Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева. Предисловие П. Алешковского, подготовка текста О. Ровновой (начало, окончание в следующем номере). Сегодняшнее продолжение сюжета, начинавшегося при царе Алексее Михайловиче и накопившего опыт русского старообрядчества; из первых рук — житие старообрядца Данилы Зайцева, писанное им самим про кочевую жизнь его общины в ХХ веке на Алтае, в Приморье, в Китае, Аргентине, Боливии, Уругвае, США; своеобразное продолжение «Жития протопопа Аввакума» (журнальная публикация представляет только часть этой большой книги): «К русской грамоте и славянской духовной мы мало учились. Евдокея и Степан учились у деда Тимофея Корниловича, а мы у маминой сестре по матери – моя крёстная мать, у неё учились. Я по-русски научился коя-как писать и читать, а по-славянски прошёл только азбучкю. Крёстна мало нас поучила, но и то слава Богу. Наши старообрядцы набрали тракторов, инструменту. Земли стало не хватать, пошли по арендам, брали группами землю неровену, ровняли и сеяли помидоры, заработки были хороши. Но тятя не захватывал, на ето не смотрел. США на свой счёт». «Слухи прошли, что в США хороши порядки, хороши заработки и власти порядошны – засобирались в США. А тут в Чили настала коммуна и в Аргентине стал президент Хуан Доминго Перон в 1973 году. Наши все напугались, и разом все в США. Тятя уже списывался с дедом Мануйлом, он его приглашал, но тятя всё тянул, мама всё молилась Богу и просила: "Ежлив к лучшему, то открой дорогу, а нет – закрой дорогу нам и нашему родству"».
Георгий Давыдов. Жабья лавица. Рассказ. Давыдов продолжает свое художественное исследование феномена русской интеллигенции в СССР; в новом рассказе — 40-50-е годы, Ленинград, Псков, круг историков, художников, книжников; в центре повествования фигура архитектора-реставратора, умевшего оградить пространство своей внутренней свободы от власть имущих и самого духа советских времен. У героя этого рассказа есть реальный прототип: псковский архитектор-реставратор Юрий Павлович Спегальский (1909 – 1969).
Михаил Дурненков. Вне системы. Пьеса. Основные персонажи пьесы широко известны: К. Станиславский, В. Немирович-Данченко, Л. Сулержицкий, М. Горький, А. Чехов, М. Чехов, А. Дункан, М. Андреева и другие, а также сельская учительница, просвещенные крестьяне, извозчик и т. д. – новым для читателя может оказаться развернутый в пьесе сюжет и вопрос, который сюжетом этим формулируется: что происходило с театром МХАТ под руководством Станиславского, и кем Станиславский останется в истории – создателем великого театра, великим актером и режиссером? Или же — его злым гением? Или тем и другим одновременно? Текст пьесы выстроен из реальных высказываний реальных людей в их письмах, выступлениях, воспоминаниях; плюс цитаты из тогдашних газет, служебной (в том числе и кремлевской) переписки и т. д. Пьеса была написана к 150-летию Станиславского, театральная премьера ее состоялась в январе этого года в МХТ.
Сергей Жадан. Герои, апостолы, женщины и города. Рассказ. Перевод с украинского Андрея Пустогарова. Лирическая, а точнее, лирико-философская (поскольку пишет художник) проза, представляющая собой фрагмент развернутого инвентаризационного списка того, чем крепимся мы к жизни; построена как трехчастное музыкальное произведение, в первой части которого слагаемые "героя", в отличие от "апостолов" живущего реальной и им же самим активно преображаемой жизнью; во второй части — "женщины", точнее, женщина, которая возит с собой кроссовки для утренних пробежек, и рассказы которой повествователь слушает в ночных гостиничных номерах с разбросанной по полу ее одеждой; в третьей части — города, которые не просто среда обитания, но — наша кожа, способ нашего существования, и потому необходимы мужество и сила поддерживать регулярные контакты со своим городом. Авторская рефлексия по поводу стилистики: "Большинство историй, стихотворений и баллад заполнены чужими вещами, странными предметами повседневного обихода, о которых часто забываешь, но которые, встретив, неизбежно узнаешь. Поэзия – это и есть большой каталог вещей, без которых жизнь персонажей, быт главных героев кажутся неудобными и неправдоподобными".
СТИХИ
Подборки стихотворений Евгения Рейна «Жизнь в промежутке», Владимира Салимона «Глядя в небо», Алексея Пурина «Стихи с эпиграфами», Санджара Янышева — Из «Новой книги обращений».
ФИЛОСОФИЯ. ИСТОРИЯ. ПОЛИТИКА
Юрий Каграманов. Земли надежды. Христианство в современном мире. Автор предлагает расстаться с привычным нам представлением, что сегодняшней землей христиан является Европа. Как раз в Европе число прихожан сокращается, но вот неожиданное явление, свидетелем которого мы являемся: христианским континентом становится сегодня Африка – количество христиан там уже превысило количество мусульман, и разрыв этот стремительно увеличивается; ну а вслед за Африкой христианство начинает завоевывать Китай (там, по некоторым подсчетам, уже около 130 миллионов исповедующих христианство в разных конфессиях); что же касается других стран Юго-восточной Азии, то в Южной Корее, например, христиане составляют 28% всего населения, буддисты –23%. Содержанию этих процессов и посвящена статья Каграманова — «С некоторых пор только европейские народы, наследующие друг другу в возглавлении мирового движения, считались «историческими», а все остальные оставались в ранге «неисторических». Но как писал о. Сергий Булгаков, «историческими» делает народы религиозный жар (даже независимо от того, какую веру они исповедуют). Сегодня это народы «трех А» – Азии, Африки и Америки, в первую очередь Латинской. Пока что в мире происходит грандиозная перемена декораций. Осветители подыскивают нужный свет. Какие пьесы будут разыгрываться на этой сцене, остается только гадать».
ИЗ НАСЛЕДИЯ
Антоний, митрополит Сурожский. О насилии. Перевод с английского, предисловие и примечания Е. Ю. Садовниковой и Е. Л. Майданович. «… Это совсем не то, что обычно понимается под фразой «Царство Небесное силою берется», которая приводит в недоумение тех, кто пользуется только одним переводом Евангелия и строит свое богословие на тексте одного переводчика или группы переводчиков. Мне захотелось сказать об этой стороне насилия, потому что нам чрезвычайно важно сознавать: жизнь – не плавный переход от одного состояния к более высокому, от одной ситуации к другой. Мы живем не просто в тварном мире, но в мире падшем, трагедия которого – обезбоженность. Мы живем в мире, который, утратив Бога, как бы потерял ключ к тайне гармонии…»; «Мы все в плену, наша задача – разорвать цепи, сбросить оковы, вырваться на свободу, но для этого одних благих намерений недостаточно: не обойтись без борьбы, не обойтись без конфликта».
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Кирилл Кобрин. Лидия Гинзбург: прорыв блокадного круга. Кобрин, которого мы больше знаем по его культурологической, отчасти игровой эссеистике и прозе, выступает как автор историко-философского эссе, написанного с соблюдением законов этого жанра – «Речь пойдет об анализе – анализе текстов Лидии Гинзбург, посвященных блокаде и опубликованных при ее жизни, об анализе сознания, стоявшего за этими текстами. Особенность такого анализа заключается в том, что его объектом станет не только «сознание блокадного человека Лидии Гинзбург», но и анализ этого сознания, сделанный самой Гинзбург. Таким образом, «блокадное сознание» рассматривается как нечто отдельное и особое, ставшее объектом как внешней рефлексии, так и авторефлексии, которая совершалась во время блокады и долгие годы после нее. Только в этом смысле мы можем здесь говорить об «истории» – как об «истории сознания». Не следует забывать, что сам тип сознания Лидии Гинзбург жестко детерминирован исторически и поколенчески; это тип сознания «человека 20-х годов» в его, быть может, самом окончательном, логически доведенным до конца и максимально отрефлексированном проявлении».
ОПЫТЫ
Григорий Кружков. «Н» и «Б» сидели на трубе. Два эссе с компаративистским уклоном. К авторскому определению характера предлагаемых текстов следует добавить их жанр — «медленное чтение с комментариями», «чтение» профессионального переводчика и поэта; названия эссе и их содержание: «Об одном «отверженном» стихотворении Одена» (Бродский, Оден и Йейтс); «О том, как Набоков Мандельштама защитил (Набоков, Мандельштам и Лоуэлл)».
РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ
Кирилл Корчагин. Глыбы пространства и времени – о книгах: Наталья Горбаневская. Мой Милош. М., «Новое издательство», 2012; Тумас Транстрёмер. Стихи и проза. Перевод со шведского А. Афиногеновой, А. Прокопьева. М., «ОГИ», 2012;
Анна Голубкова. Непримиримость и свобода – о книге: Всеволод Некрасов. Стихи. 1956-1983. Составление, сопроводительный текст М. А. Сухотина, Г. В. Зыковой, Е. Н. Пенской. Вологда, 2012, 592 стр. («Библиотека Московского концептуализма Германа Титова»).
Книжная полка Владимира Губайловского. Представлены:
Яаакко Хинтикка. О Витгенштейне. Перевод с английского В. В. Целищева, под редакцией В. А. Суровцева. Людвиг Витгенштейн. Из «лекций» и «заметок». Перевод с английского и немецкого В. А. Суровцева и В. А. Ладова. Составление и редакция В. А. Суровцева. М., «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012, 272 стр.
Пенни Лекутер, Джей Берресон. Пуговицы Наполеона: семнадцать молекул, которые изменили мир. Перевод с английского Т. Мосоловой. М., «Астрель: CORPUS», 2013, 448 cтр.
Джессика Снайдер Сакс. Микробы хорошие и плохие. Перевод с английского Петра Петрова. М., «АCT: CORPUS», 2013, 496 стр.
Уэллс Спенсер. Генетическая одиссея человека. Перевод с английского Светланы Ковальчук. М., «Альбина нон-фикшн», 2013, 276 стр.
Иен Стюарт. Истина и красота. Всемирная история симметрии. Перевод с английского Алексея Семихатова. М., «Астрель: CORPUS», 2010, 461 стр.
Вилейанур Рамачандран. Мозг рассказывает. Что делает нас людьми. Перевод с английского Елены Чепель. М., «Карьера Пресс», 2012, 422 стр.
Клейтон Кристенсен, Джеймс Оллворт, Карен Диллон. Стратегия жизни. Перевод с английского Екатерины Виноградовой. М., «Альпина Паблишер», 2013, 242 стр.
Александр Иличевский. Город заката. Травелог. М., « Астрель», 2012, 350 стр.
Андрей Волос. Возвращение в Панджруд. М., «ОГИ», 2013, 640 стр.
Михаил Горелик. Байки про Даньку. М. – Бостон, 2011, 258 стр.
Кинообозрение Натальи Сиривли. Варежки на резинках. «Среди бесчисленных деталей в картинах Германа-старшего есть несколько, переходящих из фильма в фильм, обозначающих его мир как единый, глубоко интимный, сделанный «из вещества того же, что и сны». Мир, где художник разбирается со своими демонами или же Даймоном, – как угодно. Иные такие детали сразу бросаются в глаза, как, к примеру, бесчисленные духовые оркестры. Другие спрятаны, как метки на белье, как маркер таинственного, нерасчленимого сгустка детских ощущений/эмоций/воспоминаний, из которого и растет германовская кинематографическая вселенная. Что-то вроде вкуса бисквитного печенья у Пруста. Варежки на веревках, привязанные к поясу или пришитые к рукавам – тут и защищенность, и вечная, унизительная немного детскость; зависимость от больших (кто-то пришил, позаботился) и рассеянная беспечность (можно не бояться, что потеряешь, и будут ругать), – то ощущение единства с собой-маленьким, непридуманным, настоящим, что служит камертоном при настройке всего гигантского фильмического оркестра. Надеты при этом варежки могут быть на кого угодно…»
Детское чтение с Павлом Крючковым. Фрида и Фридл (часть 2). Продолжение статьи, опубликованной в мартовском номере и посвященной Фриде Вигдоровой и ее роману "Девочки", для которой, как пишет здесь автор, увы, не нашлось жизнеописателя, и — о Фридл Дикер, посмертная судьба которой сложилась более удачно: автор рассказывает о вышедшем недавно романе Елены Макаровой «Фридл» как об "уникальной – и удавшейся! – попытке, с помощью искусства художественной прозы, – полнокровно и объемно встретиться, наконец, со своим Главным героем (до того жившем в воображении) – так, чтобы уже больше никогда не расставаться" — "Среди многочисленных документально-художественных трудов историка и педагога Елены Макаровой об искусствотерапии нет, кажется, ни одной книги, где бы она раз за разом не упоминала, не рассказывала о своей будущей художественной Героине: австрийской художнице и педагоге Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Фридл проводила занятия с детьми в концлагере Терезин с 1943 по 1944 год, пока её не отправили оттуда в Освенцим. Сегодня её имя всемирно известно."
Библиографические листки. Книги (составитель С. Костырко). Периодика (составители А. Василевский, П. Крючков).
Как явствует из заголовка — «Круговорот масок: мистификация или фальсификация?» — нынешний тематический номер обещает быть принципиально двусмысленным.
Рубрику «В тени псевдонимов» открывают несколько рассказов Онорио Бустоса Домека. Под этим псевдонимом «баловались» два классика аргентинской литературы – Хорхе Луис Борхес (1899 – 1986) и Адольфо Бьой Касарес (1914 – 1999). Абсурдная атмосфера происходящего в рассказах пребывает в гармонии с их неоднозначным авторством. Перевод с испанского и послесловие Александра Казачкова.
В той же рубрике – «Жуткие чудо-дети» Линды Квилт. «Сборник “правдивых историй”, — пишет в заметке «От переводчика» Наталия Васильева, — вышел в свет в 2006 году в одном из ведущих немецких издательств “Ханзер”. Судя по указанию на титульном листе, книга эта – перевод с английского… Книга неизвестной писательницы была хорошо принята в Германии, выдержала второе издание, переведена на испанский, итальянский, французский, португальский и японский языки… На обложке английского издания книги… интригующе значится: “Линда Квилт, при некотором содействии Ханса Магнуса Энценсбергера”». Поэтому в разделе «Авторы номера» нет биографических сведений о писательнице-англичанке, зато есть – о ее немецком коллеге, хотя в своем коротком послесловии Ханс Магнус Энценсбергер (1929) в том, что касается его «содействия», последовательно уклончив.
Рубрика «Имитация почерка» дает самое общее представление о такой стороне литературного искусства как стилизация и пародирование. Серб Бора Чосич (1932) предлагает новую версию «Записной книжки Музиля». Перевел опубликованные «ИЛ» фрагменты Василий Соколов.
На перевоплощение в чужой стиль, а именно этим занимается испанка Каре Сантос в книге «Посягая на авторство», — писательницу подвигла, по ее же признанию, страсть к творчеству учителей — испаноязычных классиков. Три из восьми таких литературных «приношений» – Хорхе Луису Борхесу, Хулио Кортасару и Хуану Рульфо – «ИЛ» печатает в переводе Татьяны Ильинской.
Высочайшая образованность позволила классику итальянской литературы Джакомо Леопарди (1798 – 1837) вводить в заблуждение не только обыкновенную публику, но и ученых. Несколько его стихотворений, выданных за перевод с древнегреческого, стали образцом высокой литературной мистификации. Подробнее об этом пишет переводчица Татьяна Стамова во вступительной заметке «Греческие оды и не только».
Рубрику «Переводческие вольности» открывает довольно обширная подборка стихотворений французского поэта Фастена Ла Мармеля (1842 – 1892), фантастического неудачника и горемыки, всю жизнь коллекционировавшего отказы несметного количества журналов и альманахов, – если верить переводчику и автору вступления и примечаний Валерию Кислову. Именно «если верить», потому что сами стихи подозрительно смахивают на расхожее новаторство начала ХХ столетия… Впрочем, такой розыгрыш был бы вполне уместен в нынешнем апрельском (!) выпуске «ИЛ».
Следом – «Ямбы и эпиграммы неизвестного эллина», а, в сущности – уловка, к которой прибег выдающийся классический филолог Готфрид Герман (1772 – 1848), выдав собственную сатиру на наполеоновскую власть за переводы с древнегреческого. Перевод с немецкого и вступление Александра Эстиса. Но и здесь кое-какие совпадения могут навести читателя на мысль, что его разыгрывают…
Рубрику «Мистификатор как персонаж» представляет рассказ известного чешского писателя Иржи Кратохвила (1940) «Смерть царя Кандавла». Герой, человек редкого шарма, но скромных литературных способностей, втайне от публики пишет рискованные эротические стихи за свою красавицу жену. Успех мистификации превосходит все ожидания, что заставляет рассказчика усомниться в литературных ценностях как таковых и еще во многом. Перевод и послесловие Нины Шульгиной.
В рубрике «Классики жанра» философ и филолог Елена Халтрин-Халтурина размышляет о личной и литературной судьбе Томаса Чаттертона (1752 – 1770). Исследовательница находит объективные причины для расцвета его мистификаторского «parexcellence» дара: «Импульс к созданию личного мифа был необычайно силен в западноевропейской литературе второй половины XYIII– первой половины XIXвеков. Ярчайшим образом тяга к мифотворчеству воплотилась и в мистификациях Чаттертона – в создании “Роулианского цикла”», будто бы вышедшего из-под пера поэта-монаха Томаса Роули в XYстолетии. А литературовед Евгения Шатько в статье «Читать Павича – обманываться и верить…» пишет о популярнейшем современном мистификаторе.
А в рубрике «Документальная проза» — «Нат Тейт (1928 – 1960) – американский художник» известного английского писателя Уильяма Бойда (1952). Несмотря на обильный иллюстративный материал, ссылки на дневники и архивы, упоминание реальных культовых фигур нью-йоркской богемы 1950-х и участие в повествовании таких корифеев как Пикассо и Брак, главного-то героя – Ната Тейта – в природе никогда не существовало: читатель имеет дело с чистой воды мистификацией. Тем не менее, по поддельному жизнеописанию снято три фильма, а картина вымышленного художника два года назад ушла на аукционе Сотбис за круглую сумму. Перевод и послесловие Ольги Варшавер.
В рубрике «Мемуар» опубликованы фрагменты из «Автобиографии фальсификатора» — книги английского художника и реставратора Эрика Хэбборна (1934 – 1996), наводнившего музеи с именем и частные коллекции высококлассными подделками итальянских мастеров прошлого. Перед нами довольно стройное оправдание подлога: «… вопреки распространенному убеждению, картина или рисунок быть фальшивыми просто не могут, равно как и любое другое произведение искусства. Рисунок – это рисунок… а фальшивым или ложным может быть только его название – то есть, авторство». Перевод Михаила Загота.
Рубрика «БиблиофИЛ». Писатель, кинорежиссер и правозащитник Алексей Симонов (1939) в эссе «Дю Вентре в эпоху джу Гашвили» рассказывает, как мистификация, облеченная в сонетную форму, помогала двум талантливым зекам ГУЛАГа «оставаться самими собой», не утратить собственной личности.
Переводчица Лариса Васильева в статье «А. П. Чехов и Иштван Бака. Имя свое и чужое» говорит от двух удачных русско-венгерских литературных мистификациях.
Литератор Алексей Михеев знакомит со своей короткой трагикомической утопией «Бозон Лемма, или Библиобыль».
В заметке «”Ненастоящие картины – настоящие деньги”, а может быть, все наоборот?» переводчица Наталия Васильева возвращается к неоднозначной теме фальсификации в искусстве.
А в заключение – фрагменты «Энциклопедии фальсификаций» от Ксенофонта до наших дней немецкого писателя и литературного критика Вернера Фульда (1947). Перевод Наталии Васильевой.
Мартовский номер «ИЛ» открывается романом чилийского писателя Эрнана Риверы Летельера (1950) «Фата-моргана любви с оркестром». Сюжет напоминает балладу или городской романс: душераздирающая история любви первой городской красавицы к забубенному трубачу. Все заканчивается, как и положено, плохо. Время действия – 20 – 30-е годы прошлого столетия, место — Пампа-Уньон, злачный городишко, окруженный селитряными приисками. Перевод с испанского и примечания Дарьи Синицыной.
Рассказы македонских писателей с предуведомлением филолога, лауреата многих премий Милана Гюрчинова (1928), где он, среди прочего, пишет: «У писателей полностью исчезло то плодотворное противостояние, которое во все времена было и остается важной и достойной одобрения отличительной чертой любого истинного художника слова». Рассказы Зорана Ковачевского (1943 – 2006), Драги Михайловского (1951), Димитрие Дурацовского (1952). Перевод с македонского Ольги Панькиной.
«Литературный гид»: Гарольд Пинтер (1930 – 2008) – “Суета сует”, пьеса. Ужас истории, просвечивающий сквозь историю любви. Перевод с английского и вступление Галины Коваленко. Здесь же – «Как, вы уже уходите?» (Моя жизнь с Гарольдом Пинтером). Отрывки из воспоминаний Антонии Фрейзер, жены драматурга — перевод Анны Шульгат; и в ее же переводе – «Первая постановка “Комнаты”» Генри Вулфа (1930), актера, режиссера, друга Гарольда Пинтера.
Рубрика «Другая поэзия» — Майкл Палмер – американский поэт, переводчик, эссеист. Перевод и вступление Владимира Аристова, перевод А. Драгомощенко, Т. Бонч-Осмоловской, А. Скидана, В. Фещенко.
В рубрике «Статьи, эссе» — Вера Калмыкова: «Назад к историческому материализму, или Классика и натура». О монографии Е. Л. Херсонской «Изобразительное искусство Италии ХХ века».
И в заключение – «Новые книги Нового Света» с Мариной Ефимовой, а также – «По материалам зарубежной прессы» с Мариной Черняк, Татьяной Батыревой и Валентиной Степченковой.
Светлана Шенбрунн. Гуси-лебеди. Повесть. Повесть про маму и про папу, и про себя в самой середине 50-х, когда писательские семьи еще жили в коммунальных квартирах, в одной или двух комнатах, а государственные премии давались за романы с названиями типа "Шлак и сталь", предполагающие продолжение в романе с названием "Вскипающая сталь", но при этом, в семьях их уже шли споры про идею Октябрьской революции (скажем, пишущая в стол мама героини твердо считала ее катастрофой, а папа, писатель функционирующий, – осторожно говорил, что, нет, так не считает). Да и сами творцы "Вскипающей стали" если и отбивались от "мещанских панических разговоров" в своем ближнем окружении, то делали это скорее лениво, с главным аргументом: такие разговоры могут нас далеко завести, «далеко» — в географическом смысле. Повествование про быт, про стиль жизни и содержание той жизни, далеко не черно-белой и выстроенной по идеологическим лекалам; про фразы из радиоприемников про счастливый ударный труд страны и про то, как жили на самом деле «ударники» на бескрайних просторах великой страны, про что говорили, что ели и пили, как их лечили в сельских больничках и т. д. Проза лирическая, как и полагается воспоминательной прозе, и одновременно ироническая — мы слышим голос шестнадцатилетней девушки, отнюдь не советской инфантилки или избалованной писательской дочки, но голос созревающего самостоятельного человека, уже умеющего держать дистанцию с окружающим миром, и дальним и близким; проза светлая, горькая и мужественная.
Сергей Соловьев. Фрагменты местности разных дней. Рассказ. Бессюжетный (внешне) текст, построенный отчасти по законам поэтической речи со сложным образным/метафоричным рядом, в котором естественно чувствуют себя цитаты из Розанова, Кьеркегора, Симоны Вайль – стилистика: «Лао Цзы казалось… Бабочке казалось… Казалось Набокову – вот уж кому – с обеих сторон Земли, до последнего дня он ловил свою бабочку-детство… Пыльца. Как ты приблизишься, чем? Чем роза приблизилась к маленькому насекомому принцу? Даром благоуханья, отвагой пыльцы. «И заметьте, сказала она ему, я родилась вместе с солнцем». Бабочка, присевшая на страницу Мейстера Экхарта, где «Бог смотрит на тебя тем же глазом, что и ты на Него», бабочка с глазами на крыльях, распахивающая их и смежающая – глаз к глазу. «Будьте как дети» – как хлопок одной ладони. Почему дети крылаты, во сне летают? Почему мы – чем дальше в жизнь, тем короче крылья? Почему мы растем сверху вниз – от небес до могилы? Почему говорят: под звездою родился? Там – рожденье, здесь – см. библиографию.».
Ольга Покровская. Московская ностальгия. Рассказы. 90-е годы, тема, которая в нашей литературе, похоже, надолго, – рассказ про трех молодых банкиров, пытающихся после краха банка раствориться в пространстве, и рассказ про московскую пенсионерку, сдавшую квартиру и начинающую как бы жить заново в маленьком домике с участком подмосковного дачного поселка.
Владимир Маканин. Художник Н. Рассказ-размышление о феномене «стукача» советских времен, который не так однозначен, в котором может присутствовать парадоксальная (и тупиковая) попытка совместить несовместимое для достижения общественной гармонии в России советской, да и постсоветской — тоже.
Подборки стихотворений Евгения Карасева «В конце ледохода», Анатолия Наймана «Бранденбургские концерты», Андрея Гришаева «Птицы летят на выход», Владимира Губайловского «Ода футболу».
НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ. Франц Петер Кин. Чумной город. Перевод с немецкого Инны Лиснянской. Предисловие Елены Макаровой. Стихи поэта, которому судьба отвела для жизни двадцать пять лет, из коих три последних — необыкновенно плодотворных – провел он как еврей в немецком концлагере, и откуда его отправили на смерть; «За выкупленное у жизни время Кин успел создать более 2000 рисунков, сотни картин и стихов, десятки рассказов и сказок, два киносценария, пять пьес и либретто оперы «Император Атлантиды». Большая часть литературных произведений была написана им в концлагере».
ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ. Юрий Кублановский. Десятый. Окончание. Дневниковые записи, начало в № 3. «17 августа. Любить Россию, верить в Россию, верить в себя как в русского человека… Не от хорошей жизни такая педалируемая вера. На противоположном полюсе – террористы, освободительное поле как таковое, захватившее не только интеллигенцию, но и- даже – епископат. «Россия слиняла в три дня» — Розанов. Но готовилась эта линька полвека. А консервативные силы оказались не способны на живую консолидацию. И вот заклинания: «верить в Россию» и т. п. Верить в США, верить во Францию, верить в Англию, верить в Россию… Не след верить в земные царства. Такая вера – от… неуверенности, такое заклинание – не от хорошей жизни.»
ДАЛЕКОЕ БЛИЗКОЕ. Максим Д. Шраер. Илья Сельвинский, свидетель шоа. Перевод с английского автора. О теме Холокоста в военной лирике Сельвинского и о том, как появление этой темы определило полуопальное положение поэта в СССР на долгие годы.
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА. Илья Фаликов. Поэт. Национальный. Русский. Статья о премии «Поэт». Хоть автор и оговаривается в начале, что не намерен давать развернутые портреты лауреатов премии, тем не менее он пишет эти портреты, и делает это с ориентацией на создание некой «литературной типологии», в построении которой используются задействованные в названии понятия «поэт», «национальный», «русский». Статья построена как поиск ответов на сформулированные в зачине ее вопросы о сюжете самой премии и сюжете той поэзии, «который возникает в результате ее деятельности. Какую картину мы имеем? Соответствует ли она действительности? В каком соотношении находятся те фигуры, на которые направлен луч национальной премии? Совершенно ясно: все они – из прошлого века, из 60-х – 70-х годов. Там и заложен внутренний конфликт длящейся эволюции. Произошел ли (пост)перестроечный взрыв? Отменил ли Кибиров Кушнера, а Гандлевский Чухонцева?» И так далее.
РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ.
Денис Безносов. Трехкнижие Анри Волохонского – о книгах: Волохонский А. Собрание произведений: В 3-х томах. Составление, предисловие и примечание Ильи Кукуя. М., «Новое литературное обозрение», 2012.
Григорий Стариковский. Бедность словаря — о книге: Ян Сатуновский. Стихи и проза к стихам. Сост., подг. текста и комментарии И.А. Ахметьева. М., «Виртуальная галерея», 2012,
Александр Чанцев. Музыка бомбоубежищ и тишины — о книге: Алекс Росс. Дальше – шум. Слушая ХХ век Пер. с англ. М. Калужского и А. Гиндиной. М., «Астрель»; «Corpus», 2012
Евгений Добренко. Родные космополиты – о книге: П. А. Дружинин. Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы: Документальное исследование. В 2-х томах. М., «Новое литературное обозрение», 2012.
Книжная полка Олега Дарка. Представлены:
Евгений Клюев. Translit: Роман-Петля. М., «Время», 2012, 640 стр.
Сергей Соколовский. Гипноглиф. М., «Книжное обозрение (АРГО-РИСК)», 2012, 152 стр.
Анна Глазова. Для землеройки: Книга стихов. Послесловие Е. Сусловой. М., «Новое литературное обозрение», 2013, («Новая поэзия»)
Андрей Жвалевский, Евгения Пастернак. Я хочу в школу! М., «Время», 2012, 320 стр.
Валерий Байдин. Сва. Роман. М., «Русский Гулливер», Центр современной литературы, 2012, 396 стр.
Катя Капович. Вдвоем веселее. Рассказы. М., «Астрель», 2012, 380 стр.
Дина Гатина. Безбашенный костлявый слон. Предисловие Анны Глазовой. М., «Новое литературное обозрение», 2012, 144 стр. («Новая поэзия».)
Виктор Солодчук. Совпалыч. Роман. М., Издатель Виталий Кивачицкий, 2012, 119 стр.
Полина Андрукович. Осенний гербарий. М., «Крук», 2012, 75 стр.
Non-fiction с Дмитрием Бавильским. Михаил Ямпольский. «Сквозь тусклое стекло». Размышления по ходу чтения книги Михаила Ямпольского «Сквозь тусклое стекло: 20 глав о неопределенности» — «…Так что же находится здесь перед нами, «простыми читателями? Фантазийное жонглирование первоисточниками (обильное цитирование прилагается), вдохновленное борхесовской «Энциклопедией китайского императора», в свою очередь спровоцировавшей М. Фуко на создание «Слов и вещей»? Или же это – попытка научной реконструкции в духе археологии гуманитарного знания самого Фуко? Монография или поэтическое волхвование? Воспоминания о пройденном исследовательском пути, кардиограмма исследования или же вышивание постструктуралистским бисером? Еще одна стрела в направлении «школы Анналов»? Еще одна «история ножниц», над которыми издевается Кортасар в «Игре в классики»: «Одна только история ножниц для стрижки ногтей – две тысячи книг надо прочесть для полной уверенности в том, что до 1675 года этот предмет не упоминался…»? Кажется, Ямпольский намеренно «подвешивает» метод и вместе с ним читателя, самостоятельно определяющего цель, петляющего от Парацельса к Хармсу, исследовательского плетения. …».
Мария Галина: Фантастика\Футурология. Спруты в городе. «Кракен», «Кетополис» и другие. Литература и головоногие.Про то, как обживал литературу и читательское воображение — от первых упоминаний о морском чудовище в 1555 году епископом Олафом Магнусом до Виктора Гюго и Жюль Верна, и до Терри Пратчетта и Аркадия Стургацкого — гигантский загадочный обитатель морей «кракен»; про то, как образ его, созданный сначала зоологами, а уж потом писателями, соотносится с реальностью (реальностью тех же осьминогов, например); — после появления «Тружеников моря» Гюго и «20 000 лье под водой» Жюля Верна с описаниями агрессивных морских чудищ, — пишет автор, — начинает работать уже «запущенная симпатическая магия литературы: спруты как бы решают легитимизироваться, и сразу по выходе двух этих романов, между 1870 и 1880 годами гигантские кальмары во множестве выбрасываются на берег, особенно в окрестностях Ньюфаундленда. Однако с этих пор раз навсегда установлено: спрут, кракен, не столько октопод или декапод, сколько антипод — всему человеческому, земному. Эдакое поднявшееся из глубин (или затаившееся в глубинах) воплощение зла. К этим самоубийственным демонстрациям собственного существования, которые предпринимают гигантские спруты, приурочена и первая научно-популярная книга про осьминогов — она выходит в 1875 году, написал ее британский натуралист Генри Ли, и называется она «Осьминог – дьявольская рыба, правда или вымысел». Человечество наконец-то высвистало себе врага. И все равно, обитает ли он в глубинах океана или в глубинах космоса».
Библиографические листки. Книги (составитель С. Костырко).
Номер открывают дневники классика английской литературы XX века Ивлина Во (1903 – 1966). «Начинает Во вести дневник, — пишет во вступительной статье переводчик Александр Ливергант, — …с младших классов школы, и ведет его… порой со значительными перерывами почти до самой смерти. Мы же приводим фрагменты из его “Дневников” до начала Второй мировой войны». Вероятно, читатели, знакомые со складом ума и слогом Ивлина Во, узнают льва по когтям и в беглых дневниковых записях: «…валлийцы настолько хорошо воспитаны, что на вопрос: “Эта дорога на Лльянддулас?” – всегда отвечают утвердительно»; или: «У леди Н. густая борода, лысая собака, пьяный муж и педераст сын…» — знакомый по художественным произведениям И. Во трагикомический бедлам. А некоторые досужие разговоры, взятые автором на карандаш, заставляют лишний раз подивиться неизбывному людскому легкомыслию: 1 ноября 1939 года — «Говорят: “В прошлую войну генералы усвоили урок, поэтому массовой резни не будет”…»
ВНИМАНИЕ! Роман «Продавец прошлого» известного ангольского писателя Жузе Эдуарду Агуалузы (1960). Современная Ангола – люди, нравы, недавние политические потрясения — глазами домашнего геккона. Магический реализм. Перевод с португальского Татьяны Родименко. В 2007 году роман был удостоен престижной британской премии "Independent Foreign Fiction Prize", которая была основана британским журналом «The Independent» и вручается за современную литературу, переводимую в Соединенном Королевстве. Премия была открыта в 1990 году.
Небольшой «Литературный гид»: «Скиталица по себе самой…», посвященный аргентинской поэтессе Алехандре Писарник (1936 – 1972). «Пытка как способ существования и способ письма», — так характеризует образ жизни и творчества Алехандры Писарник филолог Борис Дубин в заметке «Приближение к ускользающей тени». Подборку стихотворений А. Писарник перевел с испанского Павел Грушко, его же – вступление к стихам. Раздел «Из записных книжек» в переводе Натальи Ванханен.
В разделе «Еще немного об Америке» — очерк профессора химии Натальи Рапопорт «Вот это место!»: о мормонском штате Юта. Здесь же – в статье Елизаветы Домбаян «Казенный дом» — с подзаголовком «По следам публикаций в журнале “Нью-Йоркер”» — рассказывается о пороках пенитенциарной системы США. Следом — Марина Ефимова со статьей «Черная магия Тони Моррисон» — к восьмидесятилетию американской писательницы.
И наконец, рубрика «БиблиофИЛ»: «Новые книги Нового Света» с Мариной Ефимовой и «Информация к размышлению: non-fiction с Алексеем Михеевым».
облако тэгов
