В "Городе лестниц" очень легко увлечься поиском аллюзий и аналогий – сюжет поначалу развивается крайне неспешно, а обстановка располагает. Континентцы некогда владели магией, которую даровали им боги, и с её помощью подчинили себе если не весь мир, то значительную его часть – ныне же лишились своих Божеств, своего чудесного могущества и вот-вот лишатся истории. Переписать историю Континента, вымарав из неё все следы божественного, хотят в Сайпуре – тамошнее население долго ходило в рабстве, но сумело вернуть себе независимость, более того — убив Божеств, сайпурцы перешли в наступление, смогли захватить недавнюю метрополию и теперь диктуют недавним хозяевам, как жить. Типичный для фэнтези конфликт способен спровоцировать острый приступ парейдолии – континентцы все как один носят славянские фамилии, а столица их называется Мирград (в «девичестве» был Буликов, но в русском издании некоторые имена облагородили, согласовав правки с автором), узнаваема и тоска по героическому прошлому. Сайпурцы же темнокожи, толерантны к однополым отношениям и постоянно говорят о сверхдержаве.
С одной стороны, подобный ход привлекает к сочинению Роберта Беннетта дополнительное внимание. С другой – на ономастике всё и кончается, и увлеченно разыскивая параллели с современной геополитической ситуацией можно пропустить мимо большую часть здешнего мира. А мир "Город лестниц" достоин внимания, не то что типовые фэнтези-кубиклы. Лишенный божественной поддержки, Сайпур развивался как технологическая цивилизация и к моменту описываемых в книге событий дорос до телеграфа, фотографии и автомобилей (при этом не используется ручное огнестрельное оружие, якобы на острове недостаточно селитры для производства пороха – но при обороне посольства применяют пушки, причём довольно скорострельные). На Континенте же уцелело немало божественных чудес и креатур – и большинство из них чихать хотело на привычную физику или логику. Столкновение цивилизаций порождает дикую сюрреалистическую смесь, и львиная доля очарования "Города лестниц" — именно в сюрреализме происходящего (и отсюда, по-видимому, растут ноги сравнения Беннетта с Мьевилем). А детективное расследование позволяет провести героев по самым необычным местам.
На "отлично" отработав с антуражем, по остальным параметрам Беннетт тоже неплохо справился – но только неплохо. Его герои симпатичны, но заурядны и не очень подходят заявленным ролям. Шара Тивани, конечно, умненькая, а местами даже сообразительная, но больше походит на лучшего студента курса, чем на опытнейшего оперативника. Её "секретарь" Сигруд, как и полагается северянину, брутален и молчалив – но автор зачем-то засунул ему в прошлое тайну, которая соврешенно очевидна и раскрывается самым невнимательным читателем, стоит только о ней обмолвиться. Единственная, кому комфортно в амплуа, бой-баба Турин Мулагеш — флэшбэков для показа внутреннего мира ей не досталось, а единственный момент крутости у генерала Мулагеш проходит за кадром.
Туда же, за кадр, Беннетт выносит и рассуждения. Дело в том, что он время от времени касается таких типичных для фэнтези тем как коллаборационизм, ксенофобия, взаимоотношения богов и паствы, и прочая – в том же духе. Но именно, что касается – обозначив момент, почти сразу отходит от него и предоставляет читателю рассуждать дальше самостоятельно. Или не рассуждать – если тот не хочет. Всё же "Город лестниц" — развлекательное фэнтези, на первом плане здесь загадки исчезнувших Божеств Континента и шпионские похождения Шары Тивани – shake, no stir – а остальное идёт факультативом. И вот как развлекательное чтиво "Город лестниц" крепенький такой, хороший роман на пару-тройку вечеров. Заслуженные 7 баллов + 1 балл за кульминацию сцены, вынесенной на обложку. Сыру Роберту Беннетту и всем сопричастным!
Шара вежливо покашливает:
– Прежде чем мы продолжим обдумывать это предложение, – говорит она, – я бы хотела заручиться одобрением капитана Незрева.
– А вам-то на кой сдалось мое одобрение? – удивляется капитан. – Это ж ваш человек – не мой собирается тут самоубиться!
– Видите ли какое дело. Несмотря на всевозможные Установления, плавающее сейчас в реке существо почитается как священное практически всеми жителями Континента, – говорит Шара. – Это ведь, как ни крути, герой мифов и легенд, ваше национальное культурное достояние. Часть вашего культурного наследия. Если вы хотите, чтобы мы его убили – по сути, убили вашу живую легенду, – мы бы хотели получить от вас четкое и ясно сформулированное разрешение на подобное действие.
Wiewiórki i bobry! Dzień dobry, dzień dobry (wieczór, noc, rano — podkreślenie)! Любите ли вы польскую фантастику? А может вам интересно взглянуть на дела давно минувших дней и предания старины глубокой сквозь призму современности? Или просто интересно, при чем здесь белочки и бобры?
Сегодня я хотел бы обратить ваше драгоценное внимание на серию фантастических короткометражек Legendy Polskie, снятых Томашем Багиньским и студией Platige Image при поддержке Интернет-магазина Allegro. Как легко догадаться из названия, "Легенды..." посвящены переосмыслению историй из польского фольклора... в антураже современной фантастики. Поэтому, например, вавельский дракон для похищения прекрасных девиц вовсю использует конвертоплан, а вместо начиненной серой овечьей тушки получает заряженного тротилом гиноида от местного роботехника-самоучки. Tempora mutantur et nos mutantur in illis! Кстати, новеллизацию этого эпизода написал Роберт Вегнер — о рассказе "Молчание овцы", как и о всем литературном сборнике, вышедшем в поддержку фильмов Багиньского подробней можно прочесть у уважаемого пана Владимира Пузия.
Я же хочу подробней остановиться на кино. Ну, как остановиться... Лучше один раз увидеть, чем десять раз читать фанатские восторги пана Дмитрия, верно? Поэтому вот вам история пятая, последняя на сегодня — "Яга" (Томаш Драбек — великолепен, песня про ласточку — великолепна). К огромному сожалению, официального русского перевода не существует, но есть польские и английские субтитры.
…ве. Буквально. Ухнув в кровать в конце «Голодной бездны», герои выбираются из постели только в «Детях Крылатого Змея». Это немного внезапно, но на то ведь и нужны детективы, чтобы удивлять в финале? Второй том удивляет с самого начала – вместо того, чтобы разбираться с делами, которых скопилось более чем достаточно, Тельма и Мэйнфорд решают разобраться с собой.
«Дети Крылатого Змея» оправдывают ожидания – от жанра, от автора, от книги
Трудно назвать их взаимоотношения сколь-либо интересными – они просчитывались ещё с аннотации первого тома, воплощаются в духе сочинений типа «Морибунды» (по понятным причинам не знаком с первоисточником, поэтому апеллирую к пародийной аллюзии), и ничего особо не добавляют персонажам, кроме повода для внеочередной рефлексии – чего тут и так с избытком.
Куда интересней и живей выглядит линия вторая, ведь там прорастают в немыслимые всходы зерна авторской мифологии. Оная мифология по большей части основывается на кровавых верованиях индейцев Мезоамерики, но кое-что касательно пришедших из Старого Света сущностей взято из кельтского фольклора. Несмотря на кажущуюся непохожесть, у обитателей полых холмов и ступенчатых пирамид есть кое-что общее, а именно – жизнь человеческая ими и в грош не ставится.
Поначалу вся «мифология» сводится к набору трип-репортов, но в дальнейшем окружающая героев реальность всё больше напоминает трип. Жуткий и кровавый
Вторая книга выделяется мрачностью и количеством проливаемой кровушки даже на фоне далеко не радужной первой — вот только в «Голодной бездне» гибли третьестепенные персонажи, для фона и за кадром, в «Детях Крылатого Змея» Мрачный Жнец собирает щедрую дань знакомыми героями... По-прежнему фоном и за кадром. К тому же большинство из них составляют разной степени подлецы, а тех, кто был мало-мальски симпатичен: во-первых, мало; во-вторых: они давно пропали из виду для читателя, поэтому их гибель никаких особых эмоций не вызывает.
Разгадка подобного равнодушия проста – слишком много оказалось накручено к финалу. И вместо того, чтобы переживать за судьбы героев и всего Нью-Арка (да, ставки здесь резко идут на повышение), читатель вынужден плутать в хитросплетениях козней и интриг, путаться в сущностях и их мотивах – впору составлять схемы с левитирующими фруктами. Не добавляют ясности и развешенные ещё в первом томе ружья – почти все они связаны с центральным конфликтом и исправно стреляют, но порох давно и безнадежно отсырел, оттого выстрелы легко пропустить, если специально не прислушиваться.
Некогда будоражащие воображения загадки столь долго оставались без ответов, что поблекли и стёрлись из памяти
Выходит парадокс. С одной стороны, книга на 100% оправдывает ожидания. Отношения между двумя главными героями получают развитие (романтическое фэнтези — check), загадочные преступления получают разгадку (магический детектив — check), мифология получает место быть (индивидуальные авторские особенности — check). А с другой стороны, потенциала у истории хватило, чтобы оставить жанровые рамки далеко позади, и мне досадно, что так не произошло. Получилась просто крутая вещь из жанра, где крутых вещей как-то не ждешь.
В Нью-Арке, где круглый год льёт дождь – только летом он становится чуточку теплее — старший малефик Третьего управления Мэйнфорд Альваро и новенькая чтица Тельма расследуют дело о расстреле бутлегеров в подпольном баре. Кроме нового дела, на Мэйнфорде висят проблемы с семьей, медленно надвигающееся безумие и смерть на жертвенном камне – в прошлом, а Тельма всеми правдами и неправдами стремится найти и покарать всех, причастных к убийству её матери – и Мэйнфорда в том числе.
Понятное дело, раз встретившись эти двое уже не разойдутся. Некрасивая девочка, чья жизнь ДО напоминала медовый коржик, а ПОСЛЕ превратилась в заурядный ад и нелюбимый мальчик, который с самого детства был обречён – если кому и танцевать мазохистское танго на краю пропасти, так только этим двоим. А словно друг друга им мало, этой парочке ещё придется заниматься расследованиями, где вышеупомянутые бутлегеры – лишь один из фрагментов мозаики, что выкладывается телами мертвецов. Мэйнфорду и Тельме предстоит выяснить, кто и зачем похищает детей из бедных кварталов Нью-Арка, а а также столкнуться с маньяком, который убивает девушек-светлячков и вкладывает им в рот цветы лилий.
Как бы не казалось странным, но в книге, которая вышла в серии романтического, пусть и детективного, фэнтези, собственно «романтики» немного. Куда меньше, чем мрачной городской фэнтези и «крутого» детектива. Не случайно здешний Нью-Арк как брат-близнец походит на Нью-Йорк первой половины ХХ века – вернее, тот его образ, который знаком большинству по фильмам нуар. Вот только этого близнеца в детстве унесли альвы, поэтому в Нью-Арке ещё живет магия. А также оные альвы, цверги, забытые боги Нового Света, возносящие им кровавые жертвы масеуалле и множество иных народов и персонажей, достойных внимания. Здесь служебные малефики страдают от неконтролируемых выбросов Силы, чтицы в силах проникнуть в прошлое людей и вещей, а живой дом, по камню перевезенный из Старого Света, стремится спасти своего единственного обитателя – тщетно стремится.
Привлекательный антураж, увлекательный сюжет, харизматичные герои – что ещё нужно для хорошего детектива? И быть бы «Голодной бездне» открытием года, вот только многообещающее начало не приводит к столь же достойному завершению. Герои после попадания в койку стремительно теряют глубину и обаяние несладкой парочки, превращаясь в заурядных персонажей из очередного лавбургера, а столь интригующие поначалу загадки – не получают сколь-либо заметного развития, тускнеют и теряются на фоне новых, которым тоже не суждено увенчаться разгадками. Да и обрывается книга буквально на полусло…
Где-то год назад я уже писал о книге Дмитрия Савочкина, но по здравому размышлению решил немного расширить и углубить тот отзыв. Во-первых, отечественные авторы не балуют читателей мистическими триллерами, особенно столь добротными. Во-вторых, о буднях «чёрных археологов» написано ещё меньше, а тема интересная.
Клёст – главный герой «Тростниковых волков» и по совместительству рассказчик — как раз из них. Он завязал и зарабатывает на жизнь кампанологией, но одно щедрое предложение заставляет его вернуться к прежнему ремеслу. Богатый затворник Караим предлагает Клёсту отыскать… половинку немецкого солдатского жетона времен Второй Мировой. А заодно – дочь Караима, Русалку. Ситуация осложняется тем, что жетон по всем параметрам выглядит поддельным, а Русалка… недавно покончила с собой.
Сложно писать о мистическом романе – одним неосторожным словом можно сорвать покров тайны и испортить чтение. По счастью, в «Тростниковых волках» Дмитрия Савочкина есть о чём поговорить, не навлекая на себя спойлерами гнев будущих читателей. Обозначив присутствие потустороннего почти с самого начала, автор тут же задвигает его в дальний угол – почти до самого финала. Большую часть времени сюжет вращается вокруг деятельности тех, кто «копает войну». И в описании подобной деятельности Савочкин убедителен как танк «Королевский тигр». Под изыскания Клёста и его новоиспеченной помощницы Вербы, которая выполняет при нём функции доктора Ватсона, подгоняется недюжинная база, изобличающая в авторе если не специалиста, то умело под него замаскировавшегося. Что представляет интерес для копа на территории Украины и по какой статье за оный коп можно присесть? Как выглядел боевой путь 2-ой дивизии СС «Дас Райх»? В какие пыльно-архивные дебри надо залезть, чтобы отследить через семьдесят лет путь одного-единственного немецкого офицера? Как оловянные пуговицы помогают судить о состоянии захоронения? Я не знаю, существуют ли какие-то пособия для начинающих в столь деликатном деле, но если нет – на основании «Тростниковых волков» вполне можно оное написать.
Ближе к заключительной трети из этой предельно-реалистичной истории начинает всё явственней проступать мистическая подоплёка, уводя «Тростниковых волков» с территории детективов (пусть и с приставкой «крипто-») и триллеров (пусть и «мягких», т.е. практически лишенных насилия) в туманные дали готики, где сквозь современную Украину всё больше проступает Украина Гоголя и Сомова, с её неповторимой атмосферой — пленительной и пугающей. Дома для душевнобольных сменяются дремучими лесами Горганов, забытые захоронения войны – монастырями, где всё ещё, как и несколько веков назад, можно попроситься на ночлег. Расхитители могил охотятся за вещами мертвецов, а за ними в свою очередь идут по следу тростниковые волки. Которые явно состоят в родстве с небезызвестными совами и тоже – «не то, чем кажутся». Размытой сей характеристикой можно наградить и большинство персонажей книги – не случайно большинство из них скрывается под прозвищами, а в одной из сцен упоминается целый шкаф, набитый всевозможными изданиями «Назову себя Гантенбайном» Макса Фриша.
Если разобраться, и сами «Тростниковые волки» Савочкина — не то, чем кажутся. Всё, о чем я рассказал выше — это правда, но есть ведь и то, о чем не рассказал...
Я надел на голову фонарик, включил его и начал осматривать землю под ногами. Затем вытащил из кармана наконечники для щупа, выбрал нужный и накрутил. Вогнал щуп в грунт и, когда он упёрся во что-то твёрдое, покрутил туда-сюда. Да, это была кость. Внизу, под нами, лежали черепа. Я несколько раз прощупал почву в разных местах, чтобы оценить размеры захоронения. Довольно приличное. Исходя из моего опыта внизу могло лежать несколько десятков, а то и сотен человек. Это или затерянный могильник гетто, или захоронение более раннего времени.
— Что-то интересное? — тихо спросила Верба.
— Если несколько сотен трупов в земле — это интересное, то да. Но если ты имеешь в виду, поможет ли это нам в поиске, то нет.
— Почему?
— Потому что Ганс Брейгель приезжал в Каменец не для реорганизации гетто. И здесь, где мы сейчас ищем, его нет.
облако тэгов
