Изобретение колеса.

Племя покинуло поселок, затопленный при наводнении.

Наводнение кончилось, вода сошла.

Космический Совет у экрана гигантского радиотелескопа в глубинах Вселенной обнаружена планета – двойник Земли.

Иллюстрации отсюда https://litlife.club/books/215791

НФ-киноповесть "Цепь" (1952-1974):

ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА

Былями и небылицами о жизнедеятельности автора книги, находящейся перед Вами, написано несколько монографий, цитатами из которых сегодня переполнены страницы интернета. Фактически это пересказы рассказов творческих людей, не касавшихся первоисточников. Среди них существуют воспоминания соратников и учеников, в которых уже более реально и предметно раскрыта легенда Роберта Бартини. В этих трудах Правда начинается со зрелого возраста героя, носящего уже чужую фамилию. К сожалению, никто из них не смог однозначно понять и описать историю появления, детства и юности Роберта Ороджи. Только с выдумкой в 1923 году в Берлине фамилии Бартини и конспиративным перерождением Орожди в Бартини связаны многие заблуждения и путанницы библиографов этого выдающегося человека. Работа с первоисточниками (архивными документами) позволила мне разобраться с некоторыми фактами биографии и поделиться ими в этой книге.

Нет ничего лучше и убедительнее рассказа от первого лица. Поэтому с намерением развеять все мифы и легенды о себе, и, видимо, предвидя эту проблему, Бартини сам написал автобиографичную киноповесть «Цепь». Написал, когда многое уже было у него позади, когда был прощен и отпущен на волю, когда впереди еще оставалось много светлых надежд и устремлений. Характерно, что как всегда у Бартини сама работа над «Цепью» заняла чуть более двух месяцев, а потом ушли годы на редактирование и совершенствование этого труда, так и оставшегося в рукописях. Волей случая и трагической нелепости эта работа Бартини после его кончины в 1974 канула в лету, оставшись никому неизвестной и погребенной в архиве московского мемориального музея Н.ЕЖуковского. Там же можно было найти и послание Бартини потомкам, которое было озаглавленно по- бартиневски просто и лаконично: «Моя воля». В нем среди прочего Бартини завещал нам: «...Отредактируйте киноповесть «Цепь».

Видимо пришло время нам исполнить эту волю.

Андрей Александрович Пухов

Тайна Воланда. Булгаков и Бартини

Кто-то из мистификаторов выдумал, что Михаил Афанасьевич Булгаков в романе "Мастер и Маргарита" использовал впечатления от общения с Робертом Бартини... Использовал как образ некоторых героев (Воланд или Мастер), так и загадочные конструкторские проекты Бартини. Оставим это на совести выдумщиков, которые, видимо, не ведают как создавался этот роман и ЧТО его герои по воле автора означали. Мне очевидно одно: с 12 июня по 7 июля 1925 года М.А.Булгаков действительно отдыхал с женой в Коктебеле по приглашению М.А.Волошина. С 27 сентября по 11 октября 1925 года в Коктебеле действительно проходили III Всесоюзные планерные состязания. С 29 сентября по 15 октября 1925 года Р.Бартини, В.Мясищев и Титов действительно находились в командировке в Феодосии (Коктебеле). Но совершенно очевидно, таким образом, что Максимельян Волошин не мог знакомить Булгакова с Бартини в Коктебеле, как об этом фантазирует, в частности, барнаульская общественность.

Цепочка «Цепи»

Роберт Людовигович Бартини умер 6 декабря 1974 года, в квартире на Кутузовском, неожиданно. Конечно, здоровье его было подорвано заключением и тремя инфарктами, склероз сердца и первый инфаркт в 1959 году, когда на Памире погиб старший сын Гэро. Но для всех его внезапный уход стал страшным сюрпризом. В найденых бумагах Бартини осталась рукопись киноповести автобиографического характера под названием "Цепь". Объем рукописи составлял около 350 страниц машинописного текста под копирку, с испралениями и во многом повторяющимися фрагментами. В дополнение обнаружились первоисточники: четыре рукописных блокнотика с датами и зарисовками автора на полях. Эти материалы и стали основой для этой публикации. Я уверен, что в результате нашей кропотливой работы и работы редакции получилось почти полное собрание сюжета, которое замышлял автор, и над которым он работал. В скобках перед некоторыми картинами указаны даты из блокнотиков, которым соответствует время написания. Так как Бартини сохранял эти блокнотики без правок и дополнений, можно предположить, что именно они для него оставались первоисточником.

Публикация этой книги была бы неосуществима без содействия ученика Бартини Генерального конструктора, академика Сергея Викторовича Михеева, директора ЦАГИ им. профессора Н.Е.Жуковского академика Сергея Леонидовича Чернышева, директора нучно-мемориального музея Н.Е.Жуковского Вячеслава Гамлетовича Каркашадзе, авиационного историка Константина Геннадиевича Удалова, заместителя Главного конструктора АО «Камов» Ольги Николаевны Фоминой. Выражаю всем им свою признательность за деятельное содействие в данной работе.

Андрей Александрович Пухов

«Помоги нам, Аллах, избежать непреодолимое и преодолеть неизбежное»

АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ КИНОПОВЕСТЬ «ЦЕПЬ»

ПРОЛОГ

В темном зале тихое звучание, Рахманинов, Глазунов, Григ. На черном экране появляется вначале еле — еле заметное лицо Узника в крупном плане. Постепенно он темно — красный, пурпурный, оранжевый, зеленый, синий, темно-фиолетовый. Голос говорит тихо, как — будто издалека, потом ближе и громко.

Каждый миг вечен.

Неразрушимо звено неразорванной Цепи вечного совершения. В ней я живу,

и на самых далеких звездах вечно, вездесущной и неугасимой жизнью, только иной...

Вселенная существует во мне неотделимо,

как в шаровом зеркале.

Весь Мир во мне отображен...

Во мне содержится тот Мир беспредельный,

В который я сам навеки включен.

Весь Мир -

утро, алмаз сверкает в капле росы; теплый летний вечер и лютая стужа ледяных пустынь, светящиеся рыбки на дне океана; папоротник в дремучем лесу, рядом — озабоченный муравей, на альпийских лугах серебрянный цветок. Во мне разгул и оргии ночных притонов, Во мне печаль и сострадание. Тут казематы,

Светлая кровь в каменных застенках Страшный стон замученных в моих ушах, потом тишина, как спящий удав, немых мертвецов немой упрек. Весь Мир — звездное небо, вечное безмолвие необозримых просторов у далеких галактик веками блуждает.

Р.Л. Бартини Киноповесть «Цепь»

Разум, Прометея факел, как светлячок.

Во мне властная воля к воле,

месть и подвиг, страх и унижение,

все, что предками было пережито:

измена, подлость, терпение,

надежд доверчивая улыбка,

веселый смех всех маленьких детей,

как колокольчики на лужайке

и хрусталь горных ручьев...

Бушует буря урагана,

стихии дикой дикий рев

вырвался с гулом с вражеского стана

как озверелый лютый зверь

девятый вал сметает мачты,

ломает борт и такелаж.

Бедствие.

Суеверно крестится озябший моряк: О Боже!

Черный парус!

Пираты. Абордаж.

Тут белый мрамор, люстры, кружева, красный бархат, шелк и гобелен, нежные губы, грудь придворной девы.

Биржа. Парламент. Войско — Расстрел. Тысяча метров под землей,

Черное как сажа лицо шахтера

В душном мраке, как длинный змеи вагонетки груженные потом из бездны нужды подымают ходом чистое золото в карман богачей. На севере в ледяной юрте умирает старый желтый рыбак, угасает боязливое пламя, жалкий светильник на полу иссяк, унылый плач; пляски шамана.

А в то время на юге среди густых кустов — шалаш, праздничный танец, хоровод, на циновке тут разжегся в черненьких глазенках новорожденный огонек. У меня в душе

Любимого образа жгет жгучее пламя,

материнская ласка, потом

матери последний печальный взгляд

РЛ. Бартини Киноповесть «Цепь»

когда прощалась и ушла навеки.

Как в чистом зеркале мой мир весь отражен.

Не знаю где? Как? — тут все, все рядом,

Вся протяженность всех веков.

Тут вся жизнь вымерла разом,

А потом, гляди, на той планете

она опять зародилась вновь.

Огненный туман, холодная туманность

над Бездной сознания

царит Радость,

Печаль

и Любовь. Вечность вечна. Ее вечен каждый Миг,

Каждый миг вечен. Вечен каждый миг.

***

На дне темной ямы глухой

Замурованный под тяжелой глыбой,

в цепях я прожил всю свою жизнь,

Как самый свободный из живых существ.

Вдруг вспыхнуло на небе новое Светило,

как молния, грома тяжелый раскат,

его лучь прорезает камни острога

с пьедестала тронного зала,

со скрежетом пали ржавые скрижали,

рухнул Вавилон!!!

Под обломками этого понтона

не навеки я похоронен.

Подымутся из бездны Прошлого

родные братья, новый Человек, t_» -i «_» несущий факел и грозный молот,

звено новое свое ковать

в вечной Цепи обновления.

Вспыхнет новое Светило!

Разольется новый!

Над Землей темные тяжелые тучи.

Земля ждет.

Рассвет.

***

Предки моих предков

в миллионы ветхих веков тому назад

живут и поныне все живые,

во всех клетках своих предшественников.

В бесчисленных коленах, в грядущих поколениях

продолжают они жить,

действовать, мыслить,

ненавидеть и любить.

Р.Л. Бартини Киноповесть «Цепь» Цепь длинно — длинная ни в прошлом, ни в будущем не найдешь ее конец. Стык грядущего и прошедшего, бегущее звено — сей светлый миг, он всегда был и всегда будет дремлющего Бытия ясный сон в Мире вечном,

беспредельном все навеки сохранен.

***

Пройдут века...

В серебрянном тумане забвения Никто больше не помнит даже имя мое. Тогда -

Я вернусь.

Тебе для забавы написал я эту сказку повесть о тяжелой жизни своей, тебе для забавы и урока.

Для забавы /очень тихо/и для урока.

Лицо Узника медленно исчезает. Черный как сажа, пустой экран постепенно ускоряясь, становится красным, пурпурным, оранжевым, зеленым, синим, темно — фиолетовым в сопровождении крещендо до фортиссимо музыки, от глубокого баса до высоких тонов. Все обрывается срезом, в зале темная тишина.

На экране сознания всех Протяженностей круговорот вихор Ускорения во всех Явлениях сущность, бытие, становление и уход. Ускорение всеобщее во всем, в мертвом и живом, во всемирном Тяготении, в Эволюции живых существ, как в пульсации галактических скоплений, так и в спектрах субатомных частиц.

Божественной природы высший Закон Добра и Зла Ормузд и Ариман

создать или разрушить, ускорить или задержать. Предки и потомки — все на весах этого закона движутся этого не зная, живут на донном сите

Р.Л. Бартини Киноповесть «Цепь» Судьба неумолимого отбора во все времена от зарождения самой Жизни

до наших дней. Предки и потомки — все человеки, люди, все люди человеки, их многое объединяет и многое делит врозь: пол, возраст, раса, религия и культурный ценз, классовая разобщенность обездоленных и вельмож.

Но больше всего людей разделяет их порода: делать, дать, иль только брать, ускорять, тормозить, разрушать. Порода тех,

кто без различий пола, возраста, расы и культурного ценза живет только тем,

чтоб делать и дарить, те, кто лишь то имеют,

что успели людям дать. А на другой сфере

живут иные, кто всегда живет, но никогда не несет, живут только тем,

чтоб брать, обделить, те, кто лишь то имеют,

что успели от других отобрать.

Наступит время, осознав водораздел и веление всеускоряющейся Природы, преодолевая предрассудки, суеверия и ограничения, возникнет строителей Великий Союз, всемирный бегущий неугомонных единый Фронт против заболоченного лагеря застоя озверелых тупых обжор.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Ночь, сверкают звезды.

На снежно — голубой вершине Гауризанкара, среди вечных снегов высится огромное оранжевое сооружение — башня астрономической обсерватории.

С подножья гор, в глубокой шахте поднимается лифт на высоту много тысяч метров.

Машинный зал, пение электромоторов и компрессоров, поддерживающих нормальное давление и температуру в помещении обсерватории.

Зал наблюдений. Тихо. В полумраке видны контуры дон — ного зеркала колоссального телескопа — его диаметр не меньше пятидесяти метров. Пульт управления; от прикосновения

человеческого пальца к кнопке гигантский телескоп поворачивается на север.

У окуляров телескопа, в халатах из черного бархата астрономы. Высокий, худощавый мужчина с проседью в висках проворачивает рукоятку небольшого штурвального колеса. Усилители, электроника, сияние разрядов освещает его профиль.

— Смотрите, эти преобразователи переведут изображения светил на большой экран; сейчас появится наиболее далекая из известных нам Галактик, мы ее открыли недавно, она еще слабо изучена...

Через экран телескопа по диагонали на темно — фиолетовом фоне необозримых Галактических просторов проходят туманности, скопление светил, звездные поля, разные галактики. /Показать объемную мультипликацию через крупный план мощного телескопа/.

0003.jpeg

Перемещение светил замедляется, в центре экрана остается изображение галактики, похожей на М81.

0004.jpeg

0005.jpeg

Сейчас подойдем ближе к ней...

Рука. Палец нажимает на кнопку.

Изображение галактики увеличивается, вырисовываются ее спиральные ветви, мигание цефеид. Изображение все увеличивается, начинают вырисовываться отдельные солнца. Вдруг ослепительным блеском взрывается звезда. Потрясающее по силе и грандиозности масштабов извержение огненных масс звездного вещества. Сияние новой звезды нестерпимой яркостью.

Сверхновая!!! Сверхновая!!!

Астрономы взволнованно наблюдают необычайное явление.

Да, среди всех загадок неба, наиболее загадочными являются, пожалуй, звезды, которые названы в астрономии "сверхновые".

В беспредельных глубинах Мира внезапно разгорается звезда, доселе неизвестная, с необычайной яркостью — в миллиарды раз превышающей яркость нашего солнца. Блеск новой звезды после такой невообразимой по силе и грандиозности вспышки быстро ослабевает, в течение нескольких месяцев в десятки тысячи раз, потом новая звезда окончательно исчезает.

0006.jpeg

0007.jpeg

"Сверхновые" являются редкими звездами мира светил, есть предположение, что они вспыхивают один — два раза в тысячелетие, преимущественно в развитых спиралях туманностей.

Первая известная нам "сверхновая" была отмечена китайскими и японскими астрономами в 1054 году в созвездии Тельца. В этом месте в настоящее время находится неправильная по своей форме газовая туманность, получившая название "Крабовидной". Измерения показывают, что после взрыва поверхность звезды расширяется со скоростью до 10000 км в секунду, диаметр газовой массы разрушенной звезды в десятки и сотни раз превышает размеры земной орбиты вокруг солнца.

— Вспышка такой звезды обусловлена, по-видимому, катастрофическим взрывом, но причина такого явления совершенно загадочна.

Существуют, как Вам известно, две гипотезы для объяснения взрыва "Сверхновой".

Первая предполагает, что причиной такой вспышки является непосредственное столкновение двух звезд: огромная энергия удара, превратившаяся в тепло, взрывает звездное вещество и выбрасывает наружу поджатую до огромных давлений газовую оболочку столкнувшихся звезд.

Другая гипотеза высказывает предположение, что вспышка "сверхновой" вызвана мгновенным превращением всей звезды в плотный комок нейтронов вследствие внезапной цепной реакции термоядерных процессов — ядерным взрывом всего вещества звезды.

Однако, остается непонятным чем может быть вызвана такая цепная реакция, реакция такой неудержимой проникающей силы. Нам не известны никакие физические явления, которые могли бы вызвать или служить первоначальной причиной такой ядерной реакции.

/На экране ярко сияет расширяющаяся "Сверхновая"/.

Я Вам изложу свою гипотезу — своеобразную догадку, странную замкнутую цепь причин и следствий. Астроном с проседью в висках продолжает свой рассказ.

Невообразимо редкие и не менее загадочные во Вселенной небольшие, сказочные планеты, на которых зародилась жизнь.

И все же, как исключительно редким не было бы это чудное явление, в беспредельном Мире где-то, в каком-то далеком уголке Пространств должна существовать Земля, населенная жизнью такой же, как наша.

Смотрите я открыл такую...

Через экран продвигаются звездные поля. Мы приближаемся к ветви новой Галактики. Расступаются солнца. В фокусе миниатюрная солнечная система. Она растет все больше и больше. Сейчас ясно вырисовываются планеты, пролетаем мимо Сатурна, его огромные разноцветные кольца видны в крупном плане, потом появляется небольшая синяя Планета. Вот она в фокусе, ее размеры стремительно увеличиваются, она покрывает весь экран, и становятся видны океаны и континенты, горный хребет, с птичьего полета — коричневая пустынная поверхность Планеты.

Смотрите! Мы на Планете... Мы видим то, что было там миллиарды лет тому назад...

0008.jpeg

/На экране чередуются захватывающие по красоте и красочности кадры волнующего калейдоскопа эпох/.

Мертвая, глинистая, пересеченная местность, над ней бегут грузные серые облака. Молнии, раскаты грома, страшный по силе горячий ливень.

Потребовались миллиарды лет, пока лучи, путешествуя через беспредельные просторы Вселенной, принесли сюда изображения далекой Планеты. Сейчас я перемещю фокус фазовой интерференции телескопа...

/Рука переставлет стрелку на светящемся циферблате, темно-красный диск, увеличивая свои обороты, становится желтым, зеленым, а потом синим/.

Экран сейчас как-будто идет навстречу лучам, мы просмотрим чередование эпох на Планете...

громадном русле несутся воды величественной и темной

реки.

Пустынный берег океана. На тихой глади серебряная дорога низкой погружающейся в море Луны. Ярко мерцают звезды на темном небе.

Голый, скалистый хребет. Над вулканом, высоко на небе красный гриб изверженного пепла. Огромный кратер окутан паром; дым, огонь. Бушует лава /крупно/. Струятся ослепительно раскаленные потоки подобно огненным водопадам. Грохот и гул подземных толчков; оглушительным треском разрывается поверхность широкого склона, из трещин скалы выступает жидкий огонь раскаленной лавы.

Заболоченная низина. В тихой заводи пузырится и пенится громким бульканьем теплый ил.

Темное небо, мерцают звезды.

Видите, на планете жизни еще нет, ни растений, ни насекомых, ни птиц, ни зверей...

Заболоченная низина. В тихой заводи пузырится и пенится с громким бульканьем теплый ил. /Крупно/: пена, черная вода, мокрый землянистый край лужи местами покрыты тончайшим слоем прозрачной слизи. Крупнее: экран сплошь покрыт дрожащими как студень комками густого и светло — желтого белка/.

Это органическое вещество еще неживое, но оно на пороге жизни... Сейчас произойдет необычайное событие, я перемещу экран.

На темном фоне неба ослепительным блеском разгорается огромная яркая звезда.

Сверхновая!!!

-Да, Сверхновая давно минувших времен, ее свет облучает поверхность планеты мощным потоком космических лучей, жестким ливнем сверхтяжелых мезонов... Они произведут необычайное изменение на этой земле... Смотрите!

Дрожащие как студень комки светло-желтого белка охвачены таинственным сиянием флуоресцирующего излучения; всеми цветами радуги сверкает вещество, облученное ярким потоком фиолетовых лучей.

В лучах заходящего солнца на воде проблескивают густые липкие пятна.

Видите? На планете зародилась Жизнь!

Заболоченная низина. В лучах восходящего солнца в темной воде нежно зеленеет толстый и слизистый слой водорослей...

Каменистый берег. На скалах лишайник и мох.

Песчаный пляж. В синей воде, освещенные солнцем, кишат медузы и сифонофоры всеми цветами радуги.

Каменистый берег. На скале угловато пятится паукообразный огромный коричневый краб.

В окуляре микроскопа: роскошные кружева разноцветных радиолярий, фораминифер, диатомацей...

Исполинские леса папоротников и пальм Девона. Медленно перемещается огромный ящер, покрытый серой чешуей.

0009.jpeg

Темно — зеленый густой хвойный лес на склонах высоких гор, в узком ущелье журчит чистый ручей; олень — великан ведет стадо на водопой.

На большой глубине акула стремительно преследует рыбу — ската. Разыгрывается борьба, вода ярко окрашена светлой кровью.

Пингвины на льдах Антарктики, вдали фонтан мирного кита.

Водопад Виктория. Бегемот. Страус. Жираф. Крокодил. Зебры. Попугай. Леонард.

Пологий склон холма, покрытый густым ковром разноцветных ярких полевых цветов. /Крупно:/ в чаше лепестков пчела вся в желтом порошке, кружатся нарядные бабочки, металлическим блеском большой жук гордо шевелит своими длинными усами.

В густом тропическом лесу среди лиан качается обезьяна, на руках у нее детеныш.

Зима. Леса покрыты снегом. Деревья согнуты под тяжестью толстого белого слоя. Идет снег, густо летят большие хлопья. Ледники, ледяные поля, белые пустыни, бесконечные снежные просторы ледникового периода.

Снежные вершины высоких гор. Долина. Вход в пещеры. Волосатый Синантроп с огромной дубиной уходит в лес.

0010.jpeg

На лужайке, под крутым обрывом скал, перед пещерой пылает костер. Вечереет. Вокруг костра, закутанные в грубые шкуры, сидят на корточках Неандертальцы, человек 15-20. Крупная женщина кормит грудью голого ребенка, обгладывая кость.

0011.jpeg

Астрономы:

Поразительно! Все это как-будто на нашей планете...

Вдруг на экране телескопа пробегают разноцветные полосы, вначале слева направо, потом сверху вниз. Раздается сильный и неровный гул, мигание электроники.

Какие — то помехи, не понимаю... Их не встречал раньше...

На экране опять появляются Неандертальцы, потом кадры с большой скоростью бегут в обратном направлении, в прошлое, и принимают оранжевый оттенок, потом кадры останавливаются, на короткое время огромный Ящер Девона застыл с открытой пастью. Гул усиливается, тон его становится высоким. Кадры начинают бежать в правильном направлении, но правая и левая сторона поменялись, сейчас кадры мелькают так быстро, что их с трудом можно разобрать.

Высокий астроном с проседью в висках быстрым движением пальца нажимает кнопки переключателей, крутит маленькое штурвальное колесо на пульте управления.

Что за чертовщина... Ничего не понимаю... Какое-то смещение.

На экране мелькают кадры чередующихся эпох, мы летим в будущее с головокружительной быстротой, семимильными шагами. Кадры принимают вначале зеленоватый, потом синий и в конце фиолетовый оттенок.

Внезапно на фоне общего гула помех раздается страшный, грубый окрик, угрожающие голоса со всех сторон, нас окружает тяжелый кошмар неведомого страха.

На экране еле заметно начинают выделяться призрачные, прозрачные сцены, как — будто замедленно стелющиеся на фон бегущих в будущее мелькающих кадров калейдоскопа истории. Сейчас более отчетливо видна красноватая картина — фрагмент сцены допроса в следственном подвале застенка. Пять одетых в военную форму мужчин с диким воем зверски избивают привязанного к стулу полураздетого стриженого арестанта. Голые, высокие стены здания в тюремном дворе; в ночном полумраке в лучах прожектора появляются фигуры арестантов, их одного за другим сажают в крытый тюремный фургон.

Угол одиночной темной камеры. На каменной тумбе неподвижно сидит стриженый и небритый арестант, отсутствующим взглядом смотрит он в окружающую его мрачную пустоту. Его голос глухой:

Опустошение... Какой мрак кругом... Лишь одна звездочка, далекая-далекая, но она ярко сияет высоко на небе...

Астроном:

Мы перескочили, по крайней мере, десять тысяч лет, если только счетчик не врет...

Высокий астроном переключает большой рубильник, на

экране калейдоскоп фона замедляет свой бег, сейчас виден тюремный двор, рассветает осеннее, холодное дождливое утро, серая картина нескончаемой вереницы отъезжающих тюремных фургонов, кордон тюремщиков, среди них передвигается бесконечная лента выгруженных из фургонов арестованных людей.

Одиночная камера, небритый и остриженный арестант, его голос звучит громко.

Звездочка! Вечно сияет неугасимое пламя твое... Никому, никогда не удастся погасить священный твой огонь... Даже если меня умертвят, для меня Ты будешь маяком до последнего вздоха, а если каким-то чудом удастся выбраться из этой блевотины...

Вдруг лязг железа, открывается дверь в толстой стене. / громко: /

Встать!!! Входят тюремщики, / грубо: / Брать его!!!

Высокий астроном переключает рубильник.

Какой ужас! Я попробую вернуться назад, в эпоху Неандертальца, избавиться от этих помех...

На экране телескопа исчезает тюремная камера, кадры помех с бешеной скоростью бегут в обратном порядке в прошлое, принимая оранжевый оттенок.

Голос арестанта звучит отчетливо все громче и громче.

Тяжелый мрак и мрачная тьма... Гнилая хата покосилась, кругом непролазная грязь. Смердящая сырость нищеты духовной и телесной...

На экране вначале неярко, потом все более отчетливо появляются образы, витающие перед глазами арестанта.

Как жалобно плачет на своих ржавых петлях пустая оконная рама осиротевшего домика холодный ветер бесцельно ворочит ее туда-сюда...

Отвратительное шуршание плотного слоя тараканов на грязной стене...

Издалека приближаются голоса хора басов: "ешь ананасы и рябчики жуй — день твой последний проходит буржуй...

Слышу шуршание бальных платьев из ворованного шелка, толпы паразитов.

С хором басов переплетаются звуки богатого гавота, сверкающего полонеза, переплетается шуршание шелка и тараканов.

Вижу на широкой груди, под жирной шеей сверкание несчетного множества медалей, орденов, золотых погон, аксельбантов и прочих побрякушек мундира — награда за гнет и оскорбления слабых, еще более отвратительных, чем кишение толстых вшей на рваном мешке, покрывающем тощее тело бездомного бродяги...

Стадо баранов... Их окружают громким лаем дворняжки...

/Калитка загона, через палку пастуха одна за другой прыгают овцы. Палку убрали, бараны по — прежнему прыгают через отсутствующее препятствие/.

Между висячих лопоухих ушей,

Под низким лбом вздернутое рыло:

РЛ. Бартини Киноповесть «Цепь» Несется звонко торжественный рев околпаченных дураков.

В лучах заходящего солнца узор тающего снега.

Голос арестанта: Тебе, для забавы, расскажу я сказку. Повесть о тяжелой жизни своей.

НА ЭКРАНЕ:

ГАЛАКТИЧЕСКИЕ ПРОСТОРЫ, ТУМАННОСТИ, СПИРАЛИ, ПЛАНЕТЫ, СОЛНЦЕ.

ПОКАЗАТЬ ОБЪЕМНУЮ МУЛЬТИПЛИКАЦИЮ ЧЕРЕЗ КРУПНЫЙ ПЛАН МОЩНОГО ТЕЛЕСКОПА.

Полностью https://coollib.in/b/694832-robert-lyudov...

Чем-то похожий на Вольфа Мессинга (1899-1974) Роберт Бартини (1899-1974) (тема "иностранец в СССР"):

У меня нет последних изданий А. Первушина "Оккультный Сталин", "Оккультные тайны НКВД и СС", но эти два персонажа прямо-таки туда просятся. Как и космисты Горский с Муравьевым и Сетницким.

Попробую, м<ожет> б<ыть>, удастся выцарапать его на почте. Конечно, могли быть и другие причины. Но вот из Катиного письма узнаю, что «у Ляли лежат два недоконченных письма». Неясно, почему из двух недоконченных

нельзя состряпать хоть одно доконченное? Из Катиного письма можно все612

же получить некое представление о совершенном путешествии. Приветствую

настроение — это самое ценное, конечно. Представьте, что у меня была мысль

сообщить адрес Беляева: он ведь переписывается деятельно с Л.К. Циолковской221. Я мельком был с ним знаком лет 14 назад в Москве, когда он работал вместе с Пуной в Наркомпочтеле222. Помню, что обратил его внимание на

книжку Бекнева и впоследствии увидел, что он остроумно использовал его

гипотезу в одной из своих повестей (читал в «Мире приключений»)223. Указанной Вами книжки его я не читал. Очень хорошо, если Вам удалось вправить

ему мозги. А с Васильевым не пробовали встретиться? Относительно О. Д. Ф.

сообщенное Катей — пролило для меня свет на всю ее психику — и теперь мне

ясна ее установка, о которой расскажу при встрече. Тогда увидите, в какую

точку надо тут бить. С ее позиции сбить не так трудно, ибо время пошло тем

темпом, на который она взяла прицел, презирая современ<ных> читателей и

приспособляясь к ним лишь настолько, чтобы суметь перекинуть свои мысли

чрез головы «мавриков» — к их детям, а то и внукам.

Какую книгу Мюльфорда Вы читали — «К жизни» или «На заре бессмертия»? Какие мои стихи читали? Не ясно. А самое интересное, что ни из одной

фразы полученных писем я не мог убедиться, что мое письмо, посланное 21/I в

Москву, Вами получено. Я не помню всего, что писал, но там были некоторые

неотложные вопросы, как то — что привезти Вам, кроме «Конечного идеала»,

который я на днях перечитал «с жадностью и наслаждением духа», выражаясь

словами Владимира Соловьева. Итак, жду разъяснения этого недоразумения —

и точного восстановления всего, что было в ленинградском письме. Ругался сегодня с почтой, но это безнадежно. Справки дают только о заказном.

О своем самочувствии могу сказать, что столь наступательного состояния у меня не было, кажется, с 1913–1914 года, т. е. зачатия и вынашивания «Всел<енского> Дела». Уже тогда мы с Брихничевым задавались целью

собрать «Победные песни» — но сколь мал и сомнителен мог быть такой

отбор. 25 лет все что-то тормозилось в этом пункте, и вдруг с нового года —

весь январь и февраль прошел в напоре стихии песнотворчества. Окончательно отменив право литерат<урной> собственности — я со множеством

авторов поступаю так же, как со Щербиной в известном Вам случае, т. е.

изменяю, переделываю, дополняю. В общем уже есть в изобилии, что петь

теперь. Это самое главное, так как у подавляющего большинства все, что

называется психикой, сводится к двум-трем запетым пластинкам патефона — вроде «Утомленное солнце» или «Ты сидишь у камина» — все же прочее

лишь закономерный вывод из этого.

«Преодоление Фауста» окончено. Этой работой я доволен больше, чем

двумя предыдущими, в смысле спокойного уверенного тона. Ведь тон

в конце концов делает музыку. Объем получился едва ли не вдвое больше

предположенного, но некоторые главы можно «усечь» в случае надобности.

Теперь перепечатывается, формую письмо Сперанскому — после чего можно думать о въезде в Ваши края. Но вот с бумагой зарез! Хоть пиши на обоях!

Даже для черновиков не хватает.613

Мэри спешно занята подготовкой утренников и концертов к Дню Красной армии, после чего думает взять отпуск на полмесяца. Лечится гомеопатией и чувствует себя гораздо лучше. В общем приезд мой (а то и «наш») в

Москву намечается на начало марта. Не встрянет ли поперек наплыв народу

в дни партсъезда?

От Петра Никандровича получил письмо вчера, из которого делаю выписку:

«Когда будете у Сетницкой, то передавайте ей мой привет, скажите, что

прошу вас дать мне через Вас (мне самому очень трудно двигаться, особенно после болезни) — три моих акварели: 1) Душистый горошек, 2) Табак,

3) Табак и настурция на синем фоне. И затем как она пожелает, выставить ли

их, как собственность Н.А. или О.Н. Сетницкого(ой) или же без упоминания о собственности, и тогда в случае продажи получить стоимость (второе,

пожалуй, практичнее). Все эти три вещи небольшие и Вам нетрудно будет

привезти их на Токарную, 12».

Но о сроке, когда ему это требуется, нет точных указаний. Запрошу его открыткой, но, м<ожет> б<ыть>, независимо от этого, Вы, не дожидаясь меня,

вдохновитесь совершить экскурсию в Богородское. Во всяком случае, пораздумайте над предложенной дилеммой (с упоминанием или без упоминания?).

Видели ли картину «По щучьему велению»?224 Если нет, посмотрите обязательно и, как читатели «Огромного очерка», уясните себе, какие законы

зеркальности там (бессознательно) применены. Эпиграфом к фильму мог

бы служить известный Вам стих: «Кто взвесил облака закон и силы и борьбы, тот вещим словом одарен решить судьбу судьбы»225.

Итак, до скорого свидания. Целуем крепко. Ждем писем обстоятельных (и не раздражающих почтовое ведомство игнорированием новой тарификации).

Сегодня иду смотреть «Ленин в октябре»226.

Ваш в доску А. Горский.

41

О.Н. Сетницкой и Е.А. Крашенинниковой

10 марта 1939. Калуга

10/ III 39

Дорогие Ляля и Катя!

Получил письмо от 25/II. Кроме того, получил довольно свирепый

бронхит, ставил банки с неделю и не выходил из комнаты, с последней этой

получкой уже разделался, а теперь спешу разделаться с первой.615

В Москве буду не ранее 20-х чисел — нужно еще заготовить весенние облачения. Впрочем, зима, говорят, будет затяжная, лимиты полагающихся холодов далеко не использованы.

О книге «Как управлять Вашей волей» я не знаю. Мне известны на русском

три книги Мюльфорда: 1) «На заре бессмертия», 2) «К жизни», 3) «Ваши силы и

способ их употребления». Последняя маленькая брошюрка с предисловием, где

даны кое-какие биографические сведения и, в частности, подробности смерти

(в 1891-м году), использованные в моем стихотворении во «Вселенском Деле»228.

2) С Беляевым вели себя правильно. Того же следует держаться и с Морозовым. Что за Гребнев?229 Не слыхал такого? Какие у него вещи напечатаны и

где? Надо связаться.

Очень хочется мне скорей вникнуть в ряд подробностей, но отложим это

до встречи. Думаю, что в дебри астрономии залезать Вам не стоит, а вести

мысли по такой линии: кем бы и когда бы эта книга не написана, ее надо правильно прочесть в плане «конечного идеала», чего до сих пор никто не сделал.

А между тем в свете современных научных прогнозов — это не так уж и трудно.

Записывайте себе на заметку все вопросы и недоумения, возникающие в

процессе обмена мыслей с Костей и друг<ими>. В письмах обо всем не договориться.

Латинскую цитату из Киприана я нашел в любопытной, недавно изданной у

нас книге П. Гольбаха. «Галерея Святых»230. Смысл ее приблизительно в том, что

среди девственниц было широко распространено обыкновение — от времени

до времени спать вместе с юношами, а наутро требовать освидетельствования

компетентных лиц и удостоверения в том, что их девственность не нарушена.

Не совсем понял фразу о благоприятствовании звезд. Впрочем, в этом

деле ощутительнее всего «мюльфродовского» стиля пожелания и приказы.

Осознать причину занозы — значит уже наполовину ее вытащить.

Наступают важнейшие события, отличительное свойство коих — неожиданность. Кто теперь будет «ожидать неожиданного», тот не ошибется.

С бумагой несколько уладилось. Но вообще заготовляйте запасы.

Опять нет сведений в письме, что привозить из книг и рукописей.

Как здоровье Кати после колбасы? Целуем.

Ждем дальнейших известий особенно насчет «звезд».

А. Горский.

Как с акварелями? Не были в Богородском? Они нужны к 15-му марта.

72

О.Н. Сетницкой и Е.А. Крашенинниковой

10 июня 1940. Калуга

10/VI 40

Дорогие Катя и Ляля!

Получили письмо Кати от 29/V (и позже). Вижу, что идет интенсивная

«проработка» атмосферы. Нужно помнить каждую секунду, что сейчас на

полях Франции — гибнут массами не только люди (что очень прискорбно!),

но уничтожаются в корне все «идеи» и мысленные навыки вчерашних (совсем недавних еще) дней. Завтра (и уже сегодня) надо начинать (тому, кто

хочет жить в наступившем десятилетии) с совершенно новых мысленных

и эмоциональных позиций. Не из-за того ли, что мы (даже находившиеся

на передовых идейных постах) так медлили с этой перестройкой психики, и

разразилась вся катастрофа. Итак, пересмотрим и в самом спешном порядке

отточим все свое оружие.

Бросается в глаза из вашего письма некоторое торможение мысли при

указаниях на старость как мотив в пользу пассивности пред смертью и

вообще. Тут и Арт<емий> Влад<имирович> и Ирина сошлись в одной какой-то ноте. А Ляля в прошлом письме описывала грустное впечатление от

тетки Скрябина. Вы сослались на ощущение старости, независимое от лет,

которое надобно уничтожать. Это верно, но тут есть некоторое упрощение

вопроса. Нам не случалось, кажется, с Вами очень детально на этом останавливаться. Сделаем это теперь, поскольку четко разобраться в этом пункте

значит занять весьма важную командную высоту во всяческих мысленных

и словесных сражениях. Что такое старость в психологическом смысле? Есть

ли это сплошной минус, или за этим скрывается также и некий плюс? Поэты

начала прошлого века с Пушкиным и Лермонтовым во главе много и глубоко вдумчиво занимались этим вопросом. Их поражало некое преждевременное психическое «старение» очередного поколения. Лучший цвет молодежи

представлял собой «могучий плод, до времени созрелый». Как и почему это

происходит и к чему обязывает? Не излагаю огромного материала, который

здесь имеется. Но советую пока хорошенько вникнуть в стихотворение Баратынского: «Ты подвиг свой свершила прежде тела, безумная душа. Под

веяньем возвратных сновидений ты дремлешь, а оно бессмысленно глядит,

как утро встанет, без нужды ночь сменя, как в мрак ночной бесследно вечер

канет, венец пустого дня…»

Раздвоение психики: разнобой устремлений. Как сказано Петру

(в последн<ей> главе Ев<ангелия> Иоанна): «Пока ты был молод, сам препоясывался и шел, куда хотел, когда же состаришься, другой тебя препояшет

и поведет, куда не хочешь». «Душа» тянет в одну сторону, тело — в другую.

«Душа» смотрит назад, охвачена веянием возвратных сновидений, тело тупо и

бессмысленно тащится вперед. К чему же эта распря Фомы и Еремы может

привести, кроме гробовой ямы? Кто же тут прав, кто виноват? Очевидно,

оба, или вернее, некто третий — «дух», который не потрудился как следует730

проснуться и помирить враждующие устремления — конфликт между влечением к прошлому и к будущему. Тот, кому, по выражению Гумилева, «единое

мгновенье — весь срок от первого земного дня до огненного светопреставленья» — он оказывается «спит и кроет глубина его невыразимое прозванье»442.

Но только разбудив, как следует, этого спящего и заставив его выразить свое

прозванье, можно как-то осветить указанный внутренний конфликт. Что же

такое это «веянье возвратных сновидений», о котором юность (обычно) ничего

не знает или знает очень мало? До известного предела (обычно до половины

жизнен<ного> возраста, т. е. до 40–50 лет) человек воображает, мечтой живет

в стране будущего, он рисует себе картины того, что с ним случится, что он

сделает и т. д. Но вот незаметно назревает перелом. Он вдруг ловит себя на

том, что все больше и больше его воображение занято не тем, что может еще

случится в будущем с ним, но тем, что было в прошлом, — и это (если фантазия его сколько-нибудь активна) не просто «воспоминания», но, так сказать,

мечты о прошлом, т. е. он воображает себе не точь-в-точь все так, как оно было,

но чаще как могло быть десять, двадцать, тридцать и т. д. лет назад. И это веянье возвратных сновидений столь захватывает, что на долю завтрашнего дня

ничего не остается, кроме бесследной равнодушной пустоты. Что же делать?

Задушить это веянье, отвергнуться от прошлого, постараться во что бы то ни

стало наполнить новое утро новым содержанием? Это ли означает Ваш совет

«изжить, уничтожить» психическую старость? Бывают «молодящиеся» старички, пытающиеся сбросить с себя груз прошлого и «вприпрыжку» спешащие не отстать от «сегодня». Ведь в самом деле, как печальна участь целиком

ушедшего в «возвратные сновидения»: потрясающими красками изображал

это Тютчев — напр<имер>, в стих<отворении> «Душа моя — элизиум теней…

ни замыслам годины буйной сей, ни радости, ни горю не причастных…» или

«На мне, я чую, тяготеет вчерашний зной, вчерашний прах… Как грустно полусонной тенью, с изнеможением в кости, навстречу солнцу и движенью за

юным племенем брести…» Брести за новым тяжко, но и выкликание теней

прошлого тоже немного радости: «Не время выкликать теней, и так уж мрачен

этот час, усопших образ тем страшней, чем в жизни был милей для нас!..» Звук

напоминания, «внятный каждому, как совесть» — слишком много несет в себе

укоряющего, чтобы им «наслаждаться».

Значит ни взад, ни вперед. Какой же мыслим выход из этого тупика? Ведь

«элизиум теней» есть, как-никак, богатство душевного опыта, от которого отказываться не приходится. Вопрос лишь в том, как им распорядиться. Память

о прошлом, любовь к нему только в том случае не ведет к отрыву от будущего

и опустошению настощего, если окажется предпосылкой к реальному действию — восстановлению этого прошлого, притом, разумеется, в творчески-преображенном виде, т. е. не так, как оно «было», а так, как оно могло и хотело

и должно было быть. Мечта, работающая в этом направлении, неотрывная от

детального прогноза и целостного проекта всеобщего восстановления, — такая

мечта дает совершенно иную психическую окраску, иной тонос. Это становится

очень заметно во второй половине века, где мотивы возврата начинают звучать731

иначе. Весь А.К. Толстой, Полонский, Фет, в особенности Фет «Вечерних огней», где вечер оказывается венцом далеко не пустого дня, а дело выкликания

теней (поэзия) совсем не таким мрачным (пусть и неотрывным от укоров совести). «Вневременной повеем жизнью оба — и ты, и я мы встретимся теперь».

В таком преломлении возвратных сновидений кристаллизуется и иное отношение к «юному племени». «Покуда на груди земной еще дышать и жить я буду,

весь голос жизни молодой мне будет внятен отовсюду». Такого рода ощущения,

совсем не похожие на какую-либо «припрыжку», тем примечательнее, что в

религиозно-философском отношении Фет старался усиленно заявить себя

атеистом и пессимистом, а в общественно-политическом плане — махровым

реакционером. Значит, «веяние» шло, несмотря на все и вопреки всему. Я не

могу отделаться от мысли, что одним из сильнейших факторов, определивших

могущество воскресительного веяния, было для Фета знакомство (довольно

близкое, если судить по известному его письму о Толстом) с Н. Ф. Ф. и его идеями443. Но наиболее полнозвучно пасхальную окраску «возвратных сновидений»

мы имеем, конечно, в лирике Вл. Соловьева. Для него «властный призыв родных теней» знаменует «расцвет новых сил торжественный и ясный». Устремление к прошлому и к грядущему — эмоционально почти сливаются. Старческая раздвоенность воли и чувства сводится к такому жалкому минимуму, что

позволительно быть уверенным в полной ее ликвидации. Заливает звучащая и

«веющая дыханием вечности грядущая весна». «Земля чернеет меж снегами, но

этот траур веселит, когда победными лучами весны грядущей он залит. Души

созревшего расцвета не сдержит снег седых кудрей».

Итак, «созревший расцвет души» — вот как может быть теперь названо

то, что раньше казалось преждевременным созреванием души, — вообще все

то, что создается на основе «веянья возвратных сновидений». Очевидно, все

зависит от целенаправленности. В одном случае, единственным прогнозом

является похоронное бюро «Милости просим» (выражение Ильфа), в другом —

с большей или меньшей силой сверкает увлекательная возможность «ангела

смерти отправить к черту» (выражение Ленина). Вся поэзия 20-го века, все,

что есть в ней ценного, вырастает уже из почвы, насыщенной фетовско-соловьевскими мотивами, иначе говоря — прямо или косвенно связано с установками «Фил<ософии> общ<его> дела». Достаточно вспомнить хотя бы Блока.

Для него вечер и утро, старость и юность стали волшебно неразделимы. Какое-то сплошное «седое утро». «В старости возврат и юности и жара…» «Все,

что миновалось, вот оно, смотри: бледная полоска утренней зари…» И неудивительно, что «в горниле старостей душевных цветет восторг богов».

Такова эволюция нашей поэзии, следовательно, наших эмоций за каких-нибудь 120–130 лет. «Философия», если разуметь под этим любое интеллигентское мировоззрение, еще не «достукалась» до этой реорганизации

чувств, а потому нет ничего удивительного, если «общие вопросы» этой философии никак не могут привлечь к себе внимание людей, по-настоящему

чутких или умственно энергичных. Это как раз и показывает, что художественно-поэтические формулировки им должны быть ближе и через них они,732

м<ожет> б<ыть>, осмелятся подойти к понятиям, более логически четко

выраженным. А то, обжегшись на молоке, невольно дуют и на воду. Расцвет

и созревание считаются заранее и заведомо друг с другом никак непримиримыми — ведь в растительном мире цвет и плод — две вещи разные. Отсюда

и истекает, скажем, непредставимость для Арт<емия> Влад<имировича>

возможности составить с Вами одно целое. Однако если Вы сумеете ему

наглядно показать, что в Вашем лице сочетается нечто дотоле невиданное:

«созревший расцвет», тогда, быть может, и он сумеет открыть в себе встречную «зацветшую зрелость». И тут Гегель возрадуется, увидев, как все действительно стремится перейти в свою противоположность.

Теперь относительно умной молитвы. Вот Вам несколько выписок из

книги известного зачинателя имяславия схимонаха Иллариона «На горах

Кавказа»444, где хорошо подобран ряд элементарно важных указаний на этот

счет из творений подвижников ряда веков. Различаются в общем три степени или стадии молитвы. На первой имеет наибольший вес самый труд —

навык, механика дела. На второй умственное сосредоточение, «удержание

помыслов». И лишь на третьей непосредственно сердечное ощущение простоты, сладости и полноты. Тенденция к лейтмотивности, т. е. к настойчивому повторению каких-либо (иногда каких попало, случайно навязавшихся

слов или фраз, особенно ритмически напевных) свойственна каждой психике. Выбрав слова, достойные того, чтобы повторять их непрестанно — сквозь

все мысли и дела дня и ночи — нужно координировать с ними процесс вдоха

и выдоха через ноздри. Рекомендуется еще (при неподвижном положении)

удерживать — локализировать внимание — «ощущение себя» — около «сердечного места», т. е. чуть пониже левого соска. Вот и все «механические»

правила для начала.

Но надо знать, какое упорное сопротивление этим простейшим методам

со стороны всей косности — и разброда психики очень скоро организуется,

и вот тут-то важно — во что бы то ни стало «не сдать».

«Лучше всего, безопаснее и благонадежнее поступить так: читать в простоте сердца устную Иис<усову> молитву, молитву безо всяких умствований, или какого-либо ожидания явлений, воображений и разных представлений, — словом — не принимать и не верить ничему, что бывает у

неразумных.

Читать легко, свободно, не натужаясь и не нажимая умом ни на что внутри себя, а так же свободно, как идет наше дыхание. Эта легкость и свободность не будет отталкивать от сего дела, а будет привлекать к нему.

Нужно знать и то, что бывает нередко, особенно вначале, при занятии

молитвою, что человек читает ее безо всякого внимания и хотя бы ощущения приятности малейшего; без надежды трудно, как будто бы тяжелым молотом разбивать камни. Целые тучи помыслов всевозможного свойства, и

между ними скаредные, богохульные, неизобразимые, бьют в ум, как волны

морские — скалу... Вот тут-то бывает всякому пробный камень и горнило

искушения, которое необходимо перейти каждому из званных…»733

Это может продолжаться недели, месяцы, а в иных случаях годы. Но эти

трудности — лучшее свидетельство ценности того сокровища, за обладание

которым идет война. Это сопротивление как раз и означает, что «молитва

наша идет должным порядком и вступила в свои законные права ко изгнанию нечистой силы». «Нужно, — пишет св. Лествичник, — чтоб сие море

взволновалось, взбушевалось и волнами извергнуло из себя все что было

внутри его».

Это просто, едва вообразишь, какие залежи всякой нечисти и пакости

накопились внутри и лежат себе в обычное время на дне, так что все в душе

кажется чистым и прозрачным. Но стоит чуть взбаламутить… Совершающий молитву приходит подобно пушкинскому работнику Балде «море морщить, и вас (чертей) проклятое племя корчить» — не удивительно, что они

то берут на испуг смельчака, то начинают визгом жалобным и воем надрывать сердце. Все это надо перейти и преобороть. «Творя устную молитву, хотя

бы рассеянную, мы можем питать несомненную надежду, что со временем

дастся нам молитва чистая, благодати причастная…»445.

О свойствах и плодах последней можно говорить много, а потому лучше

вернуться к этому как-нибудь впоследствии. Умно-сердечная молитва у всех

св. отцов именуется «наукой из наук, искусством из искусств, таинством из

таинств». Если обратитесь к чтению творений, в которых запечатлены все

успехи, достигнутые на этом пути, то это чрезвычайно многому научит и поможет. Однако же нельзя ни на минуту забывать о той стадии, в которой

находится эта эра искусства с начала нынешнего столетия (и отчасти уже

конца прошлого). Это стадия глубочайшего кризиса, о котором вспомните

все, что сказано в «Смертобожничестве» в связи с имяславием, как о кризисе

келейного умного делания. А в предисловии к «Вселенскому делу», писанному в 1913-ом году в разгаре имяславческих споров сказано: «Умное делание,

не связанное со вселенским делом, — есть в лучшем случае невинная безделка, а в худшем — постыдная сделка с мировым злом». Связь умного делания

со Вселенским делом, форму этой связи открыл и осмыслил Вл. Соловьев

в «Смысле любви». С этой поры стало необходимостью к «монашескому»

опыту присоединять еще нечто, отчасти меняющее самую технику, что естественно во всяком искусстве и всякой науке. Это изменение облегчает дело

(напр<имер>, значительно сокращая сроки ступеней), но вместе с тем и затрудняет, поскольку приходится идти не совсем по готовой, протоптанной

стезе. Что же подвергается наиболее наглядному изменению? Прежде всего состав слов молитвы. Всякое «мя» — устраняется за ненадобностью. Речь

идет только о нас — в минимально двойственном числе (т. е. себя и своего

«ближнего») — а затем неограниченно множественном. Только двойственность (поляризация) дает конкретную осязаемость любой потенциальной

множественности. Поэтому тут становятся пригодными только такие слова,

в которых употреблена эта форма, — а таких вполне достаточно имеется в

культовом обиходе, притом заряженных «силой благодатной» в неизмеримой степени. (Напр<имер>, «Прииди и вселися в ны»446 — и т. п.). Мне ду734

мается, что весьма уместным для настоящей эпохи был бы тропарь Преображения Господня («Преобразился еси на горе» и т. д.), который и в нас

пульсирует как фон и стержень всех молитв этого лета. Вместо «да воссияет

и нам грешным» лучше произносить «в нас грешных». Тут нечего добавить:

дана вся «музыка метаморфозы». И тут лучше всего проверять меру возможностей вмещения каждой данной минуты («якоже можаху»447). О других особенностях не буду распространяться. Лучше всего откроете сами в порядке

опыта. Секрет неутомимости воли к «созревшему расцвету» — только здесь,

и ничто так не обращает к смирению, как трудности на этом внутреннем пути.

В общем тут любовь к Богу и к близкому человеку, т. е. весь закон и пророки.

В Питере постарайтесь всеми правдами и неправдами связаться с «Институтом искусственного дождя» (или как он теперь называется). М<ожет>

б<ыть>, этого дела центр находится теперь уже в Москве? О каком докладе

о дождевании Вы пишете — сообщите все подробней. Побывайте у Беляева.

М<ожет> б<ыть>, свяжетесь с Марровским институтом и с О.М. Фрейденберг в частности. Конечно, хорошо бы разыскать д<окто>ра Васильева и

заполучить список его работ. Послание к Вам о Морозове начал — пришлю

думаю, через недельки 11/2.

15-го числа собираюсь двинуться в Стародуб.

Пугают, что трудна сейчас пересадка в поезда, идущие на юг.

Читал большую книгу Иг<оря> Грабаря «Моя жизнь» — там много любопытных подробностей о Черногубове. У Раздольского накопилось много

моих писем, которые интересно было Вам прочесть. Там мне нередко удавалось находить ряд острых и кратких формулировок по животрепещущим вопросам. Вообще хорошая практика: маневры к предстоящим грандиозным

словесным боям.

Итак, Андрей Георгиевич возражает против стиля «Фил<ософии>

общ<его> Дела». Следует ли это понимать так, что он не находит возражений против содержания?

Теперь к Вам просьба: разыщите в адресном столе точный адрес Кокошкиной Марии Филипповны: ул. Станиславского (бывший Леонтьевский

пер.), первые четыре №№ — 2? 2а? 4? — и занесите ей прилагаемое письмецо. Постарайтесь застать ее дома, что легче всего сделать около часов восьми

вечера, или пораньше с утра, познакомьтесь с ней, кстати, поближе и пусть

она устно через Вас или письменно ответит на мои запросы.

Следовало бы Вас также направить в редакцию «Октября» — за справкой, но это письмо приготовлю в дальнейшем. Пишите точно о своих планах. Литерат<урный> музей ждал-ждал моего приезда и, не дождавшись,

выслал в Калугу деньги за Бахметьева448. Поскольку Магомет не двигается,

гора сама подвинулась к Магомету!

Я жду все-таки, что Вы удосужитесь зафиксировать письменно свои

собеседования с Валент<иной> Семеновной. Это мне бы дало много волн.

Когда начинаются и кончаются экзамены? Атмосфера продолжает нервничать и содрогаться. И как же ей бедной не корчиться от человеческого тупо735

мыслия. Ну чему это, напр<имер>, надобно в дни истребления миллионов

«культурнейших» европейцев ни за понюшку табаку — чесать себе пятки

фразами о пасифизме — как Андр<ей> Георгиевич, или о том, что «сначала

туберкулез уничтожить» — как Ирина. Ведь они настолько умны, что сами

не могут не видеть все убожество этих, с позволения сказать, «планов». «Не

гонялся бы ты, поп, за дешевизной!» Как все это близко напоминает старый

анекдот, передающий разговор «В клинике».

Профессор: Операция необходима. Необходимо Вам отрезать больную

ногу. Нет ли у Вас каких-нибудь желаний?

Больной: Я бы просил до операции срезать мне мозоль на больной ноге.

Очень увлекает меня возможность довести ход некоторых мыслей до автора «Откр<овения> в грозе и буре». Это будет откровение в тишине, но потрясательнее всяких гроз и бурь. Посмотрим. Подобраться надо осторожно и сбоку.

В первом письме будет лишь несколько обще-методологических предпосылок и установок. Пишите скорей. Целуем крепко.

Ваш А. Горский.

Мэри насадила много цветов вокруг балкона. Отпуск у нее начнется с

15-го июля. Сегодня с хором клуба ЦКПС дает концерт в город<ском> парке. Тартаков замолк, подобно Любарскому. Устр<яловых> не видел.

Беляев А.Р. — II, 612, 615, 734

221 Во время своей поездки в Ленинград Сетницкая и Крашенинникова встретились с писателем-фантастом

Александром Романовичем Беляевым (1884–1942). В МА (Московский архив А.К. Горского и Н.А. Сетницкого) хранится подборка, сделанная О.Н. Сетницкой, называющаяся «Заметки о поездке в Ленинград», в которой, в частности, содержится листок с перечнем произведений

Беляева, а также краткая дневниковая запись о встрече с ним, во время которой они спрашивали его о романе-утопии «Под небом Арктики», рисующем победу над вечной мерзлотой, который печатался в 1938–1939 гг. в журнале «Бой за технику». В дневниковой записи Сетницкая так характеризовала эту встречу: «“Нам очень интересно

было узнать, чем кончится Ваш роман”. Он начинает рассказывать. <…> Эта беседа, действительно, ценна. Это

самое настоящее пока».

222 А.Р. Беляев работал в Наркомате почт и телеграфов одновременно с Н.А. Сетницким, в 1923–1925 г. Печатался в журнале «Жизнь и техника связи».

223 Вероятно, имеется в виду роман А. Беляева «Война в эфире», впервые появившийся в журнале «Жизнь и техника связи» (1927, № 1–9), посвященный перспективам развития радиоэлектроники и телемеханики. В романе

звучит мысль о том, что в будущем «энергия мысли заменит собой радио». О Бекневе и его гипотезе о возможности трансформации нервной энергии см. примеч. 60 к работе «Огромный очерк».

60 Психодинамика Штаденмауэра — Горский имеет в виду гипотезу о сущности магических

феноменов, выдвинутую в 1912 г. в книге немецкого ученого, профессора экспериментальной химии Людвига Штауденмайера (1865–1933) «Die Magie als experlmentelle Naturwtssenschaft» («Магия

как экспериментальная наука»). По мнению Штауденмайера, такие явления, как галлюцинации,

обостренная чувствительность и энергетическая эаряженность разных членов тела (например,

кончиков пальцев) и т.д., находят себе объяснение в реальных психофизических возможностях

организма. Эти возможности, считает ученый, далеко еще не познаны человеком и должны стать

предметом особой области знания — экспериментальной магии, или психодинамики. В частности,

Штауденмайером была выдвинута гипотеза о том, что при оптических и прочих галлюцинациях мы

имеем дело со специфическим процессом выделения энергии (световой, звуковой и т. п.), обрат923

ным процессу восприятия. Теория нервной энергии была выдвинута инженером Сергеем Александровичем Бекневым в его книге «Гипотеза о нервной энергии и ее значение в деле образования

коллективов максимальной производительности труда» (М., 1923). Согласно этой теории, живое

существо (человек) выполняет роль своего рода трансформатора, который превращает одни виды

энергии в другие, в том числе и в нервную. По мысли С.А. Бекнева, этот процесс может быть и

обратным, и организм «сможет трансформировать энергию нервную (энергию мысли) в световую»

и в другие формы механической энергии. Сознательное овладение процессом «превращения нервной энергии в механическую» откроет человечеству новые, невиданные перспективы развития в

плане органического прогресса: «Человеку не нужен больше свет, он сам является источником такового. Где он появляется, там светло и тепло»; человеку «нетрудно будет устранить силу притяжения, а следовательно, вопросы передвижения без каких-либо приборов легко осуществляются сами

собой только как результат мышления» (Указ. соч. С. 18–19).

Горский, А.К. Сочинения и письма: В 2 кн. Кн. 2 / Сост., подгот. текста, комментарии А.Г. Гачевой.

М.: ИМЛИ РАН, 2018. — 1008 с. (Из истории философско-эстетической мысли 1920–1930-х гг.)

"К сожалению, прислать фрагменты дневников Сетницкой сейчас не представляется возможным, это большая работа расшифровки, набора и комментария. Там упоминания о контактах с Беляевым Ольги Сетницкой и Екатерины Крашенинниковой."

С большой благодарностью Анастасии Гачевой!

Анастасия Георгиевна Гачева — российский учёный-филолог и философ, специалист по истории русской философии и русскому космизму, литературовед, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института мировой литературы РАН, главный библиотекарь, научный сотрудник Библиотеки № 180 им. Н. Ф. Федорова (Музея-библиотеки Н. Ф. Фёдорова).

Дочь российского философа и филолога Георгия Гачева (1929—2008). Мама, Светлана Григорьевна Семёнова (1941—2014), литератуоровед, философ, исследователь и публикатор наследия Н. Ф. Фёдорова, специалист по русскому космизму[2].

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B...

Горский А. К. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B...

газета "Говорит и показывает Москва", выпуск для Украинской ССР, №24, 04.06.1980 г., с. 17 (на теленеделю с 9 по 15 июня),

Всё же есть "Ариэль"!

Специально для сайта "Архив фантастики" https://archivsf.narod.ru/1884/aleksander...

https://fantlab.org/film5525

Кстати, я считаю, что и «Серебряный голубь» — вполне себе фантастический роман у Белого, а уж в «Москве» просто присутствуют элементы фантастики. Мандро — фигура такого фантастического злодея. Если брать эталонную фантастику, то есть фантастику в чистом её понимании, то начиная с Беляева, начиная с «Иприта» Шкловского-Иванова (кстати говоря, у Всеволода Иванова замечательные фантастические тексты, тот же «Сизиф, сын Эола» или «Медная лампа» — совершенно потрясающий рассказ)… Мне кажется, что у Лунца есть элементы фантастики некоторые. Но все-таки то, что делали «Серапионы» — Каверин, Лунц — это сказка. А фантастика в строгом смысле началась с Беляева, а дальше недооцененный, неизученный её пласт — это подпольные тексты 30-х годов. Сожженный роман Голосовкера, роман Яна Ларри про инопланетян, отсылавшийся Сталину по главе.

Мы все помним Яна Ларри за «Приключения Карика и Вали», а ведь он настоящий, стопроцентный фантаст. Трублаини, потом Адамов, «Тайна двух океанов»,— это все недоизучено, как мне кажется.

Что вы думаете об Александре Беляеве?

Дмитрий Быков

Александр Беляев писал очень плохие сначала рассказы, а потом — несколько гениальных романов внезапно. Мне кажется, что «Голова профессора Доуэля» — это очень высокий образец. И «Звезда КЭЦ», и «Проданный смех». Ну, я не говорю про «Человека-амфибию». «Человек-амфибия» — плохой роман, но прекрасно придуманный. Понимаете, вот Александр Грин — это гений, а Александр Беляев в моей табели о рангах месте на десятом после Александра Грина. Но он очень талантливый человек, безусловно, и очень мужественный.

Почему вы считаете Александра Беляева писателем второго ряда?

Дмитрий Быков

Почитайте Беляева. Все-таки Беляев по своей языковой ткани писатель достаточно примитивный, достаточно суконный. У него есть блестящие сюжетные находки. Но в целом очень много наивных построений, очень предсказуемые фабулы. У него есть довольно много такой наивной напыщенности, которую мы ценили в то время. Она есть и у Трублаини в «Шхуне «Колумб», у всех фантастов и приключенцев 20-х-30-х годов. Тем не менее, это глоток кислорода в тогдашней литературе. У Белева есть вещи, написанные чуть получше, как, скажем, «Голова профессора Доуэлля», и похожи, как, скажем, «Человек-амфибия», но это все равно прекрасный, трогательный писатель, и мужественный человек, всю жизнь боровшийся с болезнью. Так что здесь, я думаю, не так важно, как он писал, а важно, что он воспитывал.

Можно ли считать книгу «Голова профессора Доуэлля» Александра Беляева предсказанием развития науки?

Дмитрий Быков

«Голова профессора Доуэлля», как и «Человек-амфибия» — это не о трансплантологии. Есть несколько сквозных фантастических сюжетов, когда нога начинает действовать самостоятельно, как в рассказе Фолкнера и фильме Тягунова, рука, как у Мопассана, соответственно, голова отдельно от тела, даже глаз иногда: «И только глаз мой карий-карий блуждает там, как светлячок» — такой страшный образ у Окуджавы. Это довольно интересная тема в мировой фантастике, когда орган как бы обретает собственную власть и как бы отторгает остальное тело, начиная действовать отдельно от него. У Мопассана, наверное, у первого это дошло до такого блистательного сюжетного варианта. Оба варианта рассказа «Рука» — выдающиеся. «Рука» и «Рука трупа» — это высокий класс. Недавно начитывал я его.

И, конечно, «Голова профессора Доуэлля» — это попытка ответить на вечный вопрос, в какой степени человек детерминирован плотью, в какой степени мозг не зависит от тела, от бэкграунда, биографии, социальных условий, и так далее,— в какой степени этот отдельный мозг способен существовать. Все головы умирали, к сожалению. К тому же «Голова профессора Доуэлля» очень страшная история, очень сильно написанная.

Можно ли считать книги Александра Беляева такой же серьезной литературой, как произведения Герберта Уэллса?

Дмитрий Быков

Нет. Беляев — хороший писатель, но Уэллс вообще придумал всю фантастику XX века. Из Уэллса вышли все, включая Стругацких и в огромной степени Азимова, и Брэдбери, и Толкиена даже. Уэллс — это автор, чей каждый роман из первых десяти-двенадцати пролагал путь в мировой литературе. Великий писатель. И книга Максима Чертанова довольно наглядно это демонстрирует. Не зря она вот так популярна среди фанов настоящих, любителей фантастики. Собственно только среди них, потому что все остальные считают, что Уэллс преувеличен. Нет, Уэллс — гениальный писатель.

Беляев очень талантлив, но рассказы его — это просто графомания, прости меня господи. А из романов — ну, подавляющее большинство сделано по уэллсовским рецептам. И самый талантливый из них, мне кажется, «Голова профессора Доуэля», самый такой страшный. А остальные испорчены очень сильно социальщиной. У Беляева была трагическая судьба: инвалид и смерть, в общем, фактически от голода в блокаду в сорок втором году, в Пушкине осажденном, во время осады, насколько я помню, февраль сорок второго года. Но при всем при этом, конечно, никто не сравнивает Беляева с Уэллсом. Это все равно, понимаете, что ну с любым советским эпигоном сравнить тех же Стругацких, которые явно стояли на десять голов выше.

https://bykovfm.ru/mozhno-li-schitat-knig...

Попередній бібліографічний покажчик https://fantlab.org/blogarticle61987

1928 р. Сонячна машина. вид. 1е. У 3х частинах. Х. Держвидав України. 314; 235; 265 стор.

1928 р. Твори. Том 23. Сонячна машина. У 3х частинах. Х. Рух. 314; 236; 266 стор.

1928 г. Солнечная машина. авториз. перевод Розалии Винниченко , урождённой Лифшиц.. Госиздат Украины. 1928. 622 стр.

1929 р. Сонячна машина. вид. 2е. У 3х частинах. Х. Держвидав України. 314; 234; 265 стор.

1930 р.. Сонячна машина. вид. 3е. К. Рух. 848 стор.

газета «Українські робітничі вісті» (Вінніпег, 07.09. 1929, ч. 107. с.3 (уривок)

часопис «Нові дні» (Торонто, # 5 1952, число 28, с. 10 (уривок)

1962 р. Соняшна машина. вид. 4е. частина 1. Ню-Йорк. Прометей. 312 стор. за редакцією і з статтею-післямовою В. Чапленка; дизайн обкладинки П. Холодного.

1989 р. Сонячна машина. журнал «Київ». — К.: №1. — С. 101-148; №2. — С. 93-129; №3. — С. 66-101; №4. — С.81-133; №5. — С. 80-126; №6. — С. 48-106; №7. — С. 12-103.

1989 р.   Сонячна машина. К. Днiпро. серія: «Романи й повісті» 1989, №6. с. 620 прим. 65 000

2000 р.   Твори: в 2-х т.: т.2: Сонячна машина. К. Дніпро. 624 с. 3000 прим. https://fantlab.ru/blogarticle37400

2005 р.   Вибрані твори. К. Грамота, 2005. 5000 прим.. 928 с. Сонячна машина — с. 384-922;

2005 р.   Сонячна машина. К. Сакцент Плюс. 640 с.

https://fantlab.org/blogarticle37605

Винниченко В. К. Твори в 2-х тт. Том 1. – Київ : Дніпро, 2000. – 584с.

До першого тому творів класика української літератури Володимира Винниченка (1880 – 1951) ввійшли вибрані оповідання, повісті та п’єси «Між двох сил», у яких з високою художньою майстерністю й глибоким психологізмом відтворено соціальні типи і суспільно-політичні процеси початку XX століття.

Винниченко В. К. Твори в 2-х тт. Том 2. Сонячна машина: Роман. – Київ : Дніпро, 2000.- 624 с.

До другого тому творів Володимира Винниченка ввійшов перший в українській літературі соціально – утопічний роман «Сонячна машина», написаний під впливом бурхливих подій 20 – х років у Європі. Детективні колізії роману та характерні для Винниченка цікаві психологічні спостереження і нині триматимуть читача в постійній напрузі.

Винниченко В. К. Вибрані твори: Оповідання. Повість. Романи / передм. Л.С. Дем’янівської. – Київ : Грамота, 2005. – 928 с., фото.

До книги ввійшли кращі твори з багаторічної творчої спадщини Володимира Винниченка. Яскраві, позначені глибоким психологізмом оповідання, повість, фантастично – утопічний роман, що вміщені у виданні, стали надбанням української літератури після багатьох десятиліть заборони.

Винниченко В. Вибрані твори /передм. А. Гуляка. – Київ : Сакцент Плюс, 2005. – 256 с.

До вибраних творів класика української літератури В Винниченка (1880 – 1951) увійшли найвідоміші повісті та оповідання — «Краса і сила», «Біля машини», «Роботи!», «Солдатики!», «Суд» та інші – у яких з високою художньою майстерністю відтворено соціальні типи і суспільно-політичні процеси початку ХХ століття.

Винниченко В. Записки Кирпатого Мефістофеля /упоряд. І.О. Кошова; передм. М.Г. Жулинського. — Черкаси : Брама – Україна, 2005. – 264 с.

Роман «Записки Кирпатого Мефістофеля» дослідниками різних поколінь визнаний кращим художнім здобутком В. Винниченка. Адже проблеми порушені автором, не підвладні часові, актуальні й сьогодні, і через сто років. Це питання моралі, стосунки між статями, сім’ї , любові, сексу, життя на віру, позашлюбних дітей, щастя, пошуки сенсу буття, особистісної свободи, ролі інстинктів, боротьби свідомого та позасвідомого, Божого і диявольського начал у людині.

Винниченко, Володимир. Конкордизм. Система будування щастя: Етико-філософський трактат / В.К. Винниченко; передм. Т.І. Гундорової. — Київ: Укр. письменник, 2011. – 355с.

Цей «соціопсихотерапевтичний» трактат став вершиною творчості Володимира Винниченко як мислителя. У трактаті накреслюється утопічна схема будування щастя людства. Рецепт цього – конкордизм, тобто погодження. Автор розробляє струнку і переконливу систему погоджень (із природою, з самим собою, з ближнім, з колективом тощо). І проголошує щастя людства в погодженні, нещастя – в розладі.

Винниченко Володимир. Краса і сила /упоряд., авт., прим. П.Федченко; авт. передм. І. Дзеверін. – Київ: Дніпро, 1989. – 752 с.

В пропонованій збірці повістей та оповідань з глибокою художньою і психологічною майстерністю відтворено соціальні типи і суспільні процеси початку століття. В цьому творі Винниченко заглиблюється найперше саме у внутрішній світ людини , чого бракувало творам побутово – етнографічного характеру в українській реалістичній літературі.

Винниченко В.К. Намисто: Оповідання: Для мол. та серед. шк. віку / упоряд. Й.Й. Брояк; передм. С.А. Крижанівського; худож. Л.В. Ільчинська. – Київ: Веселка, 1989. – 380с.: іл.

Найвищим достоїнством оповідань, які складають цю книгу, є незвичайна пластичність, глибоке проникнення в дитячу психологію, розмаїтість характерів маленьких героїв.

Винниченко В. Нова заповідь: роман / Володимир Винниченко; післям. Галини Сиваченко. – Київ : Знання, 2011. – 349 с. – (Класична література).

Вперше йде до читача роман В. Винниченка з так званого муженського циклу – «Нова заповідь» . Твір пройнятий розчаруванням у соціалістичних ідеях ленінського штибу, вибудований у жанрі детективу.

«Нова заповідь» — це своєрідна спроба «розкрити очі зрячим» на їхньому шляху до можливого толітаризму й культу особи.

Винниченко В. Оповідання. Роман «Слово за тобою, Сталіне!», п’єса «Чорна Пантера і Білий Медвідь». – Київ: Наук. думка, 1999. – 440с. – (Сер. «Б – ка школяра»).

У книзі вміщено твори видатного українського письменника В. К. Винниченка, які рекомендовані Програмою середньої загальноосвітньої школи з української літератури для текстуального та оглядового вивчення.

Винниченко, Володимир Перед новим етапом (наші позиції). – Торонто: Накладом вид. т – ва «Вперед», 1938. – 62с.

В цій брошурі подано історичний матеріал з часів революції на Великій Україні. Ця брошура є цінним документом українського народу. Винниченко, як активний учасник революції, описав в цій статті всі успіхи, помилки й недостачі в ті часи, оперті на фактах і документах.

Винниченко, Володимир. Публіцистика /упоряд. і ред. В. Бурбела. – Нью-Йорк – Київ, 2002. – 392 с.

У це видання включено 31 публіцистичну працю Володимира Винниченка, які в переважній більшості не відомі широкій читацькій аудиторії, зокрема й досі не опубліковані. Хронологічно публіцистика Винниченка охоплює понад 40 років його життя і діяльності, зокрема, віддзеркалена у пропонованому виданні від 1913 до 1951 рр. включно. Матеріали збірника укладено за хронологічним принципом. Використано автографи, машинописи та першопублікації, які зберігаються в архіві письменника у бібліотеці Колумбійського університету (США) та архівних фондах Інституту літератури ім.. Т. Г. Шевченка НАН України.

Винниченко В. Сонячна машина / передм. О. Гнідан. — Київ : Сакцент Плюс, 2005. – 640 с.

«Сонячна машина» — це перший сучасний науково – фантастичний роман класика української літератури В Винниченка, який чимало знавців літератури вважають вершиною його творчості. Новаторство митця , експресивна і динамічна манера його письма знаходить своє оригінальне психологічне і філософське втілення в незвичайних поворотах людського характеру, думок і вчинків героїв, у сюжеті, що постійно інтригує читача в стані високої емоційної напруги, естетичної втіхи.

Винниченко В. Честность с собой: Повесть; «Записки курносого Мефистофеля»: роман /пер с укр.; сост., подгот. текста и вступ. ст. Ю. Барабаша. – Москва: Художественная литература, 1991. – 464 с.

Повесть «Честность с собой» и роман «Записки курносого Мефистофеля» относятся к предоктябрьскому периоду творчества В. Винниченко. В обоих произведениях, при всей своей несхожести и неравноценности, есть общая эмоциональная доминанта, в обоих улавливается сквозное настроение – душевная смута.

http://massovoodessa.blogspot.com/2015/06...