Всегда приятно открыть нового для себя хорошего писателя, и особенно приятно, когда это происходит в таком, мягко говоря, малоубедительном и не очень плодотворном жанре, как хоррор (по мне, за всё время существования в нём смог убедительно состояться как писатель только один человек — Стивен Кинг). На первый взгляд, автор буквально следует по пятам за классиком, выстраивая довольно простенькую метафору: провинция именно потому так убога и ужасна, что где-то глубоко внутри этой провинции сидит тот самый Зверь, который в любой момент готов вырваться на волю и натворить бед (сразу вспоминаются, конечно же, «Оно» и «Необходимые вещи», но в принципе про это или почти про это написана бОльшая часть раннего Кинга). Но потом автор делает некий кульбит и показывает буквально на пальцах, что провинция плоха не потому, что там внутри Зверь, а потому, что собственными силами с этим Зверем она справиться не может и — главное — не хочет, и, следовательно, ей обязательно нужен кто-то со стороны, из Большого мира, чтобы избавить её от её собственного Зверя (Кинг, может, когда-то и хотел сказать примерно то же самое, но в последний момент всегда отступал от такого радикального вывода; он сам — плоть от плоти Провинции, он её любит и верит в то, что она сама справится). С одной стороны, трудно не согласиться с автором, но с другой — как же это всё печально. В любом случае роман на удивление хорош и, главное, хорошо написан и читать его могут все, а не только любители хоррора.

Рассказ, конечно же, никакая не фантастика, просто автор довёл до абсурда типичный американский образ жизни, в котором сия страна живёт и цветёт все свои двести с лишком лет — вспоминается слышанная когда-то как бы шутка, в которой только доля шутки: «Америка — страна, в которой утром ты идёшь на работу мимо строящегося дома, а когда возвращаешься вечером, из его верхних этажей уже выгоняют жильцов, просрочивших арендную плату». Как сказал по поводу таких людей классик: «и жить торопится, и чувствовать спешит»... Не знаю, мне-то как раз всегда казалось, что при таком темпе жизни чувствовать просто не успеваешь, — успевают только инстинкты срабатывать: быстро хапнуть, быстро употребить, быстро переработать на гумус. И бежать искать следующее, что можно хапнуть и переработать. Не удивительно, что американцы — по крайней мере, для внешнего наблюдателя, — производят впечатление людей, которые сперва делают, а потом думают. А то и вообще не думают. В рассказе всё это довольно точно описано: главное — действие, даже учёные люди должны не рефлексировать, а спешить жить и успевать отвоёвывать у мира свои законные «пятнадцать минут славы». Рассказ хороший, точный и ставящий крайне печальный диагноз роду человеческому.

В качестве первой книги автора читать категорически не рекомендуется: мемуары обычно оставляют на десерт, уже после подробного ознакомления с творчеством писателя. Однако фанатам Остера наверняка понравится — даже в эссеистическо-мемуарной прозе видно любимого автора со всеми его штучками и заморочками. По крайней мере, я проглотил книжку за день. Начав описывать банальную жизнь своего покойного отца — максимально простыми и доходчивыми словами — автор ухитряется втянуть читателя в его жизнь так, что кажется: таки да — ты понял этого человека всего, целиком, и никаких тайн не осталось. Даже при том, что персонаж, мягко говоря, малосимпатичный. По мне, самое главное умение настоящего писателя заключается в умении интересно писать о неинтересном. С трудом представляется что-то менее интересное, чем жизнь эмигрантов, перебивающихся с кока-колы на гамбургер и считающих каждый цент ради обретения мифической американской мечты, в жизни которых вообще нет никаких интересов, кроме каждодневной борьбы за место под солнцем, но Остер способен даже из этого убогого материала слепить вполне себе микророман с сюжетом и месседжем (первая часть — «Портрет человека-невидимки»). Во второй («Книга памяти») материала вообще почти нет, ибо это мемуар человека 30 с небольшим о пережитом и передуманном, разбавленный эссеистикой на литературные и окололитературные темы, при посредстве коей автор пытается как бы придать своей молодой жизни сюжет. Но сюжет жизни любого писателя состоит не из того, что с ним происходило, а из списка написанных им книг, и сделать на материале жизни, в которой ничего не происходит, кроме чтения и писания книг, полноценный беллетристический текст — дело архисложное. В этом смысле 2-я часть, конечно же, не так хороша, как 1-я. Однако — даже в этом не очень вдохновляющем тексте, где малоинтересные бытовые зарисовки чередуются с цитатами, многие из которых иначе как словоблудием не назовёшь, — чувствуется потенциал. Который Остер всеми своими написанными позднее книгами подтверждал грубо, зримо и неоднократно.

Если обнажить сюжетную схему данного эпохального текста (прочитанного мной только что, но, подозреваю, в 1983 году оставившего у многих любителей фантастики весьма яркие впечатления), она проста: если чужие хотят сломать цивилизацию, они начинают с детей. Не знаю, хотел ли автор поспорить с другим эпохальным текстом советской фантастики — романом Мирера «Дом скитальцев» (и составной его частью «Главный полдень»), — но спор явно получился и он выигран автором, как говорится, за явным преимуществом. У Мирера именно дети выступали в роли спасителей цивилизации от чужих, — «невинные» дети с их «незамутнённым» детским сознанием и их детской «бескорыстностью». У Геворкяна дети — глина в руках чужих, с которой те делают что хотят — при явном потворстве взрослых, которым на своих детей плевать. И если обществу плевать на то, что оно производит, — а главный продукт общества — именно дети, то это общество явно обречено. Конечно, автор не доводит сюжет до глобальных последствий для человечества, чужие просто используют то, что плохо лежит, т.е. детей, в своих неблаговидных целях за пределами Земли, — однако послевкусие после повести не из приятных: если в любой момент какой-то чужой дядя может прийти и забрать твоих детей, тебя не спросив, — что-то, видимо, не ладно в твоём королевстве. Безусловно, текст, действие которого происходит в неназванной западной стране, писался автором с той самой фигой в кармане — на самом деле имелось в виду именно позднее советское общество с его тотальным равнодушием ко всем и, главное, к собственным детям. В реальности всё это обернулось той самой схемой: пришли чужие дяди и украли у страны всё её подрастающее поколение, которое теперь, повзрослев, в массовом порядке служит чужим интересам и платит свои родные рублики за сказочки про чужие миры и чужих героев. Точнее, про мир Чужих и про героев-Чужих. И этому выросшему украденному поколению даже в голову не приходит, что когда-то было иначе и что может быть иначе. И что Чужие не должны править этим миром. Как не приходит в голову детишкам, воспитанным инопланетянами в спецшколе из этого опуса, что работать на Чужих — нехорошо.

Новый роман, 2-я часть дилогии (которой, подозреваю, рано или поздно придётся стать трилогией) про мальчика Давида, с одной стороны, углубляет его историю, с помощью разных притчеобразных эпизодов проявляя его характер, с другой — расширяет, вовлекая в неё всё новых персонажей: Дмитрия, Хуана Себастьяна и Алёшу; Ану Магдалену; Трёх Сестёр; упоминаемого в качестве примера для подражания Дон Кихота. Что это? Постмодернистские игры уставшего от литературы автора? Невнятные потуги старого человека сказать что-то, что понять людям других — совсем не литературоцентричных — поколений очень трудно? Праздная игра ума? Не знаю. Фирменный кутзеевский стиль — «вопрошательный» — ставящий больше вопросов, чем дающий ответов, кажется, исчерпал себя. Видимо, тогда же, когда из сумеречной Южной Африки автор решился податься в чёткую и ясную солнечную Австралию. Вопросов к жизни, да и вообще вопросов — у автора больше нет. А жаль: раньше на любой каверзный ответ у Кутзее всегда находился нужный вопрос... в чём и заключалось, как мне кажется, непередаваемое обаяние его книг. Однако нужно отдать должное писателю: после нескольких практически провальных, проходных книг (к коим можно отнести, как мне кажется, и 1-ю часть дилогии) Кутзее написал книгу, которую интересно читать даже несмотря на почти полное отсутствие в ней вопросов. Странные герои, совершающие странные, на грани бреда, поступки, всё время говорящие странным, вычурным языком какие-то странные вещи, в конечном итоге всё равно приводят читателя к вопросам, оставленным автором за скобками. Кто мы? Зачем мы здесь? Куда мы идём? Зачем? И если читатель задаст эти вопросы — причём прежде всего сам себе — то задача автора, как мне представляется, будет вполне выполнена. На большее, я думаю, он и не рассчитывал.

Совершенный мрак. Настолько безысходного — несмотря на как бы хэппи-энд — русского текста не читывал давненько... Главная мысль, толкаемая автором через постоянные и почти бессмысленные («встал, сел, пожарил яичницу, поел, нашёл чего выпить, выпил» и т.д.) описания безрадостной и незамысловатой провинциальной жизни, очень проста: русский человек никому в своей стране не нужен и случись какая напасть, сам должен себя спасать. Но даже если ему это и удастся, спасением это не назовёшь: ради такой жизни и спасаться не стоит. Ну разве это жизнь: встал, сел, пожарил яичницу, поел, нашёл чего выпить, выпил?

Если бы это был просто фанфик к одному из самых слабых текстов классиков НФ, то никаких претензий к нему и быть не могло — ну, прикололись авторы и прикололись... интернет завален этой ерундой (по мне, если человеку действительно есть что сказать, он не станет вышивать по чужой канве), кому не жалко впустую потраченного времени, пусть читает... Однако книжка-то написана с явным прицелом на юношескую аудиторию, — чтобы показать подрастающему поколению, как надо прожить эту жизнь, чтобы, так сказать, не было мучительно больно за неинтересно прожитые годы. И в этом смысле книга, конечно, абсолютно провальная: авторам вообще нечего предложить, кроме набора «жизнеутверждающих» пошлостей (не сиди сложа руки, ищи, где бы чего прихватить, ухватить или отхватить, своих не сдавай и никогда своим не ври, с чужими бейся до последнего, а уж врать им можно хоть через слово, короче — «один за всех и все за одного», — ну и т.д., и т.п. — «и будет тебе наградой цели заветной высь») и непристойных шуточек. Что до скрытого месседжа — чисто либерального, толкаемого на уровне фразочек и тех же шуточек (свобода, равенство, братство, все начальники — козлы, любая власть по определению отвратительна, жизнь — дерьмо, все бабы — далее известно), — опять-таки совсем не канает. У нас тут повальная роботизация намечается и такая же повальная безработица — и неужели кому-то в этом светлом будущем поможет сакральное знание о том, что все начальники козлы и что «всего важнее в жизни друзья»??? Все попытки в 21 веке разговаривать с молодёжью на образном языке Дюма или Жюля Верна (даже не Стругацких, ибо их тексты, даже «коммунистического» периода, были несравненно глубже) мне представляются заведомо обречёнными на полное непонимание. И это понятно. Многие, в т.ч. писатели, с возрастом предпочитают впадать в детство. Единственное, что можно сказать таким писателям: не стоит навязывать СВОИ представления о СВОЁМ (полузабытом) детстве и СВОИХ (наивных и таких же полузабытых) детских мечтах сегодняшним детям — они живут в другом мире, и ваш им глубоко по барабану. К счастью или к несчастью, кто знает...

Странный опус — фантастический роман почти без фантастики, а точнее, просто попытка психологического и отчасти социального анализа того, что может нам подарить фантастика в самое ближайшее время. Авторский вывод, по мне, довольно пессимистичен: ничего, кроме депривации, для тех, кто к ним не готов, новые фантастические технологии не принесут. И особенно ничего хорошего не получат те люди, свято верящие в мифические вещи типа тех, о коих один из героев сказал так: «если не умереть в конце, то зачем же вообще жить?» На что давным-давно Станислав Лем ответил просто и ясно: «люди не хотят жить вечно — они просто не хотят умирать». Таки да — люди не хотят умирать, просто жить не умеют, и от этого все проблемы. А вовсе не от новых технологий. Отдельно нельзя не отметить поразительную ясность мысли и слога для 80-летнего автора — увы, в искусстве масса примеров, когда некогда даровитые художники впадают в маразм задолго до восьмидесяти.

Прочитано, надо сказать, с большим удовольствием, что, однако, вовсе не отменяет того банального факта, что формат литературного (или как раньше пафосно их звали — «общественно-политического и художественного») журнала давным-давно мёртв. Сейчас человек, заинтересовавшийся какой-нибудь темой, может в течение нескольких минут нагуглить или наяндексить такое количество материалов по этой теме — пусть неравноценных и подчас просто графоманских, — однако при этом абсолютно бесплатных (что в наше кризисное время отнюдь немаловажно!) и вполне себе информативных, что тратить время на поход в киоск «Союзпечати» (или как они там теперь называются), а точнее — на его поиск, — потом тратить деньги (которые в наше кризисное время могут быть весьма ограничены в количестве!), а потом искать место в своём утлом жилье (каковое крайне распространено в среде любителей фантастики и футурологии, ибо если любишь фантастику и футурологию, чаще всего очень мало остаётся времени на зарабатывание денег для приобретения лишних квадратных метров) для размещения большого бумажного объекта — это просто пустая трата времени, денег и пространства. Но даже если это всё приобретается в электронном виде, польза опять-таки не очевидна: подбор авторов чаще всего ничем, кроме личных пристрастий редактора конкретного издания, объяснить невозможно. При этом, повторюсь, заходи в гуглояндекс и читай что хочешь. Впрочем, в любом случае: энтузиастам бумажного книгоиздания поём мы песню — песня которых, конечно же, уже давно спета, но почему-то по-прежнему вызывает умиление в наших сердцах. Как пелось в одной старой песне: «но любовь всё живёт в моём сердце большом».

Какой бы ногой ни писал Дивов этот рассказ (не говоря уже о том, в котором часу ночи), у него всё равно получилось нечто на голову выше среднестатистического фантастического текста — человек таки умеет писать и умеет оживить практически любую, даже совсем неинтересную историю: к фантастике это имеет очень косвенное отношение — да, практически производственный роман (в размере рассказа) о буднях трудяг будущего. И всё равно хорошо.

Перечитывая сейчас, спустя 10 лет, не могу не удивляться: автор угадал почти всё, что можно было Украине предложить и на что ей нужно было согласиться. Проблема в одном: никто ей этого толком не предложил и никого на ней не было, кто бы мог согласиться на предложенное. Прямо по старому анекдоту — «других писателей у меня для вас нет». Ни на Украине не нашлось нужных «писателей», ни в России не нашлось нужных «предлагателей». Будем дальше жить в реальности, которая ни им, ни нам не нужна, — и лить крокодиловы слёзы. А сидящая на «сияющем холме» обезьяна будет наблюдать, как тигры грызутся в долине за её, обезьяний, гешефт.

Книга, очень показательная в том смысле, какова на самом деле цена тех самых «лидеров мнений» в наше время: по мне, неуклонно стремящаяся к нулю. Человек, помешанный на литературе, сделавший на ней себе имя (по мне, совершенно не заслуженно, п.ч. ничего такого уж ценного про литературу г-н Данилкин из себя извлечь за всю свою плодотворную карьеру не смог: нельзя же таковым назвать его бесконечные славословия разным «писателям», которых публика забывает через пару лет после выхода их «прозвучавшей» и «значимой» книжки?), запойно читающий книги сотнями и считающий, что литература в наш отнюдь не литературный век чего-то ещё стоит, — так вот этот человек издаёт книжку, в которой больше рассказывает о своих нелепых путешествиях по разным забытым богом уголкам земного шара и о малоудачных встречах с теми самыми псевдогениями, чем о собственно литературе. Только зачем-то в центр этой совсем не критической книжки помещает большую «концептуальную» критическую статью, весь смысл которой заключается в попытке самого себя убедить в том, что то, что ты любишь и чему посвятил жизнь, — таки действительно чего-то стоит. По мне, попытка провалена вчистую: в наше время, здесь и сейчас, писатели в массе своей это маргиналы, тусующиеся на обочине и вовсе не пытающиеся что-то там кому-то вгрузить, не говоря уже о том, чтобы в чём-то кого-то убедить, «что-то сказать» (за исключением считанных единиц, возомнивших о себе невесть что). Этим занимаются ящик, интернет, ну и немного Голливуд. Литература давным-давно мертва, остался «загибающийся рынок» (с) Джонатан Франзен), на котором несколько тысяч любителей «букав» пытаются заработать себе на кусок хлеба почти без масла, для чего вынуждены постоянно рассказывать всем всякие байки про то, что текст — это святое, что «люди, читающие книги, управляют теми, кто смотрит телевизор» и т.д. и т.п. Для всего этого «литературного процесса» нет иного названия, нежели агония. Она может продлиться ещё несколько десятилетий — человек по своей природе очень инертен, — однако уже к нынешнему моменту успело вырасти целое поколение людей, для которых буквы и тексты — это не святое, а просто устаревшая форма представления информации, заведомо скучная и неинтересная. Можно сказать банальность, которая тем не менее вполне себе правда: жизнь не стоит на месте, и то, что людям не нужно, рано или поздно умирает. Как умерли, например, грампластинки, пишущие машинки и прочие продвинутые (на свой момент времени) гаджеты. Текст как форма представления информации намного старше всех этих носителей. Однако не факт, что он вечен. Делать из всего лишь формы какой-то чудовищный фетиш и всю жизнь им размахивать — может, и вполне себе удовлетворяющая некоторых жизненная стратегия, однако ни к чему хорошему в конечном итоге не ведёт.

P.S. Я сам очень люблю читать и, мягко говоря, недолюбливаю телевидение и прочие визуальные формы представления информации, однако не могу глядя на происходящее вокруг присоединяться к хору бесконечно трындящих про «тысячелетние традиции», «высокую культуру» и прочие симулякры. Г-н Данилкин защищает свой сегмент рынка, и всё, больше ничего, — он бьётся за тот самый кусок хлеба (в его случае с довольно толстым слоем масла: если попытаться представить, а кто из ныне живущих русских писателей может себе позволить съездить влёгкую на Галапагосы, в Эфиопию и в Йемен, — представляется, что таковых наберётся, дай бог, пара десятков человек), — все его построения не более чем пустой рекламный трёп. Пусть местами и очень забавно написанный (от некоторых его пассажей не получить удовольствие нельзя), но всё-таки трёп.

С одной стороны, книга в жанре «постап», который мне никогда не нравился (п.ч. нормальному человеку хочется жить и верить — как ни странно — «что лучшее, конечно, впереди»), с другой — текст, постоянно вызывающий ощущение дежавю: всё это уже когда-то и где-то было читано. Потом понимаешь, что таки да — подобное многажды описано в разных книгах и фильмах о периоде «Гражданской войны и разрухи» 1917-1920 годов: и как жизнь человеческая становится дешевле куска хлеба, и как люди превращаются в крыс, сбиваются в стаи и начинают резать себе подобных, как скот, и как вчера ещё интеллигентные люди становятся кровавыми мясниками... Если вдуматься, то, что описано в «великих» «Тихом Доне» и «Докторе Живаго», ничуть не меньший трэш, чем то, о чём пишет автор — просто сделано в другой литературной технике (условно её можно назвать «неинтеллигентской») и на новом уровне развития военной техники: в 1917 году не было всех этих бесконечных РПК, РГО и АПБ... Авторский вывод прост, как репка: станешь крысой — и умрёшь, как крыса. Только вывод, мягко говоря, не жизнеутверждающий и ни к чему не зовущий — подавляющее большинство граждан России в принципе не могут повлиять на то, что будет со страной. Единственное, что они могут сделать — примерно представить варианты выбора, однако и выбор иллюзорен: если на самом деле не хочешь становиться крысой, один вариант — бежать. То же самое, но в более жёстких формах, постоянно вбивается в мозги гражданам другими, гораздом менее «патриотичными» спикерами: «из Рашки надо валить», «Рашка — страна тысячелетнего рабства», «ЭТА страна обречена» и т.д. и т.п. То есть — как мне представляется — у автора не получился спич в духе «Люди, одумайтесь!» или «Люди, будьте бдительны!», хотя — если судить не только по роману, но и по публицистике автора, — он именно это и хотел сказать. Но таковы пессимисты — даже когда они кричат «осторожно, волки!», слышится «ребята, сдавайтесь, всё равно всех съедят — зачем длить агонию?».

Третий прочитанный роман Великого Писателя Земли Американской, в котором он, в отличие от первых двух («Поправки» и «Свобода»), уже не так озабочен «защитой» и «пропагандой» семейных ценностей — видимо, запал иссяк, ибо бессмысленно защищать то, что никому уже не нужно. В кого из героев книги пальцем ни ткни, у всех проблемы с головой (про того же «нормального» Тома можно спросить: какую больную голову надо иметь, чтобы влюбиться в такую сумасшедшую девушку, как Анабел?) — а если так, то о каких «нормальных» семьях может идти речь. Из всех ныне живущих американских писателей Франзен, как мне представляется, просто самый крутой писака: при всей сложносочинённости и глубине его романов читаются они на одном дыхании. В данном опусе он подпустил некой «авантюрности», но при этом ухитрился написать не приключенческий роман, а психологический и социально-политический одновременно.

Злейшая сатира на Америку и американский образ жизни, читанная когда-либо в жизни, которая почему-то закончилась довольно-таки неожиданным (да и попросту нелогичным) хэппи-эндом — подозреваю, что тут «постарался» издатель, т.к. Уэлш вообще-то не очень любит хэппи-энды. В своём весьма солидном возрасте он продолжает отжигать не по-детски: из современников, кроме него, как мне представляется, никто так органично не умеет использовать в художественных текстах мат — всё к месту и всё по делу, именно там и тогда, когда без мата не обойтись. И, главное, что помимо вербального мата автор не стесняется мата, так сказать, сущностного, ибо все точки над i расставлены, цена всем — крутым и не очень — объявлена: Америка прогнила насквозь, несмотря на свой сверхдержавный статус. По мне, очень своевременное высказывание: Уэлш, всю свою карьеру воспевавший родную Шотландию на шотландском же материале, вдруг сподобился написать «американский» роман. Видимо, достало, и человек уже просто не мог молчать. Я лично получил просто огромное удовольствие — для тех, кто ценит Уэлша, обязательно к прочтению.

Из пяти книг Прилепина, которые прочитал к данному моменту, эта, по мне, — чуть ли не лучше всех написанная и самая его правильная книга: что ни говори, как у писателя с фантазией у него не очень, но вот документальная проза получается намного лучше (в тех же «Саньке» и «Патологиях» самые удачные моменты — крепко и зримо описанные истории из собственной жизни). И интервьюер здесь он неплохой (в отличие от «Именин сердца», где при общении с братушками-писателями постоянно сбивается на комплиментарный тон) — вопросы задаёт почти всегда правильные и к месту. Средняя оценка этой книги на данный момент на Фантлабе — 4, — и мне представляется, что это просто за гранью добра и зла. Вы бы, ребята, съездили в пекло, а потом написали бы о нём что-нибудь, причём не важно, что, пусть даже с позиции адвоката дьявола (или даже самого дьявола), а потом посмотрели бы, как бы Вам ставили «четвёрочки» — т.е. двойки по привычной пятибалльной. При всей «нерукопожатности» автора для некоторых слоёв нашего «гражданского» общества нельзя не признать медицинский факт: Прилепин как писатель состоялся, писать он умеет и местами даже неплохо; мало того, он почти никогда не врёт, что для писателя — изрядная редкость. В отличие от него наши «рукопожатные» врут почти всегда — пусть даже и пишут некоторые красивше, да только толку-то от красоты слога, коли в душе весь гнилой, и из каждой строчки эта гниль так и прёт. А Прилепин — в отличие от них, почти всех, — хоть и ушлый парень (неушлый, понятное дело, не смог бы с главой непризнанной республики общаться «вась-вась», не говоря уже о регулярных визитах в кремлёвские кабинеты), и деньги любит, — но правду говорит громко и регулярно. Нашу правду — нам «их» правда не нужна. Их правда — чтобы мы все сдохли (кстати, и «рукопожатные» в том числе) и как можно скорее. Если в нашей стране кто-то ещё этого не понял, такому человеку можно только посочувствовать.

Мне почему-то кажется, что причислять художественное произведение к разряду «лженауки» как-то не очень правильно. Писатель пописывает то, что, как он считает, в данный момент пипл будет похавывать, и обычно совершенно не претендует на истину в последней инстанции — хотя Стивенсона с его изрядной амбициозностью и трудно причислять к просто «пописывающим», но он в конце концов не физик-теоретик (не смог или не захотел — это отдельный вопрос, для сторонних наблюдателей крайне тёмный).

По мне, что бы ни нагородил автор в тех бесчисленных научных (или пусть — псевдонаучных) диспутах, коими полон «Анафем», если это читателю интересно, то это успех. Да, не такой однозначный, как у того же «Барочного цикла», но и к неудачам «Анафем» никак не отнесёшь. Да, картонные герои (а точнее — герои-функции), да, нелепая история любви ГГ, да, сплошные несуразицы в разных физических или философских прогонах. Однако роман-то совсем не о том, это ведь всё не более чем завлекаловка для читателей-интеллектуалов (название условное: я лично к ним отнёс бы всех читателей, которые не очень любят голимый экшн или пустые сказочки о драконах), чистые декорации для главного месседжа. Тема «Анафема» — это продолжение темы «Ртути», но уже не в форме гимна интеллектуалам, а в форме этакого воззвания оных не только к «мирской власти», но и к «ита» и к «пенам»: ребята, мы хорошие, давайте дружить! Мы будем делать всё, что вам нужно, только дайте нам свободу и дайте нам, как и вы, возможность жить полной жизнью (т.е. — в первую очередь — размножаться, как все!). Судя по отзывам, этот месседж не считал (или не захотел считать) никто. Может быть, ничего такого автор и не имел в виду, но сюжетная конструкция совершенно железная: на несчастной планете Арб (а как ещё назвать планету, на которой то одно Разорение, то второе, то третье, то какие-то Ужасные события и ещё много чего неприятного происходит регулярно) интеллектуалы (инаки) заключены в закрытые резервации (конценты), но в какой-то момент, когда планете в результате иноземного вторжения оказывается нужна их помощь, их выпускают и они начинают дружно работать на благо общества, получив в награду известную свободу рук и (о, это мощный бонус!) возможность плодиться и размножаться (чего ранее были лишены, ибо специфическая пища делала их стерильными). Ура, наши (то бишь интеллектуалы) победили. Опять. А у Стивенсона иначе и не бывает — даже в самых его экшновых вещах побеждают не те, кто лучше машет кулаками, а те, кто лучше соображает.

И ещё. Несколько фраз, в которые автор ухитрился вложить почти всю экономическую и социальную историю человечества — причём это взгляд именно что писателя, а не экономиста или социолога (и уж точно не физика или философа), однако точность, по мне, просто феноменальная — не в бровь, а в глаз:

»...я зачарованно смотрел на людей за стёклами и гадал: каково им живётся? Тысячелетия назад человеческий труд разделился на операции, которые надо день за днём выполнять на заводах или в конторах, где люди — взаимозаменяемые детали. Из их жизни ушла фабула. Так и должно было произойти, так диктовала экономика. Однако очень легко увидеть за этим чью-то волю — даже не злую, а просто эгоистичную. Люди, создавшие систему, ревниво берегут свою монополию: не на деньги, не на власть, а на осмысленный сюжет. Если подчинённым есть что рассказать после рабочего дня, значит, случилось что-то неправильное: авария, забастовка, серия убийств. Начальство не хочет, чтобы у людей была собственная история кроме лжи, придуманной, чтобы их мотивировать. Тех, кто не может жить без фабулы, загоняют в конценты. Остальные должны искать ощущения, что они — часть истории, где-нибудь вне работы. Думаю, поэтому миряне так одержимы спортом и религией. У них нет других способов почувствовать, что они играют важную роль в приключенческой истории с началом, серединой и концом. Мы, инаки, получаем свой сюжет готовым. Наша история — познание нового. И она движется, пусть и не так быстро, как хотелось бы...»

По мне, мало кому из современных авторов удалось так чётко и ёмко объяснить причины той массовой депривации, в которой находится народ нашей несчастной планеты: если фабулы в твоей жизни нет, то ни она, ни тем более ты, её носитель, никому не нужны, — даже тебе самому...

Очередной «сенсационный» роман, в котором сенсацией и не пахнет (вся проблематика пережёвана уже не раз другими писателями, многие из которых были не в пример талантливее автора) и который совершенно заслуженно получил премию под говорящим названием «Буря в стакане». Автор из тех писателей с большим культурным багажом, которые очень любят набивать свои опусы данными из этого самого багажа, ни секунды не задаваясь вопросом, а интересно ли читателю узнавать все эти на самом деле несущественные и не относящиеся к делу подробности (с диким интересом прочитываются, например, истории из жизни средневековых монахов или скрипичных мастеров 17 века — особенно учитывая тот факт, что автор об этих вещах имеет весьма поверхностное представление). По большому счёту это всего лишь мелодрама об одном не очень умном человеке (хоть и ставшем профессором, написавшим несколько книг по истории идей и знавшим что-то около десятка языков), который любил одну девушку, но любил недостаточно (он больше любил старую скрипку, которую его папочка-пройдоха по дешёвке купил у нацистского преступника) и в итоге отчасти поспособствовал её преждевременной смерти, о чём впоследствии жалел, но было уже поздно жалеть — раньше надо было головой думать. В романе несколько десятков (!!!) эпизодических героев, незнамо для чего вписанных в контекст основной истории — если бы их не было, никто бы и не заметил, они абсолютно ничего не прибавляют, скорее, убавляют... Когда такой очередной никчёмный «герой» появляется в романе, чтобы исчезнуть через несколько страниц навсегда, ничего, кроме раздражения, это не вызывает. Мало того, автору самому плевать на всех этих статистов — судя по всему, всё это делается только для увеличения листажа. Автор очень пафосно пишет в заключении, что закончил роман ровно в день освобождения Освенцима — что ни к роману, ни к его идейному содержанию не имеет ни малейшего отношения, ибо все те нацистские преступники, которых он пытается описать, с реальными нацистами не соотносятся никак... Если коротко — очередная пустышка из разряда «интеллектуальных бестселлеров», в которой интеллекта ни на грош и которая бестселлером смогла стать только по причине абсолютно выжженного интеллектуального поля, каковым в настоящее время является все Европа, где за интеллектуала нынче может сойти любой провинциальный графоман.

По мне, роман довольно слабенький, экшном автор не владеет совсем (иногда пропуская целые значимые куски повествования и отделываясь общими словами), герои малоинтересные и незапоминающиеся, кроме, пожалуй, ГГ. Однако, с другой стороны, по большому счёту это вообще не роман — это такая довольно скромная, не претендующая на большую глубину и сильную художественную выразительность, но вполне доходчивая метафора о том, кто и как должен пасти народы (сам народ себя пасти не может — в самой демократичной стране мира все более-менее вменяемые люди это понимают, и уж Брин — из их числа). И финальная сцена битвы двух «приращённых» — вояки и интеллектуала (читай: кшатрия и брахмана) — на самом деле ключевая для понимания того, что хотел сказать автор. Он вовсе не хотел сказать, что давайте замочим всех сумасшедших убийц и прочих уродов и заживём дружно, хотя некий кивок в сторону «женского» решения этого вопроса он делает (впрочем, довольно смешной — ага, сейчас, вот женщины соберутся и перестанут рожать от убийц и уродов! — и что будет делать существенная часть женского населения в таком случае? где взять на всех умников и интеллигентов?). Автор задаёт простой вопрос: «кто возьмёт на себя ответственность, кроме тебя, интеллигент недорезанный?» — и так же просто отвечает: «если взять ответственность некому, кроме тебя, и тебя ещё не дорезали, то придётся тебе, чувак, стать сильным!» Т.е. брахман должен стать к тому же и кшатрием.

И глядя на те же Штаты, которые несмотря на многочисленные «смертельные» прогнозы и якобы «постапокалиптические» книги и фильмы (б.ч. из коих глубоко антиапокалиптична по своей сути — в отличие, например, от наших), живут и поживают и смотрят в будущее, а вовсе не в прошлое, причём смотрят смело, понимаешь: это единственный путь — ты должен стать сильным, оставшись человеком. Только тогда у тебя будет шанс и народ попасти, и от тех «сильных», кто решил стать зверем, отбиться. Воспитанные в таком духе (это никакой не патриотизм, это доведённый до предела рационализм: народ пусть живёт, как хочет, а управлять им будем мы, ибо мы знаем, как надо!) интеллектуалы — те самые брахманы-кшатрии в одном флаконе — чуть ли не главное оружие Америки в борьбе за мировое господство, точнее, в удержании за собой того самого мирового господства. Да, безусловно, Брин не самый умный из них (уж до Симмонса и Стивенсона ему как до Луны), но свои пять долларов он в общее американское дело, безусловно, внёс и с полным правом может носить гордое звание «бойца идеологического фронта».

Абсолютно согласен с автором — это самое спорное его произведение. Я вот довольно много прочитал книг и немножко представляю, какие сюжеты в мировой литературе встречаются, но не могу припомнить, чтобы хоть кто-нибудь когда-нибудь за всю историю литературы использовал тот сюжетный ход, на котором автор построил свою вещь:

С одной стороны, сюжетный ход вполне заслужен героиней, с другой, приводит к логическому финалу ГГ (а какой ещё финал у него мог быть, учитывая содеянное?). Только, по мне, вся история не стоит выеденного яйца, если спорный авторский месседж нужно проталкивать в головы читателей с помощью таких сюжетных ходов.

Читая цикл о Тафе, не мог не вспомнить о таком факте: во время его написания Мартин как раз трудился в Голливуде сценаристом, — подозреваю, именно поэтому весь цикл производит впечатление сценарной разработки для мини-сериала — ходульные сюжетные ходы, картонные герои, не очень убедительные мотивировки поступков как отдельных героев, так и целых планет, и при этом довольно забавные диалоги и оставленные для визуальной разработки художниками заготовки типа массы разного рода монстров — как животных, так и растительных, — или разных монстроподобных космических кораблей. Однако при всей художественной слабости текстов цикла нельзя не отметить, что своё кредо Мартин-социолог, Мартин-философ, Мартин-гуру обозначил весомо и зримо уже тогда, в далёкие 80-е. Главный пафос цикла явлен в последней, ударной повести: если кратко: «многовато людишек нарожали — надо бы подсократить».

Потом Мартин этот самый пафос подробно, с большой выдумкой и даже местами не без блеска разрабатывал на протяжении нескольких тысяч страниц ПЛиО — уж там-то людишек сокращают все кому не лень, регулярно и со вкусом. С одной стороны, художник имеет безусловное право на полную независимость взглядов, но с другой, — вот у меня совершенно стойкое ощущение, что те, кому это всё было надо, в своё время прочитав «Тафа», пришли к Мартину и сказали: «чувак, а нельзя ли вот то же самое — в смысле чтобы людишек подсократить — но подлиннее и поубедительнее?» Товарищ Мартин на это почесал немного репу и сказал — «отчего же?» И продолжает уже 20 лет регулярно людишек сокращать... пусть всего лишь на страницах своих книг... ну что поделаешь, ну не очень он любит людишек, кошки ему как-то ближе... имеет право. Только при прочтении всех его опусов, как мне представляется, данный факт нужно учитывать.

После прочтения какое-то время назад 3-й части Чонкина подумал, что не стоит более тратить время на некогда довольно забавного, но нынче безнадёжно впавшего в не пойми что писателя. Данный опус попал в руки случайно, совершенно случайно начал его читать и в итоге быстро прочитал, п.ч. уж больно легко читается — способности к гладкописи у Войновича не отнять. Однако как и после 3-го Чонкина осталось стойкое недоумение — то у автора Сталин — лошадь, теперь у него, значит, другое лицо — пеликан. Насколько продуктивно можно работать, продолжая разрабатывать столь нехитрую метафорику: обзывать всех, кого ни попадя, каким-нибудь зверем, вот тебе и сатира!.. С одной стороны, это, конечно, сатира, причём местами уже на всё и вся — всем достаётся... с другой — этакий гимнец либерализму в самом его пошлом изводе («не хотим быть бедными и больными — хотим быть здоровыми и богатыми!» и пускай для этого наши правители пашут день и ночь, а мы — мы в сторонке постоим), однако больше всего здесь самолюбования: я, я да я, и ни о чём, кроме самого себя, на самом деле автору писать не интересно.

Увы, — по мне, очередной образчик распиаренного барахла. Да, г-жа Тартт писать умеет — по крайней мере, умеет составлять из слов длинные и замысловатые фразы, искусственно их удлиняя за счёт набивания никому не нужной информацией (такого «водянистого» текста давненько не читывал — по-хорошему, если из книги убрать где-нибудь треть — если не половину — текста, она бы ничего не потеряла). Уже на уровне главки или сценки она регулярно даёт петуха — если такова жизнь, как она её описывает, то мы живём в дурдоме. (Постоянно задаёшься вопросом — «а что это за люди, которые так себя ведут? И почему их не лечат?» Если бы это была абсурдистская пьеса, то и ладно бы, однако этот опус позиционируется как крепкий реалистический роман.) Драматургии в книге — просто ноль: за 800 с лишком страниц практически ничего не происходит — точнее, что-то всё время происходит (смерти, теракты, автокатастрофы, крупные мошенничества, убийства и т.д. и т.п.), но такое впечатление, что все эти события НИКАК не влияют не только на главного героя, но и на всех остальных героев книги.

Роман, претендующий на то, чтобы считаться шедевром, можно отнести к «женским» в самом худшем смысле слова: всё и все показаны через призму женского восприятия. Главный герой — мальчик 13 лет, постепенно превращающийся в молодого человека, — на протяжении всего этого периода времени как был впечатлительной и истеричной девочкой, так ею и остался. Если в Америке нынче такие «великие» писательницы, так «хорошо» разбирающиеся в мужской психологии, то ей можно только посочувствовать. Ну и главное: ладно, пусть г-жа Тартт — «мастер слова», ладно, пусть она знает, КАК. Но ЧТО она хотела сказать? Несколько банальностей, упрятанных в самый конец и проговорённых открытым текстом? Которые автору даже не пришло в голову (или не захотелось) спрятать на уровне метафоры? И ради этого надо было потратить 10 лет жизни и кучу чужого времени? Читать всё это можно только заставляя себя — я именно так и делал: хотелось понять, за что и почему такой пиар... И при этом за время чтения «Щегла» прочитана параллельно пара десятков книг, по толщине вполне сопоставимых, — п.ч. читать его можно только по несколько страниц: красивые и вполне себе мастеровитые фразы тянутся друг за другом, не давая никакой реальной информации ни сердцу, ни уму, отчего становится скучно через пару главок и хочется глотка свежего воздуха, а не затхлого и спёртого воздуха набитого разными бессмысленными словами волюма... В итоге: в книге практически отсутствует сюжет, есть только некий набор событий, не ведущий никуда; в книге практически отсутствуют герои в литературном смысле, т.е. те, кто что-то делает и движет своими поступками сюжет, а главный герой — это просто альтер эго автора: слова, мысли и поступки — чисто женские и чисто интеллигентские (именно интеллигентские, интеллектуальными я бы их не назвал); в книге не улавливается никакого месседжа — ни граду, ни миру, ни даже, я подозреваю, друзьям и знакомым... Так, 800 страниц витиеватостей для ублажения интеллигентской страсти к культурным «ценностям». Подозреваю, что весь пиар именно отсюда: ах, какой культурный автор, ах, как он несёт культуру массам, как пропагандирует искусство в его самых лучших образцах, как поднимает капитализацию, например, рынка антиквариата, ах, давайте ему Пулитцеровскую премию дадим... отчего же не порадеть «нашему» человечку? чай, не все эти мужланы-экшноклёпы, а культурный, тонкий, чувствующий... не важно, что мало, судя по всему, понимающий в реальной жизни, но культурный, правильный. Наш.

Стивенсон, конечно же, чрезвычайно крут, — смешные упрёки в том, что он знает историю на уровне школьной программы, оставим на совести их авторов: для того, чтобы так вольно обращаться с историческим материалом, как он, нужно прочитать и, так сказать, пропустить через себя, ОСМЫСЛИТЬ, — просто для того, чтобы хотя бы решиться взяться за подобную историю на несколько тысяч страниц, — несколько сотен книг, причём настоящих исторических, а то и просто первоисточников, а не популярных книжонок для народа... И если Стивенсон и позволяет себе иногда приврать, то врёт он так хорошо, что отличить его ложь от правды сможет, как я подозреваю, только очень хороший специалист... И уж никак не человек, знакомый с историей 17 века в пределах школьной программы... в которой даже в советское время, помнится, англо-французской войне конца 17 века уделено было несколько строк. В нынешнее время, не удивлюсь, если о ней вообще не упоминается...

В отличие от «Ртути» сей опус действительно более приключенческий, и вся натурфилософия отодвинута на обочину сюжета, но сделано это вовсе не на потребу хавающему всё пиплу (чем Стивенсон, безусловно, порой грешит), а с одной целью — пропеть осанну тем, кто, как и те же натурфилософы, вложил свою весомую лепту в расцвет Запада. И звать этих ребят — авантюристы (главный из них — Джек Шафто) и жулики (главная из них — Элиза). В «политкорректном» варианте — первооткрыватели и финансовые гении. Таки да — ребята много чего наоткрывали — кто-то золотых или серебряных копей, а кто-то — супернадёжных схем в высасывании из простодушных и не столь финансово «одарённых» граждан тех же золота и серебра. Запад расцвёл, попутно придушив всех остальных претендентов на расцвет. Авантюристы и жулики положили начало всемирно известным династиям людей, которые нынче глубоко уважаемы и совершенно не обязаны для собственного прокорма заниматься грабежом и работорговлей. И какое кому дело до того, что их прадедушки и прабабушки грабили и воровали по-чёрному?

Не знаю, верит ли сам Стивенсон в то, что цивилизация, основанная на тотальном грабеже и разбое, заслуживает всяческого уважения и восхваления, но хвалит он и поёт осанну очень качественно и крайне убедительно. Особенно убедительно для той части своей целевой аудитории, которая знакома с историей на уровне школьной программы.

Не знаю, зачем уже Исигуро взялся за жанр фэнтэзи, но у него получился, пожалуй, самый странный роман в этом жанре из написанных — этакое фэнтэзи, прослоенное философскими раздумьями и историческими изысканиями, да к тому же обогащённое проблематикой экзистенциального романа. А уж отношения мужа и жены — главных героев — и вовсе, такое ощущение, чуть ли не главнее всех этих огров, драконов, рыцарей и прочих сказочных декораций: в конце концов все эти приключения и декорации даны автором лишь для того, чтобы понять, что же между ними всё-таки произошло... Уж если совсем коротко, это современный психологический европейский роман, завёрнутый в обёртку псевдоисторического фэнтэзи. Безусловно, любителям фэнтэзи читать категорически не рекомендуется — они здесь не найдут ничего из своих обычных забав. А вот любителям психологической романистики — как раз рекомендуется, ибо Исигуро — безусловный мастер этого самого: подогнать каких-нибудь психологический странностей и долго и увлечённо их обсасывать с разных сторон. Играя всю свою жизнь в разные жанры, теперь мастер наконец-то добрался и до фэнтэзи, немножечко в него поиграл, камня на камне не оставил от жанра, и при этом — по моему личному мнению — написал чуть ли не лучший роман в этом жанре... уж куда там всяким толкиенам и прочим мартинам — они могут исписать тысячи страниц и на выходе получить пшик, потому что им глубоко наплевать на человека... Исигуро достаточно 400 страничек, чтобы закрыть жанр и больше никогда к нему не возвращаться. Сказав при этом больше, чем тьмы и тьмы специалистов жанра. Этим, собственно, и отличается хороший писатель от строчкогонов.

Как мне представляется, подавляющее большинство описанных в статьях (громко названных «фельетонами») случаев (или, скорее, информационных поводов) не стоит выеденного яйца — ну, прописал автор в газете про это, и достаточно... в книгу можно было не ставить... Чуть ли не самый неудачный из читанных сборников Арбитмана.

Будучи довольно давно и подробно знакомым с текстами г-на Быкова, всегда удивлялся его какой-то нечеловеческой начитанности — и задавался вопросом, а как можно так много читать? Если всё время читать, то жить-то когда? Данный волюм только усилил недоумение: понятно, что г-н Быков всё своё время тратит на чтение, ночью — по его собственному признанию — он пишет статьи (для прокорма) и романы и стихи (для души), плюс у него жена и дети, которые требуют внимания, так что когда он спит — вопрос открытый...

Можно, конечно, объяснять подобные опусы желанием «донести культуру» до массы, «осветить тёмное царство», однако у меня объяснение попроще: г-н Быков – маниак (не в психиатрическом смысле), который вместо того, чтобы спать в положенное время, как обычные люди, читает... А когда человек совсем не спит, ему поневоле в голову приходят всякие странные мысли...

Невозможно столько читать (и в том числе — столько макулатуры) и не быть маниаком. А прочитав столько макулатуры или пусть даже вполне ничего себе книжек, но книжек, давным-давно мёртвых, хочется это попусту потраченное время как-то оправдать, «монетизировать», так сказать. И начинается строительство концепций, «оправданий», высасывание из пальца разных теорий... про «хазар» и «варягов», прости господи, и прочих... которые (теории) никому, кроме автора, не нужны. Ну и кроме тех редакторов, которым нечем заполнить страницы своих периодических изданий...

В данном сборнике статей (а никаком, конечно же, не «курсе») из 30 писателей и поэтов, творчеству коих посвящены отдельные статьи, добрая половина давно и надёжно «всех мёртвых мертвей». По мне, им не то что не нужно посвящать статьи, их можно упомянуть в какой-нибудь энциклопедической обзорной статье, и с них будет довольно. Есть ещё несколько писателей, которые вполне себе могут представлять исторический интерес — но и о них как о литераторах смысла нет писать: ну какой Луначарский литератор? он был министр культуры, при

чём тут литература? ну какой был Твардовский поэт, даже если учесть всенародную славу его «Тёркина»? он был крупный общественно-политический деятель 1960-х, главред «Нового мира», который активно участвовал в написании «повестки дня» того времени... и т.д. и т.п.

Но самое смешное, что вся эта бесплодная и неактуальная «некрофилия» исходит от человека, который позиционирует себя не иначе, как писателя-фантаста )) Человек, который вроде бы по определению должен пытаться заглянуть в будущее, всё время роется в каких-то отбросах прошлого, пытаясь в этих грудах выкопать ту самую жемчужину... Парадокс? Да нет — всё вполне логично: если никогда не спать, мало ли до чего можно дофантазироваться? И известная максима «если хочешь узнать будущее, нужно хорошо знать прошлое» тут ни при чём: как бы ни был хорош тот или иной беллетрист (поэт, драматург), творивший 100 лет назад, да даже и 30 лет назад, — влияние его не то что на будущее, а прежде всего на сегодняшний день, когда, собственно, все эти статьи пишутся, неуклонно стремится к нулю.

Помимо помянутых Булгакова и Пелевина, присутствие которых в данном опусе ощущается практически на каждой странице, на некоторых ещё и витает омерзительный дух Мамлеева: «Магог, стоявший справа и чуть поодаль от Агафонкина, достал из кармана пальто голого плачущего младенца и откусил ему голову. Но есть не стал. Подержал во рту и выплюнул в занесенные снегом голые кусты. Затем сунул маленькое безголовое тельце обратно в карман.»

И при этом через 500 с лишком страниц продираешься, как будто через какую-то вязкую кашу — видимо, ту самую, которую автор из своей головы решил выплеснуть на страницы романа с полной свободой, так как может — в отличие от писателей, зарабатывающих литературой на жизнь, — это себе позволить. А ещё он может себе позволить выдавать глубоко вторичный продукт (или капустник, но только капустник жутко унылый и неинтересный) за новое слово в изящной словесности. Проблема, однако, в том, что это позволение-соизволение, увы, никак не обеспечит его вторичному продукту долгую жизнь.

Мураками, безусловно, очень устал — это чувствуется на протяжении всего текста: уже совсем невмоготу писать три тома, скорее бы закончить, оборвать на полуслове, пусть даже в ущерб смыслу... 64 — не шутка, многие в 64 выходят на пенсию и «замолкают»; особенно успевшие срубить бабла... Мураками не из этих — он пишет не из-за очередного полученного аванса, а потому, что не может не писать... т.е. графоман в самом хорошем смысле. Конечно, он верен себе — несмотря на всю мистику и псевдомистику остаётся певцом «среднего» японца — обыкновенного зомби (или робота), у коего в жизни нет ничего, кроме работы и мелких бытовых радостей, а он и рад-радёшенек: так проще — не надо думать головой, всё можно делать «на автомате». И которого даже тяжёлые воспоминания о перенесённой душевной травме не могут избавить от его зомбированного состояния, «разбудить». Однако при всём при этом я в очередной раз получаю — на уровне интонации (да и смысла тоже) — то самое мураками-удовольствие, которого никакой другой писатель из ныне живущих доставить не может. Жизнь банальна, убога, сера, нелепа и бессмысленна, но её таки надо прожить, п.ч. ничего другого мы не умеем и п.ч. даже в самой убогой, серой, нелепой и бессмысленной жизни можно наскрести несколько минут счастья... По сути, всё написанное Мураками является развёрнутой иллюстрацией к стандартной японской фразочке, очень им любимой: «ничего не поделаешь». Ничего не поделаешь — все умрём. НО: ничего не поделаешь — надо жить. Авось как-нибудь дотянем до смерти. Живя или не совсем — но в конце-то концов какое нам, зомби, дело: живём мы или нет? Ведь ничего не поделаешь!

Одна из самых смешных книг, прочитанных за последние год-два. Местами автор, конечно же, прав по существу, критикуя рецензируемые тексты за их явные «концептуальные» недостатки (хотя ни одной из «разодранных» книг не читал, вполне себе представляю их уровень), но всё это затмевают те цитаты, которыми он снабжает свои рецензии: некоторые «писатели» в своём языковом «творчестве» настолько смешны, что лучше бы писали не — детективы, биографии, публицистику и т.д. и т.п., — а юморески для эстрадных комиков... причём им не надо ничего специально придумывать, а просто нужно быть самими собою: писать что угодно и о чём угодно тем языком, которым они могут писать... и за который раньше в шестом классе ставили двойку не глядя...

Довольно бойко написанный, но в общем-то вполне себе ученический романчик (читается относительно легко, но на некоторых малоубедительных сценах просто «залипаешь») некоего афганского беженца, натурализовавшегося в Штатах, о давным-давно утерянных родине и невинности. Однако бойкость письма и некоторая почти что оригинальность некоторых сюжетных ходов не может объяснить 10 миллионов распроданных экземпляров (такими тиражами могут похвастаться не всякие американские писатели, чего уж говорить об эмигрантах в первом поколении). Но если посмотреть на дату выхода романа, всё становится ясно — американцы вошли в Афганистан осенью 2001 года, типа прогнали Талибан и стали делать из этой богом забытой страны демократический город-сад. Что сада никакого там не вырастет, всем интересующимся было понятно уже тогда. Однако зайдя туда, американцы стали терять людей и ресурсы, и им кровь из носу нужно было оправдать своё вторжение — а для этого нужно было во что бы то ни стало демонизировать предыдущих правителей зачищаемой страны. И книга Хоссейни как будто специально была для этого написана: несмотря на все сложные «психологические» ходы и сюжетные навороты главной, центральной сценой всего романа является, безусловно, довольно красочно написанная сцена забивания камнями двух прелюбодеев на кабульском стадионе. Люди, которые не смотрят телевизор (а не смотрят его, как известно, в основном интеллектуалы), прочитав роман (а книги интеллектуалы как раз почитывают), уж точно убедятся в том, что талибы — дьявольское отродье. Это же только черти из ада могут через полвека после сексуальной революции всерьёз относиться к походу налево!..

Г-н Хоссейни, выполнив (скорее всего бессознательно) столь специфический «спецзаказ», был раскручен спецпропагандой по полной программе и поймал удачу за хвост. Если бы он выпустил свой роман хотя бы на несколько лет раньше, никакой удачи не было бы — распродал бы пару десятков тысяч экземпляров любителям литературной экзотики, и всё... Именно на столько мог рассчитывать дебютант с его уровнем литературного мастерства.

Катастрофическое занудство: попытка написать приключенческий роман, обогащённый элементами мелодрамы и антивоенной прозы. Приключенческая часть провалена полностью — наблюдать за «похождениями» её главного героя — алмаза, приносящего, с одной стороны, вроде бы бессмертие, но с другой, сеющего вокруг бессмертного обладателя одну лишь смерть, — откровенно скучно. Мелодрама кончается ничем — тянувшиеся (по совершенно необъяснимым причинам) через годы и расстояния друг к другу главные герои так и остались врозь: он в сырой земле, она — в унылой старости почти старой девы. Антивоенный пафос если и имеет место, то опять-таки бьёт мимо цели. Пулитцеровскую премию дали, видимо, за «художественность» (п.ч. второе условие награждения — «предпочтительно посвящённое проблемам американской жизни» — не соблюдено вообще: всё действие происходит в Европе), однако автор ни разу не стилист: коротенькие главки практически вообще без драматизма (т.е. никакого движения сюжета в большинстве из них нет), бледные диалоги чаще всего ни о чём, неинтересные герои, которым почти ни секунды не сочувствуешь. Занудство на каждой странице, и ни малейшего желания у автора (который, если я правильно понял, написал роман на грант, поэтому о читателях думал в последнюю очередь) хоть как-то разбавить это занудство чем-нибудь живительным... По прочтении подобных опусов у меня самый главный вопрос всегда один — зачем это занудство перевели?

Совершенно безыскусно написанный, я бы даже сказал — написанный нарочито наивным языком — роман якобы феминистки, которая одной из финальных фраз своего опуса практически обессмыслила жизнь своей главной героини:

«Гарриет тихо сидела, слушая [...] их голоса из соседней комнаты; иногда бросала на Бена быстрый взгляд и тут же отводила глаза; гадала, скоро ли они уйдут, может, сами еще не зная, что не вернутся. Она будет сидеть тут, с краю [...] и ждать их домой, но они не вернутся никогда.»

Вот так: она, женщина, хотела счастья, большую семью, большой дом, родила пятерых детей, всех вскормила, вспоила, воспитала, пятый получился не очень удачным, — таким, что внёс в семью раскол, а затем и вовсе её уничтожил (кстати, по вине самой Гарриет, которая не смогла в нужный момент перебороть свой абсолютно иррациональный материнский инстинкт). Но дело в конечном счёте вовсе не в Бене, этом «неандертальце», привнесённом в текст метафоры токмо для. Дело в том, что это обычная судьба женщины в этом мире — она рожает детей, а потом они «уходят и не возвращаются никогда». Впрочем, авторское отношение к этой судьбе так и остаётся непрояснённым — роман просто не дописан до логического конца. Да, Гарриет осталась одна, да, её дети ушли и не вернутся никогда, — но два самых главных вопроса любой литературы (а не только русской): кто виноват? и что делать? — даже не ставятся. Хотя, может, и правильно, что не ставятся, п.ч. автору нечего сказать по этому поводу — она не знает ответов, она просто описывает реальность во всей её обыденной и печальной банальности.

В каком-то смысле один из самых лучших романов незабвенной Айрис: с одной стороны, кажется, что структура его переусложнена, местами сплошные рояли в кустах, а местами герои ведут себя категорически неадекватно (по прочтении осознал, что что-то подобное по «атмосфере» читал у Кафки), но с другой, чувствуется за всем этим несколько заполошным действом (особенно это касается условно главного героя Эдварда) что-то такое мощное, что-то такое странное... то ли — что несмотря на атомный век, компьютеры (не раз саркастически упоминаемые) и прочее, и прочее, все мы так и живём в каком-то мифологическом пространстве, и мучают нас, и управляют нами каждый божий день все эти бесконечные архетипы, паттерны сознания и чёрт знает что ещё, что досталось нам от предков, причём не обязательно от ближайших (не зря один из главных героев — психиатр-психоаналитик)... то ли — что жизнь и вправду так устроена, что логики в ней нет и не надо её искать... и несколько сказанных абсолютно невовремя и абсолютно бредовых слов могут вполне кого-то наставить на путь истинный... и самый умный-разумный психиатр-психоаналитик не может разглядеть, что у него под носом творится... Ни в одной своей книге Мёрдок не была однозначна, проза её может толковаться очень по-разному, — одно можно сказать определённо: ни одна книга Мёрдок не оставляет после себя ощущения впустую потраченного времени. А эта книга — тем более.

При всём несогласии со многими мировоззренческими и идеологическими прогонами г-на Стивенсона всегда отдавал ему должное: человек, безусловно, талантливый, и знает подходцы, причём к разным читателям... Данный опус породил жёсткое разочарование: такое ощущение, что человек к полтиннику если не исписался, то ужасно устал писать, и из 900 страниц 700-800 просто тянул лямку (ну как же — договор заключён, авансец получен). А уж что касается финала, то ничего более зубодробительно скучного давно не читывал — тот самый случай, когда вполне себе уместный экшн (в умеренных дозах), искусственно раздувается до немыслимых размеров и превращается в совершенно бессмысленный и беспощадный трындёж ни о чём... Очень жаль будет, если г-на Стивенсона и впрямь смогла перемолоть наша горячо любимая американская фабрика грёз — так глядишь, на службе у мировой закулисы вообще талантов не останется, одни строчкогоны... Отдельно нельзя не отметить начальные страницы романа: они откровенно автобиографичны и написаны с неожиданным для автора лиризмом... вот плюнул бы товарищ на многомиллионные авансы и написал бы семейную сагу про Айову и всё, что вокруг неё, — вот было бы, подозреваю, интересно почитать...

Самое удручающее в этой антиутопии — что при всех гигантских технологических изменениях человек ничуть не изменился: так и бьются в далёком и несветлом будущем одни банды обезьян с другими за пресловутый Lebensraum — просто одни вроде бы умные («новые викторианцы») и воюют с помощью новейших технологий, а другие — вроде бы глупые («кулаки» и прочие) и предпочитают грубую физическую силу. Т.е. за всё долгое время нано-НТР господа из высших страт так и не удосужились заняться изменением природы человека, всё какие-то костыли пытаются для него придумать, которые якобы могут помочь ему стать лучше (тот же Букварь; живо вспоминается нелепая идея АБС про Всеобщую Теорию Воспитания, которую они безрезультатно пропагандировали всю свою жизнь). Самое печальное с точки зрения художественной в данном тексте — его какая-то совершенно несвойственная Стивенсону неряшливость — читать иногда просто физически неприятно. Ну и самое ужасное, что можно вынести из данной книги — при внимательном её прочтении — то, отдельные проявления чего можно было заметить и в других книгах автора — это его тотальная ксенофобия. Причём ксенофобия не национальная, а, скорее, интеллектуальная («культурная»)... Ибо все эти теории про то, что «одни люди лучше, а другие хуже», «одни вещи лучше, а другие хуже», подкреплённые сказками про девочек, одним махом семерых здоровых мужиков побивахом, — практически ничем не прикрытый расизм. По молодости думал почему-то, что умные люди не могут быть ксенофобами, не говоря уже — фашистами... Жизнь, увы, внесла свои коррективы... Англосфера (одно из самых любимых словечек Стивенсона) ухитрилась вскормить и вспоить целый класс интеллектуалов, которые несмотря на весь свой интеллектуализм по сути своей являются пещерными ксенофобами — и что тут удивляться тому, что все интеллектуалы (ну или почти все) англосаксонского мира обеими руками аплодируют любым попыткам своих властей вбомбить кого-нибудь в каменный век? Ведь тамошний интеллектуал прекрасно понимает (и получил он это с теми самыми «нанозитами» и вместе с материнским молоком): чем меньше претендентов на кусок хлеба в мире (а вбомбленным обычно не до претензий), тем больше будет у тебя, такого крутого интеллектуала, твой личный кусок хлеба с толстым слоем масла и икры... У меня и раньше были подозрения, что премию «Локус» дают только за глубоко «правильные» произведения. Данный случай в очередной раз в этом убеждает: Стивенсон рисует мир, в котором тамошние интеллектуалы жить хотят... Не важно, что остальные там перебиваются с нанориса на наноквас — главное, им, таким умным и продвинутым, будет хорошо и уютно в их тщательно отгороженных от остального мира «филах».

После роскошного дворца «Ртути» сей опус смотрится кривым сараем. При всём уме автора (прямо скажем, редком среди писательской братии, которая всё больше «чувствует», а не думает) что в «Криптономиконе», что в «Ртути», что особенно в «Зодиаке» поражало совершенно неумеренное количество голимого, местами просто никчёмного, накручиваемого, видимо, только ради листажа экшна... здесь этот экшн перешёл уже всякие пределы — иногда настолько скучно читать про то, как ГГ в очередной раз разрубил кого-то своей катаной, что хочется бросить... Но в конце концов слишком умные авторы плохо продаются, вот редакторы им и советуют — побольше экшна, побольше погонь, драк и прочей дребедени для малолеток... Иной раз удаётся соблюсти меру — но чаще нет. Что до иронии, не говоря уж о пародии, — что-то совсем не видно никакой иронии. Да, есть пара-тройка удачных шуток на 400-страничный роман, но это-то нынче как раз в боевиках чуть ли не обязательно, и не они делают погоду в этом зубодробительно серьёзном произведении: здесь тот самый случай, когда автор если и хотел поизмываться над штампами, то в итоге оказалось, что штампы вовсю измываются над ним... Что до «кибер»-составляющей: по мне, скромная книжечка про командную строку того же автора намного интереснее будет. Ну и ещё: сюжетообразующая идея про вирус представляется глубоко завиральной — и таки вирус, религия и наркотики — совсем не одно и то же... а уж экскурсы в разного рода сказки (т.н. «мифологии») просто смешны: попытки на полном серьёзе анализировать сказки, которые дошли до нас не то что через третьи, а через сотые руки, ни к чему, кроме очередной порции нелепых анекдотов, не ведут... И тут хотелось бы сказать автору так: уж если взялся писать роман, т.е. художественное произведение, не стоит строить из себя исследователя и теоретика — в любом случае понятно, что никакой серьёзной критики со стороны серьёзных учёных твои «идеи» не выдержат; а если хочешь что-то сказать очень умное, то не проще ли написать научную статью? Но при такой постановке вопроса сразу же всплывает та самая «меркантильная» составляющая любого литературного творчества: автор не хочет печататься в научных журналах с их тиражами в несколько сот (в лучшем случае — в несколько тысяч) экзов — он хочет продавать миллионы копий своих книг. И тогда окончательно отпадают всякие подозрения в том, что автор «шутит», «иронизирует», «пародирует». Автор совершенно серьёзно кидает в свой коктейль всё то, что может понравиться разным аудиториям: интеллектуалам — «идеи» и «концепции», любителям боевика — погони и перестрелки, «киберпанкам» — всякие киберштучки... Где тут ирония, о чём вы, ей-богу? Голый коммерческий расчёт, и только. Или почти только. Всё-так есть у Стивенсона то, чего нет у массы бесчисленных клепателей стандартных бестселлеров, — это его безусловный литературный талант. Который позволяет ему делать даже чисто коммерческий продукт на совершенно недостижимом для той самой массы уровне.

Прочитанная давным-давно, в отрочестве, вещица поразила глобальностью концепции. Гомеостатическое Мироздание — это, безусловно, круто: десятки, сотни фантастов пишут десятки, сотни томов, но так ничего подобного по глобальности и не придумывают. За редким исключением... АБС в небольшой повестушке ставят такие вопросы, которые и не снились тем, имя кому легион... Нынче, однако, вещь прочитана, так сказать, «по-взрослому», и обнаруживается то, что тогда, в отрочестве, обнаружиться никак не могло: по сути, это просто такая небольшая, скромная метафора про советскую диссиду: ребята, что бы вы там про себя ни воображали, у вас нет не только друзей, но даже врагов — ибо Система воспринимает вас как досадную помеху, не более того. Посему пеняйте на себя. И не парьтесь по поводу того, что Вы что-то там «сдали»: Система несокрушима.

Теперь, после того, как Система рухнула, вдруг оказалось, что лучше бороться хоть с какой-нибудь Системой, чем барахтаться в болоте полной Бессистемности... В которой сотни, тысячи фантастов ежедневно кропают сотни, тысячи страниц т.н. «фантастики» без намёка не то что на фантастику, но даже без намёка хоть на какую-нибудь завалящую мыслишку... И в которой нет почти никакого шанса, что будет придумано хоть что-нибудь близкое по глобальности концепции Гомеостатического Мироздания. В конце концов ГМ таки победило: писатели более не замахиваются на мироздание, писатели теперь пишут ради очередной порции молочишка для детишек. И не задают странных вопросов. И не думают об окольных тропах. Им теперь без разницы, какой тропой идти до кассы... Да здравствует Гомеостатическое Мироздание! Аминь.

Том, печальнейшим и одновременно забавнейшим образом иллюстрирующий тезис о том, что писатель в своих произведениях частенько предсказывает собственную судьбу, а также судьбу тех, кого — пусть даже и непроизвольно — втягивает в свою: читая сюжет про издание «Неназначенных встреч», не можешь не вспомнить УНС в её части про Управление лесом (а АБС представляешь в роли Переца); читая параллельный сюжет про съёмки «Сталкера», так же неотвратимо вспоминаешь УНС в её части про Лес (и Тарковский представляется прямо-таки Кандидом)... Вот, наверное, была бы забавная книжка: глава про Управление лесом, потом глава про «Неназначенные встречи», потом глава про Лес, потом про «Сталкера»...

С одной стороны, вроде бы совершенно вторичная литература: письма, дневники, заявки и ответы на заявки, — с другой, это что-то типа романа в документах о думах и чаяниях, а также о страхах, надеждах и неврозах русской интеллигенции 1960-х-1970-х. Составители, конечно же, воздвигли себе нерукотворный памятник. Который, увы, мало кто оценит.

С одной стороны, роман (всего 150 стр. — но повестью не назовёшь), безусловно, фантастический: типа мы, типа люди, будем в Далёком и Прекрасном Будущем «прогрессорствовать», «поднимая» до своего уровня забытые богом планетки... Таки неся то самое «бремя белого человека»... С другой стороны — чистая метафора 1963 года производства: мы типа все такие в белом и пушистом, типа интеллигенты, типа головой думаем в отличие от вас, сирых и убогих, будем вас учить «доброму и вечному», потому как вы все серость и гниль, лавочники, мещане и так далее, только жрать и спать и ничего более... С третьей — с той самой, с которой авторы не смогли (или не захотели) понять своего замысла во всей его глубине: даже самый конченый интеллигент, тот самый «добрый и правильный», который не станет убивать дикарей, потому что ему их жалко, таких вшивых и необразованных, — в какой-то момент, буквально в секунду, может стать таким же, как они — если только тронут то, что ему принадлежит — в данном случае его женщину — пусть даже она такая же дикарка, как они. Таки все мы «голые обезьяны» — даже те, кто хорошо образован и гуманен по самое не хочу. Не тронь мою женщину — и будешь жить. Тронешь — умрёшь!.. И поэтому финальный вывод (не мой — авторский): совсем не трудно быть богом — трудно оставаться человеком, когда вокруг одни обезьяны... И на руках действительно клубничный сок, а не кровь. Из обезьян кровь не течёт — из них течёт клубничный сок.

С одной стороны, рассказ, безусловно, чистая «твёрдая» фантастика — путешествия к далёким звёздам, допплеровский эффект, эксперименты на самих себе с 7-кратными перегрузками, то, сё, сплошная Романтика Ближнего Прицела... или даже Дальнего... С другой — этакий психологический этюд о взаимоотношениях мужчины и женщины, — мягко говоря, не имеющий никакого отношения к реальности... Обычная женщина, проводившая своего мужчину туда, откуда нет возврата (возвращение через 200 лет не в счёт), через полгода уже не то что не будет его ждать, она уже просто будет с другим... Таки женщины — в отличие от мужчин — живут сегодняшним днём. По крайней мере, те, которые ещё находятся в детородном возрасте. По прочтении данного опуса почему-то вспомнилась «лирическая» биография АНС (насколько я с ней знаком по труду Анта Скаландиса) — он всю жизнь очень много и плодотворно общался с женщинами, но, как сам же признавался, так ни фига их и не понял... И, наверное, это было правильно. Ибо женщину «не нужно понимать — её нужно любить». Правда, т.н. «настоящие» мужчины в любом случае любой, даже самой любимой женщине, предпочтут Романтику Ближнего Прицела. Или даже Дальнего...

Ощущение, что Кинг выдохся, появилось ещё в середине 90-х, когда у нас перевели подряд три его провальных опуса «Необходимые вещи», «Игра Джеральда» и «Роза Марена». Прочитанные позже более ранние вещи показали тенденцию во всей красе — оригинальность мысли и поставленный слог книга от книги совершенствовались с начала 70-х до конца 80-х. Что случилось потом, не понятно — есть версия, что это автору воздаяние за уничтожение лучшего его творения — Касл-Рока (в «Необходимых вещах»). Потом, читая поздние вещи, с каждой книгой всё больше убеждался в том, что Кинг сдулся. Отдельные всплески вроде «Зелёной мили» не отменяли тенденцию. Но вот недавно прочитал «11/22/63» и подумал, что у Кинга открылось второе дыхание. Зря подумал — роман был задуман и, видимо, продуман в начале 70-х, т.е. в самом расцвете творческих сил, и наверное только по этой причине удался. По прочтении «Мобильника» вздохнул и понял, что второго дыхания у писателей не бывает...

Берётся вроде бы оригинальная идея — по мобильным телефонам всем гражданам посылается Импульс, который стирает им мозги, — однако по мере её реализации автор сваливается в банальный «зомби-хоррор», один из самых бессмысленных поджанров НФ, и в итоге приходит к тому, что: а) он не знает, кто это всё сделал и зачем, б) он не знает, что будет дальше, в) а ему и плевать, что будет дальше, г) главное в этой жизни, даже в постапокалиптическом мире — семья, пусть даже и урезанная, состоящая из тех, кто выжил, — т.е. пусть весь мир летит в тартарары, главное, моё безмозглое дитятко со мной... Абсолютно неубедительный и бессмысленный финал просто убивает книгу. А жаль — казалось, что идея была вполне себе плодотворной. Но в том-то и проблема: настоящие писатели не могут не писать, даже если сдулись полностью давным-давно и сказать «граду и миру» им совершенно нечего.

Человек как вид в среднесрочной перспективе обречён? Да. Есть ли смысл по этому поводу париться сейчас? Нет. Какая разница, что будет с внуками. Не говоря уже о правнуках. Мы никак не можем повлиять на то, что с ними будет. Если они у нас будут. Да и плевать на внуков-правнуков — у нас своя жизнь. Одна — другой не будет.

P.S. Что ни говори, но г-н Уоттс — очень умный. Местами такой умный, что понять его «обычному» человеку решительно невозможно. Однако у него есть минус: в силу своего научного мировоззрения он ко всему подходит очень рационально. Собственно, как я понимаю, главный герой — это такой Питер Уоттс, экстраполированный в будущее (как говорил ещё Толстой: «Анна Каренина — это я»): сплошное рацио, ничего о душе. Однако проблема в том, что наука наукой, а зверь, до сих пор сидящий в человеке, — зверем. Придумывают учёные всякие штуки, придумывают, радуются, как детишки новым игрушкам, а потом приходит дикарь в шкуре с дубиной и ломает их телескоп, а учёного съедает на обед. И это происходит у нас на глазах: приходит дикарь с автоматом к замечтавшимся интеллигентам (как же-с: свобода, равенство, братство, бога нет, это всё поповские выдумки) в офис и отстреливает их пачками... Нет бы подумать как следует головой, взять в руки автомат и сперва отстрелять всех дикарей, а потом уже думать о высоком: сингулярности, множественности разумов в одной черепной коробке, непознаваемости разума, преимуществах «бессознательной» жизни и прочей мутотени... Впрочем, преимущества «бессознательности» нам демонстрируются каждый божий день по ящику: 7 миллиардов наших соседей (за вычетом горстки т.н. «интеллектуалов») ежедневно жрут, пьют, с...т, орут... и много ещё чего делают — НИ НА СЕКУНДУ не заморачиваясь вопросами «самосознания». И счастливы в своём абсолютном, всепоглощающем «бессознательном» бытии.

1-е сутки чтения романа: хм, «Робинзон Крузо», скрещенный с фантастикой ближнего прицела? Оригинальненко, хотя технические подробности уже начинают немного надоедать.

2-е сутки чтения: хм, коктейль из «Спасая рядового Райана» и «Аполлона-13»? Забавненько, хотя из Спилберга пропагандист всё-таки покруче будет.

3-е сутки: хм, технотриллерок в духе Клэнси и Хейли, сдобренный робинзонадой в декорациях фантастики ближнего прицела и самым кондовым американским агитпропом? Может, чутка и оригинальненко, но совсем не забавненько.

4-е сутки: и это всё? А месседж где? А пафос в чём?

Видимо, в одной из последних фраз:

И таки главный герой, «марсианин», видимо, прав: ну нечего делать людям на Марсе в обозримом будущем при столь пещерном уровне технологий… НЕЧЕГО.

Что, собственно, и подтверждается всей историей космических исследований с самого их начала. Деньги выделялись? Да. Энтузиазм был? Да. Реальную пользу (если вычесть использование околоземного пространства для всяких банальных штучек типа связи и глобальной навигации) они принесли? Нет. Сколько человек из 7 миллиардов жителей планеты испытывает хотя бы минимальный энтузиазм по поводу космических исследований дальнего космоса? Пара сотен? Пара тысяч? Ну, будем честными, — пара десятков тысяч – в аккурат те, кто работает непосредственно в какой-нибудь НАСА (даже её подрядчики – и те, видимо, только в день зарплаты). Даже уже в Роскосмосе энтузиастов, наверное, просто нет. Не говоря уже о каком-нибудь Европейском космическом агентстве. Ну, может, ещё пара-тройка среди китайцев осталась (не зря, ох, не зря автор чётко обозначил диспозицию: в деле «освоения» Марса американцам смогли помочь только китайцы – ни наши, ни европейцы даже не упоминаются).

Т.е., г-н Вейр, по сути, тему закрыл окончательно. Любое реальное (т.е. связанное с насущной необходимостью и приносящее реальную пользу) освоение Космоса может начаться только в одном из 2 вариантов: 1) человек перестанет быть человеком и во время космических путешествий для него не надо будет создавать дорогостоящую «земную атмосферу» (по мне, вариант крайне маловероятный); 2) Космос будут осваивать роботы (вариант наиболее вероятный и, по мне, даже желательный). Т.е. никаких «марсиан» не ждите – их просто не будет никогда. Будет какой-нибудь «Оппортьюнити» номер такой-то, который доисследовав бесплодную марсианскую пустыню до конца, пришлёт последний рапорт: «Марс освоен. Людям здесь делать НЕЧЕГО». Или – «ЛЮДЯМ здесь делать нечего».

У г-на Арбитмана, конечно, не отнимешь хорошо подвешенного языка — или, точнее, хорошо заточенного пера... Причём пера во всех смыслах — некоторые рецензии убивают иных авторов просто наповал. (Про многих из отрецензированных я, например, после текстов Арбитмана никогда ничего не слышал: где они, куда подевались, — бог весть.)

Проблема с опусами г-на Арбитмана в том, что как в 90-е было совершенно непонятно, зачем он рецензирует всякое барахло (читал тогда многие статьи сборника в газете «Сегодня» и регулярно недоумевал), так тем более непонятно, зачем это вставлять в книжку, издаваемую в другое время и, по сути, в другой стране... Ну то есть подозрение есть, но больно уж оно нелестное для г-на Арбитмана: всё это барахло ему нужно только для того, чтобы построить на ровном месте (ну или высосать из какой-нибудь части тела) какую-нибудь нелепую «концепцию» и подтвердить её примерами из разного барахла. Только на барахле можно построить лишь барахольные концепции...

(Можно, конечно, сказать, что автор не «концептуализирует», а просто издевается ради прикола, — однако, по мне, чем издеваться над барахлом, лучше бы про барахло вообще не упоминать — меньше упоминаний, меньше промоушена барахлу.)

В любом случае всё, что остаётся в памяти после текстов г-на Арбитмана — это пара удачных шуток да несколько смешных цитат из какого-нибудь очередного графомана. Почти как после Пелевина, на котором г-н Арбитман, в общем-то, зря оттоптался: в каком-то смысле они близнецы-братья, один писатель, а другой критик, но метод у них, по сути, один. Однако, самое смешное, что несмотря на моё личное неприятие «концепций» автора удовольствие от книги я получил — как всё-таки мало у нас писателей, у которых так хорошо заточен штык. То есть подвешен язык.

Образчик той самой т.н. «фантастики», над которой так хорошо посмеялся Лем в своей «Фантастике и футурологии». По сути, это вообще не фантастический рассказ, а попытка экстраполировать в далёкий космос и в далёкое будущее ситуацию контакта между разными цивилизациями Земли — по мне, полностью провалившаяся, п.ч. неправдоподобно всё: мотивы главных героев, мотивы «чужих», та лёгкость, с которой ухитрились «декодировать» чужие языки мы и они, выход из ситуации, придуманный т.н. «учёным». Увы, тот самый случай, когда по одному тексту автора можно сделать вывод о бессмысленности дальнейшего знакомства с его «творчеством».

Тот, увы, нередкий случай, когда один, вполне достойный автор, берёт в соавторы другого, отнюдь не такого достойного, а точнее просто конченого пошляка, и тот ему портит всю малину. А точнее, просто убивает текст: ну да, ребята, хотел я чего-то сказать, то бишь добавить к уже сказанному, но уж вы простите, друган сбил с пути истинного — то ли бухали всю дорогу, то ли в карты резались, я уж не помню, — вот и вышло в итоге чёрт знает что.

Классно написано, ничего не скажешь — языком автор владеет прекрасно. При этом очень грамотно вводит в текст без всяких отточий и экивоков русский народный язык. По мне, даже известные специалисты в такого рода литературе (Венедикт Ерофеев, Юз Алешковский, Владимир Сорокин) не умели так уверенно совмещать литературный язык и прямую народную речь, у них это всегда отдавало литературной игрой. По мне, именно так надо писать нынче на русском — ставьте +18 на обложку, но не корёжьте язык, заменяя реальные слова высосанными из пальца эвфемизмами.

Что до сюжета и темы: конечно же, прогнозическое чутьё у автора есть — он предсказал многое из того, что уже случилось. Но ошибся, по мне, в самом главном: ни украинцы, ни русские воевать друг с другом не хотят, а европейцы и подавно не собираются помогать украинцам, бросая в топку чужой войны свои малочисленные армии. Автор описал глобальную войну — а то, что началось и, видимо, будет продолжаться какое-то время, не выйдет с того локального уровня, который уже был заявлен (для сравнения масштабов: несколько месяцев войны в Донбассе по количеству задействованных сил и количеству жертв сопоставимы с несколькими днями Великой Отечественной на каком-нибудь второстепенном фронте). Даже если одна из сторон пойдёт на эскалацию и попытается «додавить» — того уровня озверения, который показан в книге, мне кажется, достигнуть не удастся (пленными всё-таки предпочитают обмениваться, а не расстреливать их).

Перефразируя классика, можно сказать про сей опус так: сказка — ложь, да к тому же в ней ни одного намёка и тем более ни одного добрым молодцам урока. То есть ни малейшего отношения ни к какой реальности, тот самый чистый образец чистого искусства для искусства — сплошные игры: с героями, с сюжетом, с языком. Многим нравится. Не понимаю, как это может нравиться, ибо я лично всегда — даже в фэнтэзи — пытался найти те самые «намёки».

Цикл «Последний единорог» помечен как книга, «похожая» на «Властелина колец». Вот уж и рядом не лежала — там на каждой странице «намёки» и «уроки». Читать скучно, но поучительно, и остаётся ощущение чего-то большого и важного. Данный опус читать местами даже забавно (некое — странное — чувство юмора у автора есть), но ощущение остаётся, как после чего-то мелкого и бессмысленного.