Лично меня смутили некоторые выводы авторов, следующие из их сугубо гуманитарного бэкграунда. Так, к примеру, пресловутая «красная плёнка» вероятно имеет все перечисленные в книге коннотации, но скорее и прежде всего это чуть перевранная отсылка к инфракрасным, тепловым лучам, в свете которых лёгкая, неутеплённая одежда действительно будет полупрозрачной (другое дело — насколько эротичной покажется нам картинка с тепловизора). А вокруг Саратова и вправду сосредоточено много стратегических военных объектов — это ни разу не городская легенда (если брать совсем уж общедоступные источники, вспомните что приезжал инспектировать сенатор Обама в 2005 году).

Это те детали, которые помешали поставить книге наивысшую оценку. Но за этим небольшим исключением — это не только интересный сам по себе сборник городского фольклора. Этот труд показывает взаимное влияние содержимого «коллективного разума» и государственной идеологии и практики, частично давая нам ответ на риторический вопрос Довлатова «Кто написал четыре миллиона доносов?». А ещё прочитав эту книгу вы наверняка узнаете, что что-то, что вы считали непреложной истиной на самом деле городская легенда или что-то, что ушло от неё совсем недалеко.

И да, сли вы читаете «Опасные советские вещи» подряд и быстро, заметите, что какие-то факты будут повторятся, но книга написана так, чтобы её можно было читать отдельными главами более-менее в любом порядке

Что будет если взять очередную вариацию на тему Шерлока Холмса (Холмс — миниатюрная женщина, д-р Уотсон — проштрафившийся и несколько асоциальный полицейский-гомосексуалист, увлекающийся баскской тяжёлой атлетикой), перекрёстно опылить это с супергеройским комиксом (хотя способности Антонии может и супер, но всё же не сверхъестественные, пусть происхождения они не только и не столько природного), поместить всё это в жаркую и разноцветную Испанию, добавить в острых моментах эстетики Тарантино (кровь должна фонтанировать)...

Нет, получившийся в результате триллер — отнюдь не психологический. Психология живых людей от психологии супергероев и их антиподов всё-таки отличается, и в этом романе психология скорее отдаёт комиксовой прорисовкой. Но зацепить за читательскую эмоциональную струну автор умеет.

И нет, это конечно же не классический детектив, хотя наполовину англичанка Антония Скотт это весьма узнаваемая реинкарнация Шерлока нашего Холмса. С реализмом здесь тоже как-то не задалось. Но книга яркая, повороты сюжета не заставят скучать а цитаты из классика испаноязычного рока Хоакина Сабины добавляют тексту чуть пряный вкус. И может это и guilty pleasure, но не всегда хочется катарсиса на разрыв, или пищи для долгих размышлений, и на этот случай эта книга — самое то.

...Не будет ведь большим спойлером рассказать что в комплект к реинкарнации Шерлока Холмса в книге появится и тень местного профессора Мориарти. Главная схватка с которым обещана нам в следующем романе, который если и существует, то точно не в русском переводе. Но я бы от такого продолжения не отказался...

Пишу также по черновой самиздатовской версии, которую прочёл не без некоторого удовольствия, хотя приобретать полную окончательную версию и перечитывать скорее всего не буду (хотя — кто знает, да и автор — заинтересовала).

Мир, в который переместилась главная героиня, сильно отдаёт ностальгией по СССР, хотя скорее это постапокалипсис-light, и ностальгичность этого мира обоснована не всегда. Я вполне могу понять, почему «угроза исконников» (напрямую связанная с обыденностью присутствия тут попаданцев-параллельщиков и угрожающая целостноси здешних пространства-времени) «не разъединила, а сплотила людей, дала толчок науке, освоению космоса, вычистила наносную «пену» псевдокультуры», но вот почему при этом здесь, в 2017 году, устоялись «такие моды», которые героиня «не застала, ну или ребенком, так что даже не помнила, только в фильмах видела. Рубашки и пиджаки с широкими плечами, юбки с воланами, брюки, предназначенные для узкобедрых и длинноногих женщин. А еще яркая, крупная пластиковая бижутерия, прически с начесом, блестящая косметика, особенно синие и фиолетовые тени, темно-вишневая помада» — ответа нет.

Впрочем и то, что (возможно) автор понимает под псевдокультурой вызывает очень большие вопросы: «Максим Горький и Фёдор Достоевский находятся в разделе «Забытые авторы», зато одним из крупнейших писателей второй половины девятнадцатого — начала двадцатого веков был какой-то Виктор Михайлов… Никто здесь не знал Айзека Азимова, Артур Кларк и Рэй Бредбери оказались малоизвестными, зато огромной популярностью пользовались рассказы Шекли. Александра Беляева никогда не забывали, и его книги пусть не огромными, но всё же значительными тиражами выходили всё время, с перерывом лишь в годы войны. Стругацкие перестали писать в конце семидесятых, Кира Булычева вообще не было, ни под псевдонимом, ни под настоящим именем, зато Сергей Другаль считался одним из самых популярных писателей, до самой смерти» — это цитата из другого места, и возможно прямой связи с первой приведённой мной цитатой и нет, но осадочек-то остался.

Однако, несмотря на подобные неприятно цепляющие моменты, раздражения при чтении роман не вызывал, да и скучно мне не было, хотя на мир я и смотрел глазами главной героини Наты, которая в принципе, в силу своего характера, живёт в достаточно замкнутом мирке. И заметная часть интриги романа просходит как бы в стороне от неё (хотя и на её долю приключений хватает). Даже когда мир на самом деле открыт, и замкнутость не является объективным результатом очередной террористической атаки «исконников». Спасает текст та самая «мягкая ламповость» и достаточная нестандартность, да и попытка изобразить утопию — далеко небезинтересна… Хотя лично я бы на месте героини оказаться не хотел, не уверен, что мне этот мир не показался бы душной антиутопией (по, скажем так, культурным мотивам), но ей (и, вероятно, автору) описанная реальность — как раз в пору и за них обеих можно только порадоваться.

И да, это тоже одна из причин, по которой, возможно, стоит обратить внимание на книгу. Ведь если проза писалась с удовольствием, то часть этого удовольствия обычно передаётся и читателю.

ps. Перечитал лежащую в открытом доступе демоверсию и понял, что к книге ещё скорее всего вернусь. В основном — по последней озвученной мной причине, но и некоторые заложенные в ней идеи стоит ещё раз осмыслить. К тому ж начал читать следующий роман автора — «Три «Л»». Это своего рода продолжение этого, по крайней мере действие происходит в той же параллельной реальности спустя тридцать с небольшим лет. Судя по началу — вещь более зрелая и сильльная, чем эта. И да — книги Азимова там знают.

Хотя перекличка отзывов на фантлабе не приветствуется регламентом, не буду скрывать, что этот меня заставили написать несколько идущих подряд резко отрицательных реплик о данной классической, и, как мне казалось, более чем ясной, притче, новом взгляде на «Слезинку ребёнка» Ф. М. Достоевского. Кто-то ругает неких «либерастов», кто-то пытается вывести из рассказа «мораль сей басни», при этом написав, что ненавидит морализаторство, кто-то сетует на недостаточно глубокую философию…

Ах да, отдельно стоит отметить отзыв, где написано, что де это не фантастика, но спекуляция, причём слово это использовано в «советском» смысле (уголовное преступление в сфере купли-продажи), а не в исходном значении, как в названии speculative fiction. Именно так определил жанр, в котором он работает, маэстро Хайнлайн, причём описание его творческого метода, что характерно, совпадает с рецептами о том, как надо писать фантастику от братьев Стругацких или Олди. Но да, давайте остановимся на том, что этот рассказ спекуляция, то бишь — умозрение. То, что принёс вышеупомянутый мэтр фантастики (хотя на самом деле — как минимум Герберт Уэллс) в весёлый жанр про бластеры, звездолёты (мечи и посохи — как вариант) и, главное, дев в беде. Кто хочет про спасение девы в беде — проходите, вам не сюда…

На этом закончим лирическое отступление о жанрах и мэтрах, и вернёмся (пока) в Омелас. Что же делает в этом рассказе Урсула ле Гуин, о чём он? Ну да, повторюсь, мы ведь уже знаем простой ответ, о «слезинке ребёнка», это классическая моральная дилемма, описанная Достоевским в своём последнем романе. Там чем-то похожую притчу рассказывает Иван Карамазов, бросая в конце злые слова «потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь», т.е. вроде бы тоже заявляя об уходе из Омеласа. Есть огромный соблазн приравнять притчу Ле Гуин к притче Карамазова, назвать её моральные искания вслед за исследователями Достоевского «люциферовым бунтом» (благо она к этому поводы даёт, с христианством у неё отношения, судя по её книгам, были сложные), приложить сверху томиком святого писания и закрыть тему.

Впрочем сегодня в плоть и кровь нашего народа (что бы не говорили нынешние идеологи русского мира и церковные иерархи) въелся не сколько «закон божий», сколько «моральный кодекс строителя коммунизма», и я вижу упрёки Ле Гуин скорее не в ереси, а в отказе от борьбы. «Зачем покидать Омелас, когда можно попытаться помочь плачущему ребёнку?» Ну и другой голос уже начинает звучать: «Да что от нас хочет, эта Урсула, не лишает ли она нас права на счастье?» Что-ж, вернёмся к тексту. В начале там рисуется несомненная утопия. Прекрасная и чувственная (и уже это отличает её от Карамазова, который говорит совсем о другом). Ле Гуин напоминает о том, что счастье — это замечательно, защищает право художника живописать счастье, её Омелас — место, где нет ни царей, ни рабов, люди интеллигентны и тонки, а миром — правят красивые чувства… («А мне приснилось: миром правит любовь, А мне приснилось: миром правит мечта… Я проснулся и понял — беда») Автор даёт читателю свободу выбора — мы можем, если «предпочитаем погорячее» подлить в неё немного дионисийского, оргиастического начала. Ну, так, чтобы стало похоже, к примеру, на «Чужака в стране чужой» помянутого выше Хайнлайна или ещё какую «хипповую библию». Можно даже добавить немного совершенно безопасного психоактивного вещества — друза («Сомы грамм — и нету драм»). Так, чтобы «Warm smell of colitas rising up through the air», если вы любите подобный запах, было, но не было никакого «We are all just prisoners here». Ведь Омелас — это никакой не «Отель 'Калифорния'». Но впрочем, люди здесь и так воодушевленны, и «я не думаю, что многим из них нужен друз», пишет леди Урсула.

И вот, когда пейзаж земного рая (или всё же сада земных наслаждений) почти лёг на холст, Ле Гуин и приглашает нас в тот подвал, где плачет ребёнок. Это не конкретная невинная жертва конкретного земного садиста, нет в Омеласе никаких садистов, и не о теодицее — ответственности Создателя за земные страдания говорит нам, в отличие от Ивана Карамазова Ле Гуин. Ребёнку действительно нельзя помочь, он слабоумен, возможно — от рождения. Мы можем выпустить его, и это облегчит его страдания, но уже сам вид его собьёт прекрасное воодушевление с жителей Омеласа (хотя все они и так знают о его существовании). Кто он? Кто этот «может быть, мальчик, может быть, девочка» что «выглядит лет на шесть но на самом деле ему почти десять» — и так, похоже, на протяжении жизни не одного поколения?

Тот, в ком сконцентрировался некий «первородный грех», чтобы мы под ним не понимали, тьма в нашей душе, неистребимое несовершенство мира? Омелас счастлив потому, что загнал всё своё несчастье в это страдающее существо? Автор не даёт ответа на этот вопрос, и не рисует ни одного бунтаря, который бы решился проверить, что станет со счастливым городом, если выпустить этого ребёнка наружу. Очень даже не исключено, что из него вырастет мистер Хайд, Нерон ну или по крайней мере Герострат.

Этот город — место, изначально нарисованное как воображаемое, недаром автор справшивает наc «Вы поверили? Вы приняли душой фестиваль, город, радость?» и предлагает добавлять или убавлять нам детали этого дивного нового мира по нашему вкусу — так вот, это Никогде населяют люди разумные, интеллигентные и сострадательные и никто из тех, кто не принял правил этой игры, условий этой дилеммы не проверяет, кто может вырасти из спрятанного в подвалах города (или всё же души?) несчастного, слабоумного ребёнка. Они не склонны к таким революционным экспериментам («настоящих буйных мало, вот и нету вожаков»).

Они просто покидают этот город, эту счастливую страну Эхо, место, где счастье дано всем и даром, а обиженный — только один. Не потому, что отвергают саму возможность счастья, нет… Просто они не готовы считать счастьем это <…несуществующее…> место, кстати — совершенно статичное, здесь всё также будет ежегодный фестиваль, прекрасный мальчик будет извлекать прекрасные звуки из своей флейты, а восхитетельно нагие юноши и девушки будут седлать грациозных коней. А есть ли здесь посудомоечные машины, как устроен городской транспорт, как силён на улицах головокружительный запах друза, и варят ли тут пиво — это, как заметила до того Ле Гуин, совсем-совсем не важно.

И пусть «То место, куда они идут, большинству из нас представить еще труднее, чем город счастья. Я не могу его описать. Возможно, такого места просто не существует. Но они, похоже, знают, куда идут. Те, кто покидают Омелас.»

И нет, я не буду ставить диагноз обществу, где, кажется, уже даже начали верить, что Омелас — это что-то хорошее, я не врач-орнитолог, вопрошающий «где твои крылья, которые так нравились мне»…

ps. Прочитать и обсудить чуть расширенный, снабжённый гиперссылками на аллюзии и отсылки, вариант этой рецензии-апологии можно в авторской колонке: https://fantlab.ru/blogarticle62157

Отличный политический триллер «ближнего прицела». Не восхищающий вершинами литературного стиля, однако ценный своим, я бы назвал это, мрачным оптимизмом.

Автор (профессиональный журналист) смотрит в ближайшее будущее, 70-е годы текущего столетия. Время, до которого вряд ли доживут многие из нашего поколения 40-50-летних, но имеют все шансы дожить наши дети. И предвидит он там успешное освоение термоядерной энергии и (наконец-то) начало заселения ближнего космоса. Вот только чтобы человечество сделало этот шаг из своей колыбели, с колыбелью должен был случится экологический коллапс, а людям пришлось вслушаться в «музыку» ангелов Апокалипсиса.

Землю вытащили из почти безнадёжной ситуации лунные «шахты», да только, за какие-то неполные 15 лет, на глазах у командира лунной станции Дэкерта — бывшего офицера, возненавидевшего войну, лунные колонисты, из спасителей человечества превращаются в винтики системы. Той самой системы, которая «готова на любое преступление ради 300% прибыли».

И вот преступление (первое из череды) совершено, и на маленьком и враждебном человеку шарике люди начинают с пугающей скоростью реализовывать планы по уничтожению себе подобных, планы, которые, если они выйдут из под контроля, и захлестнут новой мировой войну Землю, способные если не покончить с человечеством, то отбросить его на миллион лет назад, в новый каменный век.

Может ли один человек, не спасший когда-то своих подчинённых на «локальной» войне, не похожий ни на супермена, ни даже на архетипического гения сыска, за считанные часы переломить то, что люди привыкли называть «злой судьбой, обречённостью», то что заставляет людей уничтожать друг-друга не глядя на замершую на последней черте стрелку часов судного дня?

Автор отвечает (не думаю, что будет большим спойлером) — «да». Это очень мрачное «да», но это «да». Делай, что должно, и дай миру (ещё один) шанс. Что с того, что земля остаётся во власти дьявольских хищных инстинктов? Бог не умер — «просто его на Земле представляют себе совсем неправильно». И пусть Луна «оказалась чертовски близко к Земле», впереди — большой Космос. Пусть даже он ещё больше похож на Ад, чем изрытый кратерами пыльный камешек Луны…

Прочесть чуть более подробную версию этой минирецензии и обсудить её вы сможете в моей авторской колонке —

https://fantlab.ru/blogarticle61932

Попытка перелицевать (вывернув наизнанку) штампы современного российского фэнтези (попадец-«ботаник», школа магии, оказавшаяся колонией для несовершеннолетних диверсантов, a la «Сволочи» Кунина и т. п.). Впрочем не особо удачная — всё быстро возвращается на круги своя, и в итоге книга (явно предполагающая продолжение) оказывается краткой (роман и так не слишком объёмен, и из него определённо можно отжать ещё немало воды — по вместившимся событиям это скорее большой рассказ) историей

Впрочем и это — не так плохо, и будь это именно маленькая повесть (с чуть более чётко обозначенным финалом, не предполагающим обязательности продолжения), она бы заслуживала заметно большей оценки. Однако, увы, современный рынок фантастики у нас сподвигает авторов в подобных случаях воду как раз добавлять, а не убирать — это и проще, и выгодней. И да, сюжет предполагает то, что обозначено в нашем сюжетном классификаторе как «становление, взросление героя» а с ним тоже не всё хорошо. Герой скорее «прокачивается», чем взрослеет. Хотя отдам должное автору, поступки героя, ставшие этапами этой прокачки мотивированы психологически, а не внелитературными причинами, как, к примеру, в «среднем» LitRPG.

На всякий случай предупреждаю: отзыв написан по старой памяти, не уверен, что я возьмусь перечитывать цикл, он, в частности, ассоциируется у меня с тремя моими бывшими жёнами, любившими эти книги, а там многовато оборванного «по живому». Да и, всё же (как его не воспринимай, о чём — ниже) это книга для молодых людей, а я уже такой «молодой человек», у которого выросли взрослые дочь и сын. Но чем дальше, тем больше, с каждым прочитанным отзывом (положительным или отрицательным — неважно), после огромного разочарования от попытки ознакомится с аудиокнигой (кажется в исполнении Дениса Верового, во всяком случае именно это исполнение мне рекомендовала как минимум одна из жён), понимаю что люблю я Ехо «странною любовью», не так, как большинство [по]читателей…

Итак, люди (в том числе мои «бывшие», возможно, в какой-то мере, за исключением первой) читают цикл как чисто эскапистскую вещь о мечтателе-неудачнике, ставшем крутым «попаданцем» в вымышленную вселенную. Уютную, весёлую и юморную. Я же (обращая внимание скорей на полутона и детали) — странное отражение нашего мира в волшебном зеркале серебряного века. Поэтичное и жутковатое, как и положено. До мурашек на загривке. Хотя юмора там, конечно, тоже хватает. Да — это постмодернизм (и это отнюдь не комплимент), но как по мне — очень даже добротный.

События книги (хронологически, текст не вполне линеен) начинаются практически как «Заблудившийся трамвай» Гумилёва, Макс, вскочив на подножку ночного трамвая, покидает наш мир. И оказывается в ином, именуем «Ехо» (или, в ранней редакции — Эхо). В роли сотрудника «Тайного сыска». Коллеги-сыщики весело проводят время между делами в кофейне, за чашечкой… ой, не кофе, а камры. А Сэр Макс быстро становится, собственно, сэром и эдаким вершителем судеб мира… Собственно, вершителем и становится. Ну и т.д. и т.п.

Вот только я обратил внимание не на «крутость» протагониста, не на весёлые посиделки коллег, не на детективную интригу саму по себе, а на чудовищную (жуткую, я уже писал об этом) зыбкость окружающего его мира, да и некоторую потустороннесть его тоже (мы ведь помним о «гумилёвском» начале и о том, про что писал Николай Степанович, и сколько ему тогда оставалось жить). Даже грань между жизнью и смертью тут не всегда различима. «Книга огненных страниц» в этом плане особенно показательна, но отнюдь не она одна такая.

И могущество главного героя, это и ответственность за целостность окружающего его бытия. Он — это такой атлант, который буквально «держит небо». И как выясняется к концу книги, это самое его новое бытиё — мир откровенно воображаемый, и Макс Фрай разделяет эту ответственность со своими читателями, но вот книга «Мой Рагнарёк», где сэр Макс становится участником (недо)эсхатологического похода среди группы богов и героев уже мира нашего, говорит о том, что хрупкость и зыбкость, это не только об Ехо, и за нашу вселенную мы в ответе тоже…

Первое, что бросается в глаза, это несоответствие между аннотацией (да и заглавием) книги и её первыми главами (не считая пролога). Вместо обещанного клона Хогвартса мы (к счастью, ибо клон был бы неинтересен) видим почти обычную элитную школу и получаем возможность сопереживать вполне себе шекспировским страстям достаточно обычных элитных школьников. Кого-то с первых страниц может оттолкнуть откровенный снобизм, который, поначалу, отличает главного героя книги, кого-то — смутить некая спутанность гендерной идентификации, отличающая любовную линию книги… Впрочем, не влекущая за собой никаких перверсий, и, практически целиком позаимствованная опять же у Уильяма нашего Шекспира…

В общем, я даже не буду прятать под тегом спойлер тот с самого начала очевидный для мало-мальски внимательного читателя факт, что в книге описана зарождающая любовь шестнадцатилетнего мальчика к девочке-ровеснице, которую он, впрочем, до поры до времени и сам принимает за что-то куда более странное… Всё это написано весьма неплохим литературным языком, так-же стоит особо отметить ту тонкость, с которой показано проникновение реальности магической во вполне реальный Санкт-Петербург, так что до поры до времени жанр книги тяготеет скорей к магическому реализму, чем к фентези… Так что когда школа всё-таки оказывается чем-то вроде Хогвартса, ну, или скорее эдакого Дурмстранга

Как бы то ни было, роман я прочёл не без удовольствия, хотя я не уверен, что обещанная вторая книга, лишённая флёра загадочности и странности (по крайней мере в финале первого романа их уже нет) будет столь же хороша. Я так-же не уверен, что эта вторая книга — обязательна. Впрочем, чисто фэнтезийный сюжет только начинает раскручиваться и всё ещё способен удерживать интерес читателя. В том числе и мой интерес.

Одна из тех вещей, из-за которых мне сложно относится к Пелевину хорошо. Я понимаю, что он в как раз на книгах Кастанеды вырос, и блестяще соединил (кажется) «Дар Орла» с «Чайкой по имени Джонатан Ливингстон» в «Затворнике и Шестипалом», но всерьёз воспринимать «учение Дона Хуана» — помилуй Бог. И сравнивать сомнительные (и весьма косноязычные) «откровения» Карлоса Кастанеды с искренней хроникой нисхождения в ад Венички Ерофеева, написанной с почти гоголевской силой и иронией — более чем сомнительный комплимент последнему. «Москва-Петушки» — что угодно, но не гимн алкоголизму и не инструкция о том, как достичь просветления путём пития. Оно, конечно, из тех глубин нигилизма, куда поместил себя Пелевин, легко писать, что «у всех дорог, где бы они ни пролегали – в мокром осеннем Подмосковье или в горах вокруг пустыни Сонора, есть одна общая черта – все они ведут в никуда», но я в эти глубины не хочу.

Герой (достаточно неприятный, надо заметить, тип) большую часть времени (по крайней мере — свободного) времени занимается тем, что выпивает и закусывает, и первое отнюдь не добавляет его действиям (и так весьма бестолковым) разумности. Всё это происходит в бледно-усреднённом мире, до боли напоминающий некое LitRPG.

Ещё в книге есть дамы, который делятся на дам и дам но не вам (а кроме этого про них практически ничего в книге и нет) и представители спецслужб. А так-же студенты-подмастерья (двое) и дракон (один). Последний от хозяина отличим в основном по внешним признакам (крылья и чешуя) и совсем уж немереному успеху у дам, которые, в его случае, предсказуемо тоже крылатые и чешуйчатые. Первые — ну тоже в общем на шефа похожи, просто в фокусе внимания не находятся. Ну и кредит у одной достаточно неприятной по сути своей конторы они не брали.

По отношению к дамам наш герой достаточно благороден. Ну, или по крайней мере благодарен. Что отнюдь не мешает ему тянуть их вслед за собой в крупные неприятности. Ну, или наоборот, следовать самому…

Всё вышеописанное и доводит нашего героя до предсказуемого цугу… На самом деле нет, не до него, тем более что с местной «ментовской крышей» у нашего магического бизнесмена вышло неплохо. А что вышло неплохо у автора, так это довольно хитрый изгиб сюжета, где как и первоначальные успехи, так и последующие неудачи — суть разные ветви от одного корня.

Читать продолжение не стал бы (а его, кажется, и нет):

ps. Впрочем есть и четвёртый вариант. На СамИздате автора есть ещё небольшой фрагмент текста, где главный герой отверг предложенную драконом явную авантюру и устроился на работу скромным деревенски магом. Там он его и оставил и никто не мешает предположить, что Данил так и останется скромным профессионалом и пожелать ему в этом удачи.

Я не Станиславский — я верю. Верю что глава российской спецслужбы генерал-аншеф Ушаков и приближённый к трону лейб-гвардии полковник Бирон-младший не только слушают, чуть не заглядывая в рот, простого (пусть и отличившегося) гвардейца, дослужившегося до сержанта, но Ушаков ещё и делится с ним своими источниками информации. Ага, даже не зная, что тот попаданец. Мы же знаем, что при переходе через пространственно-временной портал на очередного представителя мелкой офисной живности навешивается как минимум постоянный баф +99 к харизме (увеличение интеллекта и физических показателей — по вкусу). Ну у всех же так бывает. А как украшает повествование конспект очередного фантлабовского обсуждения «нужна ли в романе философия» в беседе с редактором Санкт-Петербургской газеты, где гвардии попаданец печатает роман-фельетон в жанре любовно-боевого реалистического фэнтези про гномов. Пространные рассуждения автора о том, как нам обустроить Россию, чем армяне лучше чем грузи… ой, немцы лучше, чем англичане и т.д. и т.п. — это тоже несравненная авторская находка. И что, как не пафос способно сделать эти рассуждения ещё увлекательней.

Если бы не переизбыток всех этих «несомненных достоинств», получился бы довольно увлекательная вещица про очередного «нашего в прошлом». Вряд-ли выдающаяся, но вполне читаемая. Ключевая идея о том, стабильность государству полезней увлекательной череды дворцовых переворотов может и не бесспорна, но по крайней мере не вызывает отвращения. Но, увы, в романе наблюдается явный перебор «украшений» подобных тем, на которые я обратил внимание в первом абзаце.

ps. Однако, поскольку ближе к концу первого романа стало получше, продолжение всё же попробую прочесть.

pps. Попробовал. Всё тот же спектакль «игра в одни ворота» в постановке театра теней.

И да. В порядке конструктивной критики приведу один пример, относящийся к финальной части первого романа. Главный герой сотоварищи едет для выполнения некоей гм... специальной миссии в находящуюся на территории Речи Посполитой деревню русских староверов. Идёт достаточно длинное и подробное описание истории русского раскола, староверческих поселений в Польше и т.д. и т.п. Повествование идёт от первого лица, то есть это вроде нам рассказывает главный герой. Откуда он это узнал? Прочитал и запомнил, пока работал менеджером по продажам? Разузнал, расспрашивая у людей? Нет ответа. Просто идёт длинная вставка текста a la Википедия чуть разбавленная собственными рассуждениями. Другой (как я уже заметил выше) сюжетообразующий блок сведений герой получает от Ушакова. Всё бы ничего — но это не те сведения, которые глава спецслужбы без крайней нужды раскрывает перед своими подчинёнными… Ну и так о всём: нелогично, нереалистично, серо и безэмоционально. Просветы случаются — но редко.

Никакого сравнения с описывающими примерно ту же эпоху «Жизнью и деяния графа Александра Читтано» Константина Радова (кстати, прекрасно обошедшегося без попаданца и послезнания) или (пусть и написанной похуже, и в чём-то даже кощунственной — наш современник вселяется ни много, ни мало — в Михайло Ломоносова) тетралогии «Цель неизвестна» Марика Лёрнера. Правда герой первого цикла занимается наукой, войной, бизнесом — но вообще никак не лезет в дела придворные (регулярно оказываясь в опале). А второй видит спасение от череды дворцовых переворот в воспитании «правильной» наследницы (не Елизаветы Петровны), а не только улучшении организации охраны Е.И.В. И у того, и у другого хватает рассуждений об эпохе, но там авторы не пытаются вывалить на голову читателя всё, что они думают об истории России в XVII-XVIII веках (не преминув упомянуть и XXI) не задумываясь, как их рассуждения согласуются с сюжетом, личностью главного героя и вообще. Ну и второстепенные герои там — живые, а не безликие болванчики.

На первый взгляд новый цикл Валерия Елманова кажется неким возвращением к «Обречённому веку», хотя времена взяты и несколько более поздние — Орда уже пришла. Время между Александром Невским и Иваном Калитой, московский князь — внук первого и старший брат второго выглядит отнюдь не добром, и герои-попаданцы, как обычно, мечтают объединить Русь как-то иначе, чем это было на самом деле… Ушёл правда тот надрыв, который отличал первые книги, когда нынешний мир виделся автору стоящим на краю гибели, а Русь-Россия — местом где злой жребий можно было переиграть. Не в настоящем, так хоть в прошлом. Но что же пришло взамен?

Учителя истории сменили два милиционера подчёркнуто неславянского происхождения и наружности (один — наполовину калмык, другой — потомок испанского революционера, эмигрировавший в СССР — момент вроде как сюжетообразующий, но использован явно не весь его потенциал). Место отчаянной веры, что всё плохо, но могло бы сложиться как-то иначе, заняли попытки пошутить и невероятное нагромождение приключений, где тебе и прекрасная литовская жрица, и проклятое золото тамплиеров и гамельнский крысолов — знакомец Роджера Бэкона и прочая, прочая, прочая… Герои мотаются между Тверским, Литовским и Галицко-Волынским княжеством, один из них сыплет одесскими жаргонизмами в абсолютно неестественной концентрации (за что автор ещё и в конце каждой книги благодарит некоего Геннадия Бея), добавляя несмешными шуточками про укров и гейропу (и вообще ведёт себя как законченный Евгений Петросян), а достойная альтернатива Москве как-то всё не находится… При этом велеречивый одесский испанец ездит по ушам инквизиторам так, как будто это не хитрые работники знаменитой церковной спецслужбы с высшим католическим образованием, а простофили из анекдотов, и простота их достигает абсолютно эпического масштаба. Всё это делает елмановскую Русь (Великуя, Малыя и Белыя), которая и в Обречённом веке то не страдала избытком аутентичности, совсем уж пародией, сравнимой с «бессмертными» произведениями Юрия, прости Господи, Никитина (и ещё неизвестно — что хуже).

Все эти турусы на колёсах занимают большую часть двух книг, и только ближе к концу автор вспомнил, что герои, собственно, заявлены как сыщики и даёт им соответствующее дело. Заодно наконец-таки выбрав будущую альтернативную столицу Руси, всё-таки остановив свой выбор на Твери.

ps. А вместе с тем серия «Эффект стрекозы» про Фёдора Борисовича Годунова совсем не плоха и всё ещё не закончена. Хотя седьмая книга, насколько я знаю, так и не издана, серия всё-ещё интересна, и новый поворот сюжета, заложенный в шестую книгу далеко не исчерпан…

Я в своё время не без удовольствия прочитал первую книгу звягинцевского «Одиссея…», изданную в начале 1990-х. По тем временам это было достаточно свежо, но читать многочисленные продолжения ни малейшего желания не возникло. Битва сверхцивилизаций, полем которого становится ветвящийся мультиверсум изрядно отдавала дешёвым конспирологическим романом (так и не переросшего в «высокую» криптоисторию) ну и ощущение что, цитируя Высоцкого, «здесь миллион меняют по рублю» возникало более чем отчетливо.

Но прошло (страшно подумать) около четверти века, жанр альтистории показал, что самое дно всегда ниже, чем вам казалось вчера, и вот я где-то увидел отзыв, где хвалят этот роман. Да и тут его назвали одним из лучших романом русской фантастики 90-х. «А может и правда» подумал я, и ведь не плоха была фантастика девяностых…

Но нет, чуда не случилось. Щёлкнули триггеры, в личность подготовленного «на убой» наркома вмешался «суперменистый» герой Одиссея и он находит в себе волю, силы и способы противостоять системе — что могут рядовые НКВДШники против хорошо подготовленного «Джеймса Бонда»?.. Его жена-артистка вновь видит рядом с собой сильного самца и в их семью возвращается страсть. Да и всё остальное действо — столь же физиологично. Превратившись из слуги режима во врага режима нарком Шестаков резко приобретает новый взгляд на идущие через его руки миллионы, и у него появляется чудная мысль, что золото партии будет лучше смотреться, положенное на его личный счёт, а не потраченное на оружие для интербригад (как подсказывает ему послезнание — дело безнадежное).

Цель выжить сменяется целью хапнуть. Сюжет, конечно, актуальный, уж для 90-х то годов — более чем, но ни малейшего сочувствия такой протагонист не вызывает. «…Ворюга мне милей, чем кровопийца…» — крайне сомнительная моральная дилемма… «…Деньги, деньги, дребеденьги, позабыв покой и лень, делай деньги, дребеденьги — остальное всё дребебедень…», да?

Вывод, что выбор между ворюгой и кровопийцей решается только в пользу инопланетного вмешательства я принимать не могу и не хочу. Его конечно можно трактовать в метафорическом (и метафизическом) смысле, что-де «нет правды на земле», но уфологическая трактовка «выше» меня не устраивает. Совсем.

ps. А вместе с тем реальную альтернативу предложил ниже один из лаборантов. Страна — большая, а паспортный контроль и слегка неповоротливую (пусть и более, чем грозную) махину НКВД вполне можно обойти. У того же Солженицына в «Архипелаге…» была рассказана история молодого человека, успешно избежавшего первого ареста и спокойно жившего по поддельным документам, пока он не потерял осторожность, и не сунулся с ними поступать в столичный ВУЗ.

Рассказ действительно требует вдумчивого чтения и делать это лучше глазами, не торопясь и прилагая усилия (в виде аудиокниги хорошо слушать романы с линейным сюжетом, а не высококонцентирированные рассказы, где каждое слово — не просто так). Так одно предложение — «Петер Хенкен, молодой палач, только что окончивший своё обучение» обозначит начало ключевого для понимание сюжета флэшбека.

Итак — перед матушкой Небб герой исполнил приговор 99 раз, и в соответствии с обычаем, его меч был похоронен. Палач сказал, что не сможет работать другим мечом, и был приглашён другой — мучающий приговорённых своей неумелой работой. При этом шут говорит, что его голова была сотой, и пеняет, что палач искалечил его тело и жизнь. На что палач отвечает, что его кровь благословила меч, и если бы Ханс Вурст не стал шутом, он бы стал преступником и кончил свою жизнь на плахе.

И вот старого палача позвали снова, и он приходит всё с тем же, почётно похороненным мечом. Где же он его взял? А догадайтесь, где можно взять что-то, прилюдно зарытое в землю? Народ ропщет. Но шут, чья шея — единственная, познакомившаяся с мечом палача не по приговору (и единственный выживший), отвлекает толпу, готовую уже забросать нарушившего обычай палача камнями криком, что меч не проклят, но «Благословен! Благословен! Кровью невинного младенца благословен!» и нехитрым представлением в стиле «замри, умри, воскресни».

А потом и сама старушка, всё равно приговорённая, просит смерти быстрой и профессионально исполненной, ей-то уж точно лишние мучения ни к чему. И народ вновь поверил, что меч именно благославлён, а не проклят

И только два изгоя, шут и палач, жертва и изувер, знают, что меч на самом деле проклЯтый и прОклятый…

ps. Автор всё-же перестаралась, отжимая «воду» и до смысла приходится буквально догрызаться — лишь это помешало поставить мне более высокий балл. Потому, что когда этот смысл перед тобой всё же открывается — он буквально ошарашивает, и уж в банальный «стокгольмский синдром» эта мощная притча о природе власти и общества явно не вписывается. Хотя в слишком разжёванном виде это бы тоже не сработало…

Это даже забавно — как по разному можно обыграть похожую вроде альтисторическую идею — благотворного для России/СССР союза большевиков и Николая II Романова. Предельно интеллигентный роман шестидесятилетнего киносценариста, поэта и прозаика Юрия Арабова «Столкновение с бабочкой» и Земляной и Орлов в роли, так сказать, «молодой шпаны» (хотя на самом деле эти «молодые талантливые авторы» не так уж и молоды и младше Юрия Николаевича лишь на какое-то десятилетие). Нет, идея достаточно безумная, чтобы и там, и там повествование было весьма фантасмагоричным и балансировало на грани между самопародией и мечтой… Вот только мечты уж очень какие-то разные.

Арабов честно предупредил, что будет описывать немного других, лучше, чем в жизни, Ленина и Николая. Троцкий, выступивший в роли этакого команданте Че — тоже, видимо, несколько другой. Сталина сделать добрей, человечней (да и чего уж там — умнее) у Арабова (в отличие от Вячеслава Рыбакова) рука не поднялась и он расстрелял его в Екатеринбурге как участника заговора против Ленина, организованного Свердловым (что показалось мне, далеко не сталинисту, более чем спорным моментом, но — воля автора). Характерно, что описывая этот альтернативный екатеринбургский расстрел, вовсе не детей и юных девушек, Арабов нарисовал его делом злым и тёмным, и его Имре Надь в нём участвовать отказался.

Но мы сейчас не о романе Арабова, а о дилогии озаглавленной «Отморозки» (скорее всего, написанной как ответ Арабову, благо, вышла спустя три года после «Столкновения»). Собственно этим заглавием всё и сказано. Я даже не буду специально останавливаться на том, что протагонисты романа — двое типичных мартисьюшных попаданца, плюс одна Мэри Сью, нашедшаяся позже. На заимствования поэтических шедевров Константина Симонова и других стихотворцев из будущего тоже сетовать не буду. Эти то неприятности в общем были обещаны аннотацией и их пережить как раз таки можно…

Но на этот раз герои-попаданцы, кажется, впитали всё инферно XX века — льют кровь, словно водицу, не писаны им законы ни божеские, ни человеческие («если для спасения жизни вашего солдата нужно будет ударить беременную женщину в живот, что вы сделаете?»), возомнившие себя этакими «сверхчеловеками по Ницше» — судьями и палачами погрязшего в жажде наживы любой ценой века, и обещающие решить вопрос весьма радикально. «Будет обрыв у моря и два пулемёта… Потому что один перегреется»… Да, «товарищ Землячка» и Бела Кун в Крыму именно это и устроили, но от такого «Солнца мёртвых», кажется, обалдели даже дававшие им полномочия «вожди», а наши бравые-попаданцы — объекты любви великих княжон, которым смотрят в рот и члены императорской фамилии и товарищ Сталин вместе с примкнувшим к нему товарищем Лениным — судя по подзаголовку второго романа, ни больше, ни меньше — новый эталон настоящего человека. Ах да, они (или авторы) считают, что на этот-то раз они направят красный террор, увитый георгиевской ленточкой на ИСТИННЫХ врагов. В которые записали англо-саксонских масонов (справедливости ради, практически без приставки жидо- — одесский еврей, срисованный у Бабеля, ходит в ближайших сподвижниках наших революционеров).

Уйди, уйди призрак Пол Пота — кто тебя звал, окаянного…

Впрочем к середине второго тома до одного из героев (или соавторов) всё-же дошло, что создание мощной ОПГ в георгиевских погонах — это что-то не то. Второй соглашается с ним, что де создателей такой личной гвардии любое государство в конце-концов расстреляет (иные моральные максимы наших übermenschей не волнуют). Какие же выводы следуют из этого? «Просто начнём из этой банды убийц снова солдат делать. Вот завтра же и начнём, верно». Вот так всё просто. Три военных года, пользуясь послезнанием собирали всех подвернувшихся под руку будущих военноначальников, начиная с Василия Ивановича Чапаева, приучали звать командира атаманом и расширяли их окно Овертона в сторону беспредела (шуточки одного из попаданцев про каннибализм, правда, оставались только мерой психологического воздействия на пленных, но в каждой шутке…) а потом, прямо таки с утра…

Верите или нет?

В феврале этого года Анатолий Фёдорович опубликовал у себя в «самиздате» первую часть книги, а весной за ней последовала и заключительная — вторая.

Как и большинство книг Дроздова новый роман написан в жанре «попаданчества» — на этот раз герой романа — писатель и журналист Сергей Самец — явное alter ego автора, во всяком случае он щедро поделился с ним деталями своей биографии. Постаревщий и спившийся на фоне полного разлада в личной жизни и глубокого творческого кризиса Сергей умирает от сердечного приступа и получает обратный билет в молодость — возможность взять реванш, переиграть свою жизнь а заодно, насколько это возможно, спасти СССР. Ну тут уж, как говорится, если бы молодость знала, если бы старость могла, и отнюдь не бесталанный Сергей, активно заимствуя у себя же из будущего, целенаправленно идёт к писательскому успеху. Закончив первую повесть он знакомится со студенткой филфака — редактором от Бога, а заодно и носительницей звучной и необычной фамилии Девойно, которая сначала становится его творческим псевдонимом, а после свадьбы — и фамилией по паспорту...

Как уже было сказано, на фоне «вторчества» о стандартных попаданцах-плагиаторах любая книга Дроздова — шедевр. Эта тоже. Его писатель если у кого-то книги и заимствует — так у самого себя, хотя на европейском книжном рынке закрепляется, использовав общую схему одной суперпопулярной в последние двадцать лет книги, породившей множество подражателей-клонов. Вот конце первой части книги Сергей всё же решает, что ничего страшного не случится, если он опубликует один такой клон до оригинала, отхватив для себя маленький кусочек будущей славы и гонораров одной знаменитой английской писательницы

Надо заметить что целенаправленно просчитывающий свой успех герой — «квартиру, машину, мировую славу» и, по большому счёту, всё в своей жизни подчиняющий этой цели — в какой-то момент начинает вызывать определённое раздражение.

Однако во второй начинаем несколько другая история: достигнув в новой жизни всего, что прошло мимо него в прошлой жизни, те дела, которые Сергей начинает просто чтобы отблагодарить достойного благодарности человека становятся первым шагом на пути, изменившем к лучшему судьбу страны. И хотя попытка прямого выхода на человека власти в силу злой насмешки судьбы у него проваливается, герой всё же меняет то, что может изменить. Начиная с самого главного — с себя. И когда в финале, на изломе времён Сергей оказывается перед жёстким выбором — он делает его правильно.

Можно конечно критиковать этот самый финал за скомканость, упрощение исторической правды и так далее, и тому подобное, но не забываем, что мы видим события глазами Сергея — журналиста, публициста — но не политика. И он не нашёптывает на ухо сильным мира сего куда проложить единственно правильный путь. Он просто делает то, что должен делать. Так почему бы не предположить, что оказавшийся рядом с делами власти, в том месте и времени, где творится история, честный и умный человек способен помочь войти в «новый поворот» не сорвавшись в пропасть?

Ну и напоследок ещё про аллюзии и параллели. Автор предыдущего отзыва уже сравнил эту книгу с гуляющего по самиздату «Режимом бога» некоего СКС. Надо сказать, что это самый «Режим бога» — прямое обращение к сюжетам Геннадия Марченко («Музыкант», «Перезагрузка. Обратно в СССР» et cetera). Скрывающийся за псевдонимом СКС своих корней особо и не скрывает и когда его главный герой ищет в Яндексе ответ на вопрос «Как спасти СССР», он отмечает среди потока попаданцев именно что-то из Марченко и «Квинта Лициния» Королюка (не называя напрямую, но не узнать сложно). Так вот, после публикации первой части «Реваншиста» особо «бдительные» читатели нашли определённое сходство с опубликованной на СИ Перезагрузкой Геннадия Марченко, благо и имя у главных героев обеих повестей одинаковое. Хотя тут если какое-то влияние и было — то от противного. Поскольку сам Марченко — попросту не умеет писать, впрочем, как и его герой, который ворует тексты у кого попало — Пикуля, Астафьева, Булычёва, Вейера, Акунина... При этом учит Тарковского снимать кино (что характерно — про «марсианина») и, начиная с определённого момента — пишет предназначенные для руководителей СССР трактаты про как нам обустроить страну, в промежутках разъясняя тем, что он нет, не плагиатор... В общем, что называется, почувствуйте разницу…

Ну что же, раз уж книга издана и на неё даже есть условно положительные отзывы, вставлю я и свои три копейки. Начало первой книги встречает нас стилизованной, кажется, под лауреата сталинской премии Бабаевского сценкой из жизни белорусского первого секретаря Машерова. Как по мне, Бабаевский русским литературным владел лучше, но да ладно, на фоне «я Поселягин — я поселяю» это, наверное, хотя бы свежо и оригинально.

Далее начинается основная история: провинциальный школьный учитель, обследуя с учениками подвалы старого города случайно проваливается в прошлое, прибивается к заведующей местным магазином… Всё это читается довольно живо, и если бы не напоминало (порой — до боли) пересказ телеверсии «Географа…» Алексея Иванова плавно переходящий в пересказ опять же телеверсии «Синдрома Феникса» Слаповского, то было бы даже хорошо.

Ну а дальше у героя обнаруживается заряженная книжками планшетка-читалка и он (как и все прочие герои Геннадия Марченко) твёрдо встаёт на путь плагиата. Автор, вы серьёзно? Вы серьёзно полагаете, что при живых Пикуле и Астафьеве можно абсолютно безнаказанно выдавать на гора их поздние вещи перемешивая это со ставшим бестселлером по принципу «на безрыбье» абсолютно графоманским «Марсианином» Вейера? Вы не думали, что при живых-то Азимове, Хайнлайне, Кларке, Леме и Стругацких последнего ждёт «успех» «Гриады» Колпакова (вот уж «писатель, опередивший своё время», его бы молодого и верящего в свои силы — да в 90-е, вполне бы успешным стал бы)?. А ведь Марченко ещё и заставит заинтересоваться оным Марсианином не кого нибудь, а Тарковского (это ж каким литературным безвкусием надо обладать, чтобы не понимать принципиальную разницу между данным опусом и шедеврами Лема и Стругацких?). А ведь во второй книге наш Сергей Губернский ещё и начнёт учить Андрея Арсеньевича, как снимать кино… Впрочем скажем ему спасибо уже за то, что он не учит петь Высоцкого, а ведь мог бы: своя рука — владыка.

Отдельно — несколько слов о языке. Наверное, если сравнивать с той волной откровенного трэша, который захлестнул наш не самый живой книжный рынок (вот уж где зомби-апокалипсис), «активный словарный запас: чуть выше среднего» и «cредняя длина предложения: гораздо ниже среднего» небезнадёжного в плане языка автора сойдут за качество, хотя когда я читал это на «Самиздате» глаз регулярно спотыкался о грубые стилистические ошибки, впрочем, не исключаю, что над финальной версии мог поработать приличный редактор (хотя о чём это я, вот передо мной «пиратка» вроде-бы уже изданного варианта, а вот фраза «Да он ещё _Жиглова_ не сыграл!»). Это не стоило бы отдельного упоминания, если бы автор не рассказывал, как его герой (более-менее alter ego, тем более что modus operandi главного героя Г. Марченко от цикла к циклу не меняется) «адаптирует» чужие книги. Хотя, справедивости ради и Александра Меленьтевича Волкова выдающимся мастером слова и стиля назвать сложно, а в первой книге Марченко мотив «я не плагиатор, я книги улучшаю» ещё не становится навязчивым…

В общем самая большая проблема с этой книгой даже не в моральной оценке действий героя, о которой уже упомянул «предыдущий оратор». Самая большая проблема — в достоверности. Даже если молитва «дай мне Боже, чтобы классик был не раньше, а потом» окажется услышана, сложно представить, что место оного классика без всяких проблем займёт человек, ничего общего с этим классиком не имеющий, а просто передирающий тексты из будущего. А по мере развития сюжета цикла все эти проблемы только усугубляются, вторая книга предсказуемо оказывается хуже первой, а третья же практически достигает дна…

В заключение не могу не сказать, что у этого романа есть своего рода альтернатива. Уж не знаю специально ли Анатолий Дроздов переписывал Геннадия Марченко, или, когда неплохой беллетрист Дроздов, нередко обращающийся к «попаданческим» сюжетам решил написать про возвращение в советскую молодость своего alter ego, просто случайно совпали некоторые моменты сюжета (в том числе имя героя — Сергей), но когда он начал выкладывать на samlib'е своего «Реваншиста» некоторые завсегдатаи этого ресурса обвинили Анатолия Фёдоровича в воровстве чужих идей. Хотя идеи, как раз, носятся в воздухе, а прямых совпадений у Дроздова с Марченко в общем-то и нет. В том числе нет и совпадения в главном — дроздовский Сергей прямым плагиатом не занимается и по большей части выдаёт на гора свои-же (точнее Дроздова) книги из девяностых-двухтысячных. Ну и результат у Дроздова оказался куда более правдоподобным и приятным для чтения….

Как можно в 2017 описать наших ребят (в данном случае — студентов с военкафедры) попавших на Великую Отечественную, и при этом не вляпаться в трясину избитых до полного бесчувствия сюжетов и заодно полностью обойти проблему послезнания и «командирской башенки» Т-34? Кисличкин не первым ответил на этот вопрос «отправить героев в другой мир, на другую Великую Отечественную, где, кстати, претензии врага на принадлежность к высшей расе даже имеют под собой какие-то основания», до него был как минимум Аркадий Степной со своим «Путём безнадёжного», но да — такой ответ всё ещё достаточно свеж.

Мир, в который попали герои романа вполне похож на нашу середину XX века и аналогия со Второй Мировой тут совершенно прозрачна. Разве что человеческая Империя Вильм ничего похожего на революцию, столетнюю годовщину которой мы недавно встретили, не переживала, а противостоящий ей Рейх, в смысле Крейс заселяет раса пусть и человеческая (то есть генетически с обычными людьми вполне совместимая) но владеющая силами магии. И причины этой войны тесно связаны с источником магии этого мира. А у студента Ильи, главного героя этой книги, обнаруживается некая связь с этим самым источником…

Этот-то сюжетный ход и обеспечивает некоторую мартисьюшность и приключенческую облегчённость книги — ужаса и трагедии войны тут сравнительно немного. В этом плане роман можно сравнить с «Попыткой возврата» Конюшевского, но уж во всяком случае не с плохими подражаниями этому циклу. Тем более что способности главного героя далеко не безграничны и даются ему совсем не даром…

«Взвод» (заглавие, кстати, совершенно неудачное, описывающее, вероятно, первоначальную задумку книги, но не то, что из неё получилось) предполагает одну-две книги продолжения, однако с другой стороны конец романа не оставляет каких-то особо животрепещущих не закрытых сюжетных линий (кроме главной, которую не грех и читателю додумать), и хотя и не тянет на окончательный happy end, представляет собой вполне достойный открытый финал. Так что если автор не найдёт способа влить в повествования новую кровь, а планирует просто линейно продолжать начатое, то лучше ему на первом романе и остановиться. А если найдёт ­— тем лучше.

Да нет, дело тут вовсе не в причудливом мире, достаточно постмодернистки скроенном из русской классики с чертовщинкой и добротной «классической» научной-фантастики, замешанной на проблемах ксенологии. Хотя когда в зачин в духе «мой дядя самых честных правил» врываются реалии, далёкие от времени дворянских усадеб, наступает эдакий момент ммм… постистины. Но неожиданный вкус от совмещения вроде-бы несовместимого тут не самоцель, деконструкция — она и есть деконструкция — тех, кто всё же мало-мальски привык к чтению этой самой русской классики такой сдвиг заставляет острее воспринимать происходящее, меньше делая скидку на сказочность, включающуюся у многих сразу после того, как они услышат «давным-давно в далёкой-далёкой галактике» или «в тридевятом царстве, в тридесятом государстве» (что, впрочем, как ни крути, одно и то же).

Уж подавно не любовь к хрусту французской булки двигала пером автора, какая уж тут булка — вековечная грязь, обломовская тоска, равнодушные к человеку левитановские пустоши или шишкинские леса, где для человека место и вовсе не предусмотрено. Ну и стылые объятия медленной смерти на фоне баденских лечебниц. Зубы о такую булку сломать можно — если что и хрустит, то они самые.

Что до нехитрого детективного сюжета — он тут и вовсе не главный, детектив, где имя убийцы становится понятно раньше, чем станет известно, кто станет жертвой достаточно далёк от канонов жанра, хотя , справедливости ради, детективных линий тут на самом деле две (просто они поначалу туго скручены) и раскрытие тайн местного «Дубровского» весьма увлекательно. А то, как эти тайны сплелись с ксенологией лично меня заставило вспомнить бриновский «Прыжок в Солнце»…

Но и эти тайны перестают быть тайнами достаточно быстро и это происходит как-бы само собой. И в последней четверти книги мы, как и было обещано в заглавии, вместе с Софией затянуты в историю её мучительного падения, падения, наступающие после того как в мир её рукою выпущено зло. Падение её не лишено красоты а зло, которое хоть и хочется назвать абсолютным, нарисовано так, что даже вызывает некоторое сочувствие… Отчего падение не перестаёт быть падением, а зло — злом…

В общем я не являюсь мастером телепатии, и не знаю, ради чего Елена это написала, но получилась у неё эдакая духовная прививка от оспы. Процедура несколько болезненная и в общем-то небезопасная, но способствующая наработке иммунитета.

Я может быть странный человек, но я жду от анималистического фэнтези в числе прочего и некоторой реалистичности. То есть кошки должны быть похожи на кошек, собаки на собак, кролики на кроликов. Существа, описанные в этих книгах некоторое сходство с кошками имеют, но уже одно то, что они живут стаями/племенами и избирают себе вожака подсказывает мне что это всё же не кошки. И это отнюдь не единственный подобный момент в книге, о который я споткнулся при чтении.

А так, судя по всему, около бесконечная фэнтези-сага, жанроформа сама по себе мной не любимая... Совсем. Как и положено — какой-либо глубокий смысл обнаружить не удаётся. В защиту этой серии я могу сказать только то, что я первое шестикнижье всё-таки прочёл, не забросил... Но и только.

Книга начинается как классичесская, почти эталонная робинзониада, причём её не хочется сразу забросить куда подальше, громко цитируя Станиславского. И уже это её несомненный плюс. Завязка с места в карьер, безо всякой экспозиции — тоже вполне приемлимый литературный ход, всё что нам надо знать о главном герое до его переноса во времени и пространстве, мы узнаем по ходу действия. Этого всего совсем немного, но суть классической робинзониады не в тонких внутренних переживаниях героя. Абсолютно немотивированный перенос главного героя (и не его одного) во времени и пространстве тоже легко списать на вполне уже устрявшиеся законы жанра попаданчества.

Что до остального, лично я не самый большой любитель читать «про заклёпки», но у Калашникова получается неплохо про них писать, живым таким ироничным языком, без явного перебора (во всех смыслах слова) каким отличается на мой вкус Величко с его дядей Жорой (хотя скорость прогрессорства, скажем так, смущает и здесь). Чистая робинзониада довольно быстро закончилась, при этом студент Михаил выяснил, что в одиночку в условиях каменного века у него выжить не получится, однако ему повезло с дружественными аборигенами. К сожалению примерно к середине книги автору наскучил сугубо мирно развивающийся неолитический мир и...

И его кроманьольцы лёгким движением руки превращаются... превращаются в североамериканских индейцев (впрочем намекал автор на подобный исход изначально, теми же именами, но до поры до времени можно было эти намёки игнорировать).

Тут то и начинаются совсем уж альтернативные история с географией. Чтоб не сказать альтернативно-одарённые. То есть колеса и гончарного круга в новом свете и вправду не знали. И матриархат у тех же ирокезов примерно похожий был. Но вот только было у них весьма агрессивно настроенное, растущее государство, представлявшее для соседей (к примеру — гуронов) явную угрозу. А если добавить сюда их культ боли, с изуверскими инициациями юношей, жестокими пытками для пленных (причём из любви к искусству) и милым обычаем украшать себя скальпами врагов, можно ли поверить, что мир, где живёт великий вождь Михаил — Северная Америка перед её колонизацией европейцами? Даже если лично его приютило сугубо мирное племя.

Тем более что всё, что нужно было написать про добрых язычников-индейцев против злых христиан-европейцев (а автор рисует противостояние цивилизаций именно так) уже есть у Лукиных в «Миссионерах». На фоне которых «Оператор» смотрится... Да никак не смотрится, теряется потому что. Впрочем туда этим штампованным добрым индейцам versus вредным испанцам и дорога.

Пишу отзыв на весь цикл, хотя прочитал первые пару книг, но дальше читать точно не буду... А где там граница между романами, не помню — все достаточно монотонно...

Плюсы у данного произведения есть. Если рассматривать книгу как робинзонаду и производственный роман — она не так уж плоха (хотя явно не Жюль Верн и не Карсак) но ведь наша военно-исследовательская экспедиция попадает явно не на необитаемый остров. А в самую что ни на есть сибирь казачью, и начинают строить там некую технически развитую (точнее, по тем временам, сверхразвитую) «страну утопию». Окружающие наших попаданцев казачки и туземцы шустро проникаются гуманистическими идеями XX-XXI вв., непроникшихся относительно гуманно (мы ведь из просвященного века, да) умиротворяют в стиле «US Army в странах третьего мира». Это при том, что Америку автор явно недолюбливает, и, забросив своих героев в прошлое, в нашем времени он развязывает руками НАТО и Китая мировую войну с применением оружия массового поражения.

Действия же наших современников в прошлом не вызывают никакого серьёзного сопротивления. Хотя как могут проиграть технически высокоразвитые прогрессоры явным варварам описал и историк Булычёв в «Подземелье ведьм» и, ещё раньше, тоже не чуждый музе Клио Пол Андерсон в «Крестоносцах космоса». А хроника игры в одни ворота не только неправдоподобна, она обладает главным недостатком, какому подвержена литература. Она безбожно скучна. По определению.

Эта серия стала для меня первым образчиком подобного прогресорства. Позже попалались мне и худшие песни на этот весьма однообразный мотив. Так что книги Хвана — это далеко не дно, и, возможно даже они породили множество подражаний (уж «Сурск» Скворцова точно был позже). Но лучше это их не делает.

Рассказ этот я прочёл в поисках постапокалиптики, написанной в СССР. Странное впечатление он оставляет. Сухое повествование в котором и после финала, замечу, достаточно неожиданного, вопросов вроде «а что это такое было то» остаётся намного больше, чем ответов. И меньше всего это похоже на то, что обычно ждут от постапокалиптических историй. Мир за чертой способен испугать, но описан он слишком сухо (хотя пара-другая небанальных, сильных деталей всё же цепляет). Автор как будто нарочно старается не вызывать сильных эмоций, хотя казалось бы жанр обязывает. Может это другой жанр? Притча? Да, то, что происходило в пещере молодых «исследователей» — это действительно достаточно глубокая и интересная метафора, того, как легко человек может подменить стремление к познанию — агрессией, а науку — карго-культом. Но если это рассказ-притча, то бомба, послужившая причиной появления черты, кажется имеет к оружию массового поражения весьма опосредованное отношение, скорей символизируя собой... Впрочем тут каждый может прочитать рассказ по своему.

Поэма в прозе. Road movie всея Руси, вторая такая вещь после «Мёртвых душ» Гоголя. Хроника человека в поисках Родины и Бога. История путешествия, в котором герой никак не может найти Красную площадь и московский Кремль... Но постойте!

Какая к чёрту поэма, это же Delirium Tremens, белая горячка! Какой к чёрту роад-муви, когда это категория Б. Хроника алкоголика-хроника. Какой к чёрту Бог, Родина, когда к чёрту Венечка идёт, к Чёрту, к чёрту...

Всё так. За черту и к чёрту. На обложке романа, на самом видном месте должно быть предупреждение «не пытайтесь это повторить!» Если о Гоголе ещё можно было говорить про видимый миру смех и невидимые миру слёзы, то тут уж, даже если бывает смешно —до смеха ли, когда читаешь дневник путешествия в ад.

Писатель Калбазов заинтересовал меня после цикла «Росич», идея переиграть события русско-японской войны за счёт частной инициативы трёх специалистов из нашего времена была относительно свежа и неизбита. В принципе, не разочаровал меня и цикл «Рыцарь», первый роман которого был отмечен «мечом без имени». Чего уже нельзя было сказать о «Бульдоге»...

Этот же цикл, где на фоне альтернативных 1920-х, обладающий многими талантами наш современник автомеханик изобретает двигатель внутреннего сгорания, вопреки усилиям некоего тайного общества, к сожалению, заставил меня окончательно вычеркнуть автора из круга своих интересов.

После четвёртого прочитаного цикла особенно чётко видны моменты, повторяющиеся у Калбазова из книги в книги на фоне меняющегося антуража. Об одном из них стоит сказать особо...

Если в «Рыцаре» автору удалось обыграть саму по себе достаточно странную идею церковной инквизиции, сознательно тормозящей любой прогресс, и как-то написать на её основе что-то интересное, здесь нечто подобное для трилогии попросту убийственно. Под обложкой первой книги ещё можно найти достаточно увлекательные приключения в сибирских снегах, во второй — ещё можно получить какое-то удовольствие наблюдая, как герой отбивается от многочисленных врагов, что кончается для него женитьбой на прекрасной единомышленнице (что и само по себе не бог весь какой оригинальный ход, а для данного автора — и вовсе уж часто повторяемый штамп) то в третьем томе нас ждёт апогей.

Тут и покушение на главного героя свежесбежавшей с каторги уголовной банды, и организация радиотакси в 20-х годах, и пара автогонок (ралли и предтеча «формул»), последняя из которых заканчивается диверсией, и пресс-конференции с зарубежными журналистами, где развесистая клюква в стиле «кругом враги и дураки» дала прямо рекордный урожай, и нелепые политическо-экономические игры и т. д. и т. п... Всё эти куски мертворожденной, удивительно скучной прозы сшиты на манер очередного чудовища Франкенштейна, а ближе к финалу, на сладкое, будет ещё и со смаком описанное откусывание пальцев садовым секатором у старпома главзлодея. Воистину

На исходе века

Взял и ниспроверг

Злого человека

Добрый человек

Из гранатомета

Шлёп его, козла

Стало-быть добро-то

Посильнее зла!

Хотя такой готтентотской этикой вряд ли кого удивишь, а вот личность этого самого злодея заслуживает особого внимания. Главой заговорщиков против ДВС, вопреки тому, что «гений и злодейство не совместны», оказывается изобретатель компактного парового двигателя (и раскрыв этот факт никакой интриги я не разрушу, за отсутствием этой самой интриги). Впрочем, судя по тому, что Калбазов из книги в книгу уделяет особое внимание секретности научно-технических разработок и прочей подковёрной борьбе вокруг прогресса, он и вправду верит, что вопросы технического развития решаются на невидимом фронте. Печально...

У нас есть такие приборы,

Но мы вам о них не расскажем!

Аквалангисты — это хорошо!

Ах, это правление Петра II. Бороздят просторы мирового океана русские паровые фрегаты, подводная лодка и пловцы-минёры. Европе (как, впрочем, и Азии) нечего противопоставить нашим снайперам с винтовками и казнозарядным пушкам с зажигательными снарядами. Это потому, что у нас есть не только замечательные и совершенно секретные учёные в Сколково, ой, в Саглино, которые умеют играючи воспроизводить технические идеи из будущего, что называется, по книжной иллюстрации, но и самая главная политтехнология — грозное КГБ...

А ведь начиналась эта новеллизация взломанной Цивилизации Сида Мейера не так уж и плохо. Оно конечно и Царь Фёдор Злотникова, и Поводырь Андрея Дая случились раньше, но и биография «бульдога» Бурова прерванная пулей киллера, и умирающий юный царь, и их встреча на бескрайнем заснеженном поле за пределами мира живых получились здорово. И начало это обещало какой-никакой психологизм. И было бы интересно прочитать про поворот от «золотого века империи», дальнейшего умучивания крестьян и дарования вольностей дворянству, к чему-то, что не привело бы в конце-концов к катастрофе. Однако же не срослось.

PS. Аквалангистов в этих романах Калбазова, слава богу, нет. Но там и без них весело, а песенка группы Манго-Манго хорошо передаёт то настроение, которое крепнет по мере их прочтения.

Эх, если бы «Марсианина» написал не Энди Вейер, который мало что не умеет писать прозу, но и описывая физико-химическо-биологические реалии делает множество откровеных ляпов. Перечитывая путешествие Кон-Тики (которое в общем-то и не самостоятельное произведение, а сюжет к игре-симулятору, адаптированной к более чем скромной вычислительной технике) можно себе представить какой шедевр научной фантастики мог сделать из Вейеровского сюжета Пухов.

Ну а уходя от современного интертекста — всё было: и журналы Техника молодёжи, и микрокалькулятор МК-52 с миллиметровкой. А остаётся и сейчас замечательная история, которая при всей простоте характеров, несамодостаточности (писалась она не как самостоятельная проза) и где-то даже надуманности сюжета — во-первых просто хорошо написана, а во-вторых, особенно при чтении с тем или иным симулятором космоса под рукой — представляет собой отличное научно-популярное изложение техники орбитальных полётов.

Нет, я всё понимаю. Народ соскучился по старой-доброй научной фантастике. Твёрдо стоящей на позитивистской платформе, радующей инопланетными пейзажами и не смущающей разум релятивизмом и дуализмом нынешней физики — фантастике простой и понятной. И робинзониада — жанр по сути беспроигрышный. В конце-концов это (в хорошем смысле слова) ближний прицел, внушающий надежду что человек уже в этом веке ступит на марс... и рассказываюший что в жизни всегда есть место подвигу и ремонту с помощью мотка скотча и такой-то матери. Но есть несколько НО...

Первое — КАК это написано. Поначалу мне показалось что самой большой проблемой будет дневник Уотни, изложенный сухим канцеляритом, слегка разбавленным жаргонизмами и «искромётным» юмором. В принципе такими языковыми средствами можно нарисовать психологический портрет героя, но это у автора получилось мягко говоря не очень. В том числе из-за не слишком умелой попытки следовать жюльверновской традиции, давать научные пояснения прямо в тексте книги. При том, что поясняются, как правило достаточно банальные вещи. Но это ещё пол беды. Ближе к концу книги главный гергй худо-бедно, но вырисовывается. Хуже становится, когда на сцене появляются другие герои. Это по настоящему ужасно, это даже не двумерный картон, а что-то одномерное.

Может литературная беспомощность Марсианина скомпенсирована блестящей научно-технической частью? Ой, не знаю. Лично я после описания в самом начале книги выращивания картошки на свежем гм... навозе, когда любой дачник должен знать, что срок компостирования подобного удобрения — уж никак не менее двух месяцев — а до того прямой контакт с ним для растений опасен, стал воспринимать описываемое как прохождение компьютерного квеста, имеющего весьма слабое отношение к физическим законам реального мира. Я не особо проверял, первый же грубый ляп отбил всю охоту в ЭТО вдумываться, но, по первому впечатлению, с правдоподобием деталей, химических, физических, и прочее, прочее там и дальше не лучше. А стилистические особенности текста только способствовали закреплению такого впечатления.

Остаётся только пожалеть, что данный сюжет стал популярен именно в таком, совершенно беспомощном исполнении. Будь это типичная «звезда самиздата» с samlib.ru, была бы надежда, что кто-то владеющий словом и материалом напишет что то похожее, но только хорошо, а так — безнадёжно.

PS. Пока читал, всё время вспоминал «Путь к Земле» Михаила Пухова. На тему как это должно было бы быть сделано.

Очень неплохая, весьма атмосферная завязка, в которой юный наследник богатой буржуазной семьи Джейкоб колеблется между двумя противоположными картинами мира. Сказочной, в которую научил его верить дед, и рациональной, где сказка — ложь или сумасшествие.

И когда ответ наконец найден, это знакомство обещает нам щемящий выбор между двумя мирами — реальным, гле Джейкоб не видит для себя более достойного занятия, чем откровенное дураковаляние — и волшебным, в котором ему есть что и кого любить... но за стабильность которого приходится платить немалую цену. Жизнь тут обещает быть слишком статичной, и очень похоже — бесцельной. Ведь даже время ходит тут по кругу.

Но тут является враг, нет ВРАГ и начинается... нет, даже не сказка в духе первых книг Гарри Поттера, та позволила бы раскрыть характер страных детей, оживить старые чёрно-белые фото — но зачем, когда можно просто сочинять простенький экшен в духе не самых удачных марвеловских комиксов. Вот наши, вот враги, у наших есть такие-то сверхспособности, у врагов — другие...

Ну и пока продолжается тактико-стратегическая борьба бобра... ой добра со злом, никакого сложного выбора перед героем больше нет... Боюсь то тихое тревожное волшебство, которое отличало первую половину книги, в продолжениях так и не вернётся, и в следующих книгах читателя не ждёт ничего, кроме чего-то похожего на новеллизацию простенького комикса.

Я понимаю, что подобный сеанс магии с разоблачением не украшает Малышева, но с его творчеством и так всё ясно, а как по мне — Харитонову тут тоже изменило всякое чувство меры и его этот текст тоже отнюдь не украшает. Сильно сомневаюсь что текст интервью проходил сверку у Малышева, что вроде бы требует журналисткая этика. Да и вообще, если уж Евгению Викторовичу хотелось наглядно показать, что Эрнст Малышев — клинический графоман, зачем это делать настолько топорно — интервьюируемого, променявшего машину и дачу на достаточно сомнительную славу, становится попросту жалко и начинает казаться, что Харитонов откровенно бьёт лежачего.

Как ни странно, но никто до меня даже не попытался написать отзыв на цикл в целом — что-ж, буду первым. В этом году (после некоторого перерыва) ожидается выход четвёртой книги цикла, но, сдаётся мне, уже первые три вполне позволяют говорить о том, что отличает детектива Корморана Страйка от прочих его литературных коллег.

Нет, я не о несколько причудливом имени (куда Джоан Роулинг в этом плане до Дарьи Донцовой, которую родители на самом деле нарекли Агриппиной), и не о том, что он внебрачный сын девушки-группи и рок-звезды… Хотя как раз последнее, это не просто деталь портрета, вроде бельгийского происхождения Эркюля Пуаро, это, как и то, что Корморан вернулся с афганской войны (причём потеряв там пол-ноги) — работает на сюжет, а к третьей книге это всё и вовсе становится основными сюжетообразующими моментами…

Но прежде, чем сконцентрироваться на всех этих важных деталях, нужно обозначить главное. Хотя Корморан и Робин активно используют в своей работе сотовые телефоны, социальные сети, Википедию — то есть живут уже в изменённом информационными технологиями XXI веке, они остаются героями редкого по нынешним временам классического детектива. То есть, соревнуясь с государственной полицейской системой и используя свои «серые клеточки» (что, впрочем, не отменяет полезность владения приёмами наружного наблюдения и бокса) Корморан вычисляет хитроумного преступника, который с самого начала включён в достаточно ограниченный круг подозреваемых. Робин ему в этом активно помогает, но до эффектной развязки на последних страницах книги, в отличие от самого Страйка, об имени убийцы она, как и читатели, может только догадываться.

Так что, если вы ищите классический детектив, в духе Агаты Кристи или Эрла Стэнли Гарднера, но описывающий XXI век, а не старую-добрую Англию или Америку времён президента Рузвельта — не проходите мимо.

Однако должен сразу сказать и о важном отступлении от классического канона.

В этом аспекте Роулинг следует иной традиции, традиции скандинавского социального полицейского романа, начатой в 1960-1970 Май Шёвалль и Пером Валё. Собственно, сплав остросоциального романа с детективной загадкой заметен уже в книгах Дж. К. Роулинг о Гарри Поттере, а «Случайная вакансия» — это уже подобная смесь чистом виде, но Гарри Поттер — это всё же детская сказка, а «вакансия» — шокирующая книга, имеющая примерно такое же отношение к детективному жанру, как «Братья Карамазовы», здесь же Роулинг не сходит с фарватера жанровых канонов, что, впрочем, не мешает ей оставаться собой.

В первой книге Роулинг слегка разоблачает то, что не видно за блеском гламура, во второй — погружает читателя в срашновато-гротескные зарисовки из мира, где рождаются произведения литературы, а в третьей, начав с изнанки рок-н-ролла, заводит нас в куда более тёмные закоулки дна жизни, чем те, с которыми мы уже успели познакомится в «Случайной вакансии».

От первой, до третьей книги мы видим как постепенно раскрываются (и потихоньку развиваются) характеры Карморана и Робин. И хотя в первых двух книгах девушка и может показаться неоправданно статичной и схематически-идеализированной, зато в третьей книге, книге которая, укладываясь в контуры особого поджанра «ловля маньяка», всё равно остаётся классическим детективом и, при этом, описывает борьбу героев с призраками своего прошлого (в случае Карморана — это три худших человека, с которыми столкнула его жизнь в прошлом, для Робин работают более тонкие аналогии) — так вот, в этой самой третьей книге мы уже точно понимаем «откуда что взялось»…

И хотя такая незабронзовелость Карморана Страйка и Робин не позволяет предположить, что книг о них будет столько же, сколько об Эркюле Пуаро, Мисс Марпл, Ниро Вульфе и Арчи Гудвине или Перри Мейсоне с Деллой Стрит — героев столь неизменных, что кажется, само время течёт мимо них, не касаясь, но зато они куда живее, и мы с нетерпением ждём очередной книги «Роберта Гэлбрейта»

update от 22 апреля 2019. Как я и «предсказал» тут пару лет назад, к четвёртой книге героям в предписанном каноне стало тесно. И хотя детективная линия в определение классического детектива всё ещё вполне вписывается, она фактически ушла на второй план. «Смертельная белизна» — хорошая книга, возможно даже лучшая на сегодняшний день книга цикла, но уже не совсем детектив.

После путаницы с соляной кислотой и купоросом (да и вообще, всех тех странных вещах, которые написала Роулинг по поводу этой самой загадочной серносоляной кислоты) становится понятным, почему в «Гарри Поттере» великий и ужасный, восхитительно амбивалентный Северус Снейп преподаёт ничто иное, как [ал]химию. Видимо для Джоан, когда она училась в школе, наука химия, в силу своей абсолютной для неё непостижимости, была чем-то воистину волшебным, а преподаватель, ведущий её — неким злобным колдуном…

Ну а за исключением этого досадного ляпа, «Шелкопряд», как и предыдущий и последующий романы серии — отличный образчик редчайшего жанра современного классического детектива, в котором, впрочем, есть что почитать и за вычетом детективной интриги. Здесь это самое что-то основано на довольно ядовитых зарисовках нынешнего литературного процесса и того, что претендует на звание большой литературы. Впрочем, если глядеть на сюжет книги под этим углом, то вся эта история

начинает играть новыми гранями и читаться несколько по другому…

Текст конечно театральный, если кто видел вблизи сценический грим, с его резкими, гротескными формами — поймёт, о чём я. Тут нет мягкой эволюции характеров, тонких намёков и полутонов, отличавших основные книги серии. Но, как говорится, на нет — и суда нет. И это, разумеется, фанфик, если отсеять из массы всего, написанного фанатами, весь сексуально-озабоченный трэш (и просто трэш), «восьмая книга про Гарри Поттера» прекрасно впишется в оставшийся корпус текстов. Впишется прежде всего своей игрой с альтернативами, как явными, полученными путём изменения прошлого, так и неявными — тем, как переигрывают судьбу родителей их дети.

Возвращаясь к театральности, Джини, Гарри, Рон и Гермиона, слегка играющие самих себя в детстве и повзрослевшие меньше, чем тот же Драко Малфой, как раз показались мне достаточно достоверными. Уж если попали они в учебники истории раньше, чем достигли совершеннолетия, неудивительно, что они слегка срослись с масками стареющих «пионеров-героев» .

Впрочем, действительно развёрнутый отзыв я не готов пока писать, но дам несколько очевидных ответов на странные вопросы, заданные тут некоторыми авторами предыдущих отзывов.

а) Почему Седрик Дигори?

Он первая жертва. Он не шёл сражаться со злом. Он убит как «лишний». Его убили «в награду» за победу в соревновании между детьми. Да и само зло тогда не вполне всерьёз воспринимали, даже Гарри Поттер. Тех, кто погиб вслед за ним — безумно жаль, но à la guerre comme à la guerre, и они понятно за что своей гибелью заплатили. Но Седрик на войне не был. Всего этого не хватило бы, чтобы Седрика рванулся спасать сам Гарри, но за это-то берётся его сын, читавший о подвигах отца в учебниках истории, причём на фоне классического конфликта между отцами и детьми…

б) Почему Драко Малфой положительны персонаж? Это что, фанат Малфоев писал?

Ну, я не знаю, как уж читал написавший это 7 книг о Гарри Поттере, что не заметил линию борьбы за сохранение души юного Драко. «Другая сторона» Драко прописана у Роулинг не менее явно, чем другая сторона Снэйпа в первых книгах, когда мы видим его глазами Гарри как вредного (во всех смыслах слова) декана «вражеского» факультета. Просто более объективный взгляд на Снэйпа даётся нам в рамках основного семикнижья, а Драко в основном оставлен за рамками. Неудивительно, что эту тему активно разрабатывали писатели фанфиков

в) Почему Скорпиуса подозревают, что он сын Воландеморта, если он совершенно точно появился на свет спустя годы после его гибели?

В тексте ясно написано, что Драко подозревают в том, что он владел маховиком времени

и именно его использовал для того, чтобы продлить род Тёмного Лорда. Версия причудливая до бредовости, но психология толпы такова, что именно в подобный бред толпа соглашается верить. Тут Роулинг тоже вполне достоверна.

Ну а самый слабый момент книги (и да тут я тоже не буду оригинален) — то самое проклятое дитя. Чёртик из коробочки с намалёванным красивым личиком, но без малейших признаков характера и психологизма, крайне неубедительный в роли носителя вселенского зла.

Но не смотря на этот (и другие тоже) недостаток получился вполне достойный эпилог серии, рассказывающий о проблемах отцов и детей, неотменяемости истории и окончательно закрывающий «проблему Слизерина».

Книгу могу оценить только как must read в области кинофантастоведения, если в постсоветское время книги, сопоставимые с этой, по ширине и глубине охвата (сочетающимся с вполне доступным языком) и появились — то не так много. Книга практически не устарела, умеренно критичное отношене к западному обществу потребления может и казалось чем-то неуместным в середине 80-х — начале 90-х, но сегодня, в середине дветысячи -надцатых, когда мы этого общества наелись по самое «не хочу», смотрится вполне злободневно. Фильмы, конечно, старые, 60-70 гг. и раньше, ни про «Матрицу», ни про «Аватар», ни даже про «Терминатора» и «Звёздне войны» здесь нет ни слова.

За то есть про такие фильмы, как «Солярис» Тарковского, фильмы Кубрика и Хичкока, «Ребёнка Розмари» и «Экзорциста», «Челюсти» Спилберга, «Планету обезьян» и прочую классику жанра. Ну и про то, «как всё начиналось», что дал кинофантастике «великий немой» и не менее великий чёрно-белый. Так что, ещё раз, рекомендую найти, и прочитать.

Впрочем, в конце 1970-х, начале 1980-х, когда доступных видеомагнитофонов ещё не было, а большая часть описанного если и попадала на киноэкраны, то только в формате «спецпоказа» в узком кругу «допущенных», эта книга, выпущенная достаточно массовым тиражом, служила любителям фантастики не сколько путеводителем по жанровому кино, сколько его заменителем. Мы (я тогда был ещё ребёнком, но ведь любви к фантастике все возрасты покорны, n'est ce pas?) знали и любили эти фильмы заочно, воображая их по пересказам Ханютина, картинкам из книжки и, когда описывалась экранизация чего-то переведённого, по литературной первооснове…

Роман конечно не окончен, и оценивать его как бы рановато, но читать после неплохого в общем-то начала, о том как Сергей Андреев гипнотизирует «вождей» как Каа бандерлогов с тем, чтобы вдвинуть через них весьма бредовые идеи автора на тему «как нам обустроить Россию» это, мягко говоря, удовольствие сомнительное.

Нет, я видел, как Сергей Арсеньев сделал из скатившегося на определённом этапе в полный маразм «Пионера Советского союза» нечто, что можно читать не без интереса, но на фоне абсолютно унылого и мартисьюшного Царева врача (Логофета читать уже не стал) надежда на это слабая. И опять же у Арсеньева помимо определённого уровня [быто]писательского мастерства (которого у Сапарова может даже и поболя будет) есть талант, что называется «интеллектуального провокатора». Тут этого не видать.

(Далее отзыв касается не столько продолжения «Назад в юность», сколько творчества автора в целом, благо его герои «придя к успеху» начинают действовать более чем типично.)

Диагноз — писать альтисторию, особенно про «попаданцев», автору противопоказано: нет у него ни оригинальности Костинова, ни особых отношений с музой Клео, которые отличают романы Колганова, Андрея Дая, Павла Дмитриева, не говоря уж о Константине Радове, ни даже просто сколь нибудь нестандартных идей как и куда надо повернут корабль истории, хотя бы как у, по крайней мере, Ланцова. Идея о том, что хороший врач в прошлом — это сила, может и сошла бы за оригинальную, если бы до Сапарова не было, прости Господи, Корчевского, а до него Святослав Логинов в далёком 1983 году не написал «противоядия» в виде «антипопаданческого» рассказа «Цирюльник».

Прогноз относительно дальнейшего творчества автора неутешительный, впрочем, если он постарается держаться в рамках малой и средней реалистической прозы, аккуратно, с оглядкой осваивая такое средство, сильнодействующее, по своей сути, как фантдопущение (то есть следуя стилистически в фарватере, к примеру, раннего Веллера) могло бы получиться очень хорошо и даже более того. Но это направление настолько перпендикулярно ветрам, волнующим литпроцесс в целом и «азовское море» «самиздата» в частности, надежда эта представляется тщетной...

Отдельное, большое спасибо издательству Эксмо за «великолепное» название, порождение сумрачного распределённого в облаках гения русских «интернетов».

Впрочем, по сравнению с тем, что сделали названием первой книги «Жизнь и деяния графа Александра Читтано» Константина Радова это ещё нормально. При том, что если подобные словесные конструкции должно, по идее, привлечь типичного читателя «махровой махровщины»,

то аннотация (вполне соответствующая содержанию книги) такого читателя способна отпугнуть напрочь.

Но хватит о грустном... Давайте, собственно, о романе. Книга мастерски, со знанием материала, написана крупными мазками: в каждой главе мы увидим смутные, лихие времена России глазами нового героя. Начиная от откровенного негодяя «пана» Казимира в первой главе. И если у кого в голове была мысль, что де при поляках бы мы зажили (долго и счастливо) как часть просвещённой Европы, автор романа места подобным иллюзиям не оставляет.

Но открывающаяся картина, как бы мрачна она не была, ни в коем случае не безнадёжна — как и в неальтернативной истории, тут хватает людей всех сословий, которые делают что могут, чтобы на месте хаоса и интервенции воссоздать Российскую державу (да и просто-напросто нормальную человеческую жизнь). Пусть Минина и Пожарского среди этих людей уже нет. Книга — лишний повод напомнить, что мы празднуем 4 ноября в день народного единства. И как, собственно, такое единство рождается (в крови и муках, как от Адама и Евы положено).

А кончается роман (это не спойлер, эту информацию легко узнать заглянув в оглавление книги) Земским собором и избранием основателя новой династии. И продолжение тут вряд ли нужно, sapienti sat, а чуть приоткрытый финал прекрасно вписывается в общую композицию книги: между отдельными картинами которой автор оставил достаточно заметные пространственно-временные зазоры, предлагая читателю использовать свои воображение и ум и самому заполнить «лакуны».

Эту вещь автор выкладывал на СИ поглавно, и такой способ написания оказался для книги и её автора тяжёлым испытанием. Большая часть читателей так и не захотела принять такой очевидной и немодернистской мысли «что нет ничего важнее семьи», ожидая очередной безоглядной модернизации России от очередного «попаданца». Когда я читал главы по мере их написания вместе с отзывами СИшной публики — это было видно невооружённым взглядом. Как результат — творческий кризис и оборванная чуть ли не на полуслове вещь. И множество завязок без развязки. Кстати, обвинения героев в картонности смешны — их своеволие очевидно. Хотя очевидно и то, насколько тяжело шла у К.К. эта вещь. Надеюсь что автор, раз уж опубликовал эту начатую им вещь, всё же справится и с окончанием со свойственным ему остроумием и талантом писать отличные книги... в том числе отличные от других.

upd. Писал по самиздатовскому варианту. В изданной книге появился эпилог, худо-бкдно оставляющий возможность продолжения. Которого, увы, так и не последовало.

В качестве «бэкграунда» книги использована не лишённая, вроде, оригинальности альтернативно-исторической идея. Мир, где «СССР и США — братья навек». И противостоят они в этой дружбе злым немецким нацистам, примкнувшим к ним полякам и, вдобавок, англичанам-двурушникам (ох уж эти англичане на полях второй мировой, потерявшие там остатки своей империи, за что-ж их в очередной раз так-то?). Впрочем к чистой альтистории всё-это имеет отношение куда как слабое, потому что в ходе повествования выясняется что «гости из будущего» в этом мире — почти привычное явление природы или чего-то ещё. Вспомнились альтисторические циклы Шидловского или цикл о Всеволоде Залесском Александра Золотько, но там «хронооперная» часть получилось довольно интересной, а тут для серьёзной фантастики — неубедительно, для пародии — не смешно.

Впрочем весь этот бэкграунд — всего лишь фон, на котором происходят героические военные приключения главного героя. Однако по-мне если уж читать про бравого попаданца из нашего времени с повышенной способностью к регенерации, то лучше взять Конюшевского. Рожков попробовал добавить к этому коктейлю капельку суровой окопной правды, но, мне кажется, получилось не очень. Хотя, возможно, мне просто не нравится избыток «заклёпкометрии» (над которым автор иронизирует, но отказываться от неё не собирается). Я считаю, художественные книги должны быть не об этом.

И да, порой явственно проскальзывают лёгкие элементы наивной ретроутопии, любителям которой, впрочем, я скорее посоветую прочитать Измерова, чем эту серию.

Не слишком ли много отсылок на других авторов жанра? Ну а как может быть иначе при рецензировании насквозь вторичного продукта, поступившего на гора из полностью выработанных шахт отечественной альтистории, точнее псевдоисторических фантазий про «наших там»?

Хорошо, пожалуй даже сильно написанная повесть. Запоминающаяся. Вот-только лично для меня самое «забавное», что она активно отвергается именно той частью моего «я», на которую, вроде-бы, во многом, рассчитана. Вечный подросток-экстремал, который во мне, читая про бравых «парикмахерских ребят», отворачивается, скривившись как от зубной боли. Причин не объясняет — молчит (на то и подросток). И честный и наивный Массена и умный, но трусливый Дю-А остаются двумя беззвучными фигурами, жестикулирующими о чём-то своём за матовым стеклом очередной антиутопии. А холодное (ага, конечно-конечно, холодное) рацио, пытается мне втолковать про то, что цивилизация людей должна чем-то отличаться от цивилизации крыс…

Наверное, это такая книга, которая «заставляет задуматься». Если, конечно, тот сумбур в душе, что я сейчас описал, можно назвать «задумчивостью»…

upd. Я мог бы порассуждать о стилистических прелестях рассказа, выстроенных в виде эмоциональных, несколько сбивчивых воспоминаний «Пана Генерала» Массены, наложенных на встречу этого бывшего куафера с бывшим математиком их группы Симоном дю-А. Мог бы попытаться сказать своё «не верю» описанному в книге братству куаферов — эдаких «художников с большой дороги», оценка терраформистской деятельности которых в обществе колеблется от восторженного «…и в воздух чепчики бросали», до полного неприятия… Только на самом деле рассуждать в таком тоне об этой повести не хочется даже моему «холодному» рацио…

Написано, что ни говори, неплохо. Увлекательный, причудливо сплетённый из нескольких параллельных нитей, перехваченный экскурсами в прошлое сюжет. Не лишённые живости герои. И, конечно же очень любопытный эксперимент в области «миротворчества». Для тех, кто ещё не читал — действие происходит в некоей зеркальной реальности, относящейся к нашему миру как правое полушарие мозга относится к левому. В реальности, движущая сила которой — магия.

Целостного мира, однако, на мой взгляд у автора не получилось — скорее иллюстрация знаменитой лемовской формулы: «развитая наука не отличима от магии». Точнее говоря эту формулу Александр Доставалов подверг нехитрому алгебраическому преобразованию «развитая магия не отличима от науки». Добавив к ней ещё более нехитрую (и более, чем спорную) мораль «только магия лучше, чем наука».

Это, дескать, ничего, что кровавые зрелища здесь по настоящему кровавы, а относительное благополучие покупается ценой невинных жертв. Зато и плоть и кровь — настоящие, никакой тебе «дурной виртуальности».

Чем «глиняные соловьи» лучше сотовых телефонов, из книги абсолютно непонятно. А мысль о том, что магия, точнее, классический языческий магизм, достаточно «тёмный», далеко не в последнюю очередь основанный на крови, страданиях и прочих регулярных жертвоприношениях «безотходнее» технологической грязи, по мне и вовсе нелепа.

Конечно, в мире победившего единобожия очень легко петь оды магизму, ведь мы не жили в Карфагене и не знаем, как часто и ради чего жгли там младенцев в печах-молохах. Кровавые капища разрушены, а земля вокруг них щедро усеяна солью забвения.

Однако, я всё же далёк от обвинения книги Достовалова в том, что она-де сеет «зубы дракона» на поля человеческих душ. Что бы не двигало автором, когда он сочинял _такой_ мир и ставил нашему миру _такие_ диагнозы, в результате у него получилась скорее тонкая интеллектуальная провокация, чем ненавязчивая проповедь «тёмных сил» в «красивой обёртке». И это хорошо. Хотя финальная часть, где «даются все ответы» откровенно слаба как в идейном, так, к сожалению, и литературном плане. Такой финал прежде всего скучен а это уже никуда не годится, ведь «хорши все жанры, кроме…» ну вот этого самого. Герои под катком авторского замысла становятся плоскими, внутренняя логика описываемого мира трещит по всем швам, а развязка вызывает недоумение своей искусственностью и всё той же двумерностью.

Эту книгу (и снятый по ней не меннее сильный фильм) принято ругать, порой даже ненавидеть. Я этого понять просто не могу. Почему, но почему автору должно было быть стыдно за прекрасную книгу об ужасе войны, о том как вчерашняя малолетняя шпана превращается в героев и о тех, кто вынужден посылать их на смерть?

Что? Этого не было? Но были и штрафбаты, и разведчики-диверсанты, подготовленные по ускоренной программе и отправляемые практически на смерть (с лётчиками, впрочем, дело обстояло не лучше). И дети-подростки воевали. Только человек, не понимающий, что такое «отечественная война» способен поставить это в вину «кровавому сталинскому режиму» (хотя режим был ещё тот, но тут он не причём). Продлись битва за Британию не четыре месяца, а четыре года точно так-же в бой пошли бы лётчики обученные по системе «взлёт-посадка». И если бы описанная в книге разведшкола была-бы создана в реальности, то упрекнуть за нарушение прав детей создателей таковой мог бы, ещё раз повторюсь, только человек не понимающий (или забывший) что это была за война, и что это было за время.

К сожалению упрёки этой книге на фоне популярности альтернативок в духе «Первого удара» Н. Шпанова, про то как мы их всех легко победим (но вчера), говорят что таких людей всё больше. Это пугает. Такие вещи стоит помнить хотя бы для того, чтобы не допустить их повторения.

А что до истинности описанных в книге событий — это _художественная_ литература. Давайте ещё начнём песню В. С. Высоцкого «Мы вращаем землю» критиковать за строки «Но обратно её раскрутил наш комбат, оттолкнувшись ногой от Урала» — дескать какой Урал, не отступали мы до Урала «всего лишь» до Москвы...

И прочитавший эту яркую и талантливую книгу ещё раз почуствует, что в сороковых годах ушедшего уже XX века с нашей страной случилась война. Страшная война, которую мы выиграли немыслимой ценой. Война в которой сволочи (т. е. те, кого в мирное время сволакивают в ближайшее отделение милиции) становятся героями, но чаще всё-таки живые — мёртвыми. И на глазах его выступят очищающие душу слёзы. А те, кто поднимает вокруг книги никчёмные, мелкие, низкие политические споры — видать их душа обросла слишком толстой коркой цинизма, который, собственно, и принято называть политикой. Бог им (как и нам всем) судья.

И, главное, с точки зрения того, чем эта война была для нашей страны, Кунин написал правду. Пусть для этого он и выбрал из всех легенд/баек о минувшей войне ту, что бьёт сильней всего по нервам. С детьми смертниками (которые, правда, при этом ещё и дети-преступники).

Более чем сумбурный роман, где адская смесь из НЛО и спецслуб так и не выстраивается в что-то сколь бы то ни было логичное. Явно не понравится любителям добротного сюжетного чтива на соответствующие темы. Возможно понравится политическим единомышленникам автора, но лично я к ним никак не отношусь. Однако, если политические «закладки» в других романах автора меня в той или иной степени напрягали, здесь они безболезнено прошли мимо, к примеру, то, что говорит Сергей Слесарёв, осталось для меня просто штрихами к его портрету. Портрету главного героя [почти] классичесской трагедии. Именно в таком качестве мне книга и понравилась. А странная логика повествования прекрасно укладывается в рамки экзистенциальной иррациональности. Греческая трагедия ведь по сути своей экзистенциальна (назову только Миф о Сизифе, который Камю сделал одним из символов современного экзистенционализма). Эпиграфы и прочие отсылки к творчеству Егора Летова придают окончательную «целостность» рваному полотну романа. Хотя объективно это — скорее недостаток, автор предполагает у читателя всё же достаточно специфический культурный бэкграунд.

При том, что на невнимательный взгляд повесть может показаться «агитплакатной» она диво, как хороша. В этом плане её можно сравнить с «Атавией проксимой» Лазаря Лагина, но на мой вкус Рыбин не только куда более краток, но и куда более глубок...

«Счастья всем, даром и чтоб никто не ушёл обиженным» — это наивное и, вне страшного контекста, слишком похожее на тост, желание погибшего в «мясорубке» героя Стругацких повисает в воздухе то ли укором сталкеру Рэду Шухарту то ли просто чем-то вроде очередного вечного вопроса. Но мы сейчас говорим не о романе А.Б.С., а о повести Рыбина. Так причём тут «Зелёный призрак»?

Да при том, что размышления о «дареном счастье» — основная тема данного произведения. Сделает нас, землян счастливыми щедрый подарок инопланетян, которые излечат наш мир от ядерного противостояния (которое, несмотря на то что «холодная война» сошла на нет, продолжает угрожающе висеть над планетой Земля) и социального неравенства? Нужен ли нам обещаный рай?

Автор (изящно и наглядно) даёт вполне однозначный ответ на поставленный им вопрос. Делает это он на фоне карикатурно-фельетонных приключений на «страшном и ужасном разлагающемся западе», и хотя сейчас они смотрятся несколько наивно (на самом деле — нет, но автор старается мимикрировать), читать их по прежнему интересно. Да и актуальность эта книга, как ни крути, всё ещё не утратила.

...Какой нелепый бред...

Я помню время своего детства, те самые 70-80-е. И мой жизненный опыт подсказывает мне, что способ, которым герой/героиня взялась «лечить» страну мог только её угробить полностью и окончательно. Хотя может мои воспоминания отличаются от воспоминаний типичных поклонников СССР тем, что я жил не в витринно-столичной Москве, а в обычной провинции. И морально-идейное разложение страны, отсутствие цемента, который должен скреплять общество, нам, провинциалам, было виднее? Хотя, конечно парой-тройкой заговорщиков в политбюро наверное объяснить развал постИмперии кому-то проще и приятней. Но вернёмся к тексту романа.

Итак, в начале некоторое, на мой взгляд абсолютно неубедительное описание мрачного 2040 года. Главный герой, старик, у которого дети погибли в локальных конфликтах на просторах разваливающейся Росссии/exUSSR с применением ядерных зарядов (уже не верю, либо никаких ядерных зарядов, либо всё было бы гораздо хуже) а внучку растерзал маньяк (однако, наш ростовский Чикатилло вырос и начал свою деятельность задолго до перестройки, а сейчас подобных ему хотя-бы научились ловить) никому не нужный умирает на улице и попадает в тело новорожденной девочки в 60-й год.

(Пара слов об описании мрачного будущего. Точней — одна аналогия. Просто действительно страшного времени ленинградской блокады удалось автору в другом его романе (нефантастическом) Ленка-пенка куда лучше. Не лишён автор таланта, совсем не лишён... Но тут — не верю)

Далее — унылые мемуары старика в теле ребёнка, которому с детьми очень-очень скучно и который тренирует своё тело готовясь к некоей великой миссии. Ещё этот ребёнок читает газеты. И всё. Хочу лишь обратить на один момент, который важен для характеристики если не героя/героини, то автора:

«Мы все четверо жили в одной комнате большой коммунальной квартиры в доме, наверное, еще дореволюционной постройки. Бабушка спала за шкафом, а моя кроватка стояла рядом с кроватью родителей, со стороны мамы. Маме удобно было поднимать меня к себе. А вот мне было не очень удобно. Потому что ночами (а иногда и днем по выходным, если бабушки не было дома) они в своей кровати начинали… ну, вы поняли. И, естественно, совершенно не стеснялись полугодовалого малыша. Мне смотреть на это было очень неприятно, и я по возможности отворачивался или жмурился. Но звуки-то оставались! Мама так стонала…»

Это отвращение к любовному акту между мужчиной и женщиной у автора в романе проскользнёт ещё не раз. В частности, когда девочка Наташа подрастает, она сравнивает перспективу вступить в связь с парнем с перспективой съесть дохлую крысу. И некие гомосексуальные наклонности (пусть и нереализовавшиеся) у героини задекларированы явно. И лично меня такая концентрация всех этих деталей наводит на странные мысли о личности автора, особенно неожиданные с учётом оного автора ностальгии по СССР.

Но это было лирическое отступление. Вот наша героиня/герой дорастает до школьного возраста. Тут её асоциальность на грани аутизма сходит на нет, и старика сменяет Мери Сью. У которой последовательно открываются актёрские, организаторские и спортивные таланты. Самодеятельный театр, кино, хоккей, большая околополитика. Да, а ещё мы, пока учились младшей школе, опубликовали под своим именем «Федота-стрельца» Филатова… Высоцкий, как написано в аннотации, конечно, уже и сам свои песни поёт, но не Высоцким единым... И вот ей уже пачками пишет письма весь Союз, плюс ГДР и кое-кто из дальнего зарубежья. Да, мальчики, как положено, валяться под ноги, но мальчиков мы не хотим. Девочки, порой, тоже валятся, но с девочками нам нельзя. А ещё к нам лично благоволит некто Леонид Ильич:

«Когда секретарь комсомольской ячейки школы увидел, кто именно подписал мне рекомендацию, он уронил на пол графин с водой, а потом пытался налить себе в стакан из медного колокольчика. Естественно, вопросов ко мне не было. С такой рекомендацией даже если бы я на собрании разделся догола, обмазался красной краской, залез на стол в президиуме и начал бы там танцевать, выкрикивая матерные песни и периодически прихлебывая водку прямо из горлышка бутылки, то меня… все равно приняли бы в комсомол единогласно…»

Ну и вообще:

«На мне новенькая, специально для этого дня пошитая парадная пионерская форма, на груди мой орден, через плечо красная лента, на руках белые перчатки, на левом рукаве пришиты четыре звездочки – знак члена Совета дружины города. А левой рукой я держу за древко знамя пионерской дружины Москвы.»

Ну а достигнув всего этого героиня, как только дорогой Леонид Ильич уже помер выполняет свою миссию:

Обидно, что этот бред написан действительно талантливым человеком. Ещё раз «Ленка-пенка» — потрясающая книга о войне. Но вот _альтернативную_ историю, автору писать категорически противопоказано. Особенно про «попаданцев».

Реалистичный (действительно, реалистичный!) роман о блокаде Ленинграда (нет, не был блокадный Ленинград тылом, врут всё аннотации, даже авторские). Можно спорить с тем, как автор расставил в паре мест акценты, можно искать литературные несовершенства... Но, как-бы то ни было автору удалось «поймать» невыносимый, ужасный дух того времени И донести до нас. За что ему огромное спасибо.

Ведь если педагогические способности мадам-истории действительно под сомнением, рассказчики историй имеют какой-то шанс кого-то чему-то научить. Ну а если даже и нет, то «душа, уж это точно, ежели обожжена, справедливей, милосердней и праведней она...»

(Реплика в сторону: ...право, писать о реальных ужасах Блокады — куда уместней, чем о выдуманных ужасах будущего, которые, суть, экстраполяция 90-х, в начале «студентки, комсомолки...»)

Рассужденеия автора об элитах, чего уж там, мне понравились. Без них бы книга заслуживала махровой единицы, как злостное изнасиловагие матушки-истории сравнимоё по циничности только с, прости Господи, «зверем над державой» Ильи Бриза (хотя последний эту самую историю ещё и откровенно не знает). Автор — знает. Что плюс. Правда его утопия почему-то включает в себя пункт о высылке евреев куда-нибудь так в Биробиджан. Чтобы не мешали строить национально-ориентированную Империю, агенты заграничного влияния, понимаешь. Что, на фоне явного одобрения автором совместной с нацисткой Германией аннексией Польши (вслед за этим он предлагает так же обойтись с Турцией), no comment. И да, название к содержанию не имеет никакого отношения. Шарашка-то в романе есть, но о ней не написано почти ничего (в шарашке что — обычные люди, что они по сравнению с ГГ и товарищем Сталиным, которые _знают как надо_), и Гитлера предполагается несколько опередить, сколько перенаправить, после чего дать прикурить и ему, и всем прочим. Pax Russia в стиле «и тут выхожу я в белом фраке». Но это уже в следующей книге, которую я читать не буду.

Этот роман-эпопея стал плодом соавторства двух (точнее трёх) достаточно разных писателей. Я хочу начать говорить о нём с нескольких слов о людях «сотворивших сиё».

Итак, Андрей Валентинов — прежде всего служитель музы Клио, очарованный историей человеческой цивилизации он пишет, по сути, исторические романы, вот только не следуя в фарватере литературного реализма. Привлекают его и мистические толкования течений истории (нередко совершенно органичные для описываемой им эпохи) и просто любопытные версии исторических событий (впрочем тон тут задал ещё Александр Дюма, который отец не только своему небезызвестному сыну). Делает ли он это из соображения привлекательности для читателя, как намекнул в одной из статей (кажется, в этой http://fantlab.ru/work30582), или просто из любви к искусству — Бог весь. Так или иначе литературное блюдо, которое получается у Валентинова он называет криптоисторией.

Олди же (для простоты будем считать их за единого автора, это прочный литературный дуэт, как и, к глубокому нашему сожалению покойные ныне, братья Стругацкие, работающий свои книги, что называется, «двуручной пилой») пишут в несколько ином жанре, который они определили в своё время как «философский боевик». И корни этого жанра следует искать у тех же Стругацких (что, как не философские боевики, представляют собой такие вещи А.Б.С. как «Трудно быть богом», «Обитаемый остров», «Жук в муравейнике» или «Пикник на обочине»?). Как и Стругацкие, Олди — моралисты (в хорошем смысле слова) и рассматривают _фантастическое допущение_, прежде всего как инструмент исследования _человека_.

Что же получилось в результате сотрудничества таких не слишком похожих авторов, какой вышла она, эта «земная опера»?

Из всех перечисленных в начале книги «гигантов, на плечах которых» прежде всего вспоминался именно Александр Дюма-отец, недаром ставший одним из достаточно заметных героев книги (впрочем личность колоритная, грех было бы пройти мимо). То есть мы имеем стилизованный под позапрошлый (уже позапрошлый) век авантюрный роман на околоисторическом материале. Который, несмотря на его немалый объём, при желании, вполне можно было бы уложить в одно-трёхсерийный художественный фильм.

Видимо это предопределило недоумение многих читателей, не заметивших ничего, кроме внешней фабулы: криптоисторической мозаики где мистика сплетается с наукой, а Восток — с Западом, жанр путевых заметок — с жанром готического романа где всё увязано в причудливое макраме «линейно-параллельного сюжета с экскурсами», построенного по законам симфонической музыки. И как это часто бывает в симфониях использованы тут вариации на тему нескольких народных песен, ставших чем-то вроде музыкальных визитных карточек героев. (Олди — вообще умелые стилисты). Всё это поёт (мощным тенором польского князя и бывшего вампира Волмонтовича), пляшет и сверкает... кого-то, наверное, могло и несколько оглушить. (В ходе творения данного фантасмагорического полотна авторам, действительно, пару раз изменяла чувство меры и несколько «юрийникитинских» шуточек таки присутствует)

Поэтому на этот раз, судя хотя-бы по здешним отзывам на трилогию, Олди-стилисты (помноженные на историка Валентинова) для многих заслонили Олди-моралистов. Хотя, честно говоря, я не представляю, _как_ надо было читать, чтобы не заметить хотя бы основной темы: конфликта настоящего с будущим (здесь Олди по-прежнему верны школе Стругацких, достаточно вспомнить такие их вещи, как «Улитка на склоне», «За миллиард лет до конца света» и «Волны гасят ветер».) Книга эта — прежде всего комплексное лекарство от футуршока, она учит видеть нас в откровениях (греч. ἀποκάλυψις) грядущего не картины конца света, но нечто куда более оптимистичное. Не прошли авторы и мимо традиционных для литературы тем любви и смерти, дружбы и предательства, цели и средств.

Я бы обратил внимание коллег-читателей на ещё одну диалектическую пару, вплетённую в идейную ткань эпопеи — это вынесенное в аннотацию противопоставление «мистика и наука». На этот раз тема, характерная именно для наших современников Олди, обитателей _эпохи перемен_, а не для ставших уже классикой Стругацких, сохранявших верность _научной_ фантастике. Позволю себе процитировать маленький кусочек эпилога в котором выводы из данного противостояния (точнее — «единства и борьбы противоположностей») озвучиваются напрямую:

«— <...> Вам не кажется, что мы сами себя заводим в тупик? Всё таки должна быть грань между наукой и шаманством <...>

— <...> Знаете, Огюст, в таком случае я предпочитаю остаться романтиком. Мир сложнее, чем это кажется нам. Жизнь не описать математическим методом, не разложить по пробиркам. Служить прогрессу — не значит замкнуться в границах сиюминутного Познания. Иначе мы возведём не Храм Науки, а очередное капище с фанатиками жрецами и идолами, вымазанными кровью».

Обрываю цитату, далее следует блестящая отсылка к воспетому Камю мифе о Сизифе, и, право, три тома этого романа стоит прочитать хотя бы для того, чтобы оценить её блеск.

Dixi.

p.s. В формате авторской колонки http://fantlab.ru/blogarticle23690 эту минирецензию читать, IMHO удобнее (там форматирование текста менее ограниченное). К тому же её там можно обсудить...

Во многом провокационная попытка вывернуть учебник российской истории и взглянуть на неё «с точки зрения ляхов». Ни в коем случае не стоит воспринимать как истину в последней инстанции, правды во всём этом никак не больше (хотя, пожалуй, и не меньше) чем в советских учебниках по которым я когда-то в школе учился. В общем неплохая такая пища для ума, оставляющая, как минимум, интерес к теме.

А я вот решил начать знакомство с автором с его дебюта. Пусть эта книга во многом и не совершенна, о чём К. Р. Сафон нас честно предупредил в предисловии. Что-ж, это действительно не Крапивин и не Кинг (кстати, мне отчётливо кажется, что творчество этих двух писателя куда ближе друг к другу, чем принято считать, но это тема для отдельного разговора). Просто столкновение только-только возникших юношеских любви и дружбы с инферно — доставшимися одному из героев по наследству последствиями сделки с дьяволом (точнее, одним из его земных воплощений). Всё происходит буквально за пару дней, и, вполне естественно за это время ни мы, ни только что приехавший в город главный герой, не успеваем толком познакомится с городом и его жителями, да и с механизмом деятельности данного проклятия. Если пересказать сюжет — всё действительно сведётся к «пионерской» страшилке. Но написано, на мой взгляд, весьма и весьма неплохо (правда, судя по аквалангам, переводчик это самое неплохо, кажется, заметно подпортил). И эмоциональный след книга после себя оставляет. Ощущение хрупкости бытия в перемешку с катарсисом и ещё чем-то, то-ли ностальгией, то-ли запахом морских водорослей. Ну и плюс банальная, но почему-то подзабытая людьми мораль о том, что выгодных сделок с дьяволом не бывает. О продолжениях, не прочитав их, судить не могу, но пока в итоге — крепкая для дебюта вещь, честно выигравшая некий конкурс юношеской литературы.

ps. Акваланги, судя по всему, именно на совести переводчика — в тексте неоднократно идёт речь о задержке дыхания. Насколько выполнимо такое достаточно глубокое погружение мальчиком и девушкой, впервые увидавшими море, впрочем, судить не берусь.

Как славно попасть из скучной городской жизни, где ты, по больщому счёту не нужен никому (многие — даже своим родителям) в сказку... Вот только сказки, ещё необработанные литераторами нового времени с целью воспитания хороших людей — материя весьма и весьма тёмная. Кому, как не Урсуле ле Гуин, дочери своих родителей, знать об этом. И жителям сказачной страны ты, пожалуй, нужен ещё меньше, чем тем, кто окружает тебя в реальности. А если тебя встречают, как долгожданного гостя — значит им просто что-то нужно от тебя. Но за то там можно встретить того, кому ты и вправду нужен. Свою любовь. Человека, с которым у тебя одна общая сказка на двоих...

Красивая, захватывающая притча для подростков, вступающих в реальную жизнь от современного мастера этого жанра. Впрочем неподростам книга тоже будет интересна и, возможно, небесполезна... Хотя для кого-то уж очень искушённого книга может показаться просто иллюстрацией к Фрейду/Юнгу. Уж очень хорошо она вписывается в учение как отца психоанализа, так и в нечто менее одностороннее, что попытался сделать из этого самого психоанализа лучший ученик доктора Фрейда. Но даже если вы относитесь к таким искушённым, постарайтесь прочитать эту книгу такой, какая она есть, не сводя её к уже известной вам морали. Ведь книга, даже книга с моралью, это всегда нечто большее, чем пресловутая «мораль сей басни». Во всяком случае — хоршая книга. А эта книга — хороша. Если ещё не читали, прочтите. И если у вас есть дети подходящего возраста, не забудьте предложить (с учётом подростковой независимости — скорее незаметно подсунуть) её им.

Незатейливые личные переживания главных героев, уже знакомые нам по первой книге, в полном соответствии с выстроенным авторами сюжетом переходят в тяжёлый параноидальный делириум (возможно даже tremens). А затем эти же переживания указывают героям выход из данного состояния. Как уже отмечено выше — неплохое продолжение, но лично мне коктейль из крутого детектива, «стандартного» женского романа и «русской психоделики», основанной на питии всяческих алкоголесодержащих жидкостей, приправленный «весёленькими» именами персонажей (пусть и хорошо замешанный, в смысле, написанный) по вкусу не пришёлся. Совсем.

Ну что — составные части того коктейля, который представляет собой эта книга просты и незамысловаты:

1 — «Мэри Сью» ну этого добра побольше да покрепче. Причём Мэри Сью весьма кровожадного толка. Очень круто быть ведьмой, а ведьмой, нарушившей запрет, «попробовавшей крови» ещё круче. Наша героиня смотрится среди людей примерно как волк среди овец. Хищника конечно надо кормить, но для прокорма всегда хватит козлов: убийц которым среди людей не место. И хватит их не на одно поколение ведьм. Весьма опасная мораль, особенно на фоне всеобщего этического релятивизма (из легиона подобных книга выделяется откровенной кровожадностью).

2 — Аллюзии на современную политическую действительность. Точнее на популярное представление о ней, щедро приправленное «теорией заговора кровавой гэбни». Не берусь судить, насколько наша российская власть таким представлениям соответствует — но никто ничего другого от неё уже не ждёт: распилы и откаты в экономической политике и грязные игры в «большой политике». За второе судить не берусь, а первое наше народонаселение готово увидеть в *абсолютно* любой трате бюджетных денег. Данная книга служит дальнейшему воспроизведению подобных представлений в качестве нормы — и уже этим вредна.

3 — Последнее, показавшееся в силу своей «клубничной» природы многим первым. Лесби. Розовая любовь. С «классическим» в современном «сетевом самиздате» оправданием в виде вселения мужчины из иных времён в женское тело. Иной нагрузки этот вынесенный в аннотацию сюжетный ход не несёт.

Всё это тщательно перемешано и записано на приправленном невнятным арго канцелярите, в который медленно но верно превращается литературный великоросский язык — главное достояние Империи, той не придуманной, но созданной царём Петром.

И да — «повторение мать учения». В четвёртой части книги («ведьма — всегда ведьма») вводится как бы оригинальный сюжетный ход («не будите генетическую память», ага — волею автора роялей в кустах и deus ex machina в неё набито выше крыши). Ход призванный повторить и усугубить *все* три пункта во втором поколении.

Резюме. Хуже бывает. Но реже. Куда реже

ps. Если биография автора не фэйк и *это* действительно написал пожилой мужчина — я пас.

Написано весьма неплохо, с фантазией у автора тоже достаточно не дурно. Хотя напрягает некоторое количество явных языковых анахронизмов — т. е. обитатели 1941 года порой изъясняются слишком уж современным языком. А так — претензия одна: все три части книги напоминают серии из середины некоего бесконечного телесериала которому не видно не конца ни края. Катя Мезина в роли эдакого почти Ричарда Блейда (http://fantlab.ru/work80349) переживающая суровые приключения в не слишком далёком прошлом нашей страны. Попсихологичней, конечно, но суть та же… Хотя оценил я книгу для подобного чтива достаточно высоко, на фоне некоторых наших «попаданцев в 1941» смотрится она хорошо…

Странная, в общем-то, попытка написать «работу над ошибками» к циклу «Орден». Чувствуется, что интерес автора к альтернативной истории уже начинает угасать. «Великий перелом» интересен, как попытка переиграть «Татищевский» сюжет не привлекая к делу альтернативной Северороссии. В финале скатывается на простой пересказ чуть изменённой истории России XX века. Любопытно, но можно этот цикл и не читать. Хотя первая книга, собственно «Самозванцы» небезинтересна хотя бы обращением к истории Смуты.

Сильный рассказ... Сюжет и идея его вряд ли кого-то оставит равнодушным и запомнится надолго. Впрочем не буду повторять аннотацию и автора предыдущего отзыва, добавлю лишь, что по его прочтению мне вспомнилось «Жертвоприношение» Тарковского. Рассказ играет «на одном поле» с последним фильмом гениального кинорежиссера, хотя и в свою игру (более простую, наверное, но это ведь не всегда плохо).

А что до стиля — он абсолютно оправдан личностью главного героя, от имени которого и ведется повествование. Это отнюдь не рефлексирующий интеллигент, но эдакий «сентиментальный боксер», живущий простыми чувствами, главное среди которых — любовь к жене и сыну, плюс — необъяснимыми предчувствиями, которые подсказывает ему его мощная интуиция воина-защитника.

Было бы странно, согласитесь, если бы внутренний монолог такого героя вдруг оказался написанным на языке, ну, того же Тарковского… Первые пару-другую абзацев к подобному «взгляду на мир глазами настоящего мужчины» мне пришлось приспосабливаться, но потом он вошел в резонанс с определенными свойствами моей души, и больше никаких вопросов не вызывал.

Наверное, можно было написать еще лучше, так, чтобы не идя против жизненной правды, рассказ стал бы стилистически близок любому читателю, вне зависимости от его пола и характера, но шедевры дано писать не всем… А так — я смело выставляю ему твердые 8 из 10 (что называется — с плюсом).

Смешной ли этот рассказ? Смешной — только очень страшный. За чуть придурашливым, пошловато-абсурдистким юморком кроется реальное социальное предупреждение. Легко играться с модными тоталитарными «брэндами», но не удивляйтесь, если вдруг такой брэнд вдруг вторгнется в твою жизнь, начав тебя оттуда вытеснять (твои дети окажуться детьми Сталина — хорошая, многозначная метафора). И не забывайте про то, что «коридоры кончаются стенками»...

«И в груди искры электричества.

Шапки в снег — и рваните звонче…» © А. Башлачёв

…первое, что мы замечаем, глядя на хатиффнатов — они носители *силы*. Да-да, тех самых искр электричества. Таинственной, зримой… Эдакие стихийные эзотерики. А, последнее, что узнал о хатиффнатах муми-папа — это то, что первое впечатление *исчерпывающе* описывает их — ничего нет у них за душой, как видимо нет и самой души…

Тонкая и глубокая притча, о поиске, и о жизни, о силе, и об обыденности. Вполне подходящая для детского восприятия. Достойная занять почётное место где-то рядышком с «Властелином колец».

Странный рассказ. Вроде бы написан проще некуда (хотя не без «вкусных» деталей) и в «антисоветском» духе. Но вот если подумать над той самой «пафосной» концовкой, и учесть, чем именно был болен Бабаков… То начинаешь понимать, что фраза барона

относится отнюдь не только к социалистическому содружеству, уже успешно развалившемуся и не слишком, сейчас, актуальному.

Констатация факта смерти старого (несправедливого, но изящного) мира и приговор комиссарам (от лат. commissārius «уполномоченный») мира нового, рационального.

ps. И напоследок, о выборе фамилий. С чего коллеги-лаборанты взяли, что действие происходит на территории России? Совершенно ясно, что замок барона-вампира находится где-то в Европе (восточной). Для «абстрактной Восточной Европы» выбор фамилий вполне удовлетворителен.

Рассказ, конечно, можно читать и вне аллюзий и контекстов — это, как и многое у Желязны (в особенности — раннего) отличная поэзия в прозе. Основной смысл лежит на поверхности, и, хотя в свои 40 лет я с ним уже не согласен, лет 20 назад мне подобный эмоциональный максимализм был близок.

Но «закадровых» нюансов хватает. Нашёл в сети, делюсь… Основной ключ — имя «пророка». Харт Крейн был поэтом, самое знаменитое стихотворение которого посвящено Бруклинскому мосту (см., например http://www.uspoetry.ru/poem/19). Он, в 1932 году, покончил жизнь самоубийством, сбросившись с борта парохода («Человек внимательно посмотрел на кирпично-красное лицо собеседника, на его густые волосы, в которых запутались ленточки водорослей … У вас нет сердцебиения!»)

Соответственно, «Алтарь и арфа, слившиеся страстно», «Молитва парии и крик любовной боли» — цитаты из этого самого посвящения «Бруклинскому мосту» (хотя в русских переводах рассказа и стихотворения текст не вполне совпадает, а английского текста рассказа у меня нет, возможно цитата тут и не точная).

Надеюсь приведённые мной сведения (и отличные стихи Крейна) помогут вам усилить эмоциональное воздействие рассказа Желязны.

Зачем люди приносят жертвы к алтарю бога (любого из…), идеи, искусства или иного show, которое must go on (нужное подчеркнуть|вписать|попытаться себе представить)? Будет ли кому продолжить наши священные традиции в мире «после нас»? Кому это нужно?

…нет ответа. Есть лишь очередное безумно красивое стихотворение в прозе от раннего Роджера, на этот раз под музыку стирающихся об асфальт шин и ревущих моторов…

Заинтересовался этой книгой благодаря обсуждению перспектив отечественного фэнтези на фантлабовском форуме. Нашёл. Прочитал. Что тут можно сказать? Замечательно!

Отлично сделанная стилизация под «советскую классику»: живые персонажи, у которых всё в порядке с психологизмом (хотя с психикой не у всех всё в порядке )…

Плюс узнаваемые из этой самой «советской классики» 50-е годы, страны, похожей, и вместе с тем непохожей на СССР. Помимо всего прочего, по ходу действия, интересно замечать эти похожести и непохожести.

Что до сюжета, то он, в общем-то не замысловат и достаточно предсказуем. Впрочем, лично для меня, сюжет давно уж является скорей «приправой» к книге, чем её стержнем. Важно ведь не сколько *что* произойдёт, важно *как именно* это случится, и ещё важнее — чем оно отзовётся для героев книги.

Всё начинается как «шпионский боевик» в духе 50-х, впрочем учитывая то, каковы ставки в начатой «игре спецслужб» и какие силы в ней задействованы — то, во что превращаются поначалу «тихие» шпионские игры тоже можно предсказать.

Финал не то, чтоб уж совсем открытый, но явно предполагающий продолжение. Что можно ожидать от такого продолжения судя по тем картам (ага, таро) которые уже открыты и будет ли оно таким же удачным, как начало, пока не знаю…

И да, важное отличие «Колокольцев» от «дозоров в тайном городе». Наличие магии в этом мире ни для кого тайны не представляет. Она составляет очень важную его часть, и вместе с тем — угрозу — порой самому существованию этого мира, а порой «всего лишь» существующей в нём цивилизации.

Неудивительно, что магов здесь не столько уважают, сколько боятся, и из-под-тишка презирают. Не удивляет и пугающая власть инквизиции (она же КомКон:shuffle:) в этом мире…

В общем, если хорошая, чуть старомодная проза, проза, и описанный в книге мир вам интересны — читайте. И, кстати, издательская серия, в которую попала эта книга, не случайна. Как ни странно, это действительно фантастический боевик, хотя и весьма-весьма нестандартный.

Идея разбавить «стандартную фантазятину» впечатлениями, взятыми из рассказов о Великой Отечественной и штрафбатах — хороша. Это — та изюминка, которая сразу выделила эту трилогию из сонма подобных… И картины «проклятого 41-го» с эльфами в роли немцев (как и немцы, без фашисткой идеологии — вполне приличный народ) впечатляют. (Хотя, как ни странно, кого-то это, если верить отзывам, скорее оттолкнуло).

Автору, начиная почти с самого начала, удалось вовлечь читателя в активное эмоциональное сопереживание своему герою. Этому практически не мешает излишняя простоватость и наивность как главного героя — Рустама, так и самого сюжета книги. Вот только через первую главу, с описанием его «гражданской» жизни, посвящённой, во многом, онлайновым игрищам, я продирался с большим трудом.

По ходу чтения, от первой книги к третей акценты постепенно смещаются. Если в начале мы имеем книгу «про немцев», то уже вторая книга приобретает черты романа «про мушкетёров», а в третьей книге сюда добавляются явные элементы добротного любовно-исторического романа a la «Анджелика».

Всё это не даёт читателю заскучать, помогает удержать его внимание и добавляет ему положительных эмоций (хотя первоначальный эмоциональный контакт был связан с более шоковыми переживаниями, да и вообще, жестоким катарсисом Аркадий в своих книгах совсем даже не брезгует).

В результате мы имеем отличное развлекательное чтение. Со здоровой моралью, наличие которой уже отмечали предыдущие рецензенты. Не больше, но и не меньше.

Ну что — стандартный фэнтезюшный «попаданец», литературных достоинств не замечено. Продолжение, судя по всему, следует.

Исходные данные: весь из себя рыцарь без страха и упрёка: воевавший в Афгане снайпер, каскадёр-ролевик да ещё и эксперт-криминалист в придачу находит артефактный меч, который, стоит только подходящему человеку им воспользоваться для спасения своей жизни, переносит очередного хозяина в некий мир позднего средневековья, где такие как он призваны наводить справедливость (или же погибать при попытке наведения оной).

Другая книга автора, «Чёрные бушлаты» мне даже мало-мальски понравилась… Там стиль «дневник диверсанта» был весьма уместен, за ним чувствовалось, что автор кое-что знает о том, про что пишет, а сухость стиля оживлялась неким надрывом-обречённостью, естественными при описании _той_ войны.

Здесь же — всё тот же стиль «пошёл туда-то, сделал то-то, уничтожил врагов столько-то», из «знания фактуры» мы имеем лишь весьма поверхностные и грубо сделанные параллели между миром средневековья и современными Чечнёй-Россией. Тем более, что помимо этих параллелей, окружающий мир прорисован весьма слабо.

Что же до эмоционального настроя — хотя автор и постоянно подчёркивает, как смертельно опасна та роль, которая досталась нашему «Сандру Ершу», верить в эту смертельную опасность не получается…

Вот я и «не верю».

Рассказ (или, всё-таки, короткая повесть) «Мальчик» безусловно разочарует всех, кто ожидает от него ФАНТАСТИКИ (или, как сейчас иногда выражаются — фантастеги). Он не про космос, и не про инопланетян — нет! По стилистике, видению мира, задачам, которые поставил перед собой автор — это, пронизанное тонкой психологией и глубокой философией произведение, скорее относится к жанру _магического реализма_.

Современного советского магического реализма.

Где в роли магии — пришелец из далёкого космоса

а в роли реалий — школа на Васильевском острове в городе на Неве, который тогда назывался Ленинградом, в стране, ожидающей чуда (от науки, конечно-же).

Это, судя по всему, лишь первый рассказ из цикла об «одном и том же инопланетном мальчике», и чтобы написать более развёрнутую рецензию, стоит прочитать и другие. Хотя вне цикла, этот рассказ обладает особой прелестью мимолётного прикосновения чудесного и всем изяществом открытого финала.

Впрочем, я лишь недавно (обратив внимание на один из отзывов на ФантЛабе) вновь открыл себя Геннадия Гора (после пары не до конца понятых вещей, «проглоченных» в раннем детстве), и спешу поделится впечатлениями. Их можно выразить одним кратким восклицанием — «Волшебно!».

Это волшебство рождается на стыке дневника Мальчика (он не имеет другого имени, ведь он единственный ребёнок на корабле, полёт на котором займёт бОльшую часть жизни составивших его экипаж людей) и «несущественными бытовыми подробностями из жизни» учеников 207-й школы, столкнувшихся с настоящим чудом… И всё это, вдобавок, пропитано чуть простуженной магией Града Петрова.

Ну а если рассматривать «Мальчика» с рассудочной точки зрения, как рассказ о контакте, то, возможно, один из основных вопросов, которые он ставит, а зачем нам контакт? Что мы спросим у «них»?

«…я не знал, о чем его спрашивать. Не мог же я спрашивать про динозавра с хватательной функцией в передних ногах, который воровал яйца у своих соседей. Это было бы слишком мелко. А более крупных вопросов у меня в сознании, к сожалению, не возникло.»

Кстати, предвидя реакцию «любителей фантастики» автор, не без изящества и лёгкой самоиронии, вплёл ответ на их претензии в тест рассказа:

«Конечно, Дроводелов был не прав, когда заявил, что рассказ о мальчике муть и одна скука. Но начало мне понравилось больше, чем продолжение. Я, как и все другие, впрочем, ожидал, что мальчик совершит какой-нибудь героический поступок. А поступка не было. В рассказе все шло слишком обычно и томительно медленно, как перед экзаменами, и только к концу что-то случилось. Но что именно — неизвестно. Выходило, что кое в чем Дроводелов прав. И со стороны Громова это была ошибка. Нельзя допускать, чтобы такие, как Дроводелов, могли хвастаться своей правотой»

Ну, раз уж я оказался первым фантлабовцем, оценившим эту трилогию, никуда не денешься, придётся писать отзыв-рецензию:shuffle:.

Ну, для начала, пара слов об авторе — объясняющих, как эта явно непрофильная вещь попала в местные «закрома». Дело в том, что Игорь Пресняков является если и не легендой фэндома, до уж по-крайней мере местным «интернет-мемом». Под именем «классика американской фантастики» Генри Д. Престона, написавшего в начале 90-х повесть «Адский рейд» a.k.a. «Пятнадцать отважных». Времена были лихие, «книжных пиратов», как группы лиц, противопоставленной издательствам — не было, «пиратствовали», собственно, в основном издатели.

Вот и растиражировали напечатанную в местной газете под англофицированным псевдонимом вещицу скромного воронежского киоскёра. Вещь достаточно знаковая, написанная лихо, недаром некто Николай Андреев положил её сюжет в основу бесконечного сериала про «звёздный взвод»… Правда к «шедеврам мировой фантастики» имеет отношение заметно меньше, чем даже [link=edition4221]«Меч и Радуга»[/link] Мэделайн Симмонс (которая Хаецкая). Но речь не о том.

Об истории Генри Престона/Игоря Преснякова, можно прочитать в статье Юрия Данилова, которую не так сложно найти в сети. Под конец он пишет:

«Перед нами образец историко-детективного жанра. Действие происходит в 1924 году. В уездный городок прибывает уволившийся из Красной Армии командир-орденоносец Андрей Рябинин. Получает должность на заводе, решительными методами наводит порядок среди несознательного элемента, зарабатывает авторитет у пролетариев и влюбляется в дочь зампреда ОГПУ. Никто не знает, что под маской красного героя скрывается белогвардейский офицер Михаил Нелюбин. Малейшая ошибка, и друзья предадут, а могущественные покровители обернутся палачами.

„Время Януса“ — не фантастика, хотя элементы альтернативной реальности налицо. Автор претендует на психологизм и философское осмысление бытия. Насколько это ему удается – судите сами.

На мой взгляд, Генри Престон писал лучше.»

Собственно, прочитав эту статью я и взялся за трилогию. Мне интересен этот исторический период, меня заинтересовала сюжетная завязка, в конце-концов мне захотелось проверить — действительно ли «Генри Престон писал лучше».

Ну, начну с ответа на последний вопрос — думаю, нет. Если, конечно вы ищете в книгах «лихую фантастегу», то тут её нет. Да и приключений тоже не густо. Историческим детективом эта книга и подавно не является. А вот с философским осмыслением исторических путей нашей Родины (не будем замахиваться на «бытиё») тут весьма неплохо.

Очень такой здоровый взгляд на весьма интересное время (не дай нам Бог в такое жить), последние годы НЭПа, плавно переходящего в «сталинщину». Чувствуются явные параллели между НЭПом и [пост]перестройкой, но суть не в них. В те времена «жернова истории» перемалывали страну куда сильнее, и, на мой взгляд, автору не плохо удалось описать их механизм.

Да, лично я никаких таких особых «элементов альтернативной реальности» в книге не нашёл. Да, героя можно, при желании, обозвать словом «попаданец», но ведь и вправду, когда наступает «время перемен» во всей его красе, «попасть» в чуждый тебе мир куда как легко.

Правда, как один из минусов трилогии, я бы отметил некоторую неуместность кое-каких монологов, которые произносят герои о судьбах России. Мало-того, что они напоминают этой страстью «толкать речи» «классических» НФ-изобретателей, так иногда и выдают свои откровения в ситуациях, когда про подобное поведение можно сказать лишь одно — «совсем страх потеряли».

Другой минус произведения Преснякова — проблемы композиции. Всё таки историческая трилогия, это совсем не повестушка в жанре фантастического боевика — совсем другая весовая категория. И, чувствуется, далеко не всегда автор с этим весом справляется. В этом смысле, да — «Генри Престон писал лучше».

Но, тем не менее, результат показался мне вполне достойным. На пространстве «истории СССР в беллетристике» между глыбами альтисторического аксёновского «Острова Крым» (ближе к концу этого самого СССР) и написанных «красным графом» А. Н. Толстым «Хождениями по мукам» (а это — начало) вполне найдётся место и труду Игоря Преснякова. Хотя ни до Аксёнова, ни до одного из Толстых, он не дотягивает.

Обсудить отзыв/произведение можно в моей авторской колонке — http://fantlab.ru/blogarticle13410

Вероятно, это первый опыт обращения Азимова к жанру классического детектива (впрочем Уэндел Эрт и Элайдж Бэйли с р. Дэниелом Оливо появились ещё раньше, но я говорю именно о классическом, реалистическом детективе). Позже он написал ещё и «Убийство в Эй-Би-Эй», но «Постоянная должность» (я читал именно в таком переводе) мне понравилась больше.

Как и в «Убийстве в Эй-Би-Эй» Азимов пишет детектив о том, что знает лучше всего — на этот раз о химическом факультете одного из американских университетов. Надо сказать, мне такой фон особенно близок (сам имею за плечами химфак), но, надеюсь, этот роман будет интересно прочесть и не химикам.

Помимо, собственно, детективной интриги, в нём можно найти живописные зарисовки университетских нравов, и, главное, портрет (вернее, почти автопортрет) профессора Луиса Брэйда, несколько неуверенного в себе «рядового от науки», который не только не хватает звёзд с неба, но и не стремится это делать.

Он остался работать в университете в надежде найти там «тихую гавань», место, где не нужно бороться за лучшее место под солнцем, но увы…

И когда «суровая правда жизни» настойчиво постучала в его двери, оставив рядом с этими дверьми труп честолюбивого аспиранта Ньюфелда, Луису пришлось покинуть свою «раковину» и стать, помимо всего прочего, детективом-любителем поневоле (хотя-бы для того, чтобы не стать подозреваемым №1). Подобный опыт не мог не повлиять на характер Брэйда и выбор им жизненных целей…

Кстати, не стоит искать в романе особой социальной составляющей (вопреки предисловию-аннотации, которой предварялась публикация «Постоянной должности» в «Науке и жизни» в 1971 г.). Да для научных сотрудников 70-х психологически-профессиональные сюжетные линии с борьбой за гранты и ту самую постоянную должность на кафедре университета были в диковинку. Но роман вовсе не о том, что общество, дескать, несправедливо — ведь в нём не предусмотрен островок стабильности и покоя для старших научных сотрудников, он, скорее, о том, что состояние покоя — не слишком естественно для живых организмов, а настоящая жизнь начинается, когда этот самый покой — заканчивается.

Да, напоследок, хотелось бы провести ещё одну параллель с «убийством в Эй-Би-Эй» — и там, и там личность жертвы можно охарактеризовать словами «неблагодарный ученик»… Интересно, что в жизни автора заставило убивать на страницах своих книг именно _таких_ персонажей?…

«Я самый плохой, я хуже тебя

Я самый ненужный, я гадость, я дрянь

ЗАТО Я УМЕЮ ЛЕТАТЬ!» © Пётр Мамонов

…Вы летали когда-нибудь во сне? Вы запомнили при этом свои ощущения?

Я, да. Именно эти ощущения очень точно и подробно описал автор в своём рассказе.

Будь у него другой конец, это могло бы быть красивой сказкой.

Но Джозеф Хиллстром Кинг предпочёл написать странную историю о несколько свихнувшемся самце человека. В которую прекрасно вписывается детский вылинявший плащ супермена, сшитый из младенческого одеяльца…

Свой отзыв начну с того, что позволю себе категорически не согласится с автором повести. В «шапке» своего ЖЖ Любовь Романова пишет: «не называйте меня, пожалуйста, писателем. Я просто фантазерка». Скромность человека, конечно, украшает, но произведения Романовой не то, чтобы говорят, а прямо таки вопиют — писатель она замечательный. И весьма высокопрофессиональный.

И превращение рассказчицы и фантазёрки Романовой в профессиональную писательницу началось именно с этой повести. Это, собственно говоря, работа, написанная ей для поступления в Литинститут, на Высшие литературные курсы. Кстати, это не такой уж маловажный факт, он найдёт своё отражение в сюжете повести, особенно ближе к развязке. Развязка, кстати, совершенно замечательна и абсолютно неожиданна.

А завязка у нас детективная. С некоторым намёком на мистику. Про электронные письма от умерших. Написанные, так, что у друзей и родственников «оживших мертвецов» остаётся впечатление общения с именно с тем человеком. Впрочем, этот сюжет далеко не полностью описывает всё происходящее в этой, довольно большой, повести. Главное в ней — люди, их характеры, судьбы… Весьма достоверно прописанные, порой — с натуры.

При этом (на всякий случай уточняю) — это ни разу не «любовный роман». Главный герой — немолодой уже журналист-политтехнолог (специалист по выборам), разведён, его сын — весьма самостоятельный подросток, который также сыграет свою роль по ходу действия повести.

И да, одно немаловажное замечание. До того, как я нашёл эту вещь в недрах живого журнала Романовой, я прочитал начало, пока несостоявшегося, романа «Аутист». Там в качестве одной из сюжетных линий были использована часть событий «Шутника». Надо сказать, перенос места и времени действия романа во вселенную «Этногенеза» никому на пользу не пошёл — «Шутник» куда ярче. Надеюсь, при написании окончательного варианта «Аутиста» (уже без Экогенеза и фантастики) такого ухудшения не произойдёт.

Моё отношение к этому роману очень неоднозначно. Да, он мне понравился. Но читая его, я пол книги, что называется, шипел и плевался. Роман запомнился, но после него я боялся браться за новые книги Дяченко, по «комфортности чтения» они долго стояли для меня где то рядом с Сорокиным. Почему? Попробую объяснить.

Но начну с внешнего, поверхностного. «Ведьмин век» был первым романом, показавшим нашим читателям, что фэнтези можно писать не только про «условно-сказочное средневековье» (включающее в себя также античность и ренессанс), но и про «время настоящее», почти такое же как у нас, но иное, волшебное. Идея была очень привлекательной. И те, кого это идея очаровала сама по себе, критиковали Марину и Сергея за то, что те не раскрыли эту самую тему «волшебной альтернативы». В числе таких критиков хотелось бы выделить супругов Тильман, которые не только написали с этих позиций статью «Which witch is which?», но ещё и фэнтези-трилогию «Вторая попытка» про нелёгкие взаимоотношения ведьмы и инквизитора в современной Восточной Европе + роман «Грань желания» который также описывает волшебство в «альтернативной современности».

Вот только у Марины и Сергея Дяченко роман совсем не о том волшебстве, которое мы знаем из литературных сказок, модернизированных античных легенд и философско-эзотерических книжек. Нет! Это тёмное, злое средневековое колдовство — свой дар ведьмы получают если и не из лохматых лап дьявола, то уж по крайней мере откуда-то из сфер Танатоса-Смерти. Не даром рядом с ведьмами и инквизиторами мы наблюдаем ещё и выходцев с того света — навок, вместе с преследующими их чугайстерами.

Сила ведьм это зло, смерть и разрушение. При этом владение этой силой для ведьмы совершенно естественно — процесс инициации в книге сравнивается с потерей невинности…

И вот на этом то морально-эмоциональном фоне и происходит наша love story à la Ἁρμαγεδών. Он, она — а между ними не какая нибудь вражда родов или там социально-политические противоречия, а прорастающее в её душе древнее зло. Зло, способное уничтожить мир. Сильно, ничего не скажешь. По чувствам бьёт.

Вот именно, что бьёт, ошеломляет и оглоушивает. Экстремальное схождение во тьму, «шок — это по-нашему». Отсюда и сравнение с Сорокиным.

…А роман понравился. Но перечитывать я его вряд-ли буду. Слава Богу, Дяченко научились вызывать катарсис, не прибегая к столь радикальным средствам.

Весьма любопытный детский детектив с элементами фантастики. Главную героиню зовут Стася (Анастасия) Романова, как и дочь автора, правда тут она сирота, обладающая некими врождёнными «сверхспособностями» (привет Гарри Поттеру). Действие романа происходит в интернате, куда героиня попадает после смерти бабушки. В этой книге вы найдёте:

• Загадочных иностранцев, охотящиеся за нашей девочкой;

• Дом с приведениями, в котором расположен интернат;

• Классический детективный сюжет, а ля Агата Кристи;

• Историю о непростых отношениях в коллективе детей-сирот, детской дружбе и первой влюблённости, достойную пера Крапивина.

Несмотря на «переизбыток ингредиентов» и предупреждение автора  «Написано 150 лет назад, так что не судите строго» результат получился весьма достойным. И да, это вполне можно читать детям любого возраста.

Финал романа предполагает возможность продолжения. Впрочем, надеюсь, Романова не поддастся соблазну превращения истории про «супердевочку Стасю» в сериал, всё, что можно и нужно было сказать в рамках заявленных характеров и темы — сказано. Остальное пусть дорисовывает воображение юных читателей или, возможно, чуть менее юных любителей писать фанфики.

Просматривая ЖЖ автора нашёл предысторию этого фрагмента (http://snovazima.livejournal.com/59166.html).

Писалась она, как оказалось, для проекта «Этногенез», но издатели решили, что стиль Романовой в проект не вписывается. Идея с «артефактом княгини Ольги» это «этногенезовское» и, надо признать, эта линия и правда в выложенном на «Прозе» фрагменте слегка «провисает».

Так что теперь в планах автора превращение этого в реалистичный «социальный детектив». Вероятно это к лучшему, фантастический детектив с подростком-экстрасенсом в главной роли мы уже у Романовой читали («Призрак и другие соучастники»). И если она сможет убрать из этого сюжета внешние подпорки в виде этого самого артефакта и ближайшего светлого будущего с невзламываемыми аккаунтами — тем лучше.

А мы, читатели, надеемся что у автора всё получится, и мы когда-нибудь увидим в продаже детектив с оригинальным сюжетом и необычным главным героем: талантливым подростком-аутистом, разрывающимся между привычным, уютным внутренним миром, в котором он прячется как улитка в раковине, и миром внешним, где от него, как оказалось, может зависеть жизнь любимого человека.

upd. И да, одно немаловажное замечание. Прочитал раннюю повесть Романовой — «Шутник». Начало одной из сюжетных линий «Аутиста» совпадает с началом «Шутника», местами, дословно. Однако, перенос места и времени действия романа во вселенную «Этногенеза» никому на пользу не пошёл — «Шутник» заметно ярче. Надеюсь, при написании окончательного варианта «Аутиста» (уже без Этногенеза и фантастики) станет не хуже, а лучше.

Парадоксальное богоискательство, ничем не ограниченная «игра в ересь», попытка познания непознаваемого, предпринятая спрятавшимся за застенчивой улыбкой «заигравшегося в оловянные солдатики» фантаста. Это именно то, что я больше всего ценю в научной и не очень фантастике: как минимум с 13 лет, когда мной было прочитано «Открытие себя» Савченко.

И, разумеется, предисловие Гакова к антологии «Другое небо», где он выводит родословную «мудрой ереси фантастики» от Аристофана (как и сам сборник, который я до сих пор считаю лучшей из фантастических антологий) были приняты мной «на ура».

Порадовала и история появления религиозной фантастики в протестантских США, и очень трезвая оценка «Дюны» Херберта…

Рассмотрением трёх законов робототехники через призму десяти заповедей моисеевых по нынешним временам, вероятно, уже никого не удивишь, но на момент выхода антологии оно смотрелось, как минимум, свежо.

В итоге-же, это предисловие может оказаться для кого-то новым и парадоксальным взглядом на привычный жанр, а кому-то просто поможет расставить всё по местам.

Этот роман Хайнлайн писал, не ожидая, что судьба ему подарит ещё целых 18 лет жизни, писал, как своё литературное завещание.

О чём же он написан? О двух «простых» вещах: о любви и о смерти.

Не я первый подметил, что всякий раз, когда Хайнлайн берётся за описание любви, вырисовывается у него нечто странное. Но это нечто, как минимум, заставляет задуматься.

О правдоподобности же описания Хайнлайном порога смерти я судить не берусь, но опять же — это описание как минимум даёт пищу для размышлений о взаимоотношениях тела и разума.

И каков же итог? Я, впервые прочитав эту книгу, выдал что-то вроде: «Порнография на грани между жизнью и смертью. „Книга Мёртвых“ плавно переходящая в „Кама-Сутру“ и обратно.»

Надо заметить, что мало кто будет отрицать жизненную правду, содержащуюся в подобном переходе.

Глубоко символичен и финал книги:

Вспомним старый, 1940 года, рассказ Хайнлайна «Реквием»

Жаль, что в жизни, Роберту Хайнлайну так и не удалось туда полететь.

Голема из глины слепили, и каббалой оживили. Там потом что-то нехорошее вышло. А шурин, не наш, тот тоже был изобретатель. Он лошилу сделал из резины, досок и сыромятины. И чтобы по хозяйству помогала… Вот такие у нас в глубинке Бен Бецалели лаборантами работают… :lol:

ps. Уж не знаю, насколько мне удалось передать исходный авторский стиль, он, на самом деле неподражаем. И странен. Некоторое время после него любой текст кажется написанным как-то неправильно.

Потрясающая притча о человеческой жизни…

Всего лишь поменяв детство и старость местами и не без иронией описав течение человеческой жизни от старости к детству как «неделовой подход» и «неприличное поведение» Фицджеральд сделал из обычного, в общем-то жизнеописания американца, родившегося незадолго до гражданской войны, что-то безумно-поэтическое, звучащее в унисон с Книгой Екклесиаста.

«…и запираться будут двери на улицу; когда замолкнет звук жернова…

…И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, Который дал его…»

Ну, к слову, автор была против включения своих миниатюр в библиографию, но раз уж они были опубликованы на «прозе», то согласно правилам составления библиографий — они тут. Обе. Что и к лучшему.

А что касается «Всех приличных парней…» — это конечно безделушечка, но авторский стиль чувствуется. И эдакий заряд парадоксального оптимизма. Очень живо представляется последняя фраза в исполнении Фаины Раневской (или кого-то очень на неё похожего) в роли именинницы.

Боги предназначения и неотвратимости не пожалели для этого новорожденного младенца своих даров… Прочитав изумительную притчу Романовой, невольно задумываешься о подобных дарах и о том, где кончается счастье, и начинается беда…

Алексей Николаевич Толстой прочитал в детстве гениальную, но тяжёлую, мрачную и слишком нравоучительную книгу про Пиноккио, и сделал из неё то, о чём мечтал каждый ребёнок, читавший это — весёлые приключения.

Вспомним Пиноккио — герой и его друг Джепетто проходят через ряд соблазнов и испытаний, некоторым из которых больше подходит слово «мытарства», включающих в себя (для каждого героя — по своему) смерть и воскрешение. Их цель — стать Настоящими Людьми, на пути к этой цели нужно научится много работать, и слушать тех, кто мудрее.

А Буратино, Буратино — это развесёлый мелкий трикстер. Он врывается в эту жизнь нарушив все возможные и невозможные правила игры — и… побеждает. Несмотря, или даже скорее благодаря этому. Ведь актёрам кукольного театра надоело играть свои роли, и они стали играть совсем в другую игру. Да и хозяину их старые игры надоели, он вслед за всеми остальными погнался за призрачным счастьем… вот только в бороде запутался. И всему, чему стоит научится, Буратино учится на своих ошибках, и школа с букварём, и сверчок c его мудростью остались где-то за спиной…

Такая вот сказка про «не стоит прогибаться под изменчивый мир — пусть лучше он прогнётся под нас». А то, что её герой не настоящий, то ли голем, то ли дальний родыч дриад, так тем лучше. Ему, деревянному, легче не прогибаться. Да и что может быть настоящего в нашей насквозь виртуальной «голографической вселенной»?

(Прочитать чуть более полную версию этого отзыва и обсудить его можно в моей авторской колонке, по адресу http://fantlab.ru/blogarticle11690)

Хм… с одной стороны — пасквиль пасквилем. (Хотя, надо признать, написанный весьма корректно и разбавленный признаниями несомненного таланта оппонента.) А с другой… Мальчикам со шпагами и вправду очень неуютно в нашем заскорузлом взрослом мире. И конфликт поколений был, есть и будет — одни (Крапивин) твёрдо взяли сторону детей, вторые — взрослых (квинтэссенция — «Омен»), третьи (Стивен Кинг и, пожалуй, Брэдбери) время от времени переходят границу взрослый-ребёнок, и описывают происходящее то с одной, то с другой стороны. Арбитман стоит на нормальной, обывательской, взрослой позиции. И это нормально, он тоже по своему прав.

…а среди продолжателей/подражателей Крапивина появился, тем временем, такой человек, как Олег Верещагин. Фигура, конечно, не такого масштаба, как Владислав Петрович, но отнюдь не бесталанный писатель. Некоторые вещи у него пожалуй даже очень хороши. Но там где у Крапивина был чистый, чуть наивный романтизм у Верещагина мы находим откровенный «красно-коричневый» экстремизм. Место крапивинского «мальчика со шпагой» постепенно занимает «мальчик с калашом». Мне страшно…

Для нашего «сделанного в СССР» поколения эта повесть стала первым знакомством с литературой абсурда (для нынешних детей им запросто может оказаться, к примеру, «человек с дубинкой и мешком» Хармса). Для многих — первое и последнее. Но всё же, перечитайте эту повесть — ей богу не пожалеете.

Да дальше я буду нещадно раскрывать сюжет, не скрывая спойлеры специальным тегом. Всё равно ведь все читали, а если кто вдруг не читал, тоже ничего страшного… Не детектив, однако.

Пропавший нос, который то ли отрезал пьяница-цирюльник (но ведь «цирюльник же Иван Яковлевич брил его еще в среду, а в продолжение всей среды и даже во весь четверток нос у него был цел»), то ли превращённый неведомо как в важного господина. И нашедший его полицейский вроде бы и схватил за руку этого самого цирюльника, когда тот выкидывал нос с моста, но рассказывает, что нос «уже садился в дилижанс и хотел уехать в Ригу. И пашпорт давно был написан на имя одного чиновника».

Депрессивный интроверт Кафка мог бы сделать из этого что-то мрачное и серьёзное, в духе «Превращения» — но у Гоголя это, помимо всего прочего, и удивительно смешное бытописание тогда ещё столичного Петербурга, и вечно злободневный фельетон, да и мало ли что ещё… Одна фраза «Вы ошибаетесь, милостивый государь. Я сам по себе. Притом между нами не может быть никаких тесных отношений. Судя по пуговицам вашего вицмундира, вы должны служить по другому ведомству» в устах статского советника, который нос (или которого Ковалёв принимает за свой нос), чего стоит.

А какой эпилог: «решительно не понимаю! Но что страннее, что непонятнее всего, — это то, как авторы могут брать подобные сюжеты. … Во-первых, пользы отечеству решительно никакой; во-вторых… но и во-вторых тоже нет пользы»

Ну а критики, они да, они пользу ищут. Уже много растолкований гоголевскому «Носу» нашли… Хотите, сейчас ещё одну «пользу» выведу? Сейчас, сейчас… Ага, вот — «после того майора Ковалёва видели вечно в хорошем юморе, улыбающегося, преследующего решительно всех хорошеньких дам и даже остановившегося один раз перед лавочкой в Гостином дворе и покупавшего какую-то орденскую ленточку, неизвестно для каких причин…», ведь счастлив же человек уже одним тем, что у него нос есть, потому как знает, каково оно без носа. А мы, глупые, не знаем, и не прочитав сей рассказ, так бы и не узнали :wink:

«Петербургские повести». Главные герои этих повестей — жители Петербурга и сам этот город. Столица Российской Империи. Город, где красота смешивается с уродливой «прозой жизни», реальное — с нереальным, смешное — с трагическим… И весь этот смех сквозь слёзы, вся эта мистика и фантасмагория вперемешку с очень живыми портретами Петербурга и петербуржцев — всё это сплетается в чудесный, неподражаемый, будоражащий чувства и заставляющий думать магический реализм от Гоголя (хотя никто из российских критиков так и не озаботился тем, чтобы как то обозначить жанр петербургских повестей, и теперь отцами-основателями магреализма считаются латиноамериканцы).

Об этой книге уже сказано здесь много хороших слов, к которым трудно что-то добавить.

Книга замечательная! Умная. Погружающая в явно зримую атмосферу средневековья. Наконец, просто интересная.

Кстати, меня очень удивило, когда я узнал, что эта книга (и снятый по ней фильм) на её родине считается антикатолической и чуть ли не антихристианской. Да, несомненно, в ней несложно найти почти что «энциклопедию ересей», не обойдены в ней и «чёрные страницы истории церкви». Вероятно в католической Италии заметней эти стороны книги. Но я вижу замечательную, живое описание «монастырского» истока всей (или почти всей) современной европейской культуры, и одно это оправдывает в моих глазах все «черные страницы истории» (в истории, в ней и без церкви чёрных страниц с избытком).

Да теперь о впечатлениях и выводах. Итак, роман окончен.

А нам, прочитавшим книгу, остаётся задать вопрос — что это было? Детектив? Но где же победа логического мышления над несовершенством мира? Исторический роман? Но ведь исторические факты служат здесь лишь фоном… Может это философский трактат? Обычно они бывают менее увлекательными и более определёнными. Просто постмодернизм, «искусство для искусства»? Не похоже…

Автор, как и его герой «смеялся, только говоря о серьёзных вещах. И оставался совершенно серьёзным, когда, по моим представлениям, шутил».

Именно таким способом Умберт Эко и написал эту книгу. О знании, и его пределах. О высоком шутовстве мудрости. О вечном обновлении мира, гибнущего и возрождающего в [и на] наших глазах.

Как любят говорить в некоторых местах рунета (не в этом) — «годный вброс», то-есть переводя на наш интеллигентский язык «тонкая интеллектуальная провокация».

Что это? Пародия на рассуждения об «особом предназначении России»? Острый приступ мизантропии? Просто доведение до абсурда мыслей об очевидных проблемах современной цивилизации? Интеллектуальная «игра в поддавки» с самим собой? Не думаю, что кто-то, включая самого Александра Николаевича, может однозначно ответить на этот вопрос.

В этом рассказе вообще ответов нет — одни вопросы и тупики.

ps. «Годность вброса» доказывает целый букет хороших, правильных отзывов на рассказ. an2001 порадовался иронии автора и выделил одну из ключевых цитат, pitiriman нашёл ляп в сюжетообразующей НФ-идее, StasKr «показал на пальцах» весь ужас нарисованного Громовым будущего, god54 очень верно отметил особенности личности рассказчика, от лица которого ведётся повествования.

А что до разброса оценок…

«— Ходжа, но ведь они говорят прямо противоположные вещи, как же они оба могут быть правы?

— И ты, жена, права…»

Написано очень хорошо, сюжет до ужаса наивен, но читается на ура.

Но для меня Радушие по-ланкмарски стало последней книга цикла. Со смертью главных героинь оборвалась всякая связь главных героев с их прошлым, их действия попросту потеряли всякую осмысленность. Продолжения Фафхрда и Серого Мышелова превратились в некий бесмысленный («и беспощадный» :wink:) квест в поисках не пойми чего не пойми зачем (в худших традициях «героической фэнтези» а.к.а. «конины»)…

Намного лучше «[work=1377]Живых душ[/work]», хотя и сильно попахивает антирелигиозной пропагандой советских времён. Но очень хорошо написанной.

Впрочем, наверное, к подобной антирелигиозной пропаганде Бог должен быть более чем снисходителен (другой пример чего-то подобного «[work=8666]Тёмные начала[/work]» Пулмана). Ибо по сути это — идолоборчество, а идолопоклонство имеет такое же отношение к настоящей вере, как «ваш-благородие-с» к благородству.

ps. В данном случае, идол, на которого нацелен удар Логинова, это, как тут уже заметил [user=191]Ruddy[/user], понимание божьего суда (а.к.а. страшный суд, ведь что может быть страшнее понимания всех последствий своих действий — см. [work=9569]рассказ Уэлса[/work] «Видение страшного суда») на «вот приедет барин, барин всех рассудит».

Коллеги-лаборанты, а где вы нашли тут что то оригинальное? Да, я человек верующий (хотя и не церковный), но к Богу я пришёл через резкое его отрицание, практически через сатанизм. Возможно поэтому мне не по наслышке знакома всяческая аргументация «с той стороны». И рассказ Логинова ничего к ней не добавил. «Агитка» и есть. Странная еретическая космология, основанная на банальной антихристианской идее, изложенная лицом, не скрывающим что для него «цель оправдывает средства». И герой который бескорыстно и благородно записывается в «армию тьмы», против всякой логики даже не задумывающийся, что ему возможно просто вешают лапшу на уши. И это по вашему удачная концовка?!

ps. Принятый в христианский канон ессейский апокалипсис не первое тысячелетие питает подобные спекуляции, также, как и всяческих тоталитарных сектантов (вплоть до «Белого братства»). Я до сих пор не знаю как относится к этой книге, не знаю слова _какого_ Бога записывал Иоанн, настоящего, или наоборот? Или это та нота, на которой человеческий слух уже не способен отличать божественное от дьявольского…

pps. Вероятно, талантливый писатель Логинов искренен в своём наивном богоборчестве. Но это не делает его богоборчество менее примитивным.

Хотя, судя по рейтингу, этот роман «лаборантам» понравился меньше «Тропика ночи», мне, напротив, он показался куда более зрелым и цельным. Впрочем, если вы будете искать в этой книге классический «мистический триллер», вас, вероятно, ожидает разочарование.

Любителям военно-стратегической прозы тоже тут особо ловить нечего: в своих суданских воспоминаниях Эммилу пишет — «все мелкие войны примерно одинаковы, и читать подробности о них так же неинтересно, как о футбольном матче».

Грубер, продолжая начатую им линию «религиозно-психологического триллера», на этот раз обращается к вполне ортодоксальному христианству. Эта книга по своему настрою лично мне напомнила Грэма Грина. Стержневой персонаж романа — Эммилу Дидерофф, женщина, в душе которой битва дьявола с Богом особенно явна. Святая, хотя, Есенинское «если черти в душе гнездились, значит ангелы жили в ней» работает и в обратную сторону. И эта книга — своего рода житие: Эмиллу, основательницы ордена сестёр милосердия «Кровь Христова» блаженной Мари Анж и многих названных и неназванных монахинь этого ордена, сгинувших в локальных и глобальных войнах.

И напоследок — цитата (о божественных видениях):

«…мы бы оценили пережитое вами как галлюцинацию, вызванную стрессом. Давление поднимается, в кровь вбрасываются адреналин и другие гормоны, они оказывают воздействие на серединные височные доли, и человек слышит голоса или видит образы. Мы в состоянии воспроизвести те же эффекты лабораторно, с помощью электростимуляции…

…Но разве из того, что ученые установили, как действует солнце, и сумели изготовить бомбу, действующую по тому же принципу, следует, что на небе нет никакого солнца?»

Лично мне взгляд на магию, на котором построена эта книга, мне, не кажется таким уж надуманным — он не плохо вписывается в современное мировоззрение, как религиозное, так и научное. Не стал бы я ставить этой книге и диагноз «наивная политкорректность», я нашёл в ней скорей не такую уж плохую попытку проникнуть в суть «чёрно-белых» расовых противоречий. И «чёрный-пречёрный» «Фауст» Уитт Мур достаточно хорош в этом плане.

Хотя, конечно, книга, всё же, достаточно поверхностна. Поверхностность эта, для нас, русских, особенно хорошо заметна по описаниям «сибирских» приключений героини, некоторые детали которых достойны стёба в духе «[work=155585]Сибирской рапсодии[/work]» А. Скоробогатова. Но ведь Грубер и не претендует на роль «кладезя мудрости» и «властителя дум», он пишет не более чем развлекательную литературу. Впрочем, совсем даже не лишённую мысли.

А темы, которые волнуют Грубера, те же, что мучили и многих из авторов мировой классической литературы. Это проявления божественного и сатанинского в человеческой жизни, природа зла, и, разумеется, душа женщины. Судя по тому, что я уже прочёл у этого автора, у него совсем неплохо выходят фигуры «женщин с бесконечными психологическими проблемами». Хотя до глубин, скажем, Достоевского, Груберу очень и очень далеко, написанные им надрывные «религиозно-психологические триллеры» кажутся мне весьма интересными.

(к слову вспомнилась цитата из рассказа Сорокина «[work=68539]Dostoevsky-Trip[/work]»)

«ХИМИК. Достаточно. (Закуривает.) Как говорит мой шеф — экспериментальная фаза завершена. Теперь можно с уверенностью констатировать, что Достоевский в чистом виде действует смертельно.

ПРОДАВЕЦ. И что делать?

ХИМИК. Надо разбавлять.

ПРОДАВЕЦ. Чем?

ХИМИК (задумывается). Ну… попробуем Стивеном Кингом. А там посмотрим.»

В явный минус «Тропику Ночи» можно записать целый букет логических нестыковок в сюжете. Их никак не может скрыть даже замысловатая композиция романа, представляющая собой прихотливо-перетасованные фрагменты из прошлого и настоящего его героев. Но цели поддерживать читателя в напряжении (без которого триллер — не триллер) этот приём вполне служит.

Общее место — говорить «А где тут цикл? Ведь Крысолов в „Алёне и Аспирине“ — персонаж эпизодический...

Что объединяет „Горелую башню“ с „Алёной“?»

Ответ: Мир. Люди.

«Но это же наш мир и наше время... И что общего у неведомой (восточно?)европейской страны из Горелой башни с современной Россией „Алёны и Аспирина“? У неприкаянного шофёра студента с сытым „потомственным DJ-ем“ Аспирином»

Ответ: Общий прежде всего взгляд, угол зрения на этот самый наш мир. Ведь все чудесные страны и времена, все видимые и невидимые солнца и луны над ними — это всё тот же наш мир, только отразившийся в некоем странном предмете, который можно найти на чердаках человеческой фантазии, в подсобках великой вечной библиотеки.

А мир, нарисованный в произведениях «Крысолова» весьма жёсток, точнее жесток. Это мир, в котором люди, пока они остаются частью толпы, не более чем «выродки крыс». И тех, кто сумел зажечь в себе «божью искру», либо принёс её из «мест иных», чаще всего, в соответствии с законами крысиной стаи, загрызают. Так, или иначе.

А для крыс есть дудочка несущего справедливость Крысолова. Или скрипка его наивной ученицы-оппонентки Алёны, которая хочет напомнить нам, кто мы такие. Особенно тем из нас, чья божья искра ещё проглядывает под лоснящейся крысиной шкуркой.

Итак, перечитаны первые три книги цикла, прочитаны две последующие. Это пятикнижье можно считать вполне законченным произведением (две последующие книги выполняют по отношению к нему роль своего рода эпилога).

Этого вполне достаточно, чтобы начать вторую часть своего отзыва.

Да, разумеется это никак не строгая «альтернативная история» а альтернативно-историческое славянское фэнтэзи. Здесь действуют весьма сказочно-фэнтезийного вида славянские боги и прочая «мелкая нечисть», вполне былинные по духу князья, волхвы и богатыри. Если вы не готовы принять такие правила игры, эта книга никак не для вас.

Не нашёл я тут и особых «роялей в кустах». Чисто «магические» проблемы разрешаются вполне логичным в «сказочном» мире способом (при чём отнюдь не «по щучьему велению»), а «банановой кожуры», на которой поскальзывается враг, я как то не заметил. Возможно врагов слишком часто губит их излишняя самоуверенность, но, в конце-то концов, разве это не закон сказочно-былинного жанра (именно закон, а не штамп). Что же до помощи, которая «всегда приходит вовремя», то, во всяком случае, эта помощь никогда не оказывается deus ex machina, а нагнетание драматизма с последующей счастливой развязкой — это вполне простительный приём для приключенческой прозы

Теперь о психологизме и достоверности героев... [user=11059]Станислав[/user] пишет, что они «картонные» (от уж всем штампам штамп). Но того же отца Николая из первых книг я бы так не назвал ни в коем случае, а в последующих книгах эти самые 3 наших современника (которые не ГГ) весьма скоро уходят на второй план. Дело не в том, что за 50 лет они не претерпевают изменений, просто их отношения с главным героем очень быстро фиксируются на уровне «старой дружбы» (с ударением на первом, а не втором слове), не склонной таких изменения замечать. В конце концов, кроме воспоминаний о XX веке их объединяет не так уж многое. И если уж говорить о первом пятикнижье, то оно охватывает не столь уж большой промежуток времени, отличаясь достаточно неторопливым, детальным повествованием.

Другое дело, что всех героев, независимо от их роду, племени и национальности (даже злодеев) отличает некоторая «пряничность». Но если принять за постулат, что дело происходит в Руси сказочно-былинной, всё опять-же становится на свои места.

Да, даже с подобными допущениями и князю Константину, и его окружению всё же, порой, не хватает психологического развития от книги к книге, на их стыках можно найти несколько слишком явных шероховатостей-заусениц... Но это общая беда многих и многих приключенческих книг, и тот же «Каменный век» Щепетова, весьма высоко оцененный моим оппонентом, в этом плане ничуть не лучше.

В общем книга — весьма достойный представитель «альтернативно-исторического славянского-фэнтези», и не стоит требовать от неё совсем уж строгой историчности, или, допустим, религиозных откровений.

upd. Книга «Сокол против Кречета» в этом цикле если не совершенно лишняя, то где-то около того. Последние несколько страниц разочаровывают своей запредельной банальностью.

На мой вкус, главное в этой книге — очень живой и понятный подросток Джек Сойер. Многим взрослым она поможет вспомнить свои детство и юность, а детям расскажет светлую сказку о предстоящем им пути взросления в окружающем их не слишком светлом мире. Ведь Кинг, подобно Крапивину, с полным правом мог бы написать в одной из своих книг: «мне всегда 12». И это — не инфантильность, но вера в чудеса этого мира (пусть даже пугающие). А ещё в этой книге есть очень живо прописанные места и люди: дорога, по которой движется герой к своей цели. И за это книге вполне можно простить рыхлость и незапоминаемость сюжета (включая финал). В конце концов книги Кинга я люблю совсем не мастерство в плетении фабулы (этим он в своих книгах просто не занимается). А с сопереживанием герою и психологизмом тут всё в порядке.

Я поставил этому циклу высший балл, хотя по отдельности его романы (кроме последнего) до этого уровня так и не дотягивают. Но общая для всего цикла «страна моя Ордусь» чудо как хороша.

И, да, ключом к этой утопии являются не только (да и не столько) идея «евразийства», сколько идея ЭТИЧЕСКОГО государства. Что заметно уже по совершенно парадоксальному окончанию «Жадного варвара». (Этика государства для Рыбакова вообще одна из любимых тем)

А ещё «Евразийская симфония» написана о том, что окружающая утопия — это далеко не гарантия личного счастья. А для тех, кто «стоит на страже» этой самой утопии, так пожалуй, и наоборот, уж очень они, утопии, непрочны. Даже когда «плохих людей нет». Потому с каждым романом и становятся всё громче грустные нотки... И очень хорошо завершает цикл замечательный щемящий финальный аккорд «непогашенной луны».

Эта книга — хороший взгляд на (в основном) наш мир. Прочитав её ребёнок (или взрослый) волшебником, вероятно, всё же не станет, но, возможно, научится чуть лучше понимать себя и ещё что-то вокруг себя, почувствовать в нём то, что порой называют волшебством.

Эта книга — странный подарок из мира теней, и похожа на тень того, чем могла бы быть.

Фильм не смотрел (кино, вообще, не мой вид искусства), рассказ же прочитал после [work=408]«Мемуаров о ремесле»[/work], с которых он, собственно и начался. Вроде бы классическая тема, давным-давно раскрытая Кингом в [work=291]Сиянии[/work] — но ведь написано действительно потрясающе.

После прочтения вспомнился [work=31715]«Цвет из иных миров»[/work] Лавкрафта... Но если «Цвет», в отличие от большинства вещей Лавкрафта, меня почти не тронул, то эмоционального заряда, заложенного в рассказе Кинга, моему воображению хватило, чтобы осветить чуждым всему человеческому светом враждебных миров оба этих произведения.

Один из коллег-лаборантрв ниже пишет:

<<К сожалению Фостер относится к категории писателей, мало заботящихся о том. чтобы его произведениям «верили».>>

Возможно... Зато он относится к категории писателей, произведениям которых _хочется верить_. Да, большая часть вещей А. Д. Фостера — это откровенная «космоопера», без претензии на «твёрдую» научность или тонкий и глубокий психологизм. Если хотите — этот жанр можно определить как современную околонаучную сказку для взрослых. Если вы такие правила игры не принимаете — это не ваш автор. А для остальных «сказка ложь, да в ней намёк».

И если кто-то увидел в этом рассказе скорее анекдот, то я — достаточно глубокую притчу. А притчи это не тот жанр, от которого ждёшь психологической (а, тем паче, научно-технической) достоверности и которым вполне простителен некоторый пафос.

Вроде бы ничего нет такого особенного в этой повести... Кроме безумно красивой фантастикой идеи да веры в романтику космоса. Кроме стремления к чуду, раз уж кроме чуда верящим в романтику космоса ничего не осталось.

А разве этого мало?

Начало цикла мне понравилось — психологизм, язык, стиль... Но чем дальше в лес, тем больше психологизм скатывался к сексопатологии, не меньше чем у половины положительных героев обнаружилась «нетрадиционная ориентация», ориентация же отрицательных героев, вполне предсказуемо, сводится к жёсткому «садо-» (гомо- или гетеро-, это уже не так важно). Впрочем в первых двух книгах эти моменты ещё не слишком бросаются в глаза. Всё это достигает апогея в «Султане Луны и Звёзд», где нормальная ориентация главного героя уже начинает казаться чем то необычным, а садизм живописуется всё подробнее. Само же повествование всё больше и больше укладывается в рамки немудрящей «подростковой фэнтези», а все намёки на психологизм сдувает жарким ветром пустыни... Бога ради, я не ханжа, но гомосексуальная подростковая книга — это уже чересчур.

Что до основной сюжетной линии, то это вялотекущий эпический квест, вне красот стиля — не представляющий из себя абсолютно ничего особенного. И я вполне понимаю, почему после 3-й книги наши издатели с этим циклом «завязали».

ps. Позабавила принцесса (или как там называется дочь султана) из третей книги, душа которой всю жизнь провела отдельно от тела, но которая чётко знает, что она любит девочек, а не мальчиков.

Не буду писать о достоинствах и недостатках ефремовской прозы, философии и эстетики. Несомненно все эти три пункта в этой повести/рассказе (как и в других вещах Ефремова) есть. Однако...

Будущее по Ефремову, возможно, и нечеловечески прекрасно, но для меня как то оно скорее нечеловеческое, чем прекрасное. Про то, что я думаю о пресловутом фторе вместо кислорода, как химик по образованию умолчу. Но есть что мне сказать по поводу фтора и не зарываясь в дебри, какими для 95% народа является наука Химия.

Итак — общеизвестный факт, «Сердце змеи» написано «назло» Лейстнеру, герои которого, встретившись в той же самой точке пространства, ломают голову, как не дать преимуществ другой цивилизации в случае возможной войны. Ефремов «успешно доказывает», что развитым цивилизациям делить ничего... ...Особенно если им действительно нечего делить, ведь то что воздух для одних — для других яд.

Что это? Оговорка «по Фрейду»? Фига в кармане? Какая то глубокая философия Ивана Антоновича (вроде «с чего мы взяли, что нам есть что делить, тут дай бог просто втретиться»)...

Как бы то ни было, восторгов от Cor Serpentis у меня нет.

Остался не в восторге. Если рассматривать роман как продолжение «Спящего во тьме», он просто никакой. Мамонты, как средство передвижения, и прочие характерные приметы викторианско-неандертальского «конца времён» из предыдущего романа откровенно притянуты за уши. Большегрузные фуры, караваны верблюдов или летающие корабли на парусно-паровой тяге на их месте смотрелись бы ничуть не лучше, и не хуже. А обычные омнибусы на лошадиной тяге хотя и не позволили бы вставить в роман пару остроумных моментов, но смотрелись бы гораздо органичнее.

Если же смотреть на это роман сам по себе, то остаётся хорошая стилизация под детективы Коллинза и классические готические романы, с увлекательным, но не слишком оригинальным сюжетом и достаточно бестолковыми персонажами...

Да, концовка... На самом деле это не сколько минус, сколько такой странный «крючочек», которым роман цепляется в памяти. Колючий, но прочный, послевкусие горькое, но стойкое, и, по своему изысканное.

ps. И, кстати, конец романа это единственное место, которое хоть как то гармонирует с миром «Спящего во тьме». В том смысле, что в том мире столь странные и страшные события не должны вызвать какой то реакции властей и учёных, и в этом нет ничего удивительного.

Пока прочитаны только первые книги цикла, оценку не ставлю, да и достаточно качественного отзыва написать не могу. Просто подискутирую со [user=11059]Станиславом[/user], написавшим первый отзыв.

Чтобы увидеть призыв к сепаратизму, в книге, где Русь объединяется (!) вокруг Рязани нужно иметь очень своеобразные представления о том, что сепаратизмом не является.

Да, это утопия. Наверное в жизни прогрессорство — достаточно неподъёмная штука, даже если ты не герой одиночка, а историк, очутившийся в теле одного из князей, и тебе помогает небольшая команда специалистов, специально отобранная некоей высшей силой. Но ведь так хочется верить в возможность построения мира, в котором не было ужасов XX века. Где не было никаких шансов у нацизма, нет кошмарных «локальных войн» вроде Вьетнама, Афгана или Чечни (с последней автор знаком не по наслышке), где, в конце-то концов, не висит над миром угроза рукотворного ядерного армагеддона...

А в рамках специфического жанра АИ+прогрессорство (наш человек в прошлом) цикл, судя по первым книгам, совсем неплох. Интересной находкой автора мне показались цитаты из «исторических трудов», написанных в елмановском «альтернативном настоящем». Чем то оно показалось мне по духу близким [work=7181]«Евразийской симфонии»[/work] Рыбакова.

О прочих достоинствах и недостатках «Обречённого века» смогу написать, только прочтя оставшиеся романы, а продолжение моих мыслей по поводу «ядовитых ягод сепаратизма» вы можете прочитать в моём же отзыве о [work=112801]«Новгородской саге»[/work].

Хотелось бы поспорить с теми, кто увидел в этом цикле «опасный сепаратизм»

Правда спор, так уж получилось, будет лежать немножко в стороне от литературных достоинств прозы Поснякова (или упоминаемого в том же контексте Елманова). Они весьма средние, хотя, на мой вкус, заметно выше чем у такого представителя «патриотической» ветви российской АИ, как Прозоров.

К примеру, Станислав, написавший первый отзыв в теме, судит о цикле по его последней книге (которая, как это часто бывает, заметно хуже первых, и, что естественно, менее самодостаточна). Но впрочем — это его дело, у меня тоже есть один или два оцененных цикла, где я застопорился на самых первых книгах.

Но для моего оппонента ужасна уже сама мысль о России без власти Москвы. И если уж был им признан «неблагонадёжным» вполне невинный в этом плане «Обречённый век», где Русь объединяется вокруг другого города, и несколько на других принципах (более гуманных, поначалу это напоминает о Рыбаковской [work=7181]«Евразийской симфонии»[/work], хотя концовка подкачала), то уж Новгородская сага для него — явный жупел.

Так в чём же корни такого «сепаратизма»? Почему русские люди порой используют слово «москаль» (со всем отрицательным его шлейфом) не реже украинских националистов?

Не в том ли дело, что московские князья, победив дракона Золотой орды, сами уподобились ему? Почувствовав себя «хозяевами земли русской» (именно так определил свою профессию последний император Николай II, заполняя бланк всероссийской переписи населения), хозяйствовали наши государи всё больше кнутом да батогом, удерживая в состоянии рабства большую часть собственного народа аж до конца XIX века. Революция 1917 и контрреволюция 90-х не слишком то изменили такие отношения между власть имущими и «прочими людишками».…

Так что борьба между Новгородом и Москвой в книгах Поснякова — это вовсе не призыв к разделу Российской Федерации. Это борьба между республиканско-демократической идеей, которую для нас традиционно символизирует древний Новгород с дурной идеей «Третьего Рима», объединяющий в себе худшие черты Византии и Золотой Орды. Той самой идеи, которая сейчас разлагается и, соответственно, очень плохо пахнет.

В реале «Третий Рим» победил, о причинах краха Новгорода сказано и написано немало, можно их найти и в первой книге «Саги». Так что сейчас подобное соперничество между Москвой и Новгородом может происходить только в виртуальном XV веке. А реальная борьба происходит в головах людей за ту или картину отношений между народом и властью.

А так, вне политического контекста, цикл ничего особенного из себя не представляет и весьма быстро скатывается в какие то достаточно бестолковые приключения. Впрочем, если автор (по своей первой профессии) — школьный учитель истории, то и цикл — скорее всего не более чем подростковая фантастика. И в таковом качестве — неплох.

з.ы. Да, «Корсара» я попросту пропустил, быстренько пролистнув, и решив что он ничего не добавляет к миру «Новгородской саги». Кажется не ошибся...

Я время от времени читаю фэнтези начинающих писательниц, особенно тех, кто не подражает Ольге Громыко etc. Встречался мне и весьма похожий финал (Тая Ханами, «Право быть человеком», /сиквел романа «Заметки забияки или На пути из физиков в маги»/), да и сам сюжет вроде не содержит в себе чего то сверхоригинального, все его «элементы» мне, так или иначе, встречались раньше.

При этом рост профессионального мастерства автора по мере написания книги заметен невооружённым взглядом. Если через язык первых страниц приходится буквально «продираться»; в середине текст от лица героини порой приобретает эдакую залихватскую округлость «типового» женского фэнтези, то в конце уже придраться почти не к чему.

Как бы то ни было, книга в целом оставляет очень хорошее впечатление, тем более для дебюта. Впрочем о достоинствах уже хорошо сказано предыдущим рецензентом.

На [user=35821]Оксану Демченко[/user] обратил внимание благодаря её отзыву на [work=5180]«Чудовище» Ван Вогта[/work], и увидев не самую плохую корреляцию в наших оценках, решил ознакомится с её творчеством. И не пожалел об этом.

Несомненно — это самая масштабная из книг Кинга. В своих [work=408]«мемуарах о ремесле»[/work] Кинг пишет:

«Книга, которая потребовала от меня больше всего времени, — «Противостояние». И ее же мои давние читатели считают лучшей»

Это — один из не слишком многих постапокалиптических романов, написанных всерьёз, при написании которого автор помнит откуда пошло само слово «апокалипсис». В то же время этот роман не столь мрачен и величественен, как «[work=13076]Гимн Лейбовичу[/work]».

Наряду с темой ужасов армагеддона звучит в «Противопостаянии» и оптимизм рождения нового мира: «Это звучит страшно и на самом деле страшно, но для меня эти видения были как-то странно оптимистичны. Ни тебе энергетических кризисов, ни голода, […] ни бряцания ядерной супермощью[…] Вместо этого разметанным остаткам человечества дается шанс начать заново в Богоцентричном мире, куда вернулись чудеса, волшебство и пророчества.» Это роднит роман Кинга с социально-апокалиптическими романами-катастрофами, вроде «Мальвиля» Робера Мерля (да и собственно говоря, с самим Апокалипсисом Иоанна Богослова).

… но, на мой взгляд, Кинг не сказал ничего, что бы не было уже сказано тем же Уолтером Миллером или Мёрлем. Мне кажется, мастерство Кинга всё же больше проявляется в «камерных» вещах, таких как [work=291]«Сияние»[/work]. Исключением вроде бы являются [work=314]«Мёртвая зона»[/work] или [work=333]«Туман»[/work], но и тут в центре повествования — смятение души одного человека. А эпическое полотно — это, и.м.х.о. не его.

Возможно, этот отзыв вступит в некоторое противоречие с весьма высокой оценкой, который я дал, роману. Но, во первых, мне интересна сама поставленная тема, а во вторых, как написали ниже «Какой же он миленький этот маленький пушистик». Бим Пайпер выразил тут мечту почти любого человека (хотя, возможно, и не самую сокровенную) — подружится с таким вот пушистым созданием, добрым и ласковым «вечным ребёнком».

Но это, скажем так, гуманитарный аспект авторской фантазии. Что же касается научно-фантастической сюжетообразующей идеи, она, вполне вероятно, была автором частично заимствована. По крайней мере, в 1952 году, на французском языке было написано произведение, в котором, как и в «пушистике» вопрос о разумности вновь открытого биологического вида решался в уголовном суде. В 1957 году это роман был переведён на русский язык как «Люди или животные?». Смею предположить, что английский перевод этого весьма оригинального произведения также существовал, и вполне мог попасть в руки американцу Пайперу, который загорелся мыслью перенести данную идею на более близкую ему почву классической НФ с элементами космооперы. Возможно это и не так, но уж очень похоже на то.

Правда, в конце-концов, яркий образ «пушистика разумного» возобладал над холодновато-интеллектуальной исходной идеей, в результате чего родился слегка напоминающий «рояль в кустах» финал «пушистика»,

Так родился лучший из циклов Б. Г. Пайпера, принёсший ему успех. Но об этом успехе автор, к несчастью, так и не узнал.

Ну, во первых, поднятая проблема в НФ литературе достаточно не избита, а сюжет — более чем оригинален. Есть лёгкое сходство с «Маленьким пушистиком», но роман Les Animaux dénaturés написан 10-ю годами раньше. Общим для этих произведений является решение судьбы разумной расы в уголовном суде. Интересно, читал ли Бим Пайпер своего предшественника, или додумался до такого сюжета самостоятельно?

Что же касается художественных достоинств текста, я воспринимаю его несколько иначе, чем предыдущий рецензент. Боюсь, он был слишком серьёзен.

Язык и стилистика текста, архаичные даже для 1952 года, эдакая стилизация под «классику дешёвых романов» указывают нам скорее на некоторую иронию и самоиронию автора, чем на что-то иное. И хотя в различных статьях типа «советы начинающему автору», часто пишут, что маска паяца не способствует усвоению серьёзных мыслей писателя, данный роман, и.м.х.о., эту мысль всё же не подтверждает.

Да, вопреки классификатору, психологизмом этот роман не отличается. Психологии в нём не больше, чем в среднем «классическом детективе» или романе о путешествиях a la Жюль Верн (именно под эти два образца он и стилизован). Это социально-философская фантастика, приправленная тонкой иронией.

И, раз уж я начал обсуждать классификацию, обращу внимание что лишь часть действия романа (при чём не большая) протекает «в джунглях Новой Гвинеи». Оставшаяся часть всё больше в залах судебных заседаний Великобритании. Так что и в этой части «глас народа» не вполне точен.

Ну а так — это роман идей, и в этом качестве он великолепен.

Если в логике сюжета первой книги были лёгкие натяжки, то здесь сюжет настолько нелогичен, что подошёл бы разве что для компьютерной «леталки». Я, конечно, понимаю, что «первым делом самолёты», но «кавказские ястребы», начинающие войну в Заполярье, чтобы отомстить (заведомо неслабому) противнику за неудачу в первой книге ничего кроме недоумения вызвать не могут.

Странные чувства вызывает и религиозная линия романа. История кавказского аса и его диспут (плавно переходящий в рукопашную) на соответствующие темы с главным героем. Противопоставление некого полуязыческого пантеизма, как «религии современного человека» не сколько даже исламу, сколько классическому монотеизму как таковому.

Если это книга для подростков, то зачем-то им подобной ересью головы дурить? Причём никакой глубины мысли тут нет, просто пропаганда какой то new age псевдорелигии.

Короче говоря, отдельные неплохо прописанные детали не спасают роман от общей бредовости...

«я видел сон

как тот,

кому мы снимся,

приснился мне,

ворочаясь во сне»

(с) я (вместо эпиграфа)

Свой достаточно развёрнутый отзыв я пишу больше для тех, кто книгу уже прочёл. Для тех же, кому это ещё предстоит, могу только сказать, что их ждёт большое и увлекательное приключение Жуги и его старых и новых друзей. Оно будет начато в декорациях «средневекового городского фэнтэзи», а закончится почти классическим «героическим эпиком» с плаванием на дракаре (точнее кнорре) и «подземельями и драконами». Всё это будет сопровождаться весёлыми (или печальными) постмодернистскими играми в стиле «старая сказка на новый лад» и «жизнь и приключения Вильяма нашего Шекспира». В общем, если первая книга вам пришлась по душе, то вторая понравится не меньше. В ней заметен рост автора как писателя, тут куда меньше шерховатостей и по прежнему присутствует свежесть и оригинальность.

А теперь я попробую ответить, почему-же эта книга называется «Драконовы сны», что это за такая «расплывчатая идея», и зачем она нужна в классически фэнтэзюшном квесте со скандинавским уклоном? Для чего эти драконы

Я предполагаю, что если вы читаете мой отзыв дальше, с книгой вы уже знакомы, и далее тег «спойлер» не использую.

Итак, дракон — это, разумеется, фигура архетипическая. В средневековой западной традиции дракон — это воплощение «князя мира сего», Сатаны, падшего ангела. Восток видит в драконе власть, силу и мудрость хотя и опасные, но уже доброжелательные. Славянская же традиция (впрочем как и классическая античность) усматривает в драконах в основном не слишком разумную, враждебную человеку [хтоническую] стихию.

Образ дракона в фантастике порой следует одной из «классических» традиций, но чаще комбинирует их в том или сочетании (больше тяготея к «восточному» и «античному» вариантам), обогащая их чертами, добавленными индивидуальным авторским восприятием. К тому же, как правило, классический «сакральный» образ дракона в той или иной степени приземляется, и к нему добавляется пиетет современного культурного человека перед «всеми созданиями, большими и малыми». Не исключение и драконы Скирюка, в их образе можно найти, в той или иной степени, всё вышеперечисленное...

Но ещё пару слов о шахматах. Это тоже весьма богатый архетипами образ. Своего рода символ судьбы. Если вам снится, что вы играете в шахматы с некими высшими силами, вы, похоже, перенапряглись, пытаясь устроить свою судьбу по собственному разумению. Ну а то, что в шахматах судеб мы не только игроки, но и фигуры, думается спорить никто не будет.

А теперь, немного расшифровав символику, взглянем на сюжет книги.

Движется к своему завершению странная шахматная партия между двумя драконами, где каждый ход это чья то жизнь (или смерть). И драконы эти во сне, собственно, игроки, а наяву — шахматные короли (если угодно — князья /конунги/) мира. Да и любая другая «фигура» на этой доске имеет собственную волю, и, умеючи, может разглядеть позицию на доске. И порой твой друг может оказаться, нет, не врагом — но фигурой противника...

И если «играющий» за противоположную сторону чёрный дракон давным-давно уже далёк от всего человеческого и человечного, то «наш» белый король «по жизни» — классический фантазюшный ручной дракончик, который любит ласку, тепло и рыбу. Вот такие вот аллегории судьбы, предназначения и предопределённости, напоминающие своей парадоксальной ясностью (как я уже отметил в своём отзыве на весь цикл) дзенские или даосские притчи.

Да ещё, вроде бы не связанные с этой основной темой «стрелы исполнения желаний». Судьба канатоходца и «смотрителя снов» Олле (того самого, с двумя зонтиками), Кая-Гертруды и, собственно, изобретателя этих стрел — волшебника Эйнара... Это ведь тоже достаточно глубокие притчи о судьбе, о том, что во тьме своей жизни каждый из нас летит на свой огонь.

Эти не слишком заметные для невнимательного взгляда детали и образуют философски-медитативный каркас романа, на который, на самом деле, и натянуты все приключения с «драконами и подземельями».

Прочитать более полную версию моего отзыва на весь цикл и обсудить его можно в моей авторской колонке: http://fantlab.ru/blogarticle11019/

Отличная вещь. Очень хороший роман о жертвах, которых требует искусство (тот самый «дух рок-н-ролла» но отнюдь не только он). И в этом контексте «вставки-лекции из истории мировой рок-культуры» совсем даже не унылы. Так, первая из них, та что в НИИ рыбного хозяйства абсолютно гармонично ложится в захватывающий, сносящий крышу, непрерывный поток прозы, которым написана первая половина книги.

Впрочем, в начале второй половины его течение и вправду было нарушено. Для меня местом, на котором я споткнулся, был написанный в весьма публицистическом стиле диспут о милиции и неформалах (ведущийся в самом подходящем для бесед в таком духе помещении :wink:).

И если к содержанию «разговора с Голосом» в финальной части романа у меня претензий нету, то форма его мне, опять же, кажется местами недоработанной. Я совсем не против «перемешивания» публицистики с мистическим триллером, и вышеупомянутая сцена в НИИ — отличный пример как это стоит делать. Но во второй половине книги этот микс «взболтан» хуже.

В силу этого развязка несколько смазана, но всё же «тривиальной и неубедительной» я бы её не назвал.

Что же до стихов Тануки в конце, мне думается, их следует рассматривать просто как [необязательный] иллюстративный материал, штрихи к портрету героини, не больше и не меньше. Они вполне соответствуют тем оценкам, которые даны им в тексте романа.

ps. Отдельно хотелось бы отметить авторскую игру с alter ego. Писатель Севрюк — alter ego обозначенное явно, но ведь и главного героя Дмитрий щедро одарил моментами своей биографии...

Жанр, место действия, особенности стилистики — всё это сближает эту тетралогию с «Ведьмаком». А сделав Геральта героем одной из новелл «Осеннего Лиса» Скирюк сцепил «Жугу» с эпопеей Сапковского якорной цепью такой толщины, что её просто невозможно не заметить.

Но за этим сходством многие «не замечают леса» (или Лиса), то есть, собственно того, о чём повествуют эти 4 книги. Поскольку это окончательно проясняется только в «Кукушке» (при чём далеко не с самого начала), тег «спойлер» мне придётся использовать часто.

Да, кстати, хотя время действия цикла в нашем классификаторе и определено как «средние века», с каждой книгой оно всё более тяготеет ко времени излома между поздним средневековьем и возрождением. То, что в первых книгах было рядом «авторских анахронизмов», в последних становится уже неотъемлемой приметой времени (а анахронизмом становятся те же викинги). Любители всё и вся объяснять логически могут списать это «спресованное» время на последствия некоего взрыва в пещере гномов (где те проводили собственные эксперименты с течением времени).

Но начну сначала. «Осенний лис» (как и первые книги «Ведьмака») — это ряд новелл, причём как и «Последнее желание» — это воспоминания героя, связанные короткими интерлюдиями. Но уже тут можно чётко заметить различия. И дело тут, конечно, не только в профессиональных и национальных различиях и другом цвете волос. Просто уж слишком часто Жуге приходится сталкиваться с некими сверхчеловеческими силами. Как это определяет в последующих частях Золтан «Он барака. Отмеченный.»

Это может даже навести на не слишком приятные аналогии с поднадоевшим «уценённым мессианством», характерным для героического фэнтэзи, скажем, А. Нортон или некоторых писателей т.н. «новой волны» (а так же их многочисленных подражателей). Но, психологически и философски, «копает» Скирюк явно глубже бабушки Нортон...В конце «осеннего лиса» мы узнаем, какой странной печатью отмечен жизненный путь героя.

Вторая книга может показаться всего лишь увлекательным приключением-квестом про драконов, воров, гномов, эльфов и викингов... Но при этом она ещё и мимоходом «рвёт на части» проблему предопределённости и предназначения (которой так озабочены герои Сапковского и ещё кучи книг в жанре фэнтэзи). «Драконьи сны» сводят её к прозрачной парадоксальности дзенского коана (или, допустим, даосской притчи). Другая цепляющая за душу идея этой книги — исполнение заветных желаний, и цена, которую мы готовы за это платить.

В третьей книге (образующей вместе с заключительной книгой цикла своего рода дилогию) мы наблюдаем уже чёткую пространственно-временную привязку. Это Голландия времён Вильгельма Оранского, герцога Альбы и Тиля Улленшпигеля, воспетая Шарлем де Костером. Инквизиция versus Революция. Что ж, это отличное место и время, чтобы дать Жуге разобраться в своих сложных отношениях с «небесами и адом».

Впрочем в первой половине «нидерландской дилогии» главный герой не сколько он, сколько не знающие, что делать со своей магической силой подростки

Конец третьей книги несколько обескураживает. Особенно это, наверное, касалось той пары лет, когда ещё не была написана «Кукушка».

И наконец четвёртая книга. Её начало (вернее первая половина), настраивает читателя на квест в духе «драконовых снов» с относительно счастливым концом. и только обширные цитаты из тетрадей «завещания» Лиса в начале глав являются некоторым диссонансом к подобным ожиданиям...

Идёт война. Гибнут люди. И вьются кругами вокруг ещё не свершившегося сектанты-стервятники, «устроители рая на земле»

И катится мир к очередному перерождению. Вот так то, что начиналась побасенками в духе «Ведьмака» превращается в надрывно-высокую религиозную фантастику от агностика и антиклерикала Дмитрия Скирюка.

«Наши лица как дым,

Наши лица как дым,

И никто не заметит,

Как мы победим»

Вот так.

Ещё можно много говорить о стиле этой тетралогии, балансирующем между «записной книжкой подростка с текстами любимых авторов» (с) baroni и причудливым постмодернизмом, о придуманном автором генезисе знакомых с детства сказочных героев. Но я и так уже, и.м.х.о. превысил разумные объёмы отзыва. Потому закругляюсь...

зы. Один из немногих случаев, когда моя оценка за цикл выше среднего арифметического оценок за книги. Потому как на стыке книг тетралогии, в их взаимодействии, можно найти новые сущности и грани этого произведения. Другим таким циклом является «Евразийская симфония» «Ван Зайчика».

Прочитать более полную версию отзыва и обсудить его вы можете в моей колонке: http://fantlab.ru/blogarticle11019

По мне — ни уму ни сердцу. То есть вообще — никак. Я конечно с текстами Николая Даниловича, вообще, не очень дружу, однако за эту книгу взялся после великолепного примера соавторства Перумов-Логинов, родившего «Чёрную кровь». И ожидал от соавторства с другим хорошим фантастом на букву «Л» если и не шедевра, то чего-то любопытного.

Ожидания не оправдались. То есть заметны симпатичные детали, характерные для [раннего] Лукьяненко (ещё чувствуется Крапивинская школа). Имеется сложносочинённый фэнтэзийный мир, судя по всему, работы Перумова. Но ни тот, ни другой автор не позаботились вложить в героев если уж не душу, то хоть какой то намёк на психологизм. А без этого «вкус» (не говоря уж о «послевкусии») у книги примерно такой же, как у бумаги, на которой она напечатана.

зы. Ну да, у Лой Ивер нечто такое есть… кошачье. Но на то, чтобы вытянуть всё книгу, её как то маловато.

Ну, «Конец вечности» лучше уже тем, что написан на 15 лет раньше. Возможно «Берег» это такая «альтернативка» к Азимову, идею которой можно озвучить как:

«мэтр конечно „правильный“ роман написал, только стабильная „вечность“ абсолютно не реалистична, а сейчас я расскажу как всё было на самом деле :smile:»

Лаумера вообще отличает достаточно серьёзный подход к физике и математике большинства своих миров, так он один из немногих западных фантастов, правильно использующих слово «измерение».

(Я в своё время был в лёгком шоке, когда впервые увидел использования слова «измерение» как синонима понятия «параллельный мир»)

И используя «квазинаучные термины и понятия» автор явно более-менее представляет себе их смысл, оперируя некоторой более-менее стройной [квази]научной картиной мира. Так что в этом смысле «Берег динозавров» — самая технически грамотная хроноопера, из тех что я читал. (Впрочем я не слишком большой знаток этого жанра, но для начала 70-х это явный прорыв).

Что же касается «гуманитарной» части — то мораль та же, что и у Азимова — «руки прочь от времени». А небезуспешные попытки Лаумера вообразить и описать всё это переплетение нарушенных времён имеют психоделический эффект не хуже, чем Дик имел от своих амфетаминов. Правда у Азимова в «вечности» есть ещё и «про любовь» а тут как то всё больше «про войну», так ритм у произведения совсем не тот: быстрый, рваный и сложнозавёрнутый.

Жанры с «Вечностью» чуть разные. У Азимова — классическая SF, у Лаумера — фантастический боевик, хотя тоже, как минимум, не лишённый философии...

В общем вещь, которую стоит читать всем любителям «хронооперы», увлекательная, и дающая «пищу для мозгов».

Да, разумеется — это роман о мести и восстании, о потерянной и возвращённой Родине, ну и вещах вроде власти магии и магии власти…

О таком (затасканном во времена СССР до состояния половой тряпки) понятии как «дело наших отцов и матерей», да-да, том самом патриотизме (на самом деле очень плохо совместимом с имперской властью и идеей, хотя её носители просто обожают это слово).

Но, мне так кажется, стержнем этого романа является простая человеческая любовь (хотя на шаблонный «любовно-фантастический роман» он похож меньше всего).

Любовь… В начале книги мы наблюдаем достаточно примитивные её разновидности, сырое либидо, похоть, просто секс, порой в извращённых формах. Одни герои слишком молоды, и до чего то более тонкого не доросли. У других героев чувства просто находятся под запретом.

После… Кто то погиб. Для кого то любовь оказалась несовместимой с жизнью. Тем же кто выжил, и нашёл свою любовь на земле в придачу досталась ещё и боль за тех, кто не дожил…

Нет. Зря привиделись Скирюку пулемёты на башнях Аварры. Этот роман вовсе не о революции, которая пожирает своих детей.

Да ещё о Брандине. Нет — он не «по-своему несчастный кощей», не беспросветный злодей, который хорош только в глазах любящей его женщины. Просто его ослепило собственное могущество. Это человек со своим кодексом чести (в который, правда, входит покорение соседних стран и жестокая месть). Ценитель искусства, и в его соперничестве с Альберико недаром на стороне Брандина оказываются поэты.

если бы не его жестокая месть, обернувшаяся против него же. Но разве дано понять человеку, ослеплённому своей силой, что он сам привёл любимого сына к гибели?

Теперь о романе в целом. До Тиганы я у Кея прочитал «Мозаику». Разумеется Тигана слабее, и вначале разочаровала. Хотя все пишут что и в «Сарантийской мозаике» действие неспешно в начале, и срывается в бурный поток в конце, но там я просто не обратил на это внимание. Криспин, герой «мозаик», — прежде всего художник и то самое действие его делу только помеха. Здесь же герои — люди действия, объединённые общей целью (и только потом уже, скажем, музыканты).

А описываемый мир — он всё же недостаточно ярок, чтобы сам по себе очаровывать читателя. Но постепенно герои становятся тебе всё симпатичнее, а сюжет всё более заинтересовывает. И концовка действительно «поражает некоторым количеством неожиданностей». А заключительный абзац эпилога превращает happy end в стиле «и жили они долго и счастливо» в открытый финал в духе «им ещё многое предстояло пережить…»

Для начала отвечу на вопрос предыдущего рецензента, почему выбрана страна США, а не своя страна...

Вообще то говоря, если верить Бушкову (да и судя по стилю вещи) она написана тогда, когда у нас были только генсеки, и политическую сатиру можно было писать только про США. А если это США, порой, больше напоминает СССР — это вопрос отдельный. Иногда цензоры такие вещи улавливали. Вот и «Джо» в те времена «зарезали».

А рассказ, по мне, абсолютно замечательный, грустно-весёлый... О самой природе власти.

По настроению (но не по жанру или сюжету) самую каплю напомнил другое сатирическо-фантастическое произведение с шимпанзе в главной роли — [work=59508]Пан Сатирус[/work].

Сдаётся мне, что одним из источников идей для этого рассказа/повести была повесть-памфлет Владимира Алексеевича Рыбина «Зелёный призрак», вернее её глава «Обещанный рай».

Повесть та была донельзя «идеологически правильна», но хороша. Опубликована в 1975 году, в «Искателе». Была ещё книжная публикация, в виде рассказа, в котором осталась только эта глава и финал.

Только там этот самый «Обещанный рай» был как раз таки «стереосном», который показали [случайно выбранному] представителю человечества, после чего ему предложили выбор — нужен ли нам такой рай. Он отказался.

А здесь, видимо, либо выбора не было, либо отказываться никто не стал... Ну а повстанцы — повстанцы это общее место многих фантастических вещей (взять хоть тот же «Обитаемый остров»...)

Но, тем не менее, рассказ получился неплохим.

Громовский [work=4759]Вычислитель[/work] с точностью до наоборот. Сложно сказать почему, но рассказ не зацепил, не запомнился и не показался оригинальным. Хотя вроде бы и хорош, но «послевкусие» (для меня) отсутствует напрочь.

Криптосовременность.

Написано достаточно хорошо, но стоящие в основе книги идеи «Цивилизации Каннибалов» Диденко напрочь мешает воспринимать текст.

Идея крайне примитивная — «жидо-масонский заговор для интеллегенции». А то что масоны (вернее селекты) тут хорошие, а в роли бяк — злобные бандюки-каннибаллы...

«Судить человека по делам его» конечно куда верней чем по форме носа или цвету кожи, да только арена борьбы добра со злом проходит в сердцах людей, а не на улицах городов...

Те же, извиняюсь, «Дозоры» Лукьяненко в этом плане, и то достовернее. А здесь при вроде-бы меньшей фантастичности и наполненности жёсткими реалиями 90-х гг. правды меньше.

Один «нас возвышающий обман», очередной сборник простых ответов на «вечные вопросы». Ни к чему хорошему такие упрощения ещё никогда не приводило.

Хобсонов выбор. Думаю, именно так должен был бы называться этот роман, не оглядывайся автор или издатели на традиции рынка American SF.

Этическая фантастика. О том, чем могла бы быть жизнь после смерти и жизнь без смерти. О природе совести. О смехе и разуме. Набор вопросов и ответов не позволяющий не вспомнить Достоевского, «Имя Розы» Эко и позднего Хайнлайна.

И если мысль о том что «загробная жизнь может быть полна шуток, но шуток таких сложных, тонких и нетривиальных, что нам с тобой их никогда не понять. [...] По крайней мере пока мы не умрем.» (и всё, что за ней стоит) не может не вызвать восхищения, то мысль о природе совести (так если Бога нет — всё позволено??!) не может не вызвать протеста и желания всё это обдумать, оспорить...

А ещё это роман о любви. И о Боге. И о том что Бог есть Любовь.

Ну и неплохими приправами ко всему этому являются почти детективный сюжет в антураже искусственного интеллекта. Хотя к логичности всего, что связано с этими самыми приправами и могут быть претензии, но суть не в этом.

Отзыв напишу на обе книги, с учётом «Ледяного трона» (поскольку в явном виде эта дилогия в отдельный подцикл в библиографии не выделена)

Ну, как тут уже отмечалось, книга на серьёзный исторический труд не тянет. Но попробуем её рассмотреть просто как попытку [пере]осмысленления истории России первой половины XX века.

Начну с конца, с пары моментов, в которых наблюдается явное то ли враньё, то ли недопонимание. Мелочь, но неприятно.

Итак, о науке.

О Н.Вавилове сказано, что его работы по выявлению «исторической родины» культурных растений, дескать, не принесли результатов (видимо — немедленных и практических) в отличии от талантливого учёного-практика Лысенко. О том, что сейчас биологи открывают тонкие механизмы наследования благоприобретённых признаков, вроде бы подтверждая «теории Лысенко». И про ДНК то Вавилов не догадывался...

Я не биолог, но как то всё это сильно смахивает на воинствующее дилетанство. Наука она вообще по спирали развивается, и дилетант действительно может не отличить шаг назад от шага вперёд.

Что я знаю точно, это что творилось при Сталине в химии (читал учебники тех времён). Есть такая штука, которую можно назвать полуторной валентностью. Эффект завязанный на квантовую механику электронов, тогда недостаточно понимаемый, и объясняемой так называемым резонансом между двумя валентными состояниями. Этот самый резонанс был объявлен вредным и буржуазным, в результате чего наши химики рисовали какие-то фантазийные структурные формулы известных веществ и искали на их основании несуществующие соединения. Химиков не сажали и не расстреливали, однако на развитии науки это явно всё отразилось.

Далее кибернетика Винера (действительно имеющая слабое отношение к современной computer science и являющаяся, скорее, общественно-политической теорией) как то подменяется азимовской робототехникой. Некрасиво однако.

Очень много вещей почему-то обойдено. Я готов поверить, что Тухачевский & Ко, Ягода и Ежов были заговорщиками: активным или потенциальными. Готов допустить, что величайший маршал будущей войны Рокоссовский оказался осуждён «случайно». Но что это за тюрьма-КБ, где работали Туполев и Королёв? Почему был в фаворе Жуков, которого Бушков не скупясь на краски рисует как безумного кровавого упыря. Возможно, Бушков предлагает сделать умному читателю самостоятельные выводы... А глупым и наивным людям, типа, полезно верить в светлый сталинский образ, государственной Идее способствует.

Вот я и делаю:

Книга первая (пока идёт просто пересказ). Имеется монархия. Бездарная, отравленная рабством. Экономически — почти колония Антанты. Ядро нации — полубесправные, ограбленные крестьяне. Царь Николай II, напоминающий нам из более близких правителей Л.И.Брежнева и Б.Н.Ельцина, втягивающий Империю сначала в русско-японскую, а потом и мировую войны. Страна больна революцией, и к власти приходят революционеры – люди принципиально аморальные, привыкшие проливать кровь. Но землю крестьянам дали.

Сталин среди революционеров – один из лучших. Трудолюбивый, умеренный, умный. После смерти Ленина его приход к власти был естественен. А страна ему досталась революционная. В которой имеется не привыкшая к какой либо дисциплине, не имеющая моральных ограничений «партийная гвардия». Со стоящей над государством международной террористической организацией «Коммунистический интернационал», тратящей огромные деньги на ухудшение репутации СССР в мире и приближение новой мировой войны, которая и так на носу.

И Сталин начинает действовать. Объявляет коллективизацию, которая уже не крепостное право, но явный шаг в этом направлении (с учётом современных технологий). У только-только вздохнувших свободно крестьян отбирают зерно, чтобы оплатить индустриализацию страны, подготовить её к войне. На революционную гвардию натравливается карательный аппарат. Подобным образом действовал Пётр I, вот только почему реформы Петра у Бушкова плохие, а индустриализация Сталина хорошая? Не потому ли что кашку, заваренную Петром Романовым мы докушали до донышка, а супчик, сваренный Иосифом Джугашвили – ещё хлебаем?

Дальше я не столько пресказываю Бушкова, сколько делаю самостоятельные выводы. Итак, индустриализация налицо. Вот только деньги на неё реквизируются у колхозного крестьянства а тяжёлые, но не самые ответственные работы на плечах з/к. Которых поставляет то самое, вышедшее из под контроля НКВД. В конце-концов НКВД Сталин наконец-таки ставит верного ему человека. «Перегибы» осуждаются. Сначала те что в деревне, из за которых началось то, что украинцы сейчас называют голодомором, потом «Ежовщина». Но страна уже опрокинута в рабство, система работает, и ни какой другой системы Сталин уже не хочет и не может создать.

И сидит он на своём «ледяном троне», и требует новых человеческих жертв созданный им идол. А лицо того идола – это и есть лицо «вождя и учителя» Сталина. Впрочем идол весьма умеренный, до Гитлера или Пол-Пота ему далеко. Так чего ж удивляться, что в фаворе Жуков, поливающий кровью алтарь неведомого бога войны. И раз уж строят страну крепостные-колхозники и рабы зе-ка, почему бы не сделать таковыми и лучших из инженеров? И неважно уже, планировал ли Сталин в 1937 году демократические реформы. И собирался ли он в конце жизни отобрать власть у КПСС в пользу каких-то более «цивильных» институтов. Ничего этого не сделано, то ли ни сильно хотел, то ли «ледяной трон» не позволил.

А вот если Сталин готовил новую мировую войну (Бушков подобное предполагает), то, при наличии тех же атомных бомб (всего-навсего бомб, по нынешним-то временам), все ужасы прошлой войны по сравнению с грядущей могли показаться милой романтикой про средневековых рыцарей. Вот тогда то бы идолище «вождя и учителя» напилось бы кровушки досыта, не приведи Господь... И при таком раскладе много можно простить тем кто так или иначе Сталина «убрал». Бог судья и ему и им, а перед людьми тут греха нету. А был ли Берия садистом и извергом, подобно своим предшественником, или более чем приличным человеком важно в основном для его детей и внуков. Нет более безисходного занятия, чем поиск справедливости в нашем грешном мире.

Вот такие вот выводы. А чем приходится расплачиваться за поклонение кровавым идолам многие и многие десятилетия потом — судите сами. А книга интересная. Особенно первая часть.

Роман в котором странные сексуальные фантазии и комплексы автора расцвели, так сказать, во всей своей красе.

Инга, распевающая во весь голос религиозные гимны, занимаясь сексом с епископом Дерптским — это что-то с чем-то.

История с полонянками — это тоже то ли к психоаналитику, то ли к сексопатологу, описываемая «модель» отношений с противоположным полом, мягко говоря, несколько нездорова.

Цитат можно много разных поискать, но вот что первое на глаза попалось (ещё достаточно мягкое):

«А коли я любую из них опрокину сейчас, да подол задеру, где ее разум и равноправие будет? У бабы честь есть, пока она под защитой отца своего состоит, мужа, али детей возмужавших. Вся ее честь, все равноправие в мужчинах, что рядом живут, хранится, и нигде более.»

Сравнить это можно только с Джоном Норманом с его Миром Гора. От детей и подростков книги Прозорова нужно, однозначно, держать подальше.

На таком фоне «альтернативная история» Руси времён Ивана Грозного и прочие приключения героев для меня окончательно померкли, и я полностью потерял интерес к данной серии…

Что же до сюжета, то он к четвёртой книге окончательно теряет всякую оригинальность, связность и запоминаемость.

ps. Да по поводу названия и связанной с ним сюжетной линии (да, тут это самое название не совсем «с бухты-барахты»). Когда ГГ идёт на дыбу, чтобы доказать Ивану Грозному необходимость закрыть границы, а то, дескать, в Европе холера. В общем контексте как то тоже садомазохично смотрится. Иван IV, который Васильевич, вообще в садомазохистскую картину мира практически идеально вписывается.

В общем та ещё символика.

А по поводу холеры и прочей чумы, раз уж зашла об этом речь, мне как то кажется что Россию от них более менее спасали вовсе не какие то закрытые царём границы а: (1) русские бани (2) меньшая плотность населения (3) отсутствие суеверного страха перед кошками, а, следовательно, меньшее количество крыс.

Талантливая христианская проповедь в странной оправе из армейских анекдотов, персонажей российского фэндома и доведённого до абсурда «Мира смерти» Гаррисона. Да-да, и огромного количества алкоголя, используемого как средство от сумасшествия в окончательно свихнувшемся мире. (Кстати, хотя я по жизни человек, испытывающий к алкоголю отвращение, читать было совсем не противно).

Символом вышеупомянутого абсурда являются, разумеется, пресловутые летающие крокодилы (и принцип воздухоплавания по-крокодильи, разумеется). Они, крокодилы, ещё сыграют свою роль в сюжете.

Да то, что многим кажется недостатком, определёно является, как мне кажется, достоинством книги. Процитирую отзыв [user=13240]С.Соболева[/user]

«Капитан Причер [...] на первой же проповеди закатил такую проникновенную речь о бессмертии человеческой души, что солдатам разом расхотелось гробиться непонятно за что. Капеллан объявляется неблагонадежным, а потом и вовсе — саботажником. Вот тут бы сюжету завертеться волчком и ринуться по немыслимым ухабам и кочкам гарнизонной жизни! Но у Дивова на этом-то как раз все и обрывается. В результате от книги кроме летающих крокодилов да великолепной проповеди Б.С.Бакулина о бессмертии души ничего в памяти не остается.»

Нет здесь ожидаемого «лихого» сюжета. Есть только военно-полевой абсурд с летающими крокодилами, та самая проповедь о бессмертии души ну и планета Клякса с её абсолютно бесчеловечным вариантом бессмертия тела.

Ну и плюс пресловутый вопрос «зачем вам бессмертие», и замечательный именно своей неопределённостью, открытостью финал.

А всяческие наслоения лихого сюжета лишь испортили бы высокий контраст между божественным и абсурдным, составляющим нерв книги.

Напишу второй отзыв на этот рассказ, поскольку мысль, на которую я намекнул 3 года назад, похоже, прошла незамеченной, а изложить её яснее тогда я не мог, тега «спойлер» ещё не было.

Прежде всего обращу внимание на связь этого рассказа с рассказом «Марсианин».

Не находите ничего общего?

НЕ БЫЛО никаких коварных ЛОВУШЕК!…

Но понять это можно, лишь рассматривая рассказ в общей канве романа «Марсианские хроники».

Действия (природа) марсиан тут ничем не отличаются от тех, что в «Марсианине»

… Вот такое воздаяние…

ps. Интересно рассмотреть марсиан с точки зрения [почти] шуточной статьи Каганова «Разумны ли инопланетяне». Марсиане (так как они описаны в этих двух рассказах) не разумны

Просто они выступают как некая стихия, слившаяся с окружающим миром, а не как носители разума в смысле Homo Sapiens. Который так же противопоставлен окружающему миру, как наш большой палец противопоставлен кисти руки.

Вещь написана хорошо и гладко, но одна беда — насквозь вторична. Типично «агатокристевская» семейка в качестве персонажей детективной истории — это ещё пол беды. А вот то что вся небанальная часть детективно-сюжетной линии на 95% заимствована из рассказа

всё той же Агаты Кристи — это уже как то нехорошо и попахивает плагиатом.

Я понимаю, что классический детектив — очень сложный жанр в плане изобретения идеи, но заимствование чужих идей в почти не замаскированном виде — это чересчур.

ps. Балл снижен не слишком сильно, поскольку вещь (в каком то смысле) дебютная и сделать из маленького рассказика почти роман, вписав это всё в фантазийный мир тоже надо уметь — читал не без удовольствия не смотря на узнавание сюжета. Но продолжения, написанного аналогичным способом, видеть не хотелось бы.

Бродит паренёк Жуга по миру, ищет себе в нём место, добрым людям да нелюдям помогает, со злодейством борется...

Добрая и красивая сказка, действие которой происходит в сказочном (а каком же ещё-то!) мире, связанном с нашим рифмами песен и проблесками снов. Что-ж такого удивительного, что заклинаниями (или самой тканью событий) тут могут оказаться песни Высоцкого, Ревякина, Кормильцева или Летова, что бродит где то чуть западнее ведьмак Геральт, на которого наш Жуга, кстати, ни капельки не похож? И разыгрываются в этом мире всё те же вечные (если угодно — архетепические) сюжеты...

Кто-то скажет — вторичность, кто-то изрекёт — постмодернизм. В чём-то они будут правы, но не по сути. Да Скирюк, что называется, не задумываясь, вплетает в ткань своего сказочного мира лоскутки окружающего его культурного пространства, в отличие от тех же Сапковского или Олдей не пытаясь их замаскировать или получить какое то особо изящное «макраме». Наверное вне культурного контекста его тексты (как и тексты постмодернистов) многое потеряют. А чьи не потеряют-то? Правильно — столпов литературы, вроде Гомера, Шекспира или, скажем, Гоголя, которые этот контекст и создают... Но это уже совсем другой уровень.

А мы, живя в текущем культурном контексте, можем почитать сплетённую в стиле лоскутного одеяла (сюжет именно сплетён, а вовсе не запутан), уютную, красивую, добрую сказку о поиске человеком себя. Лежащую где то между упомянутым уже «Ведьмаком» (написанным раньше) и, опять же «Петером Сьлядеком» (написанным позже).

В общем, цитируя отзыв автора аннотации — это просто «на редкость хорошая книга».

Прочитать более полную версию отзыва на цикл «Жуга» и обсудить его вы можете [link=blogarticle11019]в моей авторской колонке[/link]: http://fantlab.ru/blogarticle11019/

Очень неровное (и, в чём-то, нервное) произведение. Уже не вполне детская проза, в которой много взрослых разговоров и взрослых полуфантастических теорий.

Странная математическая метафизика добра, любви и хронополя покойного Саши Медведева, попытка (на мой взгляд не совсем удачная, и совсем не уместная) проложить тропку из мира «Эспады» в миры «Великого кристалла». Усталый роман усталого, пожилого уже человека, который никак не может принять вечно мальчишеской своей душой отягощённость злом нашего мира.

Роман, в котором мы встречаемся с сильно повзрослевшими старыми героями, роман в котором много поминок.

А помимо этого — новое время, новые проблемы и старый, почти всепобеждающий упрямый, мальчишеский идеализм. За что Владиславу Петровичу если уж не земной поклон, так большое человеческое спасибо.

Весьма достойное продолжение «Мальчика со шпагой».

Написанный в начале лихолетья девяностых он не мог уже сохранить ту не наивную уже, но упрямо-донкихотскую романтику первого романа цикла. В мире, окружающем Данилку-«Кинтеля» нет уже тех чётких границ, отделяющих добрых и злых людей. Он уже не борется за справедливость, но защищает осаждённую крепость своего мира.

А что до Павлика Морозова, так в романе всё написано. В нашей манере периодически уничтожать одни памятники, заменяя их другими вообще есть что-то варварское.

А Павлик Морозов — он не сколько предатель, сколько трижды преданный, обманутый мальчишка. Преданный своим отцом (который был, по современным понятиям, простым взяточником) и роднёй, преданный советской властью (которой он мёртвый был нужнее) и преданный нами, теми, кто не задумываясь, сначала звал его героем, потом — стукачом.

Ну во первых, прежде всего, это хорошая, очень качественная детская литература. Об этом много сказано, и тут что-то добавить сложно. Одоевский вообще писал весьма качественную фантастику, всерьёз обогнав своё время (кстати и по языку тоже, но во «взрослых» вещах это заметней).

А теперь о социальном подтексте. Pickman пишет:

«...хочется рассматривать «Городок» ... как завуалированную метафору об эксплуататорах и эксплуатируемых. ...сказка написана в годы глухой реакции... Вся Россия стонала под маршем милитаристских «молоточков», которые стремились каждую голову вбить в общий ритм.»

Всё верно, и это тоже очень красочно описано. Но вот помните, что стало результатом наведения Мишей «социальной справедливости»? Правильно — мёртвая, безгласая, сломанная игрушка.

(Правда только во сне, потом мальчик Миша проснулся и нашёл папин подарок в целости и сохранности. Это ведь добрая детская сказка.)

Эх, не читали в детстве на ночь эту сказку нашим эСэРам и эСДекам. Или они плохо её слушали...

Глядишь, и не сломали бы Россию (пусть и не была она сказочной страной из фильмов Говорухина, но ломать то по что?).

Очень красивая притча, к которой не хочется ничего добавлять... Но раз уж тут всё равно многое добавили, устроив странный спор «а прав ли император», напишу и я кое что.

Ну во первых любителей подобных споров хочется отослать заодно подискутировать и о «Жуке в муравейнике». Как раз о счастье миллионов, жизни одного человека, а так же «кровавой ГэБне» «верно стоящей на защите общечеловеческих интересов». Скучно, господа.

И раз уж подобные споры всё равно нарушили хрупкую, переливающуюся всеми цветами радуги, ткань притчи, подброшу ка я на эту страничку ещё немного грубой реальности.

Судя по классификатору многие (большинство) рассказ воспринимают чуть ли не как историческую прозу (а вовсе не как весьма абстрактную *притчу*, в которой рисуется приукрашенная *идея* Поднебесной империи, а не реальный средневековый Китай.)

«Кто может сказать, что когда-нибудь такой человек не взлетит к небу в такой машине из бамбука и бумаги и не сбросит огромные каменные глыбы на Великую стену?»

Вот только в самом Китае «В одной старинной повести, которую знает каждый школьник, рассказывается о любящей жене, которая узнав о гибели мужа [на строительстве стены] потоком своих слез разрушила стену.» Строилась та стена способом, известным нам по «ГУЛАГовским» рассказам и стихам Некрасова про железную дорогу.

Китай... Да Китай уже не первую тысячу лет шлифует великие идеи о приоритете общественного блага над всем частным и ценности традиций. Сегодня эти идеи одеты в красные марксистские знамёна. Её имперская составляющая исчерпала себя, и теперь страной правит не очередная династия, но коммунистическая партия... А Китай, хоть и принял в себя окружающий мир, стал его частью, остаётся Китаем. Довольно жестоким, но чертовски стабильным и весьма эффективным общественным образованием.

И к этому, реальному, Китаю притча Брэдбэри имеет весьма опосредованное отношение.

Порох изобрели китайцы, но мушкеты и пушки — европейцы. «Мечтатели» не мечтают об орудиях уничтожения себе подобных. Это, как раз таки, прерогатива «императоров» (либо тех, кто метит на их трон). Да, не китайских, иных. Но если первое или второе, о чём подумал китайский император, увидев летающего человека, это о военном применении крыльев, это какой то неправильный китайский император.

В общем, в его адрес хочется процитировать песню покойного Анатолия Крупнова:

«Убей их всех!..

...Начни с себя».

Не знаю, может это и лучшее произведение на тему антихриста, возможно… Написано весьма неплохо (именно поэтому моя оценка данной конкретной повести на пару баллов выше оценки всему циклу). Откуда такие низкие оценки, объясню чуть ниже.

А пока вернёмся к произведениям об антихристе. Самый известный после «Омена» роман на эту тему — «Ребёнок Розмари» Айры Левина. И лично мне он понравился ГОРАЗДО больше... Но, пожалуй, как раз таки _открытым финалом_, оставляющим героям книги возможность выбора. А Омен — это чистая предопределённость, Дэмьен — это зло и ничего кроме погибели от него ждать не стоит.

А если сделать шаг в сторону от околокатолической (именно около) мифологии в сторону классического психоанализа (по Фрейду и Юнгу) то можно сделать весьма любопытное наблюдение.

Что же мы видим? А видим мы присутствующий в тёмных глубинах нашего подсознания страх перед собственными детьми. Который имеет место быть, ведь наши дети — это не только наше продолжение, но и наше отрицание (что довольно точно подмечено у Кастанеды).

И если, допустим, Стругацкие (скажем в «Гадких лебедях») или тот же Крапивин (больше с «детской» стороны) порой касаются конфликта поколений, как, порой, не самого приятного механизма прогресса человеческого общества, то Зельцер (подсознательно, видимо) предлагает нам повернуть колесо истории вспять — к кострам инквизиции.

После знакомства с этим произведением (хоть в виде книги, хоть в виде фильма, хотя фильм, по мне, ещё и скучен) хочется найти такой душ, в котором можно пополоскать от налипшей грязи собственную душу. Отсюда и оценка.

ps. Прочитать расширенную версию этой рецензии и обсудить её вы можете в моей авторской колонке: https://fantlab.ru/blogarticle11049

Свой отзыв я начну с достаточно объёмной цитаты из довольно известного стихотворения Гумилёва, пересказом которого, несмотря на гигантские различия литературных стилей и методов, можно считать этот рассказ (хотя Лавкрафт вряд ли был знаком с творчеством Николая Степановича).

...Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,

Что такое тёмный ужас начинателя игры!

Тот, кто взял её однажды в повелительные руки,

У того исчез навеки безмятежный свет очей,

Духи ада любят слушать эти царственные звуки,

Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.

...

На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ

И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!

А что к этому можно добавить? Наверное только то, что в этом рассказе Лавкрафт коснулся одной из страшных сторон самой природы человеческого творчества — таинственного процесса самореализации, оставляющего человека наедине как с божественными, так и с инфернальными силами.

Итак, сомнамбулическое путешествие... Очарованный закатным сиянием города-видения отправляется герой на его поиски в сумеречные сюрреалистические пространства, лежащие за пределами обыденного восприятия — странный квест на грани сна и яви, разума и безумия. Он пройдёт по следам человеческих богов и встретится со странными и страшными помощниками...

Что это? Аллегория? Ожившие картины Дали и Босха? Причудливая игра воображения?

Это приключения духа, или приключения тела?

В чём тут мораль?

Я не знаю.

Я просто люблю этот роман.

Меня околдовывает его сумеречное сияние.

Ошибки на АТС... Как они вдохновляют писателей разных жанров. Хотя, с совершенствованием техники, они всё больше и сами становятся фантастикой.

Так, вышло, что я первым прочитал [work=9382]рассказ Бестера[/work] («Не из нашего мира») на похожую тему. Но там провода замкнулись совсем иначе. В то же время, но в другой мир, где Америка стала частью победившей её Японской империи... Это был звонок в пугающее альтернативное настоящее (которое позднее вдохновило Дика на его [work=5378]знаменитый роман[/work] «Человек в высоком замке»). И симпатичный девичий голос на том конце провода оказывается чуждым призраком совсем из другого мира.

А здесь — звонок в своё прошлое. В детство, пришедшееся на страшное военное время. Своей ровеснице, которой тоже тогда было двенадцать лет. Маленькое, чудо из тех, что оставляют вполне реальный, тёплый след в жизни человека.

Очень сложно писать об этой повести не раскрывая сюжета, а прятать под тег «спойлер» весь отзыв как то тоже не правильно. Предупреждаю устно.

Хотя пару предложений, не раскрывающих сюжет написать всё же можно. Прочитав рассказ, я взглянул на гендерное распределение оценок, и меня совсем не удивило, что женщинам он понравился больше. Рассказ прямо-таки пропитан эротизмом и ощущением уходящей красоты.

Именно уходящей, поэтому катастрофичность финала не была неожиданной.

Финал запрограммирован даже в самом названии, лучшим может быть только то, что уже не повторится. Я почти не буду здесь касаться темы морали и ответственности — этот рассказ (в отличие от некоторых, более поздних, научно-фантастических произведений на похожую тему) совсем не об этом. Нужно быть очень-очень сильным человеком, чтобы пытаться противопоставить мораль сходящей лавине

Таких в повести нет. А бог времени Хронос и подавно стоит вне всякой морали, ещё древние греки знали что это безжалостное чудовище, убивающее своих детей. Хэппи-энд здесь был бы, мягко говоря, неуместен.

А так мы имеем — отличную трагедию с чувственным ароматом и долгим послевкусием.

p.s. И не думаю что это вещь только Кэтрин Мур. Мужского начала там тоже хватает. В общем, как написал [user=9931]stogsena[/user] — автор этой повести — андрогин, объединяющий... Ну, вы поняли.

Собственно [user=35821]nik_sana[/user] уже написала отличную рецензию на этот рассказ. И «сверхчеловек» с веником в руках наводящий порядок у себя дома, и «эти, со щупальцами» — это экстраполяция чисто человеческих чаяний и устремлений: «Это мы — со щупальцами и вонючие — прилетели к нам же, взрослым и мудрым».

Показательна реакция [user=6691]kkk72[/user], которому было легче отождествить себя именно с пришельцами. Они храбры, готовы на самопожертвование, их команду скрепляет настоящая дружба («Он не помнил, как очутился тут... Он беспокоился только о капитане Горсиде, Вииде, Йоале»), их мотивы просты и понятны. А человек будущего — он легко может показаться насмешкой над этими простыми и понятными любому двуногому (или восьмищупому) целями...

Его действия чудовищны, не правда ли?

И при всей, отмеченной уже аскетичности рассказ по настоящему красив. Скорее не как гимн (гимн это, всё таки песня с припевом), а как симфоническая миниатюра. Вначале мощный, жизнеутверждающий эпиграф. Затем картина мёртвой земли. Потом нарисованная теми же скупыми красками, но безумно красивая песнь о жизни и воскрешении: «Жизнь возникает из тьмы бесконечно малых величин, на грани, где все начинается и все кончается, на грани жизни и не жизни, в той сумеречной области, где вибрирующая материя легко переходит из старого состояния в новое, из органической в неорганическую и обратно.» А затем перед нами разыгрывается собственно сюжет, разные действующие лица которого, включая тех, кто носит щупальца соответствуют разным ступеням человеческого самоосознания.

Ну и мощный трагически-триумфальный финальный аккорд.

Несмотря на множество шероховатостей, которыми вообще отличается проза Ван Вогта, этот рассказ, всё таки заслуживает высшей оценки.

Произведение близкое по жанру (да и по объёму) к нашему фантлабовскому отзыву (в его развёрнутой версии). При чём как минимум одна из двух рецензируемых повести Борхесу понравилась не очень. Но как написано! Каждый абзац можно развернуть в большую самостоятельную статью с собственной темой.

... хотя в более поздней статье «Ранний Уэллс» можно найти более завершённые и ярко очерченные мысли.

Подобно тому, как книги Уэллса, краеугольный камень в основании современной фантастики, статьи Борхеса о них — такой же краеугольный камень для НФ критики, на который стоит равняться всем пишущим в этом жанре.

Ну и для всех, фантастов (да и реалистов, наверное, тоже) представляет интерес мысль, которая не вписывается в общий тон статьи — оды автору, любимому с юных лет. То, что Борхес говорит о «злобе дня» (точнее, идеологии, как таковой) в НФ:

Краткое исследование (манящего) ужаса ада в мировой литературе. Научные (или близкий к тому) стиль и подход, использованные здесь Борхесом, этот ужас не убивает.

Очень сильный рассказ, в чём то продолжающий идеи «Эпоса хищника»... Взбунтоваться. Нарушить ход вещей. Понять абсолютно чужую логику. Пожертвовать всем ради сохранения двух разумных народов вселенной...

Ну и одна небольшая цитата, самое начало, ещё одна глубокая мысль, не имеющая прямого отношения к основной идее рассказа:

С незапамятных времен разные народы Земли привыкли называть людей чужого племени иноземцами, подчеркивая тем самым, что те появились из далеких земель... люди привыкли находить чужаков, лишь отправляясь в путешествие... встречать гостей, проделавших долгий путь... хотя даже на Земле проблема расстояний стремительно теряла значение... мы по-прежнему верили, что самые неожиданные гости обнаружатся лишь в самых удаленных краях, а потому с надеждой смотрели туда, где расстояния самые большие – в небо.

Этот рассказ невозможно не сравнивать с «Кредо» Лукьяненко. Возможно что два писателя просто поделились друг с другом идеей на каком нибудь «...кОне», уж очень похожа исходная идея и очень не похожа реализация.

У Лукьяненко – интересный социальный эксперимент плюс более-менее приличный детектив. У Каганова – нечто более личностное и, одновременно, авантюрное. В рассказе, по сравнению с «Кредо» меньше философии, но он куда как ярче... Один из тех, вроде простых рассказов, что запоминаются надолго.

Кстати, жанрово рассказ можно отнести к тому, что у нас называют «криминальным детективом».

Ярчайшая, смешная пародия на НФ-боевик, сочетанием безумного стёба с тонкой игрой глубоких смыслов напоминающая Станислава Лема.

Люди как роботы, роботы как люди. КиберМаугли, КосмоВий, три закона робототехники, незатейливая армейская премудрость и много чего ещё (перемешать и тщательно взболтать) сплошным фантасмагорическим потоком.

А в итоге — острый привкус горечи, который оставляют в душе пресловутые «невидимые миру слёзы»

Первое, что хочется сказать — «автор, пиши ещё». Серьёзно. Зрелая, остроумная и неожиданная, порой смешная фантастика которую можно сравнить только с (к сожалению уже с покойным) Шекли.

По сравнению с предыдущим сборником «Эпос хищника» — рост налицо. Здесь нет старых текстов, к фантастике так или иначе относятся все рассказы и повести сборника. И, надо заметить, этот любимый нами жанр (или всё таки метод?) прозе Каганова очень-очень идёт.

И «Майор Богдамир» сборник ничуть не портит. И даже наоборот.

История об учителе и ученице, о создателе и созданиях, гении и злодействе. Ещё – о том, порой неподъёмном, грузе, который мы тащим из детства во взрослую жизнь.

Интересная фантастика и хорошая проза, которые, правда, порой сбиваются на достаточно достаточно банальный экшен и не менее банальное богемное бытописательство. До шедевра этот роман, к сожалению, заметно не дотягивает.

Но сюжет романа – совершенно оригинален, так же как и идея фантастического романа из жизни современных художников (лично я на подобную тему могу вспомнить разве что несколько сумбурную дилогию Александры Сашневой «Без Наркоза»).

Последняя совместная вещь Стругацких. Почти реалистичная пьеса. Своего рода прогноз попытки реставрации «социализма», которая произойдёт спустя год после написания «жидов». Повесть о разъедающем душу страхе перед теми, кто руководит. О тех у кого этот страх есть, и о тех, у кого нет. И о том, как с этим страхом быть.

О названии пьесы Борис Натанович в своих комментариях написал: «все наши герои, независимо от их национальности, были в каком-то смысле «жидами» – внутри своего времени, внутри своего социума, внутри собственного народа». Вы в себе такого «внутреннего еврейства» никогда не чувствуете? Завидую.

Евангелие от АБС. Весть. Уж не знаю, насколько благая...

Христос из Назарета, Учитель Георгий Анатольевич Носов из Ташлина. Ну, и его сын – предводитель хипповой «флоры»...

Агасфер Лукич – скупщик душ человеческих, он же – вечный жид, он же – автор книг Иоанна Богослова.

И над всем этим — Демиург, творящий этот мир такой, каков он есть – мир отягощённый злом. Тот кто был богом отцом, тот кто был богом сыном и тот, кого мы готовы принять за дьявола-Воланда...

Вещь действительно лучшая у А.Б.С. Или, по крайней мере, ключ ко всему остальному. Последний совместный роман Аркадия и Бориса. Итог.

А что до попыток сравнивания (именно сравнивания, как в «сравнять с землёй» а не сравнения) «03» с «МиМ» Булгакова – так Стругацкие не первые и не последние, кто переосмысливал книги Нового Завета, проводя параллели с какими то событиями, помещёнными ими в современный им мир (у А.Б.С – мир ближайшего будущего). Вспомним ещё, ну хотя бы «Плаху» Айтматова. Каждая из этих книг несёт свои, оригинальные идеи. Читайте. Думайте.

зы. Тоже впервые прочитал в «Юности». Был потрясён. Узнал ли тогда Христа в Демиурге? Пожалуй, всё-таки узнал, хотя и не был в этом уверен на все 100.

Воспоминания писателя. Во многом – на вроде-бы неактуальное нынче тему «художник vs. власть». И о том, как в этой не слишком красивой грызне рождались шедевры фантастики XX века. Мировой фантастики, хотя, конечно Лем _там_ куда как известней будет.

Плюс заметки о писательской кухне, на мой взгляд куда как более ценные чем поучительные книги о том «как стать писателем».

Ну и, наконец, просто свидетельство одного из последних оставшихся в живых творцов уходящей эпохи. Человека, пережившего блокаду.

На языке крутится что-то вроде «зияющая вершина творчества Лукьяненко». С одной стороны – книга хорошая (за исключением четвёртой книги трилогии), с другой стартовая точка для такой халтуры как экранизация и та самая четвёртая книга. ... С.Л. то ли «пошёл в народ», то ли «вышел в тираж»...

Начну с внешнего. Антураж. Городское фэнтези, скрытая (магическая) подоплёка видимых нами событий. Параллели с Людьми в Чёрном и Гарри Поттером более чем очевидны. Беспроигрышный ход, позднее использованный Вадимом Пановым в «Тайном Городе».

Само по себе – это неплохо, более того – хорошо. Слово «иные» заиграло радугой смыслов и аллюзий. Тёмная и светлая инициации отлично вписались в наш опыт изучения собственной психологии. Наконец, анализ «истоков силы» в «сумеречном дозоре» — весьма глубокая идея, которая может стать отличной пищей для ума.

Вот только ещё одним из истоков этой книги стал банальный цинизм. Никакого особого нравственного выбора перед героями нет. Все они – участники вялотекущей борьбы [как-бы] добра с [как-бы] злом и чистая совесть в этой борьбе – роскошь не позволительная. И светлые и тёмные – одним миром мазаны – разве что Завулон гораздо большая сволочь чем Гессер, что выражается в привычке повелителя тьмы влюблять в себя девушек, отправляя затем их на верную гибель. В остальном же эти старые интриганы друг-друга стоят.

«Правда жизни» одержала здесь победу (боюсь, что полную и окончательную) над «идеализмом». Случайность ли, что именно в рамках этого цикла С.Л. начинает гнать откровенную коммерческую халтуру?

Другой нехороший признак мира «Дозоров» — некоторая «халявность» пути иных. Их достижения стоят им не слишком многого, груз лежащей на них ответственности не так уж велик. Разве что есть риск попасть между жерновами, как Алиса и Игорь из «Дневного Дозора». Впрочем, этой болезнью болеет не только эта книга, но в «последнем дозоре» она достигает своего апогея.

Впрочем живые, интересные, вызывающие сопереживание герои первых трёх книг компенсируют недостатки «общей композиции». Вот если бы С.Л. ещё и вовремя остановился...

Очень неуютная вещь. Настолько неуютная, что ставить заслуженный ею высший балл поначалу просто не хочется. В чьей то шкуре ты хочешь войти в этот мир?

В шкуре Абалкина — «зверя около двери»? Но когда в тебя стреляют, и ты умираешь, то это очень, очень больно.

В шкуре Каммерера, который хочет, но не может его спасти? Так же, как хочет, но не может его понять? Максим (Мак Сим) ведь тоже уже не вполне сын своего времени, слишком много следов в его душе оставила планета Саракш.

Или в шкуре, не приведи господь, Сикорски, эдакого, на свою беду – разумного, лейкоцита «мира полудня».

А так всех понимаешь и всем сочувствуешь. Только сделать ты тут ничего не можешь, даже придумать «альтернативку». Нет её... Что было бы, воссоединись Абалкин с «детонатором»? Конец всему? Конец детства и начало взрослой жизни человечества? Или просто один странный человек, который даже не рождён женщиной, смог бы понять сам себя? Мир полудня (как и любое хорошо организованное человеческое общество) такие эксперименты на себе позволить не может. Общество защищает себя от вмешательства извне, что бы оно не несло.

Книга похожая на греческие трагедии своей обречённостью. Её герои просто не в силах сойти с путей, предначертанных им. Кому легче от того, что пути эти в руках не богов, что героев направляет то, насколько они чувствуют или не чувствуют себя участниками человечества...

«Наверное, если собрать всех двуногих,

Получится что-то вечное и святое»

(с) Ю.Арабов (известен, в частности, как соавтор сценария к «Дням Затмения» Сокурова по мотивам «За миллиард лет до конца света»).

Антиутопия? Роман предупреждение? Книга о природе власти в современном информационном обществе? Будучи всем этим роман остаётся замечательной приключенческой фантастикой и не теряет актуальности вот уже сорок лет. Боюсь, и не потеряет, по крайней мере ещё в ближайшие лет сорок.

Когда спорят об этой книге, обычно обсуждают – имел ли моральное право Максим Каммерер делать то что он делал, не слишком ли велика цена его поступков? Забывая о том что он действовал не как прогрессор земли, но как житель Саракша, пусть и «свалившийся с Луны» из другого мира. Он не видел для себя пути возвращения назад, он повзрослел и возмужал в этом мире и связывал своё будущее с ним. А когда твой мир катится в пропасть, ты имеешь право спасать его как можешь, вместо того, чтобы рассчитывать оптимальный тормозной путь.

И, даже вернувшись, он остался не только гражданином Мира Полудня, но и парнем по имени Мак Сим с планеты Саракш. И это, во многом, определяет его поступки в «Жуке» и «Волнах», делает его ближе нам, людям ХХ-ХХI вв. Ведь в наше время кандидатов на роль «огненоносных творцов» (они же — «неизвестные отцы») тоже хватает.

ps. А ведь планировали Стругацкие написать «идеологически-правильное» чисто-развлекательное произведение (см. «Комментарии»). Вот уж воистину как в том анекдоте: «Бороду я конечно могу сбрить, а умище-то разве спрячешь?»

pps. Актуальность произведения подтверждает и то, что один очень популярный и среди читателей, и среди критиков современный фантаст написал своего рода ремейк ОО.... В наше время, в нашей стране. Кому интересно — смотрим «След Зомби» Дивова.

...и ещё один постскриптум... По поводу огненоносных творцов и неизвестных отцов... Для тех, кто не читал «Комментарии к пройденному». Дело в том, что этот роман существует а двух редакциях. При первоначальной его публикации в СССР от авторов потребовали убрать аллюзии с нашей страной, так чтобы роман остался антифашистским, но не антисоветским. Так «отцы» стали «творцами», Максим получил немецкую фамилию и на Саракше стало много немецких слов. В «послеперестроечной редакции» творцы обратно стали отцами, а панцеры — танками. И только фамилия у Максима осталась нездешней.

История рассказанная стариком (уже) Каммерером, сменившем Сикорски на посту руководителя ЧП КОМКОН-2. Неторопливый философский роман в документах. Столкновение человечества с принципиально иным будущим (тема, которую Стругацкие пробовали поднять в «Улитке», хотя там, как мне кажется, получилось нечто совсем иное). Следующий этап эволюции человека. По сути – конец истории человечества, известного нам, людены – совсем другая история. Но

Незаметно упало небо,

Не причинив никому вреда

В этом романе можно найти (если поискать) ответы на многие неразъяснённые вопросы предыдущих романов АБС. Например, ради чего погиб Абалкин. Можно найти много новых вопросов. Но «понять – значит упростить». А в общем – это конец истории будущего от АБС.

«... когда они ушли и не вернутся больше, мы все вздохнули ... с облегчением. Или с сожалением? Я не знаю. А ты? ... Я сказал. Всё, что мог, и всё, что сумел сказать.»

Одна из вещей, открывших тему «прогрессорства». О чём она. Мне представляется – прежде всего о конфликте двух миров, происходящем в сердце одного человека. О том, как не уживаются в одном человеке Дон Румата из Арканара и «человек полдня» — Антон.

Итак – человек из почти нереального светлого будущего в позднем средневековье. Только средневековье пострашнее нашего, такое что заканчивается не возрождением, но жутким тоталитаризмом. Он спасает тех, кого можно спасти, играя роль проводника в другой мир, лучший, чем тот, что его окружает.

Вот только не смог он спасти, кого спасти хотелось сильнее всего. Не хватило для этого (i.m.h.o., здесь есть о чём спорить) внутренней целостности. Вот тогда-то, ослеплённый горем Антон, наконец становится Доном Руматой. С двумя мечами и сердцем полным ярости. И светлый «Мир Полудня» не смог его, такого, ни принять, ни оставить в Арканаре.

The End.

зы. Книга написана уже после того, как Аркадий Натанович «упоминает «Радугу», как «нашу последнюю повесть о „далеком“ коммунизме, которую мы пишем». (Б.Н.С. Комментарии к Пройденному»). Задумана эта вещь была как весёлый роман «про мушкетёров». Вот только писалась она когда в нашей стране закончилась «оттепель» и тех писателей, кто не лизал сапог, начали этим сапогом бить.

Первый роман Стругацких который был полностью и безоговорочно запрещён в СССР. Сами авторы толковали эту вещь как противостояние будущего – «леса» и настоящего – «управления». Читатели толковали её по разному. Если в делах «управления» сложно не узнать знакомые черты, то будущее в «лесе» узнавать как то не хочется.

Когда я прочитал «улитку» в 1988 г. лес не вызвал у меня ни приятия, ни отторжения. Просто прикосновение чего-то чуждого, в котором нам нет места и которому нет до нас никакого дела. Самоценный мир, возможность какого-то взаимопонимания с которым крайне сомнительна. Что характерно – мира женщин.

Если уж толковать «улитку» (хотя, и.м.х.о., этот роман нужно просто читать) можно рассматривать её как аллегорию банальной семейной жизни. Где лес, разумеется, начало женское, а управление, как это ни грустно, наше – мужское. Толкование ничуть не хуже других.

А вообще названием романа недаром стала цитата из хокку Иссы. В частности он чем то близок прозе Кобо Абэ. А ещё он похож на сад камней, в котором нельзя увидеть все камни одновременно, с какой стороны ни смотри.

Мир изобилия и «безопасных наркотиков». Мир, который так близок реальности и идеалам современности. Сильно-ли отличается «дрожка» от современной дискотеки с её rave'ом и прочим acid techno?. «Let's me be your Valentine? Yeah!»

Мир, который необходимо перерасти на пути к любому иному будущему. Задуманная как антиутопия – книга стала диагнозом. Диагнозом нашему веку, болеющему хищными вещами.

«Мы поняли, что этот мир, конечно, не добр, не светел и не прекрасен, но и не безнадежен... – он способен к развитию... И уж во всяком случае, среди всех придуманных миров он кажется нам наиболее ВЕРОЯТНЫМ. Мир Полудня, скорее всего, недостижим, мир «1984», слава богу, остался уже, пожалуй, позади, а вот мир «хищных вещей» – это, похоже, как раз то, что ждет нас «за поворотом, в глубине». И надо быть к этому готовым.» Б.Н.С. Комментарии к пройденному.

Ну, во первых – написано так, что, действительно, не оторвёшься, а оторвавшись, не пожалеешь о потраченном на чтение времени... Книга замечательная.

Ну а при чём тут Гарри Поттер? В общем то не при чём, если не считать того, что книга Роулинг сделала описание учёбы в школе (институте, академии... ) магов одним из штампов массовой культуры. И любая современная книга на эту тему теперь обречена на сравнение с ГП. И Дяченки не могли об этом не знать.

Наперекор традиции современного фентези, которые мы видим у Роулинг или Урсулы ле Гуин в «Волшебнике Земноморья» — обучение магии (а как ещё назвать Силу Слова?) у Дяченок – дело тёмное и опасное. В этом они скорее следуют традициям легенд и сказок христианской Европы (см, например, «Крабат» Пройслера). Хотя в Vita Nostra дело не в том, что темна магия, а в человеческой природе, преодолеваемой на пути обучения.

Можно, конечно, упрекать книгу за недостаточную логическую завершённость мира, или за то что в романе маловато, собственно, философии... Но это проза Дяченок, а не, к примеру, «философский боевик» Г.Л. Олди. Не критикуем же мы сказки за то, что это плохая научная фантастика? Книга целостна, завершена и проработана на эмоциональном плане.

А что меня действительно напрягло, так это бесконтрольный личностный рост героини до уровня «первая после Бога» (особенно заметный в финале). Не знаю, что заставило авторов написать так, а не иначе – личная ли склонность, обыгрывание ли фэнтези-штампов, но мне это показалось лишним и помешало поставить книге наивысший балл.

Второй хронологически и последний по времени написания рассказ цикла.

Здесь знакомятся Игорь Пригородский – будущий «роддер №1» и его друг Михаил Кобрин,... Пока ещё – Мишка Чингачгук. Один – эмпат, хотя и не сильный, второй – один из самых первых «спецов». Человек с генетически усиленным нюхом. Тоже своего рода эмпатия, только сильнее. И больнее. Пока они мальчишки ушедшие из дому один в 12 а второй в 13 лет. Навстречу самостоятельности, в погоне за свободой. Их такие яркие судьбы – ещё впереди. Они – в начале пути...

Этот рассказ, несколько выпадает из цикла. Михаил Кобрин вырос. Он стал тем, кем должен был стать. А когда его путь к такому личному счастью оказывается за непреодолимой преградой, Человек по имени Эдгар, куда более несчастный, чем он сам предлагает ему «дверь в лето». Не бесплатно. Да и то, что они сделают во времени, никак не похоже на [work=2793]трогательную «работу над ошибками»[/work] героя [autor=4]Хайнлайна[/autor], это точно рассчитанное минимально-необходимое воздействие в отдалённом прошлом – 1992 году.

«Такой мир не имел права требовать к себе бережного отношения. Он еще слишком мало сделал, чтобы называться человеческим миром. Исправить его было не преступнее, чем отшлепать напроказившего ребенка…»

Циничный и одновременно безумно-романтичный рассказ со щемяще-грустным концом... «никому не дано переделывать свою любовь…»

Если верить теории минимально-необходимых воздействий (см. [work=656]«Конец вечности»[/work] [autor=6]Азимова[/autor]) возможно этот конец и стал началом мира [work=15411]«Генома»[/work].. Кто знает.

Именно этот рассказ – первый в хронологии «Прекраного далёка». И он показывает нам его с самой непрекрасной из сторон. Здесь есть власть, а «государство – это насилие». Они – десантный корпус. Их называют антибиотики.

«– Я не имею права об этом думать. Решает Земля. Она определяет болезнь, она назначает лечение. А я просто антибиотик.

– Антибиотик? Верно. Они тоже лупят наобум – и по болезни, и по человеку.»

Хотя повстанцы с Туана, вооружившие детей и снабдившие их устройствами самоуничтожения, никаких симпатий не вызывают.

Но ведь у «антибиотика» тоже может быть сын, ровесник этих юных камикадзе. А судьба иногда играет с нами в странные игры...

Здесь мы впервые встретимся с Мишкой. Нюхачом. Ещё не Мишкой Чингачгуком, да и Михаилом Кобриным его пока не называют. Пока ещё – эпизодическим героем.

Два друга-роддера «нюхач»-спец Мишка «Чингачгук» и Игорь, ещё не ставший среди своих знаменем и легендой вместе с Рыжиком – Дейвом «десантируются» из стратоплана в спускаемой капсуле в район скалистых гор. В поисках ночлега они приходят в дом, общение с хозяином которого и его сыном заставляют принять Мишку то решение, от которого он шёл куда глядят глаза с «ветром в лицо».

Именно с этого рассказа начался для Лукьяненко весь цикл «Прекрасное Далёко» и, в конце концов, его личная «история будущего». А «Дорога на Веллесберг» — солнечное сплетение, нервный узел всей этой истории.

Что мы делаем в этом мире, и кому это нужно. Что мы будем делать, когда и хлеба, и зрелищ станет хватать на всех? Какова цена свободы? А таланта?

Итак – история будущего от Сергея Лукьяненко. Не похоже, что С.Л. когда либо планировал написать что-то вроде [work=17792]«Мира Полудня»[/work] или [work=2811]«Хейнского цикла»[/work], [work=7087]«Основания»[/work] или [autor=560]«Челанксийской федерации»[/autor]. Но так уж вышло, что «дорога на Велленсберг» завела Лукьяненко достаточно далеко. В порой притягательный, порой отталкивающий, но очень органичный и, возможно, самый честный из авторских миров.

В предисловии к сборнику [work=1939]«Проводник отсюда»[/work] С.Л. писал:

... иногда миру становится тесно в рамках одного, пусть даже большого, рассказа. Он начинает расти, возникать в других рассказах, прорываться в повести и романы. […] Но когда я поставил точку в рассказе «Дорога на Веллесберг», то уже понимал, что мир отпустит меня не скоро... […] Когда-то он прорвался даже в роман [work=1232]«Стеклянное море»[/work], хотя первоначально этого никак не планировалось…

Лукьяненко ещё вернулся к этому миру, пусть спустя очень многие и многие лета. Сложно не узнать его в [work=1216]«Танцах на снегу»[/work] и [work=1259]«Геноме»[/work].

А собственно цикл «прекрасное далёко» — это четыре рассказа-зарисовки из XXII века. Лукьяненко советует читать их в порядке времени написания, но если вы уже знакомы с описываемым в них мирам, хотя бы по «Стеклянному морю», я бы посоветовал читать их в соответствии с внутренней хронологией:

* [work=1937]Мой папа – антибиотик[/work]

* [work=1937]Запах свободы[/work]

* [work=1218]Дорога на Веллесберг[/work]

* [work=1230]Почти Весна. [/work]

Это история такого непростого взросления Михаила Кобрина. Мишки Чингачгука. Он — нюхач. Один из первых спецов. Лучший друг Игоря Пригородского – «роддера №1» (мы встретимся с обоими, когда им обоим будет уже за сто в [work=1232]«Стеклянном Море»[/work]). Это стоит читать.

Эта книга несомненно разочарует (или уже разочаровала) тех кто ждёт от неё продолжения захватывающей звёздной оперы. Те части книги, которые относятся к социальной и, где-то, философской фантастике несомненно сильнее описания космических сражений, что, с учётом сильного пацифистского настроя книги, немудрено. Да простят мне такое сравнение истинные почитатели А. и Б. Стругацких но это – своего рода «Полдень – XXII век» от С. Лукьяненко. Та утопия, счастливое будущее, которое автор может себе представить. Описана и цена, которую пришлось заплатить человечеству за это счастье... и того чего стоит всеобщее благополучие. Одна из ключевых фигур первой части озаглавленной «Сеятели» — мальчишка-сенс Вик. Умеющий чувствовать чужую боль.

Дальше... Основная сюжетная линия (ТАК противопоставить войну и красоту – это, как минимум свежо и смело):

Религиозно-философская линия Отрешённого, которая не может не быть воспринята верующим человеком как ересь, но какая ересь!

Вот такое окончание трилогии, начатой как лихой, но очень романтичный боевик. Действительно – достойное.

PS. «Мир сеятелей» также описан в цикле рассказов [work=30847]«Прекрасное Далёко»[/work]. И находит своё продолжение в [work=15411]«Геноме»[/work]. Такая вот история будущего от С.Л.

Вторая часть трилогии. Если первая была романтичным кинобоевиком на сюжет классической рыцарской сказки, то здесь мы уже видим классическую авантюрную звёздную оперу (не лишённую, однако, мысли).

Главный герой ищет родную Землю, таинственных сеятелей и просто старается почувствовать себя достойным своей любви. На этом пути у него будет несколько помощников, гораздо больше врагов и много опасных приключений. Часть врагов прячется — и выяснение их личности становится настоящим детективом. Сюжет достаточно многопланов, помимо прочего, содержит в себе кое-какую пищу для размышлений.

Лично мне самой глубокой кажется линия Даньки. История мальчишки попавшего на карнавал бесчисленных и многообразных миров из промозглой России 90-х. Мальчишке, которому суждено забыть своё чудесное путешествие, но сохранить в душе то многоцветие, что сделает его великим художником.

Как я уже писал в отзыве на трилогию – сказка. Герой (в нашей совсем не сказочной жизни на героя, мягко говоря, не слишком похожий) отправляется спасать принцессу с далёкой планеты. То ли девушку, то ли виденье своей мечты... Герой (кстати – тёзка автора) становится настоящим героем, принцесса спасена, почти всё хорошо, за исключением кое каких обстоятельств.

Вроде бы ничего особенного – очень кинематографичный боевик основное действие которого укладывается в пару суток. Декорации – имперско-самурайская романтика. Действие – поиск выхода из безвыходной ситуации, в чём сильно помогают артефакты таинственных сеятелей, сломав один из которых можно переиграть проигранную битву. Идея явно взята из компьютерных игрушек, но герои вызывают слишком много сочувствия, чтобы роман воспринимался как новеллизация некоей абстрактной «аркады». А идеализация и реализм в портретах этих самых героев перемешаны именно в той пропорции, в которую очень хочется верить.

Оценка могла бы быть и выше – но это не совсем та сказка, которые очаровывают меня. А объективно – хороший роман. Семь баллов.

И всё таки я люблю эту «звёздную оперу». И, вопреки общему мнению, считаю что романы этого цикла от первого к третьему становятся заметно сильнее, а никак не слабее. Этот цикл мужает вместе со своим героем, читателем и, судя по всему – автором. Каждая книга трилогии, по сути, относится к своему поджанру.

Первая книга – романтическая сказка. Свежая, искренняя в своём романтизме и своей сказочности. Ни больше и не меньше. Сюжет – линеен, хотя герой, благодаря уникальному артефакту и может переиграть тот шаг, который должен привести к краху.

Вторая – звёздная одиссея-авантюра в которой цели героя благородны, хотя и несколько туманны а его противники – скрытны и поиск того, кто стоит за ними – становится настоящим детективом. Сюжетных линий уже несколько (хотя и тесно переплетённых), есть кое-какая пища для размышлений.

Третий роман тяготеет уже к социальной фантастике и «классической» научной фантастике вроде Стругацких. Основная линия сюжета – о войне и красоте. Её философская идея, быть может слегка наивна, но совершенна не избита. К тому же – это далеко не единственный план романа.

Всё вместе образует, как мне кажется, что то волшебно-искристое и совсем даже не лишённое глубины.

PS. Эту трилогию вместе с рассказами из цикла [work=30847]«Прекрасное Далёко»[/work] и, возможно, Циклом [work=15411]«Геном»[/work] можно рассматривать как единую эпопею – историю будущего от Лукьяненко.

Если тебе дано чувствовать больше чем другим, это путь к одиночеству и отчуждению. Если ты считаешь, что чувства — неведомые другим должны дать тебе над ними преимущества — ты на пути к очень серьёзным неприятностям.

Этот рассказ Уэлса нужно печатать в качестве предисловия ко всем книгам типа «как открыть ваш третий глаз», особенно когда описанные в них техники способны работать.

Впрочем и без всякой «современной астральной техники» человек может что то чувствовать и/или понимать куда глубже, чем большинство окружающих. И у многих из нас есть шанс почувствовать себя, как минимум, «кривым в стране слепых»...

Роман о человеке который сделал себя. Есть такая английская поговорка… Вот только здесь она становится реальностью.

В первый раз это роман я прочитал лет в 13-14. С не меньшим удовольствием перечитал его в более зрелом возрасте. Открыл в нём новые грани, но убедился что и в детстве я вполне понял эту совсем не примитивную книгу. Сочетанием глубины с увлекательностью и понятностью роман напомнил лучшие вещи Альфреда Бестера. (И, как и Бестера, Савченко можно считать, хотя и совсем по другому, «предкиберпанком»).

Ну и из совсем личного — так уж получилось, что я не могу не ассоциировать себя с одним из героев этой книги, выступающим под именем Адам. Кто читал — поймёт.

Не стоило писать эту книгу. Перепевка старых сюжетов надетая на банальные идеи давно разжёванные Урсулой Ле Гуин в 3-й книге Земноморья. Да и эти идеи «адаптированы» так, чтобы удалить из них всякий намёк на отрицательные эмоции, вплоть до полной кастрации. Городецкий спускается в царство мёртвых, но в оличие от Геда Урсулы ле Гуин это ему ничего не стоит. Эдакий туризм (пусть и экстремальный).

Зато чтобы пощекотать нервы читателей появляется очередное существо женского пола (на этот раз — совсем девчонка) посланное Завулоном на верную смерть. Однако по сравнению с первой третью «Дневного Дозора» эта сюжетная линия смотрится совсем бледно... Хочется, вслед за Станиславским, крикнуть «Не верю».

Как детектив эта книга тоже ничего не стоит — разгадывается, ну, может и не с первых страниц — но, скажем, сильно в первой половине книги.

Вот только не рецензия это. Валентинов сознательно не обсуждает книгу «ван Зайчика», а берёт лишь его мир и рассматривает его с точки зрения альтернативной истории и не слишком альтернативной политологии. В результате получилось абсолютно самостоятельное произведения — эдакая криптоистория Ордуси :smile:.

Хорошая, очень Саймаковская, вещь. Но после прочитанной раньше «Пересадочной станции» ничего особенно нового я в ней не нашёл. Повесть выглядит своеобразной тренировкой перед тем шедевром, которым потом явилась «станция». Читай я их в другом порядке, возможно оценил бы «Необъятный двор» выше.

Зарисовка из далёкого времени второй мировой. Затемнение на улицах, герои... Ну в общем они из того времени.

А сама по себе история с эльфами довольна проста, хотя концовка по настоящему остроумна. Сомнительная удача — это блестяще (и, к сожалению, очень, очень знакомо…)

Рассказ любопытен... остроумен... Что называется, поднимает важные морально-нравственные проблемы. Но, как показалось мне, цепляет не слишком то сильно и копает не очень то глубоко. Отсылка к Кэроллу в названии, думаю, не слишком уместна и по мне — ненужная игра в постмодернизм. Хотя в кои то веки кулинарные изыски С.Л. стали неотъемлемой частью сюжета.

ps. Так уж получилось что сразу вслед за этим рассказом прочитал «Эпос Хищника» Каганова. Тоже про хищную природу человека. Глубже. Тоньше. Оптимистичней.

Вроде бы – типичная хохма «из фольклора компьютерщиков». Но ведь также и рассказ о столкновении таких разных культур, мировоззрений (то есть способов воззрения на мир)...

Каганов, ИМХО, пишет очень неровно. И «Сказки» — яркий тому пример. Фельетон... Высокий абсурд... Анекдот... Несколько более чем известных сказочных сюжетов, отражаясь в кривом зеркале иронии поворачиваются к нам то той, то другой гранью. И, вместе взятые, эти сказки образуют нечто большее, чем колонка газетного юмора, каковой этот рассказ может показаться.

Очень горький рассказ. Наверняка – в нём много личного. При этом история посмертного существования программиста Аркадия Галкина написано более чем остроумно, хотя на юмор (пусть даже чёрный) никак не тянет. Это уже даже не Шекли, что-то подобное, наверное мог написать Гоголь. Хотя чувство обиды за то, как мы живём, Николаю Васильевичу, всё таки свойственно не было (Гоголь — светлее). Ну да ведь это Каганов, а не Гоголь.

Этот рассказ помог мне принять прозу Каганова как что-то своё. Что Lleo интересный и умный человек – было понятно ещё по тому, что он делал в Фидонете. Что его остроумие, способ смотреть на мир сродни Шекли — стало понятно по первому прочитанному фантастическому рассказу (кажется это был «Хомка»). Но... Хомка был, что называется, перебором («Нас пугают, а нам не страшно» © Л. Н. Толстой), «Заклятие духов тела» — не совсем удобоваримой смесью жутика, пародии и чего то ещё. Тогда я решил, что это не моё.

А потом я прочитал этот рассказ. В общем то, классическим рассказом его назвать сложно.

Двое выживших после катастрофы – человек и маленький пушистик – похожая на кошку (только не хищная) девочка-подросток из одной очень древней и мудрой расы рассказывает сказку о рыцаре, принцессе и драконе (как её знают различные по своей природе разумные существа). А в конце рассказа человеку предстоит сделать выбор....

То ли притча, то ли философское эссе, тем более что благодарности в конце подозрительно смахивают на список использованной литературы. Свежий, парадоксальный взгляд на истоки человеческого поведения. При этом – блестящая проза... и Глайа, всё таки, очень трогательный пушистик.

ps. По поводу пресловутых трёх концовок. Их наличие, конечно, можно понимать по разному, но я как и [user=693]klan[/user] (а позднее [user=6812]Kriptozoy[/user]) — однозначно увидел там только одну реальную концовку — последнюю. «Все остальное — галюцинации замерзающего человека — быстротечные сны — поиск вариантов спасения.»

И, ещё — если множество талантливых и более того писателей часто утяжеляют придуманный ими мир умными, но не всегда уместными рассуждениями (об этом хорошо [work=73476]написал[/work] в эсее «Ранний Уэлс» Борхес), то здесь Каганов, и.м.х.о. сумел совершить прямо противоположное — превратить философское эссе в живую, лёгкую и блестящую прозу.

А вот это – настоящий шедевр. Очень сложно писать об этом рассказе, в котором слились парадоксы любви и парадоксы времени; те, что мы привыкли находить в научно-фантастических рассказах, и те, что касаются любого из нас – спускающихся вниз по течению временного потока.

...об этом рассказе сложно писать, его просто надо прочесть...

Рассказ о том, что любовь – вполне достаточная причина чтобы жить, и что родную душу порой можно встретить уже перешагнув черту. Главное, чтобы хватило силы повернуть назад. Сильно.

Но мне больше понравился другой рассказ о любви того же автора — «Девушка-одуванчик». Может быть тем, что он, в отличие от «На Реке» заканчивается не на пике влюблённости, а говорит о том, что дальше...

Потрясающий рассказ о разуме и безумии, жизни и смерти.

Если «Я мыслю – значит я существую», то что мы можем сказать о человеке чей разум пробуждается гораздо позже, чем созревает его организм – разум, которому суждено зажечься очень ярко и сгореть слишком быстро... Что чувствует этот человек?

Если «многие знания рождают многие печали» — для чего мы стремимся к ним?

Я прочитал эту более раннюю, короткую вещь раньше, чем более позднюю её переработку в роман. То же готов посоветовать остальным: это две разные вещи в которых акценты расставлены совсем по разному. Рассказ – ближе к тому что мы привыкли ожидать под обложкой научно-фантастического рассказа.

Рассказ (на самом деле) не слабее чем «Эджернон».

Почему-то он у меня вызвал с музыкой ещё до того, как я прочитал его до конца.

И в этой «музыкальной» пьесе есть несколько тем:

1.Светлая тема в глубине: «eсть время и место для каждого из нас» и навязчивый циничный мотивчик от рассказчика на поверхности.

2.Портрет главного героя (того, чьим именем назван рассказ), не буду пересказывать сюжет – но очень яркая тема...

3.Тревожная тема поиска доверия, ради которого герой (рассказчик) в конце ставит на кон всё и теряет многое...

Ну и, помимо такого чисто эмоционального («музыкального») восприятия этот рассказ, как и другие вещи Дэниела Киза можно (и нужно) читать вместе с «Играми, в которые играют люди» Берна. Особенно тем у кого есть дети. Чтобы всё таки стараться предугадывать, чем отзовутся наши слова (и поступки, разумеется) в душах этих детей.

Патология. Тяжёлый, горячечный ночной кошмар, из которого никак не удаётся проснуться. Замешанный, при переносе на бумагу, на (а) классической в НФ теме для кошмара: «взбунтовавшаяся машина», (б) удушающей атмосфере «холодной войны».

Катарсиса не вызвал, сильного резонанса с чем то личным — тоже (хотя, к примеру, Кафку люблю). Но, объективно — рассказ сильный.

Кроме секса, пива и рок-н-ролла — эта книга, один из немногих известных мне примеров звериного фэнтези для взрослых (по крайней мере для старших подростков — для детей помладше секса и пива, ИМХО, многовато).

Хотя у Фостера и в космооперах инопланетяне часто весьма и весьма зооморфны, похоже он просто очень любит всяческое зверьё. Что плюс :smile:.

А по сюжету (судя по первым четырём прочитанным книгам) — довольно типичный сериал, что минус :frown:.

Оценку пока не ставлю, так как прочитал только первые 4 книги (оценив каждую в 7 баллов) и не уверен, что уровень будет выдержан дальше.

Ну начнём с того что эта книга — «Волшебник страны Оз» наоборт. Причём написанный психологически достоверно. И это придаёт книге дополнительную ценность.

А так — да, сюжет слегка «всмятку» а «пушистый» мир, при всём колорите и изяществе к четвёртой книге начинает приедаться. Оценку не снизил, но следующую книгу серии пока читать не стал.

О чём эти книги? Во первых, конечно о художнике. Ещё — о людях у власти — но таких книг много (особенно если брать жанр псевдоисторического романа с элементами фэнтези, в котором написана эта книга). Наконец просто о людях, чьи судьбы (а порой — обломки судеб) и слаживаются в самую главную мозаику этой книги. Ну и немножко о Византии.

А ещё о том, что мы можем потерять, найти и оставить после себя в этом мире, где сталкиваются силы куда более могущественные, чем каждый из нас. Где ты можешь потерять тех, кого ты любил или то, что считал главной работой своей жизни так же легко, как и саму жизнь. А насчёт бессмертия — не думаю что герои этой книги стремятся к нему больше чем вы или я. Все мы ведём свою битву или гонку со смертью и разрушением — девятым возничим, безнадёжную, но от того ничуть не менее ценную.

Если верить в Джада (ну, или, например Вере Камше с её «Отблесками Этерны»), то и Бог (боги) тоже.

Необычная, по настоящему волшебная и, как уже писал tevas — грустная сказка. Для взрослых, по видимому.

Ну а насчёт другого угла зрения — так это то новое, которое хорошо забытое старое (очень старое). Это мир индейских мифов и того, чем были когда то детские сказки. И он всё ещё рядом с нами, вот только попасть в него может только ребёнок, да и то побывав на грани жизни и смерти.

Очень внутритосовочно-писательская повесть. Наисано хорошо, цепляет — но у меня с жизненными прототипами этой вещи свои ассоциации :rolleyes:.

Всем обвиняющим Геймана в болезненной, оторванной от реальности фантазии уже ответил tevas в самом первом отзыве на этот рассказ. Нечего на зеркало пенять, даже если это вогнутое зеркало врача, увеличивающее очаг болезни. А людоедская природа многих явлений нашей цивилизации конечно же замаскирована хорошо — но тем не менее вполне поддаётся наблюдению.

Герои... ммм.. слегка тормознуты. Большинство проблем решаются по мановению руки (довольно большой и, видимо, волосатой) Карлссона. Что есть — то есть. Короче- лёгкая такая беллетристика.

Но написано хорошим языком, сюжетная завязка свежа, эпиграфы радуют и вообще, что называется,мило. Возможно даже — очень мило.

Мне понравилось больше первой книги. Хотя достоинства и недостатки книг этой серии — грани одной монеты.

Простенькая, эскапистская вещица… Но что то в ней есть. Хотя бы искренность этого самого эскапизма. Главная героиня лично мне кажется диссонансом… Ну да ладно. В общем и целом — на троечку (пять из десяти, минус в уме) тянет…

Всё бы хорошо, но призраки Зигмунда Фрейда с учениками сильно мешают этот рассказ читать :wink:

Для меня в этом рассказе наверное слишком много личного. Я слишком хорошо помню как я боялся программы «Время» и советских газет, когда, будучи ещё маленьким мальчиком, научился (явно, слишком рано) понимать о чём это. А если представить *тот* страх плюс лукавую силу «капиталистической» рекламы...

Жуткий рассказ о том что государство может сделать с разумом ребёнка.

Психология главного героя — это, наверное, диагноз. Какой — не скажу, но себе готов поставить точно такой же. А сюжет — очень любопытное, до жути реалистичное преломление одного очень известного романа Стругацких в нашем, замешанном на мистике времени. (Вернее, уже новейшей истории 90-х гг. XX века).

В романе ещё много всякого, он захватывает и бьёт по чувствам и нервам... Но в сухом остатке — эти две вещи.

Не буду оригинален, назвав этот рассказ маленьким шедевром.

А к работе над сценарием фильма, если мне память не изменяет был привлечён Пирс Энтони. Экранизацией рассказа фильм ни в коем случае не являеттся, но, ИМХО, боевик _по мотивам_ «миров Филиппа Дика» получился неплохой.

Забавная пародия/самопародия. Разбитная девица-суперагент и её партнёр барсук на операционном столе у наркоторговцев-маньяков — одна пара, злобный суперхищник обводящий вокруг пальца тупых вояк Аанов — 1 шт., живой Тар-Айим — 1 шт., Флинкс — 1 шт. ... Для полного счастья не хватает только Тарзана в обнимку с муркококовским Вечным Героем. К основному циклу не имеет практически никакого отношения и больше похоже на подражание Г.Гаррисону чем на А.Д.Фостера.

По мне так Диккенса с Лавкрафтом многовато, а c избытка собственных мыслей как-то не наблюдается. По крайней мере на фоне свежепрочитанных Джонатана и Стренджа. Но по прошествии времени остаётся что-то эдакое в сухом остатке... Этакий Диккенс «на краю времени». То что начисто отсутствует в продолжении...

Как детектив — банально и разгадывается моментально. Как проза — чем то цепляет. Жизненно, хотя на первый взгляд и невероятно.

Когда я был совсем молодым и зелёным, мне казалось что Гоголь в этом романе слишком карикатурен, и описывая своих помещиков многое преувеличил. Потом я вырос, повидал жизнь (хотя по прежнему считаю себя достаточно молодым) и понял что это не так. Гоголь был добрым человеком, он лишь смягчил острые углы да кое-где, живописуя картины нашей жизни взял краски поярче. А так — всё с натуры. И за 150 с лишним лет с душами как то на Руси лучше не стало :frown:. Книга для обязательного чтения. Хотя, наверное, не для школьной программы — в 16-17 лет эта книга кажется не тем, что она есть на самом деле.

Братья Стругацкие — не самые мои любимые фантасты. Не все их вещи мне нравятся (по крайней мере не все нравятся одинаково). Но если оценивать созданный ими мир, то здесь сомневаться как то не приходится. Это наша история несбывшегося (несбыточного ???) будущего — и она нам ближе и роднее чем такие же от Хайнлайна или Азимова.

Рассказ загадка, чем то напоминающий «Золотого Жука» Эдгара По. Но этот — сильнее. Ещё один большой плюс Артуру Конан-Дойлю.

Наверное не самая сильная повесть из «Вечеров». Но пожалуй соглашусь с теми, кто назвал её самой любимой.

Эх. Не о любви к своей родной земле эта повесть. Да и вовсе не о любви. «Я тебя породил — я тебя и убью» — это не любовь. Как кто то здесь это уже написал — это трагедия, т.е. хроника дороги никуда. И судя по всему, вся эта Запорожская Вольница, так ярко, так привлекательно описанная Николаем Васильевичем — эта самая дорога и есть...

(только не надо политики, мои родители — из кубанских казаков, т.е. потомков сосланных запорожцев... Недавно годовщина этой ссылки отмечалась на Кубани как очень большой праздник :spy:)

Книга затёртая подражателями... донЕльзя. Но этот роман был первым.

Конан Дойль со своим профессором Челленджером — один из истоков современной научной фантастики. Уж кинофантастики — это точно :shuffle:.

Замечательная, добрая и весёлая сказка, в которой, в тоже время реально прикосновения холодного потустороннего мира. Не пугающее но и не притягивающее, просто один из фактов нашей жизни, которая, как ни крути, когда-нибудь закончится смертью.

Моя (возможно самая) любимая книга с 7 лет (когда она попала мне в руки. Не раз перечитывал как себе, так и детям, теперь они сами её перечитывают :smile:

Однозначный шедевр попытки извлечь из которого однозначную мораль — бессмысленны.

Сразу пишу, что английскую литературу люблю. Скорей Честертона, чем Диккенса, но ИМХО — к нему и ближе (про Джейн Остин ничего не скажу, не читал). Бродилки нет, хотя сюжет если убрать все нюансы — довольно прост. А если ободрать с самого красивого дерева все ветки — будет бревно. Что растёт на этом дереве? Тонкая ирония. Мистика по настоящему волшебная и по настоящему пугающая. Калейдоскоп персонажей — тщательно прорисованных, без излишней претензии на «реализм», но очень живых. Как бы неторопливый сюжет, приправленный загадками и затягивающий не хуже любого детектива. (Везде подставить слово «английский») Текст весьма концентрированный, кажется будто прочёл раза в четыре больше, чем на самом деле. В этом плане я сравнил бы книгу со «Сто лет Одиночества», хотя, конечно, идеи, настроение, тема — совсем другие. Но на Булгакова это похоже ещё меньше. Возможно, что-то подобное мог бы написать Гоголь, приди ему в голову написать огромный роман в духе «Вечеров на Хуторе близ Диканьки».

Повесть о смысле жизни и смерти написанная уставшим романтиком.

Невыносимо пронзительная вещь заставляющая по новой взглянуть на эту саму жизнь, вошедшую в привычную колею.

:insane: :roof: Для любителей *русского рока* это очень, очень плохой рассказ. И кстати БГ в те годы пел весьма понятные песни, был молодым, скандальным музыкантом и ещё не страдал манией величия ни в какой форме. И вряд ли бы прям таки весь народ ушёл с него, чтобы послушать нечто вроде Арии с более чем средними текстами. Часть с фестивалем просто — мерзкая. Я никогда не был большим фанатом Гребня, готов согласится что Макаревич в общем и среднем талантливее, но такую гадость писать... Жуть. И плюс постоянное упоминание пива в чисто рекламном ключе, даже если такой марки и нет, звучит как «здесь могла быть ваша ...». В Россию, которую мы потеряли — извиняюсь, не верю, хотя если бы развилка была эдак году в 1815...

А идея... Вот бы мы со своей аппаратурой, да в 1979 г... Во первых детский сад, во вторых, все мы смотрели «Назад в Будущее». Правда, тут больше экспорт в обратную сторону получился. Про этот самый экспорт, с последующим распадом группы, не слишком счастливый конец — ничего так. Реалистичный.

Вы спрашиваете, зачем эта повесть, что она даёт Диптауну? Жизнь. Reality.

Ребята, в смысле леди и джентельмены, логичное продолжение того диптауна который нарисовался после Лабиринта в Зеркалах «про Лёню и Вику» — Дип Склероз, и оно уже написано О. Кулагиным. Неужели этот игрушечный мир, в котором всё настоящее начисто отвергается, так привлекателен? Это могла бы быть дверь в иные миры, но людям нужней площадка для игр. Леониду пришла в руки возможность сделать в Диптауне всё что угодно — он использует её чтобы испортить жизнь всему дайверскому «сословию». Вам ещё интересно? Странно!

А за эту повесть хотелось бы пожать автору руку. Лукьяненко хватило ума, я бы даже сказал мудрости, чтобы сделать поворот на 90 градусов. И оживить впадающий в склероз цикл, собственно говоря — мир Диптауна, как его убийца Казаков — лисичку-фенька.

За полупрозрачный паззл без одной фигурки и небо, в которое можно упасть — отдельное спасибо. Пронимает до мурашек по коже.

А красный и синий финал... Оба хороши, и такая развилка уместна. Помимо отсылки к «Матрице» — есть в этом что-то от Дика.

Всё таки Диптаун не совсем попсовый слипстрим :smile:.

Для справки моя оценка «Лабиринту» — 7, «Зеркалам» — 4.

Этакая утопия в духе раннего Булычёва. По нынешним временам — смело, да и финальная мысль, на которую и нанизан весь рассказ — не избита.

Задумка неплоха. Но вот с естественным знакомством читателя с законами придуманного им мира Воха несколько сплоховал. Не хватает только профессора, объясняющего принципы действия космической техники. Опять же так и не понятно, действительно ли эта звезда была огорожена металлической сеткой, и если да — то чей это был «огород».

Со многими рассказами из этого сборника я не согласен — категорически. По Фрейду прозу Геймана тоже лучше не анализировать. Но — это работа мастера. Она заставляет чувствовать и думать. Нырнуть в мир чужих снов и кошмаров и вынырнуть чуть чуть другим.

Сборник этот — не просто кучка рассказов и стихов под одной обложкой. Ещё — это завораживающий разговор с читателем. Искренний. Иллюзион творящийся у нас на глазах, фокусы не требующие разоблачения — ибо всё творится у нас на глазах и магия их не требует засекречивания.

Тема перекликается со «Свадебным подарком», первый рассказ мне показался сильней. Но этот тоже за душу берёт не слабо.

Здесь нет совсем уж безумной природы Призмы или бесконечно опасных и мудрых лесов Зелёного Мира. Местные обитатели не обладают знаниями, по сравнению с которыми кажется игрой вся челтранксийская цивилизация. Но эта планета не менее интересна, и у неё тоже есть своя большая тайна.

Ещё один разум, играющий по другим правилам — мечта человеческой цивилизации, и, одновременно, при всей своей доброжелательности, угроза ей.

Довольно часто встречающаяся у Фостера идея, что цивилизация — лишь одна из возможных игр разума, и противопоставление этой игре других путей, дающих человеку или иному разумному существу иные возможности. Всё это на фоне страшного морального выбора, отсутствия понимания между существами одного вида, но мыслящих разными категориями. И красивого, хотя и жутко-опасного буйства жизни, наполняющего зелёный мир.

Всё правильно. Лжи во спасение не бывает. А говорить правду, занятие часто более безумное чем раздача населению взрывчатки, способной уничтожить землю, из финала Бестеровского Тигра.

Вывод очевиден — надо срочно учится быть людьми. Разумными. Не только по названию.

Для начала нужно научится говорить правду СЕБЕ.

Да уж. Весёленький такой рассказ из писательской жизни.

Наверное можно было раскрыть тему ещё лучше, но так о войне и об «игре в войну» ещё никто не писал.

Рассказ не поражает красотой и глубиной мысли (в отличии от многого у Брэдбери) но раз прочитав ты его уже не забудешь.

Честно говоря — не согласен. Но зацепило.

Грустно, смешно и, к сожалению, банально — слишком уж мысль этого рассказа подтверждается практикой. Отчего ещё грустнее.

Очень интересная теория того, что же такое рай, чистилище и наш мир.

Тема очень правильная и интересная, хотя можно было, наверно, это как то получше раскрыть.

Идея довольно банальна. Я помнится лет в 11 попытался написать «роман» про то как иммунитет вновь открытой планеты борется с прилетевшими на неё людьми :lol:. Но раскрыта хорошо.

Вот так и рождается музыкальная мода :smile:. Остроумно, но от Лукина ждёшь большего.

Немножко детектива, красивая природа, качественная проза.

И хорошие люди, которых больше чем плохих.

Вещь несколько устарела — по сути — фельетон советских времён. Но написано классно. И железяка вправду трогательная получилась :wink:

Ну идея очень похожая была уже у Фармера: «Только во вторник», «Мир одного дня». Но всё равно сильно.

Утопия, в которую так хочется верить.

Психоделика по русски. Привет Филипу Дику.

Очень пронзительный рассказ. О границах разума и безумия, о том что для того чтобы победить, надо полюбить врага и о том что чувствует при этом победитель, о войне, и ещё о чём-то.

Предыстория «патруля», судя по году написанная позже. Идея рассказа по сути та же самая. Развита она тут получше, как НФ технодетектив — сильнее. Вот только эмоционального напряжения переходящего в ужас тут гораздо меньше. Зато больше заметны технические анахронизмы. В плюсы — здоровый юмор и довольно достоверно нарисованная подростковая психология Пиркса, который, как видно по этому рассказу (скорее — маленькой повести) явное alter ego самого Лема.

Странно, что нет ни одного отзыва на этот классический рассказ. Первый раз прочитано было в далёком детстве, и хотя сюжет со временем забылся, запомнилось это ощущение одинокой вахты посреди космоса, ну и три поросёнка в кармане Пиркса конечно. И весь этот психологический реализм (причём психология ощущается почти физиологически, куда там заклятиям духов тела Каганова) сочетается с тайной, загадкой, почти детективной интригой. Мистика в изначальном смысле этого слова, остающаяся при этом наитвердейшей научной фантастикой.

Сочетание «твёрдой» научной фантастики с весьма необузданной авторской фантазией. Уж во всяком случае — нешаблонной. К тому же, внутри — отличный классический детектив. Психологично. Хотя начало пошло чуть-чуть тяжеловато очень много отсылок к неописанному прошлому главного героя.

ну и ещё плюс один за концовку, какая и должна быть у НФ романа.

Отличный, атмосферный рассказ. Чтобы понять еврейский (чуть не написал одесский) юмор, вовсе не обязательно быть евреем. Достаточно иметь одну неплохую знакомую, которая еврейка по мужу и основной профессии и читать в детстве Бабеля.

ps. честно говоря, давно так не смеялся.

Отличный рассказ, действительно один из десятка лучших в НФ. Ну а насчёт замечания, что могли и лучше подготовится. Вот, допустим, кучка «яйцеголовых» просчитала что тогда-то и тогда-то из-за флуктуаций N-го измерения мы полностью потеряем, ну допустим, чувство того что земля является опорой. Мы просто не можем себе этого представить, и поэтому мозг не способен решать такую задачу, искать какой-то выход из подобной ситуации, пока она не наступит.

Это ж из каких глубин авторской фантазии родилась такая концовочка :shock:.

Прочитал я (причём в бумаге) когда то всю эту трилогию. Просто нечего больше под рукой не оказалось. Запомнилась, редко такой трудноусвояемый кошмар попадается.

Остроумно, интересно — но Архимеда Громов сюда зря приплёл (Леонардо я бы ему ещё простил :wink:)

Отличный рассказ о столкновении культур и времён. Очень грустный, с каким-то экзистенциальным подтекстом (вера в богов столь же нелепа, как их отрицание а реальность не ведает сострадания к нашим чувствам и разуму).

Кстати, один из немногих случаев, когда автор, вопреки «Домкрату» Громова (см. http://fantlab.ru/work12882) пишет о том, что он действительно знает. Карсак (Бордэ), известный французский археолог — вообще этим отличается.

Конец в принципе почти ожидаемый, но всё равно остроумный забавный и грустный одновременно.

Пародия на фэнтези заселёная слишком живыми для окружающего их мира героями.

Признаюсь честно с фантастом Громовым начал знакомится только-только. В своё время в «Если» был прочитан «толстый... ленивый...» Вчера прочитал «Уступчивых». Понравилось. Очень. Спустя пол-часа был осознан ляп с аргоном. Написал автору в гостевую книгу на lib.ru http://fan.lib.ru/comment/g/gromow_a_n/text_0170-1.

Что характерно, поскольку рассказ понравился попытался придать этому ляпу глубокий художественный смысл. Потом прочитал эту статью о ляпах, где большая половина примеров взята из произведений самого Громова. Включая этот с аргоном. И дальше отдельная глава о художественном (или ещё каком) смысле технических несоответствий в фантастике.

Осталось впечатление как от живого общения с очень умным человеком.

Присоединяясь к восторгам и респектам, хотел бы уточнить на счёт Дикона. Это уже не наивность. Наивность тут разве что самооправдание (индульгирование методом погружения головы в песок :wink:) Это уже путь предательства (реального, формально предатель скорее Робер) цветущий буйным цветом. Толкнула его на этот путь, видимо, дурацкая идея женится на королеве... Интересно, что он сделает, когда до него дойдёт что таким вот способом он потерял все шансы на её любовь?

А вообще тем и интересны «Отблески» что в нём подробно показан путь из героев в подлецы и из подлецов в герои. Очень необычно для авантюрного жанра.

Остроумно. Но собак (по крайней мере больших собак, а не болонок) держат совсем не за этим.

Ну почему же, это не чисто американский комплекс, это проблема любой империи (да и не империи тоже). Представим себе легендарного Фрезера с большим крючковатым носом, смуглой кожей и тёмными глазами, а слова заменим на скажем... ну тут возможны два варианта, один из которых по буквальному значению практически совпадает с тем, что в рассказе. Прочувствовали?

И пока эта проблема есть то уж с инопланетянами нам и подавно толковать не о чем. Всё верно.

Очень короткий предшественник «Кукловодов» Хайнлайна. С правильной, действенной моралью.

В индуистской традиции принято подобное же толкование причин сотворения мира.

Рассказ, прочитанный в детстве в «искателе» запомнился накрепко. Иванов не прав — принципиальное отличие описанного общества от капитализма/коммунизма/социализма в том, что это — действующая анархия.

Вот только прав Kurok — такое общество устойчивым не будет, природе человека не соответствует. Важная поправка, с которой такая модель может заработать приведена в [work=4770]рассказе Громова «Уступчивые»[/work]

Понравилось. Введена «маленькая» но необходимая поправка чтобы можно было реализовать идеи Бакунина и Ганди :smile:. Вот уж действительно — общество равных возможностей.

Похоже на [work=19123]«…And Then There Were None»[/work] Рассела, но там — чистая утопия, а здесь утопия подкреплённая уникальными природными условиями.

Правда велосипедов нет, зато есть дельтапланы :smile:. И источников адреналина для настоящих мужчин хватает без применения агрессии к себе подобным. Так что бескорыстным маньякам тоже вроде неоткуда взяться.

Опять же понравилась тонкая игра слов в названии.

В принципе, согласен с предыдущим мнением (герои стали ещё тормознутее, сюжет стал более невнятным), но конец мне понравился — остроумный.

Позволю себе не согласиться с общим мнением.

Написано хорошо. Непонятно только зачем (понятно конечно, поклонники ждут продолжения) — пусто как то — просто картинки русской истории от А. Мазина с участием полюбившихся читателю героев и их подросших детей. За живое в отличие от предыдущих книг не зацепило.

Абсолютно достоверно. Читал давно, забыл и название и автора, но смысл просто-таки впечатался в мозг.

Не 10 только потому что я не испытываю никакой ностальгии по времени наших пра[пра]бабушек. В остальном — вещь просто замечательная

Неплохой юмористический рассказ. Ещё не Шекли — до вершин жанра — далековато. Но это написано очень давно, и в «прямом эфире». А значит «Вставьте шплинт» ценен хотя бы как образчик того, как работала голова мастера :smile:.

Хороший рассказ. Живой. И с точки зрения футурологии — правильный. Но — не моё.

Может быть потому что я не умею по настоящему мечтать?

Роман сильный. Но моральная завязка романа лично для меня — абсурдна. Во всяком случае я совершенно не могу поставить себя на место кого-либо из главных героев. Это не первый случай моего абсолютного непересечения с авторами в этом плане.

ps. Это при том, что на риторический вопрос kastor'а я, к сожалению, отрицательно ответить не могу (так уж вышло, что своё детство я врагу не пожелаю).

Написано сильно, но в основе достаточно простая, где-то банальная притча.

Туман который не только легко себе представить, но почти уже возможно увидеть, пощупать и ощутить на вкус. Наверное, это что-то архетипическое, но при этом абсолютно не банально.

«Я видел только глаза. Так много глаз. «Я мог бы написать их», — неожиданно подумал я, холодея. Не лица, а одни глаза в полумраке. Я мог бы написать их, но никто не поверит, что такое бывает в действительности.» — Только за эти три предложения повесть можно записывать в золотой фонд фантастики.

Живые герои, старающиеся выжить и остаться людьми несмотря ни на что, слабый призрак надежды. А что до комментария Нонконформиста — так потому Кинг и король — что он шире границ жанра.

Читал в той же «Смене». :smile: Добавить к сказанному ниже и своей оценке могу только цитату из Медведева

«Некстати пришлась книга, к веревке пришлось мыло.

Я перечитал Кинга, и понял, что так и было.

Из серых осенних ниток, из Трафальгарской гари

Я сочинил Форнита и поселил в гитаре.»

Книга как раз таки осталась в памяти надолго. На счёт «заезженности идей» — я такой трактовки этих идей больше не встречал. Политические идеи, по крайней мере в том виде, в каком они там есть, так же считаю плюсом, а не минусом книги. Особо пессимистичной мне книга тоже не показалась, хотя конец далёк от «счастливого»