Автор — известный австралийский журналист. Вступив в ряды Коммунистической партии Австралии, Билл Вуд в течение почти двадцати лет работает в её центральном органе — газете «Трибюн».
— - -
*
Это было теплым декабрьским вечером в канун Нового, 2004 года. В старом пивном баре «Сасекс» на сиднейской улице, которая некогда носила одноименное название, а потом правительством Австралийской Народной Республики была переименована в улицу Портовиков, было так оживленно, что, казалось, от напора слов крыша поднимется в воздух. Бар был забит портовыми рабочими, журналистами из газеты «Трибюн» и их гостями из СССР, Чехословакии, Франции, Италии, остановившимися в Сиднее на пути в Антарктический дом отдыха. Конечно, здесь были и завсегдатаи, которые считают кощунством явиться домой без запаха доброго сиднейского пива.
— Тихо, вы, дронго! — вдруг прогромыхал старческим басом бармен но имени Эрни. — Не могли бы вы помолчать пару минут?
Хотя на австралийском языке «дронго» означает нечто покрепче «забулдыги», но бармен произнес это слово так певуче, так нежно, что присутствующие не только не обиделись, но даже прониклись уважением к оратору. Иностранные журналисты занесли «дронго» в блокноты как синоним слова «друг».
— Я хотел бы рассказать историю, — сказал бармен, — которая, возможно, заинтересует тех из вас, кто еще не потерял способность вообще чем-нибудь интересоваться.
— Давай, старик, слушаем, — раздались голоса.
— Мы уже давно привыкли к спокойному миру на земле, — начал Эрнест. — О войне знаем лишь из книг по истории, в которые заглядываем лишь для того, чтобы лишний раз убедиться, как много идиотов было среди наших предков. Но, спрошу я вас, знаете ли вы, кому и как человечество обязано приходом прочного мира на землю? Почему вторая мировая война оказалась последним побоищем глобального масштаба?
*
— Ну, что ж, я вас просвещу. — разгладил седые усы бармен. — Первый признак того, что с человечеством начало происходить что-то невероятно странное, был отмечен в марте 1967 года. Однажды утром в церкви Киллара произошло серьезное событие. Старые прихожане упали в обморок, когда священник обратился к хору мальчиков: «А теперь, детки мои, спойте гимн. Только должен вас предупредить, что хотя слова в нем красивые, но являются сущей неправдой. Над голубым небосводом нет ни обители, ни доброго дедушки, восседающего на троне. Там только ионосфера, пояса радиации, планеты, звезды, галактики. Ваш дом и ваши друзья — здесь, на земле, мои дорогие.
Так любите ее, берегите, облагораживайте!»
Бармен обвел взором зал. Перед посетителями начали пустеть кружки.
— Но главные события. — продолжал он, — только начинали разворачиваться. В арбитражном суде города Брисбена, который прославился своей преданностью предпринимателям, судья заявил адвокату, представлявшему рабочих: «А вы знаете, этот свидетель абсолютно прав. Я вполне согласен, что невозможно работать, когда за тобой по пятам ходят с хронометром». В Женеве на совещании по разоружению делегат от США сказал: «Предложение Советского Союза начать разоружение под взаимным контролем с запрещения ракет, способных доставлять ядерное оружие, является разумным, безусловно, реальным и выгодным для обеих сторон. Но, господа, я был бы в высшей степени неискренним, если бы не сообщил вам, что компания «Дженерал дайнемикс» обещала мне солидный пакет акций, если я утоплю советское предложение, как направленное против безопасности Запада и блокирующее весь дальнейший ход переговоров о разоружении».
Вслед за этим по всему миру прокатилась волна утечки секретов, странных выступлений министров и падения курса акций на биржах.
*
Бармен вновь обвел глазами зал и болезненно поморщился: число пустых кружек неуклонно росло.
— События принимали все более острый характер, — продолжал Эрнест — В Австралии они достигли своего апогея, как бы сказали греки, когда по всем телевизионным станциям было неожиданно объявлено, что вечером из Канберры будет передаваться чрезвычайно важное обращение правительства к нации.
Впервые в истории Австралии у телевизионных экранов собралось больше людей, чем при демонстрации серии американских боевиков о гангстерах Аль-Капоне, известной под названием «Неприкасаемые».
На экране появился видный министр из партии либералов. Он заявил, что ему поручено довести до сведения австралийцев страшные факты, и попросил людей с расстроенной нервной системой отойти от телевизоров. «Вчера. — сказал он, — организация «Объединенные научные силы свободного мира» сделала открытие, что странные явления, происходящие в последние недели, являются результатом самой чудовищной агрессин, когда-либо совершавшейся Советским Союзом.
Космический корабль «Восход-3», который с пятью учеными на борту сделал недавно пятьдесят оборотов вокруг Земли и которому так безудержно радовались австралийские коммунисты и другие враги нашего народа из лейбористской партии и Австралийского совета профсоюзов, оказывается, рассеивал над нашей планетой вирус «сультхомиксотпокуспроцептос», что означает «стопроцентный детектор правды».
Этот вирус, созданный в сверхсекретных советских лабораториях в Сибири, обладает способностью проникать через любую среду и выдерживать температуру даже атомного взрыва. Более того, наши ученые единодушно установили, что его нельзя обнаружить никакими современными средствами. Сейчас, в этот грозный момент истории, аналогичные заявления от имени правительств делаются в Бонне. Вашингтоне, Лондоне, Париже и других столицах свободного мира. Я призываю вас еще теснее сплотиться и уж во всяком случае забыть о забастовках. Опасность огромна! Люди, ставшие жертвой вируса, сразу же начинают проявлять ничем не сдерживаемое желание рассказывать служебные тайны.
А что это означает? Один пример. Окажись я в числе этих жертв, я должен был бы, в частности, сообщить вам, что наше правительство подписало с США сверхсекретный договор, дающий неограниченное право...»
На экранах запрыгали строки, а потом полнилась надпись: «Извините. Передача закончена из-за технической неисправности. Спокойной ночи!»
Но какой уж тут покой. Весь мир пришел в брожение. Десятилетие, последовавшее за 1960 годом, явилось свидетелем крушения одного капиталистического правительства за другим. В конце концов эксплуататорское общество перестало существовать. Вот почему человечество навсегда избавилось от угрозы войны.
*
В это время на улице раздался шум подъехавшего грузовика. Бармен выглянул из окна, и его лицо расплылось в улыбке.
— Поскольку вирус до сих пор не истреблен, — сказал он, — я должен признаться, что эту историю я выдумал сам. Что же мне оставалось делать, черт побери, когда пиво оказалось на исходе. Не закрывать же наш знаменитый бар в новогоднюю ночь! Но теперь, о слава космосу, прибыл драгоценный продукт. Давайте ваши кружки!
А вирус правды все-таки был. Распространялся он не с космического корабля сверху, а внизу, на самой земле, и прежде всего коммунистическими газетами, в одной из которых я сам работал наборщиком, пока меня не произвели в руководители этого заведения. Так выпьем за здоровье коммунистов!
— - -
Перевел с английского Ю. Яснев. г. Сидней, декабрь.
КОСМИЧЕСКИЙ ПОЛЁТ В ЛИТЕРАТУРЕ. Мечта человечества о полете в небо и на небесные тела нашла широкое отражение в сюжетах фольклора и литературы почти всех народов. Рассказы об этом встречаются уже в ассиро-вавилонском эпосе, в древнекитайских и иранских легендах. В древнеинд. поэме «Махабхарата» содержатся наставления для полета на Луну. Путешествие на небо Рамы описывает в «Рамаяне» (1575) инд. поэт Тулсидас. Широко известен греч. миф о полете к Солнцу Икара на крыльях, скрепленных воском. По легенде, полет на небо па грифонах пытался совершить Александр Македонский. Вариант этой легенды создал впоследствии таджикский и персидский поэт А. К. Фирдоуси (10 в. н. э.). Полет к Луне на корабле, унесенном бурей, а также на крыльях описал Лукиан Самосатский (2 в. н. э.).
Утверждение теологич. догматики в раннем средневековье изгнало «космич.» тему из литературы. Она вновь появляется лишь в эпоху Возрождения. Посещение Луны при помощи магии описывает в «Астрономических грезах» («Mystrerium cosmographicum», опубл. 1634) И. Кеплер. Англ. писатель Ф. Годвин в «Человеке на Луне» («The man in the Moon», 1638) отправляет своего героя на Луну на дрессированных лебедях. Такой же способ описан в романе «Похождение Симплиция Симплпциссимуса» («Der abenteuerliclie Simplizissimus», 1669, в 6 кн.) нем. писателя X . Я . Гриммельсхаузена. Нем. естествоиспытатель А. Кирхер в «Экстазном небесном путешествии» («Itinerarium extaticum quo mundi opificium», 1656) вновь прибегает к помощи магии. Ф. М. Вольтер в повести «Микромегас» (1752; рус. пер., 1788) повествует о межпланетных скитаниях сатурнианца.
Развитие техники сказалось и на способах полета в космос, используемых авторами романов. Среди многочисл. фантастич. средств полета, описанных франц. писателем Сирано де Бержераком в сочинении «Иной свет, или Государства и империи Луны» («L’autre monde ou les etats et empires de la Lune», 1657), упоминается аппарат, движимый последовательно срабатывающими пороховыми ракетами. Англ. поэт Дж. Байрон в «Дон-Жуане» (1819—23; рус. пер., т- 1—2, 1847) считал возможным достижение Луны при помощи паровой машины. Амер. писатель Э. По в «Необыкновенном приключении Ганса Пфаля» («Tlie Unparalleled adventure of one Hans Pfaal», 1835) описывает полет к Луне на воздушном шаре. Французский писатель А. Эро в «Путешествии на Венеру» (1865) использует ракетный аппарат, франц. писатель А. Дюма в «Путешествии на Луну» («Un voyage a la Lune», 1857) — вещество, отталкиваемое Землей, а Ж. Верн в известной серии романов о Пушечном клубе (1865—70) отправляет своих героев на Луну в пушечном ядре. Давление солнечного света, отраженного неподвижным большим экраном на корабль, обеспечило полет с Луны на Венеру и Меркурий героям франц. романистов Фора и Графиньи («Необыкновенные приключения русского ученого», 1889— 96; рус. пер., 1895). Англ. Писатель Г. Уэллс в «Первых людях па Луне» («First men in the Moon», 1901) высказал идею гравитац. экрана. Нем. писатель К. Лассвиц в романе «На двух планетах» (1897; рус. пер., 1925) пишет о веществе, придающем невесомость космич. кораблю. А. А. Богданов в романе «Красная Звезда» (1908) для полета на Марс использует минус-материю в сочетании с реактивным двигателем, а Б. Красногорский в романе «По волнам эфира» (1913) описывает полет к Луне и обратно на космич. корабле, снабженном большим экраном для использования давления солнечного света в качестве движущей силы.
Под влиянием работ К. Э. Циолковского, Р. Эно-Пельтри, Р. Годдарда, Г. Оберта ракетные двигатели стали осн. cредством полета в фантастич. романах. При этом использовалась ядерная энергия (А. Трен и Р. Вуд «Вторая Луна», 1915; рус. пер., 1917, и др.), электрическая и гл. обр. химич. энергия. В 20 в. науч. фантастика, посвященная космич. полетам, получила бурное развитие [К. Э. Циолковский («Вне Земли», 1920), А. Н . Толстой («Аэлита», 1923), А. Р. Беляев («Прыжок в ничто», 1933, «Звезда КЭЦ», 1936, и др.)].
В наст. время в научно-фантастич. романах находят отражение проблемы космонавтики (напр., С. Лем «Астронавты», 1951; рус. пер., 1957; А. Кларк «Лунная пыль», 1965), либо космос служит фоном, на к-ром развертывается фабула романа, посвященная гл. обр. социальным взаимоотношениям будущего (напр., И. Ефремов «Туманность Андромеды», 1957; С. Лем «Магелланово облако», 1956; рус. пер., 1960, и мн. др.), или раскрытию уродливых сторон жизни совр. бурж. общества (напр., Рей Бредбери «Марсианские хроники», 1950; рус . пер., 1965). Поскольку совр. наука почти не оставила надежды встретить разумных существ на др. планетах Солнечной системы, писатели-фантасты часто обращаются к тематике, связанной с межзвездными и межгалактич. полетами.
BEPН (Verne), Жюль (1828— 1905) — франц. писатель, автор научно-фантастич. приключенческих романов. Идея полета с Земли в космич. пространство изложена им в книгах: «С Земли на Луну» (1865), «Вокруг Луны» (1870), «Гектор Сервадак» (1877) и «Пятьсот миллионов бегумы» (1879) (рус. пер. см. Собр. соч., т. 1— 12, М., 1957). Именем В. назван кратер на обратной стороне Луны.
--------------
С. 256
МЕЖДУНАРОДНАЯ ВЫСТАВКА ПО КОСМОНАВТИКЕ. Состоялась в Москве в апреле — июне 1927. Была организована Ассоциацией изобретателей с целью объединения усилий различных ученых, работающих в области ракетной техники, а также популяризации идей межпланетных полетов. Экспозиции ее отражали научно-фантастич., теоретич. и изобретательско-конструкторский этапы в развитии ракетной техники, а также последние достижения астрономии и метеорологии, разрабатываемые методы межпланетной связи. Демонстрировались работы рус. и сов. ученых Н. И. Кибальчича, К. Э. Циолковского, Ф. Л. Цандера, изобретателей А. Я . Федорова, Г. А. Полевого, Г. Ф. Крейна и зарубежных ученых В. Гоманна, Ф. Улинского, Г. Оберта, М. Валье, Р. Эно-Пельтри, Р. Годдарда.
--------------
С. 351-352
Pынин, Николай Алексеевич (1877— 1942) — сов. ученый в области авиации и начертат. геометрии, автор ряда работ по реактивной технике, межпланетным сообщениям и освоению стратосферы.
В 1901 окончил Петербургский ин-т инженеров путей сообщения, где в 1920 организовал факультет воздушных сообщений. С 1921 — профессор там же. Р. экспериментально изучал проблему влияния инерционных перегрузок на живой организм. В 1918 было опубликовано его заключение на проект реактивного летательного аппарата И. И. Кибальчича. Р . — автор монографии «Теория авиации» (1917), к урса «Проектирование воздушных сообщений» (1937) и др. В 1928—32 он издал труд «Межпланетные сообщения». Это была первая энциклопедия по истории и теории реактивного движения нкосмич. полетов. Труд состоит из 9 выпусков: т. 1, вып. 1 — Мечты, легенды и первые фантазии; т. 1, вып. 2 — Космические корабли в фантазиях романистов; т. 1, вып. 3 — Лучистая энергия в фантазиях романистов и проектах ученых; т. 2, выи. 4 — Ракеты и двигатели прямой реакции; т. 2, вып. 5 — Теория реактивного движения; т. 2, вып. 6 — Суперавиация н суперартиллерия; т. 3, вып. 7 — Русский изобретатель и ученый К. Э. Циолковский. Его биография, работы и ракеты; т. 3, вып. 8 — Теория космического полета; т. 3, вып. 9 — Астронавигация. Летопись и библиография. Р. — организатор и председатель межпланетных сообщений секции, созданной в 1928 при Ленинградском ин-те инженеров путей сообщения. С 1931 сотрудничал в ЛенГИРД . Именем Р. назван кратер на обратной стороне Луны. (Портрет, с. 284).
--------------
С. 443
ЦИОЛКОВСКИЙ, Константин Эдуардович (1857- 1935) — сов. ученый, заложивший основы совр. космонавтики и ракетной техники.
---------------
С. 447
ШТЕРНФЕЛЬД, Ари Абрамович (р. 1905) — сов. ученый в области космонавтики. Автор многочисл. науч. и научно-популярных трудов. Осн. работы: «Введение в космонавтику» (1937), «Искусственные спутники Земли» (1956, 2 изд., 1958) и др. Лауреат Междунар. премии но астронавтике (1934) и Междунар. премии Галабера по космонавтике (1963).
--------------
С. 459-460
ЭРО (Eyraud), Ашиль — франц. писатель. Автор фантастич. романа «Путешествие па Венеру» (роман) (1865), в к-ром описывается межпланетный полёт на ракетном аппарате. В качестве рабочего тела для реактивного двигателя предусматривалось использование воды. Именем Э. назван кратер на обратной стороне Луны.
СВЕДЕНИЯ О ЛИЦАХ, ИМЕНАМИ КОТОРЫХ НАЗВАНЫ ОБРАЗОВАНИЯ НА ОБРАТНОЙ СТОРОНЕ ЛУНЫ ПО ФОТОГРАФИЯМ «ЛУНА — 3».
4. Верн, Жюль (1828— 1905, Франция) — писатель (научная фантастика).
14. Циолковский, Константин Эдуардович (1857— 1935, СССР) — основоположник космонавтики и ракетной техники.
--------------
С. 491
СВЕДЕНИЯ О ЛИЦАХ И ОРГАНИЗАЦИЯХ, ИМЕНАМИ КОТОРЫХ НАЗВАНЫ ОБРАЗОВАНИЯ НА ОБРАТНОЙ СТОРОНЕ ЛУНЫ ПО ФОТОГРАФИЯМ «ЗОНД-3».
91. Обручев, Владимир Афанасьевич (1863— 956, СССР) — геолог и географ (геология рудных месторождений, неотектоника, геоморфология и др., исследователь Сибири и Центральной Азии).
...
108. Рынин, Николай Алексеевич (1877—1942, СССР) — ученый в области авиации, космонавтики и начертательной геометрии.
123. Уэллс, Герберт (1866—1946, Англия) — писатель (научно-фантастические романы).
--------------
С. 497-499
СВЕДЕНИЯ О ЛИЦАХ , ИМЕНАМИ КОТОРЫХ НАЗВАНЫ ОБРАЗОВАНИЯ НА ОБРАТНОЙ СТОРОНЕ ЛУНЫ ПО ФОТОГРАФИЯМ «ЗОНД-З».
(дополнительным список)
9. Сирано де Бержерак, Савиньен (1619—55, Франция) — писатель.
77. Эро, Ашиль (19 в., Франция) — писатель (описание фантастического полета на ракете на Венеру).
В каталоге книжного магазина в Токио, специализирующегося на продаже изданий на русском языке, встретил предложение приобрести книгу Лысенко В. И. за ¥4,510.
Библиография авторов журнала "Искатель". 1961-2021 / сост. В.И. Лысенко. (Библиографии Фантлаб), Екатеринбург, Издательские решения Екатеринбург 127 c. ISBN 9785005685179 pap. (R240008)
価格(税込み) ¥4,510
Цена (включая налоги) 4510 иен.
============================================
В библиографию внесены авторы художественных и публицистических произведений, опубликованных в журнале "Искатель" в 1961-2020 гг. Работа выполнена к 60-летию журнала на основе информации сайта Фантлаб.
Словно немыслимая электромагнитная буря пронеслась радиоураганом над Землёй, заглушила концерты и джазы, предвыборные выступления и церковные мессы, радиопьесы и политические обзоры. Дикторы на языках всех континентов, прервав радиопередачи, сообщили о событии поразительном, желанном и невозможном, сказочном, но свершившемся. Газеты заменяли полосы, выходили экстренными выпусками.
Не было на Земле равнодушных! Одновременно по всему Земному шару, где как пришлось, утром или вечером, в полдень или даже ночью (в США), прошла минута Всемирного внимания, взволнованного, напряжённого, исполненного гордости за человечество.
Сильнее любых ядерных взрывов потрясли Земной шар слова:
В КОСМОСЕ ЧЕЛОВЕК!
И, как и ожидали все, в космосе летел советский человек, простой советский человек из трудовой семьи, двадцатисемилетний, бодрый, жизнерадостный, человек острого взгляда и точного слова, литейщик, формовавший в земле детали машин, а мечтой улетавший к звёздам, ставший мастером производственного обучения, а обучивший весь мир беспримерной отваге, беззаветному служению своему народу и человечеству, недавно ещё любитель Саратовского аэроклуба, а потом военный летчик, майор и, наконец, первый космонавт Земли, её первый звездолётчик!
Нет в мире равнодушных! На беспримерный подвиг Героя Знания окликаются все. Шквал восторга прокатился по Европе, Америке, Африке, по всем материкам...
Недавно в иностранной кинохронике демонстрировали трёх американских летчиков: капитана Вирджила Грисса, Аллана Шепарда и подполковника Джона Гленна, готовящихся на мысе Канаверал (в штате Флорида) лететь в космос. Американцы показали своих будущих астронавтов задолго до их заблаговременно объявленного космического полёта – дома, в семье, на Земле…
Сейчас мы узнали по телефону их мнения. Все трое, признавая большую победу русских, выразили своё разочарование: не они открыли новую эру.
Сам наш Юрий Гагарин, после полёта сказал: «Мы, конечно, будем рады успехам американских космонавтов, когда они полетят. В космосе места хватит для всех. Но эта арена должна быть использована не для военных целей, а для мирных. Американским космонавтам придётся догонять нас. Их успехи мы будем приветствовать, но постараемся всегда быть первыми».
Весь мир признал наше первенство!
Лицо первого звездолётчика мира Юрия Гагарина, простое, открытое, на редкость располагающее к себе русское лицо, люди увидели впервые на телевизионных экранах сначала в минуты полета, потом на Внуковском аэродроме и во время поездки с Никитой Сергеевичем Хрущевым через Москву, наконец, на митинге на Красной площади.
Это была первая телевизионная передача из Москвы, которую видели не только во многих городах СССР, но почти по всей Европе и за океаном, в Америке.
На первого звездолётчика мира люди разных стран смотрели как на своего героя, как на Героя Земли, его имя нельзя уже забыть и его не забудут далекие потомки.
Голос первого космонавта во время его полета ловили радиоприёмные станции и радиолюбители, записывали на магнитные плёнки, как в своё время «голос спутника, чтобы прослушивать без счёта раз, пусть не разбирая слов» незнакомого языка, но улавливая деловитое спокойствие и краткость фраз, посвящённых служебной информации, но исполненных величайшего значения и подлинно родственной близости для всех людей Земли.
Меньше всего я думал во время полёта Гагарина, что именно мне выпадет счастье продемонстрировать этот голос миллионам советских радиослушателей.
Вместе с моим другом писателем Владимиром Немцовым меня пригласили в радиоцентр и дали нам в руки драгоценную пленку.
Голос из космоса.
Впервые он прозвучал 4 октября 1957 года, возвестив всему миру, что человек, советский человек достал рукой космос! Страна победившего социализма оставила позади мир прославленной деловитости и технического расцвета и, вслед за оковами угнетения порвав оковы гравитации, запустила в космос маленький тогда еще шарик с отброшенными назад, словно подчеркивающими небывалую скорость, лучами антенн.
Когда первый искусственный спутник Земли сделал свой тысячный оборот, можно было с уверенностью сказать, что за тысячу оборотов нового небесного тела, новой маленькой луны, за полторы тысячи земных часов на земном шаре в соотношении сил и представлений о них произошли изменения большие, чем за предшествующую тысячу оборотов земного шара. И с той минуты голоса радиоприборов из космоса возвещали миру о все новых и новых победах советской науки, советского строя.
Впервые вырвалась из зоны земного притяжения и прошла вблизи Луны космическая лаборатория с целым штатом автоматических научных сотрудников. Она стала «десятой» планетой нашей системы, получив имя Мечты.
Новая планета солнечной системы знаменовала мечту человечества проникнуть в космос. Миллионы лет будет она двигаться по обретённой орбите, и, кто знает, может быть, далёкие наши потомки, на могучем звездолёте облетая (в памятный день 12 апреля по древнему календарю) солнечную систему, сняв шлемы, почтительно поравняются с первым космическим аппаратом, который, как знамение своих побед и стремлений, подарили солнцу «древние люди», только ещё строившие у себя коммунизм. А вскоре имя Мечты было присвоено новому Лунному морю, обнаруженному на невидимой стороне Луны.
Тогда голос из космоса, записанный на магнитную ленту, отозвался на земле не звуками, а световыми всплесками, строчка за строчкой воспроизводя фотографию всегда скрытой от людей страны высочайших гор, мореподобных низин и циклопических цирков, среди которых на новых лунных картах ныне значатся имена Ломоносова, Жолио-Кюри, Жюля Верна и где появился «залив космонавтов».
А сегодня москвичи просят переименовать Манежную площадь в Площадь Космонавтов. Голос первого из них только что прозвучал из космоса, живой, бодрый, деловой, голос человека, летевшего среди звезд.
Бесценную его запись держим мы сейчас в руках.
С волнением прослушали мы её на магнитофоне.
Мысленно мы были с ним, с первым космонавтом, представляли себе обстановку, в которой он находится, старались понять, что стоит за каждым произнесённым им словом.
Слова нелегко разобрать, они пробивались сквозь шум и треск словно взбунтовавшейся атмосферы, которую впервые всю до конца дерзко пронизал человек. Мы повторяем эти слова.
Вот что он говорил сразу после старта, перенеся шум и вибрацию, перегрузку ускорения, потеряв вес, видя вокруг себя летающие предметы, уже не сидя в кресле, а повиснув над ним:
Он работал. Для него полёт был не только испытанием его организма, он был сложной и напряжённой работой.
Пилоты Земли знают, что значит для них в полёте заботливая служба радаров и радиомаяков, бюро погоды и аэродромов.
По в каком необычном положении по сравнению с ними летел их собрат в космосе, не просто пилот, а сверхпилот, не просто лётчик, а звездолётчик!
Он мог взлететь над миром, стать живым спутником Земли потому, что не просто радары и радиомаяки помогали ему. Ему служили невиданная, изумительная техника, нигде, кроме Советского Союза, не существующие приборы, управляемые электронным мозгом, с быстротой электрической искры вычисляющие траектории полета, на которых одна десятая метра в секунду скорости сказывается сотнями километров отклонения.
Но вот снова звучит голос звездолётчика, который успел пролететь огромное расстояние:
ПОЛЁТ ПРОДОЛЖАЕТСЯ ХОРОШО. НАБЛЮДАЮ ЗЕМЛЮ, ВИДИМОСТЬ ХОРОШАЯ... НЕКОТОРОЕ ПРОСТРАНСТВО ПОКРЫТО КУЧЕВОЙ ОБЛАЧНОСТЬЮ.
Он видит Землю, первый видит её со стороны звёзд!
Если подняться высоко над Землей, она кажется вогнутой чашей, горизонт словно на уровне твоих глаз, а под тобой — пропасть. Но если уйти от Земли в космос, она превращается в шар, в исполинский глобус. Весь мир слышал рассказ Гагарина о том, что он различал на этом глобусе не только океаны и знакомые по школьному глобусу очертания материков, но даже большие города, реки, квадраты колхозных полей… Они виднелись сквозь мраморные прожилки облаков, которые лишь местами полупрозрачной сетью прикрывают планету.
И он видел гигантскую сферу планеты с голубым ореолом, переходящим в непостижимо чёрный цвет космического неба.
— КРАСОТА-ТО КАКАЯ! — воскликнул он еще в самом начале полёта, поражённый феерическим зрелищем.
Освещённый солнцем рельефный шар планеты с четкими линиями
океанских берегов, с пятнами больших городов, с зелеными массивами лесов окаймлялся, казалось, тонкой полоской, в которой голубой цвет постепенно переходил в синий, в фиолетовый, становясь чёрным. И вспоминалось старое и прекрасное русское слово «окоём». Только таким словом можно было назвать видимый из космоса земной горизонт.
А над ним, несмотря на день, мёртвыми самоцветами, пристальные, немигающие в десятки раз более яркие, чем с Земли, светили колючие звёзды. Казалось странным найти среди этих диковинных светил знакомые созвездия. И в противоестественном соседстве света и мрака на небе тьмы, неистово косматое, сверкало медузообразное Солнце, всё в пламенной короне языков. Нет! Звездолётчик не просто видел, он словно окунулся в этот бездонный мир миров, который так немыслимо огромен, что его измеряют не мерами длины, а годами пути лучистой энергии, столь долгими, что на Земле успевают смениться геологические периоды, подняться и опуститься материки, погибнуть допотопные ящеры и появиться Человек с его всепобеждающей способностью мыслить. Из глубины миров на Землю можно смотреть словно из иного времени, видеть планету не разделённой ни океанами, ни мировоззрениями, ни границами государств или характером общественного устройства, видеть Землю такой, какой она будет в грядущем.
Развитие науки, принесшее человечеству за последние сто пятьдесят лет невиданные достижения: победу над тысячелетним энергетическим голодом, увеличение скоростей передвижения от десятка до сорока тысяч километров в час, появление паровоза и парохода, автомобиля и самолёта, электричества, радио, телевидения, ядерной энергии, электронного мозга и автоматики, наконец, победу над тяготением, — это развитие не могло проходить оторванно от подъёма общественного самосознания, и вынесенный на гребне научных достижений в космос человек не может не думать о том, что необычайный расцвет науки нельзя оторвать от того, что одна треть человечества строит общество на коммунистических началах, а в подавляющей части человечество пересматривает основы общества, крушит сам фундамент колониализма и эксплуатации. Так пусть ощутится символом грядущего то, что Человеком, достигшим космоса, разбиты цепи тяготения!
В полёте.
Из космоса доносится бодрый голос:
ПОЛЁТ ПРОДОЛЖАЮ. ВСЁ НОРМАЛЬНО.
ВСЁ РАБОТАЕТ ОТЛИЧНО, ВСЁ ОТЛИЧНО РАБОТАЕТ, ИДЁМ ДАЛЬШЕ.
Он сказал «идём дальше», словно был не один!
Он сказал это среди бездонной пустоты и бесконечной тишины, по сравнению с которой земная тишина — симфония звуков: шум раковины, звон молчания, треск кузнечиков, далекий лай собаки, но одиночества он не чувствовал!
Юрий Гагарин, пользуясь одновременно многими каналами связи, выстукивая передачи ключом, наслаждаясь передававшейся специально для него музыкой, а главное, слушая голос, призывавший его к Земле, голос столь близкого человека, товарища по подвигу, не ощущал одиночества, находясь в космосе.
Да, звездолётчик Гагарин был не одинок и в своём полёте и в своём научном подвиге. Он чувствовал заботу командиров перелёта, своих товарищей по его осуществлению, оставшихся на Земле, но делавших не менее важную часть работы, чем он сам; знал о пристальном внимании и заботе руководителей партии и правительства. И один среди звезд, паря в невесомости посреди кабины, он говорил:
ИДЁМ ДАЛЬШЕ. ВАС СЛЫШУ ОЧЕНЬ СЛАБО. САМОЧУВСТВИЕ ХОРОШЕЕ, НАСТРОЕНИЕ БОДРОЕ.
Он чувствовал себя хорошо, даже ощущая невесомость! Он рассказывал потом об этом удивительном чувстве. Он не весил ничего, рука его ничего не весила, ничто его не тянуло вниз. Чувство необыкновенной лёгкости... Но на работоспособности не сказывалось. И питался он в эти минуты нормально...
Надо было лишь следить, чтобы не улетел карандаш, не уплыл планшет, когда пишешь. А почерк не изменился...
Как вообразить себе это испытанное лишь одним человеком Земли чувство невесомости, непередаваемой лёгкости, опьяняющей внутренней свободы?!
Впрочем, одним ли человеком?..
Нет, я не имею в виду тех, кто во время специальных научно продуманных тренировок короткие секунды испытывал на себе это ощущение или у кого замирало сердце при спуске высотного лифта.
Нет! Я вспоминаю о странном, всеми пережитом, особенно в юности, ощущении во сне, когда без всякого мышечного напряжения вдруг взмываешь вверх и медленно плывёшь над землёй, даже не уподобляясь птице, не затрачивая усилий, летишь по воздуху, невесомый!.. Помните, какое это невыразимое блаженство?!.
Откуда это ощущение у людей, память каких переживаний предков? Почему человек летает во сне? Откуда у него понятие о невесомости?
Однако оставим это вопросом! Подумаем совсем о другом.
Невесомость! Она не связана при полёте на орбите спутника с исчезновением гравитационного поля. Ускорение силы тяжести лишь компенсировано центробежным ускорением космического корабля, летящего по почти круговой орбите вокруг Земли.
В последующих полётах человек ощутит ту же невесомость при достаточном удалении от Земли.
Когда думаешь о том, как человек вырвется из цепей гравитации, вспоминаешь, что Эйнштейн после гениального своего взрыва мысли, в двадцать пять лет создавший теорию относительности, всю остальную свою долгую жизнь посвятил построению единой теоретической системы, объединяющей все виды полей: и электромагнитные поля (радиоволны и свет) и гравитационные (тяжесть)...
Если видеть в этих полях, как стремился он это осознать, частные проявления одного и того же начала, как хочется допустить, что и в отношении поля гравитации можно ждать того же, что и от электромагнитного поля! Если мы можем экранировать электромагнитное поле, искривлять его силовые линии, произвольно ослаблять, вызывать или компенсировать его, то... Ведь Эйнштейн показал взаимосвязь электромагнитного поля с полем тяготения, искривление светового луча вблизи больших масс... Неужели мы лишь не умеем пока владеть в полной мере гравитацией? Неужели, проникнув в её тайны, мы сумеем?..
Впрочем, не будем заглядывать в «неподтверждённое».
Недавно мне привелось беседовать с крупнейшим американским физиком Лео Сциллардом, тем самым, который вместе с Эйнштейном обратил внимание президента Рузвельта на возможность создания атомной бомбы (боясь, что она может быть создана у Гитлера) написал так и непрочтённое покойным Рузвельтом новое письмо, настаивающее на отказе от применения атомной бомбы, которой не оказалось у противников.
Я спросил Лео Сцилларда, что он думает о перспективах познания гравитационного поля. Он сразу понял меня.
— Хотите подняться вверх? — сказал он, делая выразительный жест рукой, и отрицательно покачал головой. — Не выйдет.
— Не выйдет?..
Впрочем, мы так мало знаем о тяготении, едва ли больше того что знал Ньютон, наблюдая за падением яблока, хотя с того времени мы открыли электромагнитное поле и научились им управлять, создав новые науки, новые виды техники. А гравитация...
Она притягивала нас к Земле, от которой волей вооружённых знанием людей оторвался Человек, Герой Знания!..
А если летит над нами в космической высоте Герой Знания, кто помешает нам помечтать о таком скачке Знания, когда Человек познает все тайны гравитации, которую уже научился побеждать?
Конечно, можно отрицательно качать головой. Так же отрицательно качал головой открывший первые ядерные превращения маститый Резерфорд, говоря о том, что ядерная энергия никогда (?!) не будет использована человеком. То же самое повторил потом прославленный Нильс Бор и, наконец, сам великий Эйнштейн...
У великих людей — великие ошибки.
Победит ли человек гравитацию иным способом, чем сегодня, — это вопрос грядущего. Но уже ныне наши корабли способны вырваться из поля гравитации Земли, лететь к Луне, Венере, Марсу, нести туда человека вслед за автоматическими межпланетными разведчиками, которых мы шлём вперёд.
Корабль-спутник «Восток» прошёл над Южной Америкой... Латиноамериканец потом спросил Гагарина, как понравилась ему Южная Америка из космоса. Юрий со светлой улыбкой ответил:
— Очень красива!
Корабль «Восток» за несколько минут пересек Атлантический океан, оказался над Африкой.
ПРОДОЛЖАЮ ПОЛЁТ. ВСЁ ИДЁТ ХОРОШО. МАШИНА РАБОТАЕТ НОРМАЛЬНО.
Эти спокойные слова были сказаны незадолго до конца космического рейса.
Предстояло торможение.
Лётчикам не желают счастливого пути, им желают удачных посадок.
Перед отлётом Юрия Гагарина спросили, боится ли он.
Я представляю, как улыбнулся он (мы все теперь знаем его улыбку). Он ответил:
— Я ведь человек.
Но как волновался об этом человеке весь мир, когда в 10 часов 25 минут, спустя восемьдесят минут, за которые корабль-спутник «Восток» облетел весь земной шар, он начал торможение.
Помните, как, затаив дыхание, слушали мы сообщения о запуске первых космических кораблей? Как поразило весь мир известие о первом удачном спуске?..
И как горевали потом все друзья науки, узнав, что один из кораблей вместо того, чтобы притормозить перед спуском, разогнался до ещё
большей скорости и вышел на более удлиненную орбиту. А другой, пойдя не по расчётной траектории круто вниз, сгорел вместе со всеми приборами, кабиной и подопытной собакой...
Это волновало, тревожило, кое в кого вселяло неверие.
И напрасно!
Если научный опыт получается сразу, в этом нет гарантии дальнейшего успеха. Могут сказаться благоприятные случайности, которых не знает экспериментатор. В другой раз этих случайностей может и не быть и опыт не удастся, причём неизвестно почему. Если же опыт первоначально не удается, экспериментатор может последовательно выявлять и устранять мешающие успеху причины. Тогда достигнутый после неудач успех будет уже не слепой, выпавшей на лотерейный билет экспериментатора удачей, а закономерно и расчётливо достигнутым результатом.
Вот почему неудачи спуска космического корабля были даже нужны науке. Устранение вызвавших их причин стало гарантией успеха эпохального эксперимента, гарантией благополучного полёта в космос человека.
В космосе летел семейный человек, отец двух дочек, Лены двух лет и Гали одного месяца. Нет, он не выглядел и не был «смертником», самоотверженно отдававшим свою жизнь во имя науки! Он любил жизнь, хотел жить и был уверен в удачном исходе.
И в этом были уверены те, кто посылал его, кто создавал удивительный корабль... Были уверены, а всё-таки...
Голос из космоса умолк.
Там ревели сейчас тормозные установки.
Их работу, в восемьдесят минут облетев вокруг света, ценой своей жизни проверял отважнейший из людей — Юрий Гагарин.
«Вокруг света в восемьдесят дней».
Ни один роман великого фантаста не имел такой бурной, громкой и мгновенной славы, как этот роман Жюля Верна.
Жюль Верн печатал его отдельными фельетонами в газете «Тан»,
точно не зная, что будет дальше. Его герой — порождение процветающего капитализма, эксцентричный, добивающийся своего Филеас Фогг, сопутствуемый приметой века, деловитейшим пройдохой Паспарту (что в переводе значит «везде пройдёт»), — неукротимо двигался из страны в страну, опоясывая земной шар. И читатели жадно следили за путешествием, раскрывавшим перед ними захватывающе разнообразный мир, спорили о препятствиях, которые встретятся на пути, о том, что увидят герои. Филеас Фогг не останавливался ни перед чем, пользовался всеми видами транспорта, какие существовали или появлялись в дни Жюля Верна, будь то поезд, лодка или слон. Филеас Фогг двигался вперед символично олицетворяя собой прогресс, успех, преуспеяние и вместе с беспринципностью Паспарту — победное шествие по Земному шару капитализма.
Восемьдесят дней, которые назначил своему герою Жюль Верн для путешествия вокруг света, казались в то время невероятно коротким сроком, знаменующим небывалый прогресс техники.
И уже в жизни, совсем не в книгах, путешественники, не вымышленные, а подлинные, увлечённые идеей побить не поставленный никем рекорд не раз пытались обойти Земной шар быстрее литературного героя.
Но до самого конца XIX века намеченный прославленным провидцем рекорд не был бит, точно отражая возможности времени, даже характеризуя его.
Средства сообщения, меняясь, отражают развитие человеческой культуры.
Когда-то человек ходил только пешком, он познавал край, до которого мог дойти ногами, измерял мир только шагами. Племена, жившие далеко, или враждовали, или не знали друг друга. К концу своего младенчества человек приручил животных. Дороги сблизили людей, помогая взаимопроникновению культур.
Потом человек использовал реку с её естественной гладью, а вслед за тем море и ветер. Ветер, могучий ветер, рожденный солнечной энергией, заряженный ею, надувал паруса, отдавая эту энергию кораблю, превращая ее в скорость. И корабли плыли в чужие страны, к неведомым землям. Далекие народы узнавали о существовании друг друга, торговали или воевали. Разделенные океаном, они становились соседями более близкими, чем государства, отгороженные горой или лесом.
Но разрозненное человечество ещё не соприкоснулось всеми своими частями…
Филеас Фогг начал по воле Жюля Верна своё путешествие именно тогда, когда человечество, пусть раздробленное враждой и неравенством, поняло что оно живёт на планете, любое место которой стало достижимым благодаря появлению машин.
Пути машин пересекли материки, сблизили края. Столкнулись разные языки, начали смешиваться народности.
На подножке первого паровоза, у дымящей трубы первого парохода начинал своё шествие по свету молодой, обещающий, смелый и жадный капитализм. Его энергией, оптимизмом и неукротимостью был полон герой Жюля Верна Филеас Фогг.
Какой же мир увидел он? Страны богатства и бесправия, страны так называемой «экзотики», нищеты, гордой борьбы за свободу и алчного и жестокого угнетения, мир смены одного рабства другим, мир воинствующего, захватывающего колонии капитализма, мир, который обошёл герой Жюля Верна за восемьдесят дней восемьдесят лет тому назад!
Девятнадцатый век! Век великих гуманистов, писателей, художников, музыкантов, подаривший человечеству гениальных провозвестников коммунизма, век великих изобретателей, людей дерзкой, ищущей мысли, часто одинокой, но всегда возвышающейся над общим уровнем техники. Ему свойственны свои черты прогресса.
Великие бойцы прогресса, искатели, пытливые учёные и вдохновенные изобретатели за один девятнадцатый век продвинули цивилизацию от открытия электрической индукции Фарадеем до промышленного электромотора Доливо-Добровольского, от первых паровых машин Ползунова и Уатта до железнодорожной сети, охватывающей Европу и Америку, от электрической дуги Петрова (так называемой вольтовой дуги) до электрических солнц Яблочкова, от обобщений Ломоносова до изобретений Эдисона.
И вот на смену девятнадцатому веку пришёл двадцатый.
Никто из преемников Жюля Верна не написал роман о новом путешествии вокруг света. Теперь книгу пришлось бы уже назвать не «Вокруг света в восемьдесят дней»...
«В восемьдесят минут вокруг света».
Роман этот не написан, но беспримерное путешествие за десятки
Минут вокруг Земного шара вписано в историю человечества самой жизнью, талантом советского народа, волей нового общества, которое, строя коммунизм, подводит итог прогрессу.
Для прогресса в двадцатом веке характерны уже не счастливые находки и «великие изобретения» доброй памяти эдисоновских времён, а вместе с появлением новых отраслей техники кропотливое и развёрнутое улучшение конструкций и методов производства, и теперь уже массового производства, в конце концов вылившееся в современные автомобили, самолёты, холодильники и телевизоры.
И если девятнадцатый век славен рождением телеграфа, телефона, фонографа, паровоза и других шедевров техники, то в двадцатом веке рождаются уже не просто шедевры, а новые области науки, техники с несчётными шедеврами, такие, как радиотехника и автомобилестроение, химия пластмасс и самолетостроение, ядерная энергия, телевидение, кинопромышленность, кибернетика и, наконец, реактивная техника, вынесшая Человека на орбиту спутника, по которой он совершил ныне полет вокруг света за восемьдесят или чуть больше минут.
Поистине в сопоставлении двух «кругосветных сроков» можно как бы отразить черты прогресса двух столетий.
И если герой Жюля Верна, герой XIX века, отражал общественный строй капитализма, то сегодня с невообразимой для современников Жюля Верна скоростью вокруг Земли летел человек коммунистического времени, управляя не допотопным штурвалом, а пользуясь электронным мозгом приборов и в космосе и на Земле, — знамение небывалого прогресса науки, техники, летел над миром наследник Октябрьской революции, выразитель неиссякаемых сил нашего народа, строитель нового общества, коммунист.
Герой девятнадцатого века передвигался по Земле.
Герой нового времени, советский человек Юрий Гагарин, летел в космосе!
И летел он уже над новой Землёй. Как изменились страны «процветания и обогащения» и вместе с тем страны «экзотики и угнетения»! Одряхлели рассыпающиеся колониальные империи «доброго, старого», викторианского времени, отпали от них поднявшиеся с колен страны древних культур и новых возможностей, многие страны отвоевали свою независимость в Азии и в Африке, свалены в кучу цепи и гербы. Одна треть человечества словно живёт на другой планете, с иным масштабом времени, с иным темпом жизни, с иными целями, стремлениями, возможностями.
Девятнадцатый век знаменовался завершением «открытия Земли», стиранием последних белых пятен с её географических карт.
Полёт в середине двадцатого века первого звездолётчика, посланца коммунизма в космос, начинает новую эру развития человечества — открытие Вселенной.
Космос.
Среди египетских пирамид, в тени колонны храма бога Ра, среди беломраморных статуй Паллады и Юпитера или в философском уединении пустынь безвестные учёные глубокой древности наблюдали звезды, заложив основу астрономии, этой науки ночной тишины, сосредоточенного одиночества и острого зрения, науки жрецов, мечтателей и мореходов.
Египетскими иероглифами или клинописью, кабалистическими знаками или греческим алфавитом в течение тысячелетий велись записи взаимного расположения звёзд, планет, появления комет, солнечных и лунных затмений: человек пытливо познавал Вселенную.
Древние свидетельства и современные наблюдения позволяют видеть космос в относительном движении, меняющимся на протяжении столетий.
Девятьсот лет назад, когда в средневековой Европе лжеучёные
астрологи в мантиях составляли по звёздам гороскопы, предсказывая закованным в латы рыцарям победу и славу, а врагам в чалмах — погибель, далеко на Востоке, за Великой китайской стеной, мудрый звездочёт двора царствующей династии Сун заметил ночью яркую вспышку сверхновой звезды. Он запечатлел это открытие тушью на шёлковых свитках и внёс тем самым огромный вклад в современную… радиоастрономию — новое средство познания космоса. Описанная китайским звездочётом сверхновая звезда породила массу светящегося газа – туманность, которую ныне называют Крабовидной. Её радиосигналы принимаются современными радиотелескопами — телескопами без линз, но с мощными электронными усилителями. Учёные изучают вещество, отделённое от нас пугающими безднами пространства, через которые радиоволны идут долгие годы.
Нет более благородной неудовлетворённости, чем в поиске истины Знания! От былых наблюдений с крыши храма, от сферических башенок с телескопами, от решётчатых гигантов, сооружённых для исследования космического радиомира, человек ныне сделал новый шаг, перешёл к самому желанному для него исследованию – исследованию путешественника.
С той самой минуты, когда люди Земли услышали из космоса голос советского звездолётчика, увидели на телеэкранах переданное его изображение, астрономия и география путешествий сливаются воедино, порождая великую географию Вселенной. Дерзкий человек провозглашает планеты солнечной системы новыми, не исследованными ещё континентами, своими новыми землями, с которых предстоит стереть белые географические пятна! Человек отныне будет смотреть на звёзды как на различимые, но пока ещё не достигнутые берега!
Звёзды! Силы тяготения собрали миллионы миллионов звёзд в гигантские звёздные скопления — Галактики, круглые, сплюснутые и напоминающие колоссальные диски циклопических дискоболов. Смотря ясной ночью на Млечный Путь, мы видим изнутри обод такого звёздного диска нашей Галактики через всю его толщу. Наблюдая в мощный телескоп далёкую спиральную туманность в созвездии Волосы Вероники, мы видим извне обод, но только другого, стоящего к нам ребром диска чужого, бесконечно далекого звёздного мира. Множество подобных Галактик можно увидеть в небе, и многие из них отчётливо вырисовываются в черноте неба, как огненные колеса со спиральными спицами.
Несомненно едины законы развития материи в любой части космоса, как бы таинственны они ни были. Но из всех великих тайн космоса величайшей останется тайна цветущей Земли, тайна самосовершенствования материи, зарождения и развития жизни, через которую в конечном счете, как говорил Энгельс, природа познаёт самое себя.
Образование солнечной системы отнюдь не исключение. Планетные системы, несомненно, существуют и у множества звёзд. И есть, конечно, есть такие планеты, условия на которых во всем сходны с земными! Жизнь на них должна была зародиться, как и на Земле. Неуклонно развиваясь, стремясь к высшему совершенству, жизнь с неотвратимой неизбежностью приходит к своему совершенству — к мыслящему существу!
Самые строгие скептики, оценивая возможности жизни во Вселенной, считая, что лишь у одной звезды из миллиона существует не более одной планеты, условия на которой сходны с земными, вынуждены были признать, что в одной только нашей Галактике можно ожидать существования жизни на ста пятидесяти тысячах миров! И по крайней мере на половине из них жизнь не уступает земной и даже превосходит её по развитию, в том числе и по уровню культуры разумных существ!..
Семьдесят пять тысяч высших цивилизаций в одном только нашем звёздном острове! Это едва ли не больше, чем городов на Земле!..
Зачем лететь в космос?
Но зачем нам всё это? Зачем тяжёлым ракетам, зачем человеку лететь в космос?
Неужели раздаются такие голоса?
Да, раздаются... и даже из очень почтенных кресел королевских учёных, с трибун политиканов и от прилавков, где толкутся обыватели.
Именно сегодня, пожимая руку первому звездолётчику, Герою Знания, Герою Советского Союза, стоит ответить на этот вопрос.
Зачем человеку лететь в космос?
Усилиями подлинных Героев Знания, в числе которых мы чтим и Циолковского, и Кибальчича, и Александра Попова, и всех тех учёных и инженеров, которые воплотили в реальность мечту, кому адресованы слова признания и благодарности руководителей партии и правительства, мы создаём в нашей стране фантастических возможностей беспримерную технику, создаём её вовсе не для того только, чтобы использовать космически точный прицел тяжёлых ракет для наземных целей, скажем, в небольшом квадрате Тихого океана.
Нет! Космическая точность прицела, сравнимая с сверхсказочным Вильгельмом Телем, попадающим за сотню километров в муху, — эта точность наших приборов, могучие реактивные двигатели ракет и топливо поразительной энергоёмкости, позволяющее развивать мощность двигателей, сравнимую с величайшими энергостанциями, — это всё нам нужно не во имя абстрактных далей, а во имя Земли!
Во имя Земли изучают астрономы далёкие туманности, познавая исходные законы развития материи, во имя Земли и её людей занимались учёные, казалось бы, совсем отвлечёнными идеями вроде, например, бесперспективного, как казалось даже корифеям науки, расщепления атомных ядер или, ещё раньше, курьёзных опытов с подергиванием лапок лягушки, породивших в конце концов Великую Электротехнику...
Во имя Земли стремятся изучать люди вторую часть нашей двупланетной системы — Луну, где в девственной неприкосновенности видны следы первородных процессов развития планетного тела, давно стершиеся на Земле.
Во имя Земли должны мы узнать, что скрыто под вечными облаками Венеры, этой первой из трёх планет, находящихся в зоне жизни. Во имя Земли мы должны узнать и утвердить величие Жизни, которая, по Энгельсу, должна зарождаться всюду, где условия будут благоприятствовать ей, и породить в конце концов как вершину развития породу разумных существ.
Но есть ли такие условия на Венере? Кто прав: профессор И. С. Шкловский, радиоастроном, недавно утверждавший, что температура на поверхности Венеры около 300° С и нет там ни морей, ни жизни — одно лишь мрачное дно плотного воздушного океана ядовитой атмосферы, или же доктор наук, пулковский астроном Н. А. Козырев, открывший на Луне вулканическую деятельность, который на днях объяснил по радио заблуждение радиоастрономов тем, что ионизированный слой Венеры не пропускает радиоволн и измеренная радиоастрономами температура относится не к поверхности Венеры, а к её ионизированному слою в верхних слоях атмосферы. (А на Земле в верхних слоях атмосферы температура в её условном понимании и того выше!) На самой же Венере, как считает Козырев, отражая взгляды многих астрономов, температура совсем, как на Земле, в жарких её краях... А если так, то какую жизнь создала природа под слоем вечных облаков в этой удивительной всепланетной оранжерее?
А Марс? Если на Венере хочется увидеть прошлое ещё юной Земли, то на Марсе встретишь дряхлость планеты, которой никогда не будет на Земле. Ведь Земля не теряет, как Марс, атмосферу и водяные пары. Но, может быть, на Марсе жизнь когда-то была совсем такой, как на Земле. Неужели не появились в первородных океанах Марса первые живые клетки, не образовали организмов, не породили в конце концов разумных существ?
И не прав ли в этом случае тот же профессор И. С. Шкловский, который увидел объяснение загадочного замедления во вращении двух спутников Марса в том, что они полые и созданы искусственно былой марсианской цивилизацией?
Как же не знать того, что переживала Земля, что может ей грозить в грядущем, как не побывать во имя Земли на Луне, её седьмом материке, на Венере, перенесясь в земное прошлое, на Марсе, чтобы увидеть предостерегающие картины замирания или... или обогатить там нашу цивилизацию за счёт инопланетной цивилизации, рассчитывая на которую мы, по-видимому, ведь и вложили в вымпел посланной на Венеру станции такие символы, как модель земного шара и схему солнечной системы, понятные любым братьям по Разуму!
И дело, конечно, не в одних только близких к Земле планетах. Ведь, как мы уже видели, даже самые скептические умы допускают, что где-то в космосе разумная жизнь, несомненно, существует, местами достигая более высокого уровня развития, чем на Земле. А это значит, что наша мечта о вступлении человека в космос, осуществившаяся на Земле сегодня, где-то в другом месте Вселенной могла быть осуществлена раньше. И если люди за какие-нибудь сто лет заставили свои машины увеличить скорость от десятков километров в час до сорока тысяч километров в час, если в одном только двадцатом веке человечество сделало непостижимый скачок от признания атома до использования его внутренней энергии, то можно допустить, что где-то в космосе звездолёты уже летают со скоростями, близкими к скоростям света. Стоит вспомнить, что тогда ощутимо скажется парадокс времени, вытекающий из теории относительности, когда время космонавта, летящего с субсветовой скоростью, течёт медленнее, чем время любых обитателей Галактики.
Этот парадокс времени, как оказывается, делает возможным перелёты между звёздными системами за время, доступное, скажем, человеку. Понять этот парадокс времени сравнительно просто, если допустить для наглядности, что течение времени, абсолютное и неизменное для всех точек и условий пространства, измеряется углом поворота воображаемой стрелки. Однако прожитый отрезок времени, отмечаемый длиной дуги, не одинаков для конца стрелки, для ее середины или для точки у самого центра вращения.
Для миров с обычными скоростями, для нашей Земли, любых звёзд и планет прожитый отрезок времени соответствует перемещению конца стрелки. Звездолёт же, набирая скорость, по мере приближения к субсветовой как бы перемещается по стрелке времени к оси её вращения. И естественно, что при скоростях движения, близких к световым, когда прожитый отрезок времени на звездолёте отмечается точкой близ центра вращения стрелки времени, дуга, пройденная ею, будет, скажем, в тысячу раз короче, чем дуга, описанная концом стрелки.
Подсчитано, что до самых далёких пределов видимой Вселенной космонавт мог бы долететь за время нормальной человеческой жизни.
И если мы только что могли представить себе звездолёт в космосе, то у нас нет оснований отказываться от того, чтобы представить его летящим через бездны пространства к Земле.
Во время грядущих наших полётов в глубины космоса контакты земной цивилизации со звёздными будут не только возможны, но и желанны. Их будет искать устремившийся в космос человек.
И во имя всего этого человек у стоит заглянуть в самые сокровенные, казалось, навечно закрытые от него пределы Знания — вот для чего человек полетел в космос.
Знание открывается не тем, кто с близорукой корыстью тянется к нему захватывающей рукой. Знание в полной мере раскрывается лишь перед теми, кто одержим великой и благородной, неуёмной и зовущей вперёд жаждой знания, которая подарила человечеству силу и разум, пар и электричество, металл и пластмассу, радио и телевидение, электронный мозг, атомную энергию, наконец, великие идеи коммунистического общества.
Человек, вступив в космос, уже побывав в нём, стоит на пороге самых удивительных открытий, которые прежде всего отзовутся на самой Земле, на жизни её людей. Именно потому удовлетворение неуёмной нашей жажды знания становится характерной чертой страны строящегося коммунизма, совершившей посылкой человека в космос подвиг, достойный коммунистического общества.
Мечта и прогресс.
С Земли в небо, к звёздам, увидев их без помехи атмосферы, поднялся Юрий Гагарин, первый разведчик космической армии землян.
Думая о грандиозных задачах, которые встанут перед этой армией, мы позволили себе помечтать даже о контактах с инопланетными цивилизациями.
Но это правомерная мечта, её в глубине души, а может быть, и в программе возможных работ будут иметь многие космонавты, когда пойдут в космос.
Космонавты и люди их века не могут жить без фантазии. Фантазия, как говорил Владимир Ильич Ленин, — качество величайшей ценности. Когда наш первый звездолётчик совершил свой беспримерный космический рейс, газеты задавали мне характерный вопрос:
— Что вы считаете фантастичным после полёта Гагарина?
В этом вопросе крылась ядовитая мысль. Человек вступил в космос. После этого уже нечего сказать фантастам. Действительность обогнала мечту.
Как это ошибочно!
Действительность никогда не может обогнать мечту, ибо мечта подобна прожектору на автомобиле Прогресса. Как бы ни мчался прогресс, он всегда находится в том месте, которое мгновение назад освещалось лучом Мечты, и луч этот светит уже дальше.
В этом самое чудесное свойство Мечты. Она зовёт и ведёт вперёд!
Учёные, искатели, изобретатели и космонавты живут Мечтой. Вспомните, Юрий Гагарин признавался, что мечтает сам увидеть марсианские каналы!..
Сам увидеть!
Он, первый и единственный, увидел в космосе уже так много! И увидит ещё, потому что своим полётом он разрешил острый спор о том, кому быть в космосе: человеку или машине!
Утверждали, что машина надежнее, нетребовательнее, дешевле человека в космосе. Ей не нужно ни питания, ни запасов кислорода, ни защиты от всяких космических бед, она всё заметит, всё запишет, всё передаст...
На пресс-конференции, посвящённой первому космическому полёту, президента Академии наук СССР академика А. Н. Несмеянова кто-то из иностранных корреспондентов спросил, почему было не ограничиться фотографиями, снятыми из космоса. Академик Несмеянов ответил, что ведь очень многие из приехавших на эту пресс-конференцию корреспондентов не пожелали ограничиться изучением фотографии космонавта Гагарина, а захотели на него посмотреть сами. Стремление, понятное и в отношении космоса!
Да, никогда машина, как бы совершенна она ни была, не сможет
заменить человека-исследователя, зоркого и находчивого!
Пусть труднее запустить в космос, на Луну или другие планеты человека, но полететь туда должен именно человек. Машины полетят, полетят раньше него, но лишь как его разведчики, прокладывая ему путь, полетят чтобы сделать возможным и безопасным его полёт.
Человек стал космическим путешественником, и перед ним открылись необъятные загадочные и манящие просторы.
Сдерживая дыхание, смотрел в них наш Первый Вселеннопроходец, сменивший в истории землепроходцев прошлого.
Вселеннопроходцы будущего!
Первый из них облетел Землю за восемьдесят минут.
Его собратья завтра облетят Солнце... за восемьдесят дней, исследуя, как завещал Циолковский, околосолнечное пространство.
Их преемники проложат пути к братским цивилизациям Разума, отправляясь с субсветовыми скоростями в рейс, когда, быть может, благодаря парадоксу времени теории относительности удастся в пределах жизни звездолётчика совершить фантастическое путешествие вокруг Галактики за какие-нибудь 80 месяцев!
И ведь недаром, совсем недаром в дни, когда совершён нашими Героями Знания подвиг, достойный коммунистического общества, эти же Герои уже, наверное, рассчитывают фотонные ракеты, способные развивать скорости, близкие к световым, чтобы утвердить Величие Человека, который, как нынче подсчитано, на протяжении своей жизни сможет достигнуть самых отдалённых глубин пространства.
Мы поймём, что так оно и будет, если прочувствуем стремительный разбег цивилизации, осознаем те перемены, которые произошли в жизни общества, если представим себе, что даёт человечеству воплощённая в жизнь светлая Мечта о коммунизме.
Вирджил Гриссом (3 апреля 1926 — 27 января 1967) — американский астронавт. 21 июля 1961 года Гриссом совершил второй американский суборбитальный космический полёт.
Аллан Шепард (18 ноября 1923 — 21 июля 1998) — американский астронавт. 5 мая 1961 года совершил первый американский суборбитальный космический полёт.
Джон Гленн (18 июля 1921 — 8 декабря 2016) — американский астронавт. 20 февраля 1962 года совершил первый американский орбитальный космический полёт.
Лео Сциллард (Силард) (11 февраля 1898 — 30 мая 1964) — американский физик, автор нескольких фантастических произведений.
1. Статья "В восемьдесят минут вокруг света" в переработанном виде вошла в книгу "Ступени грядущего" (глава "В 80 минут вокруг света", а также подглавы "Всемирное внимание", "В полёте", "Зачем лететь в космос?").
2. "Вместе с моим другом писателем Владимиром Немцовым меня пригласили в радиоцентр" / читать воспоминания В. Немцова.
3. "Недавно мне привелось беседовать с крупнейшим американским физиком Лео Сциллардом" / когда и где?
— Меня всегда возмущало, что в фантастических романах действие происходит на фоне каких-то совершенно невообразимых технических «штучек», помещенных в какое-то дальнее время сегодняшним человеком.
— Извините, но вы обращаетесь со своими претензиями не по адресу.
— Но ведь вы — писатель-фантаст?
— Да. Но я-то считаю, что для технических подробностей есть технические журналы. К примеру, «Авиация и космонавтика». А если мне по ходу нужно, чтобы мой герой попал на другую планету, то он туда попадает. И все. Без подробностей. То, что вы сказали, — извините еще раз, полная ерунда. К литературе это не имеет никакого отношения. Хотя есть такой термин — научно-популярная литература, научная фантастика. Существует достаточно большая категория людей, которые считают себя писателями-фантастами; видимо, они думают, что цель фантастической литературы — пропаганда достижений космической промышленности, и так далее.
— Я не хотела вас обидеть.
— Вы меня не обидели. То, что я говорю, — не общее убеждение.
Исторические романы — тоже фантастика. Только она направлена в прошлое. А есть фантастика сегодняшнего дня. Разница между той фантастикой, о которой говорили вы, и той, которую имею в виду я, в том, что ваша...
— Не моя...
— Ну все равно — ваша — о машинах, а моя — о человеке, о современнике. И я ничего не хочу предсказывать, я просто хочу поставить сегодняшнего человека в такие условия, чтобы появилась возможность подробнее его рассмотреть. И что-то понять в нем. И в себе, конечно. И в центре фантастического повествования всегда стоит человек, даже если он выступает в роли межпланетного ящика со щупальцами.
У нас, в отличие от американцев, пока литература остается плохой, она называется фантастикой. Как только она становится по-настоящему хорошей, ее перестают называть фантастической. Хотя фантастика осталась фантастикой.
Конечно, до сих пор есть потребитель — даже, я сказал бы, пожиратель — научной фантастики, еще больше пожирателей космической оперетты... Это тоже важное направление, и, конечно, оно имеет право на существование... Или — еще одно направление, современная сказка — fantasy... Это все существует и должно существовать. Но есть ведь и фантаст Гоголь. И фантаст Булгаков. Стал доступен нашему читателю к фантаст Набоков... Сейчас меняется отношение к самому жанру.
— У нас в стране фантастика, кажется, всегда была чем-то недоступным, полузапрещенным — уже по определению. Хотя, опять-таки по определению сущности нашего государства — социалистического (то есть утопического, придуманного, составленного как схема), у нас фантастика должна была бы процветать.
— Так и случилось бы, если бы схема самого государства оказалась выстроенной верно. Но в существовавшей схеме для фантастики места не было. Было место для популяризаторства и той особой разновидности советской фантастики, определения которой не подберу...
— А чем «советская фантастика» — не определение?
— «Советская фантастика» расцветала в годы наибольшего давления государства на человека. И главным ее качеством был оптимизм.
Вообще фантастика — по своей натуре детище в основном XX века — теснейшим образом связана с общественно-социальным, научным уровнем общества. Фантастика — это ответ на сегодняшний вопрос: «Куда мы идем?» Она, как правило, альтернативна тому, что сегодня происходит в государстве. Фантастика способна создать свою модель, отличную от существующей, и на ней, на вроде бы вымышленной модели, решать самые важные сегодняшние вопросы.
Ну как это может быть принято в государстве, где не только сегодняшний день, но и будущее уже определено официальной доктриной? Поэтому фантастика в эпоху идеологического давления вроде бы существовать не может... А — существует, потому что ниша фантастики ничем другим просто не заполнится. Долгие годы считалось, что эта ниша заполнена у нас «советской фантастикой» (научно-популярной), но этикетка все время отклеивалась, не держалась на том месте, к которому ее прилепили: то Стругацкие что-нибудь писали, то рукопись Булгакова обнаруживалась.
Если вы читаете в книге что-то вроде «бравый капитан стоит на борту своего космического корабля» — в ожидании, в общем-то, светлого будущего, — это «советская фантастика». В ней будущее всегда светлое. Она зашкаливает за двухтысячный год — чем дальше, тем лучше...
— Но это тоже особенность «советской фантастики» как слепка государственного устройства. Формула о счастливом будущем срабатывала всегда безотказно и дала сбой, только когда будущее попытались определить поточнее — хрущевские внуки при коммунизме и квартиры к двухтысячному году. Будущее не должно быть слишком близко. Близко — значит конкретно.
— Почитайте Ивана Ефремова с его «Великим кольцом», учениками которого считают себя многие писатели, в том числе и вымирающие комсомольские фантасты.
Фантастика — это способ мышления. Из людей вытаптывали способность думать альтернативно. Это же не Америка, где фантастика — крупный пласт литературы. У нас для его образования нужно время. Когда я читаю в газетах: вот открыли двери, разрешили, а где кино? где книги? где театр? Нет, что ли? Может, и нет. Но будут обязательно. И фантастика придет завтра. В издательстве «Текст» готовится к печати роман молодого писателя Владика Задорожного «Защита от дурака». Он написал его в 26 лет. Нигде не мог опубликовать. Вот только сейчас, кажется, через семь лет...
— Наша страна видится туристам ужасно пасмурной из-за того, что люди совершенно не улыбаются. А люди не улыбаются, помимо всего прочего, еще и потому, что не умеют конструировать свою жизнь. Они просто живут в заданных условиях. На заданные условия не смотрят со стороны. А фантастика — это взгляд со стороны, взгляд на конструкцию сверху.
— А вы не думаете, что люди не пытаются строить что-то свое, потому что у нас особенно развит инстинкт самосохранения? Фантастика — это все-таки риск. В тоталитарном государстве риск опасен как нигде. В 30-м году фантастика в СССР «кончилась. Она стала опасной. Стало опасно фантазировать. И показывать, что имеющаяся модель — не единственно возможная.
— Выходит, самое опасное в фантастике — многовариантность?
— Да. В 38-м году возникла новая фантастика — шапкозакидательского типа, о том, как мы победим Германию. Обратите внимание — в Будущем. Но обязательно победим. И как весь пролетариат Европы станет на нашу сторону. Казалось бы, писатель пописывает, читатель... и так далее. Но в тоталитарном государстве если что-то уж разрешено — то разрешено в форме приказа к исполнению. Например, «Первый удар» Шпанова Наркомат обороны издавал просто как пособие для красных командиров. Советская фантастика в борьбе с фашизмом. Или Адамов — «Два океана»: мы в окружении вредителей и врагов.
Но в то же время — Булгаков с «Мастером и Маргаритой». Ведь именно в эти годы он писал свой роман. Грин вовремя умер... Беляев замолчал... Была — подпольная фантастика, она не могла не существовать. И я уверен, что сотни прекрасных фантастических произведений погибли вместе с авторами. Например, сейчас готовится к печати рукопись Козырева, чудом обнаруженная в архиве... Роман «Ленинград».
— Ведь все, что происходило с литературой в СССР в 30-е годы, очень просто объяснить — поменялись знаки: то, что официально считалось реалистической литературой (социалистический реализм), на самом деле было советской фантастикой. А фантастика — Булгаков, например, — это и была реальность, такая, какой только и мог воспринимать ее нормальный человек.
— Возможно. Когда мы берем 30-е годы — эксперимент чище. Сейчас всё замутнено. Но поймите, 30-е — это был в чистом виде фантастический мир. Для меня книга Фейхтвангера о его впечатлениях о поездке в СССР В 1937 году — утопия, фантастика. Кстати, в то время, если вы обратитесь к газетам 1937—1938 годов, существовал интересный жанр — фантастический очерк. Их писали многие. У Беляева был очерк о том, как лет через пять, то есть в году сорок третьем, какой-нибудь освобожденный пролетарий из Германии приезжает в Сыктывкар и видит мраморные дворцы. А чего стоит книжка Радека, в которой Сталин в 1967 году принимает парад на Красной площади, стоя на мавзолее. Это была фантастическая книжка, и после нее Радек долго не прожил.
— Фантастика Радека, возможно, и не представлялась читателям фантастикой, потому что Сталин не мог умереть никогда. Две категории особенно чтимы в тоталитарных государствах: «всегда» к «никогда». Так что Сталин в 67-м году — это реальность для человека 1938 года,
— Ничего точнее не отражает для меня тогдашнюю фантасмагорию, чем глава «Мастера и Маргариты», в которой в эстрадном театре компания Воланда выступает с фокусами. Это же тройка, трибунал. Идет процесс. Нельзя было печатать «Мастера и Маргариту», ни в коем случае нельзя. Потому что тогда вдруг человек остановился бы и задумался: я живу в выдуманном мире, я живу в зазеркалье… А сталинские «десять лет» без права переписки»? Не фантастика? Это значит, что через десять лет человек, уже исчезнувший, умерший для близких, мог воскреснуть.
— А вы не думаете, что сейчас снова происходит смена знаков в литературе?
— Сегодня это неважно. В XX веке у фантастики есть основная задача, основная функция, что ли, — предупреждение. И настоящая фантастика все время предупреждает. Все антиутопии — Оруэлла, Замятина, Хаксли — предупреждения. Сегодня, в момент растерянности в рядах фантастов, эту миссию взяли на себя «пришельцы», люди, которые раньше фантастикой не занимались. Например, Александр Кабаков, написавший «Невозвращенца».
Интересно, что если вчера предупреждение было экологическое — такое разрешалось, то сегодня — это предупреждение политическое. И в конце концов, кто его сделает, не суть важно. Предупреждение должно прозвучать. И должно быть услышано.
Но, с другой стороны, я глубоко убежден, у нас бурно разовьется fantasy, современная сказка. Уход от действительности. Вот, к примеру, Толкин. Он гений ухода от действительности. Пока ты читаешь Толкина, ты забываешь, что болен раком, ты забываешь, что есть нечего. У нас сейчас, кажется, самое время для fantasy.
— То есть вы хотите сказать, что произойдет американизация нашей фантастики?
— Нет, пожалуй,.. Хотя для меня разнятся понятия российской, американской, европейской фантастики. Для американской фантастики проблемы современной американской политической жизни никогда не были такими важными, как для нас. И вообще, эти проблемы всегда были на втором плане.
Американцев отличает какая-то особая тщательность строительства несуществующего мира. У Азимова — в «Люди, как боги» — замечательно это получилось.
Российские писатели все время рвут на себе тельняшки. И тельняшки уже разорваны... Остаются — сказки.
— А так как мы рождены, «чтоб сказку сделать былью»... То — все сначала?
— Не дай Бог. Не надо думать, что функции фантастики — прогноз как таковой. Как только от фантастики начинают требовать прогнозирования, она становится частью футурологии. А футурология — плохая, нелепая, но все-таки математическая и все-таки наука. Нельзя требовать от фантастики прогнозирования. Она ошибется. И не нужно думать, что Стругацкие, к примеру, строили завтрашний мир. Они строили сегодняшний мир. Они предупреждали об опасностях сегодняшнего мира.
облако тэгов
