Манин выдал два стиха. Вот они:

Слетает лист, проколотый звездой,

поколебав, как воду, темь густую.

Я дом. Я сдан эпохе на постой.

Я не пустую.

Жильцы, спеша, глотают горький сок.

Калеки исцеляются, увечась.

И, дверь рванув, как спусковой крючок,

выходят в вечность.

Войди в меня, и окна притвори

и мир закрой, как закрывают ставни,

всё забери и лишь следы свои

ещё оставь мне.

Я буду пуст, просторен и высок.

Последний час мне чистоту подарит.

Потом чугунный тяжкий шар в висок

меня ударит.

.................

Лес за спиной

странно живёт,

но глубиной

небо зовёт.

Белое, белое, белое море,

серое, серое, серое небо,

до горизонта уходит, узка,

полоска песка.

Крик над водой,

О перестань!

Мне немотой

сводит гортань.

Медленным, медленным, медленным шагом

в серое, серое, серое небо

я ухожу по полоске песка

через века.

Где я рождён?

Как я умру?

Пусть под дождём

и на ветру.

Между прошедшим и между небывшим,

между забытым и между забывшим

эта коса проложила межу.

Я ухожу.

АНС. Письмо брату

Кто-то рассказал, будто Днепров рассказал, будто Лема исключили из Союза польских писателей. Бодяга какая-то, не знаю, в чем дело, врёт, по-моему. /…/

Леонид Леонов отказался возглавлять Совет по приключенческой и фантастической литературе, и вместо него назначили Сытина. А чтобы он не дал маху, в члены Совета ввели меня. Моча. До сих пор никто не знает, для чего этот Совет нужен.

АНС. Письмо брату

Братия по Разуму

В самый разгар приступа у меня нордической лени Бела Клюева бросила на меня здоровенную вёрстку ДР+ВНМ из США. Думал отделаться лёгким просмотром — ан нет! Переводчики либо исхалтурились, либо пишем мы очень уж сложно — ошибка на ошибке. Четверо суток провёл, не разгибая спины, правил, как читальщик у Булгакова. Обнаружил зияющие провалы в моих знаниях языка, но держался стойко. Бела уехала сейчас в США, увезла исчирканную вёрстку. В ВНМ особенно досадили мне филателистические термины: надпечатки, кляссеры, наклейки и пр<очее>. Писал на полях по-английски, что это значит: пусть переводчики сами разбираются. А также казарменный язык Полифема. А также множество путаницы из-за фонетически схожих слов: напр<имер,> бородавку перевели как бороду. И так далее.

АНС. Письмо брату

Новости, значит, такие: во-первых, посетил я «Сов<етский> пис<атель>». Произошел там знаменательнейший разговор. Говорил я с заведующей, чудовищной дебелой бабищей, похожей на ММК<алакуцкую>. Глядя на меня мертвенными глазами Лавра Федотовича, она изрекла: «Вряд ли издательство заинтересуется вашей рукописью». — «Почему?» — спрашиваю. «Мы редко обращаемся к этому жанру». — «К какому жанру?» — «Профиль нашего издательства не позволяет». — «А какой у издательства профиль?» — «Одним словом, альянс у нас с вами не получится». — «Но почему же?» — «А вы скажите, почему эту вещь вашу отвергла “Молодая гвардия”?» — «При чем здесь «Мол<одая> гвардия»? Эта вещь не была в “Мол<одой> гвардии”». Удивлённое и разочарованное молчание. Затем: «Мы стараемся не печатать фантастику». — «Кто вам сказал, что это фантастика? Вы читали сами рукопись?» — «У меня нет времени читать все 1500 рукописей, которые проходят по редакции». — «А кто читал?» — «Никто не читал, мы были очень заняты, мы извиняемся, что раньше не поставили вас в известность, но были заняты подготовкой к съезду». — «Позвольте. Как же вы заранее говорите, что не будете издавать вещь, когда никто её ещё не читал?» — «Я не говорю, что мы не будем издавать. Я только хочу извиниться, что мы четыре месяца не могли вам ответить. Но мы исправим эту ошибку. Я дам читать члену правления (?), и он даст рецензию, тогда мы вам сообщим свое официальное решение». — «До свидания». — «До свидания». Вот такой почти дословно был разговор. А ты говоришь — Лавр Федотович! Это — заведующая редакцией русской советской прозы!

АНС. Письмо брату