— У нас были совершенно различные конечные цели эксперимента. Мне предстояло впервые выйти в открытый космос, проверить, может ли человек в условиях вакуума, резких контрастов температур жить и работать в скафандре. Е. Хрунову и А. Елисееву надо было, помимо этого, проделать конкретную операцию перехода из корабля в корабль, которую в будущем космонавтам придется выполнять часто.

Корабли типа «Союз» гораздо больше, комфортабельнее нашего «Восхода» В отличие от «Восхода» на них нет специального шлюза. Шлюзом служит весь орбитальный отсек, где космонавты проводят научные эксперименты и отдыхают.

Перед переходом герметизируется люк в отсек экипажа, в котором остается командир корабля, стравливается воздух из орбитального отсека и затем открывается люк в космос — пожалуйста, выходи. При переходе космонавты пользовались фалом, через который осуществляется связь во время перехода и контроль за состоянием организма.

— Как отрабатывали переход из корабля в корабль на Земле?

— Сначала весь эксперимент мысленно проиграли на Земле, определили порядок действий, расчертили схему перехода. Затем были проведены опыты на самолете-лаборатории. Там были установлены два состыкованных орбитальных отсека, абсолютно идентичных отсекам «Союза-4» и «Союза-5», и в условиях кратковременной невесомости космонавты переходили из корабля в корабль.

Когда этот этап был пройден, настала очередь гигантской термобарокамеры, в которую также помещали два состыкованных корабля. В условиях, близких к космическим, космонавты отрабатывали переход. Надо сказать, что на Земле это делать значительно труднее, чем в невесомости.

И, наконец, были проведены комплексные тренировки, в которых участвовали все члены экипажей кораблей, — проигрывался весь полёт от начала до конца. Тренировались много, по принципу: тяжело на тренировках, а в космосе будет ещё тяжелее. Как видите, труды не пропали даром. Свою задачу вся четвёрка космонавтов выполнила успешно.

— Очевидно, ощущения Е. Хрунова и А. Елисеева, побывавших в открытом космосе, в какой-то мере будут похожа не Ваши. Не могли бы Вы вспомнить, что Вы чувствовали, когда покидали корабль?

— Чувство — это всегда вещь субъективная. Но очевидно, что есть и какое-то объективное ядро ощущений. Очень здорово об этих ощущениях человека, вышедшего в космическое пространство, написал еще К. Э. Циолковский в своей повести «Вне Земли». Я читал эту книгу раньше, но как-то не обратил внимание на детали. Когда я перечитал ее после полета, то поразился, как тонко и умно он подметил даже профессиональные мелочи. Разница только в терминологии — шлюз он называет ящиком, фал — цепью, а экранно-вакуумную изоляцию — балахоном. Но весь процесс выхода и эмоции «балахонщиков» описаны настолько точно, как будто Циолковский сам выходил в космос. Есть у него такие строчки: «Мне же казалось и никто бы не мог разубедить меня в этом, что я вращаю своими рукоятками всю небесную сферу с Солнцем и звездами. Как карусель: захочу — заверчу эту небесную сферу быстро, захочу — медленно, захочу — остановлю»...

«Мне казалось, что я притягивал ракету за цепочку, и она покорно подчинялась... Только вращение мое производило иллюзию движения неба». Это здорово и верно написано. Действительно, малейшее твое движение, и звездный мир начинает кружиться. Это необычное ощущение.

Необычность положения обостряется тем, что надо приучить себя к мысли, что ты не падаешь вниз, что высота 200 километров для тебя не страшна, что скорость 28.000 километров в час, с которой ты несешься по орбите, для тебя самого это — нуль. Нужно привыкнуть к тому, что все эти условия, кажущиеся такими «экзотическими» с Земли, для тебя это норма. И к этому привыкаешь. Я, например, даже не задумывался о том, что я куда-то вдруг провалюсь. Осторожно вышел, оттолкнулся — и я уже в космосе. Тренировки, мысленное проигрывание всей ситуации ещё на Земле полностью подготовили меня к этому. Так же, я думаю, готовы были к этому Хрунов и Елисеев.

— Какие советы Вы давали им на тренировках?

— Главное не торопиться, делать всё плавно. Подумать десять раз – пошевели пальцем, подумай двадцать раз — пошевели рукой. Каждое движение связано с выделением тепла в скафандре. При резких и торопливых движениях в скафандре накапливается тепло. Это сильно затрудняет работу и может даже привести к потере работоспособности космонавта. Конечно, состояние космонавта контролируется — температура, частота пульса, дыхание, кровяное давление и другие медицинские параметры передаются на Землю и на корабль. Следя за этими показателями, руководители полета всегда могут предостеречь, приказать вернуться в корабль, если потребуется. Но и самому «плошать» ни к чему.

Если слишком резко оттолкнешься от корабля, можно закрутиться вокруг одной оси или даже получить сложное вращение вокруг нескольких осей и при этом потерять пространственную ориентацию. Поэтому степень усилия, направление угла, под которым отталкиваешься, нужно рассчитать, подумать, к чему это приведет.

— Всегда ли космонавт, выходящий в открытое пространство, будет связан фалом, как «пуповиной», со своим кораблем? Какие индивидуальные средства передвижения космонавтов могут появиться в будущем?

— Я не уверен, что человеку понадобится уходить, скажем, на десятки километров от корабля. Вряд ли размеры орбитальной станции будущего превысят километр. С индивидуальными средствами передвижения типа ракетных пистолетов или портативных ракетных двигателей удаляться далеко от станции опасно — запаса топлива надолго не хватит. Поэтому при удалении от корабля с пистолетами надо будет иметь аварийный трос на 300—500 метров. Из современных материалов такой трос просто сделать легким и прочным. При самостоятельных путешествиях на большие расстояния надо будет пользоваться какими-то космическими «мотоциклами» с достаточным запасом горючего для его ракетных двигателей. А как они будут выглядеть реально — поживем, увидим!

------------------------------------

Перевод в текстовый формат — ЛысенкоВИ

Первый наш спутник весил всего восемьдесят три килограмма, а последний — около десяти тонн! За восемь лет, если пользоваться терминологией речников и моряков, космическая лодочка превратилась в корабль, увеличив свой вес более чем в сто раз!

Первый раз в космос полетел один человек — Юрий Гагарин — и сделал всего один виток. Потом уже летали по двое, по трое, находились в кабинах без скафандров, в тренировочных костюмах, а в скафандрах плавали вне кабины. А сколько понадобилось для этого лет? Счет в пределах пальцев на одной руке!..

Позже мы с приятелем узнали, что ошиблись, что телеустановка на «Луне-9» есть и, стало быть, до встречи с Луной на телеэкранах оставались часы. И весьма вероятно, что, не слишком увеличив цифирь своего возраста, мы увидим, как на почве нашей небесной соседки отпечатывается человеческий след. Мы, правда, не знаем в подробностях нашей лунной программы, но мы оптимисты.

Из гадателей-мечтателей? Отнюдь нет. Почва у нашего оптимизма куда покрепче, понадежнее лунной, хотя и она хорошо держит нашу станцию; почва нашего оптимизма — идеология коммунизма. И на этой почве, как там ни вяжи петли скептики и клеветники, выросла могущественнейшая социалистическая держава, которой, — как это еще раз доказано только что, — по плечу решать любые задачи.

Сегодня мы проложили путь на Луну. Скажу откровенно: я дважды, трижды рад, что это сделано нашей страной, нашими людьми. И не только по мотивам вполне понятной патриотической гордости — ведь даже и признание чужого искусства не противоречит тому, чтобы, как говорят, «болеть за свою команду». Я рад и потому, — и даже главным образом потому, — что «Луна-9» еще раз помогает миллионам людей в мире правильно понять и оценить творческие силы социализма, преимущества пути, на который мы, подавая пример человечеству, вступили почти пятьдесят лет назад.

К чему лукавить? Обмен поздравлениями по поводу космических достижений между Москвой и Вашингтоном никак не отменяет того общеизвестного, повсюду признанного факта, что между Советским Союзом, олицетворяющим социализм, и США, олицетворяющими капитализм, идет, как мы называем, космическое соревнование, или, как называют американцы, космическая конкуренция. Это — соревнование научных прозрений, конструкторских открытий, инженерного искусства, технических возможностей. И каждая конкретная победа социализма в данном случае — а победа очевидная! — вызывает самые оптимистические и далеко идущие последствия. Она идет поверх границ с континента на континент через умы и сердца. Американцы сетуют: вы, мол, пожинаете пропагандистский урожай на космических достижениях. Мы им говорим: нет, мы предъявляем факты.

Но американцы наполнили мир фактами, которые ужасают, и пожинают урожай, которому никто не позавидует. Круглогодичный урожай недоверия, подозрений, ненависти, проклятий. Потому что фарисейство, лицемерие, патетическая демагогия становятся фирменной маркой современной американской политики, а бесчеловечная жестокость — методом ее проведения в жизнь.

В то самое время, когда «Луна-9» находилась в последней стадии монтажа перед отправкой в свой фантастический путь, а на границе Индии и Пакистана прекращалось кровопролитие в результате ташкентских переговоров, организованных по инициативе Советского Союза, президент Джонсон обнародовал свое послание «О положении в стране». В нем, между прочим, говорится: «Пятый и самый важный принцип нашей внешней политики — поддержка национальной независимости, права каждого народа управлять собой и определять свои институты». Сказано красиво. Но никто не верит. И пусть уж мы, коммунисты, не в счет, — мол, тут особые цели, — но не верит и издатель западно-германского журнала «Шпигель», который пишет: «...претензии США на то, будто они защищают личную свободу вьетнамцев или Вьетнам от угрозы извне, основаны на песке».

«Сегодня вечером, как и не раз прежде, американский народ призывают принести в жертву кровь своих детей и плоды своих трудов во имя любви к свободе», — говорит президент. И опять мы слышим ответ из страны, которая, находясь в общей с США упряжке, из всех сил старается превратиться из пристяжной в коренную, от того же издателя журнала «Шпигель»: «По моему мнению, США впервые подтверждают на деле тот облик, который им уже много лет приписывают коммунисты: жандарма, стоящего на страже статус-кво и пытающегося сжечь напалмом тех, кто добивается необходимых перемен».

Таковы факты — империалистическая, захватническая по существу и по методам война во Вьетнаме. Таков урожай — подозрения, а точнее, уличения в патетическом фарисействе и демагогии даже из лагеря союзников. Так при чем же тут экивоки на наши космические достижения, которые, что называется, и травинки на чужом поле не шевельнули, и колоска не помяли? При чем тут и миролюбивая станция «Луна-9», которая, открыв свои телеглаза, осмотрела лунный пейзаж, чтобы переправить потом его фотографии в лаборатории ученых и на телеэкраны, и передает радиоинформацию с жужжанием, напоминающим работу небольшого цеха? Да, и космическим нашим первооткрытиям, и «Луне-9» аплодирует весь просвещенный мир: да, это вызывает уважение к талантам и трудолюбию советского народа. Но ведь это аплодисменты новому образу жизни, при котором человек человеку не волк, а друг и брат, аплодисменты миру и прогрессу! А с какой такой стати, по каким законам, что называется, божеским и человеческим, станут люди аплодировать социальному строю, который снова делает попытки жиреть, поедая других, политике, то тут, то там разжигающей костры войны, которые могут превратиться в мировой пожар?

Такой системе, такой политике могут аплодировать только самоубийцы или хапуги, для которых и пожар у соседа — благо, потому что на нем можно погреть руки.

Нормальные люди этого не делают — себе дороже.

И в наше время они очень быстро умнеют.

Не по дням, а по часам.

И еще по одной причине я рад — и, уверен, не только я, — что путь к Луне, а теперь и по Луне проложила, по крайней мере на данном этапе, наша Советская страна. По личной причине. Так лучше, спокойнее, надежнее. Для всех.

Полет первого нашего спутника вызвал в Ныо-Йорке, где я тогда находился, бурный подъем в распродаже лунных участков — по доллару за акр. Решили тогда и мы с одним из моих советских коллег обзавестись по дешевке документами луновладельцев (1) — в качестве сувениров, на память о смешных и уродливых гримасах американского образа жизни. Но если говорить всерьез, я не встречал ни одного советского человека, одержимого желанием прижать Луну, как дыню к животу, и заявить: «Это моё!». А в США такие одержимые были и есть. Именно поэтому, когда к Луче шла наша первая ракета с вымпелом и Государственным гербом, американские журналисты без тени улыбки спрашивали нас: «Объявит ли Советское правительство Луну или часть ее территории собственностью СССР»?. Как говорится, что у кого на уме...

У нас ни один советский писатель-фантаст даже и не пытался никогда повествовать о создании лунной военной базы — это выходит не только за пределы реальности, но и фантастики. В американской же литературе такие милитаристские прожекты в отношении спутника Земли можно встретить сплошь и рядом. Да и не только в фантастической литературе, но и во вполне серьезных высказываниях безответственных деятелей, облеченных ответственными полномочиями. Я, например, ничуть не удивлюсь, если лунная карта засекречена в дебрях Пентагона на правах военно-стратегической. Главный стратег Вашингтона генерал Макнамара, по сравнению с временами правления Эйзенхауэра, ежегодно тратил на военные расходы, главным образом во Вьетнаме, на десять миллиардов долларов больше — пять-десять миллиардов за пять лет. На приспособление Луны под военную базу он не пожалеет и ста!

А «Луна-9» не угрожает никому.

Она просто является мирной победой нашего советского образа жизни. Не только науки и техники, а именно образа жизни. Ее присутствие на Луне волнует и вдохновляет — как-никак соседняя планета, молчавшая миллионолетия, заговорила! — но ничего другого, кроме мирных устремлений, за ней не числится и не водится.

Можно спокойно жить, работать, спать.

И это очень здорово!

------------------------------------------------------ ---------

P.S. (1) В 1966 году купить акции по Интернету в Советском Союзе было, право слово, невозможно. Но Н. Грибачёв неоднократно бывал в США. Я пока не нашёл реестр акционеров. Но уверен, что потомки Н. Грибачёва и его друга разумно распорядятся Лунными акциями.

По хронологии Н. Грибачёв с товарищем обращался в контору «Розенблат и Розенблат» в 1957 году.

-

Вот фрагмент из книги: Лицом к лицу с Америкой. Рассказ о поездке Н. С. Хрущёва в США. 15-27 сент. 1959 г. [Сборник]. – М. Госполитиздат. – 1959. – С. 106-107.

"Позднее (2), в Нью-Йорке, прогуливаясь по Бродвею, один из нас, советских журналистов, среди ряда экзотических для взора советского человека вывесок наткнулся на контору компании «Розенблат и Розенблат», занимающейся, в частности, продажей земельных участков на Луне. Утрату мирового приоритета на рубежах космической науки и техники организаторы конторы попытались возместить приоритетом на поприще космической коммерции.

Приход советского журналиста был встречен приветливо и даже радостно. Правда, он разочаровал любезных хозяев, отрекомендовавшись представителем той страны, которую даже самый предприимчивый негоциант не решился бы в данной ситуации поставить в положение покупательницы. Газеты аршинными буквами писали о том, что «красная ракета прилунилась почти в центре лунного диска», и у бизнесменов был слегка смущенный вид людей, приступивших к распродаже чужого добра.

--

Точно такими же словами эпизод покупки акций отражён в книге: Орлов, Владимир. Трактат о вдохновенье, рождающем великие изобретения (1964).

Второе издание в 1980 году было напечатано с удалением по всему тексту упоминания Н. С. Хрущёва.

Стр. 310-311.

[1959 год.]

В те памятные дни в Нью-Йорке я прогуливался по Бродвею, заглядывая, движимый журналистским любопытством, в конторы деловых людей, в приемные шарлатанов астрологов, предсказывающих судьбу по расположению небесных светил, в агентства частных детективов, где скучающие осведомители, развалившись на потертых диванах, ожидали очередных поручений по слежке за неверными женами и жуликоватыми управляющими имениями. Вот здесь, среди этих странноватых для взора советского человека вывесок, я наткнулся на контору компании «Розенблат и Розенблат», занимающейся, в частности, продажей земельных участков на Луне.

Это был солидный, богато обставленный, хотя и пустынный офис. Утрату мирового приоритета на рубежах космической науки и техники организаторы конторы попытались возместить приоритетом на поприще космической коммерции. Здесь вы получали возможность заблаговременно внести свои сбережения в область, явно и бурно развивающуюся и способную, по уверению организаторов, в самом недалеком будущем начать приносить незаурядную прибыль.

Мой приход был встречен приветливо и даже радостно. Правда, я разочаровал любезных хозяев, объявившись представителем той страны, которую даже самый предприимчивый негоциант не решился бы в данной ситуации поставить в положение покупательницы. Газеты аршинными буквами писали: «красная ракета «прилунилась» почти в центре лунного диска», и у бизнесменов был слегка смущенный вид людей, приступивших к распродаже чужого добра. Признаюсь, что я сделал все, чтобы успокоить вдруг зашевелившуюся совесть пионеров космического бизнеса.

Прощаясь, я не скрыл, что посещение этого солидного современного офиса было мне приятным. Само существование его внушает, понятными многим американцам средствами, уверенность в реальности великого дела, которое успешно решает наша советская космонавтика. А вопрос о том, какими из известных в политэкономии способами будут распределяться участки на Луне, решит история.

--

Придумка журналиста?

--

(2) Позднее пресс-конференции в Национальном клубе печати США 17 сентября 1959 года.

--------------------------------