«Боги добрые и наверху, и внизу и человечество считает, что оно овладело волей богов, они дают имена силам, которые находятся вне их контроля, но Боги любят смеяться».

Роман «Из чрева» погружает в мрачную, почти галлюцинаторную атмосферу китобойного судна, где появление человека, извлечённого из желудка пойманного кита, нарушает хрупкий баланс между жестокостью морской жизни и суеверными страхами команды.

«Когда человек был вырезан из чрева кита, он был таким же мягким и кровавым, как мертворождённый теленок.»

«Море никогда не ответит тебе взаимностью.»

Реалистичные описания кровавого китобойного промысла 19 века сочетаются с элементами мистики, создавая напряжённое повествование, напоминающее «Моби Дик» Мелвилла, но с темным, мистическим подтекстом и аллюзиями на:

ветхозаветные мифы — история Ионы, проглоченного китом (Книга пророка Ионы), миф о Левиафане (Книга Иова), мертвые восстанут из гробов (Книга пророка Исаии),

древнегреческий Культ Посейдона, легенду «Летучий Голландец», мистические мотивы произведений Лавкрафта (Тень над Иннсмутом) с готическими элементами Эдгара По.

«Та же широкая, чёрная как смоль тень, которая задержалась под лодкой, окружала «Милосердный».

Главный герой — молодой, впечатлительный, склонный к состраданию матрос Исайя Чейз, с его травматическим прошлым, странными снами и попытками сохранить человечность, противостоит как безжалостному капитану, наследнику торговой компании — Коффину, так и загадочному, меднокожему, с длинными вьющимися волосами и шрамами, Человеку из Чрева — Эссексу, чьи истинные мотивы и природа остаются неясными. Исайя, с его даром провидения и внутренними конфликтами, становится проводником по этому миру, в котором гниение корабля и странные видения отражают прогрессирующий упадок команды и ее распад.

«Милосердный» мёртв и гниёт. Прошлое, настоящее и будущее.»

«Твой капитан такой же гнилой, каким будет этот корабль».

«Теперь мы все застряли в одной огромной вонючей ванне посреди океана, и этот человек вместе с нами.»

Сюжет наращивает напряжение через загадочные события — смерть трусливого, но преданного матроса Фэллона, погружение в безумие капитана Коффина, угрозу, исходящую из трюма — создавая ощущение грядущей катастрофы. Персонажи, особенно Исайя и Эссекс, раскрываются глубже, их отношения балансируют между угрозой и странной близостью, что усиливает тревожную атмосферу. А хаос все нарастает: трагедия капитана Коффина, мучительная болезнь, превращающая команду в чудовищ, и зреющий мятеж жёсткого и прямолинейного китобоя-гарпунщика Альвареса влекут корабль к неотвратимой гибели.

«Корабль и находившаяся на нём команда были поглощены.»

«Мужчины не меняются. Только становятся ещё более теми, кем они всегда были, под кожей»

«Команда кричала. Водоросли, которые росли вокруг них, стали ярко-изумрудно-зелёными, и пальцеобразные усики царапали изнутри палубы.»

«Крабы и морские угри выбирались из глоток, где они росли в течение многих дней и недель, разрывая плоть и органы.»

Исайя, разрывающийся между долгом и чувствами к загадочному Эссексу, становится центром этого шторма, а его связь с проклятым существом добавляет трагической глубины. Телесный ужас в виде ракушек, угрей, кораллов на гниющей плоти больных моряков переплетается с психологическим напряжением, а холодная расчётливость судового хирурга Монтейро, ведущего свои жуткие дневники и отчаяние мятежников делают конфликт ещё острее. Исайя пытается спасти команду, но уже понимает, что многие обречены и их корабль «Милосердный» уже попал в центр тайфуна, закрученного Эссексом, который и сам существует только как его вечный триггер.

«То, что мертво, на самом деле не умирает. Не здесь. Не на этом корабле.»

«Всем труженикам, погибшим в море и в пыли истории: покойтесь с миром, качаясь в колыбели глубин.»

«Люди стремятся забыть, что они когда-то пришли из глубин.»

В рассказе сочетается личная драма и широкая социальная аллегория, создавая атмосферу напряжённости и внутреннего конфликта. Через призму повседневной жизни двух пенсионеров — господина и госпожи Юань — автор раскрывает сложные взаимоотношения внутри замкнутого пространства Деревни учителей, где бытовые разногласия переплетаются с идеологическими противостояниями. На первый взгляд, это история о семейных неурядицах и мелких спорах соседей, но по мере развития сюжета становится очевидным, что за внешним описанием скрывается глубокая метафорическая система, отсылающая к одной из самых трагических эпох в истории Китая — Культурной революции (1966–1976).

Цань Сюэ использует образы и символы, чтобы передать дух времени, когда доверие между людьми стало невозможным, а общественная жизнь превратилась в поле боя между фракциями. Противостояние между любителями цигун и сторонниками строительства спортивного комплекса выступает не просто как бытовой конфликт, а как скрытый протест или идеологическое противостояние, где каждое слово, жест и даже место встречи могут быть заряжены политическим смыслом. В тексте чувствуется напряжение, которое невозможно было игнорировать в годы Культурной революции: люди шпионят друг за другом, формируют группы влияния, используют семью как инструмент давления.

Особенно ярко проявляется эта параллель в эпизодах, где госпожа Юань становится активным участником общественной деятельности, в то время как её муж остаётся в стороне, погружённый в свои размышления о далёком будущем и научных гипотезах. Их отношения становятся микрокосмом более крупной социальной картины: одни люди активно вовлечены в движение, другие пытаются уйти от него, но всё равно оказываются втянутыми в водоворот событий. Это отражает реальные ситуации, когда даже те, кто хотел сохранить нейтралитет, оказывались на передовой идеологической борьбы.

Метафора «мягких движений и скрытых ритмов» особенно красноречива. Она напоминает о том, как в условиях массового страха и репрессий люди вынуждены были выражать свои мысли опосредованно, через недоговорённости, двусмысленные действия и скрытые знаки. Господин Юань, наблюдая за группой людей, не может понять их намерений, точно так же, как многие в то время не могли прочесть истинные цели окружающих — каждый мог быть доносчиком или членом тайной группы.

Поле для цигун, на первый взгляд, лишь место для занятий физкультурой, становится символом пространства, где разворачивается скрытая борьба за власть и контроль. Подобно тому, как во времена Культурной революции театр, музыка и даже спорт использовались как маскировка под идеологическую деятельность, здесь занятия цигун могут символизировать нечто большее — организованное сопротивление или попытку обрести свободу самовыражения в условиях тотального контроля.

Ещё одна важная тема — духовная защита через практики. Фраза «это полезно для духа», которую произносит зять, может быть интерпретирована как способ выживания в условиях постоянного давления. Цигун становится не просто физическим упражнением, а формой психологического ухода от реальности, аналогом того, как многие в 1960-х годах обращались к вере, литературе или искусству, чтобы сохранить психическое равновесие.

Также нельзя не отметить использование образа телескопа как метафоры наблюдения, анализа и попытки понять происходящее извне. Господин Юань наблюдает за миром, пытаясь разобраться в его правилах, но часто сталкивается с неопределённостью и абстрактностью. Точно так же люди в период Культурной революции искали смысл в хаосе, стремясь понять, куда движется общество, и почему они оказались в ловушке, из которой нет выхода.

Рассказ «Соседство» — это не просто история о старости, семейных проблемах и местечковых распрях. Это глубоко символическое произведение, в котором через личную драму и повседневность воссоздаётся атмосфера эпохи, оставившей глубокий след в коллективной памяти. Автору удалось без прямых указаний на исторические события передать страх, неопределённость и напряжённость тех лет, сделав текст универсальным, но в то же время сильно коренящимся в культурной и исторической специфике Китая.

Роман рассказывает историю Ксавье Такстона, редактора отдела изящных искусств газеты Salonika Urbanite, который считает себя интеллектуалом, стремящимся поднять культурный уровень масс. Вдохновлённый философией Ницше, Ксавье презирает массовую культуру, но его жизнь резко меняется, когда он сталкивается с загадочным заболеванием — филистерским синдромом. Этот медицинский парадокс вызывает у него физическое недомогание при контакте с высоким искусством, в то время как низкопробные развлечения, напротив, исцеляют его.

Сюжет начинается с пролога, где водители Уилл и Джек незаконно сбрасывают радиоактивные отходы в ручей возле завода VanMeter, принадлежащего компании Consolidated Tri-State. Это событие становится отправной точкой для последующих странных явлений в городе Салоники, где высокое искусство соседствует с криминалом и поп-культурой. Ксавье, исследуя окрестности завода, сталкивается с мутировавшими животными и загадочным свечением, но позже сомневается, было ли это реальностью.

Личная жизнь Ксавье также претерпевает изменения. Он знакомится с Бари Карлайл, талантливой модельершей, и их отношения развиваются, несмотря на различия во вкусах. Однако его болезнь обостряется, особенно после того, как его племянник Мик, подросток с альтернативными взглядами на культуру, переезжает к нему. Мик, увлекающийся комиксами и панк-роком, становится для Ксавье одновременно источником раздражения и поддержки.

Кульминацией становится открытие Ксавье: радиоактивное заражение, исходящее от завода VanMeter, наделяет его сверхспособностями. Он находит костюм Графа Гейгера — персонажа комиксов, который не только защищает его от симптомов филистерского синдрома, но и даёт способность к быстрому заживлению. В этом образе Ксавье начинает миссию по улучшению общества, борясь с преступностью и продвигая гуманные ценности. Однако его действия встречают неоднозначную реакцию: коллеги увольняют его из газеты, а Бари отдаляется, несмотря на их взаимные чувства.

Финал романа трагичен, но вселяет надежду, что пример Ксавье поможет улучшить общество и станет опорой для его последователей.

На мой взгляд в романе отражена трагедия интеллигенции, получившей наконец шанс не словом, а делом изменить общество к лучшему, но добившись при этом не многого, упершись в конфликт между своими идеалами и реальностью. Также в выборе главного фактора — радиации, как дающего силы, так и, со временем, вредящего человеку, прослеживается отклик автора на Чернобыльскую аварию. Роман сочетает элементы социальной сатиры, научной фантастики и психологической драмы и исследует противоречия между элитарной и массовой культурой, ставя под вопрос само понятие «высокого» и «низкого» искусства. И начинаясь предложением «Ксавье Такстон считал себя человеком высшего сорта.» роман в конце, уже в лице будущего поколения Ксавье, племянника Мика, приходит к выводу, что «Хорошо уничтожать антинаучность и ложь, но лучше что-то создать».

Для понимания этого микрорассказа, надо знать что Цань Сюэ — новатор китайской «литературы абсурда», которая через аллегории раскрывала травмы, социальные и психологические последствия Культурной революции в Китае. Её герои — маргиналы, борющиеся с коллективным лицемерием и собственными демонами.

Этот рассказ — пронзительная аллегория травмы Культурной революции, спрессованная в историю одной семьи. Прямая критика Культурной революции была невозможна даже в 1980-х годах, когда был написан этот рассказ. Хотя внешне текст повествует о женщине, страдающей от галлюцинаций и семейного отчуждения, его подтекст пронизан отсылками к коллективному кошмару китайского общества 1966-1976 годов. Героиня, пытающаяся докопаться до правды о таинственной хижине на горе, но сталкивающаяся лишь с ослепляющей пустотой, воплощает целое поколение, разочарованное несбывшимися революционными идеалами.

Семейные отношения в рассказе зеркалят социальные механизмы эпохи: отец, ассоциирующийся с воющими волками, напоминает хунвэйбинов, слепо следующих за стаей; мать, отрицающая существование ножа в колодце, становится олицетворением государственной политики забвения; а сама героиня, чьи попытки сохранить порядок в ящике стола терпят крах, отражает судьбу интеллигенции, лишённой права на личную историю. Даже природа здесь становится соучастницей абсурда — жуки, врывающиеся в дом, и виноградные листья, летящие по ночам, создают атмосферу всепроникающего хаоса.

Особую силу повествованию придаёт то, что Цань Сюэ не изображает революцию прямо, а показывает её последствия через призму разрушенной психики. Хижина, то ли существующая, то ли нет, становится символом утраченных ориентиров, а белый свет на горе — метафорой идеологической пустоты. В этом мире, где реальность постоянно ускользает, а родные превращаются в чужих, рассказ писательницы становится не просто историей одной семьи, а мощным свидетельством о том, как тоталитаризм разъедает саму ткань человеческих отношений. Именно такая «тихая проза» — без громких обличений, но с пронзительными образами распада — оказывается самым точным документом эпохи, где правда, подобно ножу в колодце, остаётся погребённой, но продолжает кровоточить в памяти тех, кто осмеливается помнить.

Отличный рассказ про попытки подростков попасть в «другой мир» с помощью ритуалов, также понравился финал, ставящий точку в том что все это выдумки, или нет.

Неплохое, мрачное произведение о попытке подруг-любовниц спастись из жестокой секты, а которую они попали пытаясь выжить в разрушенной ядерной войной, стихийными и техногенными катастрофами мире, где исчезла современная цивилизация и настало вновь раннее средневековье. Секта тоталитарная, ее руководство не имеет ограничений в свободе и ест нормальную еду, а послушницы ограничены в своих желаниях и едят сверчков. Книга небольшая, читается с интересом, особенно после «Песни пророка» Пола Линча, как вероятное будущее его мира. Насчет цензуры — в электронной книге формата fb2 зацензуренные два абзаца приведены полностью, там описана любовная сцена между подругами-лесбиаянками. На сюжет — кто, кому и куда засунул язык и что покусывал никак не влияет.)

Счастье это лишь возможность острова на миг открытого нам вдали холодного равнодушного моря нашей жизни. Жизнь — реальна. Все остальное — нет...

Два парня и девушка после гулянки за городом идут на заброшенный завод, попись пива, там выкуривают пару косячков и засыпают. Проснувшись, обнаруживают себя не в лучшем виде, единственные наручные часы встали и сотовые телефоны разрядились. А самое страшное, что они никак не могут дойти до выхода с завода и блуждают по нему выясняя отношения между собой. Параллельно подается грустная история бомжа, живущего со своей собакой на этом заводе, которого видят на заводе блуждающая троица, но бомж на них не реагирует, а его собака не дает к нему подойти.

Меланхоличный и затянутый постмодерн роуд-муви на тему Волшебника из Страны Оз — Элли, Страшила, Железный Дровосек и Трусливый Лев все вместе отправляются в Изумрудный город к волшебнику Гудвину, Великому и Ужасному, чтобы попросить его исполнить их заветные желания...

Ps. для тех, кому понравился мир книги: Мир компьютерной игры «Pacific Drive» очень похож на мир «Брошенных машин».

Легкие и серьезные, смешние и грустные зарисовки из жизни современных молодых людей, а также их родителей, рассказанные ими самими от первых лиц. Лох и неудачник, получает всех девушек и становится коучем «успешного успеха». Меркантильная и недалекая красавица смиряется с судьбой и довольствуется не альфой, а омегой. Начитанная принцесса получает в награду не принца, а быдло. Злые наказаны, гордые усмирены, блаженные вознаграждены. Поток (stream) жизни несется дальше...

Большинство персонажей в книге — бесчувственные эгоисты. Единственный, кто проявляет чувства это главный герой — Маркос. При чтении возникает сочувствие к нему и к «товару». Но финал подвергает сомнению моральную чистоту чувств Маркоса и также ставит его в один «мясной ряд» с остальными эгоистами.

Это мое первое, бытовое, понимание книги.

После повторного прочтения первого эпиграфа Жиля Делеза и беглого изучения его философии, у меня сформировалось второе, философское, понимание книги.

Каждый персонаж представляет собой «машину желаний» с «программой производства желаний», сбитой («декодированной») царящим в капиталистическом обществе «товарным фетишизмом». «Декодирование машин желаний» приводит к их «шизофренизации». Из этого капиталистического общества выпадает Маркос, который обладает устаревшей докапиталистической фетишизацией не товара, а отношений. И завершающий книгу

Формирование философского понимания книги поробудило во мне процесс поиска истины, сходный с тем что я испытал после прочтения «Петровы в гриппе и вокруг него» Сальникова. Жаль, что такие книги среди художественных встречаются редко (среди нонфикшена таких книг больше).

На ужаснувшие большинство читателей «анатомические» подробности внимания не обращал. Тему людоедства в книге воспринял как пародию на товарные отношения при капитализме и как провокацию читателя на чтение, подобные похожим «запретным» темам в книгах Паланика, Елинек, Сорокина, Елизарова и т.п. авторов.

Автор очень интересный, я почитал бы что-нибудь еще, но переведена только одна книга.

«Бойцовский клуб» в русской глубинке. Первое правило «бойцовского клуба» — никому не рассказывать о «Петрове» )). Тут и юмор есть (3-я глава) и триллер (4-я глава) и если все досконально разбирать, то это будет русский «Улисс» Джеймса Джойса. Книга, заставляющая искать и открывать все новые и новые детали с каждым прочтением. Даже страшно, до чего можно докопаться в казалось бы «обычной жизни обычных Петровых». Итак, товарищи Петровы, садимся, пристегиваемся, наша колесница в ТАРТАРАРЫ уже отправляется, ваш гид АИД!

Черная постапокалиптика, или постаппанк. Матерно, трешово, мерзко, но как органично это вписывается в мир постапокалипсиса — не оторваться!