Собственно, завтра, шестого декабря, с шести до семи вечера. Также будут братья Капрановы, Антон Мухарский и Марьяна Савка. Подробности здесь. Адрес книжной ярмарки: КиевЭкспоПлаза, ул.Салютная, 2-Б, рядом со станцией метро "Нивки". Приходите, буду рад всех видеть!
В общем-то, безделица, фанфик. Делал для конкурса. Там пришлось кое-что ужать, чтобы втиснуться в две тысячи знаков, а здесь чуть более полная версия. — - - Владимир Аренев Лёгкий пикник на лоне природы Вокруг галдели и толкались. Достабль с горечью понял, что едва не опоздал. Он огляделся по сторонам, отыскал взглядом тележку с пирожками — свежими, вот буквально только что сожжёнными. Пока он пробирался к тележке, горка увеличилась ещё на парочку. Лишь бы, подумал Достабль, у парнишки там не кончились запасы. Хотя — целую неделю старались-готовили. Должно хватить до самого конца. Какой-то хмырь уже присвоил один из пирожков и крутил в руке, не зная, что с ним делать. Прежде, чем Достабль успел вмешаться, хмырь откусил кусочек. Потом он увидел Достабля и изменился в лице. Хотя Достабль не был уверен, что в лице хмырь изменился именно из-за этого. — Что?!.. — Свежеприготовленные, — сказал Достабль, — поминальные пирожки. Стоят сущую безделицу... э-э-э... Тут он по понятным причинам растерялся. И добавил, к собственному удивлению: — Сколько не жалко. Хмырь потёр шею в том месте, где на ней темнел свежий след от верёвки. — Каждый третий — в подарок! — жизнерадостно воскликнул Достабль. На них уже оглядывались. Те, кто мог оглядываться. Некоторые разворачивались всем телом и придерживали головы руками. Достабль мельком подивился тому, до чего же прихотливой бывает человеческая фантазия. Даже в таких делах. Большинство прибывших уже освоились и теперь выбирали местечко поудобней. Но поскольку никто не знал, чего и откуда ждать, как раз на месте никто не сидел. Спорили, будут ли трубачи и что-то говорили о скачках. Он двинулся сквозь толпу, привычно выкрикивая: «Пирожки! Кому поминальные...!» — но почти сразу наткнулся на высокого монаха в чёрной хламиде. — Постные! — зачем-то уточнил. Хотя уже всё видел сам. — ЧТО ЭТО? — Ну как же, как же. — Этот взгляд — от него стыла кровь в жилах. Хотя Достабль не был уверен, что после смерти она ещё может стынуть... э-э-э... даже если ты стоишь перед Смертью. — Граждане Анк-Морпорка прибыли, чтобы полюбоваться концом света. Многие решили, что лучше поспешить и занять самые удобные места. Ну, знаете, чтобы без толкотни и... — КОНЕЦ СВЕТА? — Ну... да. Все пророки... и эта старая запись, которую расшифровали... — ТА, В КОТОРОЙ ЭФЕБСКИЙ АСТРОНОМ ДОПУСТИЛ ПЯТЬ ОШИБОК? СКАЖИ ИМ, ПУСТЬ УБИРАЮТСЯ. Вокруг воцарилась тишина. Мёртвая, в некотором роде. — Что, простите? — ИХ ВРЕМЯ ЕЩЁ НЕ ПРИШЛО. ПУСТЬ УБИРАЮТСЯ. — Но... как? И тут вороватый хмырь с посиневшей шеей выпучил глаза, схватился за живот, всхлипнул и упал. И исчез. Достабль сглотнул и беззвучно зарыдал. — Пирожки! — закричал он, чувствуя, как текут по щекам слёзы. — Супер-пирожки Достабля! И мёртвого поднимут! Это был его звёздный час — и в то же время полный провал. У клиентов не было денег, даже от их расписок было бы мало толку. Но в этот раз — впервые — он продал весь товар. Конечно, за исключением того пирожка, который съел сам.
На днях вышел 5-6 номер литературного журнала "Радуга". А в нём -- эссе некоего Аренева о поездке в Армению и переводы (с подстрочников, конечно) стихотворений армянских поэтов: Карена Анташяна, Ани Оганесян, Асмик Симонян.
(Главный редактор, как бы не традиционно, сказал, вручая авторские: "Мы-то думали, вы фантаст, а вы вон и стихи можете..." )
На 8 марта каждый поздравляет по-своему. Переводчики -- переводами. А я -- что ж, я -- стихами. (Знаю, что на русском бы; постараюсь перевести. И на украинском-то вот только что дописал. ) * * * «А ще, — пише він дрібним, гострим почерком (знаючи, що забуде), — А ще — піди на Узвіз, краще в суботу зранку, Не звертай до кав’ярень, не купуй окулярів біля старої будки, Не зазирай за фіранку, Що на першому поверсі, — там, у дворі, де торгують ляльками, Де в продавців під гомілкою лівою — чорна, мов ніч, діра. Не бери до рук ані гачків, ані чашку — оту з червоними павуками. Взагалі поквапся! (За фіранку — не зазирай!) Бо за склом, у вікні, ти побачиш чи тінь, чи тендітну постать. Бо коли побачиш — в повітрі почуєш криштальний дзвін. Бо за рік, за годину, за тиждень потрапиш у пастку, в постіль, У той простір межи її колін. Там ти втратиш ся, згубишся, вибухнеш і розтанеш. Не забудеш довіку: м’яч на пляжі, ту каву, джази, присмак чорниць. Не забудеш як говоритиме (а бувало: ти їй) «Пробач» останнє; Як ітиме (йтимеш). Втім — опору не чини. Можна ще отак: в суботу, Узвозом, все нижче й нижче; Можеш сам-один зійти орфеєм, круком у брук, в пітьму, І відлунням кроків кришталь чи в грудях, чи за плечем бриніти Буде. Не відповіси йому. І тому, — він пише, — врешті той вибір — повір, аж ніяк не вибір... Ще таке не забудь: частіше телефонуй батькам, хоч би в середу, ув обід; А загублений ключ — у шафці». Ставить крапку. Сніг надворі — немов хтось білизну виправ. Він виходить у солнце, він ловить старою рукою вітер І, немов до скриньки, кида листа в минуле — листа собі.
облако тэгов
)
