цитата

Отважного капитана Бамбуру соратники нашли в гримерной. Капитан с Шаражем ели вареную курицу. Компанию им составлял невысокий толстенький мужчина тех лет, которые ближе к старости, чем к зрелости.

— Трикс… — с удивлением сказал Бамбура, облизывая пальцы. – Трикс, ты и впрямь подался в волшебники!

— Курицу будешь? – без всякого удивления предложил Шараж. – А кто это с тобой?

Из-под стола недовольно гавкнул Альби, явно возмущенный увеличившимся числом едоков.

— Это мой друг, отважный рыцарь Паклус, — сказал Трикс. И ляпнул: – Он не гном!

Наступила тишина. Паклус сверкнул на Трикса глазами и положил руку на меч.

— Садитесь, достойный рыцарь, — разрядил напряжение Бамбура. – Мы наслышаны о вас.

— И о вашей семье, — добавил Шараж.

— Постойте-постойте! – воскликнул толстяк. – Это не про ваших ли дедушку с бабушкой мы как-то ставили оперетку? «Если бы бабушка была дедушкой, или Гномья Лагуна»?

Наступила мертвая тишина. Трикс хотел было крикнуть актерам, чтобы они бежали, но вспомнив боевую прыть Паклуса решил, что это бесполезно и только приведет к излишним страданиям комедиантов.

Но Паклус внезапно снял руку с меча и спросил:

— Так это ваша труппа сочинила? Бабушке… бабушке очень понравилось. Она говорит, что даже всплакнула на представлении. Ну, в той сцене, когда дедушка помогает ей соорудить горн из ракушечника…

— Да, это мы! – толстяк кинулся к рыцарю, схватил его за руку и принялся энергично трясти. – Я ее помню, милейшая старушка! Один господин пытался раскритиковать наше представление, так она выкинула его в окно. Как она поживает?

— Да что ей сделается? – пожал плечами Паклус. – Кует себе помаленьку… Помнится, ей очень понравилась актриса, которая ее играла…

— Это я играл, — гордо сказал толстяк. – Позвольте представиться – Майхель, директор театра и, по совместительству, актер.

— А также билетер, повар и страшные звуки из-за кулис… — вполголоса сказал Шараж.

— Но как вы могли сыграть бабушку? – возмутился Паклус.

— Я был моложе и симпатичнее, — быстро сказал Майхель. – У меня была чудесная пышная борода.

— Не накладная? – подозрительно спросил рыцарь.

— Ну что вы, как можно! Это было бы оскорблением, которое ваша бабушка не простила бы…

Паклус засмеялся и увесисто хлопнул директора по плечу, от чего тот сразу присел.

— А ты ничего… комедиант. Вижу, знаком с на… с гномьими обычаями.

— Актер должен вникать в суть того, что изображает, — потирая плечо ответил Майхель. – Иначе выйдет профанация… и кто-нибудь может актера случайно убить.

— О! – Паклус присел на свободную табуретку, предварительно осмотрев ее ножки. Табуретка заскрипела, но выдержала. – Это очень хорошо. Дело в том, милейший Майхель, что я хотел попросить у вас взаймы – с их согласия, разумеется, и за достойное вознаграждение, пять-шесть актеров, играющих в пьесе «Альби и Бамбура на Хрустальных островах».

Все актеры весело засмеялись.

— Что не так? – нахмурился Паклус.

— Дело в том, высокочтимый рыцарь, — начал Майхель, — что это невозможно арифметически.

— Арифметически?

— Ну да. Дело в том, что в пьесе играет всего четыре человека. Бамбура, Шараж, наш отважный северный друг Хорт и я.

Маленький белый песик под столом гневно зарычал.

— Извини, Альби, — Майхель поклонился. — Четыре человека и собака.

— Но у вас же в пьесе действует экипаж корабля, дикари, витаманты… — недоуменно произнес рыцарь. И слегка покраснел.

Майхель благоразумно сделал вид, что не заметил близкое знакомство сурового рыцаря с легкомысленными детскими пьесами.

— О, да! Но мы не можем позволить себе большую труппу. Вы знаете, как дорого обходится аренда театра в большом городе? Поэтому нас четверо, и каждый играет несколько ролей.

— Капитан Бамбура, вождь дикарей, чудовище в медвежьей шкуре с оленьими рогами, жена капитана Бамбуры и молодой витамант! – гордо отрапортовал Бамбура.

— Второй помощник Бамбуры, сын вождя дикарей, предводитель витамантов, стражник в порту и матрос на мачте! – сообщил Шараж.

— Первый помощник, второй матрос, человек за бортом, живой труп, дикарь-охотник и старуха в чуме! – раскланялся Майхель.

— Ну а наш доблестный Хорт – все остальные матросы, дикари, витаманты и пляшущий боевой танец минотавр. И еще бог солнца, — Бамбура улыбнулся.

— Театр – это обман, — печально сказал Паклус.

— Нет, что вы! – Майхель замахал руками. – Театр – это мечта. Это иллюзия. Это обоюдное волшебство доверия! А что вас смущает, благородный рыцарь? Мы и вчетвером сыграем вам любую пьесу.

— А умеете ли вы управлять кораблем? – спросил Паклус. – На самом-то деле? Или это все… иллюзия доверия и обоюдная мечта?

— Ну… — Майхель задумался. – Я консультировался у знакомых моряков. Так что умею вязать морские узлы.

— Я в детстве плавал на папином… — Бамбура закашлялся. – Плавал на одном корабле. Мне даже давали постоять у штурвала.

— А я год служил юнгой на торговой галере, — сказал Шараж. – На самом деле, должен был три с половиной, но тут случилась победа у Черной Переправы и всех, кто был моложе семнадцати лет, отпустили досрочно.

— Нам нужен экипаж для маленькой шхуны, — Паклус с досадой стукнул по столу кулаком. Ловко поймал подлетевшую курицу, оторвал у нее крылышко и засунул в рот. – Может вы и умеете вязать узлы, но вы не моряки. Зря мы вас побеспокоили.

— Позвольте-позвольте! – возмутился Майхель. – Да, мы актеры! Но поверьте, что настоящий актер сумеет и в жизни сделать то, что показывает на сцене.

Шараж хмыкнул.

— Без капитана в море нельзя, — Паклус покачал головой. – Без настоящего капитана, который знает, где у корабля грот, а где бушприт.

— Грот – нижний косой парус, если корабль одномачтовый, — раздалось из-за спины Трикса. – А если корабль двухмачтовый, то грот-мачта та, которая выше. Ну а бушприт – передняя наклонная мачта, к которой крепят кливера и штаги фок-мачты.

Все повернулись к двери. Варвар Хорт, пригнувшийся, чтобы не задеть головой притолоку, оскалился в суровой улыбке:

— Хорт – капитан. Хорт девять лет плавал на драккарах, Хорт три года был капитаном самаршанской боевой галеры, Хорт год прослужил в королевском флоте старшим помощником, но дал по морде капитану и его списали за борт. Хорт плыл два дня и выбрался на берег. С тех пор Хорт не ходит в море. Но Хорт – капитан.

— Почему ты никогда не рассказывал? – завопил Майхель.

Хорт пожал плечами:

— Хвастаться – недостойно мужчины.

— Ну тогда решено! – Паклус поднялся. – Собирайте вещички, все четверо…

Альби возмущенно тявкнул.

— И ты тоже собирай! – сурово посмотрел на него Паклус. – Собирайте вещички и айда на корабль.

— Постойте! – воскликнул Майхель. – Но мы еще не договорились!

— Разве? – удивился рыцарь.

— Я пойду с отважным рыцарем, — веско сказал Хорт. – Сражаться с тобой бок о бок – деяние, которое воспоют скальды!

— Куда мы отправимся и что надо делать? – поинтересовался Бамбура.

— Мы отправимся в погоню за кораблем витамантов… — начал Паклус.

Шараж вскочил. На лице его заиграли желваки:

— Витаманты сожгли мою деревню и убили всех из моего рода. Я пойду с тобой!

— Мы должны спасти княжну Тиану, которую увезли витаманты, — продолжил Паклус.

— Двоюродную кузину Тиану? – воскликнул Бамбура и осекся. – Маленькую девочку, попавшую в беду? Я пойду с тобой!

— Я смогу заплатить вам… — Паклус заглянул в кошелек, пошевелил губами. – Семь… нет, даже восемь золотых.

— Десять – и по рукам! – твердо сказал Майхель.

цитата

Надо сказать, что посетившая Трикса идея вообще-то предназначалась не ему. В Идеальном Мире, где хранится всё, придуманное всеми, кто умеет придумывать, плодотворная идея «а что если комедианты будут всерьез исполнять свои роли – бунтовщики бунтовать, военные – воевать, а изобретатели – изобретать» хранилась для других комедиантов. Ибо ничто так не веселит самих актеров, как попытка представить свои поступки на сцене воплощенными в жизнь. Но то ли от выпитого крепкого пива, то ли от страха за Тиану и отчаянья, Трикс уцепил эту идею за хвостик – и благополучно изложил Паклусу.

Ну а то, что Паклус идею одобрил, может объясняться либо выпитым в «Чешуе и когтях» пивом, либо тем полнейшим непониманием морского дела, которым отличаются только рыцари и гномы.

Здание театра, куда пришли Паклус и Трикс, окружала медленно расходящаяся толпа. Дети галдели на все лады, няни и гувернанты суетились вокруг, пытаясь придать движению своих подопечных правильное направление. Повсюду валялись пустые стаканчики из-под прохладительного и фруктового льда, коробочки из-под щербета и рахат-лукума. Какой-то малыш голосил во все горло:

— Еще! Хочу еще про Бамбуру и Альбу!

Трикс слегка приуныл. Судя по всему, в Дилоне выступления комедиантов пользовались популярностью. А Триксу, при всей его любви к лицедеям, сейчас хотелось бы увидеть пустой зал и голодных артистов, готовых за пару золотых наняться в матросы.

Суровый северный варвар у входа узнал Трикса и слегка кивнул. Видимо, каждый, кто хоть чуть-чуть приобщился к миру театра, становился среди комедиантов своим.

А вот на Паклуса варвар уставился с подозрением и положил руку на боевой молот.

Рыцарь в ответ гордо вскинул голову, так что борода задралась вверх и опустил руку на меч.

Несколько секунд они изучали друг друга.

Потом варвар вынул молот из перевязи и протянул Паклусу рукоятью. Трикс подумал было, что варвар предлагает взять и оценить его оружие. Но ничуть не бывало! Длинным грязным ногтем варвар чиркнул по рукояти молота, будто отмерил кусок с ладонь длиной.

Паклус хмыкнул, достал свой меч и показал зарубку на рукояти.

Варвар прислонил молот к мечу и придирчиво сравнил отмеренные участки. У рыцаря он был длиннее.

— Хм, — с уважением произнес варвар. Снова повернул рукоять молота к рыцарю. Рыцарь молча повернул к варвару навершие меча. Они сложили рукояти оружия и внимательно осмотрели.

Рукоять меча оказалась толще.

Варвар занервничал. Он перехватил молот поудобнее и три раза вскинул его вверх. Потом, поколебавшись, поднял в четвертый.

Паклус засмеялся. И бодро отсалютовал мечом шесть раз подряд.

— Не может быть! – воскликнул варвар.

— Это если не в форме, — скромно произнес Паклус.

— Невозможно!

— Гномья кровь, — вполголоса произнес рыцарь.

Во взгляде варвара появилось уважение. Он склонил голову:

— Проходи, о доблестный муж.

Трикс и Паклус вошли в здание театра. Изнывающий от любопытства Трикс спросил:

— Что это было? Какой-то варварский обычай?

— Да, — подтвердил Паклус. – Варвары очень вспыльчивый и гордый народ. Если бы они каждый раз решали спор оружием, то быстро перебили бы друг друга. Поэтому испокон веков у них принят обычая меряться оружием. Я доказал, что превосхожу его по всему параметрам – и он признал мое превосходство.

— Вот это да! – воскликнул Трикс. – Ты сильнее этого громилы!

— Варвары – очень вспыльчивый, гордый и доверчивый народ, — туманно ответил Паклус. – Ну… где тут твой капитан Бамбура?

Они прошли сквозь зрительный зал, где две бодрые старушки возили по грязному полу грязными тряпками, периодически окуная их в ведра с грязной водой. Такие старушки живут во всех мирах и во всех временах. Некоторые маги даже подозревают, что это вовсе не люди, а феи чистоты, особая порода существ, которая появляется на свет уже немолодой, с тряпкой и ведром в руках. Их отличительными особенностями являются секретные фразы и обычаи, по которым они опознают себе подобных.

— Ходють тут всякие… — произнесла одна старушка, когда Трикс шел мимо и мазнула по его ботинкам тряпкой.

— И ходють, и ходють… — добавила вторая. – Делать им нечего, что ли? Ходють и мусорять, ходють и мусорять…

Трикс не знал, что в ответ на это тайное приветствие он должен дважды подпрыгнуть на левой ноге и выкрикнуть: «Житья от них нет! Затоптали все, по мокрому ходють и ходють!» О, если бы он это сделал – старушки мигом обернулись бы прекрасными феями, заключили его в объятья и легко исполнили бы любое желание – к примеру, слетали на корабль витамантов, побили швабрами всех живых мертвецов и принесли Тиану в Дилон. Вся наша история разом пошла бы другим путем!

Но Трикс этого не знал и виновато потупившись прошел мимо ворчащих старушек. Следом за ним, гордо вскинув бороду прошел рыцарь – на него феи ругаться не посмели, памятуя о давней вражде с гномами.

цитата

5.

Войдя в славный, пускай и грязноватый трактир «Чешуя и когти» Трикс с удивлением понял, что в нем ничего не изменилось. Ну, или почти ничего.

Всё так же звенела на все лады броня, одетая на доблестных рыцарей. Оглядываясь повнимательнее, Трикс подметил любопытную подробность – большая часть рыцарей оставила на себе панцири, а кольчужные штаны все-таки сняла и сложила под лавками. Разумная предосторожность, учитывая сколько пива выпивали рыцари и как часто им приходилось бегать на задний двор. Однако грязные подкольчужные штаны, а у рыцарей попроще – так и вовсе обычные рваные подштанники, никак не добавляли атмосфере ни благородства, ни благоухания.

Центром веселья как и в прошлый раз был великолепный сэр Гламор. Рыжекудрый рыцарь стоял на круглом столе, высоко подняв кружку с пивом и распевал во весь голос:

— Хочется, хочется выпить пивка!

Хочется, хочется выпить пивка!

Пивка! Пивка!

Компания рыцарей не столь прославленных, обнявшись за плечи, раскачивались и притоптывали вокруг стола с Гламором. На каждое упоминание слова «пивко» рыцари грозно топали ногами и кричали:

— Кружку!

Слегка смущенный размахом веселья Трикс начал пробираться между столиками в поисках своего недолгого господина, славного рыцаря Паклуса. В прошлый раз его появление в трактире прошло совершенно незамеченным – мало ли мальчишек трется возле доблестных воинов, восхищаясь их сверкающим вооружением, мечтая поступить на службу или попросту спереть чего-нибудь. Но в этот раз Трикс был в мантии волшебника, с посохом (чтобы не отдавить никому ногу, юноша взял его под мышку), с бархатной сумочкой на поясе, где лежала заклинательная книга. На него поглядывали. Некоторые с иронией, а некоторые, как правило рыцари постарше, которым приходилось видеть магов в бою — с уважением. Один рыцарь даже дружески похлопал его по плечу. Другой протянул в дрожащей руке недопитую кружку с пивом, что в кругу рыцарей считалось священным знаком дружбы и уважения… К счастью Трикс не заметил, что когда он прошел мимо рыцаря, тот, все с той же благородной улыбкой на лице стал протягивать кружку собаке, грызущей под столом кость.

Наконец Трикс обнаружил слегка возвышающуюся над столом лысину сэра Паклуса. Пышная борода рыцаря лежала на столе наподобие салфетки. С обоих боков сэра Паклуса обнимали весело щебечущие официантки. Одна игриво завивала его бороду тонким пальчиком в колечки, другая что-то шептала на ухо. Паклус улыбался, посверкивая глазами. Казалось, он никак не мог сделать какой-то выбор.

— Сэр Паклус? – Трикс остановился перед рыцарем.

Взгляд отважного воителя потеплел. Он рявкнул, перекрывая даже пение Гламора:

— Трикс! Ах, шалопай, да ты уже почти настоящий волшебник!

Сдвинув по скамье одну официантку, Паклус жестом указал на место рядом с собой. Трикс, смущенный, присел.

— Нравится? – осведомился Паклус, взглядом указывая на отодвинутую официантку. – Ее зовут… ну, неважно. Хочешь, познакомлю?

Официантка вначале надула губки, но потом с интересом посмотрела на Трикса. Трикс содрогнулся – знакомиться с тридцатилетней старухой никак не входило в его планы.

— Сэр Паклус… меня прислал господин Щавель.

— Кыш, малютки! – проревел Паклус. – У нас серьезный разговор с юным волшебником!

— Подумаешь, — выпуская его бороду, сказала вторая официантка. – Волшебник… у меня младший брат тоже в учениках ходит… уже десятый год.

Но все-таки официантки удалились, все так же веселясь и хихикая.

— Слушаю, сынок, — довольно трезвым голосом сказал Паклус.

Трикс огляделся и решил, что услышать их разговор никто не должен. Сэр Гламор ревел во все горло:

— Хочется, хочется, выпить вина!

Хочется, хочется выпить вина!

Окружающие его прихлебатели барабанили ножнами по полу и выкрикивали:

— Чашу! Чашу!

Хозяин трактира уже бежал к столу, ухитряясь нести одновременно четыре кувшина.

— Господин рыцарь… — начал Трикс. — Сегодня ночью случилась такая история…

— Изложи краткую версии, — посоветовал Паклус.

— Витаманты с позволения регента и самого короля увезли на Хрустальные острова княжну Тиану, чтобы отдать ее в жены витаманту Эвикейту!

Паклус пошарил рукой по столу. Нашел среди нескольких пустых кружек одну недопитую и опрокинул себе в рот. Крякнул и встал.

— Пошли, сынок, воздухом подышим.

Нет в приморском городе места романтичнее, веселее и грязнее чем порт.

Трикс и Паклус стояли на вымощенной камней набережной, изучая скопившиеся в гавани корабли.

— Эти не годятся, — бормотал Паклус. – Грузовые, медленные, на них только репу возить… Вон тот быстрый, красивый, но дорогой. Не зафрахтуем. Те, что в отдалении стоят – Самаршанские, с ними связываться себе дороже… в любую минуту предадут.

— А вон тот? – Трикс указал на изящный корабль, над бортами которого торчали сложенные рычаги катапульт.

— Это ж военный королевский фрегат, «Умиротворитель», — фыркнул Паклус. – Ты предлагаешь арендовать королевский корабль, чтобы пойти против воли короля?

— А вы не боитесь нарушать королевскую волю? – спросил смущенный Трикс.

— Я? Нет, дружок. Я присягал не королю, а покойному князю. Если его дочь в беде, то я добуду корабль и спасу ее! — Паклус крякнул и твердо сказал: — Остается только одно! Отправимся в портовый трактир.

— Поищем там капитанов, которые ищут работу? – предположил Трикс.

— Вообще-то я собирался выпить еще пива, прочистить мозги, — задумчиво произнес Паклус. – Но ты хорошо придумал, мальчик! И впрямь – где еще найти безработных моряков, как не в трактире?

Если рыцарский трактир «Чешуя и когти» был местом веселым, шумным, наполненным лязгом металла, звоном кружек и задорными песнями, то портовый трактир «Якорь и бушприт» жил совсем другой жизнью. За маленькими столиками сидели – большей частью поодиночке – суровые люди в моряцкой одежде – желтых робах из сурового сукна, с карманами вовнутрь и завязками на воротнике. Пили они не пиво или вино, а крепкий ром из маленьких стаканчиков. Почти все курили трубки и в воздухе висели клубы плотного сизого дым.

Окинув моряком придирчивым взглядом, сэр Паклус направился к стойке. Судя по манере держаться, за ней стоял сам хозяин трактира – долговязый пожилой моряк с добродушным, внушающим доверие лицом.

— Пива! – требовательно сказал Паклус. – Пива мне и моему юному другу!

— Пиво, пиво… — задумчиво сказал моряк. – Слышал я, что сухопутные пьют такой напиток… Не устроит ли вас ром?

— Пива! – повторил Паклус.

— Сейчас, господин рыцарь… Был у меня один бочонок…

Слегка прихрамывая трактирщик отошел от стойки. Трикс с сочувствием посмотрел на беднягу – он увидел, что у трактирщика нет одной ноги, ее заменяла гладко обструганная деревяшка.

— Потерял в сражении за любимого короля Маркеля! – будто почуяв его взгляд, сказал трактирщик. – Слава королю!

— Слава… — буркнул Паклус.

Трактирщик вернулся с небольшим бочонком, из которого и наполнил две большие кружки. Трикс с удовольствием сделал глоток – пиво было сладковатым и вкусным. Паклус тоже глотнул, одобрительно крякнул и бросил на стойку пару медяков.

— Не могу ли я еще чем-то помочь благородным господам? – спросил трактирщик. – Я вижу перед собой блистательного рыцаря и юного мага… позвольте предположить, что вы набираете компанию приключенцев? Возможно, вы хотите отправиться на поиски сокровищ?

— У? – присосавшись к кружке буркнул Паклус.

— Мне давно уже приелась тихая жизнь на суше, — доверительно сказал трактирщик. – Хочется в море! К далеким необитаемым островам… Я разбираюсь в морском деле. От меня будет толк в бою. К тому же, я неплохо готовлю! Я мог бы быть коком…

— Мы не ищем сокровищ, — опустошив кружку и вытирая бороду ответил Паклус. – Нас зовет долг чести, который сулит нам много проблем и лишений, но никакой денежной выгоды.

— Жаль, — вздохнул трактирщик. – Ну да ладно… все равно вы можете спросить моего совета.

— С чего вдруг такая благосклонность? – недоверчиво спросил Паклус.

— Ваш юный друг, — трактирщик слегка поклонился Триксу, — напомнил мне одного славного юношу, с которым мы пережили удивительные приключения на одном затерянном острове очень далеко отсюда. В этой истории слились воедино благородство и предательство, великодушие и коварство, поиски кладов и сражения с пиратами… Ох, интересная была история, надо бы ее записать для назидания… Так вот, с тех времен я понял, как важно помогать подрастающему поколению, давать ему правильные моральные установки и нравственные ориентиры. В память о своем маленьком друге, которого я учил морскому ремеслу и даже спас от кровожадных пиратов, я готов помочь и вам.

— Ну, это меняет дело, — согласился Паклус, возвращая кружку за добавкой. – Тогда, быть может, вы дадите совет? Нам нужен маленький быстроходный корабль с надежной командой. На несколько дней. Дело будет опасное и неприбыльное. Но самое главное, что команда должна быть надежной. Никто не должен после разболтать о том, чему будет свидетелем!

— Трудная задача, — нахмурился трактирщик. – Моряки, которые не разболтают секреты? Не знаю таких. Можно, конечно, отрезать им языки, или просто отправить за борт, когда судно вернется в порт… — он осекся и улыбнулся: — Это шутка, благородный рыцарь! Только шутка старого доброго кока… Проще всего вам было бы арендовать корабль без экипажа. Есть тут славная шхуна, чей капитан в глубоком запое, а команда давно уже разбежалась. Суденышко небольшое, но резвое. За приемлемую плату я устрою все так, что капитан отдаст вам судно на недельку-другую. Но команду ищите сами! Этому сброду, что просиживает штаны в моем трактире, веры нет!

Паклус озадаченно посмотрел на Трикса:

— Трикс, у тебя нет на примете капитана и команды?

Трикс покачал головой. И вдруг его посетила безумная мысль.

— А большая ли команда?

— Человек пять-шесть, если готовы работать на совесть, — ответил трактирщик.

— Паклус… — обмирая от собственной решимости, сказал Трикс. – Знаешь, можно поговорить с одним человеком… он в какой-то мере капитан…

Паклус бросил на стойку еще монетку. Сказал:

— Готовь судно, добрый человек. Мы вернемся к вечеру. Пошли, Трикс.

Рыцарь и ученик волшебника вышли, провожаемые меланхоличными взглядами моряков и любопытствующим взглядом трактирщика.

— Как, говоришь, зовут твоего капитана? – спросил Паклус.

— Его зовут капитан Бамбура… — ответил Трикс, чувствуя себя так, будто с разбегу прыгает в ледяную воду. – Капитан Бамбура, ужас Хрустальных Островов…

цитата

— Ты плохо знаешь, что такое витамантия, мальчик, — задумчиво сказал Щавель, – Пожалуй, настало время кое-что тебе рассказать…

Трикс энергично закивал.

— Магия позволяет нам повелевать материей живой и мертвой, — сказал Радион – и Трикс почувствовал воодушевление от этого небрежного «нам». – Мы можем превращать одну материю в другую… с известными тебе ограничениями, конечно же. Можем и создавать живое из Идеального.

— Из Идеального? – удивился Трикс.

— Ну да. Вот твоя бестолковая и бесполезная фея. Откуда она взялась?

— Оттуда же, откуда и ваши полезные минотавры, — поразмыслив, ответил Трикс. – Я ее придумал и велел ей появиться.

— Правильно, — кивнул Радион. – Мудрецы древности говорили на этот счет так: «Разум создает Идею, а слово – Вещь». То, что придумано – и придумано убедительно, уже как бы сделано!

— Ну да, — мрачно сказал Трикс. – А когда я вам сказал, что все реторты и колбы вымыл, хотя только собирался, вы на меня так наорали…

— Это в обыденной жизни, — поморщился Щавель. – Реальный мир скучен, примитивен и не очень-то приспособлен для нас, волшебников. Тьфу на него! А вот в волшебстве все иначе. Если ты что-то придумал – оно уже ждет воплощения. В своем, Идеальном мире. После этого требуется лишь воплотить придуманное, дать ему плоть из слов. Есть много неудачливых магов, мой юный прихвастень. Они могут придумать удивительное волшебство – но не находят слов, чтобы более-менее складно воплотить его из Идеи в реальность. А еще больше таких магов, которые легко работают с чужими Идеями, ухитряются даже миллион раз описанный огненный дождь заново рассказать в жизнь и обрушить на головы врагов! Но чего-то нового, необычного от них не дождешься…

— То есть важно и придумать, и воплотить? – сказал Трикс.

— Верно!

— А вы, господин Щавель? – не удержался от вопроса Трикс.

— Я умею и придумывать, и воплощать, — гордо ответил Радион. – Потому я и есть великий волшебник. Будешь стараться – тоже станешь настоящим волшебником, у тебя есть и фантазия, и дар слова.

— У меня есть фантазия? – обрадовался Трикс.

— После того, как ты призвал эту… эту фею, я ни капли не сомневаюсь.

Если бы в славном городе Дилоне проводился конкурс на мальчика с самым гордым выражением лица – Трикс наверняка победил бы в соревновании.

— Так вот, теперь о витамантах, — вернул его на землю Щавель. – Витамантам показалось мало повелевать стихиями, материями и призывать живых существ из Идеального мира. Они захотели бессмертия и стали исследовать саму природу жизни и смерти.

— Зачем? – поинтересовался Трикс.

Щавель вздохнул и посмотрел на него с легкой завистью.

— Подрастешь – поймешь… Так вот, они захотели жить вечно. Нарушили основной закон магии – не желай бессмертия!

— А почему? – удивился Трикс.

— Потому что это запрещено.

— Но почему?

— Все волшебники, которые изучают магию жизни и жаждут бессмертия, становятся жестокими злобными завоевателями. Они говорят, что хотят всем добра и благополучия, что они принесут в мир вечную жизнь и даже воскресят мертвых… Но на самом-то деле поступки их полны зла и подлости, молодые люди гибнут в войнах, а воскрешенные – становятся солдатами, чтобы снова умереть… от мечей ли, от колдовского огня…

— Но почему? – Трикс даже повысил голос.

— Хочешь знать? – спросил Щавель.

— Да…

— Вот и я хочу, — вздохнул Радион. – Но это невозможно понять со стороны, мальчик. Чтобы разобраться, что же овладевает умами витамантов и превращает их в злобных извергов, мы применили все способы. Засылали шпионов. Пытались подкупить молодых адептов. Пытали пойманных витамантов самыми причудливыми пытками. Ничего не получается! Похоже, надо самому начать изучать витамантию, чтобы понять. Но даже самые мудрые из нас, попытавшись постичь врага закончили тем, что перешли на его сторону! Клаус Снисходительный – самый добрый из магов, кого я знал… Однажды юная ученица, устав от занятий, уснула на его руке. Клаус, чтобы не тревожить ее сон, отрезал свою руку, а себе с помощью магии вырастил новую.

— Представляю, как она визжала, когда проснулась! — сказал Трикс, восхитившись картиной.

— Но даже Клаус, когда капитул магов поручил ему исследовать трофейные книги витамантов, не справился. Уже через неделю он сбежал на Хрустальные Острова, превратив охранявших его рыцарей в каменные изваяния, а в порту – сжег дотла таверну и потопил два корабля. Таверна, впрочем, была гадкая, там вечно разбавляли пиво… В общем, ученик, витаманты порочны и злы по самой природе своего искусства. Но в чем причина этого – мы не знаем.

— У отца в библиотеке была книга про витамантов, — вспомнил Трикс. «Живой труп». Но мне ее не давали читать…

— А, старье, — пренебрежительно махнул рукой Радион. – «Живой труп» очень устарел. Я посоветую тебе прочитать «Живые и мертвые», более информативно. Или «Мертвые души», фундаментальное исследование, которое писал Клаус Снисходительный. К сожалению, второй том он сжег…

— Нельзя отдавать Тиану витамантам! — твердо сказал Трикс. – Если они такие мерзкие, то никак нельзя.

— Ты же слышал волю короля, — волшебник достал из кармана мантии кисет, трубку и огляделся. Чуть в сторонке, на краю покатого склона, стояла изящная беседка, где усталый путник мог отдохнуть и полюбоваться видом с холма на реку и город. Но Щавель к беседке не пошел, а присел на поросший мхом камень и стал набивать трубку. Трикс с огорчением посмотрел на волшебника и Радион спросил: — Не одобряешь?

— Не очень, — признался Трикс.

— Я тоже курить не люблю, — признался Щавель. – Но для настоящего волшебника это вроде правила хорошего тона… присесть на камень, закурить, задуматься, пуская вверх клубы дыма…

— Лучше думается? – предположил Трикс.

Щавель вздохнул, выпустил колечко дыма.

— Ученик, я же тебе объяснял. Работа волшебника очень сильно зависит от мнения окружающих. Какое уважение вызовет волшебник, который сидит на скамеечке в беседке и смотрит на реку? А вот волшебник, устало опустившийся на придорожный камень, так что полы его мантии лежат в пыли, волшебник задумчиво покуривающий трубочку и выпускающий вверх затейливые кольца ароматного дыма – это красиво. Это впечатляет.

— Так что насчет Тианы? – переминаясь с ноги на ногу спросил Трикс.

Щавель выпустил еще одно дымное колечко и сказал:

— Даже если какой-то шпион попытался бы сейчас подслушать разговор мудрого волшебника с его нерадивым учеником, до его слуха не донеслось бы ни звука. Невидимая стена тишины окружала мага и ученика – стена, за которой они могли говорить спокойно, не опасаясь быть услышанными… ибо речь они вели о делах серьезных и опасных, способных навлечь на них гнев сильных мира сего.

Трикс почувствовал, как стихли все звуки вокруг – до этой поры незаметные, привычные. Исчез стрекот цикад, шелест листьев, скрип колес груженой мешками телеги, медленно катящейся в гору, к дворцу. Порывы свежего ветерка все так же долетали до волшебника и мальчика – но теперь совершенно беззвучно.

— Так вот, Трикс, — как ни в чем не бывало сказал Щавель. – Я нарушить приказ короля не могу. Вот ведь в чем дело – не верю я, что Маркель добровольно пошел на союз с витамантами. Он воевал и не боится ни смерти, ни новой войны. Я ему верю.

— Так может письмо…

— Письмо настоящее. Что тогда получается?

Трикс пожал плечами.

— Интрига. Маркель затеял какую-то хитрую игру. Усыпить бдительность витамантов… заманить их в ловушку… убедить, что он идет на мировую…

— Но Тиана!

— А вот княжной король вполне мог пожертвовать, — вздохнул волшебник. – Мало ли династических браков заключается ради великой цели?

— Она же еще девочка совсем! – сказал Трикс и покраснел.

— Так и Эвикейт не мальчик. Поверь, после сотен лет занятий магией… э-э-э… любовные забавы – самое последнее, к чему он стремится. Ну, будет княжна считаться его женой. Жить в отдаленном замке. На всякий случай, безопасности ради, Эвикейт с ней ни на минуту наедине не останется – вдруг Тиана должна его отравить, зарезать во сне или проклясть страшным заклинанием. Так что сыграют пышную свадьбу, как положено, и отправит Эвикейт твою подружку на какой-нибудь маленький островок. Будет она сидеть в высокой башне и ткать гобелены, глядя на бушующее седое море. Вечерами печальный крик чаек, а не сварливый голос витаманта будет звучать в ее спаленке. А со временем, быть может, она влюбится в какого-нибудь приличного рыцаря, отряженного ее охранять и совсем утешится.

Трикс опустил голову и невольно всхлипнул.

— Но если какой-нибудь сообразительный юный волшебник… может быть, даже, ученик… не связанный клятвами и обещаниями королю, но симпатизирующий княжне… решится помочь ей… — Радион подмигнул Триксу. – Король-то свое обещание выполнил, княжну Эвикейту отправил. Теперь, если княжну похитят в пути…

— А? – Трикс вздрогнул. – Но ведь там Гавар. Рыцарь-маг! Настоящий! И с ним еще солдаты витамантов.

— Конечно, в одиночку этот доблестный юноша ничего сделать не сможет, — продолжал Щавель. – Если… если не догадается обратиться к отважному рыцарю, который ненавидит витамантов, от природы обладает сопротивлением к магии и всегда готов вступиться за слабого. От юноши потребуется всего ничего – наполнить ветром паруса корабля, чтобы догнать корабль витамантов.

— Какого корабля?

— Ну… не знаю. Какого-нибудь маленького и быстрого. Если этот корабль догонит корабль Гавара… дай-ка свой Айпод, я запишу тебе одно хорошее заклинание по призыву ветра… А потом… — Щавель мечтательно посмотрел в небо. – Я, конечно, предпочитаю пользоваться природными средствами. Гибкая виноградная лоза, что вылезает из земли и нежно обвивает шею врага… Хищные креветки, которые стрелой выскакивают из воды и выгрызают неприятелю все мягкие части тела… Или что-нибудь огненное, или сернокислое, или иглы из замороженной ртути… М-да. Идти на прямую войну с витамантами тебе нельзя! Молод ты еще.

Он быстро писал что-то в наладоннике Трикса. Перечитал, нахмурив лоб. Снова задумался.

— А вот что мы с тобой… точнее ты сделаешь. Сон. Крепкий здоровый сон, услада уставшего организма! От которого нет защиты и спасения. На вражеском корабле все уснут и будут спать трое суток, — Радион принялся снова писать в книжечке.

— Почему трое? – решил уточнить Трикс. Он всей душой был за более крепкий сон – неделю там, или даже месяц.

— С числом три всегда лучше получается. Еще хорошо работает семерка и дюжина, но усыпить человека на неделю – это значит его убить. Трое суток. Хватит, чтобы вернуться обратно.

— А потом?

— Потом я еще не придумал, — честно ответил Щавель. – Я вмешиваться не хочу, понимаешь?

— Понимаю, — с большим сомнением ответил Трикс.

— То есть я не должен видеть Тианы. И приказов никаких я ведь тебе не даю, верно? Все, что ты хочешь сделать ты делаешь по своей воле, без принуждения и понуждения.

— Ну так что же мне делать, если все получится? – воскликнул Трикс. – Вот я вернусь с Тианой… если все получится. – А витаманты-то станут говорить, что у них княжну украли! И Хасс велит ее искать! Честное слово, велит! Где мы спрячемся?

Щавель задумался. Потом улыбнулся.

— А ты ее заколдуй. Преврати ее… нет, нет, я не хочу знать, в кого! В собачку, в птичку, в старушку, в мальчишку! Уж такое заклинание ты должен составить сам. Вернешься ко мне, а Тиану пусть ищут хоть до посинения. Когда разберемся, как и что, так и расколдуем девчонку.

— В старушку? – Трикс задумался. – Да она меня потом убьет! В мальчишку – тем более!

— Нет, нет, не рассуждай! – Щавель замахал руками. – Знать не хочу. Это будет чисто твоя идея.

Он вернул Триксу Айпод, вытряхнул трубку и сказал:

— Но, конечно, можно ничего этого и не делать. Я тебя уверяю, Тиане не грозит реальная опасность. Обычный династический брак – тьфу! Можно по пальцам пересчитать благородных господ, которые женились по любви.

— У меня родители друг друга любили! — возразил Трикс.

— Со-герцог Рат Солье и его жена Реми Солье, в девичестве – баронесса Реми Малорат из захудалого феода? Выдана замуж в пятнадцать лет, в качестве приданного со-герцогство получило спорную платановую рощу и право беспошлинного пересечения Хранского ущелья? А после смерти старика Малората – так и весь лен был присоединен к со-герцогству?

Трикс понурился.

— Они, конечно, друг друга любили, — утешил Трикса волшебник. – Но только брак их заключали родители и тоже по расчету. Так бывает. Я даже допускаю, что Тиана…

— Господин Щавель, а у меня получится? – спросил Трикс.

— Есть все шансы, — кивнул волшебник. – Скажем так – это будет твой экзамен на переход из прихвастней в подаваны. По сложности – вполне годится.

Трикс насторожился.

— А много прихвастней становится подаванами?

— Примерно каждый третий.

— А подаванов преспешниками?

— Каждый пятый, — волшебник улыбнулся.

— Понятно, — Трикс наморщил лоб. – Наверное, волшебником становится каждый седьмой преспешник?

— Магия – она склонно к красивым числам, — кивнул Щавель. – Ну так что скажешь, ученик?

Трикс глубоко вздохнул и сказал:

— Господин Щавель! Позвольте взять отпуск на неде… на семь дней по обстоятельствам чести?

— Семь – это много, — ответил мудрый Щавель. – Хватит тебе и трех… Ладно, пять дней. Пять дней отпуска начиная с этого момента.

— Спасибо, — сказал Трикс. На душе у него скребли кошки, но он старался смело смотреть на мага.

— Доблестного рыцаря ты наверняка найдешь в «Чешуе и когте», — сказал Щавель. – Дальше уж решайте с ним, что и как… И… вот, возьми. Пригодится.

Трикс принял из рук мага тяжелый кожаный кошель. Недоверчиво заглянул внутрь – там тускло блеснули золотые монеты.

— Господин Щавель…

— Бери, бери, — поморщился волшебник. – Мне на симпозиуме очень в карты везло. Удачи тебе, юноша.

Он поднялся с камня, потер поясницу и громко сказал:

— И напутствовав отважного отрока этими простыми словами, мудрый волшебник Радион Щавель одним лишь усилием тренированной воли растворился в воздухе, чтобы тут же возникнуть в рабочем кабинете своего скромного домика на окраине Дилона…

Последние слова донеслись уже из пустоты.

Сразу же после этого стена тишины рухнула и Трикс услышал звон цикад, ругань стражников на стенах княжеского замка и задорные вопли детворы, колотившей друг друга кварталом ниже.

Почему-то от этого он почувствовал себя еще более маленьким и одиноким – хотя учитель последними словами недвусмысленно произвел его из мальчика в юношу.

Оказалось, что взрослеть – не так-то радостно.