газета "Говорит и показывает Москва", выпуск для Украинской ССР, №24, 04.06.1980 г., с. 17 (на теленеделю с 9 по 15 июня),

Всё же есть "Ариэль"!

Специально для сайта "Архив фантастики" https://archivsf.narod.ru/1884/aleksander...

https://fantlab.org/film5525

Кстати, я считаю, что и «Серебряный голубь» — вполне себе фантастический роман у Белого, а уж в «Москве» просто присутствуют элементы фантастики. Мандро — фигура такого фантастического злодея. Если брать эталонную фантастику, то есть фантастику в чистом её понимании, то начиная с Беляева, начиная с «Иприта» Шкловского-Иванова (кстати говоря, у Всеволода Иванова замечательные фантастические тексты, тот же «Сизиф, сын Эола» или «Медная лампа» — совершенно потрясающий рассказ)… Мне кажется, что у Лунца есть элементы фантастики некоторые. Но все-таки то, что делали «Серапионы» — Каверин, Лунц — это сказка. А фантастика в строгом смысле началась с Беляева, а дальше недооцененный, неизученный её пласт — это подпольные тексты 30-х годов. Сожженный роман Голосовкера, роман Яна Ларри про инопланетян, отсылавшийся Сталину по главе.

Мы все помним Яна Ларри за «Приключения Карика и Вали», а ведь он настоящий, стопроцентный фантаст. Трублаини, потом Адамов, «Тайна двух океанов»,— это все недоизучено, как мне кажется.

Что вы думаете об Александре Беляеве?

Дмитрий Быков

Александр Беляев писал очень плохие сначала рассказы, а потом — несколько гениальных романов внезапно. Мне кажется, что «Голова профессора Доуэля» — это очень высокий образец. И «Звезда КЭЦ», и «Проданный смех». Ну, я не говорю про «Человека-амфибию». «Человек-амфибия» — плохой роман, но прекрасно придуманный. Понимаете, вот Александр Грин — это гений, а Александр Беляев в моей табели о рангах месте на десятом после Александра Грина. Но он очень талантливый человек, безусловно, и очень мужественный.

Почему вы считаете Александра Беляева писателем второго ряда?

Дмитрий Быков

Почитайте Беляева. Все-таки Беляев по своей языковой ткани писатель достаточно примитивный, достаточно суконный. У него есть блестящие сюжетные находки. Но в целом очень много наивных построений, очень предсказуемые фабулы. У него есть довольно много такой наивной напыщенности, которую мы ценили в то время. Она есть и у Трублаини в «Шхуне «Колумб», у всех фантастов и приключенцев 20-х-30-х годов. Тем не менее, это глоток кислорода в тогдашней литературе. У Белева есть вещи, написанные чуть получше, как, скажем, «Голова профессора Доуэлля», и похожи, как, скажем, «Человек-амфибия», но это все равно прекрасный, трогательный писатель, и мужественный человек, всю жизнь боровшийся с болезнью. Так что здесь, я думаю, не так важно, как он писал, а важно, что он воспитывал.

Можно ли считать книгу «Голова профессора Доуэлля» Александра Беляева предсказанием развития науки?

Дмитрий Быков

«Голова профессора Доуэлля», как и «Человек-амфибия» — это не о трансплантологии. Есть несколько сквозных фантастических сюжетов, когда нога начинает действовать самостоятельно, как в рассказе Фолкнера и фильме Тягунова, рука, как у Мопассана, соответственно, голова отдельно от тела, даже глаз иногда: «И только глаз мой карий-карий блуждает там, как светлячок» — такой страшный образ у Окуджавы. Это довольно интересная тема в мировой фантастике, когда орган как бы обретает собственную власть и как бы отторгает остальное тело, начиная действовать отдельно от него. У Мопассана, наверное, у первого это дошло до такого блистательного сюжетного варианта. Оба варианта рассказа «Рука» — выдающиеся. «Рука» и «Рука трупа» — это высокий класс. Недавно начитывал я его.

И, конечно, «Голова профессора Доуэлля» — это попытка ответить на вечный вопрос, в какой степени человек детерминирован плотью, в какой степени мозг не зависит от тела, от бэкграунда, биографии, социальных условий, и так далее,— в какой степени этот отдельный мозг способен существовать. Все головы умирали, к сожалению. К тому же «Голова профессора Доуэлля» очень страшная история, очень сильно написанная.

Можно ли считать книги Александра Беляева такой же серьезной литературой, как произведения Герберта Уэллса?

Дмитрий Быков

Нет. Беляев — хороший писатель, но Уэллс вообще придумал всю фантастику XX века. Из Уэллса вышли все, включая Стругацких и в огромной степени Азимова, и Брэдбери, и Толкиена даже. Уэллс — это автор, чей каждый роман из первых десяти-двенадцати пролагал путь в мировой литературе. Великий писатель. И книга Максима Чертанова довольно наглядно это демонстрирует. Не зря она вот так популярна среди фанов настоящих, любителей фантастики. Собственно только среди них, потому что все остальные считают, что Уэллс преувеличен. Нет, Уэллс — гениальный писатель.

Беляев очень талантлив, но рассказы его — это просто графомания, прости меня господи. А из романов — ну, подавляющее большинство сделано по уэллсовским рецептам. И самый талантливый из них, мне кажется, «Голова профессора Доуэля», самый такой страшный. А остальные испорчены очень сильно социальщиной. У Беляева была трагическая судьба: инвалид и смерть, в общем, фактически от голода в блокаду в сорок втором году, в Пушкине осажденном, во время осады, насколько я помню, февраль сорок второго года. Но при всем при этом, конечно, никто не сравнивает Беляева с Уэллсом. Это все равно, понимаете, что ну с любым советским эпигоном сравнить тех же Стругацких, которые явно стояли на десять голов выше.

https://bykovfm.ru/mozhno-li-schitat-knig...

Попередній бібліографічний покажчик https://fantlab.org/blogarticle61987

1928 р. Сонячна машина. вид. 1е. У 3х частинах. Х. Держвидав України. 314; 235; 265 стор.

1928 р. Твори. Том 23. Сонячна машина. У 3х частинах. Х. Рух. 314; 236; 266 стор.

1928 г. Солнечная машина. авториз. перевод Розалии Винниченко , урождённой Лифшиц.. Госиздат Украины. 1928. 622 стр.

1929 р. Сонячна машина. вид. 2е. У 3х частинах. Х. Держвидав України. 314; 234; 265 стор.

1930 р.. Сонячна машина. вид. 3е. К. Рух. 848 стор.

газета «Українські робітничі вісті» (Вінніпег, 07.09. 1929, ч. 107. с.3 (уривок)

часопис «Нові дні» (Торонто, # 5 1952, число 28, с. 10 (уривок)

1962 р. Соняшна машина. вид. 4е. частина 1. Ню-Йорк. Прометей. 312 стор. за редакцією і з статтею-післямовою В. Чапленка; дизайн обкладинки П. Холодного.

1989 р. Сонячна машина. журнал «Київ». — К.: №1. — С. 101-148; №2. — С. 93-129; №3. — С. 66-101; №4. — С.81-133; №5. — С. 80-126; №6. — С. 48-106; №7. — С. 12-103.

1989 р.   Сонячна машина. К. Днiпро. серія: «Романи й повісті» 1989, №6. с. 620 прим. 65 000

2000 р.   Твори: в 2-х т.: т.2: Сонячна машина. К. Дніпро. 624 с. 3000 прим. https://fantlab.ru/blogarticle37400

2005 р.   Вибрані твори. К. Грамота, 2005. 5000 прим.. 928 с. Сонячна машина — с. 384-922;

2005 р.   Сонячна машина. К. Сакцент Плюс. 640 с.

https://fantlab.org/blogarticle37605

Винниченко В. К. Твори в 2-х тт. Том 1. – Київ : Дніпро, 2000. – 584с.

До першого тому творів класика української літератури Володимира Винниченка (1880 – 1951) ввійшли вибрані оповідання, повісті та п’єси «Між двох сил», у яких з високою художньою майстерністю й глибоким психологізмом відтворено соціальні типи і суспільно-політичні процеси початку XX століття.

Винниченко В. К. Твори в 2-х тт. Том 2. Сонячна машина: Роман. – Київ : Дніпро, 2000.- 624 с.

До другого тому творів Володимира Винниченка ввійшов перший в українській літературі соціально – утопічний роман «Сонячна машина», написаний під впливом бурхливих подій 20 – х років у Європі. Детективні колізії роману та характерні для Винниченка цікаві психологічні спостереження і нині триматимуть читача в постійній напрузі.

Винниченко В. К. Вибрані твори: Оповідання. Повість. Романи / передм. Л.С. Дем’янівської. – Київ : Грамота, 2005. – 928 с., фото.

До книги ввійшли кращі твори з багаторічної творчої спадщини Володимира Винниченка. Яскраві, позначені глибоким психологізмом оповідання, повість, фантастично – утопічний роман, що вміщені у виданні, стали надбанням української літератури після багатьох десятиліть заборони.

Винниченко В. Вибрані твори /передм. А. Гуляка. – Київ : Сакцент Плюс, 2005. – 256 с.

До вибраних творів класика української літератури В Винниченка (1880 – 1951) увійшли найвідоміші повісті та оповідання — «Краса і сила», «Біля машини», «Роботи!», «Солдатики!», «Суд» та інші – у яких з високою художньою майстерністю відтворено соціальні типи і суспільно-політичні процеси початку ХХ століття.

Винниченко В. Записки Кирпатого Мефістофеля /упоряд. І.О. Кошова; передм. М.Г. Жулинського. — Черкаси : Брама – Україна, 2005. – 264 с.

Роман «Записки Кирпатого Мефістофеля» дослідниками різних поколінь визнаний кращим художнім здобутком В. Винниченка. Адже проблеми порушені автором, не підвладні часові, актуальні й сьогодні, і через сто років. Це питання моралі, стосунки між статями, сім’ї , любові, сексу, життя на віру, позашлюбних дітей, щастя, пошуки сенсу буття, особистісної свободи, ролі інстинктів, боротьби свідомого та позасвідомого, Божого і диявольського начал у людині.

Винниченко, Володимир. Конкордизм. Система будування щастя: Етико-філософський трактат / В.К. Винниченко; передм. Т.І. Гундорової. — Київ: Укр. письменник, 2011. – 355с.

Цей «соціопсихотерапевтичний» трактат став вершиною творчості Володимира Винниченко як мислителя. У трактаті накреслюється утопічна схема будування щастя людства. Рецепт цього – конкордизм, тобто погодження. Автор розробляє струнку і переконливу систему погоджень (із природою, з самим собою, з ближнім, з колективом тощо). І проголошує щастя людства в погодженні, нещастя – в розладі.

Винниченко Володимир. Краса і сила /упоряд., авт., прим. П.Федченко; авт. передм. І. Дзеверін. – Київ: Дніпро, 1989. – 752 с.

В пропонованій збірці повістей та оповідань з глибокою художньою і психологічною майстерністю відтворено соціальні типи і суспільні процеси початку століття. В цьому творі Винниченко заглиблюється найперше саме у внутрішній світ людини , чого бракувало творам побутово – етнографічного характеру в українській реалістичній літературі.

Винниченко В.К. Намисто: Оповідання: Для мол. та серед. шк. віку / упоряд. Й.Й. Брояк; передм. С.А. Крижанівського; худож. Л.В. Ільчинська. – Київ: Веселка, 1989. – 380с.: іл.

Найвищим достоїнством оповідань, які складають цю книгу, є незвичайна пластичність, глибоке проникнення в дитячу психологію, розмаїтість характерів маленьких героїв.

Винниченко В. Нова заповідь: роман / Володимир Винниченко; післям. Галини Сиваченко. – Київ : Знання, 2011. – 349 с. – (Класична література).

Вперше йде до читача роман В. Винниченка з так званого муженського циклу – «Нова заповідь» . Твір пройнятий розчаруванням у соціалістичних ідеях ленінського штибу, вибудований у жанрі детективу.

«Нова заповідь» — це своєрідна спроба «розкрити очі зрячим» на їхньому шляху до можливого толітаризму й культу особи.

Винниченко В. Оповідання. Роман «Слово за тобою, Сталіне!», п’єса «Чорна Пантера і Білий Медвідь». – Київ: Наук. думка, 1999. – 440с. – (Сер. «Б – ка школяра»).

У книзі вміщено твори видатного українського письменника В. К. Винниченка, які рекомендовані Програмою середньої загальноосвітньої школи з української літератури для текстуального та оглядового вивчення.

Винниченко, Володимир Перед новим етапом (наші позиції). – Торонто: Накладом вид. т – ва «Вперед», 1938. – 62с.

В цій брошурі подано історичний матеріал з часів революції на Великій Україні. Ця брошура є цінним документом українського народу. Винниченко, як активний учасник революції, описав в цій статті всі успіхи, помилки й недостачі в ті часи, оперті на фактах і документах.

Винниченко, Володимир. Публіцистика /упоряд. і ред. В. Бурбела. – Нью-Йорк – Київ, 2002. – 392 с.

У це видання включено 31 публіцистичну працю Володимира Винниченка, які в переважній більшості не відомі широкій читацькій аудиторії, зокрема й досі не опубліковані. Хронологічно публіцистика Винниченка охоплює понад 40 років його життя і діяльності, зокрема, віддзеркалена у пропонованому виданні від 1913 до 1951 рр. включно. Матеріали збірника укладено за хронологічним принципом. Використано автографи, машинописи та першопублікації, які зберігаються в архіві письменника у бібліотеці Колумбійського університету (США) та архівних фондах Інституту літератури ім.. Т. Г. Шевченка НАН України.

Винниченко В. Сонячна машина / передм. О. Гнідан. — Київ : Сакцент Плюс, 2005. – 640 с.

«Сонячна машина» — це перший сучасний науково – фантастичний роман класика української літератури В Винниченка, який чимало знавців літератури вважають вершиною його творчості. Новаторство митця , експресивна і динамічна манера його письма знаходить своє оригінальне психологічне і філософське втілення в незвичайних поворотах людського характеру, думок і вчинків героїв, у сюжеті, що постійно інтригує читача в стані високої емоційної напруги, естетичної втіхи.

Винниченко В. Честность с собой: Повесть; «Записки курносого Мефистофеля»: роман /пер с укр.; сост., подгот. текста и вступ. ст. Ю. Барабаша. – Москва: Художественная литература, 1991. – 464 с.

Повесть «Честность с собой» и роман «Записки курносого Мефистофеля» относятся к предоктябрьскому периоду творчества В. Винниченко. В обоих произведениях, при всей своей несхожести и неравноценности, есть общая эмоциональная доминанта, в обоих улавливается сквозное настроение – душевная смута.

http://massovoodessa.blogspot.com/2015/06...

Суть здесь иная — «Философия общего дела» Николая Федорова, самого оригинального русского мыслителя на рубеже XIX–XX веков. Природа, которую принято называть «Божьим миром», встретила в нем непримиримого врага. «Природа, — писал он, — представляет извращение образа Божия». Каково же назначение человека в этом мире? Разорвать цепь круговорота веществ в природе! Не дать человеку превратиться в прах! Цель человека — воскрешение мертвых! Победа над смертью и бессмертие!

Достичь этого Федоров полагал посредством науки, считая, что никакой иной задачи перед наукой и стоять не должно.

Такое естественно-научное богословие пленяло многих — от Циолковского до Маяковского и Платонова. И в 1920-е годы идеи эти буквально носились в русском воздухе. Но Беляеву открылась редкая возможность ознакомиться с ними почти что из первых рук.

Поступив в 1923 году на службу в Наркомат почт и телеграфов, Беляев стал вскоре активнейшим сотрудником ведомственного журнала «Жизнь связи». А в 1924 году в журнале начал печататься только что поступивший на работу в Наркомпочтель 35-летний Николай Сетницкий. По образованию он, как и Беляев, был юристом, но интересы его простирались намного шире: политэкономия, психология, теория стихосложения и статистика как метод исследования литературного процесса… Командированный Временным правительством в Одессу, он посещал заседания ХЛАМа — объединения «Художники, литераторы, артисты и музыканты», где познакомился со всей местной литературной элитой — Эдуардом Багрицким, Валентином Катаевым, Ильей Ильфом и Юрием Олешей… Но главным оказалось знакомство с Александром Горским, поэтом и ярым приверженцем учения Н. Ф. Федорова. Эта встреча оказалась для Сетницкого судьбоносной — теперь на все он будет смотреть по-федоровски. Даже на экономику. Здесь он разглядит два противоположных принципа мироустройства: эксплуатация и регуляция.

Эксплуатация — это когда «один член взаимодействующего целого признается самоцелью, а другой — только средством и всегда средством». Оттого неприемлем любой капитализм. Но от марксизма здесь ничего нет: эксплуатация лежит в самой основе нынешнего несовершенного, «падшего» порядка вещей, на всех уровнях — от социального до растительного и животного, когда одни служат пищей другим.

Совсем иное дело — регуляция. Здесь уже не взаимная рознь, вытеснение и борьба, а согласное, питаемое любовью единство частей целого. Это что, социализм? Нет! — соборность и слиянно-нераздельное единство ипостасей Пресвятой Троицы.

И тогда половинчатое, атеистическое строительство рая в одной отдельно взятой стране для одного только класса становится лишь первым шагом на пути христианского дела — всеохватного (храм, общество, частная жизнь) и космического (регуляция природы, одушевление косной материи и упразднение смерти)…

Смотря на вещи под таким углом, можно объявлять большевиков невольными орудиями Божьего Промысла. А значит, нет никаких моральных препятствий для искреннего участия в социалистическом строительстве. И пусть большевики закрывают церкви (ведь православие по сути своей — это культ смерти), пусть изничтожают родимые пятна капитализма вместе с их носителями (частная собственность — это Зло)… Главное, что и при большевиках можно жить, не изменяя ни себе, ни Богу.

Конец у этих прекрасных мечтаний был, естественно, один — в 1937 году Сетницкого арестовали и расстреляли. А Горского в 1937-м как раз из тюрьмы выпустили, чтобы снова посадить в 1943 году. В тюрьме он через несколько месяцев и скончался.

Но пока на дворе 1925 год — можно погружаться в иллюзии и увлеченно пророчествовать. И то, что именно с этих пор тема воскрешения мертвых властно овладевает Беляевым, разумнее всего объяснить его беседами с Сетницким. Тем более что на роль партнера в богословских спорах Беляев, выпускник духовной семинарии, подходил как нельзя лучше. А начаться разговоры могли с обсуждения темы, на которую писали оба, — НОТ, «научная организация труда»[219].

Принцип НОТ заключается в разделении трудового процесса, дроблении производственных операций и специализации. Но Сетницкий никак не мог назвать такой принцип прогрессивным, поскольку он целиком вытекает из нынешней несовершенной цивилизации и является уделом «нашей современной жизни, всецело построенной на субординации, взаимном ограничении и вытеснении»[220]. Этому ущербному НОТу следует противопоставить сознательную организацию труда: «Идеальным было бы выполнение всего трудового акта — от замысла до полного воплощения, от первой творческой мысли до последнего жеста при отделке результата — одним существом, единичным или коллективным, сознающим себя совершенно единым (преобразованное человечество)»[221].

Не знаю, что думал по поводу этих мечтаний Беляев, но мне такое преобразованное по Федорову человечество больше всего напоминает сверхмарионетку Крэга…

В Наркомпочтеле Сетницкий проводил статистическое обследование работников связи — их положение, деятельность и социальный состав… На один из таких трудов Беляев откликнулся рецензией[222]. Вот еще один повод для бесед.

Не исключено, что Беляев встречался и с Александром Горским, в 1925–1928 годах возглавлявшим в Москве литературно-философский кружок.

Украшением кружка был давний знакомый Горского Эдуард Багрицкий.

Имена прочих участников впечатляют гораздо меньше: братья Шманкевичи — Борис и Всеволод, донесшие идеи Федорова до Маяковского, А. Миних… Но забредала и молодежь — два Владимира (начинающие поэты Луговской и Державин), а также те, кто живо интересовался поэзией или искал немарксистских ответов на главный вопрос философии…[223]

Горский тогда упорно размышлял над «половой трагедией homo sapiens», которая заключается в «противоречии между властью высших мозговых центров и могуществом половых органов». В своем труде «Огромный очерк» (в той его части. что была закончена в 1924 году) Горский рассматривает и практиковавшиеся способы преодоления этой дилеммы:

«Употребляемое в культе Аттиса оскопление есть попытка достигнуть метаморфозы пола, не рискуя головой, то есть оставаясь при старом (немного лишь видоизмененном) самосознании…»[224]

Вот еще один возможный источник появления эротической темы в романе.

Воспоминание о труде Горского могло подсказать Беляеву и позднейший эпизод с одинокими манипуляциями мадемуазель Лоран — это позаимствованное из книги Хэвлока Эллиса (Havelock Ellis)[225] описание «типичного» случая, когда молодая 28-летняя женщина «чувствует себя особенно счастливой, когда она бывает одна, обнаженная в своей спальне. Она знает наизусть каждый уголок своего тела и гордится тем, что оно сложено согласно всем законам правильного построения человеческого тела»…[226]

Впрочем, круг московских знакомых и обсуждавшихся тем мог быть и шире.

До сих пор мы как-то обходили главную особенность беляевского произведения, а ведь рассказано в нем не просто об отдельной от тела жизни какого-то органа, но о части тела самой главной — голове! И о мозге, живущем и творящем после смерти остального тела.

И тут такое странное совпадение — в том же 1925 году, в той же Москве было написано произведение, посвященное жизни мозга, отделенного от своего носителя и помещенного в другое тело.

Речь, понятное дело, идет о повести Михаила Булгакова «Собачье сердце».

Читал ли ее Беляев? Откроем рассказ 1926 года «Человек, который не спит». Начинается он с «собачьего дела». Дело это слушается в суде, и вот что говорит обвиняемый — профессор Иван Степанович Вагнер:

«— Граждане судьи! Я не отрицаю факта похищения собак, но виновным себя не признал, и вот почему. Всякая кража предполагает корыстную цель. У меня такой цели не было. Вы сами огласили документы, из которых суд мог убедиться, что я преследовал исключительно научные цели. Я веду опыты, имеющие громадное значение для всего человечества. Та польза, которую должны принести эти опыты, несоизмерима с ничтожным вредом, который я причинил. <…>

— Но не объясните ли вы, почему вы сочли нужным прибегать к таким странным и незаконным способам добывания собак для ваших опытов? Если опыты представляют ценность, правительство обеспечило бы вас всем необходимым для работы!

Профессор Вагнер замялся.

— Эти опыты слишком смелы. Они могли показаться даже фантастичными. В успех я верил, но на пути лежали неизбежные неудачи. Они могли погубить и дело и мою репутацию прежде, чем я достиг бы положительных результатов. И я решил производить их в тиши своего кабинета, на свой страх и риск. Но у меня было слишком мало личных средств на приобретение собак для опытов. <…> И я был принужден…

— Красть собак? — с улыбкой добавил судья.

Профессор Вагнер выпрямился и ответил тоном глубокого убеждения в своей правоте:

— Собачий век — каких-нибудь двадцать лет. Стоимость собаки — рубли, много — десятки рублей. Уничтожив же несколько собак, я удлиню жизнь человечества втрое, а вместе с тем утрою и ценность человеческой производительности. Если за это я заслуживаю наказания, судите меня! Мне больше нечего прибавить».

Итак, у обоих профессоров — Преображенского и Вагнера — одинаковые наклонности: приманить на улице собаку, уволочь ее к себе домой, а уж там, в тиши кабинета, подвергнуть бедное животное убийственным опытам…

Так что ответ однозначный: читал. Конечно читал!

Но когда?

Рассказ «Голова профессора Доуэля» был напечатан в марте-апреле 1925 года. А на рукописи «Собачьего сердца» стоит дата: «Январь — март 1925 г.». Правда, 15 февраля Булгаков уже выступал с этой повестью на литературных чтениях…[227] Но, чтобы успеть вдохновиться булгаковским сочинением и написать собственный 70-страничный рассказ, — и этот срок совершенно недостаточный! Так что придется признать: Беляев прочел (или прослушал) «Собачье сердце» после завершения «Головы профессора Доуэля». А в 1930 году дал свою версию жизнеописания животного, которому пересадили человеческий мозг — «Хойти-Тойти».

Так что же, сходство беляевского рассказа с булгаковской повестью — чистая случайность?

Ни в коем случае! И доказательство тому: дата начала работы Булгакова над «Собачьим сердцем» — январь 1925 года, первая годовщина смерти В. И. Ульянова (Ленина).

Впервые на это обратила внимание Майя Каганская в послесловии к переводу «Собачьего сердца» на иврит. А еще она установила, что болезнь и смерть вождя мирового пролетариата интриговали Булгакова в крайней степени, даже тогда, когда о Ленине и речь как будто не заходила… Например, в «Роковых яйцах» ужасный «красный луч» изобрел профессор Персиков. При чем здесь Ильич? — спросите вы. А притом что Ленина лечил профессор Абрикосов[228].

И когда Ленин все-таки умер, изобретатель Лев Термен поспешил предложить свои услуги: похоронить ленинское тело в вечной мерзлоте, чтобы спокойно дожидаться того момента, когда наука позволит Ленина воскресить.

(Именно этой теме — замораживание и воскрешение — посвящен рассказ Беляева «Ни жизнь, ни смерть», напечатанный в 1926 году[229].)

__________

219

«Научной организации труда» Беляев посвятил две статьи: На путях к НОТ // Жизнь и техника связи. 1924. № 8. С. 103–106 (Подпись: Романыч; псевдоним раскрыт по отсылке во второй статье); О рационализации в НКТП // Жизнь и техника связи. 1925. № 12. С. 73–76.

220

Сетницкий Н. А. Единство трудового процесса // Октябрь мысли. 1924. № 3–4. С. 61.

221

Там же.

222

Что такое статистика и для кого она нужна (Популярное пособие для работников связи). Москва. Статистический отдел НКПиТ. 126 с. Коллективный труд В. Г. Песчанского, Д. В. Савинского, Н. А. Сетницкого, Я. С. Улицкого, под редакцией нач. статотдела НКПиТ Песчанского // Жизнь и техника связи. 1924. № 11. С. 180 (Подпись: А. Б-в).

223

Гойлов Н. С. Моя московская богема //Архивный фонд Музея-библиотеки Н. Ф. Федорова. Машинопись. 28 с.

224

Горский А. К. Огромный очерк// Горский А. К., Сетницкий Н. А. Сочинения. М., 1995. С. 229.

225

Эллис X. Автоэротизм. Для врачей и юристов. СПб., 1911. С. 77.

226

Горский А. К. Огромный очерк. С. 196.

227

Чудакова М. О. Жизнеописание Михаила Булгакова. М., 1988. С. 245.

228

Qaganskayah М. 'Or kelev, 'о hokhmath sophrim [Собачья шкура, или Мудрость писателей] // Bulgaqov М. Lev kelev. Tel-’Aviv, 2002. 'Am. 171–220; Каганская М. Собачья смерть // Солнечное сплетение. Иерусалим. 2002. № 24–25. С. 168–185.

229

Беляев А. Ни жизнь, ни смерть//Всемирный следопыт. 1926. № 5. С. 3—15; № 6. С. 3–14.

***

В 1932 году Беляев совершил самый удивительный, наверное, поступок в своей жизни. Страдающий костным туберкулезом писатель, для которого и ленинградский климат был непереносим, вдруг, бросив все, уезжает за полярный круг!

Тут надо ответить сразу на два вопроса — что заставило писателя оставить благоустроенный Ленинград и отчего пунктом назначения стал Мурманск?

Итак, год 1932-й… Чем он отличался от предыдущего? В области фантастики отличия громадные — за весь год во всем СССР было опубликовано — в периодике и отдельными книгами — 8 (восемь!) произведений научно-фантастического жанра. Это меньше, чем вышло в 1931 году произведений одного Беляева!

Многим пишущим пришлось в том году плохо — появился Оргкомитет по созданию Союза советских писателей. Союз создали лишь два года спустя, но все прочие литературные организации были упразднены немедленно. Остались только горкомы писателей при ЦК Союза бумажников и печатников. Означенный союз и созвал их на Всесоюзное совещание. А 21 июля 1932 года выяснилось, что «многие писатели из-за необеспеченности идут в бухгалтеры, переводчики и т. д., писателей также посылают на посевную, нет даже средств на их отправку на курорт, нет путевок»[282].

Итак, то была общая писательская беда. Но что вызвало такие гонения именно на фантастику и фантастов? Ведь, чтобы фантастику перестали печатать столь единодушно и одновременно, должно было появиться какое-то распоряжение, обязательное к исполнению. Но никто такого распоряжения еще не отыскал… Непроницаемая загадка!

И еще непонятно, почему от нужды пришлось спасаться именно на Крайнем Севере. Ведь кто-то устроился переводчиком. Образованных людей в России осталось мало, так что вакансии наверняка были. А Беляев не только знал иностранные языки, но и переводить ему случалось[283]. Почему же он такую возможность отверг?

Или не только призрак голодной смерти был причиной отъезда, а что-нибудь посерьезнее?

Вот, например, в том же 1932 году на Кольский полуостров спешно отъехал из Москвы Лев Ошанин, будущий поэт-песенник. Пошли слухи, что кому-то никак не дает покоя его социальное происхождение — из дворян. Тут-то друзья и присоветовали сменить место жительства. Три года провел он в добровольной ссылке — вначале работал на апатитовой фабрике в Хибиногорске, затем директором клуба горняков и, наконец, разъездным корреспондентом газеты «Кировский рабочий»… Здесь его и настиг донос — из комсомола исключили, из газеты уволили[284]. Ожидаемого продолжения, впрочем, не последовало — Ошанин вернулся в Москву и был принят в Литературный институт.

Так что о причинах отъезда Беляева позволительно строить самые разнообразные догадки…

Но почему же все-таки местом пребывания был избран именно Мурманск? И что такое Мурманск?

29 июня 1916 года министр путей сообщения Трепов (сын того самого, что в октябре 1905-го в Петербурге приказал: «Патронов не жалеть!», так что обошлось вообще без выстрелов) имел счастье всеподданнейше доложить Его Императорскому Величеству соображения свои о преобразовании возникшего у станции «Мурман» железнодорожного поселка в городское поселение. И Его Императорскому Величеству благоугодно было изложенное предложение Высочайше одобрить.

Об официальном существовании города торжественно объявили 21 сентября (4 октября) 1916 года и отслужили молебен.

Город получил имя Романов-на-Мурмане, а инженер Б. В. Сабанин представил его генеральный план. Размещался город на двух уровнях: первый — порт и железная дорога, второй — 17 проспектов и улиц. Три — параллельно железной дороге, две — перпендикулярно ей, еще две улицы обозначили дальнюю окраину, а десять веером разошлись от центральной площади. Главные улицы носили имена лиц царствующего дома: в честь великих княжон — Мариинская и Ольгинская, наследника — Алексеевская, августейшего брата — Михайловская, а нынешний проспект Ленина (бывший Сталина) — Николаевская…

Что было замечательного в том плане? А то, что в основу был положен план Петрограда. Случайно? Нет, с заранее обдуманным намерением.

Ведь что такое Петербург — Петрополь — Петроград? Столица империи и окно в Европу. И более двух веков окно это было открыто настежь. Пока в августе 1914-го Россия не вступила в Великую европейскую войну. И немцы это окно захлопнули. Даже форточки не оставили. И императорский Балтийский флот оказался заперт в портах, где невоюющим экипажам не оставалось ничего иного, как растить в себе революционную ярость.

А тут грандиозная идея — прорубить новое окно, незамерзающее и такое широкое, что ни минами, ни субмаринами его не перегородить.

Показать немцу, что Россию в угол не поставишь и не загонишь.

И станет твердой пятой на Ледовитом океане новый российский город.

Да не просто город, а град, во всем подобный Петрограду. Сегодня еще в колыбели, а завтра молодая столица России-победительницы. И Николай Второй войдет в историю как Николай Великий!

Вы никогда ни о чем подобном не слыхали? Тогда читайте:

«Россия, заменив нынешнюю северную столицу полярною, у незамерзающего Варангерфиорда, вместе со всем христианско-европейским человечеством откроет новую борьбу на два фронта: с экваториальным, тропическим жаром с одной стороны и с полярным холодом — с другой».

Это пророчествовал Николай Федоров[285]. Не знаю, читал ли его инженер Борис Сабанин. Но Александр Беляев, скорее всего, это прочел или услышал от федоровца Сетницкого.

И идея замечательная — великая русская полярная мечта!

285

Федоров Н. Ф. Распределение задач всемирной регуляции природы // Федоров Н. Ф. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1995. Т. 2. С. 302; ранее опубликовано во втором томе «Философии общего дела» (М., 1913).

ЗБС «АРБ» 2013

***

Введение. Что такое русский космизм?

Образ цивилизации будущего, вышедшей за пределы Земли, нарисовал в романах «Красная звезда» (1908) и «Инженер Мэнни» (1912) Александр Богданов, родоначальник организационной науки, которую с космизмом объединяет ненависть к хаосу, воля к космизации бытия. Продолжая этот космический вектор, Алексей

Толстой создал «Аэлиту» (1924), Александр Беляев — «Звезду КЭЦ» (1935), где,

опираясь на научные выкладки и художественные предвидения К.Э. Циолковского

(философ-космист был и автором научно-фантастических произведений), дал свое

проективное видение жизни людей, ставших, по мечте Циолковского, «гражданами

Вселенной». А еще Беляев, вдохновлявшийся и идеями Федорова, дал художественный образ человека летающего (роман «Ариэль», 1940), живущего в разных средах

(«Человек-амфибия», 1927) и напряженно дискутировал о бессмертии, одновремен-

но и мечтая о преодолении барьера смерти, и предостерегая от профанации, от частичных, а значит уязвимых решений («Голова профессора Доуэля», 1925).

Русский космизм. Хроника /в сокращении/

1925

Во Франции печатается статья В.И. Вернадского «Автотрофность человечества», где говорится о вечности жизни, роли разума в биосфере и перспективах перехода к искусственному синтезу пищи и далее к автотрофности человечества.Русский космизм. Хроника 403

«Жизнь должна рассматриваться как космическое явление в истории нашей планеты».

«Запасы энергии, находящиеся в распоряжении разума, неистощимы. Сила приливов и морских волн, радиоактивная, атомная энергия, теплота Солнца могут дать

нужную силу в любом количестве.

Введение этих форм энергии в жизнь есть вопрос времени».

«Что означал бы синтез пищи в жизни людей и в жизни биосферы?

Его создание освободило бы человека от его зависимости от другого живого вещества. Из существа социально гетеротрофного он сделался бы существом социально

автотрофным.

Последствия такого явления в механизме биосферы были бы огромны».

В.И. Вернадский

К.Э. Циолковский в Калуге печатает философские работы «Монизм Вселенной»

и «Причина космоса».

«После заселения нашей солнечной системы начнут заселяться иные солнечные

системы нашего Млечного Пути. С трудом отделится человек от земли. Гораздо легче

было одолеть солнечное притяжение, ввиду свободы движений в эфире и громадности

лучистой энергии всего солнца, которой мог воспользоваться человек. Земля оказывается исходным пунктом расселения совершенных в Млечном Пути».

К.Э. Циолковский. Монизм Вселенной

В.Н. Муравьев пишет работу «Культура будущего», в которой, опираясь на идею

антиэнтропийной сущности жизни, дает обоснование преобразовательной деятельности человечества, направленной на природу, космос, общество, собственный организм.

Биокосмист Павел Иваницкий выпускает брошюру «Искусственное вызывание

дождя и управление погодой путем регуляции атмосферного и земного электричества»,

в которой собирает материалы по проблеме управления погодой и искусственному вызыванию дождя, иллюстрирующие федоровскую идею атмосферической регуляции.

В журнале «Всемирный следопыт» печатается рассказ писателя-фантаста Александра Романовича Беляева (1884–1942) «Голова профессора Доуэля», позднее переработанный в роман.*

Казимир Малевич работает над архитектурными супрематическими моделями —

архитектонами и планидами, часть которых, по замыслу автора, представляют модели космических строений, основу для планов космических станций.

1926

Выходит в свет книга В.И. Вернадского «Биосфера».

«Вещество биосферы, благодаря космическим излучениям, проникнуто энергией;

оно становится активным, собирает и распределяет в биосфере полученную в форме

излучения энергию. Лик Земли есть не только отражение нашей планеты, проявление ее

вещества и ее энергии — он одновременно является и созданием внешних сил космоса».

В.И. Вернадский

В Москве создан Институт переливания крови, его директором становится философ, писатель Александр Александрович Богданов (1873–1928).

Циолковский в Калуге переиздает работы «Исследование мировых пространств

реактивными приборами» с предисловием, в котором излагает план завоевания межпланетных пространств и обозначает первые шаги к нему.

«Сначала неизбежно идут: мысль, фантазия, сказка. За ними шествует научный

расчет. И уже в конце концов исполнение венчает мысль».

К.Э. Циолковский. Предисловие404 Русский космизм. Хроника

Биокосмист Александр Ярославский издает роман «Аргонавты Вселенной».

В Харбине Н.А. Сетницкий издает богословский трактат «Смертобожничество»,

написанный совместно с А.К. Горским. В трактате рассматривается история христианского вероучения с точки зрения раскрытия в ней идеи о творческом назначении человека в мире, борьбы со всеми формами обожествления смерти.

Профессор Сергей Сергеевич Брюхоненко (1890–1960) создает первый в мире

аппарат искусственного кровообращения. Проводит эксперимент, в результате которого удается оживить и поддерживать в течение двух часов жизнедеятельность

собаки.

Возникает объединение художников-космистов «Амаравелла» (от санскритского Amaravella — Ростки бессмертия). В объединение входят А.П. Сардан (Баранов), Б.А. Смирнов-Русецкий, П.П. Фатеев, С.И. Шиголев, В.Т. Черноволенко и

В.Н. Пшесецкая (Руна).

Во время приезда азиатской экспедиции Н.К. Рериха в Москву члены группы встречаются с художником. На встрече присутствует и философ-космист А.К. Горский.

В переписке А.М. Горького и М.М. Пришвина обсуждаются идеи Федорова.

«А вот был у нас весьма оригинальный мыслитель Н.Ф. Федоров. <…> Интереснейший старик. Мне у него ценна и близка проповедь “активного” отношения к

жизни».

М. Горький. Из письма М.М. Пришвину от 17 октября 1926

1927

В Нью-Йорке по инициативе Н.К. Рериха проходит первая выставка группы

художников-космистов «Амаравелла».

В апреле в Москве открывается Первая мировая выставка межпланетных аппаратов и механизмов, которую за два месяца работы посетило более 10 000 человек.

Ученый и популяризатор авиации и космонавтики Н.А. Рынин начинает издание

серии выпусков «Межпланетные сообщения в фантазиях романистов и в проектах

ученых» (всего вышло 9 выпусков, в последнем, появившемся в 1932 году, была дана

летопись и развернутая библиография к теме).

Выходит футурологическая повесть писателя Сергея Тимофеевича Григорьева

(1875–1953) «Гибель Британии», представляющая утопическую картину будущего

Советской России: бесшумные машины, вечноцветущие яблони, ювенильная вода,

тысячи культурных растений, созданных в результате биотехнологий. Люди растопили ледники Гималаев и Памира, повернули реки, соединяя «работу солнца с работой воды», оросили пустыню.

«Труд человека стал геологическим фактором: мы способны сдвигать горы, участвовать в горообразовательных процессах».

«Земной мир должен быть объединен для регуляции природы: работы, вроде тех,

что провели мы, меняют физическое состояние всей земли».

Из повести «Гибель Британии»

Выходит 44-й том 7-го издания «Энциклопедического словаря Русского библиографического института Гранат», где в сокращенном виде печатается «Автореферат», в котором П.А. Флоренский определяет свою «жизненную задачу» как «проложение путей к будущему цельному мировоззрению» и дает определение культуры

как «сознательной борьбы с мировым уравниванием», т. е. с энтропией и смертью.

В Париже французский философ Эдуард Леруа читает цикл лекций, составивших его книгу «Происхождение человека и эволюция разума», где впервые появляРусский космизм. Хроника 405

ется термин «ноосфера». Автором термина был философ, палеонтолог П. Тейяр де

Шарден, обосновавший его еще в 1925 году в эссе «Гоминизация».

П. Тейяр де Шарден завершает книгу «Божественная среда», акцентируя в ней

идею восходящего творения, движения мироздания к Плероме, в которую вместе с

человеком входит вся тварь, созидания «Царствия Божия из всех сфер человеческой

жизни».

1928

В Харбине Н.А. Сетницкий начинает переиздание «Философии общего дела».

Выпускает работу А.К. Горского «Перед лицем смерти. Л.Н. Толстой и Н.Ф. Федоров», начинает издание его очерков «Н.Ф. Федоров и современность» (обе работы

выходят под псевдонимом А. Остромиров).

В.Н. Муравьев пишет работу «Философия действия», в которой ставит в основу действия идею коллективного преобразования мира.

27 ноября Максим Горький в статье «Еще о механических гражданах», напечатанной в газете «Известия», упоминает о Федорове, приводя его афоризм «Свобода без власти над природой и без управления ею то же, что освобождение крестьян

без земли». Эту цитату 11 декабря приводит в своем докладе на IV сессии ЦИК СССР

М.И. Калинин.

28 декабря в газете «Известия» выходит заметка А.К. Горского о Н.Ф. Федорове,

в которой он излагает идеи мыслителя так, чтобы показать их родственность научно-техническим и общественным преобразованиям Советской России.

Циолковский в Калуге выпускает брошюры «Будущее земли и человечества», в

которой рисует перспективы преобразования земли и расселения в околосолнечном

пространстве, и «Воля Вселенной», где высказывает гипотезу о существовании в

космосе множества высокоразвитых цивилизаций и о будущем объединении их усилий во благо управления Вселенной.

В журнале «Вокруг света» печатается роман писателя-фантаста А.Р. Беляева

«Человек-амфибия».

Молодой архитектор Г.Т. Крутиков, студент ВХУТЕМАСа, представляет в качестве дипломного проекта работу «Город будущего (эволюция архитектурных

принципов в планировке городов и организации жилища)», создав проект «летающего города».

В Германии в издательстве Р. Пипера выходит том подготовительных материалов к роману Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» с обширным исследованием

литературоведа В.Л. Комаровича о влиянии идей Федорова на этот роман: «Отцеубийство и учение Н.Ф. Федорова о телесном воскрешении» (Komarowitsch W. Der

Vatermord und Fjodoroffs Lehre von der «Fleischlichen Auferstehung» // Die Urgestalt

der Brüder Karamasoff. Dostojevskis Quellen, Entwurfe und Fragmente. München, 1928).

Завершается Центрально-Азиатская экспедиция Н.К. и Е.И. Рерихов. В Индии

в Кулу Рерихи создают Институт гималайских исследований («Урусвати»).

1929

Арест А.К. Горского и В.Н. Муравьева.

Философ, священник, богослов Павел Александрович Флоренский (1882–1937)

в письме В.И. Вернадскому высказывает идею пневматосферы.

«Со своей стороны хочу высказать мысль, нуждающуюся в конкретном обосновании и представляющую, скорее, эвристическое начало. Это именно мысль о существовании в биосфере или, может быть, на биосфере того, что можно было бы назвать406 Русский космизм. Хроника

пневматосферой, т. е. о существовании особой части вещества, вовлеченной в круговорот культуры или, точнее, круговорот духа».

П.А. Флоренский. Из письма В.И. Вернадскому. 21 сентября 1929

Циолковский в Калуге выпускает отдельными брошюрами работы «Космические

ракетные поезда», «Растение будущего. Животное Космоса. Самозарождение», «Цели

звездоплавания», в которых продолжает изложение своей космической философии.

Андрей Платонов завершает роман «Чевенгур», в котором испытывает на прочность идеалы коммунизма.

«Какой же это коммунизм? — окончательно усомнился Копенкин и вышел на двор,

покрытый сырою ночью. — От него ребенок ни разу не мог вздохнуть, при нем человек

явился и умер. Тут зараза, а не коммунизм. Пора тебе ехать, товарищ Копенкин, отсюда — вдаль».

Андрей Платонов. Чевенгур

Пакт о международной охране памятников культуры во время военных действий (Пакт Рериха).

1930

Александр Чижевский выпускает книгу «Эпидемические катастрофы и периодическая деятельность Солнца», обобщая в ней свои исследования зависимости

возникновения и распространения эпидемий от циклов солнечной активности.

В Калуге Циолковский печатает свою «Научную этику».

«Этика космоса, т. е. ее сознательных существ, состоит в том, чтобы не было нигде

никаких страданий».

К.Э. Циолковский. Научная этика

Писатель-фантаст Александр Беляев печатает очерк о К.Э. Циолковском «Гражданин Эфирного острова» и рассказ «Нетленный мир», в котором в художественной

форме показывает опасности непросчитанных и волюнтаристических вторжений

человека в природу, не предваряющихся, как на том настаивал Н.Ф. Федоров, доскональным изучением природных процессов.

Андрей Платонов создает повесть «Котлован», символически воплощая в ней

ряд федоровских мотивов (вечной памяти и невозможности всеобщего счастья при

существовании смерти).

1932

В Харбине философ-космист Николай Александрович Сетницкий (1888–1937)

издает книгу «О конечном идеале» (1932), в которой выдвигает концепцию проективности идеала.

«Идеал по самому смыслу своему есть крайнее, последнее и величайшее задание,

к которому стремится человечество».

Н.А. Сетницкий

В Харбине выходит в свет работа А.К. Горского «Организация мировоздействия», в которой рассматриваются перспективы сотрудничества науки и искусства в

деле преображения мира.

При Гидрометеорическом комитете СССР создан Институт искусственного

дождя.

В Москве по инициативе А.М. Горького создан Всесоюзный институт экспериментальной медицины, занимавшийся в том числе проблемами долголетия.

Поэт-обериут Николай Александрович Заболоцкий (1903–1958) вступает в переписку с К.Э. Циолковским.

«На днях я прочел Ваше сочинение “Растение будущего. Животное космоса. Самозарождение”, 1929. Ваши мысли о будущем человечества поразили меня настолько,

что теперь я не успокоюсь, покуда не прочту других сочинений Ваших».

Н.А. Заболоцкий. Из письма К.Э. Циолковскому.

7 января 1932

«Ваши мысли о будущем Земли, человечества, животных и растений глубоко волнуют меня, и они очень близки мне. В моих ненапечатанных поэмах и стихах я, как мог,

разрешал их».

Н.А. Заболоцкий. Из письма К.Э. Циолковскому.

18 января 1932

Выходит научно-юбилейный сборник, посвященный 75-летию со дня рождения

К.Э. Циолковского и 40-летию появления его первых научных трудов по дирижаблестроению. Циолковский печатает в сборнике юбилейную лекцию «Звездоплавание».

«На основании своих научных работ я твердо верю в осуществимость космических

путешествий и заселение солнечных пространств. Но я никогда не решусь сказать,408 Русский космизм. Хроника

когда это будет. Многое зависит от условий: успехов техники, распространения соответствующих идей, общественного устройства и новых открытий».

К.Э. Циолковский. Звездоплавание

1933

Писатель-фантаст Александр Беляев выпускает фантастический роман «Прыжок в ничто». Прототипом главного героя, немецкого ученого-пацифиста Лео Цандера, строящего космический корабль и ведущего его в пространства Вселенной стал инженер Ф.А. Цандер.

В журнале «Звезда» печатается поэма Н.А. Заболоцкого «Торжество земледелия», в которой он, опираясь на идеи Циолковского, рисует будущее земли.

Я дале видел красный светоч

В чертоге умного вола.

Коров задумчивое вече

Решало там свои дела. <…>

Там кони, химии друзья,

Хлебали щи из ста молекул,

Иные, в воздухе вися,

Смотрели, кто с небес приехал. <…>

Здесь волк с железным микроскопом

Звезду вечернюю поет,

Здесь конь с редиской и укропом

Беседы длинные ведет.

И хоры стройные людей,

Покинув пастбища эфира,

Спускаются на стогны мира

Отведать пищи лебедей.

Николай Заболоцкий. Торжество земледелия

1935

Съемки «Космического рейса» завершены. В газете «Комсомольская правда»

К.Э. Циолковский делится впечатлениями о работе над фильмом.

Выходит второе издание романа Александра Беляева «Прыжок в ничто» с

предисловием К.Э. Циолковского.

Циолковский пишет статью «Космическая философия».

Н.А. Сетницкий возвращается из Харбина в Москву.

Смерть К.Э. Циолковского.

1936

В журнале «Звезда» печатается научно-фантастический роман Александра

Беляева «Звезда КЭЦ». КЭЦ — инициалы Константина Эдуардовича Циолковского.

Н.А. Сетницкий безуспешно пытается встретиться с А.М. Горьким. В конечном

итоге пишет ему исповедальное письмо, рассказывая о своих усилиях ввести идеи

Федорова в горизонт советского строительства и подчеркивая важность борьбы со

смертью для «страны, строящей новый мир». Горький умер, а письмо так и осталось

непосланным.

«Трагично то, что никто из строителей социализма не рискует сказать, что без

борьбы со смертью нельзя и думать о социализме и что коммунизм не может быть

построен без победы над смертью».

Н.А. Сетницкий. Из письма А.М. Горькому. 3 мая 1936

1937–1943

А.К. Горский, поселившийся в Калуге, знакомится с дочерьми К.Э. Циолковского,

ведет переписку со старшей дочерью Н.А. Сетницкого, студенткой исторического факультета МГУ Ольгой Николаевной Сетницкой (1916–1987) и ее подругой Екатериной

Александровной Крашенинниковой (1919–1996). Эти философские письма — уникальное свидетельство подспудного развития идей космизма в СССР в эру репрессий.

1941

В Музее А.Н. Скрябина в Москве проходит юбилейная сессия, посвященная

25-летию со дня смерти А.Н. Скрябина. А.К. Горский делает доклад о композиторе,

осмысляя его личность и замыслы в контексте темы искусства как творчества жизни.

Выходит в свет роман писателя-фантаста Александра Беляева «Ариэль» — о человеке летающем.

Гачева А. Русский космизм в идеях и лицах. — М.: Академический проект, 2019. —

431 с. + 16 п. цв. вкл. — (Научно-популярная серия РФФИ)

* фактически: впервые опубликовано — в виде рассказа — в московской «Рабочей газете» 16 — 21 и 24 — 26 июня 1925 года, а затем в 3-м и 4-м номерах журнала «Всемирный следопыт» за тот же год. Годом позже в качестве заглавного рассказа вошло в первый авторский сборник фантастики Беляева (вместе с рассказами «Человек, который не спит» и «Гость из книжного шкафа»).

Сюжет рассказа тот же, что и романа, но значительно проще и беднее. Мисс Адаме (в романе — мадемуазель Лоран) попадает в лабораторию профессора Керна, большого ученого, который, однако, не остановился перед преступлением: оживив голову своего учителя, профессора Доуэля, он теперь заставляет эту голову работать на себя, служить «генератором идей». Мисс Адаме сразу же, как только проникает в тайну Керна, пытается разоблачить его, но безуспешно. Из почти безвыходного положения ее спасает сын Доуэля. Вместе им удается довести разоблачение до конца. Керн терпит поражение.

Рассказ был интересен своими научно-фантастическими идеями, но не литературным мастерством автора. Поэтому двенадцать лет спустя Беляев переработал его в роман — в том виде, в каком он опубликован сегодня. Впервые роман увидел свет в 1937 году на страницах ленинградской газеты «Смена» (1 — 6, 8 — 9, 11, 14 — 18, 24, 28 февраля, 1, 3 — 6, 9 — 11 марта), затем в 6 — 10 номерах журнала «Вокруг света» за тот же год.

Первое отдельное издание было выпущено издательством «Советский писатель» в 1938 году;

Также: ещё одна публикация «Головы профессора Доуэля» 1937 г. в рижской русскоязычной газете: «Когда мертвые оживут» фантастический роман необычайных приключений // Газета для всех: Воскресная газета для города и деревни (Рига), 1937, 12 сентября (№37) – с.9-10, 19 сентября (№38) – с.11-12, 26 сентября (№39) – с.11-12, 3 октября (№40) – с.11-12, 10 октября (№41) – с.11-12, 17 октября (№42) – с.11-12, 24 октября (№43) – с.14-15, 31 октября (№44) – с.11-12, 7 ноября (№45) – с.12, 14 ноября (№46) – с.11-12, 21 ноября (№47) – с.12-13, 28 ноября (№46) – с.12, 5 декабря (№49) – с.11-12, 12 декабря (№50) – с.14; 1938, 16 января (№3) – с.13-14, 23 января (№4) – с.9-10, 30 января (№5) – с.13-14, 6 февраля (№6) – с.13, 13 февраля (№7) – с.13, 20 февраля (№8) – с.13, 27 февраля (№9) – с.13-14, 6 марта (№10) – с.13, 13 марта (№11) – с.13-14, 20 марта (№12) – с.13, 27 марта (№13) – с.13-14.

***

Поступив в Москве в 1923 году на службу в Наркомат почт и телеграфов, 39-летний Беляев стал вскоре активнейшим сотрудником ведомственного журнала «Жизнь связи». А в 1924 году, когда журнал объединился с журналом "Техника связи" и стал называться "Жизнь и техника связи", в нём начал печататься только что поступивший на работу в Наркомпочтель 35-летний Николай Сетницкий, разрабатывавший с А. Горским и В. Муравьёвым теорию НОУТ (научной организации умственного труда). *

Николай Сетницкий с 1923 по 1925 гг. работал в Наркомпочтеле одновременно с А. Беляевым.

Подтверждение этому Анастасия Гачева нашла в переписке Н, Сетницкого и А. Горского, и особенно, в письмах А. Горского своим ученицам О. Н. Сетницкой и Е. А .Крашенинниковой.

Далее, в конце 1930-х гг., когда Беляев уже живёт в Ленинграде, Сетницкая с Крашенинниковой побывали там и встречались с двумя писателями. Первой была Ольга Форш, с которой они говорили о Н. Фёдорове, а вторым — Беляев. И в дневниках Ольги Сетницкой есть запись об этом посещении Беляева. Они говорили об его романах, а также об идеях Н. Фёдорова. Таким образом, мы уже знаем, что опосредованно, через Сетницких, Беляев ознакомился с "Философией общего дела" Фёдорова, а посредством переписки с Циолковским, получив работы последнего, и с идеями его в области космизма.

* как цепочка идей космизма Федоров — Богданов — Гастев (НОТ).

Анастасия Гачева

Что же увлекло Беляева в личности Циолковского? Куда вела Беляева интуиция, какие догадки он строил? 17 июня 1941 года в письме все тому же Воробьеву он роняет несколько слов:

«Константин Эдуардович Циолковский обжился в небе, как едва ли кто»[350].

И эта фраза позволяет догадаться, какой ключ к жизни и творчеству Циолковского отыскал Беляев. И тогда мы понимаем, что если не книга, то первый набросок ее до нас дошел — это очерк 1930 года.

«Гражданин Эфирного Острова

Константин Эдуардович Циолковский космический человек. Гражданин Эфирного Острова.

Кроме приведенной выше статьи «Изобретатели» (1916), см. также: Беляев А. Гражданин Эфирного Острова // Всемирный следопыт. 1930. № 10–11: Беляев А. К. Э. Циолковский // Полярная правда. 1932. № 60. 15 сентября: Беляев А. Памяти великого ученого изобретателя // Юный пролетарий. 1935. № 23; Беляев А. К. Э. Циолковский // Большевистское слово. 1938. 18 сентября; Беляев А. Великий транспортник // Большевистское слово. 1939. 28 сентября; Беляев А. Он жил среди звезд // Большевистское слово. 1940. 19 сентября. Часто приписываемый Беляеву анонимный некролог «Константин Эдуардович Циолковский» (Вокруг света. 1935. № 10. С. 14–16) является, по всей видимости, плодом коллективного творчества.

ЗБС

348

Ляпунов Б. В. Указ. соч. С. 85.

Там же. С. 85.

Здесь должны быть воспоминания о встречах с Беляевым:

ф.379 оп.6 ед. хр.679

Г.А. Гецевич, В.Г. Егоров, Н.А. Павлович, О.Н. Сетницкая. «Памяти Бориса Пастернака», «Борису Пастернаку при получении его стихов», «Пастернаковские стихи». Стихотворения.

1946 – 2010

8

ф.1334 оп.1 ед. хр.13

"Все спасены", "Марише", "Рождественские подарки". Сборники стихотворений. На лл. 27, 28, 29, 30 — стихотв-я О.Н. Сетницкой (псевд.: Аль-Алиса) — маш.; на л. 22 об. — письмо Б.Л. Пастернака Е.М. Уразовой от 26/XI-1945 г. — копия рукой А.Е. Крученых; на лл. 23, 28 — пометы Б.Л. Пастернака от 19.XI-1945 г.

1933 — 1945

31

ф.1334 оп.1 ед. хр.66

Тетрадь с набросками стихотворений, записями для памяти и др. Имеется автограф О.Н. Сетницкой

1942 — 1944

101

ф.1334 оп.1 ед. хр.67

Тетрадь с набросками стихотворений, записями дневникового характера и др. Имеются автографы Т.С. Грица, О.Н. Сетницкой, А.К. Тарасенкова

1944 — 1945

67

ф.1334 оп.1 ед. хр.68

Тетрадь с набросками стихотворений, записями о заумном языке и др. Имеются автографы Н.И. Глазкова, Б.В. Казанского, М.А. Светлова, О.Н. Сетницкой

1945

61

ф.1334 оп.1 ед. хр.69

Тетрадь с набросками стихотворений. Имеется автограф О.Н. Сетницкой

1945 — 1946

120

ф.1334 оп.1 ед. хр.71

Тетрадь с набросками стихотворений. Имеются автографы В.С. Барта, Б.Л. Пастернака, О.Н. Сетницкой, Я.В. Смелякова, Е.М. Уразовой и др.

1947

71

ф.1334 оп.1 ед. хр.72

Тетрадь с набросками стихотворений, записями для памяти и др. Имеются автографы О.Н. Сетницкой, Н.И. Харджиева и др.

1947

40

ф.1334 оп.1 ед. хр.73

Тетрадь с набросками стихотворений и записями дневникового характера. Имеются автографы С.И. Кирсанова, О.Н. Сетницкой, Н.И. Харджиева и др.

1947 — 1949

103

ф.1334 оп.1 ед. хр.76

Тетрадь с набросками стихотворений, записями для памяти. Имеются автографы Н.В. Богданова, О.В. Ивинской, О.Н. Сетницкой и др.

1948 — 1965

58

ф.1334 оп.1 ед. хр.82

Тетрадь с набросками стихотворений и записями дневникового характера. Имеются автографы О.Н. Сетницкой, Н.И. Харджиева

1952 — 1954

91

ф.1334 оп.1 ед. хр.83

Тетрадь с набросками стихотворений, записями дневникового характера, для памяти и др. Имеются автографы О.В. Ивинской, О.В. Сетницкой, Н.И. Харджиева и др.

[1954]

68

ф.1334 оп.1 ед. хр.129

Письма и телеграммы Асеева Николая Николаевича. Телеграммы с пометами А.Е. Крученых и О.Н. Сетницкой

[1920-е] — 21 февраля 1956

11, 8пп

ф.1334 оп.1 ед. хр.275

О.Н. Сетницкая. "Волшебное колесо". Сборник стихотворений, посвященных А.Е. Крученых

1948

18

ф.1334 оп.1 ед. хр.286

Библиография А.Е. Крученых, составленная О.Н. Сетницкой, справочно-библиографическим отделом Государственной Библиотеки им. В.И. Ленина и др.

28 января 1952 — 19 февраля 1965

14

https://www.rgali.ru/storage-unit/search?...

https://www.tsiolkovsky.org/ru/kosmichesk...

https://fantlab.org/blogarticle68962

Мероприятие организуют в рамках авторского цикла филолога Анастасии Гачевой «Образ будущего в зеркале русской философии и литературы». Слушатели узнают, какое место творчество Александра Беляева занимает в традиции русского художественного космизма, о его письмах Константину Циолковскому и о том, как пересекались в 1920-е и конце 1930-х годов его пути с путями деятелей Федоровианы XX века

«Опираясь на сюжеты знаменитых повестей, романов, рассказов Беляева «Голова професора Доуэля», «Человек, потерявший лицо», «Человек-амфибия», «Ариэль», «Прыжок в ничто», «Звезда КЭЦ», «Вечный хлеб», «Властелин мира», «Продавец воздуха», «Нетленный мир», «Война в эфире», «Под небом Арктики» и др., лектор расскажет о том, какие научно-технические прорывы и технологические изобретения человечества в XX–XXI веках предсказал Александр Беляев и как он поднимает тему взаимосвязи технологий и этики», – сообщила главный библиотекарь библиотеки № 180 им. Н.Ф. Федорова Анастасия Гачева.

https://uzao.aif.ru/news/v-fedorovskoi-bi...

00:00 Введение

01:00 Как видели человека философы-космисты?

11:45 Биография Александра Беляева

24:10 Роман "Человек-амфибия"

37:35 Продолжение биографии Беляева

43:42 Болезнь писателя

45:24 Роман "Голова профессора Доуэля"

55:16 Этические основания творчества Беляева

57:30 Нравственная ответственность ученых за научные открытия

59:57 Роман "Человек, потерявший лицо"

1:13:00 Серия повестей "Изобретения профессора Вагнера"

1:29:50 Просчитывание результатов экспериментов ученых. Рассказ "Нетленный мир" и роман "Властелин мира"

1:38:05 Знакомство Беляева с Николаем Сетницким и космистами

Космизм в русской литературе. Аргонавты Вселенной. Лектор Анастасия Гачева

00:00:11 Введение

• Приветствие и представление библиотеки имени Николая Федорова.

• Обсуждение русской мысли и культуры, их вклада в космическую программу России.

• Цитата Циолковского о последовательности: мысль, фантазия, научный расчет, исполнение.

00:01:07 Ломоносов и космическая мечта

• Ломоносов как первый мыслитель и писатель, вдохновленный идеей выхода человека за пределы Земли.

• Сравнение человека с микрокосмосом и макрокосмосом.

• Человек как созерцатель вселенной, но не как ее обитатель.

00:02:06 Федоров и вселенская мечта

• Федоров как философ-космист, изменивший представление о человеке.

• Человек должен стать обитателем и правителем вселенной.

• Вселенская мечта, вдохновлявшая писателей и мыслителей XIX века.

00:03:32 Владимир Одоевский

• Одоевский как футуролог и автор первого научно-фантастического романа.

• Разносторонняя личность: поэт, мыслитель, ученый, музыкант, критик.

• Вопросы о будущем человечества и космической деятельности.

00:05:25 Роман "4338 год"

• Описание цивилизации пятого тысячелетия в романе Одоевского.

• Люди освоили воздушное пространство и космос.

• Идея управления природными процессами для блага человечества.

00:07:21 Управление природой

• Люди регулируют климат и используют вулканы для нагрева.

• Синтез пищи и отказ от хищнического отношения к природе.

• Нравственное отношение к живому миру и искусственный синтез пищи.

00:09:10 Всечеловеческая солидарность

• Одоевский подчеркивает важность всечеловеческой солидарности.

• Россия должна стать лидером в преодолении национальных и политических противоречий.

• Успехи человечества возможны благодаря глобальной солидарности.

00:10:10 Футурологическое предупреждение

• Роман "4338 год" предупреждает о возможной космической катастрофе в 4339 году.

• Человечество должно действовать сообща, чтобы преодолеть угрозу.

• Идея глобальной солидарности и научного знания становится важной.

00:11:08 Будущее человечества

• Владимир Вернадский предсказывает создание интернационала ученых.

• Ученые должны работать над спасением человечества.

• Идея конверсии военного оружия в орудие спасения.

00:12:59 Сухово-Кобылин и космическая философия

• Сухово-Кобылин был драматургом и философом.

• Он разработал философию всемирного человечества.

• Человечество проходит три стадии развития: земная, солярная и сидерическая.

00:14:52 Будущее человечества

• Человечество должно освоить всю вселенную.

• Сухово-Кобылин предсказывает трансформацию человека для выживания в космосе.

• Человечество перейдет от технических средств к развитию собственного организма.

00:15:48 Трансформация человека

• Циолковский предсказал использование ракеты для выхода за пределы Земли.

• Сухово-Кобылин верил, что человечество обретет способность летать.

• Технические орудия помогают человечеству развивать свои собственные способности.

00:17:33 Техника как помощник человечества

• Техника компенсирует недостатки физического развития человека.

• Михаил Ломоносов в "Письме о пользе стекла" утверждал, что человек творит технику из-за своей уникальной способности к творчеству и проектированию.

• Техника расширяет ареал действия человека в мире, как стекло и телескоп.

00:19:26 Техника и человек в 20 веке

• В 20 веке техника стала настолько мощной, что начала подавлять человека.

• Человек остается "кормчим мира", задающим программы действия для технических орудий.

• Искусственный интеллект может быть только помощником, но не заменой человека.

00:20:24 Переход к органическому прогрессу

• Русский космизм предлагает переход от технического к органическому прогрессу.

• Наука должна обратить внимание на человеческий организм, чтобы улучшить его способности.

• Литература и искусство проектируют будущее смелее, чем научное знание.

00:22:13 Образ будущего человека

• Александр Беляев в своих романах изображает летающего человека и человека-амфибию.

• Эти образы символизируют безграничную свободу и возможности человека в будущем.

• Павел Флоренский в "У водоразделов мысли" размышляет о технике как продолжении человеческих органов.

00:23:05 Перспективы преображения человека

• Николай Федоров описывает полноорганного человека, способного жить в разных средах и перемещаться в пространстве.

• Техника и жизнь идут параллельно, открывая новые возможности для человека.

• Преображение человека включает освоение вселенной и обретение телесных крыльев для души.

00:24:20 Николай Федоров и его вклад в русскую культуру

• Николай Федоров, библиотекарь Румянцевского музея, был ключевой фигурой в русской мысли и культуре.

• Его называли идеальным библиотекарем и философом общего дела.

• Федоров был собеседником Льва Толстого, Владимира Соловьева и Федора Достоевского.

00:25:18 Происхождение и наследие Федорова

• Федоров был сыном князя Павла Ивановича Гагарина, известного мецената и театрального деятеля.

• Его брак с матерью был гражданским, что лишило его родового имени.

• Федоров высказал и обосновал идею выхода человечества в космос.

00:26:12 Философия общего дела Федорова

• Федоров считал, что русская земля способствует созданию богатырских характеров.

• Он видел в русской равнине переход к просторам небесного пространства.

• Федоров утверждал, что человеческий род должен освоить вселенную.

00:29:01 Восходящее развитие мира

• Федоров считал, что природа рождает человека как инстанцию самосознания.

• Он опирался на идеи Джеймса Дана, Владимира Вернадского и Пьера Тейяра де Шардена.

• Эволюционный процесс движется целенаправленно к совершенствованию нервной системы и мозга.

00:31:46 Влияние Федорова на Циолковского

• Федоров 25 лет работал в библиотеке Румянцевского музея.

• В первые годы его работы в библиотеку регулярно приходил Константин Циолковский.

• Циолковский, будущий родоначальник космонавтики, учился по книгам, так как не мог учиться в обычной школе из-за тугоухости.

00:33:45 Начало пути Циолковского

• Циолковский погрузился в полубессознательное состояние на два года.

• В 16 лет отец отправил его в Москву, где он тратил все деньги на книги и реактивы.

• В библиотеке Румянцевского музея он проводил опыты и изучал математику, физику и химию.

00:34:39 Встреча с Федором

• В библиотеке Циолковский встретил Федора, который был идеальным библиотекарем.

• Федор получил свои знания путем самообразования, так как не закончил высшее учебное заведение.

• Он видел библиотеку как центр самообразования и исследований.

00:35:37 Влияние Федорова

• Федоров создал народный университет в библиотеке Румянцевского музея.

• Профессора Московского университета помогали библиотеке, консультируя студентов.

• Федоров стал наставником Циолковского и присылал ему новые книги.

00:37:30 Космические идеи

• Биографы спорят, говорили ли Федоров и Циолковский о космосе.

• Федоров был близок к образу самообучающегося юноши, стремящегося к знаниям.

• Федоров считал астрономию важным предметом для структурирования знаний о мире.

00:38:26 Образование и космос

• Федоров считал, что каждая школа должна иметь астрономическую обсерваторию.

• Он сравнивал образование с выходом на палубу корабля, чтобы почувствовать себя частью вселенной.

• Федоров видел человечество как экипаж земного шара, приводимого в движение неизвестной силой.

00:39:20 Космические мечты

• Циолковский пытался применить свои знания к созданию аппарата для выхода в космос.

• Он описывает свои мечты и разочарования, но восторг от этих идей запомнился ему на всю жизнь.

• Встреча Федорова и Циолковского в библиотеке Румянцевского музея стала началом космической эпопеи России.

00:41:08 Циолковский и Федоров

• Циолковский становится учителем в Боровске, где ранее работал Федоров.

• Циолковский преподавал арифметику и геометрию, стремясь заинтересовать детей миром и возможностями человека.

• Он мечтал о космических полетах и писал научно-фантастические произведения, вдохновляясь Жюлем Верном.

00:42:08 Научно-фантастические произведения Циолковского

• Циолковский писал о будущем человечества, ставшего гражданином вселенной.

• В 1903 году он опубликовал работу "Исследование мировых пространств реактивными приборами", где вывел формулу реактивного движения.

• Его идеи не были оценены сразу, но позже привлекли внимание ученых.

00:44:05 Космическая философия Циолковского

• Циолковский задавался вопросом о предназначении человека во вселенной.

• Он разработал целостную космическую философию, рассматривая, как будет меняться организм человека в космосе.

• Федоров и другие философы-космисты также размышляли о будущем человечества и его взаимодействии с природой.

00:45:03 Эксплуатация и регуляция природы

• Федоров критиковал принцип эксплуатации природы, приводящий к глобальным проблемам.

• Он предложил модель регуляции природы, требующую глубокого исследования и управления природными процессами.

• Федоров считал, что наука должна двигаться к регуляции природы, предотвращая стихийные бедствия и климатические изменения.

00:47:32 Вернадский и ноосфера

• Вернадский, другой представитель русского космизма, разработал учение о ноосфере.

• Ноосфера — это новая творческая оболочка Земли, возникающая с появлением человека.

• Вернадский считал, что разум человека обладает геологической или космической силой, и человек несет ответственность перед планетой и вселенной.

00:50:18 Антиэнтропийная природа жизни

• Николай Умов утверждал, что жизнь уникальна и обладает антиэнтропийной природой.

• В конце XIX века возникла идея тепловой смерти вселенной, что вызвало тревогу у человечества.

• Умов предложил ввести третий закон термодинамики, связанный с творческой деятельностью человека, вносящей порядок и красоту в мир.

00:53:06 Мир как невеста

• Мир сравнивается с невестой, ожидающей заботы и оплодотворения от человека.

• Человек должен любить мир, возделывать его и направлять стихийные силы в сторону творчества.

• Это космический брак, где человек занимает активную мужскую позицию, а мир — женскую.

00:54:04 Любовь и ответственность

• Брак — это всегда любовь, попечение и ответственность.

• Человек должен бороться с энтропийными силами в природе и направлять их в сторону творчества.

• Человек — это косизатор мира, который должен сделать его совершенным.

00:55:03 Федоров и космическая экспансия

• Федоров видел мироздание как падающие миры, которые нужно преобразить.

• Человек должен выйти во вселенную и сделать ее совершенной.

• Эти идеи вдохновили русскую литературу и авангард XX века.

00:56:48 Продление жизни и преодоление смерти

• Федоров считал, что человек должен преодолеть природную ограниченность и продлить жизнь.

• Смерть стала тормозом развития человечества, так как человек живет всего 70 лет.

• Научная фантастика XX века предсказывала необходимость продления жизни для освоения космоса.

00:59:43 Бессмертие и воскрешение

• Федоров стремился к радикальному преодолению смертности и достижению бессмертия.

• Он считал, что человечество должно вернуть жизни всех когда-либо живших людей.

• Библиотека для Федорова была пространством знания и памяти.

01:02:35 Космическая тема в культуре

• Космическая тема вдохновляла многих поэтов, художников и мыслителей XX века.

• Валерий Брюсов и другие писатели и художники рисовали космические города и поселения.

• Революция 1917 года воспринималась как старт в космическое пространство.

01:04:37 Влияние на инженеров-космонавтов

• Космическая тема звучала в воздухе эпохи, вдохновляя философов, писателей и художников.

• На этом энтузиазме родилось творчество инженеров-космонавтов.

01:05:37 Начало космической программы СССР

• В 1931 году была создана группа исследований реактивного движения ГИРД.

• Сергей Королев начал работать в этой группе.

• В 1933 году с полигона в Нахабино был произведен первый старт ракеты, пролетевшей 200 метров.

• Это стало началом космической программы СССР.

01:06:31 Эволюция ракет и философия космизма

• Ракеты, изначально созданные для войны, стали орудиями мира и прорыва человечества.

• Пример мирного использования атома: первая атомная электростанция в СССР.

• Философия космизма задает вектор мирного использования научных открытий.

01:07:25 Юрий Гагарин и планетарный праздник

• Юрий Гагарин стал символом будущего космического человечества.

• День 12 апреля — планетарный праздник, связанный с днем 9 мая.

• Философы-космисты предупреждали о ложных идеалах, разделяющих человечество.

01:08:25 Вернадский и космическая философия

• Вернадский в годы Великой Отечественной войны писал о космизме.

• Он утверждал, что фашизм не пройдет, так как это антинаучная философия.

• Космическая философия требует новой планетарности и должна восторжествовать в третьем тысячелетии.

01:09:45 Будущее и значение библиотек

• Московские библиотеки — центры знания, образования и взаимодействия людей.

• Николай Федоров считал библиотеку центром новой цивилизации.

• Жить нужно не для себя, а для всех, и библиотеки способствуют этому.

***

© А. Г. Гачева, 2024

Футурология космизма в свете научной фантастики: опыт В. Муравьева и А. Горского

Институт мировой литературы им. А. М. Горького,

Российская академия наук

Московская высшая школа социальных и экономических наук

Библиотека №18) им. Н. Федорова

e-mail: a-gacheva@yandex.ru

Аннотация. Статья представляет собой первую часть исследования особенностей философско-художественной футурологии представителей русского космизма 1920–1930-х гг. Выявлены ключевые принципы подхода

к теме будущего в религиозно-философской и естественно-научной ветвях русского космизма: проективное мироотношение, единство футурологии и антропологии, воля к идеалотворчеству, проектирование будущего

как совершенного миропорядка, единство цели и средств, субъект-субъектный принцип взаимоотношений между природой и человеком, представление о необходимости совершенствования и внешнего мира, и человеческого естества. Эти принципы проявляются в художественно-философских опытах космистов 1920–1930-х гг. А. К. Горского и В. Н. Муравьева.

Исследована роль научно-фантастического элемента их текстов, в которых,

с одной стороны, представлен целостный образ будущего как основание

коллективной деятельности человечества, а с другой — дана критика «дробных идеалов» истории, ущербных версий будущего. Введение научнофантастических сюжетов и мотивов способствует ценностной проверке

футурологических идеалов.

Ключевые слова: русский космизм, футурология, проективизм, целостный

идеал, дробный идеал, технический прогресс, органический прогресс,

А. К. Горский, В. Н. Муравьев, научно-фантастический мотив

Для цитирования: Гачева А. Г. Футурология космизма в свете научной

фантастики: опыт В. Муравьева и А. Горского // Проблемы исторической

поэтики. 2024. Т. 22. № 3. С. 163–204.

Имя Александра Беляева, писателя-фантаста, одного из так называемой фантастики

«дальнего прицела», открывающей горизонты будущего, известно и исследователям русской литературы XX в., и широкому кругу читателей. Имена двух других его современников —

философа, поэта, литературного критика Александра Горского и дипломата, философа Валериана Муравьева, пробовавшего

себя также в жанрах художественной словесности, даже в профессиональных филологических и философских кругах известны еще недостаточно, однако интерес к ним год от году растет1.

Трое современников принадлежали — каждый со своими

акцентами — к тому течению отечественной мысли и культуры,

за которым закрепилось название «русский космизм»2. Для

его представителей было характерно проективное отношение

к будущему, стремление не просто выявлять и предсказывать

тенденции развития и перспективы движения вперед, но задавать этому движению новые ценностные основания, новые траектории, опирающиеся на понимание человека как творящей,

созидающей силы мира, как существа, в котором, как писал родоначальник космизма Н. Ф. Федоров, природа «начинает не

только сознавать себя, но и управлять собою», двигаясь к совершенному состоянию, когда «она уже ничего разрушать не будет,

а все в эпоху слепоты разрушенное восстановит, воскресит»3.

О специфике футурологического проектирования в русском

космизме, о том, как она проявилась в литературно-философских

опытах В. Н. Муравьева и А. К. Горского, активно использовавших

в своих сочинениях научно-фантастические мотивы, а также

о научной фантастике Александра Беляева, рефлектировавшего над ведущими темами философии космизма, связанными

с перспективами преодоления смерти, регуляции природы,

преобразования человеческого организма, освоения космического пространства, и пойдет речь в нашем исследовании.

1 О биографии и творческом наследии А. К. Горского и В. Н. Муравьева см.:

[Hagemeister: 230–239, 318–416], [Семенова, 1993], [Аксенов, 1992, 1998],

[Гачева, 2019а; 2019b; 2021: 519–574], [Оносов, 2021, 2022].

2 О русском космизме, его персоналиях, идеях, влиянии на культуру см.:

[Семенова, 2020], [Гачева, 2021: 641–697], [Young], [Оносов, 2006].

3 Федоров Н. Ф. Сочинения: в 4 т. М.: Издательская группа «Прогресс»,

1995. Т. 2. С. 239.166 А. Г. Гачева

Проектирование будущего: опыт русского космизма

Характерной чертой проектирования будущего в философском, естественнонаучном, художественном космизме является тесная связь футурологии и антропологии. Именно от человека, от его действия в мире зависит будущее Земли. К. Э. Циолковский, вдохновлявший космического фантаста Беляева4,

расширял масштаб самоопределения человека с национального

до планетарного и космического, называя его «гражданином

Вселенной»5. А В. И. Вернадский, полагавший возникновение

сознающего и творящего существа масштабным сдвигом в естественной истории, подчеркивал, что с этого момента ключевым фактором развития жизни становится разум — «великая

геологическая и, быть может, космическая сила»6.

«Усиленно сознающим» героям Достоевского казалось, что

человек «пущен на землю в виде какой-то наглой пробы, чтоб

только посмотреть: уживется ли подобное существо на земле

или нет?»7, и они воздвигали метафизический и онтологический

бунт против стреноженности человека «всесильными, вечными

и мертвыми законами природы»8. Для деятелей космизма человек — не только не лишний в природно-космическом бытии9,

напротив, он абсолютно необходим самой природе, призван

преодолеть падшее и смертное ее состояние, изменить, пользуясь образным выражением поэта-космиста И. Г. Филипченко,

«законы природы» в «законы для природы» [Семенова, 2016: 307].

Через него, как скажет один из ведущих представителей христианского космизма Вл. С. Соловьев, совершается «космический

рост» мира10, бытие расцветает и преображается, преодолевая

смерть и распад.

4 Об этом свидетельствовал сам писатель в своих письмах родоначальнику космонавтики. См.: [Кудрявцев, 2005, 2009].

5 Циолковский К. Э. Гений среди людей. М.: Мысль, 2002. С. 23.

6 Вернадский В. И. Автотрофность человечества // Русский космизм:

антология философской мысли. М.: Педагогика-пресс, 1993. С. 288.

7 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Л.: Наука, 1981. Т. 23. С. 147.

8 Там же.

9 О мотиве онтологической «лишности» человека в русской философской

поэзии и у Ф. М. Достоевского см.: [Гачева, 2004: 43–60].

10 Соловьев Вл. С. Сочинения: в 2 т. М.: Мысль, 1988. Т. 2. С. 630.Футурология космизма в свете научной фантастики:… 167

Человек для русских космистов — существо, которое живет

и действует в мире по принципу Мюнхгаузена, чья фантазия

конструктивна и проективна. Он пытается поднять себя за косичку из болота вопреки закону всемирного тяготения, и не только себя, но и коня, а в его лице — всю природу, пребывающую

в тине бывания, инстинктивно-животного, смертного существования, всю тварь, что, по слову ап. Павла, «совокупно стенает и мучится доныне» (Рим. 8:22). Ему предлежит привести мир

к состоянию всеединства, но не пассивно-статичного, погруженного в абсолютный покой, а динамического, исполненного творческих сил, расцветающего, подобно «Цветам мирового расцвета» на знаменитом полотне П. Н. Филонова.

К. Э. Циолковский в предисловии к вышедшему в 1926 г.

четвертому изданию своей знаменитой работы «Исследование

мировых пространств реактивными приборами», обозначившей теоретический старт космической эры, так определял развитие человеческой мысли и практики, расширяющее ареал

и масштаб действия рода людского в природе: «Сначала неизбежно идут: мысль, фантазия, сказка. За ними шествует научный расчет, и уже в конце концов исполнение венчает мысль»11.

Родоначальник космонавтики полагал в фундамент научнотехнических свершений человечества мечту, полет фантазии,

действие воображения. Он хорошо сознавал проективность

фантазии, ее целеполагающий характер. В наличном состоянии

природы всякое последующее вытесняет предыдущее, здесь

царствует закон борьбы за существование, а жизнь материального мира упирается в «двойную непроницаемость»12 вещей

и существ — во времени и в пространстве, здесь налицо «парадокс человека» [Семенова, 2016: 245], фундаментальный разрыв между бесконечностью духовной природы человека и ограниченностью его физического естества, точно переданный

знаменитой строкой Ф. И. Тютчева «Я, царь земли, прирос

к земли!‥»13. Человеческая фантазия стремится вывести мир

11 Циолковский К. Э. Исследование мировых пространств реактивными приборами (Издание 1926 года) // Циолковский К. Э. Земля космическая.

М.: Роскосмос, 2017. С. 324.

12 Соловьев Вл. С. Сочинения. Т. 2. С. 540

13 Тютчев Ф. И. Полн. собр. соч. и письма: в 6 т. М.: Классика, 2002. Т. 1.

С. 161.168 А. Г. Гачева

и человека из этого состояния. Она направляется волей к преодолению земных пределов, волей к идеалотворчеству и в этом

своем качестве стимулирует развитие научного и технического делания, благодаря чему самая дерзновенная мечта становится сначала проектом, а затем творческим актом, воплощаясь в реальность.

Порыв к превосхождению наличных пределов, стремление

идти за мечтой, не за локальной, а за вселенской мечтой, созидать «идеальный строй жизни»14 и целостно преображать человека определил не только развитие русского космизма в лице

Н. Ф. Федорова, К. Э. Циолковского, В. И. Вернадского, А. Л. Чижевского, Н. А. Сетницкого, А. К. Горского, В. Н. Муравьева,

но и ту линию научной фантастики, которая по своим установкам оказалась тесно связана с русским космизмом и в которой одно из центральных мест принадлежит писателю-фантасту Александру Беляеву. В этой линии мысли и художественной

практики рефлексия о будущем была окрашена волей к воплощению целостного идеала, если воспользоваться терминологией Н. А. Сетницкого, посвятившего проблеме идеала свою

главную книгу «О конечном идеале» (Харбин, 1932) и поставившего в основу своей теории идеала принцип проективности:

«Идеал, по самому смыслу своему, есть крайнее, последнее

и величайшее задание, к которому стремится человечество»15.

Творчество идеала в философии русского космизма — это

творчество образа совершенства. Речь здесь идет не просто

о поступательном развитии бытия, в котором имеет свою часть

человек, а о преображении бытия в благобытие, где торжествует полнота любви и неветшающей жизни. Человек, возникший

как инстанция самосознания и самоуправления природы,

призван перевести не только собственную, но и всю природнокосмическую жизнь в преображенное состояние. Для христианских космистов Н. Ф. Федорова, Вл. С. Соловьева, С. Н. Булгакова это обновленное состояние вселенской жизни явлено

в образе Царствия Божия, нового совершенного порядка реальности, проявляющего на всех ее уровнях принцип Троицы,

неслиянно-нераздельного единства Божественных лиц. Для

космистов естественнонаучной ориентации оно воплощено

14 Циолковский К. Э. Гений среди людей. С. 417.

15 Сетницкий Н. А. Избр. соч. М.: РОССПЭН, 2010. С. 79.Футурология космизма в свете научной фантастики:… 169

в принципе «стройности», который вносит homo sapiens explorans, человек разумный исследующий16, в социальную и природную жизнь, в идеале ноосферы как новой ступени развития биосферы Земли, на которой ведущую роль играют научное

знание, культура и творчество. А П. А. Флоренский, ученый

и священник, математик и богослов, в самой своей личности

явивший возможность соединения науки и веры, предложит

в письме В. И. Вернадскому назвать новый порядок реальности,

возникающий с появлением на земле человека и началом преобразовательной деятельности его в природе, неразрывной с религиозным и нравственным вопрошанием, «пневматосферой»17,

акцентируя не просто разумно-деятельностную, но духовную

природу творческой активности и дела культуры, понятых расширительно — как возделывание бытия, исполнение заповеди

обладания землей, данной Адаму при сотворении.

И ноосфера, и пневматосфера не ограничиваются в своем

становлении только земной колыбелью, но в перспективе времени и истории распространяются за пределы планеты. Философы-космисты задают перспективы вселенского действия,

говорят о сознательно-творческом управлении природными

процессами в масштабах ближнего и дальнего космоса, требующем, с одной стороны, развития научного знания, а с другой — нравственного обновления и внутреннего роста человеческого рода, его движения к состоянию совершеннолетия,

заданному не только И. Кантом, но и Христом, соединившим

идеал совершеннолетия с заповедью о совершенстве: «Будьте

совершенны, как совершен Отец Ваш Небесный» (Мф. 5:48).

Покорению природы, утилитаристскому и прагматическому

отношению к научно-техническому прогрессу и его перспективам, когда не только земля, но и космос воспринимаются лишь

как источник ресурсов, сырьевой придаток цивилизации, они

противопоставляют идеал регуляции, субъект-объектному

отношению к бытию — субъект-субъектный, декларируют необходимость единства цели и средств и, проектируя развитие науки, техники, технологий, настаивают на его этическом

векторе.

16 Умов Н. А. Роль человека в познаваемом им мире // Русский космизм:

антология философской мысли. М.: Педагогика-пресс, 1993. С. 114, 121–122.

17 П. А. Флоренский — В. И. Вернадскому // Там же. С. 165.170 А. Г. Гачева

Как наличное — смертное, разрозненное бытие природы,

стоящее «на взаимном стеснении и вытеснении»18, — не является в философии космизма нормой реальности, так и смертный,

пожирающий, вытесняющий, физически стреноженный и духовно калечный человек не является для деятелей течения нормой человеческого. Существо, на крыльях мысли и воображения перелетающее огромные расстояния, а в действительности

остающееся пленником своей «физики», дисгармонично по

самой своей природе, и никакой рай на земле с ним быть построен не может. Подлинной нормой человеческого для космистов является человек, обладающий тем, что Н. Ф. Федоров называл «полноорганностью»: умеющий управлять органическими

процессами, трансформировать свой организм, свободно перемещаться в пространстве, жить в разных средах, достигший

автотрофности, способный к бесконечному самовозобновлению. «Полноорганный» человек — принципиально свободное

существо, обладающее действительной, а не той призрачной,

мнимой свободой, при которой, как говорил Федоров, «если

человек свободен, то свободен как птица в клетке»19. Это существо, способное «осуществлять не по нужде, а по избытку душевной мощи бесконечную мысль в неограниченных средствах материи»20, уподобляясь тем самым Творцу, по образу и подобию

Которого человек был задуман и создан.

Такой разворот футурологической темы был задан русским

космизмом, и он во всей полноте проявился в творчестве философов-космистов 1920–1930-х гг. А. К. Горского, Н. А. Сетницкого, В. Н. Муравьева. Встретившись в Москве в 1923 г., они

стали единомышленниками и стремились, взаимодействуя

с новой властью, задать советскому строительству космистские

перспективы21. Свое видение будущего они представляли в разных жанровых формах и разных текстах, часть которых вышла

в печать, а большинство упокоилось, по образному выражению

Н. С. Тихонова, «в могиле стола» [Тихонов: 6]. Это философская

монография (Н. А. Сетницкий. «О конечном идеале», 1932;

18 Федоров Н. Ф. Сочинения: в 4 т. Т. 2. С. 48.

19 Федоров Н. Ф. Сочинения: в 4 т. Т. 1. С. 111.

20 Там же. С. 125.

21 См. подробнее: [Гачева, 2021: 540–567].Футурология космизма в свете научной фантастики:… 171

В. Н. Муравьев. «Овладение временем как основная задача

организации труда», 1924), историко-философское сочинение

с элементами публицистики (А. К. Горский. «Николай Федорович Федоров и современность», 1928–1933), социально-экономическая работа (Н. А. Сетницкий. «СССР, Китай и Япония:

начальные пути регуляции», 1933), философский трактат

(В. Н. Муравьев. «Культура будущего», «Овладение историей»,

«Философия действия», 1926–1928), журнальная статья и научный сборник (серия статей о НОУТ А. К. Горского и Н. А. Сетницкого в журнале «Октябрь мысли», сборник «Трудоведение»,

1924), философская мистерия (В. Н. Муравьев. «София и Китоврас», 1921–1925), утопический роман (В. Н. Муравьев. «Остров Буян», 1926–1928), поэма (цикл апокалипсических поэм

А. К. Горского 1922 г., частично вошедших в его сборник «Лице

Эры» (Харбин, 1928)), повесть (В. Н. Муравьев. «Повесть о том,

как Яичкин сделался Фордом»), пьеса (В. Н. Муравьев. «Восстание радионасекомых»), сказка (В. Н. Муравьев. «Полоненное царство»), утопия (А. К. Горский. «<Люадия>»). В целом

ряде названных сочинений присутствует научно-фантастический элемент, призванный в одних случаях — задать целостный

образ будущего, представить примеры науки, этически и религиозно ориентированной, служащей делу жизни, исполняющей то грандиозное задание, которое ставил человечеству

Федоров: воскрешение всех когда-либо живших, регуляция

процессов природы, а с другой — отрефлектировать возможные негативные сценарии общего действия, коль скоро оно будет пренебрегать принципом соответствия цели и средств или

станет попыткой воплощения «дробного идеала»22.

22 Понятие «дробного идеала» было введено Н. А. Сетницким [Сетницкий: 122–134]: в отличие от целостного идеала, обладающего полнотой блага и совершенства, предполагающего всецелое преображение мира, человека, истории, стоящего на принципе апокатастасиса, дробные идеалы

не несут в себе полноты. Черты целостного идеала могут быть в них отражены, но всегда в редуцированном, оскопленном, стреноженном виде.

Дробные идеалы «не дотягивают» до целостного идеала или по цели, или

по средствам. Зачастую они воспринимаются современниками как конкретные и воплотимые — в отличие от целостного идеала, кажущегося

безумной мечтой, однако именно дробные идеалы в конечном итоге проваливаются в ходе истории. По-настоящему воплотим, по Сетницкому,

только совершенный, целостный идеал.172 А. Г. Гачева

Тот же подход к проектированию будущего, основанный

на единстве технологий и аксиологии, присутствует в фантастике

Александра Беляева. Его роднит с русскими космистами отсутствие страха перед технологиями, нацеленность на расширение

физических возможностей человека, на совершенствование

его природы. В этом смысле проективная фантастика Беляева

принципиально отличается от предупреждающей фантастики

того же М. А. Булгакова, явившего в двух своих хрестоматийных

вещах — повестях «Собачье сердце» (1925) и «Роковые яйца»

(1924) — резко негативное отношение к самой идее изменения

наличной природы человека, к попыткам экспериментировать

с ней, вторгаться в течение естественных процессов, меняя их

ход. Беляев бесстрашен по отношению к научному знанию,

поддерживает самые дерзкие эксперименты, но при этом требует, чтобы сердце и руки экспериментаторов были чисты.

Валериан Муравьев: искание целостного идеала

и лакмусовая бумажка научной фантастики

О философской мистерии В. Н. Муравьева «София и Китоврас»

мне уже не раз приходилось писать23. В данной статье нас будет

интересовать футурологический пласт ее текста и научно-фантастические мотивы, возникающие по ходу развертывания

основного сюжета: «хождения» молодой женщины Софии,

представляющей собой земное воплощение Софии Премудрости Божией, в сопровождении своего «Вергилия» — Китовраса (героя цикла легенд о Соломоне и Китоврасе, помогавшего

великому царю в строительстве Иерусалимского храма) по земным царствам, воплощающим различные представления человечества об идеальном общественном строе.

Мистерия, ставшая исповеданием веры В. Н. Муравьева,

пронизана темой будущего, неразрывной с апологией целостного идеала. София, председательница религиозно-философского общества, отвергает предлагаемые ее членами модели

развития, подчеркивая, что ей нужно совершенное, неущербное царство, «где небо и земля соткнулись»24. Ее путь вместе

с Китоврасом через всю историю человечества — от древних

23 См.: [Гачева, 2014, 2015, 2019b].

24 Муравьев В. Н. Сочинения: в 2 кн. М.: ИМЛИ РАН, 2011. Кн. 1. С. 104.Футурология космизма в свете научной фантастики:… 173

царств до царства социализма — пронизан взысканием Абсолюта. И в диалогах, которые ведут герои в каждом из царств

и в которые неизменно включаются их строители: Святогор,

апологет самостийной и сильной личности, стремящейся двигать историю, но не нуждающейся ни в ком, кроме себя; Хирам,

убежденный сторонник западноевропейской модели развития; Кеван, возлагающий надежды на революцию; Иоасаф,

уповающий на аскетическое делание, разрывающее связи личности с миром, — испытание этих моделей на прочность ведется с точки зрения «конечного идеала».

Своей кульминации тема будущего достигает в финальных

главах мистерии, где София оказывается в пустыне на обломках

рухнувших царств, символизирующих дробные идеалы истории,

и где к ней начинают взывать птицы и звери, травы и облака,

моля ее, Душу мира, спасти их от прозябания, от плененности

смертным законом, дать им разум и свет. Сюда же стекаются

люди, в том числе бывшие строители царств, которые проходила

она в своем странствии, — эти герои теперь сами искатели

подлинного, совершенного царства, пережитый опыт воплощения компромиссных, дробных моделей развития больше не

привлекает их. Все существа и все вещи мира взывают: «Спаси

нас, София!»25. И когда на горизонте возникают контуры Царства Пресвитера Иоанна, воплощающего в себе чаемый образ

совершенного строя жизни, и одновременно между ним и пустыней, где стоит София, окруженная земными и небесными обитателями, разверзается пропасть — символическое воплощение образа смерти, несовершенного, смертного статуса мира, —

героиня призывает людей и всю тварь, с надеждой притекающую

к ней в поисках спасения и избавления от смертных законов,

совершить общую работу — засыпать пропасть, провести дорогу в грядущий град. А когда София и ее помощники, от людей

до животных, входят в Иоанново царство, перед ними открываются перспективы поистине Вселенского дела — преобразования

уже не только земли, но Вселенной. Человек и природа соединяются в общем труде, обращенном к преображению мира, воплощается соборная модель действия человека и других природных

25 Муравьев В. Н. Сочинения. Кн. 1. С. 346.174 А. Г. Гачева

существ, при которой человек задает их активности нерушимые

ценностные основания.

В диалогах Софии и Китовраса, а также в финальной сцене мистерии, где герои намечают план строительства «Нового

Бенсалема», возникает образ новой науки, служащей жизни

и преображению мира. Такая наука развивается в благом творческом векторе, опираясь на ценности персонализма. Она не

имеет ничего общего с той сервилистской, манипуляторной

наукой, которая является рабыней торгово-промышленной

цивилизации, ее эгоистических интересов, служит и злу и благу

или нейтрально относится к последствиям применения своих

открытий. Наука будущего, служащая делу жизни, работает

с самой материей мира. Познавая законы вещества, учится

управлять ими.

Целостный идеал, рисуемый в сюжете мистерии «София

и Китоврас» и судьбах ее героев, подкреплялся и содержанием

философских диалогов, разворачивавшихся по ходу сюжета.

Муравьев включил в мистерию диалоги о времени, в которых

не просто обсуждалась природа времени, но ставился вопрос

о преодолении времени, прямо выводящий к апокалипсической теме «свершения времен». Контуры целостного идеала

очерчивались и в диалогах о Церкви как совершенном — соборном — принципе бытия вещей и существ, который в перспективе общего дела должен воцариться во всем мироздании.

Оптика Абсолюта присутствовала и в диалоге о новой культуре,

понятой как космически-преобразовательное действие: она

вовлекает в общее дело и организует вокруг него все сферы

человеческой практики.

В мистерии «София и Китоврас» научно-фантастические

мотивы свободно входят в повествование. Она населена образами фантастических существ, идущими из глубин мифа, библейского предания, апокрифа, легенды. Здесь действуют Навуходоносор-царь и царь Полкан, Единорог и Егорий из духовного

стиха о Егории Храбром, причем последний в планах и набросках мистерии опирается на науку, овладевая тайнами метаморфозы вещества. Растения, животные, вещи здесь оживают

и обретают свой голос. София и Китоврас летают по воздуху,

свободно перемещаются во времени и пространстве, принимаютФутурология космизма в свете научной фантастики:… 175

облик героев древности, сохраняя при этом идентичность

с самими собой. Характерна завершающая глава мистерии

«Новый Бенсалем», само название которой отсылает, с одной

стороны, к образу утопического острова из «Новой Атлантиды»

Ф. Бэкона, где жизнь социума основывается на единстве знания

и веры, науки и христианства, а с другой — к образу «Нового

Иерусалима» 21–22 глав «Откровения». Строитель-помощник

Софии, избравший себе имя Орей (так звали одного из архонтов, что, согласно учению офитов, сотворяют материальный мир

и стоят у небесных врат26), разворачивает перед нею перспективы преобразования мира через управление физико-химическими и биологическими процессами, вплоть до овладения механизмами живого, превращения инстинктивно-природного

рождения в сознательно-творческий процесс, где люди-андрогины, преодолевшие раскол между мужской и женской природой,

путем коллективной медитации творят новую жизнь.

Образ нового рождения, совершаемого соборным действием людей, объединяющихся в «творческой симфонии», в едином

порыве, в напряжении всех жизненных сил, возникает как

в философских, так и в художественных текстах В. Н. Муравьева: книге «Овладение временем», статье «Всеобщая производительная математика», трактате «Культура будущего», в мистерии «София и Китоврас» и черновых редакциях пьесы «Советник смерти» (1927). В последнем случае художник Миша Миронов рассказывает Елене, предстающей, подобно Софии мистерии, воплощением вечной женственности, о том, как видится

ему будущее общее дело: «Производство, техника, наука должны

слиться с искусством и переделать мир, дать ему новый образ.

Человек должен получить новое тело, вещи должны из мертвых

подобий обратиться в живые существа»27. Как следует из вдохновенного слова героя, процесс рождения будет творческим,

подобным художественному акту, как бы восстанавливающим

на новом витке сюжет мифа о Пигмалионе и Галатее, но участвует в этом акте уже не одинокий художник, а все люди, сознавшие и соделавшие себя творцами: «Тут нет отдельных художников, так же как нет отдельных искусств — архитектуры там,

26 Муравьев В. Н. Сочинения. Кн. 1. С. 682.

27 Там же. Кн. 2. С. 699.176 А. Г. Гачева

живописи, музыки. Есть один общий организм, и творчество

его одновременно есть и живопись, и музыка, и архитектура.

Люди узнали тайну деятельных волн, излучаемых живыми

существами, и собрались, чтобы вместе, сообща создать новый

образ, который будет не образом только, а живым существом,

новым целым»28.

В философских и художественных текстах, предназначенных для печати, научно-фантастические мотивы вплетались

в создававшийся на их страницах проект культуры будущего,

ведущей к преобразованию мира, преодолению смерти, управлению временем и процессами жизни. Выстраивая этот проект

с целью продвинуть его в умы и сердца современников, одушевить им и тех, кто стоит в Советской России у рулевых рычагов,

Муравьев был вынужден уводить в подтекст глубинное религиозное основание своей мысли, ее активно-христианский

посыл, идущий от религиозно-философской ветви космизма,

где человек утверждается как соработник Творца в деле преображения мира в Царствие Божие. В религиозно-философских текстах, не имевших шанса выйти в печать, а потому писавшихся

в ощущении внутренней свободы, Муравьев не только не прятал

концы, но усиливал их мистериальное содержание, вводя научно-фантастические мотивы в визионерские сюжеты, как, например, в этюде «Человек в жизни» (1925), в финале которого разворачивалось видение человечества, в союзе с другими живыми существами, со всеми вещами и силами мира, восходящего

в небесные дали, движущегося к полноте просветления, совершающего вместе со всей природой работу спасения и преображения, творящего новую культуру, в которой «мощь материальная, сила распоряжаться вещами и менять их природу перестала быть оторванной от силы духовной, но присоединилась

к ней, стала в подчинение руководящим движениям религиозного духа»29.

В одном из набросков финала мистерии «София и Китоврас»

возникает федоровский образ «внехрамовой литургии», которая

совершается Софией и всеми существами и стихиями мира,

пресуществляя разрозненное бытие смертного мира в соборное,

28 Муравьев В. Н. Сочинения. Кн. 2. С. 699.

29 Там же. Кн. 1. С. 51.Футурология космизма в свете научной фантастики:… 177

неслиянно-нераздельное целое. Элемент научно-фантастический здесь соединен с элементом визионерским, проектирование

будущего, как и в этюде «Человек в жизни», обретает черты

видения:

«Все существа начинают петь. — Ритм охватывает мир. Постепенно создается новое целое, свивающееся и развивающееся

в вихреобразном движении. Оно начинает принимать очертания

живого существа. Границы его раздвигаются по мере того, как

из земли воскрешаются мертвые и занимают место в общей массе. Постепенно стирается отделенность людей — все они сохраняют

свои лица, становящиеся все более и более выразительными, но

теряют свои тела. Каждое существо становится как бы очагом

энергии, воздействующим на других. Посредине вихря София

и Китоврас — София с поднятой рукой направляет общее дело»30.

Если в мистерии «София и Китоврас», видении «Человек

в жизни», происходит соединение мистического и научно-фантастического элемента, то в набросках сказки «Полоненное

царство» приемы научной фантастики расширяют поэтику

сказки. В ее замысле неразрывно сплелись мотивы волшебной

сказки, древнерусских легенд и апокрифов, в том числе излюбленного Муравьевым духовного стиха о Егории Храбром,

причем, обращаясь по ходу замысла к двухтомнику «Сказки

и песни Белозерского края» (М., 1915) и делая выписки сказочных

выражений («муха шумиха», «вошь поползуха», «комар пискун»,

«Бурзачило поганый», «Вихор Чудо-юдо», «Змей многоглавый»

и др.), философ ищет в сказке выраженные в символических

образах мотивы регуляции природы, работы с материей, «изменения своего организма»31, будущей новой техники, умножающей

возможности человека, расширяющей ареал его действия в мире:

«скатерть-самобранка», «сапоги-скороходы», «ковер-самолет»,

«шапка-невидимка», «топор-саморуб», который «вычищает

остров и ставит дом, строит мост»32. В бросании героями полотенца, оборачивающегося рекой, «щетки, гребня», из которых

вырастает «густой лес», яблока, дающего начало горе, простыни,

становящейся морем, видит иносказательное изображение

30 ОР РГБ. Ф. 189. Оп. 1. Карт. 17. Ед. хр. 13. Л. 6–7.

31 ОР РГБ. Ф. 189. Оп. 1. Карт. 8. Ед. хр. 32. Л. 17.

32 Там же. Л. 12.178 А. Г. Гачева

способности человека регулировать процессы природы, к чему

неустанно призывал Н. Ф. Федоров. А образ «избушки на курьих

ножках» прямо соотносит с проективным, научно-фантастическим образом будущих новых жилищ — не стационарных,

прочно стоящих на неподвижном фундаменте, а динамичных,

способных перемещаться в пространстве: «дом-оболочка подвижной»33.

Об этих жилищах, о летающих зданиях и кремлях, философ

писал в книге «Овладение временем», рисуя перспективы будущей культуры, становящейся рекреатурой, созидающей не

только на земле, но и в космосе, обретающей способность

к творчеству жизни, вбирающей в себя не только гуманитарные

сферы, но и производство, медицину, генетику, биологию.

В сказке «Полоненное царство» разворачивается тот же образ

творческого делания будущего, регуляции, охватывающей все

сферы и все уровни бытия — от микромира, царства электронов и атомов, микробов и бактерий, до планет, звездных скоплений и макровселенных. Все их посещает Иван, младший из

трех братьев, подвизавшихся спасти царевну из плена «злобного

и жестокого чудища»34. Первый из них избирает путь пассивного созерцания и молитвы: ею он надеется победить налетевший

на страну «Вихорь» — символ слепых, стихийных сил естества.

Второй предпочитает односторонне-материалистический путь,

при котором он «побеждает природу, но забывает цель»35, пренебрегает субъектностью самой природы, чающей не покорения,

а преображения, не насилия, а любовного попечения от человека —

как об этом скажет в главке «Микрокосм и макрокосм» работы

«У водоразделов мысли» отец Павел Флоренский:

«Человеку-мужу надлежит любить Мир-жену, быть с нею в единении, возделывать ее и ходить за нею, управлять ею, ведя ее

к просветлению и одухотворению и направляя ее стихийную мощь

и хаотические порывы в сторону творчества, чтобы явился в твари

ее изначальный космос. Человек есть Царь всей твари — Царь,

33 ОР РГБ. Ф. 189. Оп. 1. Карт. 8. Ед. хр. 32. Л. 12.

34 Муравьев В. Н. Сочинения. Кн. 2. С. 516.

35 Там же. С. 514.Футурология космизма в свете научной фантастики:… 179

но не тиран и не узурпатор, и пред Богом, Творцом твари, предлежит ему дать отчет за вверенное ему»36.

Что касается Ивана, то он, управляя своей телесностью

и погружаясь, благодаря знанию, в глубину бытия, проходя

электронный и «стихийно-геологический мир», мир растений

и насекомых, животных и вещей, действует по завету Флоренского, и следствием его преобразовательного действия, которое

он, как и София мистерии, совершает не самостийно, а в союзе

с другими существами мира, в том числе животными и сказочными созданиями — великанами и гномами-кузнецами, семью

Симеонами, Вертедубом и Вертегором, становится «творческое

обновление природы», «овладение временем», «воскрешение»37.

Сказка «Полоненное царство» стала творческим ответом

Муравьева на дискуссии 1920-х гг. о полезности/вредности

сказки для воспитания подрастающего поколения строителей

нового мира. В отличие от сторонников изгнания сказки из

арсенала детской литературы, заявлявших, «что она может

заронять зерна мистицизма, искажать представления детей

о реальности» [Костылев: 131], Муравьев утверждал проективный, идеалотворческий потенциал сказки, не просто раскупоривающей воображение, но задающей дерзновенные цели

творческому действию человека, настраивающей на смелое

и ответственное поведение в реальном мире. И одновременно

демонстрировал новые возможности жанра сказки, коль скоро

к нему будет привит черенок научной фантастики. В то же

время форма сказки позволяла прикровенно представить те

идеи и идеалы, которые истекали из христианской картины мира, неразрывно связывались с чаянием преображения и которые

напрямую звучали в потаенных, не выносимых в печать произведениях Муравьева.

Проективные возможности научной фантастики Муравьев

утверждал и в романе «Остров Буян», жанр которого он определял то как «исторический роман для юношества из быта новгородской вольницы в X веке»38, то как «социально-утопический

36 Свящ. Павел Флоренский. Сочинения: в 4 т. М.: Мысль, 2000. Т. 3 (1).

С. 440.

37 Муравьев В. Н. Сочинения. Кн. 2. С. 514.

38 ОР РГБ. Ф. 189. Оп. 1. Карт. 4. Ед. хр. 1. Л. 2.180 А. Г. Гачева

роман из быта новгородской вольницы»39. В основе романа —

та же тема искания совершенного строя жизни, что и в философской мистерии «София и Китоврас», но подана она не через

аллюзию к «Откровению Иоанна Богослова» с его образами тысячелетнего Царства Христова и Небесного Иерусалима, а через

отсылку к сказочно-легендарному образу острова Буяна и волшебного камня Алатыря, который должны добыть для Запавы

Путятишны три богатыря — Могут, Богомил и Будимир. Если

первый понимает под островом Буяном земное царство, а под

камнем Алатырем — силу и власть, второй видит в Буяне потустороннее царство, а в камне Алатыре — символ благодати

богов, то Будимир, устремленный к знанию и действию, воспринимает остров Буян как мир, преобразованный усилием

человеческой воли. Он становится учеником алхимика Альгабора, сумевшего открыть волшебные свойства янтаря, исходящую из него «электронную силу», при помощи которой «можно

управлять миром». Будимир не ищет Буян, он строит его —

новый город, «столицу Солнцева царства», используя при строительстве новейшие данные науки и достижения техники.

Благодаря открытию электричества, герой проектирует суда,

которые движутся без парусов и гребцов, собирается использовать силу воды для выработки электричества, предвосхищая

тем самым создание гидростанций, и планирует построить

«летающий корабль» (напомним — действие романа происходит в X веке! — несомненный намек автора на то, что кажущееся

фантастическим и утопическим в данный момент времени и истории может оказаться реальностью спустя столетия)40. «Мое

чародейство есть могущество знания, — гордо говорит он Запаве, — человек — сам бог, если захочет им быть»41.

Будимир, опираясь на знание, вступает в единоборство с природой. Подобно Фаусту, он собирается осушить болото, предсказывает погоду и, демонстрируя свою власть над стихиями,

выстрелом в облака отгоняет тучу — отсылка к практике искусственного вызывания дождя методом взрывов в облаках, о которой много писал Н. Ф. Федоров, видя в ней начало «обращения

39 ОР РГБ. Ф. 189. Оп. 1. Карт. 4. Ед. хр. 1. Л. 1.

40 ОР РГБ. Ф. 189. Оп. 1. Карт. 2. Ед. хр. 1.

41 Там же. Л. 305.Футурология космизма в свете научной фантастики:… 181

орудий истребления в орудия спасения»42, и которую активно

пропагандировали в 1920-е гг. Н. А. Сетницкий, А. К. Горский,

В. Н. Муравьев, а также анархист-биокосмист П. И. Иваницкий,

выпустивший в 1925 г. в издательстве «Новая деревня» брошюру

«Искусственное вызывание дождя и управление погодой посредством регуляции атмосферного и земного электричества».

Проектируя город Буян, Будимир собирается устроить в нем

кремль, музей, обсерваторию для наблюдения над небесными

явлениями — новые отсылки к философии Н. Ф. Федорова,

для которого эти институты памяти и знания символизировали синтез науки и культуры в общем деле «обращения слепой,

смертоносной силы в живоносную»43. Вдохновенно говорит герой-строитель Запаве, что в новом городе смогут раскрыться

все силы и дарования людей, стремящихся жить и творить.

Здесь будут свои зодчие, ваятели, живописцы. Будут построены

новые дома, в которых будут жить люди Солнцевой страны,

воплощая самые дерзновенные мечты, вплоть до победы над

смертью. Будимир делает попытки подступиться к ее страшной

загадке, производя опыты оживления, которые, впрочем, цели

не достигают.

Само имя героя — Будимир — намекает на то, что в его образе действия дана модель строительства будущего мира, основанная на познании природы и управлении ее силами, на коллективном усилии, способном менять облик земли. «Все дело

в согласном действии», — уверяет герой свою избранницу, — <…>

Подумай только, что могли бы сделать люди, если бы соединили

свои усилия и начали бы делать общее дело вместо того, чтобы

расходовать свои силы на бессмысленную борьбу. Все пространство земли можно было бы заселить, обработать, превратить

в цветущий сад»44.

Однако строимый Будимиром остров Буян лишь поначалу

кажется идеальным городом будущего. Запава начинает осматривать устройство города и замечает, что помимо свободных

строителей, избранных «людей солнца, витязей», творящих

новую жизнь, там есть «люди-волы». Для Будимира это разделение в порядке вещей, он гордо заявляет своей спутнице:

42 Федоров Н. Ф. Сочинения. Т. 2. С. 298.

43 Там же. С. 200.

44 ОР РГБ. Ф. 189. Оп. 1. Карт. 2. Ед. хр. 1.182 А. Г. Гачева

«Счастье и солнце для избранных единиц, а не для толпы»45.

Но героиня, взыскующая совершенного образа мира, не может

принять подобной разделительной логики. Она упрекает Будимира в том, что его царство лишено свободы и равенства.

«Настоящая мощь обретается только в единении всех, в общем

деле»46, — говорит она герою.

Ранее восхищавшаяся его могуществом, увлеченная его речами о городе Солнца, Запава отчетливо видит гордыню Будимира, а когда мимо проходит «армия получеловеков», замечает, как меняется облик героя: его вдохновенное лицо внезапно

становится «лицом надсмотрщика»47. На слова Запавы о том,

что его Буян — не Солнцево царство, ибо строится на делении

единого человечества «на людей солнца и на людей-скотов»,

Будимир презрительно замечает: «Уж не заразилась ли ты христианством и не проповедуешь ли ценность каждого человека

как такового?»48.

Построенный Будимиром остров Буян оказывается дробным идеалом: он воплощает в себе мечту о преображении мира

и управлении им, но не дотягивает до целостного идеала и по

используемым им средствам (разделение на людей-витязей

и людей-волов — очевидная отсылка к Г. Уэллсу), и из-за отчетливо выраженного в нем «прометеистического» характера активности человека в природе. Для Муравьева, как наследника русской религиозной философии в ее активно-христианском

изводе, как представителя христианской ветви русского космизма, человек — не самостийный индивид, стоящий над природой и не нуждающийся в «гипотезе Бога», а существо, неразрывно связанное с другими существами единой цепью, образующее

с ними всеединое, соборное целое, восходящее вместе с ними

в Божественную полноту. Он — не узурпатор, а соработник,

благой, творческий деятель, который «не только воскресает

сам, но воскрешает других и себя, тем участвуя в Боге активно»49.

45 ОР РГБ. Ф. 189. Оп. 1. Карт. 2. Ед. хр. 1. Л. 335.

46 Там же.

47 Там же.

48 Там же. Л. 347.

49 Муравьев В. Н. Сочинения. Кн. 2. С. 567.Футурология космизма в свете научной фантастики:… 183

Как и всякий дробный идеал, проект Будимира терпит

крах. Доведенные до отчаяния угнетенные люди поднимают

восстание и разрушают город Буян. Финалом романа, как

и в философской мистерии София и Китоврас, становится сонвидение Запавы под названием «Город будущего», в котором

ей открывается подлинный путь к Солнцевой стране, основанный на знании, неразрывном с любовью, и на общем действии

не только людей, но и всей природы:

«Теперь надо строить город на более широком фундаменте.

Не должно быть париев, исключенных из участия в строительстве

культуры. Основанием города должно быть все человечество. <…>

Нужна помощь не только людей, но всех строителей мира, всех

животных и растений, всех стихий, всей природы»50.

Подобно Софии, Запава повелевает всем людям и «всей

природе участвовать в постройке дороги» в грядущий град, ибо

и в человеке, и в каждом создании мира бьется сила жизнетворчества, «сила великого Буяна». «И с каждым ударом, и с каждым шагом уменьшается пропасть и приближается Солнечный Город»51.

Рисуя в мистерии «София и Китоврас», набросках сказки

«Полоненное царство», финале романа «Остров Буян» образ

вселенского действия, проектируя целостный образ будущего и идеал новой науки, неразрывной с религиозным сознанием,

служащей делу жизни, Муравьев одновременно стремится

увидеть и «камни преткновения» идеала всеобщего дела [Семенова, 1994: 102], понять, какими могут быть негативные сценарии общего действия, какие угрозы не внешнего, но внутреннего

порядка должны быть человечеством учтены и в чем причина

того, что научные эксперименты в области человеческой физики, равно как и попытки овладения силами природы могут

быть не только созидательными, но и разрушительными, в том

числе для самого человека и преобразуемого им природного мира.

Рефлексию над этой проблемой Муравьев облекает в форму

научно-фантастических текстов, делая наброски к научнофантастической пьесе «Восстание радионасекомых» и создавая

50 ОР РГБ. Ф. 189. Оп. 1. Карт. 2. Ед. хр. 1. Л. 364.

51 Там же. Л. 369.184 А. Г. Гачева

конспект «Повести о том, как Яичкин сделался Фордом».

Научно-фантастический жанр оказывается как нельзя более

подходящим для постановки вопроса о том, на каких путях

осуществлять движение в будущее, может ли это движение быть благим вне поля этики и что происходит, когда технологии порывают с аксиологией, уходя в область сугубой

прагматики.

Сюжет пьесы «Восстание радионасекомых» был вызван

интересом социологической и естественнонаучной мысли

второй половины XIX — первой трети XX в. к жизни общественных насекомых, в частности к социальной организации термитов, основанной на четкой иерархической структуре и разделении функций трех каст: производителей, солдат и рабочих.

Слаженность социума насекомых вызывала восхищение ученых. Один из лидеров российской евгеники, биолог Н. К. Кольцов утверждал: «Для дальнейшей эволюции человеческого типа

может быть оставлен идеал такого приспособления к социальному устройству, которое осуществлено у муравьев или термитов»52.

Однако Муравьева привлекало отнюдь не жесткое устройство

социума у насекомых: в пьесе главный герой — термит по имени

Фаф — поднимал восстание против кастового устройства термитника. Философа интересовало другое: сложная организованность природы термитов, их способность к трансформации

своего организма, ориентации в пространстве, улавливании

электромагнитных волн. Эту способность, присутствующую

у насекомых на уровне инстинкта, он считал продуктивной

и значимой для будущей эволюции человеческого рода, обладающего не только инстинктом, но и разумом, подчеркивая,

что в дальнейшем люди смогут сознательно овладеть этой способностью, присутствующей на досознательных уровнях жизни, и использовать для совершенствования физической природы

человека, способов его взаимодействия с внешним миром.

О необходимости соединения инстинкта и интеллекта как

двух оснований функционирования жизни на животном и сознательном этапах ее становления писал А. Бергсон в книге

«Творческая эволюция» (рус. пер. — 1914). А еще ранее Н. Ф. Федоров подчеркивал, что регуляции человек должен учиться

52 Кольцов Н. К. Улучшение человеческой породы // Русский евгенический журнал. 1922. Т. 1. Вып. 1. С. 15.Футурология космизма в свете научной фантастики:… 185

у самой природы, овладевая механизмами «органосозидания»,

«естественного тканетворения»53, доступными ей на путях

инстинкта, и переходя от технического прогресса, расширяющего возможности человека внешне, путем создания совершенных орудий, на пути внутреннего, органического прогресса,

обретения существом сознающим способности к изменению

своей природы54.

Муравьев подхватывает эти идеи и в символической форме,

апробированной всемирной литературой, представлявшей жизнь

животных вообще и насекомых в частности иносказательным

изображением жизни людей, ставит вопрос о перспективах

человечества как части природы, ее разумно-творческого авангарда, об исполнении/неисполнении задачи совершенствования себя и мира и о последствиях сворачивания рода людского на иные пути.

В качестве эпиграфа к пьесе Муравьев приводит слова французского историка Ж. Мишле из его книги “L’insekte” («Насекомое», 1858): «Термиты наименее защищенные насекомые и физически слабы; но они наилучшие строители», сопровождая их

собственным комментарием: «То же самое можно сказать про

людей»55. Схожесть организации людей и насекомых открывает

возможности внутреннего роста первых и вторых: первых — по

линии обретения способности к летанию, трансформации

своего организма, улавливанию электромагнитных волн, вторых — по линии восхождения к свободе, сознанию и творчеству,

явленным в человеческом мире.

Фаф, термит-изобретатель, символизирующий в пьесе

внутреннее движение жизни к обретению сознания, протестует

против своей участи в порядке природы, устремляясь к творческому действию и призывая своих собратьев выйти из состояния косности и застоя, беря пример с человека: «Посмотри на

людей — говорит он своей возлюбленной Цалар, — почему

они могут изобретать и двигаться вперед, а мы нет?»56. Подобно

53 Федоров Н. Ф. Сочинения. Т. 2. С. 295.

54 Подробнее об идее органического прогресса у Н. Ф. Федорова и русских космистов см.: [Семенова, 2019: 217–218, 261, 330; 2020: 44–57].

55 Муравьев В. Н. Сочинения. Кн. 2. С. 518.

56 Там же. С. 519.186 А. Г. Гачева

людям, Фаф стремится овладеть силами природы, полагая

в этом свою миссию, подчеркивая, что, в отличие от людей,

изменяющих вещи, «он, как насекомое, пользуется пластичностью своего рода, совершенствуя себя. Человек создал аппарат

для радио, насекомое само превращается в источник радиоволн»57

и в этом смысле находится в более выгодном положении, чем

человек: обретя разум и способность к творчеству и не утрачивая

при этом природной пластичности, мир термитов способен

достичь поистине невиданных возможностей, вплоть до достижения бессмертия.

Подобно будущим героям Заболоцкого — «безумному волку»

из одноименной поэмы и мыслящим животным поэмы «Торжество земледелия» (1933), стремящимся подняться по эволюционной лестнице, делающим выбор в пользу сознания, науки

и созидания58, Фаф призывает термитов двинуться к новым

творческим горизонтам, изменяя наличный порядок вещей,

управляя электрической силой, обнаруженной им в природе,

сознательно используя способность живых организмов излучать магнитные волны. Однако призыв героя наталкивается,

с одной стороны, на косность и социальную рознь обитателей

термитника, а с другой — на межвидовую рознь, разделяющую

термитов и людей: люди враждебны термитам, стремятся уничтожить их популяцию, проникают в термитник, ставя его на

грань катастрофы. Сюжет пьесы развивается по линии столкновения термитов и людей, настоящей мировой войны между

ними, когда «мобилизации всего человечества против термитов» противостоит «контра-мобилизация всех насекомых»59.

Примечательно, что человечество, использующее возможности интеллекта, уповающее на внешнюю техническую мощь,

в этой войне проигрывает насекомым, задействующим не только инстинктивную способность к самоорганизации и противостоянию опасности, но и возможности целенаправленного

управления природной энергией, и в частности, энергией

57 Муравьев В. Н. Сочинения. Кн. 2. С. 518

58 Подробнее о проявлении у Н. А. Заболоцкого идей Н. Ф. Федорова

и К. Э. Циолковского о переходе природы из бессознательного состояния

в сознательно-творческое и о подтягивании меньшой твари до человека

как задаче будущей истории см.: [Семенова, 2016: 474–485].

59 Муравьев В. Н. Сочинения. Кн. 2. С. 522.Футурология космизма в свете научной фантастики:… 187

атома. Фаф, научившийся управлять радиацией, мечет в сторону

людей радиоактивные лучи, нанося им сокрушительное поражение, термиты овладевают человеческим городом, обращая

людей в рабство, используя их как «вьючный скот», гоня их

«на бойни для доставления мяса победителям»60.

Но и этот урок человечеству, пошедшему по пути одностороннего развития техники и пренебрегшему постановкой

онтологических задач, которые в результате перехватываются термитами, в пьесе Муравьева не становится последним

словом. Муравьев демонстрирует, к каким последствиям может

привести абсолютизация закона борьбы в самой природе, когда

вместо солидарного действия преображения мира, которое

осуществляли, по призыву Софии и Запавы, люди, животные,

птицы, рыбы, насекомые, облака, камни, травы… — все обитатели

планеты Земля, человеческие и нечеловеческие существа, обращаются друг против друга. Победа термитов, одной части природного целого, берущих верх над людьми, другой его частью,

в конечном итоге оборачивается катастрофой… для всей природы. Фаф, вдохновляющий термитов к новым победам: «Человечество у наших ног. — Земля в нашей власти. — Мы достигли

небывалой культуры. — Но это не все. — Мы должны идти дальше. — Мы должны овладеть внутриатомной энергией»61, —

стремится исполнить эту задачу, устраивается публичный опыт

высвобождения ядерной энергии в скале, в результате которого

происходит взрыв, разрушающий Землю:

«Фаф: Поздно! Земля будет взорвана. — Смятение. Слышен гул,

начинается ветер, вихрь, взрыв. — Все летит»62.

Д. Д. Николаев, рассматривая пути российской научной

фантастики 1920-х гг., подчеркивает настойчиво звучащий

в ней мотив столкновения цивилизаций, противостояние

идеологически разных миров, в котором новейшие научные

изобретения и открытия активно используются для победы

над врагом. «В повести С. Т. Григорьева "Гибель Британии"

(1926), — отмечает исследователь, — война будущего — столкновение не армий, а технологий» [Николаев: 680]. Но если

60 Муравьев В. Н. Сочинения. Кн. 2. С. 522.

61 Там же.

62 Там же.188 А. Г. Гачева

С. Т. Григорьев (как ранее и А. В. Чаянов в повести «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии») представляет достижения Советской России в области регуляции

климата и атмосферы как фактор военного сдерживания и победы над врагом и в этом смысле оправдывает использование

научного знания в военных целях, то В. Н. Муравьев в набросках

пьесы «Восстание радионасекомых» в полной мере воспроизводит точку зрения Н. Ф. Федорова, для которого человечество,

применяющее новейшие научные открытия и технические

изобретения в военных целях, совершает кощунство, используя

данные ему Творцом разум и творческую способность на служение смерти:

«Адская технология, производящая орудия истребления, для

оправдания своего существования, хочет видеть в крайней

истребительности своих орудий сильнейшее средство против

войны, т. е. хочет уверить в этом всех, забывая или скрывая при

этом, что вооруженное состояние, постоянное ожидание войны

не лучше, если не хуже самой войны. Таково оправдание адской

софистики»63.

Муравьев, подобно философу общего дела, стремится преодолеть адскую технологию, подчеркивая — методом от противного, — необходимость для науки работать только на благо,

утверждая человеческую жизнь как высшую ценность, которая

не может быть объектом манипуляции.

63 Федоров Н. Ф. Сочинения. Т. 2. С. 274. Ср. реакцию Н. Ф. Федорова

в письме В. А. Кожевникову от 12 января 1899 г. на сообщение газеты

«Русские ведомости» о новейших артиллерийских орудиях, способных

не просто уничтожать противника, решая судьбу боя, но разбивать кости

и сжигать огнем их тела: «Если не преувеличены известия о действии

на трупы новоизобретенных орудий, то разницы в отношении народа

к вопросу о войне и умиротворению и к вопросу о кремации не будет.

Бездушная интеллигенция, смотрящая с гигиенической точки, вероятно,

очень возрадуется новому изобретению, а народ не придет ли в ужас

от орудий, не убивающих только, но и производящих огненное погребение,

которое, по народному воззрению, — ничего неясного и смутного в себе

не заключающему, — лишает убитых не только настоящей, но и будущей жизни. Люди из народа решатся ли стрелять даже в творцов этого

адского изобретения?» (Федоров Н. Ф. Сочинения: в 4 т. М.: Традиция,

1999. Т. 4. С. 373).Футурология космизма в свете научной фантастики:… 189

О недопустимости манипуляции человеческой жизнью

в биологических экспериментах, даже если они внешне направлены на защиту и утверждение этой жизни, Муравьев художественно размышляет в цикле «Неприятные рассказы» (1928),

погружаясь буквально на дно человеческой природы, пытаясь

понять и объяснить причины крайней жестокости человека,

корни всевозможных психических отклонений, провоцирующих личность на зло, и настойчиво утверждая — методом от

противного — что наука без твердого этического основания может стать для человечества дорогой в ад. Характерен с этой точки зрения рассказ «Синтетическая лаборатория доктора Михаэльса», в котором описываются эксперименты по оживлению

и пересадке органов, проводимые над людьми, превращенными

в подопытных животных. Обманом привлеченные в лабораторию

и загипнотизированные доктором Скайлером герои не могут

сопротивляться, претерпевая над собой все ужасы непроверенных экспериментов.

Сам доктор Скайлер, фанатик от науки, так объясняет студенту Петеру Кортланду, которого стремится сделать очередной

своей жертвой, цели проводимой им вивисекции:

«— Вы должны быть счастливы, молодой человек, что случайное

стечение обстоятельств привело вас к нам и позволит вам послужить делу величайшего научного открытия, которое когда-либо

было сделано. Мы нашли после долгих исследований способ

создавать синтетических людей с особо совершенной природой.

Опыты целого ряда ученых дали нам возможность начать серию

экспериментов в этом направлении. Мы имеем намерение путем

пересадки органов и вивисекции создать комбинированные человеческие тела, в которых не будет недостатков, присущих современным людям. Мы уже добились блестящих результатов, работая

над животными. Теперь мы хотим в этой лаборатории построить первого синтетического человека. Мы уверены, что во имя любви

к науке вы не откажетесь предоставить нам для этой цели ваш

организм. Жизнь коротка и все равно кончается смертью. Никакие

ваши личные достижения не смогут сравниться с той великой ролью, которую вы можете здесь сыграть, как добровольный участник

создания синтетического человека. Вы будете материалом для190 А. Г. Гачева

величайшего опыта. Из вашего тела будут взяты существенные

части для построения совершеннейшего существа»64.

Муравьев, убежденный сторонник «Философии общего

дела» Федорова, где задача преображения человеческой природы,

как и природы мира основывалась на предельных религиознонравственных основаниях, на принципе апокатастасиса и абсолютного соответствия цели и средств, категорически не приемет эксперименты над человеком, совершаемые вне поля этики.

Через используемую в «Неприятных рассказах» поэтику шока

он стремится духовно встряхнуть своих современников, подчеркивая, что работа над строительством новой культуры заключается «не во внешних только формах жизни, а в самом

существе человека», требует «преображения человека в другую

сторону»65.

Завершая разговор о научно-фантастическом пласте темы будущего у В. Н. Муравьева, коснемся конспекта «Повести о том,

как Яичкин сделался Фордом». Повесть была задумана философом в 1925 г., когда он работал над переводом книги А. Бенсона «Новый Форд» по заказу издательства НКРКИ. Середина

1920-х гг. была пиком популярности идей Г. Форда в Советской

России, чему в немалой степени способствовало и широкое

сотрудничество его компании с СССР. С 1921 по 1927 г. Советская республика приобрела более 24 тракторов «Фордзон»

и несколько сотен легковых и грузовых машин, а в 1923 г. был

выпущен первый советский серийный трактор «Фордзон-Путиловец», представлявший собой преобразованную модель

«Фордзона». В газетах и журналах появлялись популярные

статьи о Форде, была издана книга Г. Форда «Моя жизнь и мои

достижения» (М., 1925). Идеи Форда и практика его работы

активно осваивались теоретиками НОТ, встраивались в общую

установку на технизацию сельского хозяйства и производства.

Как пишет А. М. Никулин: «Форд — пусть и капиталистический,

но выдающийся и прогрессивный (!) организатор производства

мирового уровня — в целом был одной из идеологических

икон советской индустриализации. Большевики 1920-х годов

готовы были почтительно учиться фордизму сегодня, чтобы,

64 ОР РГБ. Ф. 189. Оп. 1. Карт. 8. Ед. хр. 18. Л. 10.

65 ОР РГБ. Ф. 189. Оп. 1. Карт. 8. Ед. хр. 1. Л. 2.Футурология космизма в свете научной фантастики:… 191

усвоив фордистские уроки завтра в 1930-е устремиться догонять и перегонять Америку» [Никулин: 48].

А. М. Никулин в статье «Муравьев В. Н: анализируя проекты сельского развития Генри Форда с точки зрения учения

Николая Федорова» дал развернутый разбор наброска «Повести

о том, как Яичкин сделался Фордом» и с точки зрения литературной традиции, и в контексте оценки Муравьевым, с одной

стороны — ученым секретарем Центрального института труда, а с другой — религиозным философом-федоровцем, идей

и проектов Г. Форда [Никулин]. Отсылая читателя к этой статье,

отметим отчетливо звучащий в повести о скромном библиотекаре Яичкине, который объявил себя Фордом, мотив редукции живой жизни под натиском техники, символом чего

становится конвейер Форда. Яичкину снится сон, что он, став

наконец Фордом, изобрел способ превращать рабочих в машины. В результате на его фабрике не остается людей, более

того, он не может ни сдержать, ни контролировать запущенный

им процесс машинизации человека, так что в конечном итоге

сам становится «фрезерным станком», потом «машиностроительным» и в последней, почти апокалипсической сцене «пустой зал прозрачно сияет машинами, которые поворачиваются

одни, без рабочих»66.

Прометеистически-техницистскому натиску на мир, оживающим машинам, которые поглощают и вытесняют людей, философы-космисты 1920-х гг. противопоставляли иной образ мироотношения и действия человека, основанный на субъектсубъектном принципе, на нерукотворном и неорудийном

воздействии на окружающую среду. Об этом типе воздействия

особенно много размышлял философ, эстетик, поэт Александр

Горский.

Александр Горский:

мировоздействие и духо-телесная метаморфоза

В проектировании будущего Горский, принадлежавший

к христианской ветви русского космизма, был по-настоящему

дерзновенен, буквально следуя словам ап. Павла: «Все могу

в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп. 4:13). Выпускник Московской духовной академии, он прочитывал будущее сквозь

66 Муравьев В. Н. Сочинения. Кн. 2. С. 532.192 А. Г. Гачева

призму последней книги Нового Завета — «Откровения Иоанна Богослова», но при этом, как и его друг Н. А. Сетницкий,

как и их духовный собрат В. Н. Муравьев, развивал идеи «активной апокалиптики», подчеркивая светлый, миропреображающий пафос откровения о будущем, данного апостолом любви.

Эту светлую линию «Откровения» Горский видел и в образе гусляров, стоящих на огнестеклянном море с гуслями Божиими

и поющих Новую песнь, и в видении Небесного Иерусалима

с его образом древа, 12 раз приносящего плоды, которое символически свидетельствует о полноте и вечности жизни, беспрерывно самообновляющейся, благой, совершенной. Более того, подчеркивал, что в движении к Небесному Иерусалиму, точнее —

в воплощении его принципов на земле, и состоит главная задача истории.

Как Н. А. Сетницкий в конце 1920-х гг. посвятит вторую

часть книги «О конечном идеале» разбору образов и сюжетов

«Откровения Иоанна Богослова» в активно-христианском

ключе, смело раскрывая их в свете идеала всеобщего дела, так

Горский в 1922 г. будет работать над апокалипсическими поэмами, акцентирующими тему преображения. В них, как и в мистерии Муравьева, появляется образ внехрамовой литургии,

творимой человеческим родом, сознавшим свое единство и религиозную ответственность перед Богом и бытием67. В рефлексии о будущем главный акцент поэт и философ делает на

метаморфозе телесности, на преображении человека, совершаемом в процессе исполнения им Божьих заветов.

В отличие от научных фантастов, полагавших будущее

действие человека в природе масштабным и технически мощным, но придававших мало значения внутренним, духовным

его основаниям, в результате чего свершения будущего творились тем же «ветхим» человеком, стреноженным физически

и духовно, свитым на своей самости, Горский в проектировании

будущего уходил не только от утилитаризма и эгоизма, но и от

техницизма, считая, что техника овнешняет человека, сообщает

ему функции автомата, закрывает перспективу движения

к «новой природе», к преображенному, духоносному телу, о котором пророчествует ап. Павел.

67 См. подробнее: [Гачева, 2018: 430–433].Футурология космизма в свете научной фантастики:… 193

Идеал духо-телесной метаморфозы — в центре рефлексии

Горского о будущем земли и человека. Представляя ее основания

и перспективы, философ отсылает к ключевому эпизоду Нового

Завета, описывающему момент Преображения Христа на горе

Фавор, когда все естество Его засияло нетварным, Божественным

светом. Ставя перед человеком задачу уподобления Спасителю

не только в Его крестном страдании, но и в делах исцеления,

воскрешения, регуляции природных процессов (утишение бурь,

разделение хлебов), Горский призывает своих современников:

«Сплотимся же вокруг Престола,

Не пустим тленья к Бытию:

Все отдадим за звук глагола,

За жизнь его, как за свою68.

Сам стань Творца проводником

В пресуществлении Природы!»69.

Следуя идеалу «положительного целомудрия» Н. Ф. Федорова и идеям «Смысла любви» Вл. С. Соловьева, полагавшего

высшую задачу любви в утверждении бессмертия, в достижении

«всемирной сизигии», в преображении всей природно-космической среды просветленными и одухотворенными токами

эроса70, Горский в трактате «Огромный очерк» (1924) противопоставил фрейдовскому психоанализу, вытесняющему влечения, психосинтез, одухотворяющий и просветляющий энергии

пола, направляющий их на духо-телесное творчество, на преображение и собственного организма человека, и всей вне его

лежащей природно-космической среды. Половому соединению

и рождению, естественному в порядке природы, но производящему столь же несовершенную, страдающую и конечную жизнь,

мыслитель противополагал сознательно-творческое управление эротическими энергиями. В поэтических текстах и философских набросках он рисовал образ духо-телесной метаморфозы, преодоления жесткой кожной границы, отделяющей

68 Горский А. К. Сочинения и письма: в 2 кн. М.: ИМЛИ РАН, 2018.

Кн. 2. С. 240.

69 Там же. С. 242.

70 Подробнее об идеале метаморфозы эроса и пола у Н. Ф. Федорова,

Вл. С. Соловьева и А. К. Горского см.: [Семенова, 1994: 251–259, 359–381].194 А. Г. Гачева

организм от внешней среды, обретения им способности воздействовать на мир не при помощи внешних орудий, а непосредственно, нерукотворно, совокупностью магнитных волн

и разрядов, представляющих собой трансформированные

и просветленные энергии эроса. Смело раздвигая границы

аскетического подвига, он включал в умное делание пресуществление не только умно-сердечной сферы, но и влечений

эроса, очищающихся от животного сладострастия, проявляющих во всей полноте животворящую силу любви.

Свои заветные идеи о нерукотворном воздействии на мир

усилием творческой воли, психо-физической регуляцией, превращающей энергию эротического возбуждения в энергию

творческого мировоздействия, Горский развивал и в лагерный период, когда после ареста в 1929 г. он был направлен на

Соловки, а затем на строительство Беломорско-Балтийского

канала. Не угашавший духа, он воспринял это строительство,

а также строительство Магнитогорского металлургического

комбината и города Магнитогорска как своего рода репетицию,

еще очень несовершенную пробу пера будущей жизнетворческой регуляции. Любивший игру слов, мыслитель заменял

аббревиатуру «Магнитострой» на «Огнестекломорстрой», разумея под последним определением целостное, религиозно

окрашенное строительство жизни, преодолевающее оскопленность дробного идеала, и в письмах жене М. Я. Монзалевской,

Мэри, с которой был связан беспорочным, духовным браком

долгие годы, призывал ее при свидании отдаться не воспоминаниям о прошлом, а проектированию будущего, подчеркивая

важность всецелой включенности в напряженный ритм современности, требующей от каждого живущего мощнейшей концентрации внимания, духовной и творческой заряженности,

беззаветной самоотдачи.

Говоря о путях мировоздействия, Горский включал в них

и новые способы воздействия на атмосферу, в том числе при

помощи музыки, подчеркивая космизующее воздействие звуковых волн. Мыслитель особенно ценил терменвокс, первый

советский электромузыкальный инструмент, созданный в 1920 г.

изобретателем Л. С. Терменом, в котором звук извлекался без

прикосновения к инструменту при помощи вибрации рук музыканта за счет изменения частоты колебаний магнитногоФутурология космизма в свете научной фантастики:… 195

поля. Для Горского бесконтактный способ игры на терменвоксе представал как метафора возможности целенаправленного, гармонизующего воздействия человеческого организма

на окружающую среду. Философ писал Мэри, певице и пианистке, погруженной в стихию музыки: «Продолжай происки

арфистки и воздействуй на атмосферу»71.

Особое значение в деле высветления атмосферы эпохи, ее

духовного фона Горский придавал снам, считая возможным

управление сновидческой фантазией, организацию потока снов

и пронизывающих их звуков и образов:

«Дать лицо звуку (т. е. увидеть образ, слагающийся из звуковолн)

и равным образом довести до уха призвуки ежедневных, глаза

намозоливших образов (отблесков и теней) — вот задача, о которой

никто еще не помыслил»72.

В письме Мэри он набрасывал проект организации жизни,

в котором не будет привычного деления на зоны активной работы и пассивного отдыха, ибо вся жизнь станет творческим

деланием:

«Это если город, то не такой, где работа сосредоточена в заводах, лабораториях и книгохранилищах, а место культуры (бесплановых "развлечений") и отдыха является некий парк. Наоборот,

это система рабочих или творческих парков, связанных системой

лучезвуковолн, и к ним всякие книжно-лабораторные клетки

являются лишь незначительным и временным привеском. Научимся "спать с открытыми глазами": веко, этот клапан-предохранитель останется без надобности, когда явится возможность

непосредственно излучать облака видений в надлежаще обработанную и восприимчивую атмосферу»73.

В модели мировоздействия, которую выстраивал Горский

в философских текстах, письмах и стихотворениях, человек

не отделялся от бытия, не отгораживался от него, не ставил между собой и миром посредника в виде техники, но, напротив,

максимально раскрывался миру, стремился непосредственно

контактировать с ним и одновременно воздействовать на него

71 Горский А. К. Сочинения и письма. Кн. 2. С. 496.

72 Там же. С. 497.

73 Там же.196 А. Г. Гачева

всеми силами и энергиями своего существа. Гармонизируя

себя, собственную психо-физику, человек, по мысли Горского,

должен вынести плоды этой гармонизации в мир, меняя и преображая внешнюю среду, побеждая разделенность, взаимную

непроницаемость мира, торжествуя над хаосом и распадом.

В качестве своеобразной проектировки и тренировки мировоздействия Горский рассматривал художественное творчество, представляя творческий акт поэта, писателя, архитектора, живописца как предварение будущего миро- и телостроительства. При этом наиболее продуктивными в плане прощупывания путей будущей регуляции он считал поэзию и прозу

символизма, в которых выстраивается целостный образ должного, совершенного строя мира и одновременно наиболее

полно звучит тема преображенного эроса. Что же касается

научной фантастики, то ее главный изъян философ видел в предлагаемой ею антропологии, страдавшей позитивизмом, одномерностью и упрощенностью, и упрекал авторов научно-фантастических произведений в том, «что эротическая проблематика в них отсутствует или же дается крайне топорно и примитивно»74.

Говоря о видах искусства, наиболее близко стоявших к делу

«организации мировоздействия», Горский особенно выделял

искусство кино, выводящее образ из состояния статики, устремленное к организации и гармонизации потоков образов. Философ

вдохновился идеей поставить кино на службу делу воскрешения

и регуляции. Обращая внимание на способность киноискусства

представить картину того, как «в одном отрезке времени, но

в разных участках пространства ряд людей, как будто друг от

друга независимо, но глубоко зеркально взаимодействуя

и взаимообусловливаясь, производят ряд жестов-слов — излучают волны любви, злобы, зависти, творчества и пр.», Горский

предложил расширить ее диахронически, поменяв при этом

акценты. Тогда в единой точке пространства, будь то «могила,

храм, комната, улица, гора, лес и пр.», «но в разных отрезках

времени (года, десятки лет, века, тысячелетия)» их обитатели

совершали бы «одни и те же — или как-то взаимообусловленные

74 Горский А. К. Сочинения и письма. Кн. 2. С. 35.Футурология космизма в свете научной фантастики:… 197

и взаимопересекающиеся — жесты»75, тем самым демонстрируя глубинное единство рода людского не просто в современности,

но и в истории, в уходящей вглубь времени цепи поколений,

которая вся должна быть развернута, воскрешена в каждом

своем звене.

В то же время философ, внимательно следивший за тенденциями развития научного знания и общественного устроения,

задавался вопросом о том, каковы перспективы эволюции

социальной жизни людей и их взаимодействия с природным

миром, если прогресс техники будет продолжен, а состояние

психофизики останется неизменным, более того — не изменится целеполагание человека, побуждающее его к действию. Так

в его лагерных бумагах возник набросок научно-фантастического

рассказа, в котором философ попытался заглянуть в будущее,

смоделировав указанную ситуацию, но при этом подчеркивал,

что после открытия Эйнштейна не может точно указать время

действия, равно как и локализовать его в пространстве.

Горский описывает утопическую страну, называя ее жителей по имени их главного города — Люади. Он подчеркивает

позитивные черты социального уклада людей-люадийцев:

«Почти полное отсутствие социальных неурядиц… отсутствие

борьбы за власть, за пищу. Разумеется, за власть, упирающуюся

в дубинку, в "тащи и не пущай". Никто никого не тащил — и всех

всюду пущали. Не было нищих, холодных, отрепанных. Каждый

находил себе работу более или менее по вкусу. И у всех была уйма

свободного времени»76.

Нарисовав эту привлекательную картину, Горский задается

вопросом о том, куда употребляли люадийцы свободное время.

И тут выясняется, что это свободное время использовалось

в основном для развлечения, причем развитие техники давало

возможность развлекаться, не прилагая к этому никаких усилий, буквально — не сходя с места:

«Радио — и звуковое кино достигло такого совершенства, что

не стало нужды никуда двигаться, чтобы увидеть или услышать

что-нибудь интересующее. Довольно было сесть или лечь у себя

75 Горский А. К. Сочинения и письма. Кн. 2. С. 35.

76 Там же. С. 39.198 А. Г. Гачева

в комнате — нажать соответствующую кнопку, и пред каждым желающим начинали проноситься картины, а звуки — из любых

областей действительности, истории или фантазии»77.

К чему привело такое удобство? К тому, что «большую часть

своего времени жители Люадии проводили каждый у себя

на дому — то переключаясь по каталогам на готовые фильмы

любого содержания, то ища на свой страх и риск, новых ситуаций, прощупывая в разных местах эфир, попадая то на одну,

то на другую волну — пересекаясь с другими такими же эфирными бродягами и завязывая таким образом эфирные знакомства, — имевшие все преимущество пред обычными. Тут,

во-первых, не нужно никаких представлений и рекомендаций — во-вторых, возможность себя показать только с приятной стороны — и при малейшем затруднении или нежелании

продолжать общение — переключиться на другую волну и след

простыл»78.

Проницательно и точно описывал Горский возникающую

благодаря развитию технологий и расширяющуюся все больше и больше виртуализацию жизни людей, демонстрируя не

только позитивную, но и негативную ее сторону: атомизация

общества, разрушение общей жизни и общения:

«Площади обезлюдели — залы собраний пустовали. Никому

не было охоты прокладывать себе дорогу, толкая боками своих

ближних, когда все тех же ближних или, вернее, дальних, можно

было великолепно и с беспримерно большим разнообразием

перелистывать в эфире»79.

Даже общение с природой целиком переходит в виртуальную сферу: «море — поле — лес — небо — все это заменялось

экраном»80. А умение ученых синтезировать запахи, в том числе

естественные, природные запахи, и осязательные ощущения,

полагало окончательный крест на реальном контакте человека

с живой природой и вообще на его контакте с миром и другими

людьми, сводя реальное пространство его жизни до комнаты

77 Горский А. К. Сочинения и письма. Кн. 2. С. 39.

78 Там же. С. 39–40.

79 Там же. С. 40.

80 Там же.Футурология космизма в свете научной фантастики:… 199

с большим экраном, на котором сменяются разнообразные

виртуальные изображения.

В творческой модели мировоздействия, которую отстаивал

Горский, невозможна ни подобная пассивность человека,

имеющего уйму свободного времени и употребляющего его

на развлечения, ни виртуализация, спровоцированная этой

пассивностью и одновременно стремлением к качественной

организации времяпрепровождения. Никакой расслабленности,

никакого пассивного щелкания кнопкой по каналам с целью

вызвать все новые и новые изображения, услаждающие слух

и глаз, никакого ухода в иллюзию, при которой имитация

запаха принимается за реальный запах, а имитация действия —

за реальное действие, никакого дистанцирования от людей,

редуцирования их до изображения на экране, которое в любой момент можно аннигилировать. Напротив — предельная

собранность, деятельный настрой, постоянная внутренняя работа, перетекающая во внешнее действие, целью которого

является не времяпрепровождение, а воскрешение, возжигание

угаснувшей жизни, как огонь от огня.

Так в художественно-философском творчестве В. Н. Муравьева и А. К. Горского, нацеленном на проектирование будущего, отразилась сформулированная их духовным собратом

и единомышленником Н. А. Сетницким диалектика целостного/

дробного идеала.

Список литературы

1. Аксенов Г. П. Времявластие (О Валериане Муравьеве и его философии) //

Вопросы философии. 1992. № 89–97 [Электронный ресурс]. URL: https://

elibrary.ru/item.asp?edn=tauxyx&ysclid=m0knitrf32914754597 (12.05.2024).

EDN: TAUXYX

2. Аксенов Г. П. Искатель последней правды // Муравьев В. Н. Овладение

временем. Избр. философские и публицистические произведения.

М.: РОССПЭН, 1998. С. 3–21.

3. Гачева А. Г. «Нам не дано предугадать, Как слово наше отзовется…»

Достоевский и Тютчев. М.: ИМЛИ РАН, 2004. 640 с.

4. Гачева А. Г. Философская мистерия В. Н. Муравьева «София и Китоврас»:

творческая история // «Страна филологов»: проблемы текстологии

и истории литературы. К юбилею члена-корреспондента РАН Н. В. Корниенко: сб. науч. ст. М.: ИМЛИ РАН, 2014. С. 54–67 [Электронный ресурс].

URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=41552004 (12.05.2024). EDN: SOUOIZ200 А. Г. Гачева

5. Гачева А. Г. Гностические мотивы в философской мистерии В. Н. Муравьева

«София и Китоврас» // Россия и гнозис: труды Междунар. науч. конф.

СПб.: Изд-во РХГА, 2015. Т. 1: Раннехристианский гностический текст

в российской культуре. С. 15–51.

6. Гачева А. Г. Активная апокалиптика: образы Нового Завета в творчестве А. К. Горского, Н. А. Сетницкого, В. Н. Муравьева // Новозаветные

образы и сюжеты в культуре русского модернизма. М.: Индрик, 2018.

С. 422–441.

7. Гачева А. Г. Идея литургической поэзии в эстетике и художественной

практике А. К. Горского // Проблемы исторической поэтики. 2019. Т. 17.

№ 1. С. 108–161 [Электронный ресурс]. URL: https://poetica.pro/files/

redaktor_pdf/1554369989.pdf (12.05.2024). DOI: 10.15393/j9.art.2019.6001 (a)

8. Гачева А. Г. Софийная тема в художественно-философском наследии

Валериана Муравьева: от мистерии «София и Китоврас» к роману

«Остров Буян» // Проблемы исторической поэтики. 2019. Т. 19. № 4.

С. 242–272 [Электронный ресурс]. URL: https://poetica.pro/files/redaktor_pdf/15... (12.05.2024). DOI: 10.15393/j9.art.2019.6842 (b)

9. Гачева А. Г. Человек и история в зеркале русской философии и литературы. М.: Водолей. 2021. 700 с.

10. Костылев А. О. А. П. Платонов и дискуссия о сказке в детской литературе

1920-х годов // Вестник Костромского государственного университета.

2021. Т. 27. № 2. С. 130–136 [Электронный ресурс]. URL: https://vestnik.

ksu.edu.ru/2021-t-27-2/kostylev-ao-vestnik-2021-2-ru.h tml (12.05.2024).

DOI: https://doi.org/10.34216/1998-0817-2021-2...

11. Кудрявцев Э. Переписка писателя-фантаста А. Р. Беляева с К. Э. Циолковским // Нева. 2005. № 4. С. 260–267.

12. [Кудрявцев Э. П.] Из переписки А. Р. Беляева и К. Э. Циолковского.

К особенностям русского космизма (подготовка текста и комментарии

Э. П. Кудрявцева) // Вестник Русской христианской гуманитарной

академии. 2009. Т. 10. Вып. 4. С. 202–207 [Электронный ресурс].

URL: https://np.rhga.ru/upload/iblock/79f/79f3...

23c4ee5.pdf (12.05.2024).

13. Николаев Д. Д. Русская проза 1920–1930-х годов: авантюрная, фантастическая и историческая проза. М.: Наука, 2006. 688 с.

14. Никулин А. М. Муравьев В. Н: анализируя проекты сельского развития Генри Форда с точки зрения учения Николая Федорова // Духовнонравственное воспитание. 2022. № 6. С. 47–60 [Электронный ресурс].

URL: https://elibrary.ru/item.50323569&ysc...

(12.05.2024). EDN: PMAKUV

15. Оносов А. А. Культурно-эволюционная деонтология: социальные

проекции русского космизма. М.: Изд-во МГУ, 2006. 146 с.

16. Оносов А. А. Музей русской космософии: «философия действия»

В. Н. Муравьева // Вопросы философии. 2021. № 1. С. 150–159 [Электронный ресурс]. URL: https://pq.iphras.ru/article/view/5342 (12.05.2024).

DOI: https://doi.org/10.21146/0042-8744-2021-1... Futurology of Cosmism in the Light of Science Fiction:… 201

17. Оносов А. А. «Всеобщая преобразовательная культура» (из «Евангелия

всемогущества» от В. Н. Муравьева) // Философ общего дела: мат-лы

Междунар. науч. чтений памяти Н. Ф. Федорова. М.: ЦБС ЮЗАО, 2022.

С. 410–458.

18. Семенова С. Г. Валериан Николаевич Муравьев (1885–1932) // Русский

космизм: антология философской мысли. М.: Педагогика-пресс, 1993.

С. 185–190.

19. Семенова С. Г. Тайны Царствия Небесного. М.: Школа-пресс, 1994.

415 с.

20. Семенова С. Г. Русская литература XIX–XX вв.: от поэтики к миропониманию. М.: Академ. проект, Парадигма, 2016. 890 с.

21. Семенова С. Г. Философ будущего: Николай Федоров. М.: Академ.

проект, Парадигма, 2019. 638 с.

22. Семенова С. Г. Созидание будущего: философия русского космизма.

М.: Ноократия, 2020. 458 с.

23. Сетницкий Н. А. Избр. соч. М.: РОССПЭН, 2010. 734 с.

24. Тихонов Н. С. Из могилы стола. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2005.

512 с.

25. Hagemeister M. Nikolaj Fedorov. Studien zu Leben, Werk und Wirkung.

München, 1989. 550 p.

26. Young G. M. The Russian Cosmists: the Esoteric Futurism of Nikolai Fedorov and His Followers. Oxford University Press, 2012. 296 p.

Дата публикации / Date of publication 12.09.2024

https://cyberleninka.ru/article/n/futurol...