---
Робин Хобб «Сага о Видящих»:
Когда последняя страница была закрыта, моему восторгу не было предела. Неужели этот ужас, летящий на крыльях ночи, наконец-то закончился?
С первых страниц, когда нить собственно повествования ещё не была раскрыта, поражали ляпы, ошибки и повторы. После первой стони страниц выяснилось, что два наиболее часто встречающихся в первой книге слова – это хлеб и сыр. Никогда бы не подумала, что в нежелании прорабатывать материальную культуру можно обвинить автора фэнтези. И даже не знаю, что задело больше: нежелание автора хотя бы подумать о чём-то другом (вся пища мира без привязки к истории и географии в её распоряжении) или её безразличие к тому, что она всё время повторяется.
Повторялась же она и в предисловиях к главам: поначалу их, как историю страны, было интересно читать, но уже к концу первой книги они свелись к бесконечному пересказыванию одних и тех же фактов разными словами.
А можно ли услышать стук в дверь во дворце, в котором вместо дверей – занавеси?
А жену принца нормально повсеместно именовать королевой?
А после полутора тысяч страниц и десятилетий дружбы, нормально так и не понять, к какому полу принадлежит один из ближайших сподвижников?
А говорящие имена – это что, вообще, шутка такая? Если мы уже с первых страниц знаем, кто главный негодяй, а кто им ни при каких обстоятельствах не будет?
И если такие проблемы уже с формой, то что можно говорить о содержании? Нет, я вовсе не против постоянного самокопания героев, мне они даже нравились, но подбешивает то, что кроме самокопания они не способны ни на принятие решений, ни на совершение поступков. А только всегда и везде продолжать безвольно качаться на волнах, следовать течению и, барахтаясь за выживание в тех местах, куда течение порой прибивало к берегу, спасать мир.
Мир и герои просто чудовищно чёрно-белые. Полтора негодяя на цикл (которых мы узнаём с первого же знакомства по имени и плохому поведению) и выводок их прихвостней, из всех же остальных героев каждый являет собой воплощение какой-то добродетели: проницательный, рыцарственный, правдивый (здесь даже придумывать ничего не надо, у них просто имена такие); а остальные – преданный, загадочный, заботливая, исполнительный, надёжный, нежная и т.д. и т.п. Всем известно, кто негодяй, и все его козни принепременно раскрываются, но никому даже в голову не приходит ни то что избавить королевство от вечно висящей над ним угрозы (хотя все только и твердят каждую страницу о благе королевства), но даже пожурить его. Не могут или не хотят сделать это ни суровый король, ни бескомпромиссный принц, ни имеющая личные счёты королева (ну, та, которая жена принца), ни профессиональные убийцы, которые ради этого, собственно, и едят свой казенный сыр с хлебом.
Кстати, о роде занятий главного героя. Он (герой) получился полным профессиональным… девственником. Он не убивает врагов: они сами друг друга режут и травят; немногочисленные его жертвы – либо самозащита, либо убийство в состоянии аффекта; горы трупов за ним – неизменно лишённые души зомби или злобные пираты; за весь цикл я помню единственныё раз, когда он действительно убил живого человека по заданию, но тот был таким карикатурным подлецом, что убийца явил себя прям-таки ангелом мщения.
Да и вообще, устала я от жизнеописаний. Это не проблема книги, это проблема лично моя, но мне надоели (спасибо Дженнингсу) одинокие старики (телом либо духом), ведущие от первого лица рассказ о своей невероятной жизни, начиная с отрочества, и как они спасали мир будучи подростками.
Книга первая – отрочество. Маленьким мальчик, которого никто не любит, растёт и учится тому, не знаю, чему.
Книга вторая – дворцовые интриги придворного мужа. Похоже на шахматы. «Белые» (плохой персонаж) ходят первыми. И вторыми. И третьими. Потому что «чёрные» (хороший персонаж) возмущаясь каждым новым ходом «белых», отказываются ходить вообще.
Книга третья – смена поднадоевших декораций, толпы промелькнувших единожды персонажей и попытки наконец-то описать ту сущность, из-за которой книга причисляется к фэнтези – т.е. магию. Несколько сказочных локаций, драконы... Не ново, но и не плохо. Но в целом вся магическая система саги – телепатия разных видов и уровней. Чтение мыслей людей и животных, внушение мыслей, перемещение сознания между телами, передача и забор энергии через установившуюся связь и т.д. и т.п.. Чудненько.
Вот только если всё так просто: если два человека, ненавидящие друг друга, легко устанавливающие друг с другом связь через полмира и могущие этой связью убить друг друга – почему она этого не делают? Тем более что силы, как на весах, всегда сильно перевешивают то в одну то в другую сторону, сильнейший на данную минуту легко пробьёт защиту слабейшего, и ничья невозможно? Ответ: потому что автору удобно, что связь устанавливалась только тогда, когда ей удобно. И только так, как удобно ей. И что бы героям ни в коем случае в голову не приходила мысль поступить самым логичнейшим из вариантов, пока «сюжет не будет к этому готов». И только на краю погибели героя вдруг осенит. А автор так и не удосужится объяснить, почему то или иное невозможно было сделать раньше, или, наоборот, почему то, что раньше не раз делалось, больше не применяется.
И, что в принципе не стало для меня неожиданностью, многие вопросы так и остались без ответа. Из самых крупных интересовавших меня — родителя героя. Кем была его мать и как именно погиб отец (по-моему, объяснения типа «это не может быть совпадением, потому что всё плохое, что делается в мире, делается только Регалом» — недостаточно).
Странно то, что я не ставлю циклу единицу. Почему? Потому что, всё-таки, что-то в нём есть. Хотя бы те же так непривычные в фэнтези самокопания. Некоторые персонажи симпатичны. (Ночной Волк. Да. Это просто чудо. Лучшее воспоминание со всей саги.) Нетривиальное и в какой-то мере непредсказуемое завершение любовной линии порадовало. Думаю, вычитать бы текст, чтобы убрать бесконечные повторы, убрать «говорящие» имена, заставить героев хотя бы изредка действовать, и прям хоть чуточку расширить магическую систему – и могло получиться что-то симпатичное. Но увы, увы…