Цепляет, да. Вначале кажется неуклюжим, даже несуразным. Отец, который вот так сходу поверит в параллельные миры? В сыне борются меломан и любитель фантастики, которым на пяток страниц тесновато, а тут ещё параллельные миры, загадочные исчезновения журнальных страниц, родительские конфликты, рушащиеся в тартарары страны и злобные кредиторы. Рассказ перекашивает во все стороны разом, текст мутирует из психоделики «по-домашнему» во вполне себе реализм... Но цепляет, парадоксальным образом. Может, ностальгией по детству, когда главная загадка в мире — пропавший белый морж. Может, образом отца, неидеальным — далеко не! — но располагающим к себе. Может, чем-то ещё.

Но фантастика, автор, фантастика! Где она?

Зарубежные авторы фэнтези редко обращаются к отечественному фольклору, те же, у кого подобные обращения не ограничиваются Бабой Ягой, и вовсе наперечёт. Вспоминается Кэролайн Черри с её «Русалкой», первые два тома которой вышли в середине 90-ых, из недавних — «Тень и кости» Ли Бардуго, непереведенный (пока ещё непереведенный) роман Кэтрин Арден «The Bear and the Nightingale» и «Бессмертный» Кэтрин Валенте.. «Бессмертный», который в этом ряду стоит особняком, потому что Валенте, в отличие от других, не заимствует антураж, персонажей или сюжетные ходы, а взаимодействует с первоисточником куда более сложным образом, одновременно и сохраняя сказочный канон, и безжалостно деконструируя.

Поначалу «Бессмертный» ловко прикидывается сказкой, мрачноватой, пугающей, а порой и откровенно психоделической. Марья Моревна покидает постылый мир людей, перебирается вместе с приехавшим за ней Кощеем на остров Буян (который давно уже не остров, ибо кощеев брат и Царь Смерти Вий убил море вокруг), выполняет три испытания... Валенте — прекрасная писательница, у неё затейливый, наполненный — но не переполненный! — метафорами слог и своеобразный для русского читателя взгляд на знакомых персонажей. Не обходится и без лёгкой «клюквы». Здесь все, даже бесы — особенно бесы — величают друг друга «товарищ» и всячески демонстрируют верность идеям Партии (из-за этой «революционной» риторики иногда возникает неиллюзорное сходство с Масодовым), а Кощей перечисляет среди своих сокровищ икру, водку и свёклу, «красную как гранат». Касалось бы, читай да удивляйся полёту авторской фантазии, наполняясь ей, как стакан в блестящем серебряном подстаканнике с профилем Папы Ленина наполняется горячим ароматным чаем, да потом пиши отзывы, где восторженные эпитеты соединяются в цепи, а стилизация вышагивает по ним на мягких лапах. Однако...

Однако, сказка сказывается скоро, роман же вынужден продолжаться дальше. И вот здесь скрываются два главных недостатка «Бессмертного». Во-первых, без сказочной «подпорки» текст у Кэтрин Валенте оплывает, теряя привлекательность. Выполнила Марья Моревна три испытания, добилась замужества с Кощеем бессмертным — остается только война, и только любовь. Но война, что Царства Жизни с Царством Смерти, что подоспевшая в мире людей Великая Отечественная, разворачивается фоном, а любовная линия откровенно слаба. Марья Моревна мечется от Кощея к «неожиданно» появившемуся в её жизни Ивану и обратно. Наблюдать за метаниями малоувлекательно, потому что Марья и Кощей выписаны автором хоть и ярко, но совершенно плоско, никакая готическая парафилия им объема не добавляет, а Иван — и плоско, и тускло, заурядным юным амантом, которому толком ничего не досталось, ни девиаций, ни подвигов. Во-вторых, трудно определить, на какую полку «Бессмертного» ставить, к жанровой литературе или книгам «посерьезней». Язык, образы, интонации намекают, что это не очередное развлекательное чтиво на пару вечеров, а куда более глубокое авторское высказывание, не случайно многие поспешили увидеть в нем феминистическую ноту. Но когда дело доходит, чтобы из деталей и символов оное высказывание выявить, получается, мягко говоря, немного не то, что ожидалось. Не история о выборе и последствиях (Марья Моревна), не история о неизбежности преопределенного (Кощей), и даже не деконструкция в духе Анджелы Картер, а объемная и затейливая метафора... семейной жизни. Без особого феминизма даже. Мы же привыкли к тому, что даже волшебная сказка — не просто волшебная сказка. И это расстраивает больше, чем водка в сокровищнице Кощея или настойчивая тяга Марьи Моревны к бондажу.

Разочаровательная книжка. Что я ожидал получить: мрачную и реалистичную историю, полную драйва, жестокости и черного юмора.

Что я получил в действительности: экспозицию на 500+ страниц и птицу обломинго на гербе моих ожиданий. В этой книге хороши ровно 3 вещи: фраза «Надо быть реалистом» из уст Логена Девятипалого, песенка Глокты про овсянку и подрывы матомных бомб в исполнении отряда названных (особенно хорош в этом деле Чёрный Доу). На том невеликий список достоинств заканчивается, всё остальное будет про недостатки.

Мир не радует какой-либо оригинальностью, это стандартная комплектация с воинственными дикарями на севере, коварными — на юге и Империей Былой Славы где-то на отшибе. Сюжет топчется на месте и только в финале делает крохотный шажок вперёд. Заявленный реализм на проверку оказывается голливудской его версией, где чуть что — все в крови, грязи, а то и в чем похуже, но лихо удирают по коньку крыши от погони и валятся с высоченных обрывов в речку без малейшего ущерба для организма. Герои? Ну, с одной стороны они мало-мальски объемные на фоне скверно выписанного задника, а с другой... Не оттого ли это, что герои весьма т и п и ч н ы? За варваром Логеном маячат ещё невесть сколько таких же варваров во главе с Конаном, «садист по должности» Глокта заглянул из соседнего жанра (парень, который калечит других, потому что в прошлом покалечили его — не типичный ли маньяк из фильмов ужасов прошлой генерации?). Язык заурядный, во всяком случае перевод без цензуры не блещет.

Совершенно непривлекательное чтиво, но трилогию как-нибудь дочитаю.

Долго не мог понять, что не так с этим рассказом. Атмосфера — есть, непроглядная и густая, словно ведьмино варево или топи Бартоломеевой Жижы. Сама ведьма — такая, что никто в сборнике с Бугой не сравнится, и близко не приблизится. Имеется и совершенно незаметная, но очень важная деталька из тех, что с трудом фиксируются при чтении, но своим наличием или отсутствием очень многое добавляют — или убавляют, тут уж как повезет — к рассказу. Я о «в красном казнят убийц и отравителей» (пассаж на первый взгляд совершенно необязательный, но добавляет нужное количество необходимой для фэнтези вычурности).

На первый взгляд, всё на месте, читай и ужасайся... Но нет. Для такой жути людолов Лют оказался недостаточно лют. Недодал ему автор харизмы, решительности и просто крепкого желудка. Оттого не вышло из Люта ни отчаявшегося искателя, который уже на всё готов, ни дуболома, который просто свою смерть вообразить не в силах, так что смазал главный герой впечатления, да причем солидно смазал.

Добротный боевик в антураже мрачного ранневековья (Тёмных веков). Без претензий на «нечто большее».

Линия с Вуко напоминает историю о Беовульфе, а скорей — её экранизацию 1999 года с Кристофером Ламбертом, только там было полно анахронизмов, а здесь отдувается один Драккайнен, которому много не утащить. Начинает автор иронично и бодро, подпуская немного лёгкой психоделии и ночных кошмаров, но к середине буксует вместе с Вуко в поисковых мероприятиях, чтобы воспрянуть ближе к концу. Вторая линия — с восточным принцем Тенджаруком — напоминает более классические фэнтези-работы — становление/взросление героя, принц в изгнании, зловещий культ Подземной Матери. Здесь меньше хоррора, больше драмы (если лучший эпизод первой половины «Владыки...» — визит Вуко на исследовательскую станцию, то второй — бегство Тенджарука из отцовского дворца (но кай-тохимон клана Гуся тоже хорош)).

В целом, фантазией Гжендович не обижен, но слог у него заурядный (восточные главы написаны чуть приятней), читать его интересно, но перечитывать совершенно не тянет. В финале имеется убийственный клиффхэнгер и ударная доза психоделии, но, упаси Босх, так её описывать — совершенно не впечатляет. И да, это первый том из четырех, так что не ждите «нормального» окончания.

Фантазия Владимира Сорокина — как Вселенная, бесконечна. Он устремлен за пределы стен и рамок, переколотил их ледяными молотками и с ладоней капли отряхнул. «Манарага» новое тому доказательство. Жечь книги — понятно, это мы уже проходили. Но готовить на их пламени? Создать целую организацию — Кухню book'n'grill и развернуть на этом фоне историю о противостоянии элитарного искусства и маскульта, романтиков и прагматичных дельцов? Изящно, легко и всего на двухсот пятидесяти шести страницах.

Геза Яснодворский — book'n'griller, специалист по русской классике. Он путешествует по миру, готовит для странных и не очень персонажей, а где-то с середины книги вынужден расследовать загадку, которая грозит перечеркнуть будущее Кухни. Кто-то приловчился делать молекулярные копии раритетных изданий и угрожает обрушить рынок book'n'grill. Впрочем, «занимается расследованием» — громко сказано. Расследует происходящее служба безопасности, а Геза продолжает готовить. По сути, «Манарага» — череда эпизодов-пастишей, где Геза сжигает очередной раритет перед взыскующей модного развлечения публикой, а Сорокин живописует процесс стилизацией в духе сжигаемого классика. Поэтому здесь имеется аутофагия в обрамлении сочинений Ницше, морковные котлеты на сабле под Толстого и обязательная при такой теме цитата из Булгакова.

Русские классики в творчестве неизменно поднимали вопросы, всерьез волновавшие тогдшнее общество, Сорокин препарирует актуальные сейчас. Помимо упомянутого выше противопоставления индивидуального и массового, «Манарага» говорит о том, кто останется в литературной Вечности (циничненько — пусть не властителем дум, а поленом для банкета), а кого сочтут недостойным даже для обжарки сосисок валежником. О слабости нынешнего человека разумного перед его ещё более разумными гаджетами. О религиозном фундаментализме. О родителях и детях. Говорит немного и как бы в сторону, но за лаконизмом написанных строк встает множество строк невысказанных.

Чтобы в полной мере получить удовольствие от «Манараги» требуется немалый литературный багаж, но можно читать её и как обычную жанровую литературу, фантастику. Сорокин, по собственным словам, писал её как «веселую приключенческую книгу о нашем безумном мире». Приключений здесь немного, зато в подробностях выписано внутреннее устройство Кухни, которая выглядит то ли тайная ложа, то ли как преступный картель, а на деле — и то, и другое, со своими традициями, кодексом чести и ритуальными приветствиями. Что же касается безумного мира, Сорокин показывает вершки, а корешки можно увидеть на страницах информагенств и в выпусках новостей. Так что при желании можно читать «Манарагу» и как футуристический прогноз.

Вместо итога. Раньше я Сорокина не читал, горсть ранних рассказов и пара эпизодов из знаменитого «Голубого сала» не в счёт. Эта книга на два месяца вычеркнула меня из чтения. Причём, прочитал я «Манарагу» за три или четыре вечера, а потом просто не мог ни за что другое взяться и с конца апреля по июль не читал ничего, совсем ничего. Нужно ли тут что-то добавлять? Думаю, и так понятно.

http://fantlab.ru/blogarticle50628

Начинается «Свет мой, зеркальце…» как заправский хоррор – отражение писателя ужасов Бориса Ямщика доверительно сообщает оригиналу, что стоящий с ним рядом одержим тайной склонностью к педофилии, и меньше чем через год порочная страсть вырвется наружу. Ямщик, который всё это только что придумал в шутку, фрустирует, читателю мерещится тень Стивена Кинга в тёмном углу … События становятся всё более пугающими, а строптивое отражение окончательно выходит из-под контроля. И вот уже в результате коварной провокации писатель лишается места в привычной реальности, более того – он лишается самой реальности и вынужден обживать её зеркальную изнанку. Кто виноват – ясно, но что же делать?

Дальше будет долгое возвращение Ямщика через всё здешнее зазеркалье. Писателю предстоит постичь законы мироздания по ту сторону зеркала (среди которых первый – вещественно лишь то, что имеет отражение, и чем больше отражений – тем лучше), подружится с некоторыми местными обитателями, побегать от других и отлупцевать увесистым субурито третьих. Новый мир, пусть он камерный и похож на наш, Олди продумывают с мастерским тщанием опытных творцов, которые любой детальке найдут место. Как живут отражения, чем питаются и чего опасаются? Кто обитает в зеркалах с ними по соседству? Куда девается вкус сыра в непрозрачной коробочке? Тень мистера Кинга со зловещим видом покидает угол и уступает его тени мистера Геймана – Ричард Мейхью точно также недоумевающе вертел головой, оказавшись в Под-Лондоне, как вертит ей Борис Ямщик.

Вот только «Задверье» — яркое и легкомысленное, пусть и приправленное щепоткой насилия, приключение, которое подойдёт в первую очередь подросткам всех возрастов, а «Свет, мой зеркальце…» написан для людей постарше, кому знакомы встречи бывших одноклассников, располневшие жены и прочая невыносимая тяжесть бытия. Имеется пара сцен 16+, финальный твист основан на чисто взрослом умении. С другой стороны, по внутреннему наполнению история как раз «янг эдалт» — инфантильный замкнутый герой мужает под внезапно свалившимся на него бременем ответственности. Возникает диссонанс, который только усиливается, если учесть, что Борис Ямщик вдвое, а то и втрое старше типичных героев «янг эдалт» — но исправно меняется в соответствии с законами жанра. Ямщик, видимо, подзабыл – на пятом десятке не так легко дается то, что просто и естественно выходит в пятнадцать-двадцать, особенно если и в пятнадцать-двадцать этим не занимался. В процессе чтения сей досадный недочёт ощущается едва заметно, поскольку сюжет держит в напряжении и интригует – мастерство Олди хорошо и хорошо весьма! – но стоит закрыть книгу и позволить себе задумать, он обращает на себя внимание.

Если честно, немного досадно. История-то получилась цепляющая, да и сам по себе Борис Ямщик – наш человек (особенно Ямщик-мизантроп), следить за ним интересно и без всяких отражений. Но от Олди, от Олди хотелось получить нечто большее, чем просто захватывающая история.

Das Boot в кольце Нибелунгов*. Причем, Das Boot следует понимать буквально, Гжендович делает оттуда немало заимствований: субмарина Удо Райнхардта U-966, командует её Старик, а у фенриха Фангхорста имеется девушка-француженка. Есть даже сцена роскошного ужина на борту корабля снабжения, пока пополняют запасы. Атмосфера обреченности и упадок дисциплины? Тут ничего удивительного, к сентябрю 1944 года битву за Атлантику Кригсмарине уже проигрывала. В целом, выписано всё добротно и убедительно — для такого неисправимо-сухопутного пацифиста как я.

Мистическую часть отличает всё та же добротность — и некоторая приземленность. Нет, сам по себе план Общества Туле заполучить т а к о е оружие возмездия амбициозен донельзя, но вот от автора хотелось бы чего-то не столь прямолинейного, чем пальба по воробьям из главного калибра (или, если учесть военно-морскую специфику — глушение селедки торпедами). Финал исправляет смазанные впечатления, но мне, скажу честно, немного досадно, что позывные U-966 намекали на совершенно иную роль в Götterdämmerung, чем отвел подводной лодке Гжендович (подозреваю, что виной тому моё непомерное эго — всё дорогу я чувствовал себя умнее Райнхардта, а в финале получил щелчок по носу).

Ну и в завершении не могу не отметить, что тестикулы главного героя явно отливали на заводах Круппа.

___

* -в данном случае «в кольце» значит «в окружении».

Да, пожалуй, вот та история, которую я искал. Симбиоз морально-этических проблем, вольных ветров постапокалипсиса, малой толики насилия (хотелось бы чуть больше) и сводки селекционеров по выведению людей-плюс с понюшкой юмора в оболочке планетарного вестерна. Ещё бы персонажей жирной черной линией цел-шейдинга обвести.

Местный Марс не похож на другие – либо однозначно дружелюбные, либо подчёркнуто нетерпеливые к человеку, он и тот, и другой. Каменисто-суровый, но выжить можно, а можно и жить, и даже с разбитым шлемом шансы ещё остаются. Плавильный котел, в который брошены честные колонисты, Сиротки-анархисты и поехавшие на почве неблагоприятных условий местности фанатики-табуларасеры (есть мнение, что при активном употреблении в речи слово это превратилось бы в «табулассеры»). «Огненный Ястреб, я иду к тебе! Иду! А-а-а!» — и чувак там сгорает заживо. Хм, простите, навеяло…

Навеяло, на самом деле, не случайно – здесь точно такой же отмороженный (и в прямом смысле тоже) фронтир, где каждый выживает, сходя с ума по своему, а главный герой в сумасшествии выживания перещеголял всех. Но на пятки ему наступает младший братец с весьма символичным именем. Не буду скрывать, я с ужасом ждал их встречи в финале – исход семейного противостояния, который представлялся мне, автор явно бы не выбрал. Но опасения оказались напрасны. Да, автор поступил гуманно, не дав герою навертеть в братишке лишних дырок, но и куда более безумно, чем предлагал мой приземленный мозг. Снимаю кепи.

Но с языком нужно работать тщательней – заострить диалоги, разорвать жуткие падежные нанизывания и пройтись наждачкой по тексту, чтобы избежать таких моментов, когда герой удаляется от места, но при этом продолжает его разглядывать. Либо он едет спиной вперёд, либо у него потрясающе гибкая шея. «Либо он сидит в багажнике!» — скажет кто-то. В том и дело, этот парень просто не может сидеть в багажнике. Он крутой. И рассказ крутой. И автор крутой. А самый крутой – я, потому что не бросил читать.

Девочка с плазменным резаком, которая идёт анфиладой пустых кают (да, я знаю, что там другие помещения) и заваривает выходы за собой – это очень крутой образ. Всё остальное – по шаблону и совершенно не круто, потому что мы уже видели и революции, и кластеры, и рвущихся спасать человечество идеалистов-ботаников, и философствующих над жертвой каннибалов, тысячи их! Конкретно эти революции (и дальше по списку) автор не потрудился снабдить какими-то особенностями, поэтому… Поэтому девочка с резаком – всё, что есть хорошего. Ну и роботы-застройщики, неуемные в своей застройке, но они прямо вот совсем краешком, даже не показали их, только сболтнули. А они меж тем были хороши, потому что стройка, которая убивает – пусть и опосредственно – абстрактней, и оттого страшней.

О, ну и с резаком можно было сделать годное гуро! Но – тоже нет.

Не история, а игра в поддавки, со всеми – с читателем, с героем. Первому скармливают шаблонного опустившегося инвалида под видом Рыцаря в ржавых доспехах, который бухает, дерется, тоскует по дочке и ненавидит тех, кто его таким сделал. Второму на блюдечке выдают его мечту – по сути, беспрецедентный случай, один на дохреналион, а он тупо сливается и идёт к проститутке. Серьезно? А, он разослал видео всем, кому смог. Ну да, выложился по полной. Подвиг длиной в целое предложение.

Ну, а поскольку автор с героем не перетрудились и даже не вылезли из груды расхожих штампов, критик в лице меня тоже надрываться не обязан.

Он же – как один мужик энергетические объекты зеленого спектра приручил. Он же – новеллизация Factorio на минималках. Вопреки иронии – а это и верно была ирония – история вполне себе симпатична, персонажи колоритны и располагающи, а образ простого русского, простите, якутского мужика и вовсе… Не знаю, что «и вовсе», но определенно что-то хорошее. Если бы он ещё самовар сапогом кочегарил – было бы ещё лучше.

А ведь обычные крестьянские хлопоты в НФ-антураже.

Я поначалу ожидал ещё одной истории про установление контакта с планетой и очень обрадовался, когда автор меня обманул, предложив куда более оригинальное решение. Однако, хотелось бы в следующий раз обнаружить «обман» пораньше – сэкономили бы и мое читательское любопытство, уже гаснувшее, и некое количество знаков для разворачивания истории. А историю стоит развернуть, ввести более зримые параллели с верой, с поиском бога… Сделать гибель археолога событием, поводом к чему-то. А то бедолага проговорил свои реплики и потерялся в тумане с летальным исходом – безо всякого смысла. Парсонс, опять же, неотработанный остался – на мой взгляд, из него получился бы неплохой параноик-агностик, в противовес ищущему бога Вишневски.

И да, он Вишневский, если он поляк.

Дело шло к зубодробильной НФ, но самым зубодробильным на протяжении всей истории было понять автора. И понять финал. Не в том смысле, что он такой сложный – напротив, для меня все эти квантовые суперпозиции античастиц разительно контрастируют с прямолинейной финальной моралью. Хотя… если посмотреть на это, как попытку представить вечный сюжет об убийстве дракона и последующей его замене в декорация псевдотвердой НФ, так мой внутренний гуманитарий ещё готов интерпретировать историю.

И поддерживаю, здесь просто напрашиваются параллели с «Графом Монте-Кристо».

Искренне недоумеваю, как сей опус вышел во второй тур? Это не рассказ, не законченная история, а её конспект. Скелет, если угодно. На нём ещё предстоит наращивать мясо и мышцы, пихать внутрь туловища требуху и – в идеале – запускать мозг в черепушке. Можно и без мозга побегать, гомункулусом, но кости всё же требуется соединить, чтобы не рассыпались. А рас… конспект сыпется. Тут каждый эпизод никак не связан с предыдущим, если не считать присутствия протагониста – и то в финале это какой-то другой протагонист, потому что первый был циником, пессимистом и ненавидел Пятисотую, а второй вдруг уверовал в светлое будущее и «нашу Пятисотую». Нет, я в такие повороты верю, только они должны как-то вытекать из текста.

Из плюсов — ну хоть коротко.

Космо-хоррор, но очень вялый. Единственный персонаж выписан так плоско, что не вызывает ни малейшего сопереживания, а хтоническая жуть ведёт себя как опереточный злодей из второсортной комедии (болтает без умолку, несмотря на совсем противоположное название рассказа). Саспенса не завезли. Про обычай прикрывать покойникам лица забыли. Fail.

Торжество формы, а точнее – бесформенности над идеей. Потенциал был и был неплохой, но такая монолитная подача текста его по большей части рассеяла.

По второму прочтению возникли вдруг смутные тени самого первого «Чужого».

То, что поначалу виделось дурной пародией на экшн с обязательным крутым героем к финалу мутировало мало что не в притчу о поиске разума в первой попавшейся грибнице – тоже, впрочем, не слишком осмысленное. Есть неплохие моменты, в основном они касаются игр в шахматы, но местный Крокодил Данди ультимативно пародиен (особенно поначалу), а его внезапная смена мировоззрения – непредсказуема чуть более, чем полностью. Кроме того, рассказ малость неряшлив и нет очень важного для такой темы парафраза со знаменитым капитанским: «Ленин – гриб».

И мало экшну! Хотя, слава небесам, что он вообще есть.

«Дружба – штука удивительная и громадная» (Рейнмар из Белявы).

Милый, немного наивный и очень сильно затянутый в экспозиции рассказ о том, что быть вместе – хорошо, а порознь и одичать недолго. В финале очень здорово бы смотрелась мораль, что порознь – иногда выход, но рассказ не про жестокую логику войны («мы или они»), а про всепланетное братство, поэтому непонятно зачем было нагнетать конфликт. Тем более, что от фразы «Опусти заложников, Ахмед», у меня лично поотваливался весь скандинавский колорит и полезли совсем иные параллели. Так, а про затянутую экспозицию уже говорил? Всё равно повторю – можно было сразу с путешествия начать, а деталей по дороге насыпать (и насыпать не лишних Прежних, которые никуда не упирались, а например про медальончик).

Оранжевое небо, полагаю, взялось из известной детской песенки про оранжевых мам с оранжевыми песнями в глубине оранжевой галактики?

Мы тут все подохнем, а они подохнут там. История о том, как один ученый ради мечты улетел от семьи, а семья осталась обреченной на смерть. Мечта и причины смерти практически сразу заносит песком авторского произвола (по сеансам связи с семьей выходит, что главная проблема у них – рушащийся брак, а глобальный песец существует так, для нагнетания и без того душной атмосферы геройского самокопания). Мне в принципе история нравится – рефлексия и чувство обреченности, это моя тема. Но нигде, кроме рефлексий, автор не дожимает, и в результате кажется, что рассказ – о том, как герой едет с глузду, всё больше застревая в прошлом. Вот это уже совершенно не моя тема, потому что с глузду он едет тихо, мирно и совершенно без огонька, никого не убив (я ждал драки с Виктором) и не спалив себя вместе со станцией (не ждал, а было бы символично – надежды человечества сгорают в синем пламени).

Ещё вызывает недоумение ЦУП, который как-то резко замолчал без видимых причин. Песчаные двуножники – так ли необходимо конкретизировать их и давать ноги?

Чувак с расщеплением личности был бы поинтересней робота, пусть и биотического – и оправдать привязанность к местному котику, как и маленькую месть за него было бы проще (и банально логичнее). Да и обаяние у какого-нибудь Робина Уильямса в роли местного Бена Гана куда больше. Зато девочка – вот прям как надо, совершенно невыносимая, эгоистичная и достоверная. У них могло быть большое будущее, на целую повесть, тем более, что автор позаботился оставить хвост – клиффы и их отношения с землянами. Вот дальше бы страниц 150 приключений и срыва покровов с элементами нормальной такой жести – было бы круто. Но это я размечтался.

На деле, рассказ как таковой – последовательность событий без каких-либо значимых выводов, вытаскивают его исключительно объемные и характерные персонажи и ещё т.н. «вопрос клиффов». Друзья они? Враги? Хозяева котиков или просто педофилы с тентаклями? Склоняюсь к последней версии и хочу повесть на эту тему.

Классика жанра – колонизаторы планеты с нуля и под ключ. Как всегда безупречный в теории план освоения с самого начала идёт через задницу, а герои вынуждены из этой задницы выбираться – весь рассказ. Бонусом идёт классика в жанре национальных стереотипов – американец – жизнерадостный идиот, японец – делает суши, девочка – борется за права отдельно взятой женщины на отдельно взятой планете, а всех их вместе спасает, разумеется, находчивый и волевой русский – с помощью национальной находчивости и воли, а также – такой-то матери и распечатанной пачки люлей (ой, один вылетел).

Написано бойко, не то чтобы уж прям так увлекательно, но легко, поэтому читается быстро. Забывается тоже быстро, потому что кроме классики жанра автор ничего не предлагает, никаких новых смыслов, подтекстов, ракурсов и игр со знакомыми штампами в рассказе нет. Есть секс-робот, которому вместо члена прилепили снегоуборочную лопаты – «новизна», прямо скажем, хреновая.

Разблокирована ачивка «Очень редкая птица» — вы прочитали рассказ «Мать всех звёзд» (но ничего не поняли).

На самом деле, я не понял лишь две вещи. Стоило ли так закапываться в египетскую мифологию, если читатели всё равно повторяют: «Вархаммер, Вархаммер никогда не меняется». И зачем нужна тысяча слов, если хватило бы двух? Стреляли и впрямь не в солнце, а в фонарь.

Ну да ладно, надеюсь, автор получил удовольствие от процесса написания этой истории. Я вот не получил, прорвался на морально-волевых, только чтобы узнать, ради чего страдал под многотонными словесными конструкциями и не менее многотонной авторской фантазией. Должен сказать – оно того не стоило.

До скрежета зубового серьезный рассказ о доведении до абсурда гендерных ролей, даже не ролей — стереотипов. Мужчина – воин, защитник. Check! Он «дозащищался» до ПТСР, поэтому отбит на голову и опасен, для близких в первую очередь. Женщина – хранительница домашнего очага, мать. Check! Очагу, семейному счастью и продолжению рода мешает ПТСР в башке её мужчины, поэтому она делает ему любительскую лоботомию (достойно эталонного примера «А 220 не хочешь?») и обрекает на полурастительное существование. Также в комплекте уроды-соседи, которым плевать на чужую беду, и марсианское государство, которому нужно только пушечное мясо, а что с тем мясом будет, если оно выживет – государству до одного места. «Жиза!» — как говорят некоторые. Жаль только, что ничего такого автор, по всей видимости, в виду не имел, иначе закончил бы как-то более ярко, ну например, двойной смертью от некачественной проводки.

Автор же долго и нудно колотит в одну точку, так долго и нудно, что кошмар из ситуации вымывается начисто. А поскольку кроме кошмара тут ничего нет, получается стандартный рассказ о стандартном посттравматическом стрессовом расстройстве. Кстати, откуда оно такое стандартное? Они же там колонисты, у них дистанция со смертью короче, следовательно, психика хоть малость, да потверже должна быть?

Опять мягкий привкус ретро-фантастики. Воображение само подрисовывает героям бороды как у геологов. Которые, однако стремительно превращаются в жиденькие юношеские усики – пушок не ОК! – стоит кому-нибудь из героев позвать других по имени. Лёшка, Дашка, Димка – забудьте эти формы, если вашим героям больше тринадцати. И даже если это намёк на детскую «сущность» взрослых персонажей – всё равно забудьте.

Касательно же связки «дети» = «любовь», у меня она не сработала. Понятно, что Вальковский может любить дочку, а Даша и Панов – возиться с детьми, но как универсальный пример – м-м-м, нет. Допускаю, разумеется, что я неправильно понял, но идея бессмертия через «детей» увлекла меня больше. Написано, впрочем, хорошо.

«И только имя твоё я в кармане ношу» (Шао, вроде бы).

Доктор Манхэттен вернулся. Поднабрался человечности, а теперь ещё и учеников набирает. И Мистер Фримен тоже – брызжет ядовитой слюной на общество потребления. И парень из геймановского «Голиафа» нет-нет, да и выглянет из-за угла. И всей этой сборной солянке очень серьезно не хватает тарелки, в смысле – внутренней логики. Но она и не нужна, без неё больше если не достоверности, то вовлеченности. Здешний герой настолько не от мира сего, что его история не может выглядеть иначе – полная противоречий, логических дыр, одноногих – зато крылатых! – зайцев и, конечно, большого и светлого чувства, которое он пронёс через всю жизнь.

Если безжалостно вырезать попытки давить на жалость (зайцев можно оставить, но детсад выкинуть просто необходимо) и как-то рационализировать общество потребления с Космофлотом – будет хорошо, так как есть – тоже сойдет.

Записки клуба Паникеров. Нет, серьезно, порыв лететь и спасать, прекрасен в своем благородстве и благороден в своей… э-э-э, ну понятно. Но вот, как и отчего эти решительные люди собрались спасать свою родную планету не очень-то понятно. Сдается мне, если бы это было провокация капитана, рассказ бы только приобрел – и во внутренней логике, и в изящности построения.

Российские «Пассажиры» на минималках. Он, она и робот-бармен, то есть, я хотел сказать – коза в скафандре на подтанцовках. Вот только «Пассажиры» прикидывались фантастикой, а оказались мелодрамой, а данный рассказ прикидывается… ну да, тоже фантастикой, да ещё и юмористической. Там в начале – ирония на иронии сидит и иронией кроликов кормит. Просто неимоверное количество иронии, и она вроде бы неглупая, но та-а-а-ак тягомотно это всё читается. Натурально, я пролистал файл и возопил, увидев, сколько мне мучиться. А в финале автор ещё и контрольный выстрел сделал, съехав в дешевую мелодраму на ровном месте.

Вопрос: «Почему она от него улетела?» Ответ: «Потому что он интроверт 180 лвл и с людьми не вывозит». Другой вопрос: «Почему это никак не видно из текста?». Ответ на другой вопрос: «Чёрт его знает». А ведь мы к этому вопросу 35к знаков летели, он нам важным из космоса казался. Серьезно, конфликт так вскользь подан, что даже неловко. Возможно, автору стоило выкинуть часть многотонной иронии и уделить внимание противостоянию героя и героини, хотя бы на уровне он – нелюбимый бирюк с козой (Кровавый Барон, молчать!), а она двигает его книжки, не дает есть – пить? – пивное желе и ревнует к козе (или, наоборот).

Милое ностальжи про «пыльные тропинки далеких планет» и «в рюкзаке моем сало и спички». Жаль, автор никак не обыграл томик Тургенева (хотя, может быть, его почитывал комендант за кадром?). Поначалу было интересно, но история начисто игнорирует проницательного читателя, который считывает финал где-то на исходе первой трети рассказа, и дальше по сюжету вынужден пробираться, чтобы… Правильно, чтобы получить тот самый, предугаданный финал. С одной стороны – логично, с другой – ну слишком просто, в самом деле.

Написано приятно, биологических и прочих подробностей ровно столько, чтобы выглядеть убедительно (для меня, гуманитария). Отдельно хочу выделить очень удачный подбор имён для персонажей – многие на этом срезаются, здесь сели как влитые.

Как и полагается, после кульминации в сборнике наступает черед развязки — развязки стильной, мистической и многозначительной (практически идеальной в моём представлении развязки). История коллекционера-библиофила Миши не столько пугает, сколько будоражат воображение. Автор щедро одаривает читателя многозначительными жутковатыми намеками, равно как и некоторыми библиофильскими моментами («Где над омутом гнуться лозы» сочетает и то, и другое), но до вульгарного раскрытия тайны не сходит. До невульгарного, впрочем, тоже, поэтому в финале остается лишь чесать в затылке — было круто, но чтО это было? Почему Эрлих зовет героя толстым? Куда делись соседи в коммуналке? И кто приходит к не успевшим в срок избавиться от книг?

Прекрасно, что Кабир обходит подобные вопросы вниманием – страшно здесь не то, что видишь, а то, чего не видишь, и, пожалуй, любое описание только испортило бы рассказ. Кажется, это называется югэн?

Прекрасный рассказ — насколько так уместно говорить о совершенно жуткой вещи. Вершина сборника, его кульминация. Темная жемчужина. Никаких монстров, никаких маньяков. Никакого хоррора — сугубый реализм, отстранённый и функциональный, с minimum minimorum метафор и прочих украшательств (отчего они выглядят только зримей и выпуклей). Каждый получит то, что заслуживает, ибо каждый по отдельности — человек со своими стремлениями, желаниями, а может быть даже и идеалами, но вместе — толпа. А толпа убивает и калечит, невзирая на то, кто в неё входит и что у него или у неё за душой. Толпа давит. Не входите в толпу. Не становитесь толпой. И не слушайте тех, кто сулит пряники и кружки, орехов и чернослива.

Вещаю я исключительно потому, что о художественных достоинствах уже высказались и гораздо лучше, и остается только вещать. Напоследок напомню, о судьбе некоторых фигурантов истории, оставшихся за кадром. Обер-полицмейстер Власовский (Лизонька вспоминает его сына, гимназиста) уволен с должности и почти сразу — со службы. Московский генерал-губернатор Сергей Александрович получил «презент» от эсера Каляева в 1905, а чем закончил тот, «кто начал царствовать Ходынкой», известно каждому.

Если бы я вспомнил, что имел сомнительное удовольствие читать у Павлова «Фарш», я бы пропустил «Холодные звонки». Почему я этого не сделал?! Сгоряча влепил единицу, но сейчас исправляю — рассказ не плохой, он банальный и не хочет из этой банальности выбираться, оттого даже психоделическая «уховертка» воспринимается ровно, без эмоций.

Снова обращение к теме Гражданской войны (третий раз уже!), снова — крутой финал, который вытягивает из топи слабоватый в целом рассказ. Истории не хватает какой-то внутренней логики, чтобы связать отдельные эпизоды в единое целое. Перестрелка у часовни, ранение Мелкого, пытка Хлюстом священника — назначение этих моментов мне видится только в том, чтобы дать перебивку для воспоминаний главного героя (ну и понагнетать читателя). Ещё из шероховатостей, но поменьше — откуда сын диакона знает, как звучат флейты и кто такой Харон, а также — почему гудение сравнивается именно со звуком флейты? Туда же — и китель, как верхнюю одежду в ноябре. В Сибири, ага.

В концовке получилось хорошо, потому что появляется логика — ещё бы без телепатии! — и кровавое мочилово. Отдельно отмечу, как ловко увязан эпизод из прошлого — с перчатками, которые поначалу меня немало озадачили, и бочкой. А мочилово просто по делу.

Хотите, я потешу вас шутливым сравнением? Не хотите? Я всё равно скажу — рассказ напоминает типичный неонуар, только в интернатских декорациях, например, Портос-Потап здорово смахивает на громилу Марва из «Города грехов». Неразлучных друзей у Марва не было, зато был секс.

Написано крепко, образно, и, что называется — аутентично, концовка мощнейщая — чувствуется рука мастера, но по сумме впечатлений чего-то очень сильно не хватает. Чего-то важного. Может быть, возмездия — зло ведь не наказано и даже не изобличено в глазах других. Может быть, признания вины — зло остается злом только в голове Портоса, доказательств никаких нет. А может быть, у меня просто в голове не стыкуются задачки — «Войну и мир» в 10 классе проходят, а Волга и поезда ведь для совсем маленьких.

Не тронуло совершенно. Написано, может, и хорошо, но уж больно стандартно, мало что не — извините за выражение — пасторалью сквозит. Буридамов и Арсеньев в «Красных» из таких вот стандартных компонентов сложили весьма неожиданный витраж, а потом ещё и расколотили его в финале прямиком читателю в лицо, здесь же ничего подобного нет.

Да, а я как раз макарошки разогрел... Крутой рассказ. Мне нравятся такие вещи, где отвратительного монстра можно удалить за рамки, представив аллегорическим воплощением чего-то вполне реального, более того — приземленного. Так было с «Дальними родственниками» Матюхина, так вышло и здесь. Например? Самый прозаичный вариант — папа избаловал ребенка до предела и теперь вынужден постоянно потакать его аппетитам. Или папа настолько боится мамы, что от этого страдает ребенок. Хоррор? «Нет, моя милая, именно вот это — жизнь» (с)

По прочтении затрудняюсь сказать, кто страшнее — монстр или родитель-идиот. Да не, чего тут затрудняться? Папаша.

Джиперс Криперс молдавского разлива (здесь могла быть шутка про каберне, но рассказ на серьезных щщах, поэтому я тоже). Но одного национального колорита маловато, и характер он носит преимущественно косметический — а в остальном схема привычна. И расстраивает кульминация. Герой совершает поступок, столь же сильный, сколь и неоднозначный, но этот поступок совершенно не просчитывается из его поведения [i]до[/i]. Подросток-неврастеник выдает вдруг рациональнейшую — до полного отстранения! — реакцию. Такую холодную и четкую, что Блэйд обзавидуется.

Подчеркиваю, в поступок Эмиля я верю, в то, как его подают — нет.

Напоминает о «Хребтах безумия» Говарда нашего Филипсовича и, темой российской/советской Арктики — «Войну-56» Шимуна Врочека (надо бы попытаться дочитать). Атмосферная и будоражащая воображение история, выпуклые герои, невообразимо-кошмарное — как и полагается! — чудовище.

Если бы я до этого не читал гелпринскую «Одна шестьсот двадцать седьмая процента», то оценил бы рассказ повыше. Но в «Одной шестьсот двадцать седьмая процента» точно такой же открытый финал с внезапно нахлынувшим чувством и неодолимым противником, поэтому...

Очень приятный слог — это раз. Точно ухваченное «двоеверие»: в суеверие и в коммунистическое безверие — это два. А три — это памятник Ленину с черными дырками вместо глаз, где-то за кадром вышагивающий по Стоянову как вышагивал по Копенгагену Розенблом (один из самых жутких моментов в детстве — просмотр этого момента в мультфильме). А вот сама история на фоне всего вышеперечисленного показалась несколько простоватой.

Определённо, буду читать Бобылеву ещё. Уже полез в «Журнальный зал».

Никакие это не ужасы, а самый что ни на есть реалистичный реализм – то есть, метафизический, как мне подсказывают. Оттого становится только страшней. Некоторые родственники сосут кровь почище упырей, а вбивать им осиновый кол в грудину нельзя.

До последнего оставался лучшим рассказом в сборнике, вернее — до предпоследнего, потому что пододвинул его «Царский гостинец», который тоже реализм, только уже без всяких уточнений.

Психоделия, отягощенная силлепсом — то ли авторский стиль такой, то ли контузия героя сказывается. С одной стороны, выглядит это действительно стильно, неважно – намеренно или нет, с другой — стиль [i]зияет[/i], оттого периодически главный герой начинает выдавать вещи, какие странно слышать из уст одного из неизвестных солдат Великой Отечественной.

Сюжет поначалу жутко непонятен (и непонятность эту, на мой взгляд, авторы передерживают), но потом головоломка складывается. И складывается она круто. Но ещё круче было бы, если читатель мог дойти до всего самостоятельно, своим умом. Завести мозги «на подумать» — один из немногих рассказов, где мистический компонент нельзя раскусить с налёту — и выдать разгадку в разговоре! Даже не дав толком пособирать улики! Я немного раздосадован, право слово.

Плоско, недостоверно, некоторые поступки Леньки заставляют думать, что он — идиот. Потому что думать, что автор держит за идиота меня, как-то не хочется. Тут же рядом — претензии на психологизм, которые и по отдельности не смотрятся, а вместе и вовсе выглядят нелепо.

А вот тот случай, когда ударная концовка вытягивает не самый сильный, да что там — откровенно слабый рассказ. Пока шла речь о той, единственной Гражданской – текст шёл совершенно вяло, а я скучал (и опять – в исторических вещах совершенно необходимо больше детализации, на деталях строится достоверность), но стоило холодной руке Невообразимого смять, разорвать полотно реальности — и текст преобразился, стал благородным, стильным, [i]полнокровным[/i]. И отдельно выделю Гиппиус – стих сам по себе сильный, и очень четко, очень точно попадает в ситуацию.

Остро не хватает мотивации младшего Беляева — политической, не мистической. Ведь очень важный момент, усиливающий драматический накал, а внимание авторов преступно обойден.

Вот все говорят про «Нечто», а я в первую очередь вспомнил «Занозу» (Splinter, 2008). В принципе, на этом всё, потому что распространяться совершенно не хочется. От Подольского я ожидал большего — безнадежные «Забытые чертом», совершенно мерзкая «Слякоть«! — а получил обычный скучный ужастик категории Б.

Ох и чудный зверь в яму к нам попал — исторический хоррор, пусть и средней руки! Русские промышленники осваивают Аляску как регион, местные злые духи осваивают русских промышленников — как рацион. Скорей зовите мастера Алжернона. Или доктора Уорторпа с Уиллом Генри. Из недостатков: фабула выглядит несколько скомканной, а тексту остро не хватает деталей местного колорита для полного в оный колорит погружения. Из достоинств: «вкусная» потрошёнка и моментальная визуализация — буквально парой фраз Уманский способен вызвать четкую картинку происходящего. Мне было бы очень интересно прочесть эту вещь расширенной до формата повести.

Круто! Прям вот как надо. Постепенно нагнетая обстановку и раз за разом давая разрядку, автор доводит градус напряжение до предела — на эпизоде с глазком стрелка хоррорметра у меня уверенно влетела в сектор «Включаю свет по всей квартире», и чтобы хоть как-то отвлечься, я полез гуглить про Слендермена, который в ситуацию очень вписывался. Но — маленький и несмертельный спойлер! – тонкий человек оказался не при чем. Единственный рассказ, который смог напугать.

А вот концовка разочаровательная.

Было бы неплохо, если бы было не так сжато, скомкано — возникает ощущение, что читаешь набросок, которому только предстоит развернуться полновесным текстом или, скорее, тритмент сценария. Тем более, что история получилась вполне кинематографичная, при желании она легко разворачивается в лихой детектив с героиней «слегка не в себе» и брутально-небритым напарником или нуар про ненормальных а-ля рюс, который некоторые ещё зовут чернухой (в финальной сцене или хотя бы в титрах там просто обязан играть Wait And Bleed сквозь помехи).

А вот как коротенький рассказик... нет.

Банальную, если не сказать – затрапезную, тему зомбиапокалипсиса можно подать под неожиданным углом, заставив читателя смотреть глазами ребенка. И зомби-жвачка сразу воспринимается не навязшей в зубах пакостью, а всамделишной трагедией. Такой стылой безнадежностью, которую не то что превозмочь, понять нельзя – потому что ты маленький, фильмы ужасов ещё не смотрел, а время повального распространения мобильников (и «Plants vs. Zombie» на них) ещё не наступило. А для тебя – и не наступит. Этот момент М. С. Парфенову удалось ухватить и передать, но в дальнейшем первое впечатление портится – в стремлении сказать покрасивее автора иногда заносит, и он забывает, что ребенок некоторые вещи воспринимает не так и не так о них говорит. А учитывая, что на этом ребенке все держится, а остальной сеттинг — привычный, если не сказать заштампованный...

Одни говорят — Кинг, другие не соглашаются: «Баркер!», а я скажу так — Охотники за привидениями, часть вторая. Это средних размеров спойлер, но положа руку на сердце — если вы читаете «Номер 16» ради неожиданных поворотов сюжета, самое неожиданно, с чем вы рискуете столкнуться — закрыть Нэвилла на середине и пойти почитать что-то другое. Сюжет крайне неспешно развивается вокруг двух персонажей, и если линия Эйприл, которая приехала из Америки разобраться с наследством двоюродной бабушки, а вместо этого оказалась по соседству с чем-то потусторонним, более-менее интересно читать благодаря мистико-детективной подоплеке, то ночной портье Сет, который ме-е-едленно тонет в своем безумии — неимоверно скучен, предсказуем и попросту не нужен — как персонаж первого плана. За Тёмную Сторону отдувается массовка заслуженные ветеранов отрасли испуга — отражения в зеркалах, таинственные фигуры на картинах. Единственное пятно черного в серой беспросветности — мальчик в парке с капюшоном, представитель тропа «Зловещие детишки», но мало-мальски обыгранного.

Само по себе использование проверенных временем средств и ходов не является недостатков — о, нет. Но как их использует Нэвилл — о, да! Он строит из них такой же проверенный временем сюжет про нехорошее место и его заигравшегося с темными силами хозяина, при этом начисто игнорируя все over 9000 подобных сюжетов. Поэтому и Эйприл, и Сэт живут в пузыре авторского произвола, куда не проникают ни вышеупомянутые Кинг с Баркером (чёрт с ними — «Модель для Пикмана» Лавкрафт ещё в 1926 написал, его не то что Эйприл, её бабушка читать могла), ни фильмы ужасов, ни даже мультик про Шэгги и Скуби (ни способность мыслить логически — но это уж как всегда). А вот читатель от такой блокады не страдает. Он, читатель, читал и смотрел многое, что и не снилось героям, оттого всё понимает уже к середине. Но автор вынуждает его продираться к развязке через очередной приступ галлюцинаций Сэта и очередное «открытие» Эйприл, потом ещё глюки, потом ещё «открытие» — и дальше, дальше по рельсам предсказуемой банальности. Или банальной предсказуемости? Одно знаю точно, ничего нового или интересного в этой поездке нет, даже когда состав подкатывается к конечной станции.

Серьезно, двадцать первый век на дворе.

Приехал как-то Бэтмен на Дикий Запад. Ну, народ, естественно сбежался на такое диво посмотреть, а Бэтмен маску снял — и оказалось, что это Ваксиллиум Ладриан. «А, так это наш законник», — поворчал народ и разбрелись кто куда.

Серьезно, я всю дорогу не мог отделаться от ассоциаций с комиксами про Брюса Уэйна. У главного героя «Сплава Закона» тоже есть роскошный особняк, невозмутимый дворецкий и привычка вести несоответствующий происхождению образ жизни — преимущественно по ночам. Он, как Бэтмен, любит забраться повыше, чтобы — как Бэтмен! — эффектно оттуда слететь и навалять плохим парням. И да, Вакс — величайший детектив в своем городе.

Продолжая проведенную таким образом аналогию, можно найти кое-что общее у других героев. Умница Мараси Колмс похожа на Бэтгёрл, а обаятельный пройдоха Уэйн — нет, он не Робин, он Найтвинг (судя по выбору оружия — трости и жезлы, соответственно). Уверен, знатоки комиксов найдут куда больше. А, ещё тут всё взрывается и есть сцена после титров, даже две.

Приятный боевичок. Идеально для экранизации с огромным бюджетом и последующего отрабатывания франшизы.