Думаю, попади мне эта книга в руки тогда, когда она была написана, в начале 90-х, я бы не смогла ее оценить. Весь мой багаж ирландской литературы тогда ограничивался «Протестом настоящего мужчины» и «Улетевшими голубями», до «Улисса», «Белой чумы» ,«В ожидании Годо» , судебной речи Бози и «Мабиногиона» надо было еще лет пятнадцать собираться с духом, слушая Ануну, Энью и Крэнберриз.

И еще тогда я не отличила бы толкового психолоаналитика от анекдотического безобразника из «Метлы системы»

Сейчас же это чистая, хрустальная радость узнавания как миллиона отсылок, так и туго затянутого в кельтский узел сюжета.

Но, кроме того, мне показалась еще очень важной та сцена, где девочка-подросток стоит перед тем, что погубило ее маму, но она не одна. С ней два волшебника, порожденные ее собственной магией, и два обычных человека — приемный отец и психоаналитик. Отец дает ей знать, что она не одна, она любима, что у нее есть место в мире людей. А врач прямо называет искушение искушением, ложь ложью и тем развеивает чары. Вообще, мне кажется, вот эта роль психологии — размотать паутину мифа, намотавшуюся на человеческую судьбу и сказать правду — это очень важно. Так что согласование всех трех сторон мифа — глубин личности с одной стороны, истории с другой стороны и культуры, напластования значений и значений значений дают нам трех проводников — историка, лингвиста и психолога, каждый из которых защищает своим знанием от опасностей, грозящих живому человеку. Благодаря знаниям, умениям и терпеливой работе над собой через поколение ее внучка, стоя перед куда более страшным испытанием, оказывается подготовлена — и справляется.

Забавно, но все время кажется, что в кадре с независимым лицом мелькает Киллиан Мерфи, особенно в роли Деймиана, рокового возлюбленного. Я так и знала, что он из этих.

Огромное спасибо переводчице, Наталии Осояну, за речевые характеристики дублинцев, тут и капрал Малвени, и священник из Белой Чумы, и Бык Маллиган, кого только нет.

разочарована. Проблема не в том что — оужас — женщины друг в одночасье вдруг стали физически намного сильнее мужчин, прикольное фантдопущение, почему бы нет. Проблема не в том, что противостояние полов превратилось кровавую кашу — почему бы ему не превратиться, чего мы только не превращали в кровавую кашу.

Меня как человека с некоторой подготовкой в области психофизиологии человека огорчает то, как механистически реализует автор идею о том, что власть развращает и женщины быстро превратятся еще более омерзительных рабовладельцев. Ну, во-первых, посмотрим правде в глаза, мужчины далеко не зайки, но омерзительные рабовладельцы из них таки далеко не все. А жизнь женщин, хотя часто и чрезвычайно тяжела, но именно за счет постоянной практики заботы о семье и детях неизбежно вырабатывает хотя бы начатки (а чаще — не начатки) эмпатии. Женщинам просто труднее получать наслаждение от чужой боли, нас так воспитали. Вполне вероятно, что следующие поколения девочек можно было бы воспитать иначе, но в книге автор просто меняет людям систему мотиваций щелчком, за пару-тройку лет. Все мужчины, бывшие насильники, становятся либо жестокими партизанами, либо несчастными жертвами, все женщины, получив в руки силу, превращаются в жестоких насильниц. А главное, как с известным пафосом показывает автор — женщины и были главными насильницами, а мужчинами они просто тайно управляли.

Да-да, муж не сам шел насиловать приемную дочь, а это его жена приказным порядком отправляла. А он, бедосичка, и отказать-то не смел.

Ну как так-то, автор? Что это за протяжный клич невостребованной доминатрикс? Что это за позор вообще?...

В результате книга, которую типа как бы презентуют как феминистическую, оказывается страстным антифем-памфлетом в жанре «вот если б дал бог рогов бодливой корове»

По-своему любопытная книга, отягощенная нежеланием автора вникать хоть в какую-нибудь матчасть.

Внутри сюжета обсуждается проблема принудительной добродетели и развиваются несколько альтернативных способов ее преодолеть. А именно, человеческие ИИ, унаследовавшие жестко встроенные вымершим человечеством законы робототехники, пытаются выжить во враждебной Вселенной, хитро вокруг этих законов робототехники танцуя. Получается у всех ну, скажем, неидеально, они спорят меж собой, чья модель решения лучше, враждебная Вселенная не дремлет.

Интересно? Очень интересно!

Но автор ленится проверить, к какому классу относится та или иная звезда, путается в космических секундах и минутах, хранит позитроны в ангаре, забывает о каких-то обстоятельствах, о которых только что распинался битых пять страниц (только что корабль спал в полной то есть совсем полной то есть ну абсолютно полной отключке полторы тысячи лет, а через двадцать страниц оказывается, что в нем поддерживались 50 различных условно земных биотопов) и демонстрирует понимание цифровой кодировки ДНК, приличествующее скорее концу 20 века, чем двадцатым годам века 21.

И это все сопровождается очень кудрявым, пофосным, нарочитым языком. Что само по себе не было бы плохо, но в условиях предыдущего пункта только усиливает ощущение, что над нами издеваются.

Очень жаль, идея была интересная

Роман интересен, прежде всего, как предтеча будущего барочного цикла Стивенсона и отчасти «Сарантийской мозаики» Кея.

Его, как и эти два цикла, страшно неинтересно читать тем, кто не в курсе, «кто все эти люди» и кто не видит тот край, где автор соскакивает с твердых исторических данных. Но как раз этот край, его чувство наощупь, и делают все эти книги такими привлекательными — для тех, кто его чувствует. Вот эта точка — да, так точно и было, источники на этом сходятся; вот эта точка — да, так быть могло, вот, вот и вот источники, которые проходят совсем рядом. Вот точка откровенного фэнтези, а вот опять исторический факт, а вот опять непротиворечивое допущение, и читатель наблюдает, как все три типа основания сплетаются в косичку, и кайфует именно от этого.

Если же вы не очень увлекались историей описываемого периода — то вас без конца будет преследовать ощущение, что какие-то персонажи заходят в текст непонятно зачем, передать солонку, и тут же выходят (чаще всего ногами вперед), а остальные только и заняты тем, что ломают об колено пропповский сюжет. Ну как так, всю книгу по тексту топчутся принц на белом коне и дева-целительница, и они там не то что не поженились, а вообще она ему по морде съездила, как так, автор, а мы-то надеялись. Конец тоже, с обыденной точки зрения, дурацкий — исторические события совершились, герои разошлись по своим делам, в разные стороны.

Интересно другое. Интересно, как автор описывает стратегии поведения византийцев и итальянцев, которые вышли на общеевропейскую, в том числе британскую сцену, чуть раньше, за счет иначе организованных культурных центров, за счет иного способа развития религии.

Но, опять же, это тоже не то, чтобы «экшон», хотя по убийствам и скачкам в ночи книга прямо рвется в лидеры.

Упомяну еще две книги, которые, как мне кажется, по духу похожи: «Принц и паломница» Мэри Стюарт и «Чиста английское убийство» Еськова

Оставило в недоумении. Неплохо написанная реальность, хотя довольно простая — они, мы, между нами Зона. Интересные заходы про социально-философские aka политические противоречия (дракон-граф-коммунист это непопсово), много авансов Крапивину. Все друг другу родственники, как в индийском фильме...

И ничего не происходит. Какая-то эпическая заставка на кучу страниц, после которой внезапно не начало сюжета, а конец.

новый, забавный вариант истории про «благородного дикаря» который глядит на нашу цивилизацию с вежливой брезгливостью. (Привет Вольтеру и Хаксли)

Приятное разнообразие в том, что благородный дикарь сам физик-теоретик, дома его ждет встревоженная и частично перессорившаяся семья, а люди, которые его принимают у себя, так до конца книги и не догадались предложить ему резиновую перчатку, без которой ему сложно.

еще прикольная идея про то, что квантовое расхождение вселенных начинается не с зарождения Вселенных, а с появления сознания.

П.С. Эпично восхищена некоторыми отзывами здесь. Сразу становится понятно, что описанные в романе сцены, благодаря которым герой-неандерталец считает, что наш вид значительно уступает его виду в интеллекте и вообще перспективности — очень обоснованны.

На определенном уровне автор начинает работать с композицией текста относительно традиционной формы примерно так же, как профессиональный фотограф с традиционным фреймом кадра. Вот нежная линия шеи, мочка уха с сережкой, волосы над виском, вздутая летним ветром штора на заднем плане, всё.

Эй, говорит читатель, а где вся девушка-то? Она улыбается или нет? Она одетая? Э?...

Сюжет The Telling таков. Девушка культуролог с одной планеты прилетает в исследовательскую командировку на другую планету, выясняет, что тут случилась культурная революция и всех повернуло на быстрый рационализм «Вперед в космос». До реального космоса еще далеко, но от культуры в больших городах остались одни речевки перед 12-часовым рабочим днем и извинения, когда трамбуешься в вечерний троллейбус. Обескураженная исследовательница получает разрешение съездить в глухую провинцию, в провинции замечает кое-какие следы вполне развитой традиционной культуры, но эти следы подметаются прямо у нее на глазах. Местная публика приглашает ее в паломничество в горы, в горах ее приводят в укрытую библиотеку. Последнюю, фактически, библиотеку. Некоторое время она тусуется там и изучает местную культуру устной и неустной трансляции знаний и ценностей. Потом спускается с горы вниз. Там она пользуется своим статусом инопланетянской посланницы для того, чтобы объявить эту библиотеку наследием Юнеско (зачеркнуто) ценностью в глазах межпланетного сообщества, уничтожение которого будет рассматриваться как разрыв дипломатического протокола. Местные власти с некоторым недоумением соглашаются, конец.

Э. Говорит, как видно по отзывам хотя бы здесь, на Фантлабе, недоумевающий читатель. Где арка персонажа, где любовная линия, что за злодей какой-то жалкий?

А вот о «злодее» я бы хотела отдельно поговорить.

Мы все знаем массу книг, в которых главный герой и лицо, от которого ведется повествование — это разные люди. Но, в большинстве своем, это книги не фантастические, а всякая там «взрослая литература». Никто так не поступает там, где звездолеты и пыщ пыщ.

А вот.

Итак, рассказываю тот же сюжет с изнанки. Под спойлер, конечно, потому что вдумчивому читателю наверняка захочется разобраться самому, а уже потом посмотреть что там вытащила Михеева.

Ну то есть да, это очень суровое обвинение, это вполне политическое высказывание, это непростой вопрос. А что художественное описание условного тибета и условных Гималаев захватывает дух — так это побочный эффект.

Фэнтези — это один из тех жанров, которые используются для максимального отстранения ситуации от нас. «представим, что мы существуем в совершенно иных обстоятельствах, что останется от нас, что делает нас — нами?»

И один из особенно любопытных поджанров фэнтези — это возвращение к обыденности. Пусть будут сотовые телефоны, пусть будут моторные лодки, пусть будут таблетки от головной боли и барьерная контрацепция, природоохранные гранты, эхо восточноевропейских войн, коррупция и гопники, эмалированный бидон с клюквой, корзина с гусиными яйцами, резиновые сапоги, женские романы в дешевых пестрых обложках, дорогой фотоаппарат и дешевенькие секонд-хэндовские джинсы.

Еще будет фонд охраны редких хищных птиц... Ну... Ну, по документам — все-таки птиц. Остров в далеких шхерах, на котором эти как бы птицы могут жить, не сходя с ума от густых сигналов сотовой связи. Биостанция, на которой по документам числится пятеро сотрудников.

И пара... Ну как — пара... Не в том смысле — пара, а просто в смысле — две штуки... студентов, которые приезжают на остров фотографировать редкую фауну и (чуть менее очевидно) изучить, как дела на биостанции.

Это будет история о расовых предубеждениях, о нелюбви, о некрасивом страхе, давних и недавних убийствах, о ложном терпении и о праведном непрощении, об уважении к себе, с которого начинается уважение к другим. История о самой встрече с ДРУГИМ, ужасным, отвратительным, прекрасным, познаваемым и медленно принимаемым ДРУГИМ.

Книга очень четкая, прозрачная, внятная и очень толковая в смысле расставления этических координат. Ее будет приятно читать тридцати- и сорока-летним и очень полезно — пятнадцатилетним людям. Но янг-эдалтом ее не назовешь, проблемы в ней поднимаются совершенно не подростковые.

Спойлер — студенты не станут парой в традиционном понимании этого слова, и даже друзьями, по большому счету, не останутся. А вот уважать друг друга наконец-то научатся, и совместную книгу издадут.

А теперь — цитата.

Первое. Это очень хорошая и утешная в редком смысле этого слова книга.

Второе. Она местами не вполне умело написана, ну как «не вполне» — есть на что поворчать.

Кому я рекомендую.

Людям, помнящим опцию «переписать книжку от руки, потому что хозяин через неделю заберет ее обратно»

Людям, интересующимся вопросами глобального смысла происходящего, как в политическом, так и в экзистенциальном поле.

Тем, кто не возражает некоторое время терпеливо разматывать набегающих отовсюду персонажей со все более упоротыми обстоятельствами.

Сюжет таков. Несколько разных людей вспоминают об очень повлиявшем на их жизнь сборнике фантастики, изданной в Советском союзе. Эти воспоминания кем-то собраны. Результаты какие-то бредовые — то этот сборник вышел на казахском или грузинском, а л-ские писатели — ленинградские, то на украинском, а писатели львовские, то в сборнике есть повесть про енотов или там античную исследовательницу, то нет. То в повести про Припять одни события окружают катастрофу на реакторе, то другие. (Тут, надо сказать, я сама отчаянно зачесалась, блин, да что-то ж было про Припять ДО фантастическое, я же слышала эту историю.. или нет?)

В почти нашем времени (в конце 2010-х) несколько человек, одинаково озадаченные, пытаются разобраться, перекрестно знакомятся в жанре «подождите, но вы же та женщина, про которую написано в воспоминаниях такого-то!» а иногда долго не могут поверить своим глазам, потому что не все участники событий, как оказывается, люди _настоящие_, то есть имеющие причинно-следственное происхождение — и эти не совсем настоящие люди озадачены еще более всех остальных, потому что в основном это нормальные исекайные попаданцы, только не из будущего, а из прошлого. Причем при первом же доследовании становится ясно, что они не оригиналы, а конструкты какого-то рода, потому что помнят себя до какого-то момента, а их исторические прототипы жили себе и дальше.

Круги медленно сходятся, Гомеостатическое мироздание, или кто там намудрил всю эту сложную интригу, активно сопротивляется дознавательному процессу, но не тут-то было. Публика, попавшая в этот переплет, как на подбор публика интеллектуально очень гибкая, неистово любопытная и ревнивая к противоречиям. И это, в общем, не случайность, потому что повести л-ских писателей — бредень, прошедший сквозь добрых пару поколений и отцедивший именно их, любознательных, вдохновляющихся, упрямых, мерзких интеллигентов с их мерзкими интеллигентскими закидонами.

Первое, что я сказала себе уже на десятой странице — ох ты ж, «Оправдание» Быкова. Ну то есть время, о котором еще есть свидетели, исследуется здесь и сейчас и оттуда лезет что-то такое, что ни в какие ворота.

Второе — «Дом, в котором» — Петросян. Люди, которые не то, чтобы восторгают друг друга при первом знакомстве, признают _своих_ через знакомство и значимость чего-то неуловимого для посторонних но становящегося для них формой обыденности.

Третье — это, конечно, «Хромая судьба» Стругацких, именно со встроенными внутрь «Гадкими лебедями», с Петенькой Скоробогатовым, полустанком под Актюбинском (здесь метель будет в Караганде), медленным, хоррорным признанием чуда, нараскоряку стоящего поперек вменяемой реальности.

Минус текста — три неравные по увлекательности части. Сначала — материалы воспоминаний читателей Повестей, потом — процесс кристаллизации исследовательской команды условных вечеровских, потом, постепенно — вычленение в этой команде роли финской девушки Даши и ее личных заморочек.

И знаете, товарищи, вторая часть автором сильно не вытянута. То есть события, конечно, если смотреть вчуже, наваливаются, каждый новый участник приносит вместо куска паззла то обломок стеклянной люстры, то исправный карбюратор, то живого ежа и картинка на столе становится все более упоротой и Вернадский терпеливо курит траву в удобном кресле, пока все остальные бегают вокруг, открывают и закрывают окно, пытаются пожрать, бьют друг другу морды, изо всех сил не рыдают, медленно дышат, чтобы унять панику и записывают новые поступающие данные в хотя бы хронологическом порядке.

Но вот непосредственно в процессе читать это жутко скучно. Возможно, проблема в монотонности интонации. Невозможно охреневать двести страниц кряду, даже если матчасть к этому совершенно способствует. То есть я вполне верю, что вот эти люди в именно в этих ситуациях так себя и вели и именно это чувствовали, все так, но тут вопрос компоновки изложения для занесения в читательскую голову. При том, что герои мне были симпатичны, а события интересны — читалось с диким скрипом. Эмоционально не забирало. Постепенно, мелкими перебежками, от совершенно постороннего в сюжете мальчика Олли и его кролика, через посторонних в сюжете баб Иру и Анну Каренину потихоньку потихоньку — ну, автор, я же вижу, что намеренно! — выкристаллизовалась полноценная цель всей истории. И да, отличная, годная, могучая цель, категорически одобряю.

И конечно, едва этой целью хотя бы смутно запахло, с меня вся скука-то слетела.

Надеюсь, что книга войдет как минимум в шорт-лист «Новых горизонтов», а уж попадание в номинанты — совершенно заслуженное.

Тёмные переулки, взмах плаща, металла звон о металл

Шляпа катится по брусчатке, на что ты идешь, ты знал...

Совсем недавно по поводу совершенно другой книги совершенно другого автора обсуждала я в Фэйсбуке чумовой метод фигуры умолчания. Автор вещает с деловитым видом что-то совершенно одно, читатель с умным видом подозревает нечто совершенно второе, но после прочтения в памяти остается вовсе третье, и со временем именно это третье нарастает, становится все сильнее, и открываешь потом книгу — так вот же оно, с первой строчки.

«Чиста английское убийство» состоит из двух частей — весьма развесисто, хотя почти бессюжетно, изложенной матчасти по вопросу конкретного события в конкретной стране в конкретную эпоху; и демонстративно понарошкового сценария подоплеки этого события. Иначе говоря, сначала перечисляются и цитируются документы, имеющие отношение к делу об однозначно криминальной и вопиюще нелепой смерти молодого красивого поэта в дошекспировской Англии. В документах — что замечено уже лет двести как и обсуждается до сих пор — полно нестыковок. Некоторые нестыковки разные исследователи пытались увязать (цитата цитата цитата) так и так, а другие — так и так, а вот еще было в конце 18 века вот такое мненьице, но с тех пор нашли еще вот такой документец, который конкретно эту версию закопал еще глубже, чем самого потерпевшего, зато дал основания для версии №17, которая гласит, что...

Несмотря на то, что все это автор излагает живо и с огоньком, стерильный относительно всей движухи человек находится в некотором недоумении. Зачем все это? О чем все это? Кто все эти (несомненно, обаятельные) люди?

Так проходит 3\4 текста, матчасть заканчивается, начинается кратенький пересказ несуществующего кина «что ж там на самом деле произошло, по предположению автора» в очень залихватском джеймсбондовском духе.

Пересказ огонь, кино посмотреть никто бы не отказался, но елки же палки...

Книжка закрывается... Смотришь на нее... И в полном недоумении понимаешь, что судьба поэта, хулигана, оперативника разведки и истинного джентльмена Кристофера Марло сама собой встает над строчками, повествующими _абсолютно_не_об_этом_, и чувство юмора человека, который умудрился так запутать собственную погибель, создав столько головной боли всем спецслужбам Родины и вероятного противника, тоже само собой оказывается очевидным даже для тех, кто раньше и слыхом не слыхивал ни о каком Ките Марло. С недоумением заглядываешь внутрь — никакого романа плаща и шпаги, никаких подвигов в Лондоне и на Континенте, ни тебе прыжков с балконов, ни тебе соблазненных красавиц и тоскующих герцогинь, черных улиц, по которым летит погоня, — ничего нет!

Закрываешь книжку — есть. Всё есть.

Огромный, страстный, чарующий приключенческий роман, который конденсируется только у читателя в голове и более нигде. Дачтобвас, автор. Никогда раньше не встречала такого, чтобы под детективным, историческим и шпионским расследованием скрывалось такое отчаянное пожелание монетке судьбы повернуться светлой стороной, чтобы таинственный Главный Герой исчез во тьме времен — живым. Хотя бы еще три шага, три дня, три месяца, но живым.

А вот с чем я встречалась уже и узнаю в лицо — это то, что такая отчаянная романтика нынче выходит в люди только и исключительно задрапировавшись по уши в стеб. Обычно это выходит довольно попсово, но не в этом случае.

Что мне прямо очень понравилось — это неожиданный то ли вальс, то ли спарринг «Санкт-Петербург — Средняя Азия». Две реальности отражают друг друга, просачиваются друг в друга, переплетаются, но при этом совершенно не смешиваются, так и остается то ли нефть в молоке, то ли масло в кофе, а на границах сред происходят разнообразные и чаще всего недобрые чудеса.

Среди отзывов я несколько раз замечала претензию к тому, что ангел в книге, мягко говоря, не христианский. Ребята, ну да. Это же исламский, да даже пожалуй и зороастрийский ангел, и его противостояние\\родство с горным чудовищем тоже совершенно не христианское.

Еще мне понравилось, что вот этот жутковатенький танец двух пар стОящих друг друга нечеловеческих персонажей (две локации, два волшебных существа) происходит на пространстве, которое ими не ограничивается. За Петербургом стоит Европа, за Средней Азией — Афганистан. Между ними, жаль, почти не проявлено — растянулись пространства России (и за подкладкой плацкартный билет на Туркестанский эксперсс, ага). Волшебные существа же сражаются, прежде всего, за людей и людьми. Один говорит — месть, второй отвечает — бескорыстная помощь. Один говорит — детоубийство, второй отвечает — самопожертвование. Один говорит — каннибализм, второй отдает в блокадном Ленинграде карточки товарищу. Паритет рыжего кролика прям. Ну, как в зороастризме и положено. И до самого последнего момента по всем раскладам будет выходить, что победит Война.

Понятно, что очень многое в этой книге я написала бы не так, но на то это и не моя книжка. Она такая, очень материальная, очень при всей фантастичности происходящего фактологичная, прямо чувствуется, что автор за матчасть готов ответить, а это очень приятное чувство.

Из минусов... Ну это такой условный минус, конечно... Это очень мужская книга. Не в пошлом «нагибаторском» духе, но вот этот узнаваемый способ восприятия реальности — он мимо меня пролетает 15 сантиметрами левее, я свист-то слышу, но удар в меня не приходится, то есть оцениваю я удар не реально вспыхнувшими эмоциями, а «о, прикольный ход». Не могу судить, насколько это сработает у другого читателя. Но тут есть важный нюанс — я терпеть не могу Крапивина (а многие любят), и не исключаю, что по той же причине. Если же вы к Крапивину хорошо относитесь — вероятно, вам зайдет.

Честно сказать, я ожидала большего.

Ну, да, берем рассказы Борхеса, натягиваем на шкаф из Нарнии, полируем сукиными сынами из Маятника Фуко, и на одну капельку разбавляем отважной полицейской из Гномона. (Не читали Гномон — берите офицера Рипли, не ошибетесь) Рассчитанные приливы, гигантские альбатросы и большие буквы у всех существительных намекают ещё и на Джонатана Ливингстона.

Прием, имхо, подвел автора — аутичное состояние, в котором находится фокальный герой, совершенно исключает восприятие им волшебности и величественности места, в котором он находится. Косвенно, задним числом, используя собственные сны и аллюзии, читатель может грокнуть, зачем спасшиеся из Дома хотят в него вернуться, но сама книга эту работу не делает. Это ужасно обидно, потому что даже Борхес в своих полуторастраничных рассказиках успевал впихивать то, как захватывает дух у человека в Этом Месте, и какая тоска берёт тех, кому оно закрыто, а тут как-то, ну.

С третьей стороны, я не исключаю, что для наивного читателя, которому не знаком ни «дом Астерия» , ни троп выползания из амнезии («кто я? какой ещё принц Корвин?»), книга покажется очень крутой.

Читается она просто, никаких сложных ходов нет и в помине. Начинающему читателю фантастической боллитры вполне рекомендую.

какая милейшая книга, и даже с поцелуем в титры, если сильно не всматриваться, кто кого целует и вообще.

В книге много матерятся по-французски; исследуют, чем чревато генетическое рабство, обсуждают смысл принятия крещения от ИскИна и решают вопросы перегруза инфой посредством сепарации субличностей.

По нерву отдает авантюрной частью «Дракона, которы не спит никогда» (я что-то уже устала это писать, у меня такое чувство, что на идеях и образах из него мы будем иметь еще десятки неплохих книг, не повторяющих друг друга)

По барочной прекрасности всяких психов — Ложную слепоту и отчасти Гиперион.

Новых решений, ну вот с этим все-таки не очень, разве что вот про сепарацию было нетривиально. А так радость сердца и отдых души, рекомендую

Роман чрезвычайно, вот блестяще хорош в ироническом описании реальных социальных процессов современности, одиннадцать баллов из десяти. Очень неплоха и бодра также часть про жизнь шпака внутри военной космической миссии.

Но увы, автор не смог развязать затянутый узел и предпочел разрубить его здоровенным роялем из кустов, богом из машины и в общем алиса проснулась — все конфликты решены извне. Это значительно снижает ценность романа как литературного произведения, хотя даже в этот прискорбный момент автор не теряет иронии и подмигивает одним глазом населению Теплого Сырта, спасибо, спасибо.

Вот тут есть любопытный парадокс. С одной стороны, автор довольно ехидно описывает советских космоособистов, угрожающих условно польской команде, (хотя на фоне исламских космофундаменталистов русаки выглядят значительно человекоподобнее), но с другой — делает жест признания русскоязычной фантастике.

В результате трудно понять, какую оценку ставить. Все, кроме последних трех страниц — четкая десяточка, но нельзя считать успешным сюжет, в котором в середине кульминации заходит мама и говорит «заканчивайте спектакль, идем ужинать».

Люблю цикл, но «Гнев Тиамат» все равно заходил туго — начало медленное, тягучее (к середине разгоняется, так что терпите)

Перевод Соловьевой прекрасен, а вот к корректору у меня есть вопросы — просто читая, без внимания к деталям, напарывалась на несогласованные части предложения, отсутствующие точки и прочий мусор, который вообще-то в приличном издательстве полагается выметать.

Ждем последнего тома.

А вот не одобряю. Написано в целом не стыдно, но лично мне скрипт «лечение любовью и верностью тяжёлой психиатрии» кажется крайне вредным, как нынче говорят, токсичным. А поскольку фэнтези, а в особенности настолько лырное фэнтези, это всегда метафора внутренней жизни, то очевидно, что этот скрипт продвигает вероятность созависимого поведения у романтичных девушек. Для тех, кому романтичных девушек не жаль — подумаешь, парочку-другую забьют по пьяной лавочке, десяток родят детей с проблемами в ментальной сфере, остальные поумнеют подешевле — это приемлемо.

Очень яркое, изящное начало, очень красивые детали, но в единый узор картинка не сложилась, развязка «не выстрелила». Книгу можно и нужно читать тем, кто любит разглядывать красивые кусочки паззла, но не слишком огорчается, когда в итоге оказывается, что в коробке трех элементов не хватало, а один лежит из другого набора

Например,

Однако, если это дебютная работа, мы можем ожидать появления очень яркого автора.

Роман удивительно хорошо коррелирует с пикулевским «Реквием каравану PQ-17», с тем исключением, что к _этому_каравану спасение всё-таки пришло.

В целом — толково написанная почти бессюжетная зарисовка «человек работает свою работу в условиях крайней опасности и невозможности отойти даже отлить», вместо сюжета тактические ситуации, которые герой решает с переменным успехом одну за другой, убивая врагов и теряя людей. Как всякая хорошая производственная проза, читается — не оторваться.

Путь скрашивают — размышления, попутчики и изменения пейзажа.

Что касается размышлений, то Олди не изменяют себе, и любитель размышлений может со спокойной душой брать в руки их книгу «Путешествие от компьютера на кухню за бутербродом и обратно», (если таковая будет написана) твердо зная, что его там не обидят. Торюмон Рэйден премного размышлял в первом томе, и не бросил этой похвальной привычки и во втором томе. Только применять результаты размышлений он стал уже не только в детективном, но и в политическом смысле. Есть подозрение, что в третьем томе политики станет еще больше, а бытовых расследований меньше: если плыть вверх по реке, ряска и болотистые омуты все чаще уступают место бурным водопадам и каменным перекатам. Крепись, карпик, золотей чешуёй, отращивай лапы.

А вот с попутчиками еще интереснее. Олди не изменили фокального персонажа. История рассказано полностью членами семьи Торюмон (чуть не сказала «мужчинами» и вовремя осеклась), почти вся — Рэйденом. Но главный персонаж второго тома не принадлежит ни к семье Рэйден, ни к японской культуре. Фактически, второй том «Карпа и дракона» — книга о потерявшем лицо идальго, о грязном каонае Мигеру. Его конфликт, его противостояние как псевдохристианству Тэнси, так и псевдобуддизму Чистой Земли, его покровительственная верность юному начальнику, его маска Зорро (ой, извините, «зеро») выходят на первый план и несут на себе сюжет книги.

В дальнейшую жизнь дознавателя Рэйдена каонай, видящий сны на испанском, не попадет.

Но Мигеру останется с ним.

И здесь мы переходим к изменениям пейзажа. Впереди у Торюмона Рэйдена явственно маячит путешествие в столицу, нахождение под рукой весьма высокопоставленной и очень ненадежной особы, особенно ненадежной потому, что особы такого масштаба чрезвычайно не любят быть кому-то обязанными. Чрезвычайно не любят, когда кто-то рядом оказывается умнее их. А Торюмону Рэйдену, увы, некуда было свернуть. Путь становится круче — приближается к вершинам.

Пожалуй, имеет смысл предупредить читателей о том, что периодически будет трудно разобраться с механикой, с тем, что, почему и по каким правилам происходит на Чистой Земле и какие у правил Чистой Земли возможны исключения. Убивая кого-то ради того, чтобы попасть в рай — ты не делаешь убиваемого каонаем? Ах, ну да, ты же хотел что-то для себя. Каонай, убивающий кого-то, предоставляет убиваемому пустое лицо? Или что-то другое? Зачем вообще убивать каонаев? Почему вымершая христианская деревня перестает быть Чистой Землей?... Если читателю неинтересно распутывать все эти «здесь получилось, тут почему-то не получилось, вот тут вся лаборатория бахнула, а эти три серии вышли как родненькие, хотя я даже в пробирку от досады плюнул» — читать не стоит. Мне было интересно.

PS Говорят, авторам удалось меня обмануть, и третьего тома не будет. В таком случае, перераспределение веса событий выносит Мигеля де ла Роса в центр рампы, и еще большой вопрос, кто в этой истории путник, а кто попутчик. Наверное, важнее то, что дознаватель и его слуга смогли друг друга понять, и смогли друг друга уважать.

Чудесная, нежная, ироничная, печальная и осмысленная история. Она притворяется Страшным Постапокалиптическим Ужастиком, но не верьте.

Герой выйдет из мертвого города, пройдет несколько десятков километров по бывшим пригородам Минска и выйдет из границ книги. Но с самой первой страницы мы будем знать, что он дошел до бесконечно далекой цели.

Легкая, местами очень потешная история, как и требует жанр. От среднего представителя жанра отличается забавной спецификой героев: люди с опытом и устоявшимися привычками ведут себя в кадре _интереснее_, чем средний офисный постподросток. Кроме того, конструкция мира хоть и не блещет неимоверной оригинальностью, но логична, без глупых прорех, без непродуманных моментов, которые так царапают во многих ЛитРПГ. В результате чтение отдохновенное, но совершенно не унизительное.

Книжка из моего детства, приключения двух юных (по нынешним меркам — подростков) геологов в диком краю, с ненадежным проводником. Странные легенды, недоверчивое население и важное задание — найти редкий и опасный минерал.

Великолепно написанная книга, но не понравится тем, кто ищет линейного сюжета (хотя есть моменты с довольно активным действием). По сути, она посвящена тому, как работает патриархат (не столько в гендерном, сколько в ветхозаветном смысле), что это такое, как думают люди, находящиеся в этой модели мироздания, и что они считает ценным и правильным.

Ну и людям, которые живут в Иерусалиме (или тоскуют по нему) будет большим удовольствием читать книгу, на две трети состоящую из него, блистательного, нищего и бессмертного.

У «Кто боится смерти» Ннеди Окорафор есть сильные и слабые стороны.

К первым можно отнести очень незатасканный, интересный мир, в котором происходят события, необычную магию и яркость отдельных деталей. Ко вторым — очень простой, почти линейный, сюжет и некоторую избыточность магически одаренных лиц среди родственников и свойственников героини.

Представьте себе что-то среднее между «Песней трактирщика» Питера Бигла, где волшебницы разных цветов кожи защищают доброго волшебника от его ученика — злого волшебника; и «Четырьмя путями к прощению» Урсулы ле Гуин, где магии нет никакой, а массовые убийства, геноцид, дети рожденные от насилия в рабстве и унижении матерей — обычное дело, а ребенок-полукровка, «пыльный», чужд и белым рабам, и черным господам. Не выбирайте между фэнтези и НФ, пусть у вас будут и превращения в животных, и ментальное управление погодой, и старые, истлевшие смартфоны, заряжаемые солнечной энергией, и старые, надсадно хрипящие портативные водосборники..

Поместите все происходящее в глубину той пустыни, о которой писал в «Цитадели» Сент-Экзюпери, и помните о Книге, про которую там говорится.

В общем-то, в таких богатых обстоятельствах и нет особой нужды в каком-то лихо закрученном сюжете. Женщина рождает ребенка от насильника. Девочка вырастает и идет мстить мучителю матери. Друг, такой же полукровка, как она, сопровождает и защищает ее. Маги, которые отказывают ей в учебе — она же девочка! — в конце концов вынуждены ее обучать, не то хуже будет. Друзья, простые деревенские юноши и девушки, идут в путешествие вместе с ней.

Но, после боев и падений, встреч с врагами, чудовищами, друзьями и мудрыми советчиками, девушка по имени «Та, кто боится смерти» понимает — самый страшный враг ее — не отец. Хотя, конечно, мучитель матери и множества других людей — однозначно отрицательный герой. Но есть зло и посерьезнее.

И вот мысль о том, что может быть страшнее личного злодейства, что может быть опаснее могучего волшебника и что надо остановить даже ценой жизни своей и нерожденного ребенка — мне кажется очень важной.

Автор дает в последний момент надежду на то, что героиня и ее дочка все-таки выживут, но решимость Оньесонву спасти обе враждующие культуры от общего яда от того не уменьшается.

Мне придется говорить с известной осторожностью.

Не вполне ясно, имеет ли место эффект, вызванный тревогой текущего дня (проще говоря, не отупела ли я к чертям на этом карантине, что вполне возможно), или нужно винить переводчика.

Книга даёт массу интересных стартовых точек размышления, некоторые попадались в других работах Брина, некоторые в принципе широко дискутируются, некоторые кажутся лично мне новыми. Но при этом мне было невыносимо скучно читать. Каждый конкретный эпизод, кроме двух или трёх, вообще не захватывал внимание. Не знай я Брина давно, бросила бы в конце первой трети. Но дочитала, в принципе довольна, подумать есть о чем, вроде бы даже какие-то моменты были интригующи... Но персонажи, как ни странно, не ожили. Конструкт остался конструктом, не задышал.

Почему я вообще подозреваю проблемы перевода.

Обращение «присоединяйтесь к нам» в русском языке ну никак нельзя спутать с личным приглашением! Переводчик проигнорировала это сюжетный ход полностью, даже не попытавшись как-то передать эту двусмысленность. Возможно, в других местах, которые показались мне недотянутыми или странно скомпонованными, мне просто не хватает знания английского, чтобы догадаться, что именно имел в виду автор.

Но, может быть, и нет. Попробую перечесть через пару лет.

Очень приятное чтение, интересно изложено и хорошо переведено.

Единственный, но решающий минус — то, что весь сеттинг является фанфиком к «Дракону, который не спит никогда» и «Теневой линии», самостоятельного содержания нет в принципе. Понятно, что аспекты, которым Глен Кук уделял пару предложений, тут раскручены до сюжетообразующих и наоборот, но этого все же недостаточно.

Первое — это очень толково написанная историческая проза, без всяких ныне модных фантдопущений.

Второе — это историческая проза с очень непарадным главным героем.

Абсолютно все мы слыхали про короля, который изменил религию для того, чтобы развестись и про его четверых супруг, но одно дело короли и востроглазые декольтированные фрейлины; и совсем другое дело — сидящий в скромной комнате человек в темной одежде, который обеспечивает выполнение пожеланий монарха. Откуда этот человек взялся? Как оказалось, что король доверяет ему принимать решения?

В некотором смысле это производственный роман — история не столько большого успеха, сколько большого труда. Труда того типа, который хорошо описан у Хейли — пока кто-то заваривает тысячу кофейников кофе и пылесосит коврики, кто-то думает о том, больше или меньше приедет посетителей, нужен ли ремонт, окупается ли добавление оливки в стандартный комплексный обед и как обеспечить грандиозные планы правителя — войну, брак короля или раскол в Церкви. Управление как приключение, менеджмент как вызов, романтизация очередной формы умственного труда (ученых мы более или менее уже романтизировали, что прекрасно), вот чем интересен «Вульфхолл»

К стыду своему, я знать не знала о Томасе Кромвеле и почти полкниги с ужасом соображала, когда ж начнется кровавая резьба по ирландцам, и почему вокруг него совсем не те исторические события, которых ждешь для Оливера К. Большим облегчением было понять, что это совсем не тот Кромвель!

И еще, задумываешься поневоле, какие мелкие, странные и зачастую неприглядные события приводят в итоге к важным результатам и историческим вехам. Если бы не тщеславие Анны Болейн и не влюбчивость Генриха — не было бы великого правления королевы-девственницы. Но это мы, сейчас, с высоты стольких прошедших веков, можем знать, что действительно будет иметь значение для страны и мира, а на тот момент Кромвель совершенно разумно горько думает, что все усилия, предпринятые для того, чтобы удалить от будущего трона одну девочку, всего лишь передали трон другой девочке, а наследника как не было так и нет, к чему все хлопоты?...

Если вы любите Умберто Эко за богатство исторических реалий и глубину аллюзий, Майкла Флинна и Яцека Дукая — за правдоподобные сюжеты из жизни постчеловечества а Уильяма Гибсона — за идеально сходящиеся фракталы сюжетных линий...

Впрочем, вот тут-то есть сложности.

Но по порядку.

Инспектор по фамилии Рыцарь (Нейт) получает задание — тщательно исследовать смерть гражданина страны. По всей видимости, несчастный случай. Одинокая пожилая женщина, чудаковатая библиотекарша и писательница, умерла во время теоретически абсолютно безопасного ментального допроса, который даже неясно, по какой причине и кому понадобился. Ситуация эта абсолютно неприемлема, и нужно предпринять все возможные меры, чтобы ни при каких обстоятельствах этот несчастный случай не мог повториться — и, разумеется, наказать проявивших халатность специалистов.

Инспектор — вопиюще честный и добросовестный человек, которой, пожалуй, еще лучше подошла бы фамилия Паладин, со всей серьезностью приступает к делу — изучает и обстоятельства допроса, и дом погибшей женщины, и, разумеется, требует от Свидетеля — ИскИна, обеспечивающего безопасность общества, полную запись ментального допроса.

...С обстоятельствами допроса что-то нечисто.

...В доме, экранированном от бесчисленных камер Свидетеля, на инспектора неожиданно нападает некто, похожий на плод связи Тильды Суинтон с Дэвидом Боуи.

...Допрос, загруженный в мозг инспектора, раскрывается, как гиперкуб и превращается в потоки сознания сразу нескольких человек... и не только человек. Инспектора разрывает между попытками разобраться в фактических составляющих произошедшего (все более напоминающих изуверское убийство) и необходимостью упасть где-нибудь и просмотреть очередной неконтролируемо всплывающий нарратив (каждого из которых, по уму, хватило бы на небольшую отдельную повесть). Отдельные названия, имена и локации из каждого нарратива начинают тревожно перемелькиваться друг с другом, инспектор, не в силах удержать всю эту махину в памяти, поручает ИскИну проводить гуглеж по историческим источникам и поиск сопряжений... Но все больше, с каждой итерацией, подозревает, что Свидетель — один из соучастников преступления.

В конце концов, когда инспектор падает и засыпает прямо на стуле во время допроса одного из очень косвенных свидетелей, волей-неволей вспоминаешь, что всё — и знание, и ответственность, и окончательное решение — навалены на одного, смертного, ограниченного обычным человеческим телом человека, хотя и избранного... Избранного кем?

Пожилой библиотекаршей с скучным провинциальным английским именем Диана Хантер.

***

Все, все имена и большинство терминов в книге говорящие. Причем в большинстве случаев подразумевается не самый популярный, а чуть более отстраненный смысл. Например, персонажи-кардиналы не кардиналы в том смысле, что они мужчины в красных платьях или красивые красные птички, а олицетворяют собой характеристики математических множеств, сходящихся в искомую точку (пояснений об этом вам в тексте не дадут, придется погуглить или расспрашивать френдов — как сделала я). Никакие солнечные часы в тексте не появятся. Противостояние дионисийского и аполлонического начал вообще ни разу не будет названо прямо — за одного выступит предтеча, за второго вообще всю книгу отдувается сестра. Тем не менее, при всей этой уклончивости и увертках (мне кажется, порой чуть избыточных, но может быть, я просто слишком плохо образована), основной вопрос ставится достаточно ясно.

Кто должен контролировать массовые социальные процессы?

Если мы признаем, что сырой человеческий коллективный уровень нуждается в присмотре — то кто будет присматривать за присматривающими? и как мы должны создать эксперта, достаточно квалифицированного и достаточно этически кондиционированного, чтобы присматривать за теми, кто будет присматривать за тем, кто присматривает за человечеством?

Обеим женщинам, которые в итоге становятся суммарным ответом на этот вопрос, женщине-прокурору и женщине-экзекутору, в итоге очень сочувствуешь. Но, в конце концов, кто-то же должен удерживать баланс между контролем и свободой, порядком и спонтанностью, математикой и тайной — ну в общем, кто-то же должен спасти человечество от вырождения в роботов или коллективного самоубийства. Аполлона и Диониса нельзя примирить, но можно держать обоих в узде. Чем каждый человек, в сущности, всю жизнь и занимается.

С определенной осторожностью хочу заметить, что я не все поняла в истории Константина Кириакоса. Такое ощущение, что его математическая подготовка, его банкирская острая наблюдательность, его жизненная история должны были сыграть что-то большее, чем провести алхимичку и художника из одного, условно, места за ручку, в другое, условно, место. Но то ли автор не стал этот момент подробно проговаривать, то ли что-то гульнуло при переводе, то ли мне не хватило подготовки — в общем, возможно, люди, более сведущие в матанализе финансовых потоков, смогут сказать точнее, а я не берусь.

Точно так же я не поняла, как попал в неприятности военнослужащий Сципион (то есть, как он погиб — это понятно, но почему он? Почему его засосало именно туда и как он оказался в числе нападающих?) И вот эти, а также еще пара более мелких недоумений мешают мне любоваться схождением линий сюжета.

Думаю, нам еще предстоит обсудить с другими читателями, КТО ЧТО ПОНЯЛ и попытаться сложить эту мозаику потщательнее.

Может быть, это самое ценное в книге.

Очень толковая, нестыдная фантастика ближнего прицела. Особенно понравился список полезных ссылок в конце (кто ж еще этим баловался? Уоттс в «Ложной слепоте»?)

С точки зрения заточки и затяжки сюжета, мизансцен — кое-где я бы сделала по-другому, но в целом ни разу мне не перестало быть интересно. Пожалуй, огорчилась я только тому, что Аруна, на которую вроде бы был откровенный намек на продолжение, больше не появилась.

Но, с другой стороны, сам жанр «расследования детектива такого-то» очень редко позволяет возвращения к каким-либо персонажам. А уж тем более, в такой острой смене контекстов каждого расследования (представьте себе, что Шерлок Холмс во втором рассказе из Британии попал бы в Нормандию, в третьем — в Бирму, вернулся в Уэльс, потом за Ирэн Адлер в Нью-Йорк...)

Но, конечно, больше всего интересно «какие уже почти-существующие возможности науки могут быть употреблены ненадлежащим способом, и что из этого выйдет, и как стоило бы уже сейчас защититься»

И почему-то остро жаль совершенно проходного персонажа — девушку с лицом Одри Хепберн.

Спасибо автору, и спасибо за наводку рецензенту Зеленому Медведю

Однажды в некоей почти исторической и вполне узнаваемой местности случилось так, что карма перестала ждать реинкарнации. Она стала мгновенной.

Нет, не во всём. Дело касалось только человекоубийства, причем, что важно, не обязательно осознанного. Душа убийцы покидает сей мир немедленно, душа убитого получает новое тело взамен утраченного.

И вот, Японская Эпоха воюющих провинций внезапно завершается совершенно не так и не тем, чем она завершилась в нашем с вами мире. Ведь воевать стало бессмысленно. Боевое оружие практически забыто. Изоляция Японии из внутренней превратилась во внешнюю (другим странам такого дара — даром не надо).

В небольшом городке, в семье бедного самурая живет честный, старательный, сообразительный и наблюдательный юноша. Его имя Рэйден. «Карп и Дракон» заключает в себя три, последовательно происходящие с ним, истории. Юноша становится свидетелем расследования, поступает на службу сам, получает полномочия и служебную татуировку. Фактически, Торюмон Рэйден становится следователем-стажером по делам о все-таки совершающихся убийствах.

Что с Рэйденом приключится далее, в книге второй, а может быть и в третьей — пока неизвестно. Жанр детектива вполне допускает такое — от дела к делу молодой сотрудник набивает шишек, получает опыт, знания и знакомства — а что доведется расследовать в будущем — да кто ж его знает. И удивительным образом именно благодаря жанру «детективных историй» именно на этот раз Олди удалось избежать обидной для читателя оборванности сюжета. Ведь как обычно чувствует себя тот, кто держит в руках первый том еще неизданного трехтомника? «Фродо и Сэм сели в лодку» — ииии?... Иии?...

Ничего подобного в «Карпе и Драконе» нет. Каждое из трех расследований — доведено до ума и закрыто. Разумеется, взгляд опытного читателя выделяет моменты внутри каждой из трех историй, которые могут стать ружьями — и выстрелить — в дальнейшем, но баланс пространства для развития и законченности сюжета кажется совершенным. Олди комбинировали варианты многотомных сюжетов много, много раз — цепочки «Бездны голодных глаз», дилогия Одиссея, венок трициклов Ойкумены — но, кажется, сбалансировать первый том настолько четко им доселе не удавалось.

Но выходом в жанр детективного расследования дело не ограничивается. Каждая история наблюдательного Рэйдена прерывается минимум однажды на акт театра кабуки. Иногда актеры в старинных кимоно и масках изображают размышления самого Рэйдена. Иногда — исторические события, произошедшие задолго до его рождения. А иногда — его собственные попытки смоделировать расследуемое преступление по имеющимся уликам и показаниям. Разыграв сцену, актеры исчезают за кулисами и снова под светом софитов перед нами совершенно не театральный (вроде бы) начинающий детектив. Но что это? То там, то сям фон жизни Торюмона Рэйдена подозрительно напоминает раскрашенный задник — не то, чтобы раскрашено было плохо; нет, но там и сям оставлены словно предметы из предыдущих (или будущих) постановок. Ведь действительно — Олди уже использовали декорации средневековой Японии в книге «Нопэрапон» (которая многим читателям показалась слишком уж экспериментальной). И кардинально меняющие жизнь всей страны буддийские монахи тоже случались! Но мало аналогий, Олди добавляют прямые цитаты из своих и не своих книг. Вот в руке у воинственного настоятеля сверкает меч, чье лезвие рассекает плывущие по ручью осенние листья. Вот таинственный сопровождающий Рэйдена, бывший чужестранец, упоминает о совсем свежем, буквально чуть ли не в прошлом десятилетии написанном романе о благородном путешественнике Алонсо Кихано и его спутнике. Вот моложавая вдова государственного мужа случайно роняет фразу, достойную Сэй-Сёнагон. И вот молчит нагината, не вкусившая крови, но ставшая свидетелем в обоих смыслах: Она видела. Она дала показания.

Собственно, читатель вправе не всматриваться в конструкцию сюжета, не ловить переклички и намеки, а с чистой совестью наблюдать за расследованиями Торюмона Рэйдена. Может наблюдать, как растет, умнеет и задается все более сложными проблемами бывший мальчик из семьи военного в стране, где не осталось войн. Можно обдумывать то, как меняется судьба женщины, волей судеб попавшей в мужское тело, и как меняется статус ее — при том, что в ее личности могут вовсе не сомневаться. Можно сравнивать кодексы дворянина разных культур — японский с испанским и задумываться над трактовками выражения «потерять лицо» — культурными и буквальной. Или с любопытством прикидывать, какие элементы совершившихся историй могут стать пусковыми крючками уже обещанного продолжения. Какое следующее дело достанется молодому доследователю? И что делает карп, превратившись в дракона — действительно ли возвращается в родное озеро?

И если да — то ЗАЧЕМ?...

Как всегда, выбор того, как читать — за читателем. Но читать, безусловно, стоит.

В 14 лет я бы пропала в этой книге!

В ней все хорошо и соразмерно. В ней есть подростковые сложности и реальная боль постоянных конфликтов, в ней есть первая любовь и ее острые колючки, в ней есть признание того, что выборы взрослых могут быть вызваны чем-то, чего мы о них не знаем, и есть понимание того, что быть взрослым — не так-то просто.

Это книга с очень хорошим бытовым и групповым фоном, и для ребят, занимающихся не обязательно танцами, но в какой-то серьезной секции, хоть пением, хоть тхэквондо, в книге будет много знакомого.

И еще мне нравится, почти впервые показанное — что сказать злу «Нет» — недостаточно. Оно не отступится сразу, борьба будет долгой, и даже не став соучастником зла, ты все равно понесешь потери. Это важно, а в юношеской литературе этот момент редко встречается

Вот видео, где автор рассказывает о себе и о мире, так вот она произносит имя Переводчика ДлИке (Dlique), и намеренно подчеркивает, как правильно, Именно Длике, а не как в переводе — Длайкви

https://www.youtube.com/watch?v=jDkT1JLJVZE (на 2:46)

в принципе, отзыв по делу, но испытываю смутное разочарование в связи с тем, что отзыв странным образом не раскрывает ничего, что не освещалось бы в уже упомянутом «Черном Баламуте». Я хоть и видела своими глазами человека, который получил зачет по мировым культурам, вкратце изложив желязновского «Бога света», но хотелось бы надеяться, что здесь не тот случай.

Очень сильный и очень мрачный роман. Под вроде бы сайнс событиями спрятаны жуткие символы конца человечества. Причем, в оригинале спрятаны они были куда как менее глубоко — поскольку «Угрюмый дудочник» можно перевести и как «Темный трубач» — по-русски эта двусмысленность теряется, приходится выбирать — то ли роман назван по отставному солдату, вожатому группки детей — то ли по трубе Судного дня. В оригинале присутствуют оба смысла.

Интересно, как играют именно в этой книге множество оборванных сюжетных линий. Мы так и остаемся, вместе с детьми, в неведении — что за ящер сидел перед экраном компьютера в другом полушарии, и почему его глаза были так странно умны? Что за люди и с какой целью напали на планету? Куда идут пещерные ходы?... Что будет дальше? Неведение. Страх. Бессилие. Обида на взрослых, которые подвели — пустили в дом врагов, не защитили, и даже последний защитник и тот потерпел поражение и сам нуждается в помощи.

Технически даже нет необходимости дописывать роман до печального завершения, оборванность даже кажется более сильным ходом — надежды нет.

Честно говоря, это фактически единственная на моей памяти книга, где так много построено на умолчаниях, незнании и недоговоренностях, причем все это совершенно не кажется ошибками автора.

Как и «Гамбит лиса», империя Радч сюжетно целиком и полностью проистекает из «Дракона, который не спит никогда», лишь чуть-чуть отличаются особенности реализации — Юн Ха Ли больше давит на структурную магию (aka календарь), Энн Леки больше опирается на возможности биоимплантов, клонирования и проблемы многотельных личностей, в Гамбите нет инопланетян, тут они есть, но пока за кадром.

В принципе, проблемы иерархического подчинения, действий внутри крупных неповоротливых систем, редактирования иерархий эволюционного и редактирования революционного и пр и др — их можно и вообще не выходя в космос изучать, на каком-нибудь топе Газпрома или там Дженерал Моторз. Так что некоторую вторичность модели оставим за кадром. Еще забавную перекличку можно уловить с Иганом и его принудительной верностью организации, из которой персонажи вывертываются через добровольную верность ИДЕАЛАМ организации, так что конкретные руководители оказываются извратителями идеалов и троцкистами, которым можно и даже похвально сопротивляться.

Здесь похожий парадокс возникает в том, что любое прямое сопротивление Анаандер Мианнаи является изменой. Даже когда очевидно, что А.М. несколько, они воюют друг с другом и отдают противоречивые приказы. Но любой, кто выбрал одну из сторон, тем самым изменил второй = виновен в государственной измене, опасен, ненадежен, подлежит выбраковке.

Что делает исключительно полезной для А.М. «Справедливость Торена» с ее открытой установкой «чума на ваши оба дома»

Любопытный ход с феминитивами, что заставляет нас постоянно испытывать те же трудности, с которыми сталкивается и полностью утратившая гендер (вместе с первой личностью) Брэк — однозначно плюс. Маленькая манипуляция словами, но сколько путаницы, какой эффект! Интересно, как это было реализовано в оригинале, где глаголы не несут гендера в принципе?

Неожиданно насмотрелась фанартов на Империю Радч в тамблере и пинтересте. Оказывается, англоязычный читатель по большей части игнорирует, как и российский, одну забавную проблему. Когда Брэк говорит о ком-либо «она» — это ничего не значит. Это, точнее, значит, что обсуждаемый объект — разумное существо (разве что для кораблей делается иногда исключение. База — она, посол — она, Сеиварден — она (хотя Сеиварден говорит о себе в мужском роде, на Брэк это не оказывает никакого влияния).

И это значит, что Лейтенант Оун и _ее_ _сестра_, Кветер, Раугхд и _ее_ _мать_, даже Тайзервэт с _ее_ сиреневыми глазами — КТО УГОДНО может оказаться мужчиной (а может и нет). НЕКОТОРЫЕ клоны Анаандер Мианнаи — точно женщины. Об остальных неочевидно. Это ужасно забавно и создает эффект некоторой социальной близорукости — мы многого не можем знать о вех этих людях, потому что смотрим на них глазами не вполне человека.

отмечу, что хотя полностью согласна с пафосом автора рецензии, хотелось бы более внятной аргументации

Очень ценная книга, уделяющая внимание контекстам, в которых жил Мухаммед. За счет удачного совпадения времени, когда книга была написана, она совершенно не политизирована, Мухаммед и Ислам в ней рассматриваются без какой-либо истерики, доброжелательно-спокойно «это история, дети», что нынче — драгоценно-редко. Насколько я могу судить по совпадениям с параллельными источниками, откровенных выдумок и отсебятины нет (хотя исламоведы, возможно, скажут иначе, не знаю)

Буджолд _очевидно_ покопалась в источниках о русской народной мифологии, возможно, что добралась даже до картин Васнецова. Потрясающим успехом в результате можно считать тот факт, что дендарийский егерь Влад не пьян, не имел с собой ни медведя, ни бабалайки, и ни разу не сказал Chernobyl!

Формально ведущим персонажем повести является Катерина, но она не развивается: мы и так уже знаем, насколько она решительна в трудной ситуации. Майлз заходит в повесть, прихрамывая и ворча, на пять минут в начале и две минуты в конце. А вот Энрике, по-прежнему ужасающий нуб, сумеет показать себя с новой стороны.

Красивая, приятная зарисовка, менее болезненная, чем красная Королева, чуть более серьезная, чем Подарки к Зимнепразднику.

Образ Урфина Джюса — сумрачного аспи, в течение нескольких книг безуспешно пытавшегося понять, чего же он хочет от жизни — и только к «Желтому туману» осознавшего, что его мечта — это достойный противник и уважение достойных соратников. Боец и изобретатель... запертый навеки в детском саду.

Фактически, это драма НФ-героя в мультяшном сказочном мире (на рисунках Владимирского Урфин Джюс — примечательно ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО роста, сопоставим с одноногим моряком и жителями Подземной страны — хотя, генетически, он Жевун, рожденный Жевунами). Поработив и перехитрив Голубую, Фиолетовую и Изумрудную страну, он сталкивается с тем, что власть как таковая удовольствия не приносит. Вот псевдоживые пиявки — это весело, а слушать слащавые тупые хвалы — нет.

На второй книге цикла Урфин — однозначно отрицательный герой, но за счет глубины и проработанности характера, за счет последующей и разрушенной дружбы с орлом — постепенно Урфин меняется. Один раз почувствовав вкус уважения от достойного товарища, Карфакса, Урфин больше не хочет бегать в шестерках у волшебниц или командовать одураченными маленькими человечками. Вот инженерные решения в партизанской войне — это да, это по-нашему!

Имхо, развитие личности Урфина — это один из самых сильных хеппи-эндов в отечественной детской литературе.

Страна полностью лежит в руинах, помощи извне не получить, животные и птицы обрели речь (и как-то уже заодно права и гражданство), экстренное правительство, собранное по ниткам, не справляется, люди не перестали быть идиотами, а многие — злобными идиотами, с едой и водой перебои, еноты торгуют наркотой и еще эти бури.

И ядовитые дожди.

И черный, черный, черный юмор.

На фоне которого неожиданно светится то, для чего и слова-то нет. Просто некоторые существа в этом всем сохраняют (или обретают) человечность, что совершенно не приносит им пользы или выгоды — но почему-то кажется правильно.

Рекомендовать эту книгу трудно. Ну, как. рекомендовать-то легко, но что вы мне потом скажете?

Однажды мне написал во вконтакте студент и веселым тоном попросил посоветовать на вечер страшное кино. Я переспросила — ОЧЕНЬ страшное? Он радостно согласился. Я сказала — есть такой фильм, «Иди и смотри».

Через неделю юноша написал мне снова. До сих пор — сказал он — всей комнатой спим при свете. Очень страшно, не надо так.

Очень простенькая, даже попсоватая история, рассказанная на удивление хорошим языком, с обалденной визуалкой. Автор явно мыслит картинками, сценами, расстановкой планов, но не развитием сюжета и не логикой поведения персонажей. Из этого мог выйти великолепный комикс, и из этого, похоже, выйдет недурное кино. Но Боже, боже мой, ну хоть бы один нетривиальный персонаж! Даже Варуна повторяет все фокусы хайнлайновского Майка.

еще очень насмешило, как 43-летнюю женщину (ну, киборга) обзывают бабусей. Шьта?

Книга очень приятная и я готова ее рекомендовать.

Однако, мне кажется, за минимум треть ее обаяния должен взять ответственность переводчик. Прелестные языковые игры, ужимки, намеки, отсылки внутри слов («Р.Патчедел, робопоп» — приветы враз и Уолтеру Миллеру, и Дэну Симмонсу, и Полу Верхувену заодно). При небрежном переводе это все бы потухло.

Яркие, убедительные персонажи. Правдоподобный, и строго говоря, почти не фантастический Тель-Авив. Ну, подумаешь, интернета стало больше. Ну, подумаешь, он везде. Ну то есть СОВСЕМ везде. Ну, маточные репликаторы, ну, заселенный китайцами Марс, ну, пара-тройка негуманоидных рас. Внутри интернета какая, собственно, разница?

Тяжелый ПТСР у измененных отставных солдат?... Ну... сегодня у них немножко меньше протезов, но железными дровосеками посткомбатантов называют чуть ли не в глаза. Тоже — фантастика, но «почти»...

Гораздо интереснее рассказ (фактически намеки) о том, как внутринтернетные сущности выглядывают наружу, ищут, конструируют, крадут, выпрашивают себе материальность. Вопрос, которые обсуждали и Гибсон, и Макдональд, и Олди отметились (сомневаюсь, правда, что Тидхар знаком с «Быком из машины»), но Тидхар идет заметно дальше, и это интересно. Хороша история Святого Коэна и Нерестилища — она тоже перекликается с Симмонсом, но, что радует, версия Тидхара гуманнее в обоих смыслах (добрее и антропоиднее) — ненамного, на пару шажков — но это шажки в нетривиальную сторону.

Немножко подкачал сюжет. Он... почти связный. Некоторое количество историй движутся навстречу друг другу, часть их цепляются, связываются в единую историю, объясняя друг друга... но только часть. Девушка, мучимая голодом информации, и мужчина, измученный непрерывно втекающим потоком информации, который нельзя остановить — не встречаются, причем не встречаются окончательно, один из них погибает, а со вторым что-то сделали... автор не снисходит объяснить, ЧТО, и к чему это что-то приведет. Может быть, автор сделал это не случайно, и ожидаемая, но не случившаяся сюжетная арка — эдакое кинцуги, напоминание о несовершенстве жизни? Эта трактовка, в принципе, подтверждается вставкой о недовыросшем боге Элиезера — вставкой, которая стоит ровно там, где (физически и по структуре текста) могли, но не смогли встретиться Кармель и старый Джон Чонг. Но кто знает?...

В целом, повторю, читать приятно. Погодный хакер и его последний шедевр — вообще, имхо, блестящая зарисовка.

На удивление, эта история значительно сильнее предыдущей.

Хотя, все же, я не рекомендовала бы читать сразу ее. И так мироустройство довольно сложное, а без «предыдущей серии», в которой много внимания уделено механике, будет, скорее всего, совсем тяжело.

В чем же преимущества «Лавондисса»?

Во-первых, она имеет логическое завершение (в первом томе братья аннигилировали, как частица и античастица, а зачем, почему, что дальше — было неведомо)

Во-вторых, «Лавондисс» гораздо лучше проработан с точки зрения реальных антропологических практик, всех этих шуточных танцев, песен, меняющих слова, сказок и личин — и того, какими практиками эти атавизмы были КОГДА-ТО.

В-третьих, хорошо показано отражение и переплетение повторяющихся семейных сюжетов, от доледниковых времен до нынешнего времени.

Но, понятное дело, без вводной о том, что такое Райнхоупский лес, кто такие мифаго, что за дом в Оак Лодж — Лавондисс не заработал бы. Фактически их соотношение, да простят меня фанаты фэнтези, как у «Хоббита» и «Братства Кольца» — по поставленным задачам, по глубине исследования, по вовлеченности персонажей. Но Холдсток — не Толкиен, и единственное похожее на эльфа существо тут сосет кости мертвецов, а зимние энты — самые чудовищные из тварей и без того опасного леса.

Книга тяжелая, страшненькая, но все же оставляет место надежде, в забавном палеоисторическом смысле — если вдуматься, оказывается, что чем дальше в прошлое, тем более угрюмые, жестокие и вероломные действия были нормой — а это значит, что норма меняется в лучшую сторону, и все жертвы тысячелетий, упрямо настаивавшие на более добрых и честных решениях — не напрасны.

Постскриптум. Остро рекомендую посмотреть на Ютубе клип Nolwenn Leroy Tri martolod, вот полное впечатлегие, что авторы зачерпывали из одного ручья с Холдстоком

Метаистория Англии (в меньшей степени — Европы в целом) заключается в том, что на любом случайно выбранном месте, где можно поставить ногу, непременно случались эмоционально значимые события. Тут Охотник Ыых сделал отщеп удивительно удачной формы, а тут солдат Кромвеля застрелил беглого ирландского раба, а тут леди нарочно сронила с ноги расшитую серебром туфельку, чтобы кавалер имел повод к ней приблизиться. Здесь отставной летчик Второй мировой растерянно прихлебывал из фляжки, узнав, что его любимая медсестра погибла при бомбежке госпиталя.

Всякий нормальный человек, почувствовавший это (обычно осознав возраст вещей, которых как-то обработала рука человека), следующим шагом задумывается о том, является ли он сам тенью, которая проскользнет внутри своего времени, или есть какой-то шанс зацепиться и войти в историю.

Дарк-версия «Пака с холмов», переложение для мальчиков «Чужестранки», углем на снегу нацарапанная копия карт «Большого, маленького». Шучу, конечно, но проблемы существа, которому отпущено 60-70 лет в оглушающем осознании тысячелетий — вполне реальные и обдумываются регулярно. Нарочито холодный, влажный, пахучий натурализм Холдстока, так же, как и вся фэнтези-набивка — только обрамление к реальному вопросу «а я-то кто?» Вопрос хороший, боллитровский. Неразрешимый в принципе. Наверное, поэтому читать было скучновато.

Стиль и декорации: оммаж Глену Куку. «Дракон не спит никогда» и остальные его космобоевики: сложные коалиции, гиперстанции, офицеры с повышенным чувством собственного достоинства и технологии, неотличимые от магии настолько, что становятся мифологией. Еще, конечно, Ваха, но для полноценного Вархаммер 40000 мир слишком лаконичный — никаких инорасцев, все проистекает внутри человечества.

Сюжет: верность начальству верзус верность принципам на фоне военно-политических задач.

Перевод: почти весь текст отличный, особенно учитывая сложность терминологии. Но на второй странице две странности — ступни, вывернутые наизнанку (кожа наизнанку? Ступни заменены местами? Пятками вперед? Визуализация тормозит) и «проблематичный эффект» не в смысле «эффект то ли есть, то ли нет», а «эффект, создающий проблемы»

Адресат: читатели, способные продираться сквозь тягомотину сомнений, препирательств и намеков ради интриги влияний и идентичностей.

Бонусы: нетривиальная модель магии (будем честными — это все-таки магия, одно поддержание системы хронокоординат ритуальными пытками и убийствами чего стоит),

и неожиданное подмигивание «Звездным войнам» в их самом кавайном аспекте. R2D2 forever.

вот на удивление ХОРОШАЯ книга.

Вот на каждом уровне, от скорлупы к ядру — везде.

Написана ясным, внятным языком. Грамотно сбалансированный сюжет. Не совсем топорный — но и не перекрученный. Как минимум одно из больших ружей на стене выстрелило холостыми в потолок — ну а почему бы и нет; должно ж героям и везти иногда само собой.

Достаточно простые, почти монохромные, персонажи, но при своей простоте вполне правдоподобные.

Идеально сбалансированный месседж. Героиня этически безупречна, при этом совершенно не ангел, и далека от непротивления злу. С противлением как раз все очень хорошо.

Что есть в результате — книга, которую не очень сложно будет читать даже неопытному читателю; но которая не отвратит читателя опытного.

лаконичная до предела (несмотря на множество мелких и очень точных деталей) история о том, что такое настоящая надежда и что такое настоящее мужество.

И и еще о том, что тот, кто знает цену ошибки, берет _два_ скафандра.

Собственно, о том, почему не десять.

В литературе есть один немного хулиганский прием, не помню, как он называется, но в целом его история такова — один автор закончил книгу тем, что его героя заковали в кандалы, замотали в ковер, засунули в сундук, сундук заперли и кинули в море. Автора очень, очень убедительно просили о продолжении. Продолжение вышло, и начиналось оно со слов «Капитан вынырнул на поверхность и мощными гребками поплыл к берегу»

Так вот. Острота и величие Семиевия заключаются в том, что автор буквально с первых же страниц пообещал так не делать. Человечество сбегает в космос из здесь-и-сейчас? О, у нас будут непьющие русские космонавты, неудачные старты, медленный подъем грузов, отказы оборудования, изношенная до чертиков МКС и вообще всё-всё-всё, построенное на ходу китайцами из говна и палок. Аутичные гении в дерганых попытках спасти человечество через голову правительств, упрямые шахтеры с морзянкой и изобретательные английские инженеры на полпути к суициду, у нас будет Хиллари Клинтон, изображенная под такой лупой, что видно каждый камедон в носу, блогеры-паникеры и смерти, смерти, смерти полюбившихся героев.

И мы все видим выложенные на небесах над взорвавшейся Луной огненные буквы:

НЕТ НИКАКИХ ВЗРОСЛЫХ, КРОМЕ НАС.

Но увы. Начиная с середины, обещание приходится отменить.

Как удержать в живых на многие поколения культурно-цивилизационный уровень, если в живых меньше тысячи человек? Да никак! Автор, как же они это сделали? «капитан вынырнул» нервно отвечает автор, переводя стрелки то на пять тысяч лет вперед, то на Британскую энциклопедию. Автор, океаны же вскипели и испарились? Вынырнул, вынырнул в подводной лодке. Автор, ты сам сознаешь, что вынашивание беременности млекопитающих невозможно в пониженной гравитации! Ты сам на этом построил кучу конструкций! Какие дети в Расщелине?... Какое, вообще, генетическое программирование ментальных умений, автор, окстись, ты же сам сказал — стартуем от здесь-и-сейчас?... Капитан не всплыл, капитан взлетел!... Человечество не просто выжило, оно, строго говоря, выжило ТРИЖДЫ за одну мегакатастрофу!

И вот этот необходимый, неизбежный, но такой обидный перепад степеней фантастичности — большой минус. Понятно, что проработать и обосновать каждый из этих вопросов на том же уровне приближения, что и спасение русской спортсменки американскими инженершами или гибель команды Илона Маска — у автора не хватило бы ни времени ни сил — это ж сколько технической подготовки, это ж сколько, в итоге, было бы страниц текста.

А так-то, ну волшебная книга, всем читать, однозначно. Кого нервирует Фекла, заменяйте мысленно на Татиану.

В Фэйсбуке на страницах Олди весело и с огоньком обсуждается вопрос, «что курили авторы».

Несложно сказать. Олди вдумчиво скурили трилогию Нейроманта (особенно стоек аромат «Нулевого Графа»), и не менее тщательно вдохнули дым «Реки Богов». В какой-то момент я даже испугалась, что эээ... обкурка зашла за грань разумного — это было в момент, когда леди с именем на А начала проявлять _особенные_ способности — но, все же, чем хороши _наши_хваленые_Олди — это тем, что умеют держать баланс. И Ариадна вовсе не является сюжетным клоном ни Аж, ни Анжелы (тех-то, знаете, не всякий биохакер различит).

Что забавно, эксперимент с киберпанком не удался. Не удался в том смысле, что «Бык из машины», несмотря на киберпанковский антураж, совершенно киберпанком не выглядит и не является. Ну да, лоа\\боги нисходят к людям по своим делам из киберпространства; ну да, люди как-то это используют в своих белковых целях. Ну да, нецифровая жизнь страшна, грязна и омерзительна. Ну да, бойцы-одиночки на острие событий и малоподвижные телом плетельщики паутин в узловых точках рождающихся цунами. Но Олди решительно добавляют, вроде бы, совершенно недопустимые в реалиях киберпанка — проблемы семейной верности и любви, невзирая на многие вины; возникновение внезапного доверия между чужими и чуждыми людьми; и острую актуальность невероятной ценности и волшебности человеческого тела. Герои либо научаются договариваться и сосуществовать с собственными телами — либо никакой _цифрал_ не спасает их от гибели.

Интересная книга, буду перечитывать.

Рекомендую с чистой совестью, но для тех, кто уже подзабыл греческую мифологию, советую держать википедию под рукой и не забывать гуглить каждое незнакомое имя. Неговорящих имен там нет вовсе.

Я не настолько знаток истории, чтобы сомневаться в фактографии текста, но фраза «заросшие таволгой и лабазником» посмешила. А вот читать было очень интересно, и вообще, я бы включила «Дебри» в цикл «Тобола» — читать их, безусловно, надо параллельно. С другой стороны, «Дебри» можно читать и как обычный самодостаточный историко-популярный труд, вполне читабельный от средней школы. «Тобол» я шестикласснику, конечно, дать бы побоялась.