Когда-то давно, когда я только прочитал этот роман, он казался мне шедевром. Персонажи как живые, события разворачиваются увлекательно, богатый, живой язык автора, даже схема гиперболоида...

Впрочем, этот позитив никуда не делся. Зато вскоре образовался негатив, и его оказалось много.

Прежде всего: идея боевого теплового луча принадлежит не Толстому, а Уэллсу: «Один из них поднял генератор теплового луча, направляя его под углом вниз; облако пара поднялось с поверхности воды от прикосновения теплового луча. Он прошел сквозь стальную броню миноносца, как раскаленный железный прут сквозь лист бумаги» («Война миров»). Позаимствовав идею у куда более талантливого автора, красный граф запутался, что с ней делать. Вопреки законам физики, луч гиперболоида режет не только металл и людей, но также камень — именно так удалось уничтожить анилиновые заводы.

«Из подполья выскочил Шельга, -- весь в паутине, в пыли, с дикими глазами.

-- Скорее сюда! -- крикнул он, исчезая за дверью. -- Свет, скорее!

В комнате (с железной кроватью) в свете потайных фонарей увидали на полу два расстрелянных револьвера, коричневый бархатный картуз и отвратительные, с едким запахом, следы рвоты.

-- Осторожнее! -- крикнул Шельга. -- Не дышите, уходите, это -- смерть!»

Дифенилхлорарсин тяжелее воздуха, поэтому в первую очередь проник бы в подполье и прикончил Шельгу.

«Золото и ртуть кипят рядом» ужас-ужас-ужас. Красный граф прогуливал в школе физику и химию.

Теперь — сюжет.

«Флагманский корабль был атакован неизвестным газом» А своей авиации у американцев не было? Первые авианосцы появились ещё до Первой Мировой войны. Почему в эскадре не было подлодок?

«с кормовой башенки мадам Ламоль била ответным лучом по острову» Ласточка, ну при чём тут остров? Достаточно было грациозным движением срезать башню, на которой находился большой гиперболоид. Он бы грохнулся, угробив мальчишку. Пусть бы потом Гарин ремонтировал.

«Большой гиперболоид захвачен» это как? Сквозь него Зоя прикончила мальчишку, а аппарат не пострадал? Так бывает?

«Кое-где уже плескались полотнища революционных знамен» Понятно, что ради этого красный граф писал роман, но с головой надо дружить.

Мой вывод: этот роман следует читать не старше младшего школьного возраста, иначе вместо удовольствия гарантировано желудочное расстройство.

Эта повесть об ограниченности нашего познания. Умнейший парень, обладающий базовыми знаниями на уровне далёкого будущего, попав в незнакомую страну на незнакомой планете, оказывается вовлечён в кровавую вакханалию и вынужден неоднократно делать выбор, который до некоторого момента оказывается ошибочен. Его убеждают, что страна в опасности, её надо защищать, и вроде бы всё верно, а если нет, то проверить это невозможно. Ну и как, Читатель: на месте Максима разобрались бы? Не пошли бы в Гвардию? Не стали бы валить вышки? А как бы поступили, ещё ничего не зная про Центр? Я, возможно, того и другого не сделал бы, но не от избытка проницательности, а от недостатка храбрости. А уничтожение Центра — так ли оно правильно? Судя по словам Странника — совсем неправильно, то есть Максим снова попал в ловушку своего неведения. Да и в другой повести — «Малыш» — говорится, что на Саракше Максим наломал дров. И вот тут я бы поспорил. Потому что человек принимает решение в рамках своего знания, а не некоего абсолюта истины. Знала бы умница Жанна Дарк, что французская знать предаст её — как бы поступила: не стала бы спасать Францию? Или осуществила бы переворот, досрочную Великую Французскую революцию с сотнями тысяч отрубленных голов? По правде, именно этот вариант мне бы понравился больше, но — учитывая, какова альтернатива. А если её не знать?

Да и так ли дурно поступил Макс, уничтожив Центр? Да, задал головной боли Страннику, но ведь сильно помог ему. Судя по другим произведениям АБС — катастрофы на Саракше удалось избежать, и Максим сыграл в этом немалую роль. Наломал дров — да, но сыграл свою роль в спасении планеты — что важнее?

Итак, принимая решение в рамках недостатка знаний, легко ошибиться. Однако порядочность превыше знания и подсказывает правильное действие. Думаю, именно в этом суть повести.

Эта повесть очень специфична. Во-первых, её антураж — научная тематика. Персонажи так и сыплют специфическими терминами, причём не из одной области наук, а сразу из многих. Во-вторых, язык повести — рваный, нервный, впору добавить эпитет «ненормальный». В-третьих, сюжетные события разворачиваются так, что впору поставить жанр «фэнтези»: иначе как чудесами это не назовёшь.

И при этом всё совершенно логично. Потому что сюжетные события связаны с удивительными явлениями, происходящими с учёными. Некие высшие силы препятствуют им в осуществлении революционных открытий, которые способны перевернуть эволюцию человечества, а в более далёкой перспективе... вызвать конец света. Нет, не ужасы Апокалипсиса, а сотворение нового мира, в котором разум будет властвовать над стихией и хаосом. С этим обстоятельством связан и язык повести: как иначе описать чудеса на грани сумасшествия или ночного кошмара?

Всякий, кто знаком с историей мировой науки, подтвердит, что сюжетная основа повести взята не с потолка. Почему совсем юным погиб Эварист Галуа? Чем вызвана нелепая смерть Пьера Кюри? Почему римский солдат нарушил приказ своего командира и убил Архимеда? Ещё несколько примеров Стругацкие дают прямо в повести. И ведь это то, что известно всем. А сколько безымянных учёных не смогли завершить свои труды? Варварство, инквизиция, НКВД, гитлеровский геноцид — кого они отняли у человечества?

И всё же повесть не о тёмных силах, которые тормозят процесс познания. Повесть о выборе. Потому что каждый персонаж делает свой выбор. Правда, у всех он оказывается прост: капитуляция. Только один идёт до конца, сознавая, что на него обрушивается мощь всего мира. Того самого мира, которому он, Вечеровский, готовит конец. Победит ли он? Это кажется невозможным: «один человек — и такая махина...» Однако авторы дают уверенный ответ на этот вопрос. Этот ответ — в заглавии повести.

Герберт Уэллс — поистине отец фантастического предвидения. Тепловой луч, ядовитые газы, микробы как оружие массового поражения, невидимость — это лишь часть того, что можно сразу назвать. Легче сказать, какое предсказание Уэллса пока не осуществилось: машина времени. А может, и она осуществлена, мы просто этого не знаем.

Роман «Война миров» — настоящая кладовая предсказания. Начиная с названия, которое можно трактовать как мировую войну.

Однако фантастическое предвидение — не единственное достоинство этого романа. Ситуации, в которые попадают персонажи, изложены настолько ярко и убедительно, как будто читатель сам в них оказывается. Громадный перевес марсианского оружия доказывается шаг за шагом, результат «Земля под властью марсиан» предсказуем и закономерен, а мгновенная гибель марсиан от биологического оружия, ненамеренно применённого людьми, — одновременно логична и неожиданна для читателя, как и для главного персонажа романа.

Закрывая книгу, мы не можем избавиться от множества порождённых ею вопросов. Что если подобное инопланетное вторжение осуществится в действительности, как следует вести себя, чем защищаться? Не следует ли пересмотреть своё отношение к природе, слишком похожее на отношение марсиан к людям?

Ничего удивительного, что этот роман породил немало подражаний (Лагин «Майор Велл Эндъю», Стругацкие «Второе нашествие марсиан») и экранизаций. Однако с моей точки зрения наиболее примечательна радиопостановка 1938 года, которую неискушённый слушатель принял за новостной репортаж и поверил, что речь идёт о реальном инопланетном вторжении.

Подводя итог: «Война миров» — это великое произведение, которое несомненно останется в веках.

Мой отзыв не так о книге Марка Твена, как ответ тем из коммментаторов, которым вынь да положь гадость о невинном человеке, которого современнники, в благодарность за подвиг, предали и жестоко убили. Вы, дамы и господа, не знаете, что подобные вещи надо доказывать? Предъявите доказательства, иначе вы просто клеветники. Причём вы клевещете не только на Жанну, но также на Марка Твена и других авторов, писавших о ней. Не только Твен, но также Франс и Бернард Шоу, тоже мастера острого слова, преклонялись перед Жанной. Видные историки Райцес и Перну исследовали известные документы о ней и не нашли ни единого грязного пятнышка. А вы подвалили ниоткуда, предъявили ничего и требуете грязь — просто потому что судите по себе.

Твен написал замечательное произведение. Да, есть ошибки, натяжки и неточности: слишком хорошо высказался о де ла Пьере и Маншоне, которые не менее Кошона причастны к убийству Жанны, слишком вольно интерпретировал то, что Жанна говорила о своих Голосах, но это не только извинительно, но в его положении неизбежно. Роман Твена не только о Жанне, но обо всех героях, которых уничтожило порочное общество, слишком грязное и подлое для благородных, чистых личностей. Это великое произведение, лучшее у Твена (он сам так полагал) и одно из лучших в мировой литературе. Оценка очевидна: 10.