Две пятерки — хорошая цифра. Но спич в «ФантКасте» довольно печальный получился на самом деле, но что поделаешь: жиза. Нисходящий вектор. Так оно и есть на самом деле, остается только фиксировать. Будем надеяться, когда-нибудь мы достигнем дна, оттолкнемся – и уж тогда-то все понесется стремглав!.. А в «ФантКасте» попробую что-то повеселее в следующий раз завернуть. Хотя бы без траурных ноток. Но не уверен.
цитата
В этом выпуске «ФантКаста» разговор пойдет о трёх китах, на которых стоит сообщество любителей фантастики (иначе говоря – фэндом): журналах, конвентах и литературных премиях. Точнее, о китах, на которых это сообщество стояло. В последние полтора десятилетия русскоязычные журналы фантастики закрываются, конвенты и премии прекращают свою работу – а на их месте не возникает ничего нового. О том, какие функции они выполняли, размышляет книжный обозреватель и постоянный ведущий нашего подкаста Василий Владимирский. А заодно пытается разобраться, что же происходит с этими институциями на постсоветском пространстве в последнее время.
Слушаем выпуск и подписываемся на «ФантКаст» на платформах:
В этом году на Петербургской фантастической ассамблее (в которой, как вы помните, участвует тот самый Джордж Мартин) будут вручаться четыре премии, сплошь недемократические, ай-яй-яй
Премия оргкомитета Ассамблеи
Премия оргкомитета Петербургской фантастической ассамблеи вручается с 2013 года от лица организаторов конвента за заслуги перед фантастикой, не связанные с непосредственным написанием художественных текстов. За минувшие годы лауреатами премии стали редакции журнала «Мир фантастики» и Александр Сидорович, бессменный председатель оргкомитета «Интерпресскона» (оба – с формулировкой «За стойкость»), ведущий петербургской литературной студии молодых писателей-фантастов Андрей Балабуха и составитель серии антологий «Время учеников» Андрей Чертков (оба – с формулировкой «За учеников»), оргкомитет фестиваля «Зиланткон» (с формулировкой «За многогранность») и писательница Ольга Ларионова (с формулировкой «За человечность»), создатель первой крупной интернет-библиотеки Максим Мошков и переводчик Екатерина Доброхотова-Майкова (с формулировкой «За расширение границ»). Вручение премии проходит ежегодно на церемонии торжественного закрытия Петербургской фантастической ассамблеи.
«Новые горизонты»
Премия «Новые горизонты» основана в 2013 году с целью поощрения авторов, которые отважно исследуют территории, лежащие за пределами традиционных литературных полей. В центре внимания премии произведения speculative fiction, «литературы воображения», оригинальные по тематике, образам и стилю. Лауреатами «Новых горизонтов» становились Мария Галина за роман «Автохтоны» (2016), Олег Радзинский за роман «Агафонкин и время» (2015), Владимир Аренев за повесть «Душница» (2014) и Наиль Измайлов за роман «Убыр» (2013). На премию выдвигаются художественные произведения, опубликованные в прошедшем календарном году, и рукописи (электронные публикации) независимо от даты создания. Все произведения рассматриваются в единой номинации. Победителя определяет жюри, состоящие из критиков, издателей, книжных журналистов. Отличительной особенностью «Новых горизонтов» является открытость премиального процесса: публикуются представления номинаторов и отзывы жюри.
Лауреата пятого премиального сезона определит жюри в составе:
• Андрей Василевский, главный редактор журнала «Новый мир», председатель жюри;
• Валерий Иванченко, литературный критик;
• Константин Мильчин, литературный критик, журналист;
• Артём Рондарев, музыкальный и литературный критик, журналист;
«Фанткритик» — единственный в России конкурс рецензий и критических статей на книги в жанре фантастики. Конкурс проводится попечением Книжной ярмарки ДК имени Крупской. Цель конкурса, в котором традиционно принимают участие молодые и маститые критики не только из Петербурга и Москвы, но также из многих регионов России, а также из ближнего (Украина, Белоруссия, Эстония) и дальнего (Израиль) зарубежья, — улучшение качества критики и рецензирования в сфере фантастической литературы.
Основным событием «Фанткритика» является разбор рецензий, который проводится известными писателями, критиками, журналистами, вошедшими в жюри. Интриги в это мероприятие добавляет то, что никто из членов жюри до последнего момента не представляет, кому принадлежит критикуемый текст. Таким образом, высказывания членов жюри являются максимально объективными и беспристрастными.
«Бегущая по волнам»
Литературная премия «Бегущая по волнам» учреждена в 2009 году. С 2015 года вручается на Петербургской фантастической ассамблее. Премия вручается за лучший женский образ в фантастическом произведении (роман, повесть, рассказ). На соискание премии «Бегущая по волнам» могут быть выдвинуты прозаические произведения, опубликованные в предшествующем году. Правом выдвигать произведения на соискание премии обладают:
• авторы произведений;
• писатели;
• сотрудники издательств, выпускающих фантастику, и литературно-художественных журналов;
• за 2011 год Яна Дубинянская «Письма полковнику» — образ Евы;
• за 2012 год Тим Скоренко «Законы прикладной эвтаназии» — образ Майи;
• за 2013 год Наталья Шнейдер, Дмитрий Дзыговбродский «Сорные травы» — образ Маши;
• за 2014 год Елена Арифуллина «Взгляд сквозь пальцы» — образ Ольги;
• за 2015 год Анна Семироль «Игрушки дома Баллантайн» — образ Эвелин.
Судьбу премии решает жюри, назначаемое оргкомитетом, в количестве не менее 10 человек из числа писателей, критиков, издателей, редакторов, а также хранителей крупных собраний фантастической и романтической литературы.
Еще один отзыв члена жюри литературной премии "Новые Горизонты". Журналист, литературный критик Константин Мильчин о повести Светланы Лавровой"Куда скачет петушиная лошадь?" (номинатор Андрей Щербак-Жуков):
цитата
Одна из лучших попыток написать «нашего русского Гарри Поттера». Вернее, Коми-Поттера. Фольклорный колорит затягивает, а наблюдая за приключениями героев ты плавно перемещаешься в собственное детство. Но, на фоне достоинств книги, особенно четко видны недостатки — плохо прописан один из главных героев, Пера-богатырь, да и конец сказки слабоват. От сильного текста ждешь чего-то более серьезного.
Совсем короткая повесть, сделанная по жанровой модели триллера, потому что разворачивается очень медленно и решительно не готова выдавать читателю ничего, никакой информации до последнего момента; звучит завлекательно, но погодите радоваться. Текст заметно, даже, я б сказал, намеренно художественный, сделанный довольно складно, с элементами бытописательства и регулярно сбивающийся на нечто вроде сказа: «Где-то у самого края правого глаза болталось пятнышко, серое, нечеткое. Точно крался, примеряясь к горлу, кто-то быстрый, чуткий – стоило повернуть голову, и пятнышко стремительно отлетало назад, за спину. Старое, нерассосавшееся кровоизлияние в глазу, память о маленьком инсульте, плате за чемпионство. Инсультике. Мальчонке». Такой стиль ожидаешь найти в произведениях на деревенскую тематику; здешнее повествование, собственно, тоже некоторое время мимикрирует под деревенскую тему и, на мой вкус, делает это слишком долго: когда текст объемом в тридцать страниц на первую треть занят бытописательством, причем с весьма неопределенной целью (отыскать здесь хотя бы намек на то, о чем будет все остальное, весьма трудно, несмотря даже на эзотерический флэшбек из каких-то военных времен с пробуждением чего-то невнятного), — на мой взгляд, роскошь непозволительная, к тому же рождающая подозрения то ли в раздувании объема, то ли в писательской самодостаточной увлеченности, не считающейся с чужими интересами.
Повествование движется неспешно, персонажи разговаривают джентльменским набором скрытых и прямых цитат, вроде «иных уж нет, а те далече», имеются описания природы, внутренние монологи и этнографические беседы с крестьянами; все это, повторюсь, происходит на объеме тридцати страниц. В итоге посреди чтения я понял, что не могу с уверенностью даже сказать, кто тут главный герой, от имени которого написана почти весь текст: то ли городской доктор, приехавший работать в деревню, то ли бывший шахматист, подвизающийся на врачебном попроще, то ли все вместе, но зачем? Зачем приехал, что делает, почему так меланхолично и со вкусом рефлексирует свою жизнь, словно она у него крайне не задалась, – чего из событийного ряда вывести никак не возможно? Есть такой сорт мужской жеманности, когда человек говорит сплошь эллипсисами, метафорами и паузами, и всем понятно, что на душе у него многое, но что именно – он не скажет, потому что мужик, не хипстер какой: вот это и есть модель сборки даннойповести. В итоге мне пришлось силой держать себя, чтобы не начать пропускать абзацы: когда человек говорит многозначительностями и обиняками, причем без очевидной на то причины, мне всегда хочется нажать кнопку перемотки, я из-за этого не смог смотреть в свое время любимый всем советским народом сериал про Будулая.
При этом регулярно в текст встревают эпизоды из какой-то другой жизни, причем из какой именно – понять тоже решительно невозможно, выглядит это так:
«– Груз в пути. Прибудет завтра, – инженер снял наушники, отключил питание.
– Связь хорошая, – военный свою пару наушников положил на предписанное место. Аккуратист.
– Ионосфера, – инженер неопределенно пошевелил в воздухе пальцами правой руки. Из-за этого стукача не удалось толком побыть в эфире. Пошарил наскоро, настраиваясь, обрывки фраз, немецкий, немецкий, немецкий. Где наши? Жмурки на свету.
– Проверю системы, – инженер пошел к двери.
– Я с вами, – надел фуражку военный. Строго пасет, не забалуешь.»
Да, это эпизод целиком, от астериска до астериска; мне он напомнил, каюсь, анекдот про «Петька, приборы». По каким-то мельчайшим признакам можно подозревать, что дело происходит в шарашке, но, во-первых, я не уверен, например, что я подозреваю правильно, а во-вторых, почему же мне нужно непременно подозревать? Да, а сверху и снизу от этого эпизода там опять деревня, врач, термометры, быт, сказ, скрытые цитаты и скромное мужество главного героя, который ни за что, ни под какой пыткой не скажет читателю, что же его все-таки мучает.
Потом в текст начинают вырваться товарищ Сталин, солдаты, десантники, автоматные очереди, и оказывается, что тебя так долго держали на коротком поводке для того, чтобы выдать в итоге весьма странную, в первую очередь — лишенную способности к убедительному объяснению происходящего тайну; сравнить это можно с тем, как если бы вам подарили на день рождения десяток вложенных друг в друга коробок, прочно перевязанных веревками, и когда бы вы их все развязали и открыли (потихоньку сатанея и начиная проклинать дарителя), то на дне последней обнаружили бы неизвестный объект, который вам некуда приткнуть и пользоваться которым непонятно, как. Причем, если бы автор не держал читателя на коротком поводке столько времени – этотфокус мог бы даже показаться занятным: но тут ты просто устал, устал ничего не понимать, выискивать намеки на мотивации, слушать речь жеманного главного героя, у которого, возможно, была трудная жизнь, и он поэтому достоин был бы сочувствия, – если бы не полоскал мозги своей уклончивостью так долго и с таким вкусом.
Граждане писатели! Не делайте из внутреннего мира мужественного мужчины прием! Даже у Хемингуэя это получилось плохо!
Еще один отзыв на произведения, выдвинутые в 2015 году на премию "Новые Горизонты". Реплика Андрея Василевского (главного редактора журнала "Новый мир", председателя жюри) о повести Владимира Покровского"Чёртова дочка" (номинатор Сергей Соболев):
цитата
Написать отдельную повесть про Мартышку (Марию Шухарт — дочь Рэдрика Шухарта из «Пикника на обочине»), — идея сама по себе замечательная. Теоретически. А на практике автор не знает, что с ней, героиней, делать. Всё какое-то вымученное.
облако тэгов
Но спич в «ФантКасте» довольно печальный получился на самом деле, но что поделаешь: жиза. Нисходящий вектор. Так оно и есть на самом деле, остается только фиксировать. Будем надеяться, когда-нибудь мы достигнем дна, оттолкнемся – и уж тогда-то все понесется стремглав!.. А в «ФантКасте» попробую что-то повеселее в следующий раз завернуть. Хотя бы без траурных ноток. Но не уверен.
