Эдуард Веркин «Остров Сахалин»

Прекрасный язык, но это не совсем фантастика. По сути это интеллигентное переложение жанра «по тюрьмам» на альтернативную историю/постапокал, где автор дрейфует между Чеховым и Пелевиным. Но хотя содержание рыхло, чего не отнять, так это мастерства слова. Это хорошо написано, прямо удовольствие, а вступительная сцена с описанием характера героини через описание макинтоша — высший пилотаж.

Роман конечно цепляет, рекомендую к прочтению однозначно .

А теперь НО. Очень много нестыковок , впечатление что начало и конец писались с многолетним интервалом и автор позабыл то с чего начинал и повторяясь описывает некоторые вещи в конце уже по другому чем в начале. Природа и симптомы развития зомби бешенства в начале и конце разные, возраст Чела и время прошедшее после Войны , в холодную зиму император разрешил включить новые только что построенные атомные электростанции(как лампочку ага, щелк и готово) и многое многое другое. Роман явно нуждается в редактировании неувязок ,чистке и правке мелочей после которой абсолютно не потеряет ни капли своей ценности а только ярче засияет на фоне тусклых коммерческих звезд современной литературы.

Не могу назвать роман безупречным. Технически сделано рвано. Начало прям откровенно нудно, с этими общими описаниями. А в конце педаль боевика врублена на полную, и все начало летит в корзину для грязного белья.

Есть несколько цельных эпизодов, которые прям чуждо смотрятся в лоскутном одеяле.

Откровенно натужный юмор по поводу негров. Фабула ходульная в прямом смысле. Ходют и все. Фантдоп — смесь из «Заводной» Бачигалупи, Войны Z, Дороги и еще других известных вещей.

Но между тем. Местами проступает в тексте нить, которая связывает землю и небо. И вот когда эта нить проступает, и начинает звучать от вибрации, то тут и понимаешь, что можно ради этих мест лопатить породу пустого текста.

Остров Сахалин у Чехова — место жизни. Пусть убогой, временной или просто каторжной. Наполненной обидой и презрением. Но — небезнадежной. Новый край, в котором когда-то появятся настоящие города. Хотя бы для внуков-правнуков...

У Веркина Сахалин — место дожития и смерти. Сотни тысяч китайцев бегут на остров с материка, но в саму Японию их никогда не пустят, лишь отберут всех здоровых детей.

При некотором сходстве — люди живут на острове временно, устраиваются не навсегда, отказываются думать, что пустят здесь корни — Веркин ставит совсем другой вопрос. И звучит он так: что останется после исчезновения народа? Твоего народа?

Держава и земли? России больше нет, а бескрайние просторы теперь заражены, отравлены и там бродят зомби. Всё будто проклято на веки веков.

Имена? Как от Советского Союза остались названия кратеров на темной стороне Луны? Или как от Рима нам остались сотни слов? Но Веркин безжалостно показывает, что сохранение старых сахалинских названий — это просто фиговый листок, которым другие народы прикроют собственную неблагодарность. И еще это способ не называть японскими именами землю смерти.

Достижения? Вы полетели в космос? Оставшиеся после ядерной войны люди просто не вспомнят, кто первым это сделал. Пусть они сами стремятся к небу и другие планеты становятся чуть не последней надеждой — зачем им память о вас?

Православие? В книге христианство показано настолько гротескно, настолько безнадежно и бессмысленно, что даже не хочется так оставаться в будущем. Мистическая вера становится отравленной и больной, как сахалинская земля, на которой процветают некротические культы. Теплится лишь вера в отъезд — сейчас в Японию, а потом — к звёздам, на космических кораблях.

Твоя кровь будет жить в других народах? Если только останутся дети, и уцелевшие согласятся признавать родство. Голубоглазая героиня помнит о происхождении своей матери. Но таких как она слишком мало в Японии. Да и сегодня, оглянитесь, многие ведь народы задумываются над тем, что Париж это место, где когда-то жили французы...

Твои книги? Поэзия? Идеи? Может они и сохраняться в памяти горстки ученых. Но уцелевшие после ядерной бойни народы переживают вспышку национализма. «Остров Сахалин» рисует предельно милитаристскую, опростившуюся культуру Японии. Осталось мало учёных, еще меньше поэтов. Жить просто тяжело, и очень надо найти постороннего, чужого, которого можно обвинить во всех бедах. После чего унижать и сладострастно презирать. Япония стала той жестокой, отчаянной державой, с которой готовился воевать Аркадий Стругацкий. Слесари, матросы, надзиратели и санитары — зачем им писатели-гайдзины из других эпох? Разве что просвещенный чиновник прикажет подавать чай в подстаканниках. Но это всего лишь каприз бюрократа — чтить обычаи прошлых народов.

Кроме того, чтобы остаться в умах немногих уцелевших после ядерной катастрофы — надо владеть умами людей до её начала. Сегодня дискурсом владеют американцы, потому в романе куда больше англосаксонского, чем русского. Стать античностью для нового мира — третьим Римом для азиатских культур — у русских не факт что получится. Мало мест в умах людей завтрашнего дня, и жестоко дерутся сегодняшние образы за эти места.

Как Парменид, философствуя, отнимал у вещи все качества, оставляя лишь её бытие, так и Веркин отнимает все привычные образы бессмертия народа. И лишь когда исчезает всё преходящее, становится понятно, зачем же понадобился ему парафраз чеховской книги.

В «Острове Сахалине» восемьсот девяносто пятого года издания описаны гиляки. Последние сахалинские аборигены, у которых не осталось ничего, кроме ненависти и дисциплины. Лишь в служении чужим людям, чужим идеям они ещё могут найти себя. Потому используют их для поимки беглых либо для охраны. Им по силам любые ответственные поручения, для выполнения которых не надо знать грамоты.

Русские в романе как гиляки. Главный герой это «прикованный к багру» каратель, заботам которого можно поручить молодую девушку из метрополии. Молодой парень с уже пошатнувшимся здоровьем. Артём убьет десятки людей, но её не тронет — таков приказ. Ещё будет строить столбики из речных камней — каирны — единственный вид искусства, который он понимает. Благородный дикарь, вот кто он такой.

Но русские и не гиляки. После нас остаётся некое свойство души, без которого в мире завтрашнего дня очень плохо. Когда-то наш народ был признанным носителем этого качества, играл свою роль в большом концерте «мировых чувств». Сейчас его не стало — и без русского милосердия невыносимо жить что японцам, что китайцам, что немногим оставшимся американцам.

Нельзя сказать, что бессмертие народа через чувство — уникально. В романе буквально парой абзацев рассказано, как американцы оставили японцам самоиронию. Лучший миноносец империи теперь называется «Энола».

Героиня — милосердна. Она сама не осознает этого, не умеет обращаться с этим своим качеством. Молодая красавица, которой сложно ограждать себя от назойливого мужского внимания. Роман — это её воспоминания, она много где противоречит себе, порою врёт, как очевидец. Впервые Сирень покидает родной дом и привычную академическую среду, чтобы совершить путешествие — оценить будущее Сахалина, его перспективы. У неё с собой отцовский макинтош, пара пистолетов и лучшие рекомендательные письма. Стреляет она без промаха, смотрит на мир не зашоренными глазами и хочет быть порядочным человеком.

Её образ — тоже совершенно не подходит для посткатастрофической Японии. Светлый и строгий, не отягощенный жаждой власти, наживы и умением идти по головам. Он будто пришел из романтического анимэ, которое объявили «фривольной мультипликацией» и уничтожили. Сирень почти ничего не пишет о любви, и очень много о страданиях и смерти. Но рядом с ней люди меньше всего хотят страдать, и пытаются отыскать в себе что-то хорошее, яркое. Не всегда у них получается и она устает заглядывать в раскрывающиеся души.

Фоном для путешествия Сирени становится гибель острова.

То, как героиня пытается спасать людей, кого стремится спасти, какой возвращается из путешествия — ослепшей и облученной, потерявшей свою любовь — показывает, насколько неудобно милосердие, как с ним трудно обращаться.

Как с огнём.

Но разумный эгоизм и сухая рациональная взаимопомощь приводят в тупик. Лучший поэт эпохи окажется на каторге, и умрёт, отказавшись от всего человеческого в себе, обернувшись натуральным зверем. Миллионы людей, оставшихся на острове, власти просто бросят и убьют, опасаясь эпидемии мобильного бешенства.

Так что в мире, где так мало осталось шансов на выживание человечества — невозможно без милосердия. Либо японцы в итоге станут милосердными, и научат их этому воспоминания Сирени, а её внук увезёт с Земли — либо кончатся, как прочие народы, назначая всё новых отверженных, выжигая очередные острова.

Это примиряет надежду на существование человечества с финалом романа, где русских больше нет.

Полнейшее разочарование. Нудно, мрачно, повторы, мутно, повторы, нудно, мрачно, мутно, повторы... Последние страницы пролистал, жалея, что на этот отстой потратил деньги и время. В ведь кто-то хвалил... Ну-ну. Вкусу тех кто хвалил — впредь не доверяю.

Благодаря анонсам и наградам прочёл этот роман до конца. Жалко потраченного времени. Хотя окончание романа мне понравилось. В этом есть своя поэзия хокку. Можно сказать, что роман сильно затянут. Мрак романа распространяется на его эмоциональную оценку. Это постапокалипсис. Антиутопия. Роуд-муви. Динамика повествования очень слаба. Активно действовать героиня романа начинает только ближе к концу.

Связи романа с «Градом Обреченным» Стругацких, Чеховым и «21-м путешествием Ийона Тихого» Лема весьма надуманны. Любовная линия не проработана. Главная героиня (Сирень) представляет из себя бесполое существо. Женственности её не раскрыто. Нет даже описания внешности, как и у других персонажей.

Вообще, создаётся впечатление, что роман писался на скорую руку. Многие эпизоды высосаны из пальца. Много выставлено пугал-страшилок вроде зомби или гниющих трупов. Поражает ненависть автора к корейцам и афроамериканцам. Странными кажутся введённые термины «прикованных к багру, к тачке, к ведру». Целевая аудитория — скорее всего дети, для которых Стругацкие, Лем и Чехов покажутся слишком сложными.

Крайне забавная книга, потому что это классический постап (с ядерной зимой и зомби), местами оригинальный, местами шаблонный, но благодаря привязке к АПЧ умудрился выбиться из фантгетто и воспринимается многими как серьезная мейнстримная литература. Несмотря на то, что Чехова я не читал, очень хорошо было видно, в каких местах автор опирается на Антона Павловича — текст вроде не менялся, но какое-то неуловимое дуновение тут же подсказывало: во, тут Эдуард Веркин явно использует труд классика.

В романе, к сожалению, присутствует определенная неряшливость. То майор вдруг станет полковником, потом снова майором, то персонаж, который вроде спал, описывается как что-то делающий, хотя вроде не упоминалось, что он проснулся, кореец в одном предложении может легко превратится в китайца в следующем. Я уж даже не буду говорить, что сама по себе идея, что Япония выживет в ядерном апокалипсисе, тоже довольно смешная, особенно учитывая, кто именно, по версии автора, станет его инициатором.

Книга весьма задорная, с неким ухарством и иронией, и читается и усваивается довольно легко, как йогурт с кусочками фруктов. Описания постоянного членовредительства и человекоубийства — красочного или на худой конец массового — автор дает как-то походя, не то чтобы равнодушно, а как само собой разумеющееся, эдакие этнографические зарисовки, обычай тут такой, что поделать. Эти описания даже создают странную душевную атмосферу упорядоченности и логичности.

Здесь очень сочная и вкусная бытовуха. Авторы постапа зачастую не размениваются на детали, главное — фон и действие, Веркин же, благодаря использованию элементов травелога (Маккарти нервно курит в углу) вываливает целый ворох подробностей — как живут, что едят, как сидят, обычаи, общество, коррупция, народное хозяйство, промышленность — все это подано удивительно компактно и познавательно.

Текст весьма расистский и способствует разжиганию межнациональной ненависти. Переводить его на другие языки нельзя, ибо непременно вызовет лютую попаболь у китайцев, корейцев и американцев. Даже и некоторым русским может не понравиться, что хоть главные герои — русские, но в целом этот этнос относится к вымирающим меньшинства. Если это экранизировать, то все фестивали откажутся показывать, а Минкульт не выдаст лицензию на прокат. Хотя я лично посмотрел бы.

У меня странное впечатление от этой книги. Возможно, чуть позже, когда улягутся впечатления, то смогу понять более точно — пустышка это или что-то серьёзное. А может и останется то двойственное чувство, что автор хотел сказать, но так и не досказал , пусть даже лично мне как читателю, то, что хотел передать из этой череды странных странствий по острову, который вновь стал местом ссылки и убежищем для многих, кто бежал от Войны; по острову, который вроде перестал быть русской землёй, но всё же так и не стал Карафуто.

Осталось же пока то, что кажется главным — будущее есть, пусть оно и кажется не таким, как многие себе представляют, да даже не таким, каким оно кажется дожившим до времени, когда ушло многое из того, что вроде было главным в жизни. Ну да и отсюда отсыл к поэту, получившему не то чтобы вторую жизнь, но новый путь для того, чтобы найти что-то неясное, всё так же живущее...

https://kobold-wizard.livejournal.com/897423.html

Лучший роман 2018 года по версии Фантлаба, Лучшая отечественная книга 2018 года и Книга 2018 года по версии журнала «Мир Фантастики», лауреат премии «Час быка» в 2019 году. Глаз зацепился за такое количество плюшек. Ранее автор заработал мое доверие романом «Облачный полк».

Мировая война закончилась. Старые государства разрушены. Большинство людей погибло. Неделя Огня и последующая эпидемия выкосили Евразию, Северную Америку и, вероятно, остальные континенты. Мы смотрим на мир из Японии, сохранившейся из-за нейтралитета в войне и островного положения. Поскольку Россия была уничтожена, то возрожденная империя наконец присоединила к себе острова Курильской гряды и Сахалин. Русских к тому моменту там уже не было. Китайцы и корейцы, бежавшие с материка, устроили чистки. К началу истории в ойкумене насчитывалось 17 чистокровных русских. Все они жили на острове Сахалин.

Объединенному пространству должна соответствовать героиня. Она — полукровка с четвертью русской крови. В ее памяти продолжает жить наш язык, на котором говорила бабушка, жившая когда-то в Архангельске. Такая героиня плывет на север. Ее профессия — прикладная футурология. Никто не понимает, чем она занимается, но бумаги Императорской академии наук открывают все двери, дают транспорт и выделяют сопровождающих. Цель экспедиции — собрать материал о рассогласовании между представлениями о реальности и самой реальностью. Героиня едет по острову и раз за разом задает встречным вопрос: «Что Вы думаете о Будущем?»

«Профессор полагал, что Империя, допуская существование префектуры Карафуто и нечеловеческих порядков, царящих в ней, входит в определенный этический резонанс, и новый конфликт с будущим неизбежен».

Антон Павлович Чехов, взяв деньги в долг, отправился на каторжный остров. Его целью были впечатления, с помощью которых он смог бы написать роман. Никакого плана не было. Приехав на остров он сам придумал себе занятие — провести перепись населения. В результате появились тысячи карточек, за каждой из которых стоит человеческая жизнь. Роман Чехов так и не написал. Вместо него в 1890ом году появился сборник очерков «Остров Сахалин».

Назвав свою книгу так же, Веркин обозначил связь с классическим текстом. Герой-рассказчик выезжает из Империи на ее дальний рубеж с неясной целью, а в итоге проезжает по всему каторжному острову и собирает впечатления о текущем положении дел. В финале он/она пишет вовсе не то, что собирался изначально.

» — Как все некстати, – поморщился профессор. – Очень некстати. Столько усилий, столько трудов… Когда теперь еще представится такая возможность? Мы застряли, как мухи в смоле, динамика едва уловима, я очень рассчитывал на ваши сахалинские впечатления… А у вас беллетристика, Сирень.

Ода с сожалением поглядел на меня.

– Нет, с литературной точки зрения это, безусловно, интересно, – успокоил меня он. – Знаете, мой учитель любил повторять слова одного вашего… Не знаю, как это звучит в оригинале… «Счастлив, кто жил в мгновенья, когда качнулся мир», кажется так.

Я поздно встал. Дорога, ночью, Рим.

– Вы видели… много. Вы могли написать хотя бы про это. Но новеллы! Я совершенно не ожидал такого…»

Связь с Чеховым дает структуру текста, а дальше начинают работать различия. Правнучка адмирала, дочь почти адмирала, выросшая в Японии, не похожа на купеческого сына и крестьянского внука из Таганрога. Там где Чехов, хоть и известный в Центральной России, проехал на свой страх и риск, она путешествует, подкрепленная академическими справками, родственным статусом и экипировкой. В художественном тексте ощущается диссонанс между жестоким и физиологичным описанием мира и такой мерисьюшной героиней. Особенно это чувствуется во второй половине романа, когда начинается быстрое действие. Бесчеловечная фантазия на темы тюрьмы заканчивается, и вместо нее начинается резкая манга со стрельбой без промаха, горьким предательством соратников, черным снегом и первыми шагами ребенка в финале. Быть может, и вся книга выдержана в японском стиле, но вначале он не чувствуется.

Лучший роман 2018 года... «Это не говорит о твоих достоинствах, это говорит о недостатках моей жизни». Если сравнивать с «Чужой землей», то Веркин безусловно интереснее. Впрочем, свой роман о гибели русского народа Дивов написал уже давно. «— Ты неправильно переводишь. Русский mudak и английский мудак — совсем разные вещи. По смыслу близко, а интонация другая. То, что ты сказал, по-русски будет hui. Это всего-навсего член, причем в очень грубом варианте. А вот mudak… — Рашен мечтательно закатил глаза. — Хороший был у нас язык, Жан-Поль. Глубокий. Богатый. Красивый. Был да сплыл».

Итого: От претензий к правдоподобию роман рассыпается. Поэтому его нельзя воспринимать буквально, как нельзя воспринимать буквально христианские притчи. Героиня обречена на скитания в поисках точки отсчета, и она ее нашла.

...довольно мрачная история о мрачном постапокалипсическом депрессивном загибающемся мире, которую читаешь, а перед глазами вспыхивают (именно вспыхивают застывшими картинками, стоп-кадрами, стробоскопическими мгновениями, и мельтешат со скоростью пейзажа, мелькающего в окне проносящегося мимо тебя скорого поезда) описываемые картинки бытия и небытия выживших и прозябающих людей: трупы, мор и язва, глад и хлад — все четыре всадника Апокалипсиса уже прошлись галопом, прорысили и проскакали аллюром четыре креста сквозь человечество, унеся и уведя с собой тех, кому было суждено уйти сразу и оставив здесь на этой выморочной земле тех, кто считает себя ещё живыми и кто на самом деле дотлевает искры существования в этом догоревшем костре того, что мы когда-то гордо называли цивилизацией — цивилизация ли то, что было нами выстроено и создано? коли допустили себя и довели планету до хлопьев пены на поверхности океана и до кислотных дождей с чёрным пеплообразным снегом, с тварями вместо животных и с людьми-тварями не менее страшными, нежели эти самые метаморфы-мутанты и ещё с бичом эпидемии неизлечимого и скоротечного, быстрого как полёт пущенной из лука стрелы заболевания, холодно, голо и аббревиатурно именуемого МОБом, что расшифровывается как мобильное бешенство и на практике превращает человека в смертельно опасного одержимого жаждой убийства хищника, с которым невозможно договориться и с которым нельзя контактировать от слова вообще во избежание, а можно только устроить ковровую бомбардировку или ракетный удар с применением того самого уже никем не запрещённого оружия тотального уничтожения; а ещё совершенно разболтавшаяся тектоника, сотрясающая землю и острова и заставляющая то и дело вулканы жарко и смрадно выпыхивать клубы дыма и сыпать горячим пеплом, угрожая всему и вся… мир, в котором казалось бы уже не осталось места ни самому человеку и ничему человеческому в человеках и только ты сам можешь поколебать это предположение, только ты сам можешь сохранить в себе человеческую жалость и сострадание… или не можешь, что встречается гораздо чаще… и уже Сахалин неостров, и...

Роман по качеству изложения очень даже неплохой. По крайней мере, не уступает в этом большинству авторских вещей. Я, кстати, изучив отзывы, приступал к книге с опаской, ожидая, что она окажется перенасыщена психологией — философией, однако это вполне годный приключенческий фантастический роман без избытка «зауми». Конечно, философские рассуждения на несколько страниц действительно присутствуют и действительно восторга не вызывают, но их немного, и сильно испортить впечатление от романа они не могут.

Гораздо больше мне не понравились логические и технические (по тексту) ошибки — то на одной и той же странице начальник тюрьмы несколько раз обзывается майором, потом полковником, потом снова майором, то макинтош то теряется, то снова на плечах, то постоянно упоминается дефицит патронов к пистолетам, который отнюдь не соответствует уровню расхода по сюжету и прочие неувязки. Но это мелочи на фоне глобальной логической несуразности, связанной со спецификой придуманного автором мобильного бешенства, которая полностью разрушает суть и смысл ключевой драмы произведения.

Черный юмор типа рационального использования «давальческого сырья» в виде переработки китайцев — корейцев на топливо и мыло, либо сплачивающие нацию традиции «мордования негра» выглядит весьма натужно, хотя автор явно старался таким образом — за счёт абсурда ситуации — разбавить шуткой мрачную картину непрекрасного нового мира.

В общем, если опасения относительно того, что книга окажется скучной, не оправдались, то и признание книги «взрослой» тоже на мой взгляд, не оправдано. Хорошая развлекательная вещь, но по классу — юношеская фантастика.

Добро пожаловать на остров Сахалин! Приготовьтесь к увлекательному путешествию вместе с Сиренью и Артемом! Что нас ждет на этом чудесном острове? Помимо природных красот уничтоженных войной мы посмотрим на кладбище китов, удивимся местным обычаям особенно тем что называются мордование негра, посетим местные тюрьмы, пообщаемся с безумными каторжанами, вспомним как вкусны собаки на вкус и захотим попробовать все блюда с этим вкусным животным, одним глазком глянем на удивительных людей, что не ходят прямо, а ползают на четвереньках, издали посмотрим на электростанцию что работает на мертвецах ну и конечно во всей красе насладимся всеми прелестями МОБа.

Если вы ждете интересных персонажей или хорошо прописанных приключений, то лучше пройти мимо. Это книга будто путеводитель, тут у нас то, а тут у нас это, герои идут от одной точки к другой и мало где задерживаются. А в какой-то момент книга просто заканчивается. Главные достоинства этой книги это ее сеттинг и глубочайшая атмосфера. Она цепляет и обволакивает тебя с ног до головы с самых первых страниц.

Стоит отметить что первая половина книги написана гораздо лучше, она более мрачная, более холодная и безразличная ко всему вообще.

Кстати, если у вас в руке черная книга и вы читаете аннотацию, ну или вы читаете аннотацию здесь, на фантлабе, то верить ей не советую. Единственное что из нее правдиво так это “великолепный постапокалипсис”, все остальное написано, видимо, про другую книгу. С Сахалином Чехова знаком поверхностно, но суть его визита знаю. Общего между визитом Чехова и Сирень мало, как по мне. Нет в книге никаких “непредсказуемых поворотов сюжета” и уж тем более нет никакой “истории подлинной любви”. Эта книга про хорошо выверенную атмосферу ужасающего будущего,про холод, мрак и безнадегу. Вот основные достоинства этой книги.

Не поднимается у меня рука поставить оценку ниже, так что балл чуть чуть завышен.

Две трети книги автор планомерно создает образ жестокого, безразличного, но при этом по-своему рационального, крепко сбитого мира. Атмосферу создать удается, отдельные явно чуждые концепции вещи (ползуны, мистика в архитектуре, нити хогбена) на фоне добротного фона прощаются.

Но потом происходит нечто странное. Герои напрочь забывают в каком мире живут, теряют всякую рациональность и начинают играть в добро. Простите, но нет. Либо я верю в первую часть книги, либо в это. Вместе оно не вяжется.

Также после прочтения понимаешь, что неплохо познакомив нас с миром, автор совершенно не познакомил с персонажами. Вот откройте любую биографию на Википедии, из тех что побольше и спросите себя — вы познакомились с человеком? С его тайными желаниями, с причиной его успехов и поражений, с тем кого, что и как он любил? Да нет же. Самый большой набор внешних фактов не позволит этого сделать. А ни одного внутреннего нам раскрыто не было.

Но с другой стороны, даже не попытавшись нам раскрыть персонажей, автор не смог и напортачить в этом деле, не было возможности. Что добавляет книге некого сорта правдоподобности. Так что ориентируйтесь на интересное чтиво до конца, который вы с неким удивлением быстренько проскочите и останетесь со странным чувством смазанного удовлетворения.

Не понравилось:

* как люди упрощены и смешаны с грязью

* сомнительны также многие моменты постапокалиптического быта и здоровья

Понравилось:

* концовка

* вообще литературный уровень на голову выше подавляющего большинства современной беллетристики

Первая и единственная книга для взрослых от детского писателя Эдуарда Веркина. По крайней мере первая, которая так позиционируется.

Постап, непонятно какого толка, пока кажется, что чисто климатический. Хотя, наверно не только. Курилы не наши. Девушка, наполовину русская, наполовину японка, ну вроде бы так кажется по итогам первой главы. Она этнограф-футуролог. Безумие — футурология в постапокалиптическом мире! Но мир этот тоже разумностью не отличается.

Остров Итуруп, действительно существующий Курильский остров, на котором действительно есть запасы рения.  И его на самом деле будут добывать в ближайшие годы. Он нужен для радиоэлектроники, оптики, но главное для оборонки — обтекатели ракет содержат сплав с этим материалом. А в постаповском мире у кого ракеты — тот и главнее.

Чиновники, хоть теперь и японские — изображаются все теми же образами русских классиков. Все те же жалобы, все та же нужда... образ здоровенного, а точнее просто славянского роста священника, который для миниатюрных азиатов кажется великаном, китовое кладбище, вымершие птицы, умерающие шахтеры... Все нагоняет тоску, не в смысле скуку, а прям настоящую депрессивную обстановку. В образе священника, мне почему представляется дядька, похожий на Льва Толстого, уж не знаю, но как-то ярко так высветился в сознании. Немного намёков на какую-то мистику, но не более чем, хотя почитаем-увидим.

А вот мы и узнаем, что все-таки причина конца привычного нам порядка — это война. Не совсем понятная, начатая Ким Чен Ыном... Ну нет не Ыном, а Юном, в общем КНДР всему виной, замес получился странный, как Россию в него закружило непонятно... Но в общем России больше нету. Есть Японские северные территории с сохраненившимися русскими названиями. Вот таким автор показывает нам картинку из конца 21го века, ну или начала 22го, год нигде не мелькает.

То, что мы узнаем дальше — это жутко... хорошо, что наших не осталось, было бы ужасно и даже мерзко, если бы и им пришлось бороться за выживание ТАКИМ способом. А японцев начинаешь ненавидеть, эти милые анимешные образы, сложившиеся в начале, начинают преображаться в подлые и страшные... хотя дело тут совсем не в нации, такова природа человека.

Далее мы видим эдакий почти стимпанковский Холмск, хотя весь мир балансирует где-то между 19м и 21м веком, склоняясь чаще к первому, чем ко второму... Ну и узнаем о некоем мобильном бешенстве,  которое свирепстувует на материке, не уже ли зомбиапокалипсис тоже, вдобавок к ядерному — да потрепало этот мир, ох как потрепало. Ну и есть предположение, что скоро появиться персонаж, с которым случится романтическая линии у героини. И его имя такое до боли знакомое, взятое у персонажа одного из известнейших межавторских циклов в нашей стране.

Отдельный респект за подстаканник в поезде, как-то прям стало тепло, при прочтении этих строк, в голове застучали колёса и будто бы лесок показался за окном.

Ну и немножко нам показывают историю с другого ракурса, воспоминания того самого телохранителя, о его прошлом, непонятно на сколько недавнем или отдаленном. Сжигание трупов ради топлива — это отсылка к какому-то произведению, но я не могу вспомнить какому, даже Гугл не в силах мне помочь. Ну а описываемый напарник телохранителя — это вообще прям колоритнейший персонаж. Старик, помнивший еще прежний мир, ура-патриот и националист, самоувернный самодур... В общем очередной символ нашей страны, от которой в том мире остался только призрак. Ну и названия глав, в которых повествование идёт от имени нашего соотечественника, как бы намекают на что-то, но это, конечно же, не точно.

Ну и про секты, существующие на Сахалине, их несколько и видимо они еще себя покажут, а может быть и нет. Пока сложно выделить какую-то прямую линию сюжета, помимо путешествия.

Не могу не отметить фамилию одного из заключенных — такая же, как у известного режиссера аниме, работы которого мы недавно смотрели, совпадение ли это? Не думаю.

Хотя мы его еще увидим дальше, там это совпадение уже не покажется таким милым...

Ну и конечно, автор не обошел стороной тему убийства и чувств, которые человек при этом испытывает.

Хотя в данной книге эти внутренние метания как-то легко разрешаются, может быть это постаповский мир так располагает к этом?

Отдельного внимания заслуживает брань на неизвестном языке, которую периодически использует русский спутник нашей героини, подозреваю, что она тоже русского происхождения, брань эта, просто Сирень была не посвящена в этот раздел великого и могучего.

Еще классно, когда места тебе знакомы, пусть не в реале, но при расчете доставки и последующих отгрузках — мы часто отправляли товар на Сахалин. Углегорск, Анива, Александровск, Поронайск, Невельск, Корсаков — все эти места мне знакомы, я могу зайти на Гугл-карты и посмотреть где они, относительно друг друга, прочертить маршрут героев... Это изрядно добавляет реализма!

А вот от хрономиражей, или хрономороков, как их зовёт автор, стало как-то жутковато, почему-то такие штуки меня всегда пугают. Гугля эту тему — наткнулся на кучу лженаучных сайтов, рассказывающих о хрономиражах в нашем мире, самолёты времен Второй мировой, солдаты Конфедерации, славянские витязи... А что если? Да не... не может быть... или...

Ну и конечно же, в процессе всех этих путешествий по острову не может, ни произойти нечто... А вот что, я вам, конечно, рассказывать не буду — это вы узнаете, прочтя книгу.

Еще хочется отметить некое безумие, встречающееся на протяжении книги. Оно как будто бы затаивается, а потом вылазит из-за угла и показывает свое жуткое лицо, иногда в виде событий, иногда в виде персонажей, иногда в виде объектов материального или не очень материального мира. Доставляют некоторые параллели с нашим сегодняшним днём, сбор валежника — выглядит словно бы отражением мема 2018 года, про то, что Илон Маск запускает Falcon Heavy, а в России легализовали сбор валежника... Эдакая усмешка, правда понятная здесь и сейчас, в год выхода книги, уже менее понятная сейчас, спустя пару лет и врядли будет понятна лет через 10.

А ещё это не только роман об исследовательнице будущего — это роман и о будущем. О том как ядерная война уберегла от климатической катастрофы и даже еще кое чего, гораздо более страшного. Но вот только это все вроде как философия, потому что непонятно толком от чего, что там такое изобрели? Не объясняется подробно. А может оно и не надо, чтоб объяснялось, ведь не в этом соль вся?

А еще этот спутник, с известным русским именем, как-то он похож на своего тёзку с таким же русским именем из очень популярного цикла, о котором я уже говорил — ведёт он себя так же по-тенейджерски, не на свои годы. Хотя, это и понятно — ведь автор то детский, вот его по ходу не отпустилодо конца, мир страшный он выразительно обрисовать смог, а вот тут что-то не задалось. А может я придираюсь, но вот коробит прям, ну что он тупит-то так? Ладно, еще ведь не конец, может дальше оно по-другому будет? А может автор хитрит немного и опускает какие-то детали? Ну об этом мы не узнаем или узнаем, но только в конце, а спойлерить я уж прям так не буду.

Хотя про конец сказать стоит. Он с одной стороны впечатляет, а с другой смазывает общую картину всей книги. Мне напомнило трилогию Экзо, тоже Эдуарда, только не Веркина, а Катласа. Особенно последнюю книгу трилогии, где было меньше боёвки и больше философии.

Нам дают ответы, но не все. А ещё нам дают надежду. Надежду на будущее. Которое Сирень всё-таки застанет. Но это уже совсем другая история...

Для меня Веркин стал очередным открытием в российской фантастике, на этот раз более современной и трендовой.  После Ибатуллина, который написал и закончил с прозой, тоже немного страшно, что вот великий несерийный роман и все,  дальше не будет ничего, но тут автор пишет давно и упорно, потому есть надежда, что будут еще вещи, пусть не о Сахалине, но будут, остается только ждать и верить.