За последние несколько лет в «Del Rey» значительно обновился состав авторов, работающих над книжным циклом «Звездные войны». В их число вошли Кристи Голден, Пол Кемп, Джо Шрайбер и Джефф Грабб. Неожиданно заинтересовался прозой Джон Джексон Миллер, а совсем недавно путешествие в далекую-далекую галактику забронировали Тим Леббон, Марта Уэлш, Кевин Хирн и Джеймс Кори. Формально из всех вышеперечисленных новичками Расширенной Вселенной нельзя назвать лишь Миллера и Грабба. Первый сделал себе имя на комиксах о приключениях рыцарей Старой Республики, а второй в свое время был одним из дизайнеров варгейма «Star Wars Miniatures» и принимал участие в создании множества сценариев для РПГ от «Wizards of the Coast».
Собственно, одна из таких игр и легла в основу романа «Scourge». Десять лет назад Джефф Грабб в соавторстве с Оуэном Стивенсоном и Ричем Редменом написал РПГ-сценарий «Tempest Feud», в котором игрокам предстояло спасти наследника одного из хаттских кланов и доставить лекарства населению страдающей от загадочной эпидемии планеты. Озвученные тогда идеи в основном перебрались в рукопись «Scourge», но кое-что Джефф поменял уже в процессе работы над произведением.
Отправной точкой для событий романа стала гибель джедая Торо Ираны. Молодой рыцарь должен был приобрести у представителей хаттского клана координаты секретного гиперпространственного маршрута, однако вместо этого устроил погром в ресторане под крышей небоскреба, а затем вышел в окно. Закончить дело и выяснить, что случилось с юным джедаем, берется его бывший наставник, архивист Мандер Зума.
Мандера сложно назвать типичным джедаем и абсолютно точно нельзя представить в роли обычного героя приключенческого боевика. Это настоящий книжный червь, который редко выбирается за пределы архивов, почти не имеет опыта полевой работы и даже собственный меч воспринимает как совершенно инородный объект. Если его коллеги по Ордену всегда уверены в себе и играючи выходят из любых неприятностей, то Зума постоянно сомневается в своих способностях. Он отправляется завершать задание своего бывшего ученика, поскольку винит себя в его гибели. Расследование помогает Мандеру лучше узнать себя и обрести собственное место в Ордене. Тем более, для этого есть все предпосылки, а отсутствие полевого опыта с лихвой компенсируется острым интеллектом.
В ходе расследования Мандер знакомится со множеством интересных личностей, в первую очередь с Рин Ираной, сестрой погибшего Торо. Рин винит в смерти брата Орден джедаев, поэтому Мандер вынужден завоевывать доверие девушки. У Рин есть напарник – молчаливый ботан Эдди Бе’Рей, под невозмутимой маской которого скрывается крайне преданный, надежный и обаятельный товарищ со своеобразным чувством юмора.
Самыми же колоритными персонажами книги оказались хатты. Благодаря Джаббе и его не столь известным сородичам, засветившимся в Расширенной Вселенной на протяжении последних тридцати лет, сложилось впечатление, что практически все хатты поголовно являются гангстерами, проворачивающими разнообразные темные делишки. А не так давно создатели анимационного сериала «Войны клонов» намекнули, что некоторые хатты могут быть трансвеститами. Грабб же рисует нам совершенно других членов хаттского общества – охотников за головами, мажордомов, консильери и даже альтруистов. Разумеется, совсем без гангстеров в «Scourge» не обошлось. Однако Джефф описывает обычную хаттскую семью скорее как традиционный мафиозный клан, со всеми его атрибутами вроде своеобразного кодекса чести и наличия своих дона и консильери.
А вот знакомых персонажей Саги в романе встретить нельзя (в конце концов, это же большая галактика, правда?). Единственное, чего они удостаиваются – так это нескольких упоминаний со стороны Мандера Зумы (на то он джедай и архивист). Грабб в интервью признался, что планировал написать не эпическую или военную историю, а одиночную зарисовку об аферах, проходимцах и контрабанде, которые не влияли бы на события в галактическом масштабе. Так что для его целей идеально подходили ранее неизвестные герои.
Действие книги разворачивается незадолго до начала серии «Новый орден джедаев», но хронологически никак к ней не привязано и могло бы происходить в любой исторический промежуток, хоть в эпоху Ревана, хоть во времена молодости Йоды, хоть спустя сто лет после смерти Люка Скайуокера. Сам автор объясняет, что выбрал этот временной отрезок только потому, что хотел дать Мандеру достаточно времени на обучение в академии джедаев Люка Скайуокера и воспитание собственного ученика.
Собственно говоря, «Scourge» вообще мало связан с другими произведениями Расширенной Вселенной, но при этом идеально вписывается в ее рамки. Грабб использует знакомые большинству фанатов Саги концепты (особенно связанные с контрабандой и хаттами) и дополняет их собственными, вполне удачными, задумками. Таким образом, книга способна заинтриговать не только поклонников «Звездных войн» со стажем, но и совершенно незнакомых с РВ людей.
Если говорить о жанре, в котором написан роман, то это скорее приключенческий детектив. Джефф Грабб довольно мастерски закручивает интригу, сплетая единую сюжетную линию из нескольких, казалось бы, независимых друг от друга событий, которые при повторном рассмотрении имеют немало общих связей. Автор умело дозирует информацию, следя за тем, чтобы читатель не оставался без пищи для размышлений, но в то же время интрига сохранялась до самого конца, а истинного виновника событий можно было угадать лишь ближе к эпилогу.
Читается роман легко и ненавязчиво. Автор не спешит насыщать текст головокружительными трюками и приключениями, но при этом сохраняет довольно высокий темп повествования. Произведение получилось совсем небольшим по объему, но Грабб сумел передать персонажам определенную глубину и даже показать эволюцию главного героя.
Резюме: Джефф Грабб проделал отличную работу, превратив собственный же игровой сценарий в достаточно увлекательное чтение. В «Scourge» практически нет ссылок на другие произведения Расширенной Вселенной, но в то же время использованные концепты и новая информация идеально вписывается во вселенную Звездных войн и придется по душе, как новичкам, так и фанатам со стажем. Идеальный одиночный tie-in роман.
Вашему вниманию предлагается первая часть интервью с Генри Лайон Олди. Беседа проходила в начале октября в кафе одной из московских гостиниц и состоялась благодаря своевременному предложению ИГ "Азбука-Аттикус". В первой части разговор ведется о новой книге и ближайших творческих планах.
Спасибо большое, что согласились на интервью с нами, особенно в преддверии завтрашнего «Игромира», на котором будет проходить презентация первой книги романа «Циклоп» — "Чудовища были добры ко мне".
Олег Ладыженский: С «Игромиром» вообще получилась достаточно интересная история. Игромир проходит чуть-чуть раньше, чем должен выйти роман. Насколько мы знаем, тираж должен появиться числа десятого. Насколько мы знаем, блоки уже отпечатаны, и обложки уже тоже сделаны, но они еще не собраны.
Дмитрий Громов: То есть все запчасти есть, а целого продукта еще нет.
ОЛ: Нам пообещали, что к «Игромиру» штук двадцать соберут вручную. То есть это будет такая раритетная работа, handmade-издание.
Должен отметить, что сам факт того, что презентация вашего нового романа состоится на «Игромире» — необычен сам по себе.
ДГ: Весьма необычен, мы сами на «Игромире» ни разу не были.
ОЛ: Идея возникла весьма внезапно. Как нам сказал генеральный директор издательской группы, пиар-отдел внезапно проявил инициативу и предложил провести презентацию. Однако делать в пустоту неинтересно…
ДГ: Поэтому решили привязать ее к какому-нибудь серьезному мероприятию, чтобы это было не просто так.
ОЛ: Однако «Игромир» же нельзя перенести на неделю к выходу тиража. Так что нас выдернули буквально в воскресенье, оказалось, что мы можем приехать, так что мы бросили все дела и прискакали в Москву. Поэтому огромное спасибо и издательству, и рекламному отделу, и интернет-магазину «Озон», выступившему партнером в этом деле. Ну и нам спасибо, что мы так выскочили быстро.
ДГ: Звонок был в воскресенье, в понедельник мы уже окончательно договорились, тут же заказали билеты, к счастью они были.
ОЛ: Только сели пива выпить, а тут звонок из Москвы.
«Циклоп» написан в достаточно мрачной манере, почти на границе темного фэнтези. А что заставило вас обратиться к этому направлению?
ОЛ: Ну, во-первых, темное фэнтези – это фэнтези, написанное в реалистической манере, а мы всегда писали реалистические произведения. Второе, это скорее исторический роман про не нашу историю. Вот если представить себе, какой могла бы быть история Европы в двенадцатом веке, только не вполне Европы, поэтому это даже не очень фэнтези…
ДГ: Хотя формально там есть и мечи, и магия, и чудовища, и приключения, и все, что угодно, и короли, бароны, и драконы. Все есть. Присутствует весь формальный антураж фэнтези. Пожалуй, dark fantasy – это совершенно точное определение. Кстати, у нас очень мало кто пишет в этом направлении. Мы вот, например, раньше такого не писали, много всего перепробовали, но только не темное фэнтези. Но мы всегда любим экспериментировать, пробовать что-нибудь новое, а тут задумка очень удачно легла на антураж, так оно, в общем-то и сложилось, так что какой-то изначальной цели написать что-нибудь именно в жанре темного фэнтези мы не ставили, просто так сложилось.
ОЛ: Кроме того, мы попытались в этом романе сделать все, что в нем есть, с двойной подкладкой. То есть, с одной стороны это – фэнтези, а с другой – исторический роман про не нашу историю, со всеми атрибутами исторического романа. С другой стороны, это вроде бы фэнтези, но это книга о науке в то время, когда слова «наука» еще не существовало, и его заменяли словом «магия». Еще нет химии, но есть алхимия, из которой вырастет химия будущего.
ДГ: Еще нет астрономии, но есть астрология, и так далее.
ОЛ: Кроме того, в книге два эпилога. Один происходит через пятьдесят лет после описываемых событий и закругляет весь роман. А второй эпилог происходит через пятьсот лет после описываемых событий и показывает, во что превратилось зерно, посеянное за полтысячи лет до этого. На дворе уже не двенадцатый век, а девятнадцатый, условно говоря. Все уже совсем по-другому.
Последний эпилог написан совсем в другой манере. Более того, может быть, последний эпилог является эпилогом для этого романа, но послужит прологом для совсем иного произведения?
ДГ: С другими героями, в этом же мире спустя пятьсот лет.
ОЛ: Еще одна вторая подкладка.
ДГ: Мы не гарантируем, что это обязательно будет, но мысли такие есть.
Какие ваши ближайшие творческие планы?
ОЛ: Сейчас с нашим коллегой и временами соавтором Андреем Валентиновым мы работаем над новой книгой (она уже наполовину написана), жанр которой мы бы определили как ветхозаветный реализм. То есть в современном городе
ДГ: В наше время, в нашем полностью знакомом, современном, реалистичном антураже
ОЛ: Начинают происходить ветхозаветные события. История Иовы. История Иакова. История Содома и его гибели, я имею в виду не мужеложство и гомосексуализм, а гибель Содома как города, когда чаша господнего терпения переполнилась и все, кранты. Ну и еще пара ветхозаветных историй, когда в наш реалистичный мир вторгается жестокий, непознаваемый Ветхий Завет со своими принципами.
ДГ: Происходит столкновение двух совершенно разных менталитетов и мировосприятий, нашего современного и классического ветхозаветного, про который только читали в Библии и который никто, даже верующие люди, сейчас не воспринимают как реальность. А тут вот совершенно реальные ситуации, в нашем антураже, в нашем времени, в наших реалиях, но ситуации полностью ветхозаветные. Это будут три взаимосвязанных повести, но связаны они будут не сюжетом, а общим принципом – нашего времени и Ветхого Завета, городом, в котором это все происходит. У города не будет название, это может быть любой город. Это может быть Харьков, это может быть Екатеринбург, но место действия будет узнаваемо. И некоторые второстепенные персонажи будут переходить из повести в повесть.
А нет ли у вас в более отдаленных планах каких-либо новых экспериментов и желания попробовать другие жанры?
ОЛ: Мы не очень склонны об очень дальних планах. Как только о них расскажешь, они тут же начинают ломаться. Ну, карма такая.
ДГ: У нас уже несколько раз такое случалось, поэтому мы взяли за правило не говорить о новых книгах, пока не написана хотя бы половина текста, как в случае с нашей ветхозаветной историей, где написано уже чуть больше половины. Поэтому можно не бояться рассказывать, ее мы без вариантов закончим. А вот когда или вообще не начали, или только-только две страницы написали, то у нас уже была парочка таких обломов и мы решили перестраховываться.
ОЛ: Да, мы обсуждаем новые идеи, собственно в поезде по дороге сюда мы обсуждали новый роман, очень активно спорили, пугая проводников, но мы о нем сейчас рассказывать не будем.
Ох, у меня как раз столько вопросов было заготовлено по планам, героически их прокрутим и пойдем дальше.
ОЛ: Собственно, о планах мы уже почти все рассказали. О книге, над которой сейчас работаем.
ДГ: О книге, которая выходит вот-вот-вот, о книге, над которой мы сейчас работаем. И дальше мы тоже будем писать, но пока не будем распространяться на эту тему.
Тогда не совсем по планам вопрос. Нет ли желания написать что-либо сольно?
ОЛ: У нас были сольные работы. У Дмитрия выходил и не раз переиздавался сборник его рассказов и там повесть еще одна есть, у меня неоднократно выходили поэтические сборники и там несколько миниатюр. То есть это регулярно происходит, а больше у нас ничего сольного и нет. А над большой формой мы работаем вместе.
ДГ: Как правило, если идея интересная, мы делаем ее вместе. А если она не зацепила соавтора, то по зрелому размышлению она оказывается не такой интересной даже для того, кто ее предложил. Поэтому проверка на соавторе у нас достаточно четко работает. Может быть, какие-то рассказы, стихи вот Олег пишет, я не исключаю, что какие-нибудь рассказы, миниатюры, может даже повесть небольшую когда-нибудь еще напишу, но все-таки совместная работа лучше. Проза у нас все-таки лучше получается, когда мы пишем вдвоем. Я совершенно четко отдаю себе отчет, что мои повести и рассказы несколько слабее того, что выходит у нас в соавторстве. Я ими вполне доволен, я считаю, что они получились, состоялись, они могут нравиться или не нравиться, я их совершенно не стыжусь и местами даже горжусь, но я отдаю себе отчет, что наше совместное творчество получается более высокого литературного уровня. Поэтому, зачем делать хуже, когда можно сделать лучше?
ОЛ: Скажем так, Олди – это не сумма арифметическая Дмитрия Громова и Олега Ладыженского, это новое качество, как бинокулярное зрение. Мы с Дмитрием очень разные люди, у нас разные вкусы, пристрастия в еде, разные темпераменты, скорость реакции, разные предпочтения в музыке и фильмах. Есть и совпадения, конечно, но в целом мы разные ребята. Поэтому когда мы сочетаемся, то это дает некоторый объем, можно более выпукло и разнообразно сделать персонажа, сюжет построить с двух точек зрения, поэтому мы стараемся не терять эту возможность.
А несовпадение темпераментов не становится причиной конфликтов или недопониманий?
ОЛ: Все конфликты мы сбрасываем на тренировках. Мы уже более тридцати лет занимаемся каратэ, и там-то, на тренировках, все и исчерпывается.
ДГ: Споры и разногласия конечно же есть, по-другому и быть не может, но они никогда не выливаются в то, что каждый уперся рогом, будь по-моему, или никак. У нас обоих одна цель – мы хотим написать хорошую книгу. Мы выбираем то, что лучше, эмоциональнее, ярче, сильнее. А кто это придумал – не важно.
Повесть "Легион" является достаточно необычным произведением для Брендона Сандерсона. Обычно он специализируется на объемных многотомных фэнтезийных эпиках, которых не мешало бы сократить на пару сотен страниц там и сям. Здесь же автор написал неприлично короткую и насыщенную событиями повесть, действие которой происходит в нашем мире в наше время и затрагивает самые основы человеческой цивилизации.
В "Легионе" Брендон задает достаточно серьезные вопросы о природе времени, о моральной стороне использования новых технологий, о движущей силе веры и о связи между религией и политикой. Но самый важный вопрос, вытекающий из повести, заключается в следующем: что будет с миром, если существование Бога наконец-то можно будет совершенно точно подтвердить или опровергнуть?
Серьезность повествования, однако, не способна скрыть потенциал главного героя этой истории, Стефана Лидса по прозвищу Легион. Мистер Лидс — достаточно интересный и необычный персонаж. Он уже довольно долгое время страдает галлюцинациями и видит десятки самых разнообразных личностей, которые он называет аспектами. Каждый аспект обладает собственной индивидуальностью и является специалистом в той или иной отрасли знаний, что делает Стефана поистине уникальной личностью, своеобразной командой А, состоящей из одного человека и полутора сотен галлюцинаций.
Природа аспектов так до конца и не объясняется. Читателям предстоит самим выбрать из двух возможных объяснений. Согласно первому, Стефан является эксцентричным гением, способным разобраться в любой науке за несколько часов, но нуждающимся в своеобразной аватаре, вымышленной личности, отвечающий за эту конкретную отрасль. По второй версии, Лидс — уникальный псих, способный извлекать выгоду из собственной шизофрении посредством знакомства с крайне полезными галлюцинациями.
Отношения Стефана со своими аспектами и взаимодействие галлюцинаций с настоящими людьми — это, пожалуй, один из самых трогательных и очаровательных моментов повести. Практически все аспекты уверены в собственной реальности, один страдает от шизофрении, а еще двое пытаются крутить роман втайне от шефа. Чтобы (окончательно) не свихнуться, Стефану приходится общаться со своими галлюцинациями, как с реальными личностями. Помощники, знакомые и работодатели Лидса вынуждены учитывать эту привычку Легиона и открывать перед аспектами двери, бронировать для них места в самолете и заказывать номера в гостинице.
Некоторые считают Лидса сумасшедшим, другие — эксцентриком, что, в принципе, одно и то же. Однако и те и другие мирятся с замашками Легиона, поскольку он (при помощи нехилой команды аспектов) дает результат и способен разрешить практически любую поставленную перед ними задачу. Разумеется, не бесплатно, поскольку содержание огромного дома, где у каждой галлюцинации есть своя собственная комната, обходится недешево.
К сожалению, небольшой формат не дал Легиону возможности развернуться во всей красе. Затеянное Лидсом и его аспектами расследование, по сути, завершилось, не успев и начаться. Однако Сандерсону все равно удалось создать впечатление, что при должном объеме его новые персонажи способны натворить таких дел, что затмят всех других героев автора как минимум.
График Брендона Сандерсона составлен на многие годы вперед, и планы автора поистине монументальны. Остается лишь надеяться на то, что автор найдет найдет возможности внести в свое расписание коррективы и найти время для продолжения истории Стефана Лидса, тем более, что Брендон, видимо почувствовав потенциал сеттинга, оставил в "Легионе" несколько незавершенных линий. Ведь для Сандерсона нет ничего невозможного, и обычная передышка в работе над двумя крупными эпиками вполне может превратиться в полноценный роман, так почему бы сейчас маленькой и симпатичной повести не положить начало целому циклу?
Резюме: во-многом уникальное для творчества Брендона Сандерсона произведение. Брендон крайне редко помещает действие своих историй в наши дни, и еще реже пишет такие вещи, после прочтения которых хочется воскликнуть "Ну почему же так преступно мало, а?". Ну а в остальном все как обычно. Сандерсон написал серьезную и в чем-то даже философскую повесть, населил ее крайне симпатичными персонажами и добавил увлекательный детективный сюжет. И все это заняло меньше ста страниц текста. Браво!
Лондон. Самая заря правления королевы Виктории. Доджер — предприимчивый молодой человек, занимающийся тошингом. Каждый день он спускается в канализацию и находит в грязи деньги и другие ценности, смытые дождями или утерянные забывчивыми владельцами. Его жизнь проста и безоблачна, пока как-то ночью, во время страшного шторма, он не спасает от парочки громил юную девушку. У Доджера мигом возникает множество проблем, а его личностью начинают интересоваться многие очень важные персоны.
Пять лет назад Терри Пратчетт объявил, что у него болезнь Альцгеймера. Подобный диагноз способен многих выбить из колеи, но сэр Тэренс только еще активнее взялся за работу. Он жертвует деньги на изучение синдрома Альцгеймера, публично отстаивает право на эвтаназию и, конечно же, пишет. Новые книги стабильно выходят каждый год, а 2012 даже по меркам Пратчетта выдался крайне продуктивным. Летом вышел созданный в соавторстве со Стивеном Бакстером научно-фантастический роман «The Long Earth», в начале октября появился ориентированный на юного читателя «Dodger», а буквально на днях в продажу поступили сборник рассказов «A Blink of the screen» и путеводители "The Compleat Ankh-Morpork" и "Turtle Recall: The Discworld Companion... So Far" .
«Dodger» написан в непривычном для Пратчетта стиле исторического фэнтези, причем если бы сэр Теренс сам не упомянул об этом в авторском послесловии, книгу спокойно можно было бы записать в обычную художественную прозу. Облик викторианского Лондона воссоздан с большой тщательностью и вниманием к мельчайшим деталям, а вот элементы фэнтези в тексте практически не встречаются. Собственно говоря, единственными фантастическими допущениями в романе оказываются некоторые вольности с датировками конкретных исторических событий, которые Пратчетт специально перечисляет в послесловии.
Терри без каких-либо прикрас повествует о проблемах низших слоев населения с законом, снабжением и гигиеной, домашним насилием, просто насилием, убийствами и проституцией, подробно описывает многочисленных беспризорников и мошенников, предпочитающих зарабатывать на жизнь не совсем честными способами. Автор рисует картинки из повседневной жизни горожан, рисует быт обычных клерков, торговцев, служанок и других слоев населения. Таким образом перед читателем выстраивается крайне подробная картина викторианского Лондона. Пратчетт определенно проделал огромный объем работы, собирая материал, и в заключении он перечисляет основные использованные источники, отдельно упоминая монументальный труд Генри Мейхью «London Labour and the London Poor».
Сам Генри Мейхью, а также Чарльз Диккенс, Бенджмен Дизраэли, Джозеф Базэлджет, Роберт Пиль и другие известные личности викторианской эпохи появляются на страницах романа в качестве действующих лиц. Каждый из них получает свою минуту славы, но самое большое внимание уделяется фигуре Диккенса. Знаменитый британский романист описан крайне хитрым, проницательным, умным, расчетливым, благородным и добрым человеком, который не оставит в беде несчастную девушку и поможет перспективному молодому человеку. Кроме того, Пратчетт с ходу предлагает читателям оценить задуманную им литературную игру — уже на первых же страницах мистер Чарли знакомится с персонажем, под которым открыто подразумевается Ловкий Плут Джек Доукинс (Jack «Artful Dodger» Dawkins) из "Оливера Твиста".
Впрочем, пратчеттовский Доджер сильно отличается от своего литературного прообраза. Если у Диккенса Плут промышлял воровством и в конце концов попался и был сослан на каторгу, то у сэра Терри Доджер завязал с карманными кражами и тащит теперь только то, что совсем уж плохо лежит, а на жизнь зарабатывает в канализации. Пожалуй, Доджер мог бы до конца своих дней странствовать по канализации, если бы не встретившаяся на его пути несчастная красотка, которую он спасает от гибели и передает в надежные руки мистера Чарли. Собственно, с этого момента начинается стремительный взлет нашего героя по карьерной лестнице к самым верхам викторианского общества.
По сути, перед нами типичная, даже несколько банальная и наивная, история взлета талантливого человека из грязи в князи. Для творчества Пратчетта такой мотив далеко не нов и уже встречался в предыдущих работах. Однако если там он был всего лишь одной из нескольких сюжетных линий, в «Dodger» же вокруг этой темы строится все повествование. Кроме того, «Dodger» отличается от других произведений автора небольшим объемом и тем, что события начинают стремительно разворачиваться с первых же страниц, пропуская фирменное медленное вступление страниц на сто.
Большинство поздних книг Пратчетта написано в очень мрачном и циничном стиле и совсем не напоминают первые легкомысленные произведения о Плоском мире. Сам автор винит в во всем возраст и говорит, что с годами просто стал мудрее. «Dodger» же выделяется из общего ряда последних романов и отличается удивительной легкостью и оптимизмом, а сам герой перемещается по повествованию с такой простотой, словно бы ничто и никогда не сможет его остановить.
В этом, пожалуй, кроется главная претензия к главному герою. Слишком уж легко у него все получается. Конечно же, Плут на то и Плут, чтобы с блеском выходить из самых разнообразных ситуаций, но уж слишком уж резким получился скачок Доджера по карьерной лестнице. Пусть даже реальные обстоятельства его превращения в героя отличаются от общеизвестных, Доджер меняется не только внешне, но и внутренне, и вот это-то его преображение происходит слишком быстро и ничем, по сути, не обосновывается.
Хотя Пратчетт очень тщательно конструирует атмосферу викторианского Лондона, временами возникает ощущение, что вместо столицы империи, над которой никогда не заходит солнце, ты перенесся в Анк-Морпорк. Таким образом, становится понятно, как много самый знаменитый город Плоского мира перенял у крупнейшего в прошлом веке города уже нашего мира. Собственно говоря, Пратчетт никогда этого особо и не скрывал и в недавних интервью еще раз подчеркнул, что активно пользовался материалами о той эпохе при работе над образом Анк-Морпорка.
К слову говоря, «Dodger» также намекает на личность человека, послужившего основой для командора Ваймса. Прообразом стал Роберт Пиль, двадцать девятый и тридцать первый премьер-министр Великобритании, реформатор, навсегда изменивший облик лондонской полиции и превративший ее из кучки коррупционеров в крайне эффективную силу охраны правопорядка. В честь Пиля английских полицейских стали называть Бобби или пилерами. Ну а если всех этих перечислений вам мало, остается только отметить, что Роберт Пиль описан так, что не возникает сомнений, что перед вами переодетый Сэм Ваймс.
"Я говорю с тобой в том числе и потому, чтобы предостеречь — чтобы ты ни планировал, твои действия не должны нарушать закон. Но поскольку сейчас я уже покинул комнату и голос, который ты слышишь, может принадлежать не мне, должен отметить, что временами рамки закона может быть слегка... гибкими"
Сэм Ваймс Роберт Пиль
«Dodger» появился на прилавках совсем недавно, но в обозримом будущем мы можем еще раз встретиться с его героями. В недавних интервью Пратчетт еще раз перечислил свои ближайшие планы, и в них помимо нового романа по Плоскому миру (закончен на половину), второй книги цикла «The Long Earth», парочки справочников и давно обещанной автобиографии нашлось место и сиквелу Доджера. Нам же остается только надеяться, что у Терри хватит сил закончить эти (и не только эти) проекты и пожелать ему подольше бороться с болезнью и оставаться с нами.
Резюме: «Dodger» стилизован под классические романы девятнадцатого века, но уступает им по мрачности и важности поднимаемых проблем. Собственно говоря, до уровня лучших произведений Пратчетта книга тоже не дотягивает, но читается легко и интересно. Подойдет для аудитории любого возраста.
облако тэгов
