У каждого времени есть свой певец. Поэт, чье творчество означает именно этот временной отрезок, и отрезок этот неотделим от самого поэта. Певцом какой эпохи стал последний поэт русского рока Виктор Цой? Солдатом какой войны? Предвестником каких перемен?..

Зачем современному православию агрессивная пропаганда, и кого оно может объединить под своими знаменами?

О природе современного российского эсхатологизма.

О Борисе Березовском, как о сиамском близнеце российской власти.

Небесталанный критик, графоман, записной ритор, не боящийся спорить с Лениным даже когда тот был на вершине власти и могущества. Единственный советский (среди постсоветских подобных ему нет, тем более) глава просвещения и культуры не чуравшийся – наоборот, обожавший их – дискуссий и диспутов.

Идеалист эпохи раннего русского марксизма, перед революцией не верящий, что большевики смогут взять власть. Совершенно неадминистративный министр, умеющий, когда надо быть жестким. Все это он – Анатолий Луначарский.

И, да, Сталин его ненавидел.

Три удовольствия от чтения Пелевина, и почему он смог совершить почти невозможное — остаться легендой, даже вернувшись после пятилетнего молчания.

О внутреннем противоречии авторского имиджа Вертинского, как залоге его популярности. О проблематике эмиграции и репатриации российской интеллигенции. И о многом другом в «довольно сумбурном», по признанию самого Быкова, разговоре.

Что важнее в стратегической перспективе — уметь приспосабливаться, или уметь работать? А что важнее здесь и сейчас?

Почему Сэлинджер ничего не опубликовал за 45 лет? Да и писал ли он что-то в это время?

Почему Быков не приемлет культ, возникший вокруг «Мастера и Маргариты», почему ему не нравится роман, который он с удовольствием перечитывает и станет ли разочарованием в «Мастере…» как в книге, как в учебнике жизни массовым.

Когда место войн занимают финансовые кризисы, на смену гламуру приходит глум.

Одноклассникам сообщают три известия: прекрасное, изумительное и восхитительное. В частности, роман оказывается завершенным, но на судьбу сносимой школы это, увы, никак не влияет.

Зачем нам высшее образование, если половина нужных сегодня специальностей приобретается без всякого вуза? Понимая ответ, мы все равно стремимся к этой фикции…

Русская вина перед Грузией — миф, или реальность?

Российская власть – государство в государстве. Общество, на самом деле, не подчиняется ей. Как работает этот странный симбиоз, иностранцам не понять… Но, возможно, это и есть единственно верный вариант демократии.

В современном, сверхобидчивом обществе можно говорить только о погоде. Ей все равно. Ее – не изменишь.

Великая традиция разночинцев – проводить лето на даче. Так было до революции, так было в Советском Союзе, похоже, к этому придет и новая Россия.

Как могло 70 лет оставаться незамеченным, что величайший роман XX века – самый русофобский из всего изданного в советское время?

Почему благотворительность не должна «пахнуть» ни государственной поддержкой, ни оппозиционностью.

Илья Эренбург – первый русский, а возможно, и первый европейский постмодернист. Более того, именно на дрожжах его творчества поднялась великая русская литература 60-70-х.