Виктор Пелевин «Затворник и Шестипалый»

Это, действительно, прелестно! Давно я уже не читала сказок с таким удовольствием. А сколько цитат надергала целыми абзацами!

Самое удивительное, что этих героев совсем не представляешь цыплятами/петухами. Это же просто любопытные дети, робко познающие окружающий мир. И объяснения — настолько просты и очевидны, что подходят не только для курятника)) Очень жаль, что нет машины времени, и я не могу прочувствовать на себе, как бы я восприняла этот текст в 5-летнем возрасте. Взрослый способен оценить всю иронию и глубокий поучительный смысл повести. Но стоит ли знакомить с ней детей, кто подскажет? Не будут ли они рыдать — «птичку жалко»?? :-((( Кстати, умилительно трогательный финал дает веру в счастливое будущее наших героев и скрашивает отчаянное положение оставшейся серой массы...

«Ночная дорога скучна, если рядом нет собеседника» (с)

Бесконечно умного, интересного и мега талантливого собеседника, способного надолго увлечь внимание и рассказать нетривиальную историю о том (в том числе в контексте своих видЕний), о чём по обыкновению просто не принято, — а по уважительной причине просто «некогда» думать.

Вечные догмы про то «что положено». Истёртые материи, которые можно любить и «под водой», даже и не заметив на самом деле что «ты» уже давно утонул и не дышишь. Замысловатые объяснения Затворника о природе Любви...

Спорадическая (поздний Пелевин уже так не балует), яркая и гротесковая зарисовка на тему неизбежного конца нашего не наступившего «завтра». По сути эта тема в контексте прикладной философии проходит Красной строкой по всему творчеству Пелевина.

Инфернальная картина мира, нарисованная автором в этом кратком эпике, — в чём-то печальная; в чём-то мрачная; в чём-то похожа на тонкие издёвки над устройством мироздания. Причём это не столько навязчивая подмена привычных понятий. Сколько условный стеб над тайнами бытия, — вернее о нашем постном Представлении, как это всё может быть устроено... Это всё (или почти всё) чем занят Пелевин в этой повести.

«Затворник и Шестипалый» — это по сути философская притча о том, как «на скорую руку» смастерить своё убежище души. Повесть, написанная с налётом зыбкой грусти и печали о не случившемся. И это по моим личным ощущениям аскетичный и одновременно очень красивый самодостаточный скетч с незамысловатым антуражем и деталями, нарисованный техникой размытой перспективы: Пелевин создаёт своё полотно с возможностью передачи для читателя прозрачных слоёв и штрихов его многослойной картинки. Хотя, если попытаться представить это линейно...

Родина Шестипалого, с безнадёжно длинными серыми очередями к общей кормушке; обезличенно серой толпой, бодро шагающей под непременным кичем строгого руководителя «Марш, марш, левой!» в ожидании очередного решительного этапа и бесконечной Стеной Мира и плАча, за пределами которой клубится серой пылью родная Пустота Пелевина...

Родные пенаты Затворника, туда куда он привык убегать, которые будто бы как раз и начинаются по другую сторону этой самой стены. И за которыми можно всё же попытаться уцелеть... Или во всяком случае стОит хотя бы попробовать что-то предпринять по этому поводу... Хотя бы на самый краткий миг как-то приблизиться к этому умению, — как бы иронично и комично всё это не звучало в витиеватых диалогах Шестипалого и Затворника:

Довольно странная зависимость, вызывающая мой личный читательский восторг: Чем меньше они оба верили в успех своего мероприятия — тем больше и усерднее продолжали упорно тренироваться (в умении и навыках летать). Эта истина расцветает настолько просто и линейно, что становится как-то обидно за то обстоятельство, что мы так порой не умеем. А главное — не хотим уметь.

И ещё одной красивой аскезой ярко пульсирует эта глубокая притча Пелевина: «Лучшее в нас — это по сути то, чем мы встречаем то, что полюбили». У некоторых это — печаль. Для многих — это неоправданная радость очередной иллюзии. Для меня это часто рассвет и закат нового душевного открытия. И, увы и ах, именно закаты случаются чаще...

Быть может, в том числе в контексте этой повести стОит попробовать натренировать особую мышцу своей души, которая сознательно рисует нам перспективу завтрашнего дня. Как тренировали свои мышцы рук Затворник и Шестипалый, нарабатывая нужные им навыки по много часов в день с увеличением весов тяжёлых гаек.

Трогательная, щемящая, в чём-то наивная, но бесконечно пронзительная вещь, заигрывающая с читателем каждый раз бесконечным спектром новых красок, полутонов и колоров.

PS Во всяком случае читать и перечитывать такого самобытного Пелевина точно стОит наверняка. Мои искренние восторги и подлинный катарсис на почве определённого переосмысления привычного и устоявшегося мнения большинства. Повесть на твёрдую Десяточку, — как в целом и весь сборник «Жёлтая стрела». В 90х Пелевин радовал много чаще и ярче, чем в позднем творчестве. Тогда он писал самобытно и размашисто.

PPS И слегка перефразируя в узком ключе авторское утверждение «Какая разница за что хвататься, лишь бы это выдержало». Я от себя скромно добавлю: такой крепко сбитый и многослойный Пелевин выдержит многое. Фанам (и не только) читать обязательно: Рассказчик — Огонь!

Читая исправно всё, выходящее из-под пера Пелевина,

для себя продолжаю считать Затворника лучшей его повестью.

На втором-третьем месте — Жёлтая стрела и Принц Госплана.

Соглашаясь во всём с анализом уважаемого martinthegod9, добавлю к определённым им достоинствам повести ещё одно, очень важное, по-моему.

Автор посмеивается над героями, но и сочувствует, сопереживает им.

Вплоть до полного самоотождествления местами, когда авторская речь сливается со словами персонажа.

Вот за эту столь редкую у него в последнее время открытую человечность —

максимальный балл от меня автору.

В «Чайке по имени Джонатан Ливингстон» полет — это славный спорт (а я могу быстрее! еще быстрее! могу телепортироваться!), возвышающий высокодуховного индивида над быдлом, которое собирается в стаи. Ведь мы с тобой, дорогой читатель, не быдло? ведь мы — люди духовные? Вот и ладно.

В «Затворнике и Шестипалом» полет — это единственная возможность спастись. Это не досуг, не развлечение — это выживание.

Безусловно, лучшая вещь Пелевина: умная, смешная, страшная, трогательная. И в ней есть надежда.

Наверное, если бы я прочитал это лет в 14, меня бы сильно впечатлило. Ходил бы и думал «Какие метафоры! Какие аллюзии! Да мы же все глупые курицы»... Но вот я взрослый, и меня это совсем не трогает, все упрощено, все примитивно, грубо и ощущение, что наспех сляпано, как для конкурсов. Идея не нова, а реализация неаккуратная. Откуда же высокие оценки?

Вы когда-нибудь в детстве задумывались над тем, как выглядит ваша комната, скажем, с точки зрения игрушечного солдатика или куклы? Как простираются где-то вдалеке эти огромные кровать, стол, шкаф, а ковер подобен целой стране или материку. Как они стали бы смотреть на нас, людей? Что бы стали думать об окружающем мире и как попробовали объяснить себе все явления природы? «Затворник и Шестипалый» — история двух смелых бройлеров, живущих на птицефабрике и однажды решающих заглянуть чуть дальше, чем их сородичи.

Когда-то Аркадий и Борис Стругацкие гуляли и увидели на обочине остатки от чьего-то пикника, и Аркадий сказал: «Интересно, а что бы думали по поводу этих штуковин, скажем, муравьи?» Так появился «Пикник на обочине». Когда-то Роберт Хайнлайн задумался над тем, что если люди отправятся в полет на космическом Ноевом ковчеге, то через несколько поколений они будут считать корабль самой Вселенной, полной и цельной. Так появились «Пасынки Вселенной». Когда-то позже Виктор Олегович Пелевин изучил уже пройденный опыт и задумал изобразить нечто среднее между двумя предыдущими. И появилась повесть «Затворник и Шестипалый». Но нельзя говорить, что Пелевин просто заимствовал идею и сам текст посредственнен — это было бы большой ошибкой. Произведение имеет ряд значительных достоинств:

1) Социальный аспект:

» — Всегда поражался, — тихо сказал Шестипалому Затворник, — как здесь всё мудро устроено. Те, кто стоит близко к кормушке-поилке, счастливы в основном потому, что всё время помнят о желающих попасть на их место. А те, кто всю жизнь ждет, когда между стоящими впереди появится щелочка, счастливы потому, что им есть на что надеяться в жизни. Это ведь и есть гармония и единство.

— Что ж, не нравится? — спросил сбоку чей-то голос.

— Нет, не нравится, — ответил Затворник.»

Без аллюзий на конкретное общество, автор наглядно демонстрирует свое видение абсурда общественного устройства, его непонятных оправданий и неверных ориентиров. Также роль изгоя в социуме показана ярко и наглядно, не исключая, а даже указывая на то, что индивид умнее стада, толпы. Чего только стоит пример в отправлением главных героев за Стену Мира (живая пирамида) — это было забавно.

2) Философский аспект:

«Если ты оказался в темноте и видишь хотя бы самый слабый луч света, ты должен идти к нему, вместо того чтобы рассуждать, имеет смысл это делать или нет. Может, это действительно не имеет смысла. Но просто сидеть в темноте не имеет смысла в любом случае.»

«Мы живы до тех пор, пока у нас есть надежда, — сказал Затворник. — А если ты её потерял, ни в коем случае не позволяй себе догадаться об этом. И тогда что-то может измениться. Но всерьёз надеяться на это ни в коем случае не надо.»

«Если считать, что всю жизнь тонешь — а так это и есть, — то любовь — это то, что помогает тебе удерживать голову над водой. А если сказать коротко, любовь — это то, из-за чего каждый находится там, где он находится.»

Найти мудрую грань между привычными крайностями порой не так просто. Через диалоги Затворника и Шестипалого мы рассуждаем над вопросами надежды, любви, мира. Всегда интересно послушать, когда о сложных вещах говорят простыми словами. Да и в целом повесть очень глубока.

3) Юмор:

» – Я же, по воле богов и их посланца, моего господина, хочу научить вас, как спастись. Для этого надо победить грех. А вы хоть знаете, что такое грех?

Ответом было молчание.

– Грех – это избыточный вес. Греховна ваша плоть, ибо именно из-за нее вас поражают боги. Подумайте, что приближает ре… Страшный Суп? Да именно то, что вы обрастаете жиром. Ибо худые спасутся, а толстые нет. Истинно так: ни один костлявый и синий не будет ввергнут в пламя, а толстые и розовые будут там все. Но те, кто будет отныне и до Страшного Супа поститься, обретут вторую жизнь. Ей, Господи! А теперь встаньте и больше не грешите.»

» – Слушай, – еле слышно прошептал Шестипалый, – а ты говорил, что знаешь их язык. Что они говорят?

– Эти двое? Сейчас. Первый говорит: «Я выжрать хочу». А второй говорит: «Ты больше к Дуньке не подходи».

– А что такое Дунька?

– Область мира такая.»

И еще много-много классных моментов, придающих повести о двух бройлерах яркость и удовольствие о чтения.

4) И конечно же, динамичность сюжета. Сюжет развивается настолько быстро, что ни один читатель не заскучает, если его интересуют вышеназванные пункты. Всегда удивляет, как у Виктора Пелевина получается соединять и глубокие рассуждения в яркой обёртке, и предельную динамичность сюжета одновременно. Это талант, товарищи.

В качестве итога скажу, что для знакомства с автором (а читавшие Пелевина уже наверняка знакомы с повестью) «Затворник и Шестипалый» подходит идеально. Некоторых могут отпугивать совсем не радужные аллюзии Пелевина на СССР или Россию. Некоторых могут утомлять отсылки к буддизму, сомнамбулизму и солипсизму. Как раз этих острых и спорных моментов повесть «Затворник и Шестипалый» лишена. Остаются только лишь однозначные достоинства.

Повесть прекрасный образец раннего Пелевина. Светлый и веселый.

Почитал отзывы. Создается ощущение, что те кто не оценил юмор, видимо просто Кастанеду не читали)

Затворник и Шестипалый по сути пародия по мотивам Кастанеды и если не читали оного, то половина шуток просто могут быть непонятны.

Кстати это касается и многих других ранних книг Пелевина. Чтобы полностью понимать все шутки, надо Кастанеду прочесть)

Браво! Твердая 10! Редкий случай, когда читать о работе птицекомбината интересно. Редкий случай, когда рассказ от лица микромира к макро есть не только забавно-занятный прием, но содержит в себе глубокую (не путать со сложно-мудреной) подоплеку. И, наконец, еще более редкий случай, когда чтение такого творения доставляет искреннее удовольствие. Таких точных, одновременно едких и жизнеутверждающих аллюзий я на своей памяти не встречал. В кои-то веки мне удалось познакомится в мире современной литературы с тем, что без всяких натяжек можно обозвать и сатирой и художественным произведением.

Однако, оговорюсь, поклонники «рядового» творчества писателя (Омон Ра, Generation П, СКО и пр.) могут быть, грубо говоря, несколько разочарованы, а может даже шокированы несоответствием между духом данного и более объемных книг автора. Нехарактерное для Пелевина творение ибо:

1) Нет экзистенциализма;

2) Философско-фантастических предположений;

3) Есть

Данная повесть дает если не большее понимание философии автора, то, по меньшей мере, большее осмысление авторского чувства, приведшее его к собственным жизненным поискам и установкам. Тот случай, когда простым сюжетом нас ясно и явно подводят к черте, за которой... ограниченность нашего мирка? его иллюзорность? его двусмысленность? Или что еще хуже, наше заблуждение о знании его, если не законов, то смысла? Что-то в этом ключе. На страницах незатейливо, без вычурности выражен исток философского взгляда на вещи и как по мне именно поэтому повесть —

шедевр, ведь все гениальное — просто!

Очень забавная «сказка со смыслом», в духе советских диссидентских «фиг в кармане» с последней страниц «Литературной газеты» времён застоя. Ничего особо оригинального в пелевинской сказке нет, но «встреча Фазиля Искандера с Ричардом Бахом» состоялась в приятной, дружественной атмосфере. Читатели «Затворника и Шестипалого» чувствуют себя умнее и смелее по прочтении повести, и это, несомненно, главный позитивный итог. Но и юмор повести действительно первосортный, лёгкий, ненатужливый (сие приятно отличает начальный период творчества Пелевина от его зрелого творчества, когда Пелевин принялся острить со скрежетом зубовным, как бы мучаясь запором).

Особо приятны «пасхалки», разложенные Пелевиным для действительно умных читателей, своего рода скрытые опровержения концептуальных переворотов сюжета.

Понравилось. Можно сказать, что знакомство с автором оказалось удачным.) Про социально-сатирическую подоплеку повести в отзывах и до меня написали достаточно, по большей части с ними согласен и дублировать не вижу смысла. Но по прочтению не остовляет ощущение, что я прочел классическое фэнтези с отмеченным судьбой героем, с всезнающим опытным наставником и другом, скитаниями, ломкой мировоззрения и изматывающими тренировками, финально-смертельной битвой с участием «богов» и, как награда, обретение новых, чудесных способностей и целого нового мира))) Практически перумовское «Кольцо Тьмы» в сокращенном варианте.)

Насчет советского. Старушки-матери, совесть эпохи... Да. Но кормушка без проблем заполнения была уделом тех, истинность советскости которых под сомнением.

Аналогично с философией и эзотерикой. Пародируется их местный извод, а не конкретные Бах с Кастанедой:

1. В основе популярная в СССР 1980-х концепция: все проблемы связаны с местом пребывания. Мир света и воздуха рядом и, раз туда не отпустят, надо концентрироваться на перемещении в точку «Б», хотя бы в уме. Речь не о возможном на свободе — дайте выйти!

Что не волнует, если вежливо, летчика с антропологом из западных 1960-х.

2. Шестипалый, не умеющий сперва гнезда построить. Затворник, с его контактом во внешней тьме, ницшеанским юмором и знаниями погибших культур, почти совсем из Лавкрафта персонаж... Оба успешны и поднаторев веревки из социума вьют.

Что Ливингстону-чайке и индейцу с остановки не впору и не по силам.

3. Прорыв становится возможным, когда №1 встречает №2, обеспечивается мускулатурой, а происходит в условиях внешнего насилия и разрушений.

Что и сравнению не подлежит с принципиально самодостаточными путем Воина и Скоростью.

Насколько могу судить, ощущение сходства порождает поведение персонажей. Хотя здесь есть чудесный пассаж о любви, есть слезы, действия З.и Ш., как у настоящих адептов ( и «друзей» из ТВ-сериала), замкнута на себя. Их интерес настолько вовне — см. пункт 1 — что они правят, не перерождаясь, подобно животным Оруэлла, в диктаторов. Могут отправить послушных на второй цикл — освобождать, при этом, еще кого-то не собираются, даже в мыслях.

Только такая, специфично пелевинская, психология бройлеров мешает интерпретировать рассказ как вариацию притчи о горящем доме, милой Брехту и Гаутаме.

Замечательная, смешная до истерик, небольшая повесть, в которой при желании можно найти глубокий подкожный смысл. Разница взглядов на жизненную ситуацию зависит от точки зрения, особенно если эта точка смотрящего с противоположной стороны.Перефразируя не к ночи будь помянутого Е. Петросяна — Вам не нравится вид бактерий на ободке унитаза? А представьте, что каждый день видят они! — автор сумел создать достоверно воспринимаемый мир с противоположной от «царей природы» стороны. При этом способ выхода героев из очень непростой ситуации выбран весьма трудно представляемый для человека, что создаёт при прочтении абстракцию и лёгкую степень обалдения.

Шедевр!

Повесть порадовала меня хотя бы тем, что я познакомился (благодаря рекомендации ФантЛаба) с творчеством Виктора Пелевина, и знакомство оказалось приятным. У меня почему-то было предубеждение к этому автору, и до сих пор я всегда обходил его.

Повесть показалась более развлекательной, чем поучительной. Но сдержанный ненавязчивый юмор перемежался, а местами сочетался, с весьма серьёзными мыслями и образами. Можно, конечно, не всерьёз, а в качестве шутки, провести параллель с книгами Кастанеды. Но и в этой шутке будет доля правды. Рекомендую всем, желающим познать «закон жизни» и «тайну веков» ;)

Достаточно слабая повесть для Пелевина, можно сказать весьма обыденная. Нет особых аллегорий присущих автору или вывороченных наизнанку идей, простое повествование — скотный двор в купе с побегом из курятника.

Наконец-то! Давно хотел начать читать Пелевина, и ни сколько не пожалел! Мой первый рассказ, твердая 10-ка! Прочитал за полчаса, не думал. что будет так интересно! Дальше-больше, дальше наверняка будет интересней!