После энплюспервого похождения Сварога «Самый далекий берег» — как возвращение к «господам альбатросам» — ненатужная, легкая задуряловка, свободное фантазирование, едкая ирония и крылатые словечки. Злобно бия себя в грудь кричать «Гарантом буду!!» — прекрасно! полное ощущение, что автор, устав от бешеных и лютых, устроил сам себе небольшой капустник. А талант не пропьешь, едва освободившись, начал хулиганить.

Единственно, несколько скучноват показался сюжетный ход с

На мой взгляд, рассказ не только блестящий, но и максимально киплинговский. Все ингредиенты присутствуют: Индия, мельтешение царей-брахманов-англичан, иронический на них взгляд автора — и взгляд влюбленный на пыльную дорогу, матерей с ребятишками, стариков, леса, поля и снова дорогу. Присутствуют животные — с одной стороны, поразительно близкие, с другой — вовсе не антропоморфные. Присутствует комически приподнятый покров ложной святости и (как это, кажется, умеет только Киплинг) парадоксальным образом из-под нее просвечивает святость настоящая. Присутствует великая Судьба, в данном случае в лице

А страниц всего ничего, вот что удивительно!

Я бы советовала начинать читать Киплинга именно с этого рассказа.

«Звездный прилив» — книга непростая, что подтверждается обилием разочарованных комментариев. Плотного экшна, бурного секса, черного юмора, плохих Главных героев — в общем, всего, к чему у нас приучен читатель — нет. Не шутер, в общем.

Темп, несмотря на обилие запутанных многолинейных событий, неторопливый. Только в последней трети он раскачивается до привычного «

Однако, именно в этом мире наличествует практически уникальная вещь — образ недалекого, (менее тысячелетия) будущего Человечества, к которому было бы не обидно двигаться. Люди не только решили большую часть своих внутренних проблем, но и занялись тем, что предсказывал Саймак в «Городе» — вразумлением (оразумлением?) животных. Причем сделали это настолько аккуратно и уважительно, что те сохранили признательность людям, и верны им — не как псы, но как коллеги — в сложной ситуации, когда человечество, выйдя в космос, обнаруживает там не добреньких зеленых человечков, а массу раздражительных конкурирующих цивилизаций.

В комментах ворчали, что инопланетяне выглядят туповато. Не согласна. Они выглядят, как любое существо, столкнувшееся с абсолютно незнакомым явлением — пытаются действовать по старинке (что и спасает их противников-землян). Возможно, это избитая истина, но ее напоминание полезно читателю))))

Мне лично очень понравились модели мышления дельфинов и шимпанзе. Что дельфинья поэзия, что шимпский юмор — это что-то.

В общем, перед нами книга для неторопливого чтения, предполагающего размышления над вторым и третьим слоем.

Почему важно прочитать «Сталки и компанию»?

Потому что иначе в сетевом холиваре Стругацкие и Аньюдинская школа версус Лукьяненко и школа геометров — ничего не поймешь.

Дальше — подробнее.

В довольно стареньком издании Киплинга, что стоит еще у меня на полке, про данную повесть (которой в том издании нет) в предисловии отзываются так:

«Кульминация его сборника рассказов из школьной жизни «Стоки и компания» — фантасмагорическая сцена, где Директор, воплощение авторитета и власти, самолично лупцует палкой _всех_ _до_ _единого_ учеников, (курсив тамошний — Sh.) которые восторженно приветствуют это торжество Порядка и Дисциплины»

разумеется, меня много лет мучило адское любопытство!!! Я никак не могла себе представить, чтобы автор ехидных и умных книжек — и вдруг написал что-то вот такое. особенно восторженно приветствующие ученики. ага, щас. ну, может, он был пьян? Тогда почему опубликовал?... Мы вообще про одного писателя говорим?...

разумеется, это было классическое ханжеское передергивание! Типичный случай, когда на парадокс набегает не слишком умный читатель. Аналогичный пример — это классика критического жанра «евангелие — абсолютно лживая книга, потому что весь сюжет завязан на том, как забеременела девственница».

В книге описывается какая-то афигенно маловероятная штука, происходящая из-за каких-то особых — но однозначно приводящих именно к этому результату обстоятельств, читателю предлагается ахнуть и сказать — во же блин!... Чуден мир!... Но читатель, видя только событие и никак не считав обстоятельства, трясет бородой и гневается — вот напишите, что женщина спала с мужем и забеременела — я поверю...

А о чем тогда рассказывать? Учитель побил детей. Дети заплакали и пожаловались маме. Где история-то?

Сталки — книга ни фига не простая. Местами нормальному постсоветскому человеку она должна просто казаться дикой. Это нормально. Потому что мы сильно иначе живем. Поэтому давайте сложим два и два — а именно:

1.1 Контекст времени, в котором написан текст

1.2 Контекст времени читателя, к которому обращен текст

и 2.1 Результаты типические, неоднократно описанные в литературе того времени

2.2 Результаты, получаемые в этом тексте.

1.1 итак, первое и на самом деле самое тяжелое. Все бьют всех. ВСЕ, повторяю. ВСЕХ. Не подвергают физическим наказаниям — учителя друг друга; полковник слуг; младший персонал школы — учеников — и всё. Причем по трем разным причинам. Учителя — равны друг другу, полковник считает себя выше слуг, сержанты и техники считают себя ниже юных джентльменов. То есть битье, строго говоря, не показатель статуса. Это просто способ взаимодействий. Я бы даже сказала, информационный канал. Современному человеку просто трудно воткнуть эту мысль себе в голову, но последовательное прочтение «Человека, который смеется», разнообразного Диккенса и «Маленького оборвыша», и всяких других литературов про Англию, написанных где-нибудь до начала 20 века — наводит на мысль, что это действительно было так. Битье было такой же абсолютной нормой, как где-нибудь во времена Авраама человеческое жертвоприношение в начале хорошего и важного дела. Как сейчас распитие спиртного в ознаменование окончания важного дела. Ткань жизни.

Уже открыт метод наказаний посредством нотаций и пилежки. Этот метод — очевидно по действиям учителей — нов и находится в стадии апробации. И этот метод — судя по реакции школьников — тяжел и возмутителен по сравнению с привычной и понятной поркой. Для нас — сейчас — важно, что участники событий не считают побои чем-то относящимся к их личному пространству. Ну... как сейчас двойку поставить, что ли...

Не то, чтобы я рекламировала эту методику!!!!)))) Вопрос перевода — как понять поведение людей. если не знать их предустановок? Писать перед книгой тыщу страниц комментариев? Да дай нам все святые хоть книгу-то осилить.

Причем дело не только в физических наказаниях. О многом приходится задумываться — кто и что воспринимает как само собой разумеющееся? ИТого по пункту первому — книга для людей, мягко говоря, начитанных. не потому, что сложна сама по себе — а потому, что иначе много ускользает.

1.2 Что, собственно, является дискуссионным вопросом книги — что было дискуссионно. когда книга писалась? У меня такое ощущение (а я не спец. потому думайте сами) — это вопрос обоснованности авторитета. Первая же новелла:

Учителя — доказывающие свой авторитет делом... Или не доказывающие. История с военным флагом.

вторая дискуссионная тема — справедливость... А также «Вопиющая несправедливость!!!»)))))

2.1. Типические книжки про школьников не менялись и не меняются. Порок, наказание, раскаяние, вознесение. Буэ. Что забавно, это все встроено в текст — героям эти книжки дарят тетушки, и герои глумятся... как глумимся и мы. И поделом.

2.2 Герои книги — такие, как они есть. С начала и до конца. Абсолютно современная нам мысль — характер у человека задан — вопрос в том, чтобы его окультурить, социализовать, позволить применить себя, заданного, к миру так, чтобы было хорошо и тебе и людям. Кстати, очень современная проблема — одному дается язык, другому математика — а зубрят все одну программу. Часть учителей книги согласны с тем, что ребята делают друг за друга домашки... Часть противится. Ничего не изменилось за двести лет(((((

Герои книги не раскаиваются, не подличают — они просто растут. Даже на сегодня это афигенно новый подход. Возможно, он просто неподъемный для среднего автора.

И важное место... Которое практически один-в-один, единственно с характерными изменениями акцента, передрали Стругацкие. И по которому поводу собственно и произошел холивар.

Учитель намекает подросткам, что в школе обижают малышей. Подростки находят злодея и внушают ему страх божий.

А дальше — почти реальная школа Англии 19 века — и Анъюдин, всем знакомый, и вроде как высмеянный Лукьяненко. По ряду признаков, Лукьяненко в первоисточник-то, то есть в Киплинга, прежде чем писать своих геометров, не сходил. А зря.

Во-первых, Что мы видим у Киплинга — «да всех мальков гоняют... Но ТАК — это слишком» Впервые, как я подозреваю, вводится идея о том, что власть старшего должна иметь предел. У Стругацких же сам факт щемежки младшего — основание для очень жестких решений.

Во-вторых. Киплинговские подростки ловят другого подростка на его же жестокости (хороший человек просто бы не попался) — Стругацкие — на нарушении распорядка, на мальчишеском любопытстве и немного зазнайстве. Такое ощущение, что провинившийся парень и не жесток, ну... так вышло, как говорится. Не продумался, что творил. У Киплинга все четко — наказуемый конкретно-реальное чмо, причем из «маменькиных сынков» — 18летний парниша, не посещавший школу и не привыкший себя ограничивать.

В третьих (и это важный момент) Учитель у Киплинга понимает, что наказание будет, мягко говоря, физическим, и с этим согласен. Прямо говорит — ученики могут применить те методы, за которые учитель пошел бы в тюрьму (и это при полной приемлемости порки как педагогического метода!) Учитель у Стругацких — сильно сомневается, педагогично ли то, что он делает, и прямо просит ребят больше разобраться, чем покарать.

Не читав ОБЕ книги, невозможно понять вектор смещения, который задан Аньюдинской школой. А смещение, вообще-то, ого-го.

А за что директор лупил всю школу? Это читайте сами. Только я еще вот что скажу. С образом директора, на мой взгляд, палка малость перегнута — очень он уж... архангелический. Я думаю, это известный всякому писучему эффект нонфикшн — виденное вживе кажется убедительным. Ан нет, убедительно типическое... В общем, скорее всего виной тому детское впечатление самого автора — встретить вменяемого, (умного, хитрого и при этом честного и благородного) человека посреди школьного паноптикума — вообще-то сильно торкает.

А! и чуть не забыла.

Это ФЕЕРИЧЕСКИ УВЛЕКАТЕЛЬНАЯ КНИГА. Местами дико смешная. Местами — грустная. Но по-любому очень классная.

Разумеется, для любого анализа Сан Конг читать надо несколько раз. В первый раз – какой анализ?... И только потом, слегка приподнявшись над текстом, мы можем проследить взглядом тот слалом, по которому Иван протаскивает читателя – со всеми петлями и трамплинами. Ой, мама…

Первым возникает предположение, что автор над нами натурально издевается. Вот, пожалуйста –

Но шутки в сторону. Сан Конг – очень серьезная история. Это история о двух видах правоты. И борьба главного героя с антагонистом – это всего лишь один из них.

Впрочем, по порядку.

…И пошел Джек за золотым яблочком для больной мамы. И вошел он в страну людоедов, и была огорожена та страна частоколом, и на каждом колу висел череп, и смотрел на Джека живыми глазами… Но не испугался смелый мальчик.

Долго ли, коротко ли, но Джек обманул и победил людоеда, и сжег частокол, и добыл лекарство, но проклятие людоеда осталось на нем. И однажды, когда Джек уже вырос и даже немного состарился, пришел к нему чужой человек, и сказал – «пора». Умер Джек, но лекарство то теперь есть у людей, и частокол мертвецкий никому более не отстроить…

Очень важный момент. Как главный герой, так и главный гад – люди, поведение которых не укладывается в первый этаж пирамиды Маслоу (сладко есть, сладко спать). Их поведение мотивировано культурой. Каждый имеет убеждения – что хорошо и что плохо, и поступает не в соответствии с моментальной выгодой – а так, как диктует культура.

Поскольку культуры разные, одна и та же программа (любить людей, противостоять смерти) выглядит принципиально иначе. И вот тут нас тыкают носом в первое, родное, я бы даже сказала «девическое» значение слова «политкорректность». Не судить, пока не понял. Не считать, что понял, пока не встал на чужое место, не поглядел ТЕМИ глазами.

Да, — вздыхает где-то далеко доктор Хантингтон – но не забудьте, что Полностью понять чужую культуру – значит принять ее – и хоть частью покинуть свою. Нельзя стать другим – не став Другим.

И, в конечном итоге, любой культурный конфликт состоит из 4 составляющих – своя правота и чужая правота, своя неправота и чужая неправота. Утеря из зоны внимания любой из составляющих ведет к тому, что конфликт идет вразнос.

Но и это еще не все. Кроме равноправных — культурных видов правоты, есть правота общечеловеческая. Показать ее обычно бывает очень трудно. А в Сан Конге есть персонаж, сумевший найти выход из лабиринта культурных наворотов. Это женщина.

Характерно, в еще одном тексте, посвященном культурной путанице («Маятник Фуко») тоже именно женщина, Лия, говорит о вещах внекультурных, абсолютных, вписанных языком химии в человеческий БИОС. Есть вещи. Которые ВСЕГДА одинаковы. Любовь, верность, способность следовать выбранному пути до конца. Если наши визави честны, заботятся о своих слабых, милосердны к побежденным – мы можем не особенно беспокоиться о том, как они себе это объясняют. Так общечеловеческие ценности оказываются метаязыком, способным апеллировать к разным культурам, и той самой, столь необходимой в любые времена, шкалой сравнения.

Спасибо, Автор.

Херберт — непростой автор. Но метод его, если прослеживать несколько циклов, одинаков.

Он берет сложную социологическую проблему, тщательно и всесторонне ее препарирует. Потом обмазывает ее толстым-толстым слоем антуража, украшает розочками и завитушками бешеного экшена — жуй, читатель!

Читатель грызет тортик и уже только в процессе переваривания понимает, что ему опять скормили большой кусок горького лекарства)))

Впрочем, на Досадийский эксперимент автор крема малость пожалел: безжалостная суть закона выживания и выживания под сенью Законов — вот сюжет Эксперимента. А ведущая метафора текста

— так же, как в Дюне ведущими метафорами были вода (ограничивающий ресурс) и ЧеловекоЧервь (символ неконтролируемой власти) — здесь это Градус.

Вся Досади строится по той же метафоре и отбор производится по тому же принципу.

Проблема того, как совместить отобранных жесточайшим способом в многопоколенной борьбе — и обычных людей галактического содружества — к сожалению, практически не освещена. Страх устроителей эксперимента перед результатами — только заявление, Никаких реальных последствий не изображено (что лично меня удивляет). Остается ощущение, что даже автор не знал, что должно произойти, и предпочел отвлечься на проблемы судопроизводства и обмена тел. Изящного парадокса, как в Дюне, Улье Хелльстрома и Звезде под Бичом, не вышло — но объем поставленных на обдумывание вопросов все же велик.

Для данного автора — скорее неудача.

На общем фоне — почти шедевр.

Читать в автобусе не советую (трудно),

Использовать для личного развития — очень даже.

«Как птица Гаруда» — текст прелюбопытнейшей конструкции.

Во-первых, это семейный эпос. Сага о Зотовых не уступит в размахе ни Форсайтам, ни Поющим в терновнике, ни другим многопоколенным тянучкам. Однако же, она их еще и заметно короче.

Во-вторых, это легенда о времени. Время протекает сквозь, вокруг кружатся приметы, Зотовы же, в лице Петра-первого Алексеевича, взирают на время с непоколебимостью Форреста Гампа и с юмором Экклезиаста. От зари двадцатого века до преддверия перестройки — время немалое.

В-третьих, это сказка о любви. О бессмертии полюбивших и о печальном конце тех, кто любить не научился. И о нечаянной радости тех, кто шел к любви долго, ошибаясь и оступаясь, но все же дошел.

В-четвертых, (вы дочитали до это места? Тсс. Теперь пойдет самое странное) это книга о религии Коммунизм. Религии не в том смысле, перед какой доской разбить лоб; и не в том смысле, какому голосу следует принести в жертву любимое существо, и даже не в том смысле, как управлять глупцами. Религии в том смысле, зачем жить, если смерть сидит в твоем доме, выпивает, не чокаясь, смотрит из любимых фотографий. Как жить, когда глупость и жадность накатывают волна за волной и нет этому прибою конца. Религии в смысле мироконцепции.

Мне не встречались столь четкие описания того, что есть коммунизм ни в текстах Полдня, ни, тем более, в трудах основоположников, ни в опровержениях гонителей, ни в интернет-спорах.

И еще это книга о книгах. Но тут трудно объяснить — надо читать.

Лично я твердо убеждена, что именно этот рассказ — лучшее, что есть у Павича. Даже более того. Все дальнейшее, что есть в его книгах, уже заложено, туго свернуто, как росток в зернышке, именно в этом недлинном рассказе. Павич — он же похож на пряность. Острый, запоминающийся, ни на что не похожий, душистый... Но питаться только им?... Невозможно. А в поздних работах он и вовсе начинает повторяться. Так что проще всего охватить всё, им написанное — вот тут. Тут очерчен весь круг павичевских проблем:

Горькая судьба Балкан.

Оглушающее, мгновенное и неподвижное, ощущение многоликости и единства жизни.

Мифы и сны.

Предательство и смерть.

И песня.

Самый важный пункт, я считаю — КНИГА предназначена для ВЗРОСЛЫХ. Это не значит, что в ней есть «неприличные» сцены — они попадаются, но это несущественно. Эта книга предназначена для тех, кто уже задумывался, насколько мы самими собой определяем судьбу наших детей, что мы даем им — то, что мы и так есть? (а оно им надо?)...то, что мы бы для них хотели? (а оно им, опять же, надо? )... То, что они сами бы для себя хотели(а из чего получается их хотение — не из наших ли о том представлений? Как определить, что реально нужно следующему поколению?)...? И снова, как пел Шевчук, «мы бьемся насмерть во вторник за среду, но не понимаем уже четверга». Кстати, и Виктор Банев об этом думал. Традиция задачи есть.

Люди, чей уровень не достиг еще таких проблем, остаются от книги в недоумении. То нанопанк (не киберпанк, как кто-то ляпнул в отзывах, а самая что ни на есть нанофантастика, как по заказу президента Медведева), то детские сказки. То смещения вероятностей (откуда Книга с самого начала знала, где Нелл придется искать Миранду?), то социально-антропологическая фантастика — буры, ашанти, вики... то адские китайские экспериментаторы, чье внезапное многотысячное милосердие вдруг оборачивается холодным расчетом. Это пра чоооооо??? — жалобно выпадает читатель, не доросший еще до магистральной линии романа и раскладывающий все остальное, как несошедшийся пасьянс.

Про что эта книга, предупредительно излагает Хакворту могущественный старик, запустивший, вдвоем с доктором Икс, этот глобальный эксперимент.

Так что концовка, сводя воедино все линии романа, логична и болезненно ярка, как смерть бурской старушки. Все сошлось. А что там будет с прогрессом, с дипломатическими отношениями нового народа и старых наций — да важно ли, если ты наконец, после пятнадцати лет разлуки, нашел свою маму?

Ме-ги-до.

Повторю свой отзыв с «МП».

На мой взгляд, это текст прежде всего о различении лжи и правды в условиях информационного Апокалипсиса. Обычно читающего настолько цепляют сцены второй половины рассказа, что начало выскакивает из головы. А оно не случайно. Привлечение внимания любой ценой. Удержание любой ценой. Желтость и уткость возведенные в абсолют.

Большая часть картины мира, видимой читателем, герой получает изустно. От заведомых Лжецов. Или от заведомо обманутых и преданных. А кто сказал, что эта картина — соответствует реальности текста? Мы не смеемся над туповатым героем (а этот метод так любит современный писатель — и читателю польстить, что тот умненький, и сюжет от героевских непоняток закручивается...), мы мечемся вместе с ним, пытаясь выловить хоть какие-то концы в кровавой каше.

Герой их находит и принимает решение.

Когда мы, отбрасывая все неподошедшие варианты, остаемся с глазу на глаз с тем единственно возможным критерием, по которому можно было поступить именно так...

Мы меняемся.

Разумеется, это некомфортно.

А вы разве читаете только для комфорта?

Книга сильная и сложная. Любителям пострелять-спасти красотку-пострелять еще — будет скучно.

Любительницам одинокого но тоскующего героя встречающего любовь своей жизни с тяжких обстоятельствах будет адски обломно: Встреча всей жизни в обстоятельствах есть. Любви, а особенно эротики — не видно.

Любителям закрученного сюжета и поисков-поисков-поисков поисков... будет само то. А если вы любите мифологию (не чью-то конкретную, а вообще) и ее отсветы в психологию в духе Леви-Стросса, то бегите сломя голову, такой вкусняшки долго еще не будет.

Лично меня очень впечатлил экскурс в области «что в нас является нами самими, а что — нашими родителями... Даже если мы изо всех сил пытаемся от второго избавиться». Сурово так. Хотя фэнтези-оболочка несколько облегчает усваивание этой пилюли, слаще она от того не становится.