Ева Доусон наклонилась к зеркалу с мутноватой поверхностью, придав надутым губкам форму лука Купидона. Гардеробная, хотя и почище других, ввиду новизны придорожной гостиницы, была залита ярким светом, пропитана запахом пудры и надушенной плоти. Аккуратно перебросив через руку длинные кружевные юбки, Ева переступила через низкий подоконник на балкон. Здесь было тихо и прохладно. У подножия холма журчала вода, мирно квакали лягушки, и миллионы светлячков вышивали трепетные ромбики на чёрном бархате.
«Неплохо, — с тоской подумала Ева. — Возможно, в мире не существует такого понятия, как мальчишник!»
Но тут Джек Риттер взял три случайных аккорда, а Рози Мур исторгла радостный вопль — вечеринка была в самом разгаре.
Взрыв аплодисментов, свист, одобрительные возгласы; Рози была звездой. В последнее время Эл выпускал Рози всё чаще и чаще. Не то чтобы его можно было винить. Рози подходила как перчатка для руки, когда требовалось быстро организовать выступление во время летнего спада; Рози была создана для атмосферы хорошего времяпрепровождения, необходимого Элу; у Рози было всё, чего не хватало Еве. Сначала у неё был один номер против трёх у Евы, теперь три к одному, и если Ева не постарается — что ж! Ева пожала плечами, содрогнувшись. Если её вытеснят из программы, то придётся работать на танцполе. Ей и так не хватало, ужасно не хватало денег для Флосси. Бедная Флосси, бедная глупенькая, сломленная Флосси! И бедная Ева! Маленькая влюблённость Флосси дорого им обошлась.
— Почему ты не развлекаешь мальчиков? – услышала Ева и вздрогнула. — Девочки часто откалывают потрясные номера, но если твой соответствует костюму, то приведёт всех в восторг!
Ева поспешно отошла в тень, но ответила спокойно:
— Надеюсь, что так и будет; это моя работа.
— И в чём она состоит?
— Я пою. — Скрытая насмешка озадачила её. — Выступаю на сцене.
— Выступаешь на сцене! — Высокий мужчина в белой рубашке с закатанными до локтей рукавами повтори её слова с явным пренебрежением. — Развлекательная программа включает в себя многое, не так ли? От пения до... — Он закончил короткой фразой, заставившей Еву вздрогнуть.
«Осторожно! Мамочка, вымой ему рот с мылом!»
Никогда не ссорься с заказчиками! Поэтому она позволила себе лишь заметить:
— Я удивлена, что вы вообще здесь.
— Можешь не сомневаться, я того не хотел. Глупый шурин и младшая сестрёнка, не терпящая, когда её дурачат. Я здесь для того, чтобы не допустить всяких глупостей!
Сильными пальцами он отодрал от перил кусок коры и сердито выпалил:
— Почему ты не можешь остаться среди себе подобных, где к тебе привыкли, а не приходить сюда, чтобы морочить голову бедной деревенщине?
— Может, они и выдержат, — съязвила Ева.
— О, они! Я думаю о девушках — жёнах и возлюбленных. Они явно проигрывают, им не хватает умения; порядочные девушки, как моя сестра.
— Сообщая вам, что я вполне порядочная! — Сигарета обожгла Еве пальцы. Она бросила её через перила, как бросила бы этого типа, если бы хватило сил. — Я пою — это моя работа, такая же, как работа секретарши или машинистки. Я пою, и это всё. Я не выхожу на танцпол! Я такая же порядочная, как любая сестра!
— Порядочная! — Он развернул её обратно в круг света. — Ты ускользающая маленькая Далила!
— А ты здоровый хулиган! – ахнула Ева. Она попробовала вырываться, но он легко удержал её, и сардонический взгляд сорвал с неё кружева так же легко, как кору с перил. Борющаяся, разъярённая Ева потеряла счёт времени, пока возмущённый крик Эла не заставил её замолчать.
— Доусон! Выходи на сцену! Джек уже два раза сыграл вступление!
Нахлобучив на голову широкополую шляпу, Ева, спотыкаясь, пробежала через гримёрную. Неудачный выход, и хотя публика была не слишком критично настроена, к Элу это не относилось. Она не успела отдышаться и её голос, и так не слишком сильный, звучал пронзительно, лишённый обычной сладости.
Любимый из Страны теней, будь рядом ты со мной!
Но слышит только тень моя слова мои сейчас.
Она машинально напевала, покачивалась, протягивала руки к размытым лицам и рубашкам.
«Ускользающая Далила!»
Она пропустила первый такт сложной интерлюдии и не попала в ритм рояля. Свет погас, за её спиной расцвело оранжевое пятно, похожее на Луну. Мужчины, стоявшие впереди, дружно вздохнули; она окинула взглядом своё тело, стройный чёрный силуэт: «Факел в тумане!».
Она посмотрела на безликое море лиц, видя, как оно распадается на отдельные личности: жадные, алчные. «Ускользающая Далила!» Она почувствовала тошноту и слабость, её последняя нота, исполненная ровно и выразительно, испарилась в одно дыхание, и она бросилась обратно под защиту гримёрной.
— Ради всего святого, что с тобой? — выдохнула Рози.
— Мур, исполни с Джеком пару классных песен. Двигаемся дальше. – Эл был спокоен и холоден. — Работаем, девочки, музыканты на сцену не выходят. И ты, Доусон, тоже, мы задействуем тебя на танцполе. На дополнительном, за дальним столиком слева.
— Надеюсь, ты доволен, — буркнула Ева статисту мужчине в мягкой белой рубашке с закатанными рукавами, сидевшему за дальним столиком слева.
Звался он Стивом Рихтером, а рыжий простоватый парнишка, сидевший напротив, Бадом Пейном, его шурином. Их представила надутая Сисси Эванс, ибо Бад, не дав Еве и слова сказать, незамедлительно подкатил к ней. Как бы ни был хмур Стив, Еве нравилось пресекать его попытки присматривать за Бадом. Она заставляла мальчика пить и танцевать, пока не ушли остальные и Стив, не сдерживаясь, заворчал:
— По крайней мере, отпусти его подоить коров!
Бад не был противным, хотя становился глуповатым и занудным, когда напивался, что случалось, как сообщила опытная Сисси, стоило ему услышать хлопок пробки. Сисси оправилась от обиды, найдя утешение в мрачном Стиве — как любая из девушек. Ибо у Стива были деньги!
Две песни Рози стали частью обязательной программы, бомба с детским личиком перебила «Страну теней» Евы, сделав её слегка проходной вещью с точки зрения Эла. Ева отбивала ритм, добросовестно считая вслух, подпевала хору, в меру кокетничала, выпивала сверх меры, дабы премия за выпивку, разделённая на три части, могла подбодрить её финансовое положение. Лето шло своим чередом... Срок Флосси пришёл и прошёл, оставив Флосси и её малыша слабыми, нуждающимися в уходе. Врач с лёгкостью согласился, что их придётся вывезти за город до глубокой осени. Ребёнок вытягивал себя из жизни, и Еве требовалось вытянуть из Бада деньги на расходы, деньги Рихтера. Оказалось, что все финансы были в руках Стива. Но Стив хороший парень, уверял Бад, старина Стив обязательно поможет. Ей следует вести себя повежливей — например, потанцевать со стариной Стивом.
Стив, как обычно, ухмылялся, пока они летели сквозь конфетти и раскачивались под бумажными лентами.
— Почему бы тебе не приударить за взрослым мужчиной? Здесь полно парней постарше Бада. — Ева могла только поморщиться, когда его меч обнаружил брешь в её доспехах; прижавшись к твёрдому плечу, она чувствовала слабость от ненависти. — Но с Бадом легко. Он заплатит, но приставать не посмеет. Ты ничем не рискуешь, а он не потребует деньги назад! Ускользнёшь!
— Ах вот как? — Еву затошнило от ярости и боли. Она вырвалась из его объятий и крикнула: — Бад! Ты обещал показать мне машину, так давай! — Сопровождаемая смущённым Бадом, она схватила со стола бутылку джина и скрылась в темноте.
Рассвет окрашивал небо в зелёный цвет, когда они, пошатываясь, спускались по каменистой дороге от гостиницы. Прошёл небольшой дождь, протрезвивший Бада, и дорога стала скользкой. Сердце Евы ушло в пятки. Десятки раз она жалела, что уговорила Бада сесть за руль и не попыталась сама добраться через холмы до Риттервилля.
Красный «родстер» принадлежал Стиву. Как мило со стороны старины Стива оставить его, чтобы Бад проводил Еву до поезда. Стив, несомненно, изменился; он всегда был таким чертовски набожным, но теперь он хорошо проводит время не хуже Бада! Посмотри, как они всё лето развлекались вместе!
— Бедный ты, глупый кролик, — прохрипела Ева. — Он всего лишь сторожевой пёс твоей жены, следящий, чтобы ты не выставлял себя дураком! — При этих словах её мягкие красные губы, давно оставшиеся без помады, скривились, и Бад рявкнул:
— Что ты имеешь в виду? — Он уставился на неё, скулы побелели под светлой щетиной. — Ты имеешь в виду — это всё из-за Леты — ты хочешь сказать, что Лета всё знает? – Поняв ответ в её молчании, он взвопил: — Она знает! Она такая мудрая! Может быть, прямо сейчас она ждёт меня!
Красный «родстер» скользил по лужам, проскакивал повороты на двух колёсах, съезжал с проезжей части. Что, если на тротуар выйдет корова? Что, если с перекрёстка выедет другая машина? Но они благополучно добрались до окраины Риттервилля, где скорость ограничена двадцатью милями. Бад свернул на широкую Мэйн-стрит, и, словно вырастая из щебёнки, ибо там неоткуда было взяться другой машине, как если не вырасти из щебня, показался невероятно укороченный нос седана…
Двигатель всё ещё гудел, когда Ева вернулась к жизни, и мир, полный воспоминания о страшной аварии, стал удивительно тихим. Затем кто-то начал всхлипывать; смуглый мужчина с темной струйкой крови, стекающей по щеке, выскочил, как чёртик из табакерки, из окна седана.
— Ради бога, помогите мне!
Они втроём — стонущий Бад, Ева с побелевшими губами и Стив Рихтер, с кровью, текущей из-под тёмных волос, — откатили седан и вытащили хрупкую девушку с черными кудряшками вокруг искажённого лица.
— Лета! — прохрипел Бад. — Лета, поговори со мной!
Но запавшие глаза оставались закрытыми, а маленький ротик безмолвным.
Стив Рихтер, чьё лицо превратилось в маску из крови и грязи, посмотрел на Еву.
— Твоя работа завершена. Он убил свою жену!
Толстяк в растянутых штанах услужливо выкатил потрёпанный «Форд», и раздавленную Лету, вместе с бормочущим Бадом, погрузили на заднее сиденье. Стив Рихтер, ещё более мрачный, чем обычно, с наспех наложенными бинтами, уехал вместе с ними, а Ева осталась неуверенно стоять у «родстера» в центре любопытной толпы. Две женщины трещали в пределах слышимости:
— Миссис Бад Пэйн. Они уже были на пути в больницу, когда это случилось. — Блондинка в бигуди поджала губы и многозначительно кивнула. — Бедняжка. Если бы она не была уже мертва, ей пришлось бы нелегко.
— Машина Стива Рихтера и девица из придорожной забегаловки. В такое-то время. Интересно, как... интересно, что...
Ева с облегчением встретила загорелого мужчину, державшегося, как полицейский, хотя и без формы.
— Кто был за рулём этой машины?
— Я! — решительно сказала Ева.
В тюрьме Риттервилля было чисто и пусто, если не считать постоянно молившейся и каявшейся негритянки, ушедшей ещё до полудня. Еве разрешалось писать Флосси самую правдоподобную ложь, какую она только могла придумать; Флосси должна была получать зарплату Евы, чтобы выживать; о собственных расходах Ева на некоторое время могла позабыть! Её кормила и опекала жена маршала с добрым лицом и плотно сжатыми губами. Она же предупредила о маленьком сером человечке — редакторе и репортёре «Ньюс»: «Это парень никогда не напечатает ничего супротив Рихтеров!». Досуг обеспечивался старыми журналами и свежей ежедневной газетой.
Миссис Бад Пэйн смертельно ранена!
Машиной смерти управляла девушка по имени Эвелина Доусон!
Состояние Леты Пэйн тяжёлое!
Девушка из придорожного кафе арестована без права внесения залога!
У Леты Рихтер Пэйн есть шанс на спасение!
Лета Пэйн, Лета Рихтер. Лета Рихтер — и Флосси. Каждый удар Евы Доусон по Стиву Рихтеру, падал мимо него на хрупкие, и без того согнутые под тяжким бременем, плечи Флосси; бременем всех женщины, рожающих детей от никчёмного, неблагодарного дурака, неважно, мужа или нет.
Затем, спустя три дня, а по ощущениям, три года, её выпустили. Рихтеры отказались возбуждать уголовное дело.
— Но я бы посоветовал вам уехать из города, — сказал загорелый полицейский. – Нынче вы не очень-то популярны.
Через пятнадцать минут Ева сидела в вагончике на станции в ожидании поезда. Тот не пришёл, и она побрела по рельсам. С собой пара смен одежды, несколько монет — хватит на телеграмму, но телеграфировать было некому. Эл точно не поможет: дурная слава в бизнесе не помогает и он старался не влипать в неприятности.
В ту ночь она спала в фермерском сарае, где в четыре часа её и обнаружил изумлённый владелец вкупе с возмущённой женой.
— Эвелина Доусон! Я читала о вас в новостях! – Её накормили, и даже подвезли в соседний городок, сообщив напоследок: — Да мы бы помогли даже бродячей собаке!
Двигаясь по единственной улице Браунинга, Ева увидела табличку «Требуется официантка».
Владельцем кафе с голубым фасадом числился Эбнер Вейл, но заправляла всем Ма Вейл, его мать. Раздражительная тиранша, её и Гавриил, спустившийся с небес, дабы перекусить, не устроил бы. Ева мыла посуду, резные украшения, окна. Она работала за стойкой, обслуживала столики и даже готовила гамбургеры на гриле. Один из курьеров сообщил Еве, что она установила рекорд, задержавшись более двух дней. У Евы потрескалась кожа на руках, слоились ногти, ныли суставы, у неё не было времени ни на макияж, ни на укладку волос, но в конце концов её всё равно узнали.
— Ты разве не одна из девиц «Тёплого дома»?
Хотя она всё отрицала, слушок расползался. Ма Вейл вдруг оказалась слишком занята на кухне, чтобы позаботится о гриле, Эбнер суетился за прилавком и у кассового аппарата, задевая Еву за руку, щипая за бедро. Два или три раза он карабкался по наружной лестнице, стоило ей подняться в свою комнатку на чердаке.
Но Ева купила щеколду на дверь, несколько ярдов занавесок на окна, подмела пол и переставила мебель.
Субботним вечером, во время наплыва посетителей, кто-то попросил её спеть, а когда она отказалась, наябедничал Ма Вейл:
— У вас тут канарейка, но безголосая.
— Спой для мальчиков! — приказала употевшая Ма.
Итак, Ева исполнила всё, что знала, старое доброе, классическое, популярное. Зал был переполнен. Мама и Эбнер разносили еду и выпивку. Ева, сидя за пианино, пела «Страну теней» — пела, как и положено, задумчиво, завораживающе. В дверях появился дородный мужчина со звездой, и Ма испуганно вскрикнула:
— У нас приличное заведение! Если кто и хлещет джин, то только снаружи!
— В последнее время поступило несколько жалоб, особенно от женщин. Насчёт этой девицы.
— Лучшая помощница из всех! – похвалилась Ма.
— Думаю, вы не знали, что она была той самой девицей из придорожного кафе, что устроила аварию в Риттервилле!
Толпа зашевелилась и начала переглядываться. Ма взглянула с пониманием, соображала она быстро:
— Лучшая помощница, когда-либо здесь работавшая. Хороша в деле и знающая своё место!
— Особенно, когда Эб залезает к ней по пожарной лестнице!
— Эб!
Выхваченный из толпы мужчина нервно засмеялся, и тут же съёжился.
— Ма! Я никогда! Это она меня уговаривала!
Ева, прижавшись к расстроенному пианино, с горечью сказала:
— Я этого не делала! Ни за что! О, не слушайте его!
— Ах ты шлюха! Потаскуха! Собирай свои вещи и убирайся из моего дома!
— Быстро сюда. Не беспокойся о вещах. — Несколько секунд спустя, направляемая чьей-то рукой, Ева уже мчалась прочь на красном «родстере».
— Найти тебя было нетрудно, — объяснял Стив. — Я узнал адрес твоей сестры у судебного пристава и поехал повидаться с ней вчера вечером. Она сейчас у нас дома, присматривает за хозяйством, пока не вернётся Лета. — Мотор урчал в тон его голосу со странной новой ноткой. — Жители Риттервилля не могут понять, что произошло. Ты — и моя машина! Бад признался во всём — он неплохо слушается, наш Бадди, — и мы четверо единственные, кто знает правду. — Странная нотка в голосе усилилась, когда он спросил: — Почему ты сказала, что была за рулём в момент аварии? Чтобы выгородить Бада?
Ева пробормотала:
— Бад для меня никто. Но я заигрывала с ним; я напоила его — ну, изрядно. Я ничего толком о нём и не знала, просто хотела поквитаться за твои слова.
Шины заскрипели, когда он сбросил скорость, затем свернул на лесную тропинку, подпрыгивая на корнях, и остановился под раскидистыми ивами. При выключенных фарах и моторе в укромном уголке стало очень темно и тихо, но потом сквозь ветви проглянули звёзды, и цикады продолжили прерванную песню.
— Бад для меня никто, — без всякой необходимости повторила Ева. — В ту ночь ему хватило одной бутылки, чтобы уснуть. Так что, — добавила она вызывающе, — я снова ускользнула!
Стив сказал:
— Попробуй ускользнуть сейчас, если сможешь, — и склонился над ней, его голова чернела на фоне звёздного узора. Ева почувствовала знакомую слабость — это была ненависть? Затем ощутила его руки, и звёзды, кружась, потускнели...
— Больше никаких ускользаний, — пообещала Ева.
облако тэгов
