---
Автор создал изумительный мир, словно подернутый тонкой пеленой тумана, как поэзия Гарсиа Лорки. В мире этом живут люди, нежить и те, кто между — знахарки, ведьмы. Жизнь и поведение людей и нежити на удивление похожи. Лешачиха Бородавка выслеживает неверного супруга и кидается его избивать точно как деревенская баба. Водяник и Болотник — эдакие феодальные князьки, владетели гаремов. А деревянный идол напоминает о временах докрещенской Руси, которые уже позабыты даже нежитью, да и самому идолу кажутся почти что сном.
Сюжет камерный и закольцованный. Всё начинается в водах реки Ярынь и заканчивается там же. Люди бояться нежити, но в минуту отчаяния сами кидаются в реку и пополняют ее ряды. Пожалуй, Ярынь — главный герой романа. Она настоящая. Она принимает людей и русалок, болотниц и лесовиков, зверей и деревянных идолов. Одни приходят, другие теряются непонятно где, и только река продолжает свое величественное спокойное течение, хотя и она подвластна времени, как древний языческий бог, имя которого забыто даже его истуканом.
В романе этом нет единого сюжета: перед нами проходят судьбы разных людей, выхваченных словно бы случайно, но проходят до смерти. Автор словно иллюстрирует мысль о повторяемости путей и судеб, от которых не уйти. Рядом с Ярынью все пути ведут к ней. К ней пришла Горпина, и Ксения, и даже идол Перуна. Нежить и люди опасны друг для друга, но никто из них не чужой реке, никто не минует ее на пути своем, и никто не обретет покоя ни рядом с нею, ни на дне ее вод.
Роман этот представляет зарисовку жизни уединенной деревни и столь же уединенного анклава речной, болотной и лесной нежити. Автор рассказывает не о ком-то главном, чья история должна образовать сюжет, а об этом мирке в целом, о каждом его обитателе понемногу. Наверное, потому что для мира в целом отдельные судьбы как иглы на соснах: живут и сменяют друг друга, пока живо само дерево.
Мир на берегах Ярыни тревожный, пронизанный ожиданием и неудовлетворенностью. В нем нет счастливых людей, и счастливых не людей тоже нет. Все ждут чего-то непонятного, пугающего и стремятся отдалить момент встречи с ним. А оно настигает неумолимо в реке, в лесу, в избе симпатичной молодки. И начинается новый виток ожидания, такой же мучительно-тревожный, наполненный тоской по прошедшему и не случившемуся.
Авторская фантазия обволакивает, как пение русалки. С ней трудно расстаться, даже когда перевернута последняя страница.