— Это не шутка, — серьёзно сказал мой друг. — Однако если ты в самом деле хочешь встретиться с призраком, я легко могу это устроить. Этот дом, шестикомнатное бунгало, принадлежащий некоему Юсуфу Али-Бора, сейчас занимает дух, который, похоже, считает его своей исключительной собственностью.

Два года назад там жил мусульманский купец Мохаммед Дин с семьёй и слугами. Однажды утром они нашли купца мёртвым — с ножом в сердце, но при этом не обнаружили никаких следов убийцы, личность которого до сих пор остаётся нераскрытой.

Семья Мохаммеда Дина уехала, и этот дом был сдан какому-то парсу, приехавшему сюда по делам из Бомбея. Однако он внезапно покинул дом около полуночи, а на следующее утро рассказал дикую историю о том, как столкнулся с несколькими бестелесными духами, описав главного из них как Мохаммеда Дина.

После него в этом доме последовательно сменилось несколько жильцов, но их пребывание в нём как правило было кратковременным. Все они рассказывали истории, похожие на рассказ парса. Постепенно дом приобрёл дурную репутацию, и найти новых арендаторов стало невозможно.

— А сам ты когда-нибудь видел призрака? — спросил я.

— Да, я провёл там ночь, вернее часть ночи, потому что уже около часа выскочил из окна. Мои нервы были недостаточно крепкими, чтобы выдержать это дольше. Больше ни за какие деньги не войду в этот дом.

Рассказ Николсона лишь укрепил моё намерение поселиться в доме с привидениями. Вооружённый решительным неверием в сверхъестественное и ещё более твёрдым намерением доказать, что всё это полнейшая чушь, я чувствовал себя способным потягаться со всеми призраками Индии, как местными так и всеми прочими. Я был совершенно уверен в своей способности разгадать тайну дома, если таковая вообще существовала.

— Мой друг, — час спустя сказал Николсон Юсуфу Али-Боре, — хочет провести ночь в вашем бунгало с привидениями.

Человек, к которому он обратился, толстый невысокий мусульманин, посмотрел на меня с любопытством.

— Дом к вашим услугам, сахиб, — сказал он. — Я полагаю, сахиб Николсон рассказал вам об опыте предыдущих жильцов?

— Да, — ответил я. — Если это не выдуманная история, то здесь наверняка затевается какой-то обман, и я предупреждаю вас, что плут не останется невредимым. У меня с собой заряженный револьвер, и я без колебаний воспользуюсь им, если встречу каких-нибудь бесплотных духов.

Юсуф в ответ лишь пожал плечами.

Он дал нам ключи, и мы отправились к бунгало, которое находилось всего в нескольких минутах ходьбы. Когда мы добрались до него, уже наступила ночь. Николсон отпер дверь, мы вошли, зажгли лампу, которую я принёс с собой, и отправились на осмотр. Мебель состояла из пары чарпай [1], трёх табуретов, старого дивана полностью лишённого подушек, сломанной панкхи [2], трёхногого стула и ветхого ковра. Всё было покрыто слоем пыли; жалюзи нервно дребезжали, а все двери скрипели. Другие комнаты были скудно меблированы. Я мог слышать, как во тьме бегают крысы. К дому примыкал заросший тростником участок с одиноким фиговым деревом. Николсон сказал, что призрак обычно появлялся в одной из комнат с окном, выходящим на этот участок, и я выбрал именно эту для того чтобы провести в ней ночь. Это было подходящее место для призраков. Потолок уныло провис, а единственная чарпая, которая здесь стояла, выглядела шаткой.

— Спи спокойно, — сказал мне Николсон. — Ты найдёшь атмосферу этого облюбованного духами места весьма благоприятной для сна.

— Крысы! — воскликнул я.

— Да, здесь полно крыс, — ответил он, выходя

Поставив лампу на табурет, я с некоторыми опасениями улёгся на чарпаю, не уверенный в её устойчивости. К счастью, они оказались необоснованными, и, положив рядом с собой револьвер, я достал газету и начал читать.

Прошло несколько часов, но ничего необычного так и не произошло. Призрак не материализовался, и около одиннадцати, когда мой рафинированный скептицизм значительно укрепился и мне стало немного стыдно за те сто рупий, которые моему другу придётся отдать мне на следующее утро, я лёг и попытался заснуть. Я не сомневался, что моя угроза Юсуфу Али-Боре насчёт револьвера заставила его изменить все планы по моему запугиванию, которые могли быть предприняты.

Едва я закрыл глаза, как все двери и окна, которые скрипели и стучали весь вечер, снова оживились. Подул лёгкий бриз, и ставня, висевшая всего на одной петле, начала выстукивать мелодию о стену. Крысы засуетились с удвоенной энергией, а одна из них, наиболее усердная, принялась грызть что-то в углу и занималась этим около часа. Спать было решительно невозможно. Мне казалось, что в воздухе слышны шептания, а однажды почудилось, что я слышу тихие шаги, будто кто-то ходит и бродит по пустым комнатам. Меня охватило смутное ощущение жути, и потребовалось очень большое умственное усилие, чтобы убедить себя в том, что все звуки были вызваны исключительно разыгравшимся воображением.

Наконец бриз стих, перекошенная ставня перестала стучать, крыса прекратила грызть, и когда восстановилась относительная тишина, я заснул. Спустя пару часов я проснулся, и, достав часы, увидел, что хотя свет лампы потускнел, стрелки показывали два часа ночи. Я уже собирался повернуться на другой бок, когда вновь услышал загадочные шаги, на этот раз довольно громкие. Они, казалось, приближались к моей комнате, но, достигнув соседнего помещения, внезапно смолкли. Я прождал в мёртвой тишине пять минут, нервы мои были на пределе, а кожу головы покалывало.

Затем я осознал, что между мной и противоположной стеной кто-то есть. Сначала это была смутная тень, но пока я смотрел, она сгустилась и обрела тело. От него исходил какой-то фосфоресцирующий свет, окружая его бледным сиянием.

Лампа вспыхнула и погасла, но фигура по-прежнему оставалась видна. Это был высокий человек в развевающемся белом халате и синем тюрбане. У него была густая борода и глаза, похожие на горящие угли,. Его пристальный взгляд был устремлён на меня, и я почувствовал, как по спине пробежали холодные мурашки. Мне хотелось закричать, но язык словно прилип к нёбу. Фигура шагнула вперёд, и я заметил, что халат на груди был красным, как будто от пролитой крови.

Несомненно, это был призрак Мохаммеда Дина. История Николсона оказалась правдивой, и на мгновение моя убеждённость в том, что сверхъестественное является полной чушью, полностью рассыпалась в прах. Но только на мгновение, поскольку я вспомнил о том, что у меня есть револьвер, и эта мысль придала мне храбрости. Возможно, это всё-таки был чей-то умелый трюк, и во мне поднялся гнев и решимость не позволить ловкачу уйти невредимым.

Быстрым движением я поднял оружие и выстрелил. Фигура находилась не более чем в пяти шагах, промахнуться было невозможно, но когда дым рассеялся, она не изменила своего положения.

Фигура начала приближаться, не издавая ни звука, и через несколько секунд оказалась рядом с чарпаей. Собрав воедино остатки мужества, я поднял револьвер и трижды нажал на спусковой крючок, однако без всякого видимого эффекта. Я швырнул оружие в голову фигуры, и через мгновение услышал, как оно ударилось о противоположную стену. Призрак, хоть и видимый, был неосязаем.

Только теперь он начал исчезать. Сначала очень медленно, затем всё быстрее, и вскоре я мог различить лишь его очертания. Ещё мгновение, и всё исчезло, кроме контура одной руки, которая неподвижно висела в воздухе. Я встал и сделал шаг к ней, но резко остановился, потому что очертания снова начали наполняться красками, рука становилась плотнее и темнее. Теперь я заметил кое-что, чего раньше не видел — на среднем пальце, казалось, был надет массивный золотой перстень с каким-то зелёным камнем, вероятно, изумрудом.

Рука начала медленно двигаться мимо меня к двери, ведущей в соседние апартаменты. Я зажёг лампу и последовал за ней, отбросив весь страх и желая найти объяснение этому феномену. Я слышал тихие шаги под рукой, как будто её хозяин, пусть и невидимый, всё ещё присутствовал здесь. Я последовал за ней через соседние апартаменты в следующие, где она остановилась и повисла неподвижно. Один палец был направлен в дальний угол, где стояла то ли табуретка, то ли тумба.

Словно побуждаемый какой-то силой, независимой от моей собственной воли, я подошёл и, подняв табуретку, обнаружил под ней маленькую деревянную шкатулку, покрытую пылью.

Обернувшись, я увидел, что рука исчезла.

Взяв шкатулку с собой, я вернулся в свою комнату. Шкатулка оказалась изготовленной из очень твёрдого дерева, и имела около десяти дюймов в длину, восемь в ширину и четыре в высоту. Она была лёгкой, и когда я потряс её, то внутри зашуршало. Я догадался, что это письма или бумаги, но не имея под рукой ничего, чтобы открыть шкатулку, я решил подождать до утра, прежде чем этим заняться.

Как ни странно, но вскоре я крепко уснул. Вы наверняка подумали бы, что человек вряд ли захочет спать сразу после встречи с бестелесным духом. Я не могу дать этому никакого объяснения.

Когда я проснулся, солнце уже светило в окно, и так уютно и безмятежно было ощущать себя посреди белого дня, что я подумал, не были все события этой ночи всего лишь сном. Однако лежащая рядом шкатулка убедила меня, что это не так.

Вошедший Николсон казалось был весьма удивлён и немного смущён, обнаружив меня в полном самообладании.

— Ну, — спросил он, — что случилось? Что ты видел?

Я пересказал ему всё, что произошло, и в качестве доказательства предъявил шкатулку.

Час спустя Николсон, вооружившись коротким туземным клинком и изрядно сквернословя, пытался её вскрыть. Наконец, это ему удалось. Внутри лежало несколько исписанных мелким почерком листов бумаги и письма, большинство из которых были адресованы Мохаммеду Дину.

Бумаги в основном состояли из докладных записок и деловых отчётов, которые обыкновенно пишут торговцы. Они были написаны на скверном урду, безнадёжно перемешаны, и хотя все они были датированы, разобраться в них было непростой задачей. Письма в основном касались деловых вопросов, однако некоторые, написанные весьма красивым почерком, были от двоюродного брата Мохаммеда Дина, некоего Али Багха, торговца лошадьми из Агры. Они тоже, за исключением одного, были вполне обычными. Прочтя письмо, Николсон нахмурил брови, а затем протянул листок мне. Бо́льшая часть письма будучи малоинтересной, не осталась у меня в памяти, но я помню, что последний абзац звучал так:

Я не понимаю, откуда ты получил эти сведения и почему ты хочешь воспользоваться ими, чтобы меня погубить. Всё это правда. Если у тебя есть хотя бы капля любви ко мне, воздержись.

— Что это значит? — задумался Николсон. — Какой тайной владел Мохаммед Дин, которую он мог использовать, чтобы погубить своего двоюродного брата?

Мы внимательно просмотрели бумаги и в самом низу шкатулки обнаружили следующую, датированную 17 апреля 1881 года согласно нашему летоисчислению:

Сего дня я нашёл письма, которые давно искал. Они подтверждают то, что я знал уже давно, но до сих пор не мог доказать. Али Багх — мошенник, главарь большой шайки. Стоит мне только передать их в полицию, и его потащат в тюрьму, где он будет отбывать наказание в течение многих лет. Это станет хорошей местью — по крайней мере она ркажется хотя бы частичной компенсацией за весь тот ущерб, который он мне причинил.

— Это объясняет, о чём писал Али Багх, — сказал Николсон. — Мохаммед Дин оказался настолько хвастлив, чтобы написать ему, сообщив, что он знает о его вине и намерен доказать её.

Далее было ещё несколько листков, написанных другой рукой за подписью некоего Маллека Хана. Этот Маллек Хан, по всей видимости, был другом Али Багха, а листы имели форму писем. Но поскольку они не имели складок, было совершенно очевидно, что письма эти остались неотправленными.

Сообщения касались вполне конкретных мошеннических схем, а также упоминались имена ряда вовлечёных в них людей. Очевидно, это были те самые доказательства, на которые ссылался Мохаммед Дин, угрожая передать их полиции.

Больше ничего интересного не было, кроме следующей записки, написанной рукой Мохаммеда Дина, датированной 21 апреля 1881 года.

Завтра я передам бумаги властям. Я слишком с этим затянул, и был весьма глуп. написав Али Багху.

Сегодня на улице я прошёл мимо человека, удивительно похожего на моего двоюродного брата… Я не уверен… Но если он и правда здесь, то да поможет мне Аллах, ибо он не остановится ни перед чем…

Дальнейшее было неразборчиво.

— В ночь на 21 апреля, — сказал Николсон, — Мохаммед Дин был убит неизвестным лицом или лицами.

Он помолчал, а затем продолжил:

— У меня были кое-какие дела с Али Багхом, касающиеся лошадей, и этот невероятно порочный аферист вытянул из меня триста рупий. У него дурная репутация среди торговцев лошадьми, и полиция Агры уже давно усердно ищет доказательства его причастности к нескольким наглым схемам мошенничества. Маллек Хан, один из его сообщников, был арестован, предан суду и приговорён к пятнадцати годам тюремного заключения, но он отказался свидетельствовать полиции штата против Али Багха. Полицейские уверены, что Али Багх замешан в этом едва ли не больше, чем сам Маллек Хан, но ничего не могут сделать из-за отсутствия доказательств. Но если им отправить эти бумаги, как поступил бы несчастный Мохаммед Дин, если бы был жив, то это приведёт к аресту и осуждению Али Багха.

Я убеждён, что именно Али Багх убил Мохаммеда Дина. Его мотив несомненно состоял в том, чтобы предотвратить раскрытие своей виновности. На это указывают твой необычный ночной опыт и документы убитого. Однако мы ничего не сможем доказать и над твоей историей в суде лишь посмеются.

На дне шкатулки оставалось несколько чистых листов бумаги, и мой друг, произнося последние слова, вытряхнул их. Они выпорхнули на веранду, а вместе с ними выкатилось ещё что-то и теперь лежало, сверкая на солнце. Это был тяжёлый золотой перстень с изумрудом — тот самый который я видел на пальце призрака несколько часов назад.

Примерно через неделю, после того как Николсон отправил в полицию Агры бумаги с пояснительной запиской, некий Али Багх, торговец лошадьми предстал перед судом по обвинению в мошенничестве. Суд был недолгим, характер и репутация Али Багха сыграли против него, и поскольку было доказано, что он был главарём шайки, членом которой считался Маллек Хан, Али Багх был приговорён к несколько более долгому сроку, чем его сообщник.

___________

Примечания

1. Лёгкая плетёная кровать (хинди).

2. Подвесное опахало (хинди).

*

*

*

Перевод В. Спринский, май 2021

— Да, — продолжил Хайр Мухаммед, — странными были его приключения. Я приобрёл его у Сиди Хасана, сингапурского торговца, в чьё владение он перешёл после того, как британцы захватили в плен султана Суджа Али. Вы слышали эту историю, саиб? Нет? Вот как было дело:

Суджа Али был пират, младший сын известного султана. который решил завоевать себе имя и империю. В течение нескольких лет он прославился по всему полуострову количеством своих кораблей, свирепостью своих людей и размерами добычи.

Суджа не был обычным речным пиратом. В дни, предшествовавшие приходу англичан, его корабли ходили по морю и вызывали страх и уважение у всех китайских джонок, чьи четырёхугольные паруса поднимались над водами пролива.

Они ходили от Сенгоры до Малакки, охотясь на все суда. Но с годами Суджа Али осмелел и послал свои проа в Китайское море. На земле он стал великим султаном, и его владения простирались на многие лиги. Тень его имени простиралась далеко и легла на многие народы.

Когда пришли англичане, Суджа Али не остановился, но отправил ещё больше кораблей, чтобы охотиться на суда фарангов(1) . Он преуспевал в этом до тех пор, пока не прибыли корабли, несущие много пушек и вооружённых людей, и стали топить его проа.

Это был гибельный день для Суджи Али. Когда красное солнце погрузилось в море, пятьдесят его лучших проа и тысячи людей, среди которых к его скорби были самые знаменитые капитаны, лежали под водой.

Фаранги решили, что Суджа Али должен быть полностью разгромлен и отправили множество лодок по рекам, что протекали через его владения. В многочисленных ожесточённых битвах они потопили его проа и очистили земли и воды от кишевших там пиратов.

Самого Суджу Али они искали напрасно. Он бежал в почти недоступное тайное убежище — маленькую деревушку в глубине сети ручьёв, рек и джунглей. Здесь он пребывал под охраной своих лучших бойцов и проа, в то время как англичане тщетно искали узкий и извилистый проход, который мог к нему привести.

Его захват, как это часто бывает, стал возможен благодаря женщине. Он позволил своей любимой жене Амине сопровождать себя. Она любила Суджу Али и не хотела, чтобы её бросили.

Ревность — один из самых важных факторов в жизни, и её решения часто имеют далеко идущие последствия. Именно ревность Амины отдала Суджу Али в руки англичан.

В деревне, где он нашёл убежище, жила прекрасная девушка, в которую султан неожиданно влюбился. Она стала одной из его жён и так сильно на него повлияла, что Амина, которая считала себя первой в его глазах, стала ревновать.

По мере того как шло время, и она всё яснее видела насколько сильно султан увлечён новой женой, ревность Амины возрастала. У малайцев, саиб, страсть в любой её форме исключительно глубока и неистова. Ревность Амины в конце концов побудила её тайно покинуть деревню и разыскать капитана судна фарангов, которое уже много недель курсировало вверх и вниз по реке. Вероятно, она больше хотела отомстить сопернице, чем Судже Али. Но кто поймёт сердце женщины? В любом случае, секрет тайного убежища султана был раскрыт некоему саибу Ранклингу, который в полночь, ведомый Аминой, прошёл через сеть ручьёв и джунгли в деревню, где скрывался Суджа Али. Экипажи двух лодок высадились за несколько часов до рассвета и вошли в деревню Малайцы, для которых это оказалось полной неожиданностью, почти не оказали сопротивления. Многие проснулись только для того, чтобы увидеть перед собой ружейные дула, и сдались без сопротивления.

Суджа Али, который всю ночь пролежал без сна, гадая о причине отсутствия Амины, предпринял тщетную попытку сбежать. В сопровождении полудюжины верных людей он выскочил на открытое место и был схвачен только после жестокого боя. В этом бою он использовал смертносный крис. Тот самый, который вы держите в руках. Двух фарангов он уложил насмерть, а третьего тяжело ранил.

Саиб Ранклинг отдал приказ взять его живым, если это окажется возможным. Наконец, окружённый со всех сторон, Суджа Али был взят в плен и, всё ещё вызывающе глядя на своих захватчиков, ранним утром был взят на борт корабля, идущего в Сингапур.

Этот крис вместе с другим оружием был куплен живущим в этом городе Сиди Хасаном, и в конце концов достался мне.

(1) От французского Frank и английского foreigner – так в мусульманских странах со средневековья называли европейцев.

Примечание редактора:

Этот рассказ является ранней версией «Малайского криса» ( ежемесячный журнал Overland, октябрь 1910 г.), первой опубликованной истории Смита. Предположительно он был написан, когда Смиту было около четырнадцати лет, в 1907-1908 году.

Перевод В. Спринский, апрель 2021