Закидайте меня помидорами, но у меня из этой славной парочки похититель-жертва большую симпатию вызывает всё-таки похититель. Его, в сущности, и маньяком нельзя назвать. Наверно, каждый из нас в детстве ловил птичек, причем без всяких садистских целей. А Миранда птичка просто замечательная, за ней интересно наблюдать: яркая окраска(внешность), энергичность, некоторая непредсказуемость. Хотя, следует признать, все её хитрости и уловки тупой Калибан разгадывал на дальних подступах. Образ героини показан так, что отпадает всякое желание сочувствовать — остается только брезгливая жалость. Её презрение к Клеггу это даже не искреннее осознание своего превосходства, а скорее защитная реакция ошарашенной жертвы, доспехи, которыми Миранда одновременно хочет укрыться и ранить своего врага. Но Клегга трудно ранить. Да, он будет терпеть насмешки и презрение, битье посуды и проклятия, и эти явления будут вызывать у него глубокое огорчение: так, вероятно, огорчается ребенок, когда пойманная птичка продолжает его клевать или гадит в красивенькую кормушечку. Но у него нет других развлечений, да и птичка ему очень-преочень нравится, поэтому он её не выпустит. А Миранда как будто специально подогревает интерес к себе, соблазняет на дальнейшие наблюдения (кстати, в этом провоцирующем соблазне уличает её и Ч.В.): всеми силами доказывает Клеггу, как она умна, благородна, великолепна, демонстрирует свое творчество, пытается его чему-то учить, дискутировать с ним, в последний день перед освобождением, которое посулил ей Клегг, хочет выглядеть как можно привлекательнее, даже просит застегнуть на ней колье. Ну, что это? Наивность, глупость, бесстрашие? Это просто сущность Миранды. Она — красивая птичка, живая игрушка, и бессознательно стремиться не быть ничем иным. Поэтому вполне достойной её представляется идея соблазнить Клегга и таким образом купить или украсть свободу. Она предприимчива, энергична, но безвольна: объявляет голодовку, но начинает с аппетитом уплетать сразу после того, как почувствовала головокружение, просит бога о помощи, но клянет его и богохульствует, когда от него не спускается десант помощи, пытается играть с Клеггом разные роли, но не выдерживает ни одной из них, планирует побег, но в нужный момент оказывается не способной к решительным действиям. Сидя в темнице, уходит в глубокое самокопание и даже умудряется фиксировать свои успехи в дневнике — вот уж шикарный подарок наблюдателю! Не даром сей ценный научный труд похититель оставляет себе в качестве сувенира. Смерть Миранды очень похожа на смерть птички или хомячка, опочивших от неправильного ухода и тоски по воле, и эмоции у владельца вызывает соответствующие. Понимаю, это звучит чудовищно, да и Клегг — настоящий преступник. У меня нет желания обвинять Миранду и защищать Клегга, хотя с его высказыванием о том, что многие хотели бы совершить нечто подобное, если бы располагали деньгами и возможностями, пожалуй, соглашусь. С оговоркой: не только деньгами и возможностями, но и мотивацией, способностью зациклиться на чем-то и не пресытиться этим чем-то, а так же упорством ну просто огромным. Клегг и Миранда — два существа, которые живут в каждом. Но чтобы выстрелил именно Клегг, и именно Клегг-похититель, а не Клегг, направивший свое упорство и желание, например, на преумножение богатства или карьеру политика, нужен целый ряд факторов. Миранде же нужно всего ничего: любите себя, любуйтесь собой, копайтесь в себе и старайтесь при этом производить на всех вокруг самое потрясающее впечатление(для этого, конечно, придется приобрести кой-какие знания, придумать себе принципы и состряпать мировоззрение) и пожалуйста, вы — Миранда. Поэтому Миранд всегда больше, чем Клеггов, а синичек на улице всегда больше, чем детишек, стремящихся их поймать