Рассказы, составляющие каждую книгу, и книги, составляющие цикл, – это кусочки мозаики, рассказывающие читателям складную интересную историю. Но если бы кусочкам этого многогранного паззла был бы присущ цвет, то рассказ «Визаган» отливал бы всему оттенками мертвенно-зелёного цвета глухой, неизбывной тоски.

В небольшом тексте автору удалось прорисовать удивительно чёткую линию, связывающую прошлое, настоящее и будущее. При этом Пехов сумел сделать эту прорисовку многослойной.

Стоит отметить, что настроение, которое закладывается в рассказе «Визаган», преследует читателя до конца всего цикла. Данная история не ключевая в плане сюжета. Сюжетная линия вообще могла бы без неё прекрасно существовать. Но этот рассказ является поворотным относительно эмоциональной окраски истории, описанной в четырёх книгах.

Сюжет «Ведьминого яра» является зачином для остальных историй, и так или иначе определяет сюжетную канву будущих приключений главного героя.

Однако и в первый рассказ Пехов сумел вложить помимо основ глобального сюжета завершённую историю. Удивительно живое, яркое описание пляски смерти и нечисти, поселившейся в колоколе, замешанное на точном, не перегруженном ненужными деталями описанием города, создаёт удивительную атмосферу Позднего Средневековья.

Этой эпохе полностью соответствует главный герой. Похож ли он на Геральта? Возможно, похож общими чертами, характерными для всех хороших людей, серьёзно относящихся к своей работе и не боящихся трудностей.

Компания, сопровождающая главного героя, пожалуй, уместна только в подобном готическом мире.

Лейтмотивом рассказа и последующих историй является описание католического мира, в котором существование душ и нечисти доказано опытным путём.

Прочтение книги – это сказка о потерянном времени.

Начать стоит с орфографии. И здесь вопрос стоит задать не только автору, но и издательству.

1. Автор почему-то решил, что тире и дефис – это одно и то же.

2. «Кронты»? «Чекнутый»? Серьезно? Эти слова даже Word подчёркивает.

Далее к сюжету. Точнее, к его отсутствию. Понятно, что сейчас редко описывают историю одной книгой. Однако любая книга цикла должна содержать хотя одну определённую сюжетную линию и несколько, пусть и второстепенных, линий, которые в данной книге закончатся или перетекут в другие. Идеальным примером такого многослойного повествования является «Хроники странного королевства» Панкеевой. Увы, в данной книге автор изначально упоминает о каком-то пророчестве, и до конца книги это пророчество остаётся именно что каким-то. Подобный приём был бы уместен, если бы пророчество не являлось определяющим элементом сюжета. Или же о нём априори было бы ничего не известно. Как, например, в «Дороге домой» Зыкова. Здесь же, за исключением Сейлин-Зои и читателя, о пророчестве знают все. Причём это незнание главной героини разваливает сюжет больше, чем герои-картонки.

О героях. Независимо от возраста, пола и расовой принадлежности герои ведут себя неадекватно. Логичнее всего было бы закрыть девицу, которая является основной частью исполнения пророчества, где-нибудь до востребования. Или рассказать ей, что от неё требуется. Великое существо почти равное божеству не догадалось этого сделать? Его наместник, маг с тысячелетним опытом, не сумел устоять перед чарами обдолбанной девицы? Главная героиня, доверчивая, словно голодный ламантин, не думает вообще ни о чём. Вляпаться из-за кота в сомнительную историю и тут же с ним подружиться? А потом ускакать за сомнительной собакой лишь потому, что та ей приснилась? Удрать в незнакомом городе и спрятаться в борделе, несмотря на то, что её чуть не угробили на площади? А почему бы и нет. Вот только от подобного поведения у читателя голову ведёт. И вовсе не от неожиданной перемены в сюжете. Аше-Ар – элитные воины расы, которая лишь на одну ступень слабее Сильнейших, ведут себя хуже, чем головорезы Коски из «Земного круга». Дам этой расы, видимо, волнует лишь одно: кто, перед кем и как часто разводит ноги. Легендарный и весь окутанный завесой тайны Кир-Кули абсолютно некомпетентен как руководитель отряда. Одним подчинённым дать один приказ и тут же другим отдать другой приказ. И это всё абсолютно без какой-либо причины. Точнее, причина в этой книге в любом случае лишь одна – а почему бы и нет?

Описание мира. С одной стороны, автор правильно сделала, что решила описать даже не мир, а только город и близлежащие окрестности. И, пожалуй, ей стоит поставить большой плюс за дома Аш-Аров. Живые дома-питомцы – это действительно интересно. Остальное же очень и очень плохо. О городе читатель знает, что в нём есть нижняя часть, где обитают Повелитель и наместник. И ещё в городе есть бордель. Вот про бордель в книге упоминается часто и много, причём непонятно, зачем это делается. Он вовсе не является каким-то необычным местом, где так или иначе происходят все события. В нём вообще практически ничего не происходит. Все описанные сюжетные ходы могли случиться и где-то в другом месте, да хоть в лавке булочника. Описание животного мира тоже заставляет вздёрнуть бровь. Зачем было упоминать, что ящеры, пытающиеся прикончить героиню в самом начале книги, являются травоядными? Я, конечно, понимаю, что и бегемот – самое опасное животное Африки, но зачем травоядному животному спешить на лишённую растительности пустошь, являющуюся кладбищем под открытым небом? Животные, если они не являются падальщиками, стараются держаться от подобных мест как можно дальше, ведь трупный яд опасен для живых существ.

Вывод: вторую книгу цикла я точно не осилю.

«Красная страна» даже не фэнтези, «Красная страна» – это ярко выраженный представитель вестерна.

Здесь есть и братства, и индейцы – то, что переселенцы называют их духолюдами, вовсе не делает их кем-то другим. Разве что не хватает океана, разделяющего Союз и Дальнюю Страну.

Книгу можно причислить к книгам, написанным в жанре фэнтези исключительно потому, что она входит в цикл «Земной круг».

Само повествование узнаваемо принадлежит Аберкромби. Автор как всегда умелым росчерком пера вырисовывает скупыми фразами черты характеров героев, легко создаёт картинку, которая воспринимается читателем так, будто он сам оказался посреди бесконечных прерий или в горах.

И всё-таки этот роман уступает по силе сюжета и занимательности героев всем остальным историям цикла.

Сюжет до последних глав вообще можно назвать последовательным. Кто-то куда-то и зачем-то идёт. Описание быта, трудного и жизненного, съедает цель, ради которой этот быт осуществляется. Очарование и азарт приключения теряется в пыли тяжёлой дороги. Прошлые романы «Земного круга» сочетали в себе жизненность и романтичный авантюризм в равных долях. Часть же романа «Братство» оказалась по-настоящему скучной.

И как оборотная сторона повседневной скуки выступают последние главы, очаровательную сумятицу в которые внёс славный и полюбившийся ещё в прошлых историях предводитель наёмников Коска.

Про остальных героев можно сказать лишь одно: не вытягивают они. Стоит ли сравнивать Лорсена с тем же Глоктой? Или Шай с Арди? Или с Карлоттой дан Эйдер?

Для фэнтези этот роман можно было бы назвать никаким. Но он и не является фэннтезийной историей. Это вестерн. Хороший, добротный, с разбойниками, индейцами и отчаявшимися людьми. И, пожалуй, если воспринимать «Земной круг» как параллель земному шару, то вестерн в историях о нём уместен. Любители вестерна, думаю, понравится, но много ли их найдётся среди поклонников дарк фэнтези?

«Проклятые короли» – пример эталонного исторического романа. Дрюон, работая над своим произведением, удивительно глубоко изучил историю Европы и, обладая тонким чувством слова, удивительно доходчиво изложил её в виде своих книг.

Дрюон, выступая в роли безымянного рассказчика, максимально абстрагируется от собственных эмоций. На удивление точно он описывает происходящие события со стороны исторических личностей, которым довелось жить в период распада французского величия. Пожалуй, единственные персонажи, отношение к которым Дрюону не удалось скрыть, были Филипп Длинный и Робер Артуа. И если нелюбовь к первому видится читателю лишь из повествования, в котором максимально коротко описано правление этого неплохого короля, то об отношении к Роберу автор заявляет прямо в тексте. Артуа для него любимый персонаж. Но, увы и ах, историческая проза безжалостна к привязанностям писателей. Вот так необычно смерть Робера Артуа стала точкой в истории проклятых королей. И кто в последних книгах вспомнит о проклятии, которое бросил с костра в адрес монархов Франции Жак де Моле? Цикл книг «Проклятые короли» как нельзя лучше демонстрирует, к чему приводит череда бездарностей на троне.

Есть в данном цикле и занятное заключение, исторический очерк, который подводит черту под историей катастроф, обрушившихся на Францию в первой половине четырнадцатого века. И заключение это обличено в целый роман, повествование которого ведётся от имени Перигорского кардинала. Однако и здесь автор показал себя мастером слова. Несмотря на различие в стиле повествования и сюжет, стоящий особняком от цикла, книга отлично вписывается в цикл.

Вывод: читать следует однозначно хотя бы ради ознакомления с историей Европы конца тринадцатого – начала четырнадцатого веков.

Казалось бы, «Лилия и лев» стал романом, который подвёл трагическую черту под династией Капетингов. Так оно, впрочем, и есть.

Роман «Когда король губит Францию» написан в ином стиле, чем другие произведения этого цикла. Повествование ведётся не безымянным автором, который в качестве сухого статиста описывает происходящие события, а от имени кардинала Перигорского, который хоть и симпатизирует Франции, но в своём рассказе предельно честен. Хотя, возможно, именно беды и горечь поражения, которые обрушились на Францию посредством правления непутёвого короля, заставляют его быть предельно откровенным.

Несмотря на вышесказанное «Когда король губит Францию» не выпадает из общего цикла повествования, а является умелым послесловием, которое позволяет автору подвести итог историческому роману о крахе Франции в середине четырнадцатого века. Хоть повествование и насыщено описанием битв и последствий эпидемий, историческими именами и датами, – всё это обрамлено в тонкую оправу интересного рассказа. Печальная история, изложенная кардиналом, читается легко, при этом позволяя понять всю суть того, как может обратить всё в прах неверное слово глупого монарха.

Однако автор не ставит точку в путешествии кардинала, как не ставит точку и в истории Франции, которая ещё много раз будет занимать ведущее место в мировой политике.

Первое, что приходит в голову во время прочтения книги, это слово «Дождались». Читатели и впрямь дождались продолжения Тайного Города, который мы помним в первых книгах автора. Разворачивающая интрига, множество сюжетных ходов, которые логично сводятся в единую линию повествования, и динамика. О, наконец-то сменяющие друг друга действия набрали достойную скорость.

Неожиданно непредсказуема развязка некоторых сюжетных линий.

В книге внезапно отсутствует постоянные второстепенные линии, связанные с Красными Шапками, шасами и концами, и обычно отвечающие за юмористическую составляющую повествования. И за это стоит сказать автору спасибо. Хоть я нежно и люблю эти лёгкие, вносящие очаровательную сумятицу в весомую игру основных героев, приключения, но здесь они были бы неуместны. Слишком трагична основная линия.

Не понравилось, что автор, словно пытаясь «набить» объём текста, начал кратко излагать основные принципы существования Тайного Города и его обитателей. Зачем это нужно, когда в цикле уже под тридцать книг? Кто будет начинать читать книги с конца или середины цикла?

Автору удаётся удивительно точно передать состояние человека, загнанного в угол. Разумеется, человека, привыкшего к лихой жизни и умеющего эту жизнь защищать.

Очень понравилось описание героев. Лоск бандитов, преследующих такую же бандитку, передан в виде поверхностной роскоши. Поскреби такого, и получишь обычного грязного бродягу. Отчаяние Шаи тоже передано не только с помощью поступков, но и с помощью описания внешности. Оборванная и босая, что может быть хуже? А может быть, как показывает Аберкромби.

Для рассказа характерна закольцованность сюжета.

Однако рассказ не ощущается как единое целое с циклом «Земной круг». Как отдельная история, он очень хорош, как бусина из ожерелья интереснейших романов, повестей и рассказов, несколько тускл.

Рассказ о том, что часто остаётся за «кадром» произведений о войне. О столкновении мирной жизни и военно-обозной.

Несмотря на то, что рассказа достаточно короток, Аберкромби удалось передать все оттенки мирной и околомирной жизни, окружённые военными действия. Острые грани подобного пересечения становятся видны, в первую очередь, благодаря разной точки зрения на одну и ту же ситуацию.

Взгляд мирного жителя, урожай которого уничтожают воины Союза, не по собственной злобе и даже не по конкретному приказу, а просто по плану передвижения. И, разумеется, мирные жители не станут проявлять лишнего героизма. До него ли, когда за спиной дети.

Взгляд уставшего офицера, у которого неплохо сложилась карьера, но дурно сложилась жизнь. Горст помнит о долге, но при этом не перегибает палку.

Совершенно различный взгляд двух офицеров армии союза: готового идти в бой и готового лишь собирать почести.

Взгляд северян, решивших атаковать, воспользовавшись возможностью провести внезапную атаку. Н

Казалось бы, каждая точка зрения повторяет описание одних и тех же действий. В пору читателю и заскучать. Однако она настолько различна в эмоциональном восприятии, насколько одинакова в передаче деталей ландшафта, именно поэтому у читателя перед глазами возникает трёхмерная, живая картина. И за это автору «Браво!»

И снова автор умело, буквально несколькими штрихами создает полноценные, интересные образы.

Три разных истории разных людей, объединённые местью Монцы Меркатто и совершенно к ней непричастных.

Пожалуй, именно эта непричастность и делает рассказ из трёх непересекающихся линий, столь вкусным. И, пожалуй, именно поэтому эти истории и следовало вынести за пределы основного романа.

Трое неудачников, которые даже не понимали о причинах случившихся с ними бед. Их просто снесло ударной волной вместе с теми, для кого эта волна ненависти и предназначалась.

Рассказ является отличным примером того, какие последствия могут быть у наших поступков для людей, о которых мы не только не думаем, но которых даже не знаем.

И снова интересное произведение от Аберкромби. И снова низкий поклон автору за умение работать со словом. Как всегда ему хватило пары предложений, чтобы описать характеры главных героев.

Совершенно правильное решение вынести данную ситуацию в отдельный рассказ. На страницах «Прежде чем их повесят» судьба горстки людей, служки и главного жреца храма просто затерялась бы. Когда высшие военные чины вступают в настоящую битву до простых ли людей?

Ужасы, творящиеся в осаждённом городе, описаны всего лишь несколькими абзацами, но от этого они не блекнут, а чувствуются лишь острее. Запах гари, оседающий жирным пеплом на языке, боль, страх, отчаяннее и жар сгорающего города, соперничающий с жаром раскалённого южного солнца. Всё описано очень живо.

И снова хочется отметить удивительно живой и точный язык повествования. Чудесно описаны метания Бетода, который из хорошего воина и друга начинает превращаться в средненького политика.

И кажется, вот он, Бетод, ещё не махнувший на всё рукой, ещё строящий какие-то планы по объединению севера и его развитию. И вот он, Логен, со своими тараканами в голове, со своей животной непочтительностью и явным раздвоением личности. И конфликт между дружбой и управлением ещё не государства, но его зачатками. И, если уже сформировавшаяся, обросшая мирным жирком страна может простить своему королю слабость дружбы, то поджарое, привыкшее воевать племя – едва ли. Поэтому и возникает конфликт, разрушивший все надежды на мир на севере.

Убийство сына Гремучей Шеи Логеном расставляет точки над «i» в последующем описании злоключений Девятипалого.

Очень понравилось, как автор чётко уловил отношение подчинённых и начальства к человеку, превосходящему их на голову. Отлично чувствуется и пошлость подобострастия и отвратительная тошнотворность завистливой ненависти. Пожалуй, любому произведению Аберкромби стоит набавлять балл за умение работать со словом.

В самом начала рассказа может показаться, что читателю преподнесли более злую и умелую версию Джезаля, пустышку, не способную ни на что, кроме как унижать других. И если бы рассказ обрывался сразу после окончания шуточного фехтовального поединка, то он бы вызывал лишь недоумение. Особенно у тех, кто уже ознакомился с циклом «Первый Закон». Ведь если смотреть на издевающегося над новобранцами Глокту, становится непонятно, откуда взялся тот стержень, та суть человека, которая является лейтмотивом целой трилогии.

Однако Аберкромби умело уделил несколько страниц началу гуркской атаки. Сначала кажется, что Глокта просто безрассудно бравирует перед подчиненными и начальством. Но по его поступкам, пусть и не лишённым злой насмешки, в отношении оруженосца, Реуса и Веста становится ясно, что он прекрасно понимает, что делает. И, в отличие от других военных, понимает, что война – это не только возможность покрасоваться, но ещё и долг, и сражения.

«Лилия и лев» является развязкой исторического эпического романа о «Проклятых королях», несмотря на наличие ещё одной книги.

В данной книге автор подводит черту. И делает это, увы, несколько сумбурно. Даты и события мелькают перед читателем, словно километровые столбы. И если раньше читатель проносился мимо них со скоростью спешащего пешехода, то в «Лилии и льве» его посадили на поезд. Для сюжета это не так уж и плохо, но описываемые временные интервалы слишком сильно «скачут». Главы, а то и середины глав, начинаются не со слов «шёл такой-то год», а с действий, и только спустя несколько страниц читатель узнает, что прошло уже 5-7 лет.

Автор заканчивает повествование мрачной эпитафией Капетингам. Что, кстати, вызывает недоумение. Ветвь Валуа – те же Капетинги. И если уж оплакивать вымершую династию, то стоило начинать со старшего сына Филиппа Красивого, Людовика Сварливого. Ведь ни Филипп Длинный, ни Карл Красивый не являлись старшими сыновьями.

Зато именно в этой книге открывается подоплёка всего повествования. Автор больше писал о графстве Артуа и Робере Артуа, нежели о Франции и Англии. Ведь все перипетии, случавшиеся в первой половине 14 века во Франции и Англии, так или иначе происходили из-за графства Артуа. Робера Артуа было много и при французском дворе, и при английском. Много его и на страницах «Лилии и льва». Если раньше довольно много книжного пространства уделялось и правящим домам Франции и Англии, то в «Лилии и льве» повествовательное пространство оказалось полностью захвачено Робером Артуа. Короли, что глуповатый, но яркий и шумный Филипп Валуа, что умница Эдуард III, на фоне Робера выглядят обычными статистами. Робер даже чуму затмил, о которой и сказано-то было всего в паре предложений.

Даже сюжетные линии, происходящие в Англии и Франции и никак не желающие пересекаться, под напором неоспоримой мощи Робера всё же сходятся в одну точку.

Вывод: если не считать некоторых незначительных неточностей, то книга полезна и с точки зрения ознакомления с классической литературой, и с точки зрения ознакомления с историей. Однако именно в «Лилии и льве», на мой взгляд, слишком много времени уделено жизнеописанию одного человека, который, если судить по названию книги и цикла, не должен быть главным героем. Да и описание Чёрной Смерти не стоило опускать. Эпидемия была не менее важным событием, чем кочевание графства Артуа из рук в руки.

Сказка с двойной моралью.

Из-за бестолкового, падкого на дармовщину Петуха, переволновался кот и пострадало всё лисье семейство.

Разумеется, повествование учит детей тому, что не стоит доверять «сладко поющим» незнакомцам и нужно слушаться родных. И о расплате за совершённое зло в сказке не забыли: лисица получила по заслугам и даже с лихвой.

А вот Петух так и остался не наказан, ничему не научился и так и живёт у Деда с Котом, как за каменной стеной. Мораль: дураку всегда везёт, был бы умным – оказался бы в супе.

Замечательная, складная сказка про кота, который сумел справиться и с обидой, и с отчаянием. И как только собрался Васька-Муська с духом, так сразу всё у него в жизни наладилось. Сказка учит тому, что никогда не стоит отчаиваться, и для того, чтобы всё началось получаться, надо просто взять себя в руки или в лапы. И не стоит надеяться исключительно на чужую милость.

И всё же я поставила 9 баллов. Не должен был помещик обойтись без наказания. Разве можно быть таким неблагодарным?

Чудесная потешка, которая не только позволит убаюкать маленького ребёнка, но и поможет привлечь его внимание к пальчикам на ладошке. Ведь именно с помощью игры приобретают навыки и знания, пусть и самые простые, млекопитающие. Именно поэтому такие незамысловатые стишки полезны для совсем ещё маленьких слушателей, которые только начинают познавать мир.

Чудесная сказка про то, что смелость и любопытство помогают справиться с большинством проблем, и уж точно помогают одолеть собственный страх.

С помощью этого произведения можно объяснить ребёнку, что не всегда звук и размер того, кто этот звук производит, находятся в линейной зависимости. Пыхтение ежа описано чудесно: они и впрямь шумны. Особенно под вечер.

Вывод: весёлая, хорошая и весьма поучительная сказка с элементами природоведения для самых маленьких.

Милая, очаровательная потешка, в которой используется образ кота, а, как известно, мягкие, мурлыкающие кошки нравятся детям всех возрастов.

Эта потешка основана не только на ритме, который должен привлечь внимание совсем маленького слушателя, но и на моральной установке, что нужно делиться, но и про себя не забывать. К тому же вместо имени «Аня» можно подставить имя ребёнка, которому эта потешка будет прочитана.

Единственное, последняя фраза несколько выбивается из ритма произведения.

Единственным положительным моментом сказки является смекалка деда и бабки, которые из соломы и смолы сделали бычка.

Всё остальное читать можно, но только не детям! Видимо, именно эту сказку читали в детстве тем, кто в лихие 90-ые надел малиновые пиджаки (и я не знатоков из «Что? Где? Когда?» имею в виду).

Мало того, что дед с бабкой заставляют лесных зверей отдавать добро под угрозой лишения жизни, зайца вообще толкают на путь грабежа и краж. Иначе откуда у косого столько ювелирных изделий?

Можно было бы понять подобное поведение стариков, если бы лесные звери хотели бычка задрать. Но нет, обитатели леса просто просили помощи, а их обманом завели в погреб избы, после чего поставили жёсткий ультиматум: «кошелёк» или жизнь.

Когда же дед с бабкой обогатились, они забыли и про бычка.

Пожалуй, этот тот редкий случай, когда сказка не имеет никакой морали. И ещё более редкий случай, когда сказка отличается редкой аморальностью.

История двенадцатая, в которой котёнок и щенок решают простую задачку о передвижении из пункта А в пункт В. Правда, одним из обязательных условий решения задачи является пункт «дойти до кого-нибудь в гости». Но Гав и Шарик уже в пути, а значит, условие невыполнимо. Впрочем, друзья, как это часто бывает именно с настоящими друзьями, не расстроились, а решили просто провести время во дворе. Ведь не обязательно играть у кого-то в гостях?

История одиннадцатая, в которой щенок и котёнок экспериментальным путём выясняют, где лучше бояться. Разумеется, чердак – самое подходящее место для того, чтобы бояться грозы. На первом этаже, где гром теряет свою силу, растратив её на стены, а молний и вовсе не видно, бояться как-то неинтересно. Но главное, конечно же, не где бояться, а с кем. С друзьями и дрожать от грозы интереснее.

История десятая, ещё раз подтверждающая, что кошки – игривые создания. И даже если нет под лапой мячика или верного друга, можно найти кого-то или что-то, с кем можно поиграть. А то, что тень не может ответить, так и настоящие друзья порой обходятся без слов.

Иногда хочется почитать что-то лёгкое, милое, без крови и жестоких убийств через каждую страницу. Особенно, когда перемежаешь чтение «Проклятых королей» историями Лавкрафта.

Именно на таком фоне я приступила к чтению данной книги, которую выбрала совершенно случайно: пришла реклама с «ЛитРеса».

Признаться, я не ожидала ничего и даже была готова бросить чтение в самом начале книги. И, к моему удивлению, только зачин истории, происходящий в Санкт-Петербурге, заставил слегка поморщиться. Стоило же героине попасть в параллельный мир, как история стала во много раз увлекательней. И о том, чтобы бросить чтение, не узнав, чем всё закончилось, уже не могло быть речи.

Сначала о минусах.

1. В самом начале и в самом конце книги автор невнимателен к деталям. В зачине персонажи внезапно меняют фамилии, в концовке не совсем ясно, какой же пирог пекут в кафе – брусничный или клюквенный?

2. «Прыгающие» времена глаголов.

3. Повествование от первого лица поначалу довольно простовато. Автор даже не пытается нейтрально описывать обстановку и делает это исключительно через главную героиню. Впрочем, после трети книги этот недостаток исчез. Автор расписалась.

4. Построение внутренних монологов Алисы таким образом, что множество предложений она заканчивает частицей «да». Поначалу это раздражает, но потом к этому привыкаешь. Подобное повторение становится изюминкой характера героини.

5. И вот то, за что я, собственно, сняла с весьма добротной истории целый бал. В построении диалогов при употреблении 1-го лица глагола опускается личное местоимение «я». Это характерно для большинства фанфиков, особенно для англоязычных, но для печатной литературы, которую продают, это неприемлемо!

Ну, а теперь о плюсах. Их много, и они куда масштабнее минусов.

Герои.

О, это просто праздник какой-то для читателя. Автор сумел так описать историю, что не осталось ни одного проходного плоского героя.

Тэта Роззи, бабулька-лиса, которая за всю историю сказала всего несколько слов, неподражаема в своём умении молчать.

Рыжий непоседа Ян. Мальчишка мало того, что описан как яркий огонёк, через его живой, любопытный характер читателю раскрывается определённые черты характера главной героини.

Лис Адам и Наоми – весельчаки и бунтари, которые, как оказалось, стесняются истинных чувств. Чудесная пара.

Даже Сэм, который поначалу казался банальным статистом, в конце книги показал себя.

Поначалу показались плоской картонкой семья Танид. Однако с развитием сюжета углублялось и описание характеров Леониса и Планы.

Если при чтении о первых днях общения Планы и Алисы так и хочется возмутиться, мол, не бывает таких злобных дур, это же совсем «картонка», то в дальнейшем прекрасно начинаешь понимать, что бывают. История же Планы и Дэлии лишь довершает становление характера Планы. Такие, как Плана, не прощают ни нанесённых им обид, ни чужого счастья. И автору изумительно удалось передать именно эту черту характера Планы.

Леонис поначалу кажется простым подкаблучником, однако в течение повествования становится ясно, что он просто любит жену и готов ради неё на всё. Проекция эдакой жены декабриста на лиса-оборотня.

Неоднозначен и образ Кэти, которая абсолютно равнодушна к судьбе своих родителей. Она, конечно, далека по характеру от Планы, но не зря говорят, что от осинки не родятся апельсинки.

Пожалуй, самыми простыми в плане характера оказались представители семейства Вилир. Самым предсказуемым был, пожалуй, Диан. Однако и это отлично вписывается в сюжет. Вилиры лишь гости в деревне, а Диану и следует вести себя согласно определённой модели, так как он далеко не частное лицо среди лис. Образ Диана раскрывается лишь перед Алисой, с которой он может быть просто человеком.

О мире.

Очень часто начинающие авторы стараются описать всё и сразу, и получается невозможный к прочтению винегрет. Надо отдать должное автору, решившему сосредоточить внимание на лисьей деревне. Но, пожалуй, и подобная концентрация внимания на одном географическом объекте имеет свои подводные камни.

1. Так и осталась непонятна ситуация с лисьим источником.

3. Несколько натянутым кажется попадание Алисы в параллельный мир. Автор зачем-то решил отправить её в путешествие на второй день после знакомства с Дианом, хотя логичнее было бы не делать подобного разрыва. Получилось же, что девушка, подозревавшая излишне внимательного к ней молодого человека в самом худшем, вдруг садится с ним в старый трамвай, в котором кроме них двоих никого нет.

4. Непонятно, как так получилось, что девушка, увлечённая явно девичьими форумами, не узнала в Покровительнице кицунэ. Всё японское в 21 веке в моде.

И самое главное! Атмосфера произведения. Автору удалось создать текст, который имеет вкус и запах. О, это постоянное сравнение с пряностями и десертами. Причём автор удачно пользуется этим приёмом и в описании местности, и в построении характеров.

Очень понравилось, что автор выбрала именно осеннее время года для повествования, когда особенно ярко раскрывается вкус вызревших плодов, а пряности уже просушены и можно заваривать ароматный чай.

Канва романа создана в стиле шебби-шик с лёгкой ноткой пряности. И это тот редкий случай, когда название истории полностью раскрылось в самом повествовании.

История девятая, в которой котёнок Гав и щенок Шарик изучают такое важное понятие как секретность.

Поначалу Шарик хотел было поделиться, разумеется, по секрету, шифром придуманного им языка с Гавом, но котёнок решил, что секретность должна быть абсолютной. Поэтому секретный язык так и остался понятен лишь щенку.

История восьмая, в которой котёнок Гав и щенок Шарик исследуют такое занимательное явление как эхо. Изучаемое эхо ожидаемо отвечало словами, на которые оканчивались другие слова, которые друзья кричали в водосточную трубу.

Впрочем, со словом «антрекот» случилась оказия. Точнее, она случилась с подслушивающим на крыше котом, который свалился в трубу и вылетел из неё вместе с ожидаемым ответом «кот». А всё потому, что подслушивать нехорошо.

История седьмая, посвящённая завтраку и экспериментальному определению середины сосиски.

Нашли ли середину герои рассказа, не совсем понятно, но завтрак они разделили по-дружески. А определение середины сосиски так и осталось из разряда философских вопросов, над которыми можно рассуждать. Особенно после того, как плотно поешь.

История шестая или небольшой пример теории относительности в действии от щенка Шарика и котёнка Гава.

Что же всё-таки легче: спускать или подниматься? Как утверждает щенок, всё зависит от того, приходишь ты к другу или уходишь. С точки зрения котёнка Гава всё немного иначе. И здесь читатель сталкивается с элементарным примером постнеклассической науки, когда событие зависит от наблюдателя. Ну, или от того, лень наблюдателю лезть на чердак или не очень.

История пятая, в которой мы наконец-то знакомимся с уже полюбившимся читателю щенком.

Однако только теперь друзья вдруг понимают, что имя щенка неизвестно. И у котёнка Гава со щенком начинается новое приключение. Имя никак не желало находиться. Никто из взрослых, слишком занятых важными делами, не хотел звать щенка. И только встретив детей, игравших с воздушным шариком, котёнок и щенок отыскали имя. Однако вместе с достойным именем «Шарик» нашлась и новая проблема. Ведь шарики лопаются и сдуваются. Однако Гав заверил щенка, что тот целый. И, разумеется, в будущем котёнок не позволит другу ни сдуться, ни лопнуть.

История четвёртая, которая служит ещё одним подтверждением, что кошки хитрее собак.

Котёнок Гав вроде бы и выполнил просьбу Шарика: он же следил за котлетой! И в то же время этой самой котлетой полакомился. И ведь из кошачьего желудка её не достанешь хотя бы за ненадобностью. Но ведь щенок не уточнял, как именно Гаву следует охранять котлету?

История третья, в которой котёнок и щенок пытаются разобраться, правильно делать так, как все делали до них, или можно поступать как-то иначе?

Кот дразнит собаку, а потом удирает от неё, стараясь забраться повыше – мудрость прожитых лет говорит, что должно быть так и никак иначе. Но что детству поучения старших? Именно поэтому котёнок Гав и щенок Шарик радостно и по-честному ловят друг дуга по очереди.

Мораль: если всем всё нравится, то какая разница, что об этом думают и другие? Дружба же оказывается дороже и сильнее чужого опыта.

«Мужчины мстят за причиненное им зло, женщины за все несбывшееся» (с)

«Довод королей» В. Камша

И это полностью характеризует королеву Изабеллу, Французскую волчицу, и Роджера Мортимера.

Но по порядку.

Пятую книгу «Проклятых королей» от первых четырёх отличает две существенные черты:

1. История Франции теперь идёт лишь фоном для развития судьбы английской ветви Капетингов.

2. В художественном повествовании всё чаще мелькают целые отрывки, которые с уверенностью можно назвать историческими очерками. Описание правления Филиппа Длинного больше походит на хронологическую справку.

Жаль, конечно, что Дрюон предпочёл описанию временного отрезка, когда царствовал Филипп Длинный, коротким историческим штрихам, которые лишь создали фон для описания правления младшего брата Филиппа, Карла Красивого, тоже являющееся лишь подложкой для французской, а потом и голландской авантюры Изабеллы.

И снова стиль повествования перенимает характер героев. Эту часть цикла можно назвать качелями. Эдуард всё-таки доводит до смуты страну, а жену до той степени отчаяния, что она осмеливается в открытую выступить против мужа и законного короля. И именно этот момент является точкой возврата.

Обратный ход маятнику взаимных обид английской королевской четы даёт появление в жизни королевы Мортимера. И Изабелла, истинная дочь истинного короля, теряет саму себя. И с треском наступает на те же грабли, что и Эдуард. Адюльтер Эдурада и Изабеллы приводит к одному и тому же – к вручению власти и денег любовникам.

Описание клубка интриг, завертевшегося в верхах английской власти, очень удачно преподнесено сразу после четырёх книг, описывающих борьбу за власть при французском дворе. И если подоплёкой повествования о череде сменяющих друг друга королей Франции служит описание постепенно богатеющей страны, народа, становящегося единой нацией, то повествование о подобных перипетиях в Англии разворачивается исключительно на фоне королевских спален.

В первых четырёх романах короли и приближённые к ним не забывали о благе страны. Интриги, оканчивающиеся смертями и судами, не мешали королям и знати думать о военной политике, дипломатии, налогах и порядке в стране. Дрюон подчёркивает, что казна Франции полна, в отличие от казны Англии.

Несмотря на явный раздор между сыновьями Филиппа Красивого, ни Филипп, ни Карл Валуа не выкашивали цвет французской знати и строили свои интриги исключительно внутри королевской семьи. Страна, несмотря на тяжёлое время, всё же прибавляла в своём могуществе. И на фоне описания благостного для Франции 1325 года особенно бледно выглядит ситуация в Англии.

Дрюон, описывая военную кампанию, затеянную Мортимером и Изабеллой, подробно и часто обращается к тому, что Изабелла сбросила Эдуарда с престола с помощью голландских мечей. И английский народ довольно быстро понял, что сменил шило на мыло. Автор очень тонко включил в историю описание стычки, возникшей внутри армии, между английскими лучниками и войсками Геннегау, что практически стало ключевым моментом для понимания отношения народа к решениям Изабеллы и Мортимера. Королеву не просто так называют Французской волчицей. Подобное прозвище подчёркивает, что Изабелла в Англии чужая.

Посвятив книгу описаниям событий, происходящих в Англии, Дрюон сумел показать, что французские монархи того времени всё же стояли на голову выше английских. И пусть явно об этом в книге не говорится, но превосходство системы управления, выстроенной Карлом Валуа, Филиппом Длинным и Филиппом Красивым, при всём своём противоречии, прослеживается на протяжении всей второй части «Французской волчицы».

Приключения котёнка Гава продолжаются.

История вторая, в которой котёнок со своим другом щенком находят интересным красивый намордник взрослого пса и размышляют о том, когда же щенок захочет кусаться? Наверное, лишь тогда, когда вырастет в большую собаку, а Гав – во взрослого кота, ворующего у своего друга вкусненькое. Но ведь этого же не будет?

История первая, в которой мы знакомимся с котёнком по имени Гав и отправляемся навстречу неприятностям.

Небольшая история о том, что постой констатации факта порой бывает недостаточно. Иногда нужно пояснить суть проблемы. Вот и котёнок Гав, едва не вляпавшись в неприятности, так их и не заметил.

Вывод: взрослым нужно не только предупреждать молодняк о возможных проблемах, но и пояснять суть этих проблем.

Чудесные коротенькие истории. Милые, лишённые какой-либо злобы, но при этом весьма поучительные.

Самое интересное, что старшее поколение, Пёс и Кот, представляют собой яркую жертву стереотипов. Собаки гоняются за котами, коты задирают собак и убегают от них: именно по этому сценарию и живёт старый чёрный плутоватый кот и дворовый пёс в наморднике. Однако когда Гав пытается понять, зачем это делать, толкового ответа так и не получает.

Зато и щенок и котёнок живут так, как им нравится, делятся последней сосиской и бояться вместе, прячась от грозы, ведь вместе бояться не так уж и страшно. На фоне вечно цепляющихся друг к другу пса и кота, дружба котёнка и щенка выглядит особенно ярко. И становится понятно, что настоящей дружбе ни разная видовая принадлежность, ни странные имена вовсе не помеха.

Занятно, что в книге Гав – это рыжий котёнок, а в мультфильме – яркий представитель тайской породы кошек. Всегда, когда смотрела мультфильм, удивлялась, откуда на улице мог взяться породистый котёнок?

Кто бы мог подумать, что Лавкрафт, чьи произведения никогда не отличались богатством языка и силой словесных образов, может создать подобное произведение.

Океан в рассказе получился живым, притягивающим внимание, будящим воображение и порождающим волну вдохновения. Очень точно пойман описательный момент того, как именно мог увидеть окружающий мир художник. История в описании природы напоминает бунинские рассказы. Возможно, поэтому и возникают споры по поводу того, кто выступал главным автором данного произведения.

Представленный читателю океан настолько хорош в качестве образа и персонажа, что отпадает надобность в каком-либо сюжете. Тем более что внезапно возникший на последних страницах классических лавкрафтофский ужас не добирает силы в своей кошмарности и выглядит в повествовании чужеродно не столько в плане человеческое восприятия, сколько с точки зрения литературы. Не нужен он там, и, как следствие, выглядит как заплатка из дешёвого ситца на дорогом бархате.

Негоже лилиям прясть. Лилиям под стать плести. Разумеется, исключительного кружева интриг.

Именно под знаменем интриг проходит сюжет четвёртого романа цикла «Проклятые короли».

И снова книга буквально пронизана характером главного героя. И снова под него, под регента Филиппа, а потом и под короля Филиппа V, подстраивается описание происходящих событий. На страницах данной части нет места всеобщей катастрофе. Страна уже пережила и потерю сильного государя, Филиппа Красивого, и неудачное правление то ли блаженного, то ли маниакального Людовика Сварливого. Отходит на второй план и королева Клеменция, увязшая в добродетели, подходящей разве что принцессе.

Во времена описываемых событий наконец-то был выбран Папа Римский. И как замечательно описывает Дрюон встречу будущего государя Франции и будущего главы католической церкви. Читатели сразу становится понятно, что Филипп и Дюэз – одного поля ягоды. Хитрые, проворные, не боящиеся запачкать рук, но умеющие выходить сухими из воды, они оба лишены того внутреннего могущества, которые были присущи их предшественникам. Однако оба умеют находить выход практически из любой ситуации.

Пожалуй, скользким решением, которое принял Филипп, было разве что признание существования салического права. У регента, конечно, не было особого выбора: до генетической экспертизы оставалось около 700 лет, однако наличие наследника у самого Филиппа тоже было сомнительным фактом, ведь до приличного уровня медицины оставалось приблизительно столько же.

Возможно, именно уровень медицины и убил короля-младенца Иоанна Посмертного. Или же его отравили? И его ли отравили? Легенде о подмене младенцев Дрюон уделил довольно много своего внимания. Единственное, что заставляет недоумённо поднять бровь в описании этой истории, поведение Толомеи. Неужели прожжённого торговца сумели провести никудышные актеры и ещё более бездарные интриганы Бувилли? И зачем вся эта катавасия понадобилась самому Югу де Бувиллю? Куда правдоподобнее выглядит версия, что младенцев подменил сам Филипп.

Несмотря на интересно выписанный сюжет, чувствуется, что автор недолюбливает Филиппа V, и при всех своих реверансах этому королю, Дрюон сводит описание его действий к исторически допустимому минимуму. В интригах престолонаследия не остаётся место описанию того, как Филипп сумел взять в руки начавшую разваливаться Францию.

Главная сюжетная линии снова завязана на исключительном, узнаваемом лавкрафтовском ужасе. Всё повествование крутиться вокруг древних, непостижимых человеческим разумом, а потому опасных культах.

В данном рассказе, как и во многих других, чувствуется влияние на Лавкрафта современной, для начала двадцатого века, научной мысли. В данном случае Лавкрафт описывает оптографию как нечто существующее.

И всё же рассказ отличится от привычных историй, рассказанных Лавкрафтом и отличающихся удивительней прямолинейностью развития событий. Страх и ужас, как правило, обозначенные в самом начале повествования, лишь усугубляются благодаря гнетущей атмосфере рассказов и удивительной, не свойственной другим авторам, словесной окаёмке.

Единственное, что остаётся действительно непонятным, так это почему работники музея, в том числе и тот, от имени которого ведётся рассказ, считают, что скоро умрут. Причём факт гибели рассказчика подтверждает лишь то, что его рукопись была опубликована и читатель её читает. Но ведь можно предположить, что рассказчик дожил до преклонных лет, и лишь потом его произведение было опубликовано. Зловещим данный момент был для тех, кто читал книгу до 50-60 годов.

P.S. Рассказ пересекается с «Вратами Серебряного Ключа», хотя и непонятно, зачем вселившийся в Зкауба Картер так рисковал и приходил к мумии, если согласно истории, рассказанной в ключе, хотел окончательно избавиться от личности мага с Юггота.

Творчество Н.М. Минского, на мой взгляд, ближе к акмеизму, отсюда и возникают претензии к стилю поэта, который, несмотря на образность описаний, характерную для символизма, не забывает о сути вещей.

Настоящий символизм заставляет читателя слой за слоем снимать с произведения эпитеты и определения в поисках смысла. Однако от некоторых произведений после такого поиска остаётся лишь шелуха. Не зря В.С. Соловьёв подтрунивал над символистами и даже писал пародии на их стихи.

Н.М. Минский за одёжкой эпитетов не забывает о смысле. Стоит ли ставить ему это в вину, как делает Б. Акимов? Или просто стоит признать, что Минский стоял на перепутье выбора между красотой и смыслом и нашёл свой путь? Мне ближе последнее.

«Врата серебряного ключа», разумеется, являются единым целым с историей «Серебряный ключ», но есть у этой истории связь и со «Грёзами в ведьмовском доме». Общим лейтмотивом историй является стремительно наступающий постнеклассический тип научной рациональности. Во времена Лавкрафта, конечно, всюду царила неклассическая научная модель, но век её оказался недолог. И уже на страницах произведений Лавкрафта стройный мир формул начинает рушится под зорким оком наблюдателя. Вселенная начинает подчиняться тому, кто на неё смотрит и, возможно, даже существовать только для наблюдающего.

По данной истории видно, что автор очень тонко чувствовал меняющийся мир. Он буквально ощущал и вкладывал в свои произведения предчувствие грядущих перемен.

Мерзко, муторно, серо, тошнотворно-тяжело. И в этом, опять же, весь Лавкрафт.

Теория мультиверсума, которую в данном рассказе слегка затрагивает автор, весьма интересна и, пожалуй, не способна вызвать отвращения. Однако Лавкрафту удаётся так описать переходы между мирами, что начинаешь понимать тех, кто утверждал, что земля плоская.

При этом автора явно волновала возможность существования n-мерных пространств. И если тот же Пратчетт относится в своих книгах в закопавшимся в расчёты магам-учёным с уважительной иронией, то Лавкрафт наделяет гениального математика муторным кошмаром подступающего безумия.

Именно этим рассказ, написанный в новой для Лавкрафта манере, всё же напоминает лавкрафтовскую классику.

Однако попытка «упихнуть» мир оригинальных древних цивилизаций, созданный автором, в уже существующую религиозную систему, привязать его к знаменитому салемскому процессу и превратить неклассический лавкрафтовский ужас в классический религиозный мистицизм перегружают рассказ. Это особенно заметно в концовке произведения, где состояние героя описывается какие-то урывками, рубленными, практически не оконченными фразами. Именно из-за классического ужаса про ведьм и жертвоприношения детей, вплетающейся в ломанную стройность мира Ктулху, в конце произведения хочется зевать. Страх теряется, так как ведьмами людей пугали давно и прочно, а 20 век свёл этот страх практически к нулю.

Читать, конечно, стоит, но отступление от классической неклассики, на мой взгляд, не красит рассказ.

О, это классический лавкрафтовский ужас. Квинтэссенция того, что сам автор называет богопротивным и невыразимым кошмаром для любого человека. Дух и буква рассказа полностью соответствуют миру, которые описывает Лавкрафт, раз за разом упоминая о непостижимом Некрономиконе.

«Ужас в музее» отличителен абсолютной предсказуемостью. С первых предложений читателю будет понятна не только развязка, но и все сюжетные линии. Полубезумный гений, странные существа, к которым он взывает в неистовом религиозном и богохульном экстазе, боги невообразимой древности и трагичная, мерзкая развязка – классика!

Рассказ заставляет читателя зябко передёргивать плечами исключительно из-за неприязненного ощущения, как, впрочем, и большинство лавкравтофских произведений. Именно этим и интересен «Ужас в музее».

Пожалуй, рассказу не хватило лишь одного: автору стоило подробнее остановиться на описании Орабоны.

P.S. Всегда было любопытно, что будут делать взывающие к богам древности, если эти боги им ответят и проснутся?

Песня – связующее звено между поколениями. Какой малыш, да и какой взрослый не знает эту песенку, прочно ассоциирующуюся с «пластилиновой» концовкой одной из любимейших и самых популярных передач «Спокойной ночи, малыши»? Для старшего и «среднего» поколения в своё время это была единственная передача, в которой ежедневно можно было посмотреть мультики. Современным малышам, конечно, мультиков хватает и без «баю-байки», но и они любят эту передачу и знают наизусть песенку, которой она заканчивается.

Если бы Лавкрафт писал детективы о Шерлоке Холмсе, то получались бы истории вроде этой.

Чувствуется, что рассказ написан в соавторстве. И начало повествования характерно скорее для классического детектива, нежели неклассического лавкрафтовского, всеми узнаваемого ужаса. Подоплёка преступления тоже сильно отличается от того, что нам преподносят в повествовании о Ктулху.

Проигрывает ли от этого «Каменный человек» по сравнению с другими рассказами Лавкрафта? Скорее нет. Всё-таки новизна, удачно вписанная в уже созданный автором мир, это всегда хорошо.

Однако покоробило поведение главных героев.

Столпы, на которых держалось Государство Французское, рухнули. И если после смерти Филиппа Красивого, Ангерран де Мариньи ещё мог удержать разваливающуюся страну, то с его уходом величие Франции оказалось обречено. Разумеется, в стране ещё остались фигуры, которых по аналогии со строительными терминами можно назвать несущими стенами, но, увы, Людовик Сварливый к ним не относился. Именно поэтому в его приближении назрел настоящий раскол и образовалось две партии, каждая из которых тянула одеяло на себя. И, увы и ах, сам Людовик X, оказался скорее приверженцем старых порядков. Однако история не любит регрессии, что короля и сгубило.

Повествование в данном романе отличается от двух предыдущих какой-то нервозностью, надломленностью. Описание метаний короля: от дичайших вспышек гнева к духовной благообразности – как нельзя лучше подчёркивают, что мир раскололся на «до» и «после» Филиппа Красивого. И, увы, в пропасть раскола летит некогда сильная страна.

Описание линии Гуччо и Марии прекрасно характеризуют особенности позднего Средневековья, когда смекалистые, богатые горожане начинают потихоньку отвоёвывать себе права, ранее присущие лишь людям благородного происхождения. В сравнении семейств Толомеи-Бальони и Крессэ вскрывается проблема обнищавшего, не приспособленного к существованию, дворянства.

Из минусов.

Дрюон на протяжении четверти книги делает постоянные отсылки к предыдущим двум романам. Причём автор пересказывает уже написанное, а не констатирует какие-то исторические факты.

Смерть Людовика Х от яда – скорее выдумка автора. Разумеется, подобные интриги делают повествование намного интереснее банального «простудился – умер». Однако, описывая сюжетные ходы подобного сорта, следует быть внимательнее к деталям.

Вывод: читать, разумеется, стоит. Помимо захватывающего сюжета, довольно точно описывающего историческую действительность, автор сумел изложить каждый свой роман в том эмоциональном стиле, который более всего подходит описываемым историческому периоду и главе Франции.

В целом, про обе истории можно сказать, что это прекраснейшая воздушная прелесть.

Динамичное, интересное повествование, щедро сдобренное живописным описанием технико-магических устройств, начисто лишённым занудства. Несмотря на обилие технических характеристик стреколётов, Пехов ни на шаг не приблизился к сухому канцелярскому языку. И это чудесно.

Однако автор, обладая прекрасной фантазией, впихнул в цикл, состоящий даже не из двух книг, а из 1,1 книги, то, что могло перерасти в целую серию. Из-за этого события повествования утрамбовываются и иногда представляются читателю как свершившийся факт без какого-либо описания причин. Причём в «Ловцах удачи» это хоть и заметно, но не портит повествования, а в «Особом почтовом» уже режет глаз.

Характер главного героя, эльфа Ласа, представленный читателю в «Ловцах удачи» сильно отличается от того, что читатель видит в «Особом почтовом».

Однако стоит отметить, что для небольшой серии мир Изнанки проработан очень хорошо, расы и характеры описаны очень чётко, пусть и минимальным объёмом текста.

Читать серию стоит, однако за основу для оценки стоит брать именно «Ловцов удачи», потому что «Особый почтовый» больше напоминает фанфик, который требовалось вписать в определённое количество слов.

От рассказа о новых приключениях Ласа и Ога я ожидала большего и меньшего одновременно.

Автор, как мне кажется, зря попытался утрамбовать в размер рассказа то, что можно было бы расписать как целый роман.

Из-за плотности событийных линий сюжет корёжит, будто старую железную болванку под прессом. Логичность переходов между событиями отсутствует; остаются лишь голые факты.

При этом в рассказе достаточно вещей, которые можно было и не упоминать.

К чему этот кивок в сторону возможных отношений Ласа и Риолки? Чтобы Гира поняла, что эльф свободен? Так будь Лас женат и имей семеро по лавкам, чем бы это помешало гноме просить эльфа о помощи?

Зачем было описывать то, что Лас, увидев гоблинов, копающихся в мусоре, сразу стал искать камень, чтобы кинуть в это дикое племя? Этот момент особенно покоробил. Это эльф-то, который несколько лет назад, уставший, имеющий на хвосте команду элитных убийц и не имеющий в кармане ничего, стоящего внимания, спас непонятное создание, жрущее ботинки, от неминуемой гибели на дне морском? Однако буквально спустя несколько минут после этого события Лас ринулся спасать непонятно кого от наёмников. Подобное поведение можно объяснить лишь в одном случае: эльф действительно крепко приложился головой при жёсткой посадке.

Полностью соответствуют характерам, заданным ранее, разве что Риолка и Ог, но их в повествовании не так уж много.

Кстати, хоть рассказ снова ведётся от имени Ласа, создаётся впечатление, что повествование ведёт гном-абордажник.

Вывод: читать, конечно, стоит. В сюжете хоть и хватает роялей в кустах, выстреливающих повсеместно, однако повествование динамично, хотя и лишено воздушного очарования, присущего «Ловцам удачи».

«От винта, друзья и враги мои, нынче снова ночной полет,

Разреженный воздух меня делает бесконечно счастливым и пьяным.

Я бы спал среди облаков и видел бы травы, и мед, и лед» (с)

Хелависа «St. Exupery Blues»

Удивительно лёгкое, воздушное произведение. И ветра, скручивающие слова в предложения в нём, отличаются злым весельем.

Во время прочтения то и дело казалось, что вдохнув, глотнёшь ледяного искристого ветра, разреженного и пьянящего. Очень образный текст произведения. Во время прочтения очень легко представить мир, выписанный автором, в мельчайших деталях. Холодные топи Корневиса, яркие тропики Павлиньей гряды, уравновешенное презренье Западного континента, – кажется, что не книгу читаешь, а рассматриваешь картины, иллюстрирующие мир Изнанки. При этом Пехов не так уж много времени уделяет описанию местности. Несмотря на это автору удаётся поймать суть каждого географического объекта.

В книге большой акцент сделан на техномагию. И за это Пехову огромное спасибо. Воздушные корабли, а особенно стреколёты, выглядят отдельными персонажами со своим нравом. Так и представляешь себе горделивую, заносчивую красоту опасных «Серебряных источников», железобетонную уверенность в собственной победе «Молотов глубин», лихую безбашенность «Развратников». Технические детали описаны очень зрелищно. Видно, что автор подошёл к этому моменту серьёзно и с любовью.

Герои в отношении принадлежности их к определённой народности тоже здорово описаны. Несколькими штрихами Пехов создаёт неподражаемые образы эльфов, орков, лепреконов, ночного народа и остальных рас.

Однако с характерами сложнее. Всё-таки создать полноценного персонажа без подробного описания невозможно. И персонажи просто не успевают добрать в характере из-за краткости повествования. Более-менее подробно описан разве что Лас. Тем более автор ведёт повествование от лица эльфа, то есть уже в преподнесении самой истории вложена частица характера Ласа. Всё-таки для описания такого количества рас требуется произведение, включающее в себя больше одной книги и рассказа. Ну, зачем читателю знать об альвах и драконидах? Какую смысловую нагрузку несёт упоминание о них? Возможно, конечно, это задел на будущее.

А вот с сюжетной линией всё далеко не так гладко. Увы, автор утрамбовал в книгу, изобилующую описанием различных народов и технических устройств, слишком плотную сюжетную линию. Из-за этого «съелись» событийные переходы.

Сама история побега Ласа могла бы потянуть на книгу.

Лас и Огг, настороженно относящие другу к другу, что понятно, учитывая прошлое обоих, вдруг после возвращения Ла-Платы не просто дружат, но всецело доверяют друг другу. Возникает ощущение, что на Ла-Плате герои не сидели без дела и в результате какой-нибудь передряги сдружились и научились чувствовать друг друга. Из этого могла бы выйти отдельная книга или большая часть книги.

Одним из ключевых вопросов, который в книге не озвучивается, но тянется красной линией через всё повествование, является предательство Ласа эльфийской расы, которого, на самом деле, не было. Лас поступил как мудрый правитель. Он не отправил своих подчинённых на убой ради того, чтобы убили ещё больше эльфов и, вместо того, чтобы гордо положить голову на плаху за обвинение в измене и стать мучеником в глазах несогласных с кираллэтой, сбежал. То, что Ласу помогли сбежать, явно подтверждает, что в стране светлых эльфов существует раскол. Не все согласны со своей правительницей.

Вывод: книга великолепная, читать её стоит. Однако автор вложил в единственный том то, что стоило бы расписывать на книги три-четыре, поэтому происходящие события напоминают порой чехарду, а герои не успевают войти в силу в плане характеров. Что ж, читателю остаётся лишь наслаждаться уже написанным и надеяться на то, что будет ещё написано в будущем.

«Без лоха и жизнь плоха» (с). Именно так звучит современная народная мудрость. Именно это и описано в данной сказке. Что ж, впредь не стоит добрым обывателям быть доверчивыми. А может, им не стоит и откликаться на просьбу о помощи? Именно этому, судя по всему, и учит это произведение.

Классическая сказка про хитрую лису, обманом наживающую добро, заканчивается нетипично для русских народных сказок. Стоит ли читать такое детям? Я считаю, что ребёнку следует знать иную интерпретацию данной сказки, которая называется «Лисичка со скалочкой».

Концовка этого произведения вообще заставляет вздёрнуть бровь в недоумении. Поведение лисицы, насмехающейся над укравшими сани зверьми, не похоже даже на толстый троллинг. Возможно, конечно, высшие силы и неумолимый рок лишили рыжую плутовку разума за её проделки, но это какой-то уж слишком тонкий ход для детского произведения.

В общем, логика у сказки заканчивается после кражи быка, а морали в ней вообще нет.

Сказка, прекрасно описывающая систему судопроизводства во все времена. Сила и деньги решают, как правило, всё, тем более в небольших селениях.

Судья из-за жадности сомнительно рассудил бедняка и оппонентов с точки зрения справедливости. Однако мзду он так и не получил, из-за чего не расстроился уже из-за трусости.

Получилась весьма жизненная история. Однако в чём её мораль? В том, что с помощью камня за пазухой и денег можно решить любой вопрос? Для произведения для взрослых это было бы более чем уместно, но не для детской сказки.