Придёшь как тень на берег Леты,

Попросишь: Отвези, Харон.

И что же мне ответит он?

Наверное, — "Гони монету!"

Что взять с меня? Какую плату?

Одна душа. И та в заплатах.

На протяжении всей жизни мистер Томас Кармоди неукоснительно соблюдал два правила: ничему не удивлялся и доверял лишь своему исключительно практичному уму. И последний час он встретил с хладнокровием, достойным истинного джентльмена. После смерти Кармоди попал в рай. Наличие потустороннего мира оказалось для Кармоди настолько неожиданным, что он чуть было не удивился, но вовремя вспомнил о своих правилах и, взяв себя в руки, сказал с достоинством восседающему на троне Богу:

— Извините, сэр, но я по-прежнему не верю в Ваше существование.

Бог смущённо почесал бороду.

— Извини, Томас. Но я в твоё существование тоже не верю.

Кармоди хотел возразить, но мир вокруг него растёкся, как лейбак с дешёвой футболки после первой стирки, и мистер Кармоди перестал существовать.

В Москву пришёл Апокалипсис (вообще-то есть хорошее русское слово, которое ещё более точно определяет сложившуюся в городе ситуацию, но я его употреблять не буду дабы не оказаться в бане, в смысле — забаненным, хотя мне и так уже жарко, как в бане). Апокалипсис подкрался незаметно. Не было бешеной квадриги всадников и явных знамений. Но пришли зной и засуха и не было им конца. И пришла завеса вонючего дыма с горящих торфяников. И превратилась Москва — и без того не самый пригодный для человеческого существования город- в преддверие ада. С работы сегодня отпустили на три часа раньше. Город изменился до неузнаваемости, воплотившись в мьевиллевско-кинговский кошмар: редкие прохожие, выплывающие из душной плотной пелены смога, надели покупные или самодельные марлевые повязки. Середина дня, но в городе сумрак. В основном по улицам бродят пьяные: этим, похоже, всё нипочём. От угарного газа я и сам одурел и бреду пошатываясь, как пьяный. Наверно, в таком состоянии получаются самые сюрреалистичные полотна, но рисовать нет никакого желания. Першит в горле и щиплет глаза. Бедные голуби и вороны вяло бродят по асфальту с раскрытыми клювами. Это ад, о котором мы не знали.

Знаменитый писатель Владимир Сорокин и журналист Борис Акимов выбрали лучшую русскую водку и поговорили (во время процесса дегустации) о культуре и традициях русского пития, о том, как пили в московском андеграунде 80-х и о том, почему падает качество самого знаменитого отечественного продукта.

Статья и видео http://www.snob.ru/selected/entry/8326