Эта история не в полном смысле сошествие в ад, потому что Сахалин лишь часть погибающего, страдающего мира. В уцелевшей Японии все то же, хотя и мягче: голод, «негры» в позорных клетках, милитаризм, шовинизм, исчезновение литературы – грязь души, приведшая к Войне. Но Сахалин это еще и место, где каждый (кроме детей) страдает за свои грехи. Последний эпизод, «Показания Синкая», по хронологии первый. Остальное – прикладная футурология по отношению к нему, наслоение уровней будущего. Здесь, в отправной точке, на руинах, люди заняты ничем иным, как попыткой восстановить потребительскую цивилизацию, основанную на лжи. Персонаж-аллегория этого занятия — Масахира, полубезумный, всегда пьяный, лживый автобиограф, поедатель кошек, адепт теории плоской земли. На Сахалине Чек даст Сирени знание: апокалипсис стал благом — он открыл зло, сорвал с него маску лжи. Масахира пытается вернуть маску. Сахалинский ад построен масахирами… но вторжение будущего уже не остановить.
Не надо требовать реалистичности от такого мира. На Сахалине размывается и материя, и время. Это место – реторта, где реальность возгоняется в новое качество. Сирень прибывает для того, чтобы ее изменить, найти точку в настоящем, откуда стартует будущее нового мира и дать ему начало. В таком мире нужно искать не реалистичность, а чудеса. Чек чудесным образом исцеляется и доживает до глубокой старости: ему предопределено встретить Сирень и передать ей знание. Артем чудесным образом спасается, когда его почти убили китайцы (находит серебряный нож). У Сирени появляется «неразменный» рений, чтобы путешествовать между мирами в будущем. За редким исключением люди здесь — безликая масса. У них не осталось даже инстинкта выживания, они мечутся, ведомые инстинктом стаи. Большинство не имеют даже имен: они просто врач, префект, мэр. Двадцать миллионов людей едят землю, мучают «негров», сходят с ума, убивают себя и ближних и продолжают опускаться. Живые неотличимы от мертвых. С Сахалина нет исхода, даже для привилегированных японцев, ведь здесь не раскаиваются в грехах, а только усугубляют их через жестокость, зависть, кровожадность. Грех — не поступок, а состояние души, толкающее на эти поступки. И все лгут о том, почему их отправили на Сахалин. Вырвется отсюда лишь Сирень, излечившись от своего греха.
Сахалин как сцена выбран удачно. Крайняя, рубежная во многих смыслах точка мира. Удачно выбраны и азиаты, как участники межнациональной драмы: массовому русскому читателю их даже сложно различать на вид, оттого лучше заметна иррациональность их взаимной ненависти. Впрочем, русскому тяжелее ассоциировать себя с протагонистом-японкой, но Веркин ловко сделал ее отчасти русской (в том числе по имени и менталитету). Так же изящно он решил проблему с топографией: «Остров Карафуто» и прочие Тоёхара, Маока, Эсутору, Сикука – быстро зарябило бы в глазах, но все названия остались русскими. Важно: на месте японцев мог быть кто угодно. Их корабли носят американские имена, в аду есть и финны, и поляки, и «латинос», есть вымершие айны, словом весь мир. Русских совсем немного (их почти уничтожили), но они в центре истории – Сирень, Артем и Чек.
Сиро Синкай. Персонаж, олицетворяющий человека в мире постапокалипсиса (настоящее время (хотя для нас оно будущее, как и вообще все времена в романе)). Начинает как прекрасный поэт, способный пожалеть даже дровяного вора. Приютивший кошку. Вдохновляющий девушку смотреть в будущее, мечтающий встретить ее в Эдеме. Но мир пережевывает его, превращает в политического журналиста; Сиро проповедует ненависть, отправляется в сахалинский ад и становится садистом-убийцей. А кончает его девушка, которая восхищалась его стихами.
Человек (Чек). Персонаж, олицетворяющий человека до постапокалипсиса (прошлое). Глубокий старик, жил на Дальнем Востоке еще до войны, в ад его не ссылали. Он сохранил человечность в аду: спасает детей, невзирая на расу. Чек – значительная фигура, открыватель Нитей Хогбена и строитель прототипа устройства, позволявшего по ним перемещаться и генерировать Х-поля. Чек выполняет важную роль в романе: вместе с патэрэном Павлом он открывает Сирени устройство мира и его философию. Для этого высшие силы сохранили его до такого возраста, вопреки голоду, болезням и усталости ума. В Чеке, как и в юном Синкае жива любовь к поэзии, он читает вслух стихи, это признак живой души среди ходячих мертвецов. Но он, как и все здесь, грешен, и гибнет, когда новая вспышка хаоса (МОБ), по его словам, «выжигает скверну».
Артем. Олицетворяет будущее. Проводник Сирени по аду, сахалинский Вергилий. Дважды чудом (это не фигура речи) выжил, чтобы исполнить до конца роль — провести через ад слабую и хрупкую героиню. Когда герои попадают на «Каппу», роль заканчивается. Он больше ничего не боится, и только молчит, улыбается, а затем уходит с корейскими детьми умирать. Артем всю жизнь строит невероятные конструкции, уходящие к небу – и за миг до смерти он вместе со слепыми детьми (аллегория всего человечества) снова строит каменную башню. А его внук также поведет человечество к небу по солнечным нитям.
Сирень. Каталист всех персонажей. Они пассивны, но встречая ее, начинают действовать, рассказывать, философствовать, прогнозировать. Даже природа активизируется, пробуждается МОБ и трясется земля. «За тобой идет огонь», кричит ей Чек. Сирень пришла на Сахалин, потому что грешна, но она также пришла возвестить конец ада.
Ее грех – неверие в Бога. Неверующий в Бога – единственный доброволец в аду. Пройдя преисподнюю, она уверовала – и потому спасается. В адской реторте, где почти все (кроме людоеда Накамуры) стали лишь более грязными душой, она очистилась. За исключением этого греха, героиня невинна, и сама еще почти ребенок. Она ведет себя очень благородно, и видящий всех насквозь Чек именует ее ангелом. Даже когда уже нельзя ничего сделать, она пытается спасти Артема и «неполноценных» детей — иррационально, без всякой надежды. В этот момент Господь и являет ей свое могущество, стирая ад и показывая Нити – хотя за это ей приходится отдать свои глаза.
Сирень получает новую кожу, новый облик, новые глаза (новый взгляд на мир). Важная деталь ее образа, роскошный макинтош, наследство многих поколений предков, выгорает и съеживается, женщина отдает его старому «негру» в позорной клетке. Макинтош это символ старой культуры, в которую одето человечество; воинственной культуры, полученной во времена старых жестоких богов. Культуры, превращающей поэтов в чудовищных убийц. В адском пекле она выцвела и стала ненужной будущему человечеству.
После ада Сирень родила ребенка от Артема. Она верит: сын мальчика сможет увести человечество к другим мирам. Таким образом, она становится бабушкой нового пророка. Называть ее Богоматерью, как делают некоторые толкователи, по-моему, слишком громко. Хотя тут, похоже, имело место непорочное зачатие.
Кроме того, из преисподней она вынесла брусок рения, который послужит деталью для двигателя нового транспорта (она так верит). Подарок патэрэна Павла, последнего священника.
И еще: Сирень становится писателем. В мире, где перестали читать книги.
Этот роман (как и вся дилогия) наиболее философская вещь у Лукьяненко, на мой взгляд. Попытка заглянуть очень далеко в будущее – так далеко, как мало кто пытался. Расстраивает, что многие читатели увидели в ней только политический подтекст и критику ранних Стругацких. Во-первых, есть разница между критикой и полемикой. Во-вторых, политика здесь далеко не на поверхности – она лишь часть общественной жизни, продолжение философии.
Дальше спойлеры. В первом романе, «ЗХИ», герой попадает в мир Геометров, где индивидуальность полностью подавлена, в «ЗТ» напротив, попадает в Тень, цивилизацию тотальной свободы. Ему предстоит сделать выбор от имени нашей планеты, к какому типу развития примкнуть. Выбор тяжелый, потому что абсолютная свобода — это тоже рабство. За время короткой экскурсии по Тени Петр понимает: местные люди – бессмертные и всемогущие – продолжают убивать друг друга в идеологических войнах и мучиться собственным несовершенством. В его теле в Тень вошел Ник Ример, и пусть сохранилась только часть его личности – но он увел с собой в Тень и мир Геометров. А мы, земляне, свой пропуск в мир бессмертия и абсолютной свободы в итоге так и не получили, потому что мы не готовы. Эта книга не о том, как строить идеальное общество, она о поиске пути, который будет очень долгим, возможно, вечным. Каждый проход через Врата был для героя ПОСТИЖЕНИЕМ, и во время последнего прохода он наконец смог понять самого себя. Это сверхзадача для одного человека, а уж для целого человечества…
Когда Петр впервые прошел Вратами, он попал в мир вечной вялотекущей бессмысленной войны – это стало его чистилищем перед следующей ступенью. Во второй раз он пришел в мир, который показался ему тихим раем и сходу встретил очень значительного человека, который смог ответить на все вопросы и помог ему в деле спасения Земли. В третий раз он уже хорошо понимал куда и зачем идет (спасать Данилова). В четвертый раз, уходя с планеты Геометров, он прошел Врата, избавившись от своей второй личности, Ника, и постижение завершилось.
Каждая цивилизация, в которой Петр побывал, выставила ему навстречу одного яркого героя-спикера, объясняющего ее суть, олицетворяющего ее. На Земле это Андрей Хрумов, его лже-дед, обманом сделавший из него прекрасного и правильного человека, у Геометров это Наставник Пер (его имя намеренно созвучно с «Петр» — наш герой должен был повторить на Родине его судьбу, но взбунтовался), в Тени – Кэлос, одна из величайших личностей в истории галактики, принесший себя в жертву ради нашей Земли. Всех их объединяет одно – они яростно, с оружием, готовы отстаивать и распространять добро и прогресс, как они их понимают. Все трое проходят через смерть. Их страсть губительна.
Особенно интересны Геометры – идущие путем, которым мы сами можем пройти. Самые «правильные» в Галактике, принесшие в жертву чувственность ради прогресса, распространители самой прекрасной идеологии — Дружбы, называвшие свое солнце Матушкой, а землю Родиной – Геометры в итоге все равно не смогли убежать от Тени. Личная свобода, какой бы ценою она не давалась, все равно сильнее общей необходимости. Они смогли победить законы физики, истории и морали – но все равно проиграли. Лучший из их регрессоров, Ример, стал тем, кто вынес Родине приговор.
Тень — это бог из машины (в буквальном смысле). Вернее, технология, поднявшая людей до уровня богов. Она постигает их суть и исполняет желания, причем не те, которые люди осознают, а подлинные. Осуществив все желания, люди хотят непостижимого – и получают его тоже. Пылающая планета непостижимой цивилизации потомков человека. Смерть в Тени не дает покоя или повторения цикла, она ведет на новую ступень. В итоге Тень поглотит и Конклав, и Геометров, и Землю. Не будет несбывшихся желаний. Но для нас пока невозможно постичь такой принцип мироустройства, как невозможно постичь Бога.
PS. В завершение отмечу необычные названия книг дилогии. «Звезды – холодные игрушки»: эта словесная конструкция апеллирует сразу к зрительному восприятию, тактильному и к моторике. Смотри, трогай, играй. «Звездная тень»: оксюморон, содержащий зрительный контраст.
Интересно перечитывать этот роман спустя 20 лет после его написания, то есть близко во времени к описанному в романе будущему. Чувствуется принадлежность автора к эпохе 1990-х. В его мире будущего есть CD-диски, японские видеомагнитофоны, почившая в бозе «Трансаэро». В самолетах еще разрешено курить, россияне передвигаются по дорогам на «Жигулях» и «Икарусах». Интернета и мобильных телефонов нет. При этом некоторые технические фишки автор угадал: в центре Москвы платные парковки, а программы на ТВ можно записывать и стирать. Прогресс двигается очень быстро, и при жизни моего поколения (я родился в 1970-х) идет уже третья техническая эпоха — и даже такому сильному фантасту трудно заглянуть на 20-30 лет вперед и угадать куда он пойдет. С точки зрения политики версия будущего тоже любопытна и тоже понятно, что построена на предпосылках середины девяностых годов: российское правительство сдает в аренду канадцам целые территории в Сибири, на востоке Великий Китай кажется скорее угрозой, чем партнером; между Россией и Украиной действительно произошел конфликт из-за Крыма, но тот стал независимым государством, а не частью РФ.
Роман этот — один их моих любимых у Лукьяненко. Он не столько о космосе, и том, что там нас может ждать — сколько о землянах и конкуренции культур на Земле. Это у нас Сильные «расы» распоряжаются судьбами Слабых, у нас есть доминирующие и подчиненные культуры и блоки наций, и связанные с этим моральные проблемы. Первая часть дилогии рассказывает о судьбе как индивидуума в этой системе (семья — Петр Хрумов, общество — Ник Ример), так и целых цивилизаций (подавленная Земля в рамках Конклава). Цивилизация Геометров — это доведенная до совершенства модель подавления. Сначала с помощью лжи и двойных стандартов морали подравниваются под одну гребенку члены общества (лишаются самостоятельности и права выбора, эмоционального наполнения жизни, то есть люди превращаются в «винтики»), затем: уничтожение конкурирующей расы, подавление и превращение в слуг соседей по ближнему космосу, и в итоге — бегство от Тени, альтернативной мегацивилизации абсолютной свободы. Самоизоляция и тупик.
Геометры в «ЗХИ» — самое интересное. Это модель развития, которую мы могли бы пройти, как цивилизация. Не зря все прочие расы не похожи на людей, а Геометры (и Тень, кстати) физически копия землян. Аллюзии на мир Полдня АБС не случайны. Это мир победившей идеи (распространения «дружбы»), которая оказалась важнее человека и его свобод. Неважно какая идея используется, коммунистическая или иная — в итоге диктат любой идеологии может привести к такому результату. Герой-землянин, даже выросший под гиперопекой «деда», этот путь отвергает, и с помощью встреченной в космосе сверхсилы, Куалькуа — которую он в один момент даже сравнивает с Богом — противостоит Геометрам, сворачивает с пути «дружбы» с Геометрами, хотя смертельная ситуация всей логикой подталкивает к союзу с ними, и даже главный авторитет четырех рас-заговорщиков — Андрей Хрумов, выступает за этот союз. Стремление к свободному развитию важнее, и этот путь в итоге более выгоден и человечен, но об этом во второй книге, «Звездная Тень». Любопытно, что в момент главного выбора, который делает герой, соединивший в себе Ника Римера и Петра Хрумова, умирают оба его Наставника, с планеты Геометров и земной.
PS. С точки зрения истории и коллективной психологии альтернатива «пути Геометров» представляется фантастической. Иерархический инстинкт всегда будет работать и выстраивать «пирамиду», на вершине которой будут располагаться более сильные культуры. Как этот инстинкт отключить или перенаправить его энергию в безопасное русло — могло бы стать темой для отдельной книги.
Это не сюрреализм и не магический реализм. Не фантастика. Это психологическая проза. Подсознание разговаривает с нами через образы и из них сложена эта история.
Обезьяна — это метафора ревности Мидзуки. Она так угнетала героиню, что была загнана в подсознание — «жила в канализации» (обезьяны не живут в канализации, на минутку). Доктор в результате нескольких сеансов позволил Мидзуки психологически раскрыться и нашел проблему в ее подсознании. Родители любили не Мидзуки, а ее старшую сестру, и девочка получила психологическую травму. Героиня утверждает, что ревность и зависть ей чужды (естественно, ведь о проблеме знает только подсознание), но очевидно ревнует и завидует.
Более того, Юко Мацунака, погибшая во время учебы в университете — это часть ее личности. Мидзуки уехала от родителей и в самостоятельной жизни получила шанс стать другой. Но обезьяна украла бирку с ее именем — украла этот шанс. В тексте много подсказок: например, Юко знает о существовании обезьяны и боится, что та украдет бирку (и так погубит ее). Она говорит об этом Мидзуки, но то не верит в это и сразу забывает. Обе девушки на выходные ездят к родителям, но одна вернулась, а вторая исчезла и потом была найдена мертвой. Бирка с именем Юко на хранении у Мидзуки — символ того, что судьба героини была в ее руках, но ревность оказалась сильнее и светлая, успешная часть ее натуры умерла. Возможно, что разница между ними была так сильна, что героиня была близка к расщеплению личности в студенческие годы, хотя это лишь предположение.
Было бы интересно узнать, что означают имена Мацунака, Сакаки и т.д., возможно, в них заключен символический смысл.
Кроме того, важно помнить, что обезьяна имеет особый символический смысл в Японии, все видели распространенную триаду из макак, закрывающих рот, глаза и уши: «Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нём, то я защищён от него».
облако тэгов
