Густой туман окутывал всё плотно, как вата. Капитан Рингблад стоял на мостике и внимательно вслушивался в темноту. Внизу стучала машина, стучала неровно, с перебоями, с затиханиями, как сердце тяжело больного. «Да, износилась «Марта»… А когда-то она бороздила воды Индийского и Атлантического! Потом была лоцманским судном в порту. Неплохой был корабль, верой и правдой служил он торговому дому «Доггер и сыновья»… А сегодня «Марта» вышла в свой последний рейс. Пять дней назад Доггер старший всеми правдами и неправдами ухитрился заново застраховать «Марту» на сто пятьдесят тысяч крон, и судьба старого судна решилась.
Доггер вызвал к себе Рингблада и, поблёскивая очками, сказал:
— Погода сейчас стоит самая подходящая. Условия прежние: пятнадцать процентов страховой премии и обеспечение семьи в случае… — он поискал подходящее выражение, — в случае несчастья. Согласны?
Что ж, капитану Рингбладу нечего было возразить. Это стало его профессией — хоронить пловучие «гробы». Никто лучше его не умел в ночном тумане ловко подставить под нос большого судна свой борт.
«Гроб» благополучно опускался на дно. Команда прыгает в шлюпки, и… в худшем случае принимает продолжительную «морскую ванну». Страховку по международным правилам оплачивают собственники судна, потопившего очередного «смертника». Доггеры получают страховую премию, а Рингблад делит со старшим машинистом свои пятнадцать процентов.
Чёрта с два стал бы заниматься старый капитан этим грязным делом, если бы была возможность найти что-нибудь другое. В своё время и он стоял на мостиках кораблей, ходивших за океан. Как морщины своей ладони, знает Рингблад все мели и фиорды Балтийского и Северного морей. Стар стал капитан Рингблад, стар, как эта «Марта». Ни одна фирма не возьмёт к себе на службу капитана, которому перевалило за седьмой десяток. А жить всё-таки нужно…
Сзади по курсу послышался низкий и мощный гудок. Рингблад прислушался: какое-то судно медленно пробиралось в тумане, давая гудки через каждые три минуты. Он по гудку узнал: «Это советский теплоход «Богатырь» возвращается в Ригу». Рингблад мысленно пожалел русских: пресса поднимет страшный шум, что, мол, они не умеют водить корабли и нарушают навигационные правила. И наклонившись к переговорной трубке, он крикнул в машину:
— Робби, тормози, потом малый задний! Приготовь пробковый пояс…
— Идея нашего инфракрасного бинокля не очень сложна. Как известно, человеческий глаз видит лишь небольшую часть спектра излучения — всего лишь волны с длиной от 0,4 до 0,8 микрона. Свет с длиной волны короче 0,4 — ультрафиолетовые лучи — и длиннее 0,8 микрона — инфракрасные лучи — мы уже не видим. А между тем на инфракрасную и ультрафиолетовую области приходится основная доля спектра. Так, например, если бы мы смогли увидеть инфракрасную часть спектра лампочки накаливания, то она казалась бы нам несравненно более яркой, чем обычно, так как на видимое излучение лампочки идёт лишь несколько процентов потребляемой мощности. Остальное уходит на тепловое излучение.
Для видения в темноте наибольший интерес представляют далёкие инфракрасные лучи — с длиной волны в несколько микрон. Такие лучи тела излучают уже при обычных температурах. В самые последние годы, когда занялись изучением полупроводников, открыли, что полупроводники — сернистый свинец и теллуристый свинец — под действием далёких инфракрасных лучей дают фотоэлектрический эффект. На этом и основано действие нашего прибора.
На экран из сернистого свинца попадают через систему линз невидимые нам инфракрасные лучи. К этому экрану примыкает другой — из сернистого бария. Под действием лучей из первого экрана вылетают электроны, ускоряются в электрическом поле и попадают на второй. Тот флюоресцирует — светится ярко-зелёным светом. Так невидимое изображение становится видимым.
— М-да, интересно… — Капитан Ильин задумчиво вертел в руках трубку. — Видеть в темноте! Здорово придумано!
— Досадно, что сегодня такой туман, — продолжал Самойлов, — меня ведь послали испытать бинокль на морских просторах, определить дальность видения. Мы сейчас, если не ошибаюсь, идём в видимости берега — вот бы посмотреть. А тут вдруг этот туман…
Капитан раскурил трубку и долгое время молча шагал по кают-компании в облаке дыма. Потом остановился против Самойлова:
— Послушайте, Лев Андреевич! А почему бы вам не проверить свой прибор в тумане? Я не очень силён в оптике, но вы говорите — длина волн далёких инфракрасных лучей порядка нескольких микрон. А что такое туман? Это водяные пузырьки примерно такого же диаметра — 5—6 микрон. Вы понимаете меня? Инфракрасные волны будут огибать эти пузырьки, и туман станет для них прозрачным.
— А ведь это… Ведь это идея! — воскликнул Самойлов. — Если наш бинокль видит ещё и в тумане, то это… — он вскочил с кресла. — Словом, пойдёмте наверх.
* * *
Опасны осенние туманы на Балтийском море. Корабли на малой скорости идут, давая каждые несколько минут протяжные гудки. На носу корабля стоит матрос — «вперёд смотрящий» и напряжённо глядит в плотную темноту: не мелькнут ли впереди сигнальные бортовые огни встречного корабля, не грозит ли опасность столкновения?
Самойлов и Ильин вышли на верхнюю палубу. Туман окутывал всё настолько плотно, что свет из иллюминаторов как бы застревал в нём, и они в двух шагах были видны лишь круглыми белёсыми пятнами. Капитан, уверенно обходя препятствия, шагал вперёд, и Самойлов, несший плоскую коробку с прибором, еле поспевал за ним. На носу дежурный матрос, увидев капитана, доложил:
— Товарищ капитан! Происшествий нет.
— Хорошо. Наблюдайте.
Самойлов привинтил бинокль к штативу и щёлкнул кнопками питания. Капитан и инженер приникли к прямоугольному экрану. На экране появились зеленоватые колеблющиеся изображения.
— Волны! — воскликнул Самойлов. — Значит, можно видеть в тумане!
Он стал медленно поворачивать объектив. Внезапно на экране появилось светло-зелёное продолговатое пятно. Инженер навёл резкость, и пятно оказалось цилиндром, из одного конца которого выходил светящийся зыбкий шлейф.
— Да это же труба! — сказал капитан. — Труба парохода. А шлейф — дым из топки. Но почему труба так светится?
— Ну, это ясно почему — ведь она очень нагрета, следовательно сильно излучает инфракрасные лучи, и дым тоже горячий.
Самойлов увеличил напряжение, и на экране появилось слабое, но чёткое изображение линий борта. Ильин всмотрелся:
— Какой-то древний пароход идёт по курсу километра за полтора впереди нас.
Изображение парохода вдруг стало наплывать.
— Странно… — сказал Ильин, — почему он стопорит машину? Авария, что ли? Что такое? Даёт задний ход! Ах, чёрт! Это же «плавучий гроб»! Топиться хочет!
— Как топиться? — не понял Самойлов. — Зачем?
— Потом, Лев Андреевич! — капитан подбежал к переговорной трубке: — Право на борт!
«Богатырь» стал разворачиваться вправо.
На экране бинокля судно быстро увеличивалось в размерах.
Ильин снова подошёл к Самойлову.
— Объясните же, в чём дело, Сергей Иванович.
— Понимаете, это корабль-самоубийца, самоубийца с корыстными целями. Он пришёл в негодность, а хозяева хотят получить за него страховую премию. Он идёт задним ходом прямо под нос «Богатыря», чтобы мы его ударили носом. Понимаете?
— Начинаю понимать… И убытки оплачиваем мы. Ну и ну!
Через несколько минут на экране были видны мечущиеся по палубе неизвестного судна светящиеся человеческие фигурки, а ещё через три минуты все стоящие на палубе «Богатыря» увидели, как мимо левого борта, разрывая туман, пронесся чёрный силуэт судна с потушенными огнями.
— Ну вот и всё. — Ильин скомандовал в переговорную трубку: «Идти по курсу!».
На носу корабля на штативе стоял небольшой прибор. Его прямоугольный экран светился слабым зеленовато-красным светом.
«Богатырь» уверенно шёл вперёд.
В. САВЧЕНКО.
Опубликовано: Энергетик: многотиражная газета Московского энергетического института, 1955, 26 марта, № 11 (828)
Поклонники и знатоки творчества советского писателя-фантаста Владимира Савченко хорошо знакомы с дебютным рассказом писателя «Навстречу звёздам» — да и я в данной колонке (и в отзыве) неоднократно к удивительному феномену этого рассказа обращался (один, два, три, четыре).
Однако многие ли знают, что этот рассказ вовсе не был для 22-летнего автора дебютным? — Да, конечно, — обязательно последуют дружные отклики на этот совсем не провокационный вопрос: — Ещё в 1943 году в журнале «Мурзилка» была опубликована написанная десятилетним школьником Володей Савченко сказка «Как фриц шубу нашёл».
Но я в данном случае не про это. Со сказкой понятно — сказка есть сказка. Однако верно ли считать дебютом Савченко в научной фантастике рассказ «Навстречу звёздам»?
Отвечая в 1980 году на анкету журнала «Уральский следопыт», одним из вопросов которой был «Было ли опубликовано Ваше самое-самое первое НФ произведение?», Владимир Савченко (не забыв упомянуть и сказку) сказал:
цитата
Мой первый опыт в НФ тоже был опубликован — в многотиражке МЭИ «Энергетик» в начале 1955 года; правда, сняли подзаголовок, что рассказ научно-фантастический, — оказывается, инфракрасный бинокль уже был изобретён.
Это его высказывание хорошо известно — см, например, библиографическую страницу на сайте Виталия Карацупы, биографический очерк с этой страницы воспроизведён и на Фантлабе. Кроме того, о творчестве Савченко написано огромное количество статей, включая большие обзорные очерки, ему посвящены разделы солидных монографий. Однако удивительно, что за все эти годы никто из исследователей не попытался найти упомянутый Владимиром Савченко рассказ в многотиражке «Энергетик»!
Ну что ж, подумал я: раз до меня никто этого не сделал, значит стоит попытаться мне.
Рассказ найден в подшивке газеты «Энергетик» за 1955 год, уже внесён в базу Фантлаба и вскоре будет опубликован в авторской колонке Pirx.
Повесть «Чёрные звёзды» была начата в 1955 году 22-летним студентом, а закончена два года спустя уже инженером Владимиром Савченко. Её публикационная судьба сложилась так, что существуют четыре отличающихся в некоторых существенных деталях варианта.
Сначала в центральном журнале «Знание — сила» (№ 12, 1957) был опубликован небольшой отрывок из неё под названием «Тень на стене». Полностью же повесть впервые напечатана в переводе на украинский. (Почему так получилось — см. в опубликованном в 2003 году в Интернете комментарии Автора.) С некоторыми, иногда довольно значительными, сокращениями эта большая повесть печаталась в десяти номерах подряд киевского научно-популярного журнала «Знання та праця» (№№ 3—12, 1958). В следующем, 1959-м, году повесть на русском языке и тоже в несколько сокращённой версии вышла в четвёртой книге альманаха «Мир приключений» (М., Детгиз) и почти одновременно отдельной книгой — на этот раз без сокращений, но снова на украинском языке — в киевском издательстве «Дитвидав».
И только после этого текст повести «Чёрные звёзды» был опубликован в полном виде на русском языке в одноимённом авторском сборнике (М., Детгиз, 1960). Именно этот текст стал, что называется, «каноническим», несколько раз переиздавался, переводился на иностранные языки, с появлением Интернета был опубликован на официальном сайте автора.
Однако анализ трёх других первопубликаций позволяет сделать вывод либо о существовании нескольких авторских рукописей, послуживших источниками публикаций, либо по меньшей мере о серьёзной и различной редакторской работе (даже тексты двух детгизовских публикаций имеют довольно сильные отличия друг от друга). В этой связи интересно сравнить эти варианты.
Различий по тексту довольно много. Часть из них приведены в таблице, составленной Виталием Карацупой. О наиболее существенных на мой взгляд различиях — далее (все цитаты из украинских изданий даются в переводе на русский).
Используются следующие сокращения:
ЗтП — журнал «Знання та праця» (на украинском языке);
МП — альманах «Мир приключений», книга четвёртая, М.: Детгиз, 1959;
ЧЗ59 — авторская книга «Чорні зорі», Київ: Дитвидав, 1959 (на украинском языке);
ЧЗ60 — авторский сборник «Чёрные звёзды», М.: Детгиз, 1960.
При ссылках на издания в скобках указываются номер журнала ЗтП за 1958 год, номера страниц в МП, ЧЗ59 и ЧЗ60.
Варианты ЗтП и МП заметно сокращены. Далее отмечены лишь наиболее существенные сокращения. В то же время даже каждый из этих, сокращённых вариантов имеет фрагменты, отсутствующие в других изданиях. Все они отмечены далее.
Эпиграф к повести — обширная цитата из Эйнштейна — имеется только в ЗтП (№ 3) и ЧЗ60; в МП и ЧЗ59 эпиграф отсутствует.
Во всех вариантах различается структура пролога. В ЗтП (№ 3) и МП пролог имеет общее название «Наблюдения Степана Георгиевича Дрозда», в ЧЗ60 — «Наблюдения С. Г. Дрозда»; при этом в ЗтП (№ 3) более подробной внутренней структуры пролог не имеет, а отрывки даны отбивками в виде трёхзвездий, в МП такие же отрывки пронумерованы (1, 2, 3); в ЧЗ60 в середине пролога даётся отбивка с заголовком «Тревога». В ЧЗ59 пролог общего заглавия не имеет и состоит из двух глав: «Наблюдения Степана Георгиевича Дрозда» и «Тревога».
В ЗтП, ЧЗ59 и ЧЗ60 повесть состоит из двух частей. Первая часть в ЗтП (№ 3) и ЧЗ59 называется «Дневник инженера», в ЧЗ60 — «Дневник инженера Н. Н. Самойлова»; при этом в ЗтП отсутствует деление первой части на главы, имеющееся в обоих книжных изданиях.
В МП деление на части отсутствует; первая протяжённая глава соответствует первой части остальных вариантов и называется так же — «Дневник инженера»; соответствие дальнейших глав будет рассмотрено далее.
Некоторые наиболее приметные различия по тексту.
Отличается описание принципа работы мезонатора.
В ЗтП (№ 4) и МП (с. 122):
«Мезонатор не простой ускоритель ядерных частиц вроде циклотрона или беватрона, он сложнее и интереснее. В ионизационных камерах-трубах создаются протоны — «ободранные», без электронных оболочек, ядра атомов водорода. Электрические ускорители собирают их в пучок и разгоняют до полусветовой скорости. Затем электромагнитная система в главной камере направляет их навстречу друг другу. Протоны сшибаются почти со скоростью света и разлетаются на тысячи осколков — мезонов. Получаются целые потоки этих короткоживущих частиц, самых интересных и важных в ядре! Это нельзя получить ни в каком другом ускорителе».
В ЧЗ59 (с. 22) и ЧЗ60 (с. 20):
«Мезонатор не простой ускоритель ядерных частиц вроде циклотрона или бетатрона, он сложнее и интереснее. В нём с помощью огромных электрических и магнитных полей получаются целые потоки короткоживущих частиц, самых важных и интересных частиц в ядре — мезонов. Тех самых мезонов, которые, по нынешним представлениям, являются «электронами ядра», которые осуществляют огромные силы внутриядерного взаимодействия, заставляют ядра атомов тяжёлого водорода слиться в ядра гелия при термоядерном взрыве. Самые интересные открытия, идеи и гипотезы в ядерной физике сейчас связаны с мезонами. И мы тоже будем заниматься мезонными исследованиями!»
В разных редакциях повести по-разному описана опасность режима монтажных работ в условиях радиоактивности.
В изданиях ЗтП (№ 4) и МП (с. 128-129):
«Бетон внутри камеры от многократных облучений сделался радиоактивным, но не сильно — работать можно, минут по пятнадцати. Иван Гаврилович стоит около камеры с часами и через каждые десять минут выгоняет то меня, то Сердюка. Так и ковыряемся по очереди — то я, то Сердюк. Темпы, конечно, не ударные. Перепачкаемся к концу дня так, что Оксана (она у нас подручная) только раскрывает до отказа свои «карии очи» и в тихом ужасе всплёскивает руками.
Яшка же действительно работает «не прикладая рук»: часа два с утра покрутится в лаборатории, а потом уходит в библиотеку «повышать свой научный уровень». Ладно, заставлять мы не можем — в камере всё-таки повышенная радиация».
В ЧЗ59 (с. 41) и ЧЗ60 (с. 37):
«Работы там всего на три-четыре дня, но беда в том, что от многократных облучений бетон внутри камеры стал радиоактивным. И, хоть мы и работаем в защитных скафандрах, находиться в камере можно не больше часа, да ещё потом по медицинским нормам полагается день отдыхать дома. Нужно, чтобы организм успевал справиться с той радиацией, которую мы впитываем за час, иначе возникнет лучевая болезнь.
Мы не прочь поработать бы и больше: в сущности, ведь эти медицинские нормы взяты с большим запасом; но Иван Гаврилович после часа работы неумолимо изгоняет нас из камеры, а затем и из лаборатории. Так и ковыряемся: час работаем, день отдыхаем. Темпы!
Яшка сперва работал с нами, потом стал отлынивать. С утра зайдёт в лабораторию, покрутится немного и уходит в библиотеку «повышать свой научный уровень». Видно, нервы не выдержали — боится облучиться. Да и не верит он уже в эти опыты… Что ж, заставить его мы не можем, пусть работает, «не прикладая рук».
«Так вот почему в моих расчётах получалось, что медленные мезоны действительно не вызывают радиоактивности в облучённом веществе! Они не возбуждают ядро просто потому, что не проникают в него».
После данного фрагмента в изданиях МП (с. 129), ЧЗ59 (с. 44) и ЗтП (№ 5) присутствует фраза: «То, что я принял за нейтрид, оказалось обычным химическим веществом». Смысл её не вполне понятен — возможно, отсылка к какому-то присутствовавшему в рукописи, но затем исключённому эпизоду. В ЧЗ60 (с. 38-39) и всех последующих изданиях она отсутствует.
Только в редакции МП (с. 136) присутствует следующий любопытный фрагмент, описывающий свойства нейтрида:
«Голуб всё объясняет просто: нейтрид — нулевой элемент таблицы Менделеева. А известно, что нуль — необычное число, умножение числа на нуль — нуль; деление конечного числа на нуль даёт бесконечность, и так далее. Вот то же самое и нуль-вещество: у него все свойства либо нуль, либо бесконечность».
Только в ЗтП (№ 5) присутствует запись в дневнике инженера за 5 сентября об уровне секретности работ в лаборатории Голуба:
«5 сентября. Пожалуй, ни одна из статей, которые мы с Иваном Гавриловичем подготовили (о получении нейтрида и его свойствах), не попадёт в печать. Наша работа по-прежнему засекречена. Возможно, появится краткое сообщение о самом факте получения нейтрида, да и то вряд ли скоро.
Дело в том, что есть агентурные сведения о крупных работах по применению нового материала — «нейтриума» по ту сторону океана».
В каждом из четырёх вариантов по-разному указано воинское звание руководителя полевых испытаний нейтрида. Цитирую фрагмент по ЧЗ60 (с. 61):
«Из палатки, пригнувшись, надевая на ходу папаху, вышел руководитель операции — подтянутый старик с бородкой и в очках, с погонами генерал-майора артиллерии на полушубке».
В версии ЧЗ59 (с. 70) — «…с погонами генерал-лейтенанта авиации…»; в ЗтП (№ 6) — «…вышел генерал авиации…». В варианте МП (с. 140) указание на воинское звание руководителя операции отсутствует («Из палатки, пригнувшись, одевая на ходу шапку, вышел руководитель операции — подтянутый старик с бородкой и в очках»).
При описании погружающегося в огненную лаву снаряда из нейтрида в варианте МП (с. 142) имеет место следующий абзац, отсутствующий в остальных версиях:
«На выступавшем из лавы боку снаряда я ещё заметил два скошенных жерла-отверстия. Они, оказывается, корректировали движение снаряда дополнительными ракетными взрывами — чтоб точнее было. И всё равно ничего не вышло!..»
В дневнике инженера в конце записи за 10 ноября только в версии ЗтП (№ 6) имеется следующий абзац:
«Очевидно, эти «спутники» всё-таки произвели сильное впечатление: чужие снаряды из нуль-вещества по четыреста пятьдесят тонн весом! Да, сейчас время политики, и нет изобретений, нет открытий вне политики… Но вряд ли мы будем делать снаряды из нейтрида: можно найти ему более разумное применение».
В вариантах ЗтП, ЧЗ59 и ЧЗ60 вторая часть повести носит название «Белая тень» и делится на главы, причём в версии ЗтП главы пронумерованы. В варианте МП название «Белая тень» носит небольшая вводная главка «от автора», поясняющая переход от дневника инженера к авторскому описанию событий, и далее следуют ненумерованные главы с названиями, аналогичными ЧЗ59 и ЧЗ60, но без разделения повести на первую и вторую части.
В варианте МП (с. 146) абзац, описывающий проблемы с попаданием снарядов в заданный район, завершается следующим фрагментом, также отсутствующим в других вариантах: «Всё-таки для исправления траектории мы снабдили снаряды маломощными ракетными нейтрид-насадками: они должны были несколькими точными взрывами не допустить отклонения снарядов от пути. Мы контролировали радарами первую тысячу километров полёта снарядов и в нужный момент замыкали радиовзрыватели ракеты. По-видимому, они сработали не так, как нам хотелось…»
В ЧЗ59 (с. 89) и ЧЗ60 (с. 76) имеется примечательный диалог о проблеме с поражением цели на расстоянии 20 000 км:
«— Гм… — Генерал в задумчивости закурил новую сигарету. — А вы не думали: нельзя ли стрелять из «телескопа» навесной траекторией, как из миномёта? Тогда, насколько я понимаю, угол встречи снаряда с поверхностью Земли будет довольно определённым. Правда?
— Да, но… — Вэбстер снисходительно прищурился, — это мало что даст. Чтобы поразить объект на расстоянии, скажем, в двадцать тысяч километров, пущенный вверх снаряд должен описать эллиптическую траекторию протяжённостью почти в миллион километров, а это вряд ли будет способствовать точности попадания. Нет, такой способ тоже неприменим…»
В варианте ЗтП (№ 7) в ответе Вэбстера мотивировка существенно иная:
«— Да, но… — Вэбстер снисходительно прищурился, — в таком случае мы сможем обстреливать только западное полушарие, а русские, китайцы и все их восточные демократии будут в «мёртвом пространстве». Земля — шар, и здесь ничего не поделаешь. Следовательно, этот способ пригоден только для обстрела стран НАТО».
В варианте МП (с. 147) этот фрагмент в диалоге вообще отсутствует.
В ходе горячего спора с Голубом одна из реплик Самойлова в ЧЗ59 (с. 112) и ЧЗ60 (с. 96) звучит так:
«— Да нет же, Иван Гаврилович! — Меня задело его восклицание, и я тоже начал сердиться. — Рассудите сами: нет и не может быть ни одного вещества, которое естественным образом, само по себе распадалось бы не на нуклоны, а на мезоны. Это принципиально невозможно!»
В вариантах МП (с. 156) и ЗтП (№ 8) добавлена аргументация: «потому что распад на мезоны требует несравненно большей энергии, чем распад на нуклоны».
В начале главы «Испытание «Луна» в МП (с. 159-162), ЧЗ59 (с. 121-129) и ЧЗ60 (с. 103-109) наличествует большой эпизод со стрельбой снарядами по Луне. В варианте ЗтП (№ 9) этот эпизод отсутствует, а глава называется «Непокорённая сила».
Пространное рассуждение Вэбстера о том, как человечество воспользовалось открытием деления ядер атома урана, в варианте ЧЗ60 (с. 111) заканчивается так:
«Но ведь всё это было открыто преждевременно: ни общий уровень науки, ни уровень техники, ни даже сами люди ещё не были готовы к обузданию и использованию этой новой гигантской силы. И вышло так, что человечество воспользовалось примитивной, грубой, варварской формой этой силы — атомным взрывом…»
В варианте МП (с. 163) добавлено: «Гибелью несчастной Хиросимы…» А в вариантах ЗтП (№ 9) и ЧЗ59 (с. 131): «Но ведь всего этого могло и не быть, а история развивалась бы так же: со всеми её революциями, войнами, переворотами, коммунистическим лагерем. Что стало бы тогда?..»
В главе «Сенсация» в вариантах ЗтП (№ 10), МП (с. 175) и ЧЗ59 (с. 162) присутствует следующий фрагмент:
«Из переданной по радио и перепечатанной несколькими газетами проповеди настоятеля англиканского общества в Лос-Анджелесе Христофора Стилла. …Я позволю себе напомнить верующим братьям и сёстрам некоторые идеи аббата Леметра о возникновении Вселенной. Этот учёный, пытавшийся логическим путём постигнуть мудрость господа, сотворившего наш мир, показывает следующее: некогда мир состоял из одного гигантского ядра первичного вещества — нейтриума; затем от неестественных причин произошёл исполинский взрыв этого сверхплотного и сверхпрочного вещества, и мир разлетелся звёздами. Следы этого взрыва учёные ещё и сейчас находят во Вселенной…
Я спрашиваю: а разве не это первичное вещество — нейтриум — производили на погибшем заводе в Нью-Хэнфорде? Разве не можем мы, просветлённые как верой, так и наукой, увидеть в трагическом взрыве на этом заводе руку бога, указующего нам на грехи наши? Если он создал мир из нейтриума, то не может ли он и покончить с ним таким же путём? Я спрашиваю: не есть ли это предостережение?..»
И только в ЧЗ60 этот фрагмент отсутствует. Таким образом, данный фрагмент в составе повести не переиздавался с 1959 года.
Караульный Грэхем Кейв в варианте ЗтП (№ 11) протитулован как солдат «3-го корпуса атомных войск»; в вариантах МП (с. 179) и ЧЗ59 (с. 171) — «3-го танкового полка», в варианте ЧЗ60 (с. 144) — «3-го зенитного дивизиона». При этом единая в вариантах МП и ЧЗ60 глава «В западне» в вариантах ЗтП и ЧЗ59 разделена на две — «В западне» и «Привидение в степи».
Интересна датировка описываемых в повести событий. В двух из четырёх основных вариантов — ЧЗ59 (с. 176) и ЧЗ60 (с. 147) она дана очень точно:
«За девяносто лет до описываемых событий великий русский химик Д. И. Менделеев открыл общий закон природы, связавший все известные в то время элементы в единую периодическую систему».
Эта ссылка датирует происходящие в повести события 1959 годом. В варианте МП (с. 181) датировка дана чуть менее точно — со сдвигом событий в ближайшее будущее: «За девяносто с лишним лет до описываемых событий…» Примерно такая же датировка, но в несколько другой формулировке — «Почти за сто лет до описываемых событий…» — имеется в опубликованном в журнале «Знание—сила» (1957, № 12) отрывке из повести под названием «Тень на стене». В варианте ЗтП (№ 11) экскурс в историю науки отсутствует.
В вариантах ЧЗ59 и ЧЗ60 эпилог повести состоит из трёх глав: «Ночью в Беркли», «Из отчёта комиссии по испытанию нейтрида и антивещества (антиртути)» и «Последние страницы дневника». В МП первая из этих глав, описывающая нравственные мучения доктора Гарди, отсутствует. В ЗтП (№ 12) отсутствуют две главы, в наличии только «Страницы из дневника Николая Самойлова».
Абзац из внутреннего монолога доктора Гарди о смысле его исследований в условиях капитализма в варианте ЧЗ60 (с. 176-177) звучит так:
«Вы думали, что работаете для человечества, доктор Гарди? Как бы не так! Человечеству не нужна эта страшная капелька. Если ею распоряжаются генералы хьюзы — она может стать последней каплей в смертельной атомной чаше. Для чего? Для защиты «свободного мира» от русских? Чепуха и ложь. Вы давно не верите в это, Эндрю Хард, в эти сказки для массового оболванивания. Бизнес…»
В варианте ЧЗ59 (с. 211) этот абзац имеет следующую, чуть более краткую, редакцию:
«Кому нужна сейчас эта страшная капелька? Вам, доктор Гарди? Или, может, родине, которой, кстати, у вас нет? Вы же космополит, Эндрю Хард, человек, оторвавшийся от своего народа, от родной земли… Хватит изображать патриота. К тому же вы давно уже не верите в идею защиты свободного мира от русских… Тогда для кого же?»
В главе эпилога «Из отчёта комиссии по испытанию нейтрида и антивещества (антиртути)» числовые данные, сравнивающие возможности нейтрид-турбины и гидроэлектространции, в ЧЗ60 (с. 179) выглядят так:
«450 граммов антиртути, заложенные прямо в тело нейтрид-турбины, достаточны, чтобы в течение года вращались электрогенераторы Волжской ГЭС имени В. И. Ленина, вырабатывая те же 2,3 миллиона киловатт электрической мощности».
В варианте МП (с. 191):
«200 граммов антиртути, заложенные прямо в тело нейтрид-турбины, достаточны, чтобы она в течение года могла вращать электрогенераторы Куйбышевской ГЭС, вырабатывая те же 1,2 миллиона киловатт-часов электроэнергии».
В варианте ЧЗ59 (с. 215):
«Тысячи двухсот граммов антиртути, заложенных прямо в тело нейтрид-турбины, достаточно, чтобы она в течение года вырабатывала столько электроэнергии, сколько вырабатывает Волжская ГЭС имени В. И. Ленина».
В ЗтП, как уже сказано выше, отчёт комиссии по испытанию нейтрида отсутствует.
В ЧЗ59 (с. 218-222) — и только в этом издании — в конце книги приведён краткий словарик технических терминов и биографических данных упоминаемых в повести лиц.
Казалось бы, известный факт — повесть известного советского фантаста Владимира Михановского «Случайные помехи» публиковалась дважды: в номерах 2 и 3 журнала «Техника — молодёжи» за 1989 год и этот же вариант без изменений был перепечатан в ежегоднике издательства «Молодая гвардия» «Фантастика-90». Причём каждая из публикаций сопровождалась подзаголовком «главы из повести».
На странице повести на сайте «Лаборатория фантастики» сейчас можно прочитать следующее:
цитата
Повесть известная только в сокращенном варианте (главы из повести). В полном оконченном варианте повесть под таким названием не издавалась.
И у самой повести в библиографии автора стоит та же пометка «главы из повести».
Благодаря коллеге punker, который вот уже многие годы неутомимо копается во всякого рода непрофильной периодике и регулярно выуживает оттуда всяческие — в том числе фантастические — редкости, было выявлено, что в совершенно неизвестном любителям фантастики журнале ранее внутренних войск МВД, а теперь Росгвардии «На боевом посту» в 1990-е годы кое-какая фантастика публиковалась. И в номерах 4, 5 и 6 за 1990 год была обнаружена неучтённая в библиографии В. Михановского повесть «Боль возвращения»! Что это — совсем доселе неизвестное произведение или альтернативное название чего-то известного? Беглое сравнение текстов показало, что перед нами — полный вариант тех самых «Случайных помех», которые публиковались ранее лишь в виде отдельных глав, причём полный вариант почти в три раза больше сокращённого!
С любезного разрешения punker я и делюсь с подписчиками моей колонки и основных рубрик сайта этой историей и привожу для примера несколько страниц из публикации повести в журнале «На боевом посту». Полный текст публикации можно скачать на сайте журнала, а только страницы с текстом повести — по ссылке.
Может быть, всё вышесказанное далеко не сенсация и любителям фантастики хорошо известно, однако никакой информации об этом на просторах Сети я не нашёл. Удивительно, но и сам автор за последовавшие после публикации повести почти тридцать лет (а умер он в 2019 году) никак наличие полного варианта не комментировал.
Для всех заинтересовавшихся изысканиями punker в отечественной периодике, даю ссылку на открытую им тему форума.
В. Савченко. Открытие себя. — М.: Молодая гвардия, 1971
В РЕДАКЦИЮ пришло письмо. Его автор В. Азеф — наш читатель из города Саратова — резко и нелицеприятно критикует один прочитанный им роман. Вот выдержки из этого письма:
«Передать «своеобразие» этой книги только своими словами мне не под силу, да и рискованно: кто поверит, что я не сгущаю краски? Итак, привожу цитаты:
«А когда он первый раз приказал желудку прекратить выделение соляной кислоты, то еле успел домчаться до туалета — такой стремительный понос прошиб его…»
«Оказывается, у пропорционально сложенного мужчины ягодицы расположены как раз на половине роста. Кто бы мог подумать!»
Эти строки взяты из научно-фантастического романа Владимира Савченко «Открытие себя», которому издательство «Молодая гвардия» уделило весь 22-й том пользующейся огромной популярностью «Библиотеки современной фантастики».
О чём же этот роман? Герой его — инженер Кривошеин — изобретает «машину-матку», способную воссоздавать людей. Творческий процесс её изобретения очень оригинален:
«И в коридоре мне на глаза попался бак… Я выставил в коридор все печатающие автоматы, на их место установил бак, свёл в него провода от машины, концы труб, отростки шлангов, вылил и высыпал остатки реактивов, залил водой поднявшуюся вонь и обратился к машине с такой речью:
— Хватит чисел! Мир нельзя выразить в двоичных числах, понятно? А даже если и можно, какой от этого толк? Попробуй-ка по-другому: в образах, в чём-то вещественном… чёрт бы тебя побрал!»
О языке романа, помимо вышеприведённых, можно судить и по таким цитатам:
«…то и дело мочился красивой изумрудной струёй». «Беспощадное утро! Наверно, именно в такое трезвое время дня женщины, всю ночь промечтав о ребёнке, идут делать аборт».
Мне кажется, что с романом «Открытие себя» издательство явно поторопилось, ибо нет в нём ни одного яркого характера, нет и подлинной картины напряжённого исследовательского труда».
Письмо В. Азефа — три страницы убористого текста. Мы привели наиболее мягкие и спокойные выражения из этого письма, показавшегося нам очень уж злым. Наверное, именно поэтому мы вначале отнеслись к нему несколько настороженно… Однако мы решили прочитать роман, чтобы выяснить, что же привело в такое негодование нашего корреспондента.
Прежде всего В. Азеф совершенно прав, говоря о том, что красно-серые томики «Библиотеки современной фантастики» популярны необыкновенно. Достаточно сказать, что планировалась «Библиотека» как пятнадцатитомник, но по многочисленным просьбам читателей издательство «Молодая гвардия» «продлило» её ещё на десять томов. Несколько смутил нас, правда, тот факт, что из 24 вышедших книжек «Библиотеки» лишь четыре отданы советской фантастике. Но в конце концов, подумали мы, аргумент «мало, зато хорошо» заслуживает внимания. Наверное, роман Владимира Савченко «Открытие себя» — выдающееся произведение, если автор его — в общем-то почти новичок в фантастике — поставлен издательством в один ряд со «звёздами» отечественной и зарубежной научно-фантастической литературы. С такой мыслью мы и открыли вышеупомянутый том.
…Инженер Кривошеин, главный герой романа, совершает грандиозное открытие (правда, заметим, уже давно запатентованное в фантастике): изобретает машину, которая «дублирует» людей. И вскоре по страницам книги уже ходят четыре Кривошеина, что создаёт немалые трудности финансового порядка (одна зарплата на всех четверых), любовного (одна любимая на всех четверых) и прочие. Кроме того, «дублирование» главного героя позволяет автору заинтриговать читателя в общем-то довольно примитивным приключенческим сюжетом. Из-под пера В. Савченко появляются хамоватый и предельно тупой следователь Онисимов и его подчинённый милиционер Головорезов (!). Оставим на совести автора романа развитие детективной интриги, словно заимствованной из многочисленных пародий. Отметим только, что следствие заходит в тупик, а З-Кривошеин-3 (в результате одного из опытов их остается трое) приходят к выводу, что «дублировать» людей нехорошо, зато с помощью машины можно усовершенствовать человечество, избавив его от дурных черт и наклонностей.
«И это всё?» — спросит читатель.
Увы, дорогой читатель, это всё. Остальное занимают размышления автора об открытии — в частности и вообще, — о биологии, о человеке, о жизни. К этим страницам В. Савченко мы сейчас и обратимся.
Возьмём, к примеру, процесс создания «машины-матки». Наш читатель совершенно прав, называя его «оригинальным»: даже самый безудержный фантаст вряд ли осмелился бы предложить в качестве научного способа свести в бак «провода от машины, концы труб, отростки шлангов, вылить и высыпать остатки реактивов, залить водой поднявшуюся вонь» и, заперев лабораторию, ожидать чуда (которое в романе и свершается). Но, может быть, подумали мы, В. Савченко подсмеивается над своим героем, иронизирует? Ничего подобного! Дальше мы читаем:
«...если бы я вёл эксперимент строго, логично, обдуманно, отсекал сомнительные варианты — получил бы я такой результат? Да никогда в жизни! Получился бы благополучный кандидатско-докторский верняк — и всё».
Бедные бедные Эйнштейн и Ферми, Кюри и Резерфорд, Бор и Ландау! Вот, оказывается, как вам надо было работать. А вы-то!..
Название, которое дал своему роману В. Савченко, несомненно, приковывает внимание: «Открытие себя»… И не прав будет тот читатель, который осмелится упрекнуть автора в некоторой претенциозности или нескромности. Правда, как же всё-таки можно себя открыть, остаётся для читателя загадкой. Зато он с лихвой будет вознаграждён открытием у В. Савченко большой «творческой смелости». Причём В. Савченко вовсе не прячет эту сторону своего дарования. Он начисто лишён ложной скромности. После очередного «выстрела» по чувствам и этике он словно любуется собой, как бы говоря: «Во как я могу! Здорово, а? А могу ещё и так…»
«…щекотно сокращались кишки… сладостной судорогой отзывался на сигнал нервов надпочечник…»
«…лицо его исказила яростная радость естественного отправления».
Если после этих цитат у читателей создалось впечатление, что перед ними — популяризация учебника по патофизиологии, то они опять же не правы. Потому что, помимо подобных «откровений», В. Савченко, следуя заглавию романа, открывает и другие грани своего «дарования». Он, например, пишет: «побрёл, разгоняя сумкой туман» (свежо, не правда ли?), или: «масляные трансформаторы подстанции стояли, упёршись охладительными трубами в бока, как толстые бесформенные бабы».
Страницы романа изобилуют «блёстками» стиля, от которых прямо захватывает дух. Здесь и «глаза её обещали полюбить…», и «женщины уважают безрассудность», и «две студентки», которые «с интересом поглядели на красивого парня, помотали головами, отгоняя грешные мысли…».
«Грешные мысли» появляются и у читателя. «Может быть, — спросит он, — всё это так, чепуха, издержки, а главное в романе — наука?»
Есть в романе наука, уважаемый читатель, есть. Её тут много. Так много, что продраться сквозь неё просто немыслимо, не говоря уж о том, чтобы понять что-либо. Ну вот, например:
«Расшифровываю другую ленту: «Нежность душ, разложенная в ряд Тейлора, в пределах от нуля до бесконечности сходится в бигармоническую функцию». Отлично сказано, а?»
А? Каково? Вы всё поняли? Нет? Ну, тогда вот вам другая научная мысль, попроще:
«— Ты напрасно так ополчаешься на биологию. В ней содержится то, что нам нужно: знания о жизни, о человеке».
А может быть, цель романа — воспитательная? Может быть, автор хотел увлечь нас характером главного героя, его самоотверженностью, героизмом? Увы, нет. Во-первых, потому что герой этот условен и схематичен до скелетности, а во-вторых, такая задача противоречила бы концепции В. Савченко:
«Видимо, идея «воспитывать на литературных образцах» рождена мыслью, что человек произошёл от обезьяны и ему свойственна подражательность».
Странная, мягко говоря, мысль, хотя вроде бы и не шутка.
А шутить после прочтения книги, честно говоря, и не хочется.
Прежде всего хочется признать, что автор письма в редакцию, как мы теперь убедились, совершенно прав. И нам не совсем понятно, что имел в виду Д. Биленкин, когда в написанном им послесловии заявил: «Роман В. Савченко «Открытие себя» затрагивает, можно сказать, трепещущий нерв современности».
А ещё хочется пожалеть о том, что, работая над рукописью романа, работники издательства «Молодая гвардия» не обратили внимания на очень мудрый совет, в нём содержащийся: «…надо… дивиться великому чувству меры у природы». Но «дивиться» — этого всё-таки мало. Этому «великому чувству» нужно ещё и следовать.
М. Дейч. Несостоявшееся открытие (рецензия-фельетон) // «Литературная Россия», 6 апреля 1973 г., № 14 (534)
облако тэгов
