Виктор Пелевин «Омон Ра»

Проволочный космос

Ненавистная моя родина...

...Мать и мачеха,

благослови.

Это хрестоматийный Пелевин, которого все, кто есть кто-то давно прочли. Конечно и я как все, хотя и не тридцать лет назад, когда книга вышла, а двадцать, когда он сделался модным автором и о нем заговорили вообще все. И я спросила у своего книжника — мы тогда покупали книги у лоточников, книжные магазины никуда не делись, но работали бестолково, и ассортимент там обновлялся медленно, а у книжников можно было не только покупать, но брать модные новинки напрокат, как в библиотеке, только за деньги. Недолгий период, когда все менялось феерически быстро, вот-вот я стану распечатывать для себя книги на лазерном принтере, после научусь читать с монитора, с телефона, обзаведусь электронной читалкой, и забуду о бумажных книгах, но самое начало нулевых было временем книжных развалов. Я спросила: — Сереж, а Пелевин как тебе? Что он вообще пишет? — Такое, бред наркомана, — был ответ. — Ну давай какую-нибудь книжку на пробу».

Не помню сейчас, что взяла, кажется «Желтую стрелу». Прочитала и пришла в смятение я тогда еще не умела понимать постмодернизма, это было не похоже ни на что, читаное прежде, совсем не наркоманские бредни и очень хорошее — встроенный определитель качества литературы мое имманентное свойство. После перечитала у него все, до чего могла дотянуться, не прониклась Generation «П», но оценила «Жизнь насекомых» и насмерть влюбилась в «Затворника и Шестипалого». Активно не понравился мне тогда только «Омон Ра» Просто не люблю вивисекции ни в каком виде. Да и чернуха девяностых в начале нулевых уже превысила возможность восприятия, хотелось оптимистичного, верилось в лучшее, Россия поднималась с колен и вот это вот все. Тогда как нельзя более некстати была...

История русского египтянина Омона Кривомазова, которого папаша, отставной мент и алкоголик назвал так, чая для сына милицейской карьеры — с таким именем далеко пойдешь! Не имея представления ни об орфиках с их метемпсихозом, ни даже о теории инкарнаций, он сильно удивился бы, скажи ему кто, что омонимически приманенный именем Амон войдет в душу кривомазовского мальца стремлением к Высокому небу. Однако вышло так, мальчишка подрос и стал мечтать о космосе. И сильно удивился бы, скажи ему кто, что это не тяга к полету как таковому, но в большей степени тоска по гармоническому упорядоченному мироустройству, которое первоначальное значение этого слова, в противоположность хаосу реальности, данной в ощущениях. Семантика порой играет с нами жестокие шутки.

Пересказывать роман объемом меньше двух сотен страниц было бы глупостью, к тому же жестокой по отношению к тем, кто возьмет эту книгу и прочтет, а лучше — послушает, я в этот раз слушала в исполнении Михаила Горевого. Со времени первого раза много воды утекло, изменилось время, изменилась я, и теперь это была совсем другая книга, умная, тонкая, всклянь налитая горькой нежностью к нам, бывшим советским детям. И ненавистью к тем, кто переплавлял их веру в дерюгу, кирзачи и телогрейки подземного космоса.

Я сейчас в чатике однокурсниц педа прочла восторженное описание одной из нас своего дня рождения, проведенного под девизом «Назад в СССР», с музыкой и едой из 70-х, с гостями, которые оделись по моде того времени, с пионерскими галстуками и мороженым в хрустящих вафельных стаканчиках, и какая у нас была прекрасная страна. И я подумала: как странно, у всех нас был свой СССР, чуть отличный от того, что у других, однако мой ближе к пелевинскому.

А ваш?

Это особый взгляд на «Лунный заговор». Если ставим под сомнение полёт на луну, то ставим под сомнение и весь космос. Не знаю, кто там видит антисоветчину или другие обиды, тут каждый обижается на себя. А вот шутка вокруг теории заговора получилась отличная. Не всем понятная.

Спонтанно решил написать рецензию на одну из любимых у Пелевина книг – «Омон Ра» и только в процессе написания понял, что на дворе 12 апреля. Вот так так! Банально, наверное, но скажу от себя, что ранний Пелевин был и точнее, и нужнее, чем поздний. Мне кажется, что Виктор Олегович состарился, но не повзрослел, исчезла какая то легкость в текстах. Маты, цинизм, которые раньше воспринимались как нечто естественное, в текстах позднего Пелевина звучат как мерзкое стариковское подхихикиванье. Ну да ладно, перейдем к «Омону». Космос, модельки летательных аппаратов, военное училище, дружба, капитан Ландратов, строительство светлого будущего – все это создает с одной стороны реалистично-узнаваемую (для тех, конечно, кто застал советскую эпоху), а с другой – мистическую, таинственную атмосферу книги, в которая и жутковата, и оттого привлекательна. Скажите мне, дети 60-80х, ну кто из вас не хотел в детстве стать героем и примером для всех? Кто не мечтал о Подвиге, о жертве собою ради…Ради чего? Да хоть чего, хоть Родины, хоть коммунизма, хоть светлой памяти Ленина? Так уж были мы воспитаны. Ну, или изуродованы – тут уж как кто воспринимает это, красота – она в глазах смотрящего. Сам для себя даже не знаю как относиться к тому, о чем повествует книга. С одной стороны все понятно – уродство советского строя, казенный патриотизм, юные герои как жертвы нового культа, серость и безнадега, и невкусный куриный суп со звездочками. С другой стороны, при чтении у меня возникает смутная тревога от того, что мир сытого довольства, в котором мы живем сейчас – это мир лишенный каких-либо героев совершенно, это мир, променявший мечту о Великом на машину в кредит и новый айфон, на лайки в соцсетях. И уродства этого мира тоже не менее отвратительны. И жертвы, принесенные на заклание Идее, ставшие топливом, энергией советской онтологии так и остались жертвами, только уже онтологии новой — рыночной или даже рыночно-постмодернистской, в которой ее статус низведен до презираемой роли офисного планктона, расходующего свою жизнь в протирании штанов на офисных креслах, или ипотечника, пожертвовавшего своею жизнь ради квадратных метров. Эх, Омон, Омон, как же сложилась твоя судьба в дальнейшем, надеюсь, ты жив и счастлив. 10 из 10

Дебют Пелевина в крупной форме — очень язвительное, даже злое произведение. Автор нещадно проходится по официозным символам СССР, особое внимание уделяя священной корове — космической программе. Разумеется, книга собрала щедрый урожай обвинений в антисоветчине, ненависти к советскому народу, клевете и тэдэ и тэпэ.

Абсурдистский, гротескный роман, описывающий жизненный путь парня со странным именем Омон — лётное училище и участие в полёте на Луну. Уже с имени главного героя (большой привет Владленам и Гертрудам) начинаются постмодернистские отсылки к советскому культурному коду, которые будут сопровождать читателя на протяжении всей книги, выскакивая в самых неожиданных, зачастую не очень явных моментах. Главный же объект интереса автора — исследование культивируемой официальной пропагандой темы жертвенности советских людей, отрицания «я» ради «мы». Так ли это? Пелевин, следуя известной формуле, доводит советский концепт «отказ от частного ради общего» до абсурда и показывает результат читателю. Да, это сильнейшая гипербола, искривлённый мир, но очень многое узнаётся. Пропагандистские штампы, которые воспринимались как иконы, что-то ирреальное, вдруг оживают и заставляют крепко задуматься.

Был ли отдельный вид homo soveticus, или же это самые обычные люди, такие же, как и во всём мире? Свойственна ли была нашим соотечественникам самоотверженность ради далёких не очень понятных целей? Что же, всё-таки, сильнее, «я» или «мы»? Автор не даёт на это ответов сам, он показывает читателю странную картинку, эдакий тест Роршаха, разглядывая который, каждый видит что-то своё. Красота (как и уродство), она, как известно, в глазах смотрящего.

Очень специфическая книга. Злая. Издевательская. Грустная. Смешная. Перечитывать не хочется, но задуматься заставляет.

Такая довольно лёгкая и занятная мешанинка из Филипа Дика, Андрея Платонова, Виктора Суворова (это который Резун) и «Гарантийных человечков» Эдуарда нашего Успенского. Ну и, конечно, знаменитое учение о подделанном американцами полете на Луну в самой основе — но только вывернутое наизнанку. На мой вкус, в «антисоветчине» упрекнуть довольно трудно — ведь в момент выхода романа этой самой антисоветчины были уже вагоны, притом далеко не первый год и самой разнузданной. Скорее уж — по крайней мере сейчас — воспринимается как насмешка над тою дичайшей антисоветчиною конца 80-х — середины 90-х. А читать весело и приятно. Мне понравилось, хотя ни оригинальности особой, ни талантливости нет. Однако ж развлекуха вполне добротная

Даже не читая фантлабовских отзывов на этот роман, могу предположить, что часть читателей обвиняет Пелевина в антисоветизме, попрании святынь и глумлении над советской историей. Я с большим уважением отношусь к советской истории, но роман «Омон Ра». считаю одной из лучших вещей автора. Попробую объяснить, почему.

Книга была Пелевиным написана, а мною прочитана, в интересное время — в начале 90-х. Советский Союз разваливался, и перед глазами ошалевших от происходящего граждан бывшего государства одна за другой возникали картины, которые до этого могли им разве что присниться. Цена на кирпич ржаного хлеба, которая не менялась десятилетиями, стремительно скакнула вверх. Газета «Комсомольская правда» — один из главных идеологических рупоров государства — стремительно желтела. Великая Октябрьская Социалистическая Революция внезапно стала переворотом с маленькой буквы. Вечная дружба народов СССР замигала и погасла — народы вспомнили про старые счёты и начали их сводить. В такой ситуации впору было начать сомневаться и в полёте Гагарина. А хоть бы и в законах Ньютона — а ну как и тут нас обманывали?

Примерно эти ощущения книга отлично и передаёт — в присущей автору гротескной манере. Неважно, реальность это или кому-то пригрезилось — собственно, у Пелевина редко можно отличить одно от другого. Часть описанных историй — например, про миллион подпрыгнувших заключённых — это и вообще не его выдумки, а пересказы советских анекдотов. Здесь, мне кажется, важно иное — автор имеет право так об этом писать. Он жил в СССР в эти времена, его взгляд — взгляд изнутри, а не снаружи. Поэтому ему разрешено многое из того, что я бы, вероятно, не простил молодому современному литератору, если бы тот попытался изобразить что-то подобное. Но Пелевину — можно. Сейчас он пишет, на мой взгляд, довольно остранённые и холодные тексты, но в «Омоне Ра» ещё чувствуется что-то личное и живое — пожалуй, это последняя подобная вещь у Пелевина. Это еще не «роман про них», а роман про нас. А шутить над собой, как известно, позволяется, даже если юмор ваш циничен и чёрен, как отрезанная у курсанта лётного училища имени Мересьева нога.

Единица — вздор,

единица — ноль,

один —

даже если

очень важный —

не подымет

простое

пятивершковое бревно,

тем более

дом пятиэтажный.

© Владимир Владимирович Маяковский

Роман Пелевина «Омон Ра» — одно из немногих литературных произведений, которое оставляет после прочтение долгое... нет, даже не послевкусие, как сейчас принято говорить. Это то, что остаётся в тебе и теперь тебе с этим жить.

И дело вовсе не в том, что эта книга откровенно антисоветская. Мало ли бездарных антисоветских опусов было написано в нашем бренном мире? А дело в том, что те, кто жил в СССР достаточно долгое время в сознательном возрасте, понимают: так МОГЛО БЫ быть. А, может быть, в каких-то случаях именно так и было. Потому, что человек как личность действительно не значил почти ничего. По сравнению с любыми материальными ценностями, которые, в случае чего, он обязан был спасать даже ценой собственной жизни, причём это считалось чуть ли не нормой. А что уж говорить о ничтожности каждого отдельного советского человека в сравнении с торжеством коммунистической идеологии или же в соревновании с капиталистическим «миром наживы и чистогана»?

И вот именно об отношении государства к отдельному человеку эта книга. Где человек значит гораздо меньше чем мелкий винтик, поскольку у винтика есть своя стоимость, а человек не стоит вообще ничего. И поэтому, несмотря на все гиперболы и преувеличения, нелепость и трагикомичность ситуаций веришь в реальность происходящего в романе. А ещё замечательный литературный слог повествования.

Мне честно нравится Пелевин, я искренне люблю «Поколение Пи», «Шлем ужаса», «Смотрителя», «Чапаев и пустота». Многие из его произведений упороты, многие бредовы и сюрреалистичны, частично или полностью, те же «желтая стрела» или «принц госплана».

Особым местом в творчестве Пелевина лично для меня стоит «омон ра». Более блевотной и мерзкой книги я не читал наверно за всю свою жизнь. Безусловно политические взгляды автора прослеживаются в почти всех его произведениях из этой реальности, особенно они прогрессируют к последним произведениям. Во время прочтения книги было ощущение что автор ставил себе задачу тщательно и со смаком обвалять как можно больше достижений в дерьме. Нет, не описать со своей точки зрения как в «жизнь насекомых», а просто и банально обмазать навозом и дать читателю.

Отдельно хочу отметить что к ура патриотизму я не имею отношения, книга просто мерзкая, целиком и полностью. В ней нет ничего за что я люблю Пелевина.

Второй отзыв.

Спустя несколько месяцев и ознакомившись почти со всеми произведениями автора (кроме самых последних), который раз мысленно возвращаюсь к первому роману Виктора Олеговича. Не так часто после прочтения определенной книги находишь параллели и аналогии, которыми наполнена наша жизнь. Роман «Омон Ра» вспоминается почему-то гораздо чаще остальных книг и подкрепляется мыслями в духе «Да это же как в том романе!». Горько это или нет, но факт остается фактом. А значит автор попал в самую точку, показав порой полную бессмысленность бездумного героизма так, что это остается в памяти. А теперь собственно о тех двух пунктах, которые хотел озвучить, садясь за данный, уже второй на произведение, отзыв.

1. Пример чрезмерного героизма.

По определенным причинам без точных деталей расскажу один недавно услышанный мною случай. Во время Великой Отечественной войны в Северном флоте находилась наша подводная лодка, одна, выполнявшая какую-то свою задачу. Так сложилась ситуация, что к ней, как неожиданно сообщили по средствам связи, приближаются три немецких военных подводных лодки, уже довольно близко. Было принято решение «уйти на глубину», или как это у них называется, в общем скрыться и не вступать в бой, дабы сохранить экипаж, лодку, да и собственно жизни. Спустя определенное время на большом собрании капитана этой подводной лодки представили к награде за героическую смелость, что его экипаж не струсил, а вступил с тремя вражескими судами в бой, потопив их всех. А теперь, внимание, вопрос: Насколько ценным является такое показное вранье в целях воодушевления своих бойцов, если они всё время будут лезть под пули, вступать в бой с явным преимуществом противника и безвозвратно гибнуть? Почему нельзя говорить и о тех случаях, когда намного полезнее и ценнее спасти свой экипаж? И таких примеров, как сообщил мне знакомый, было в то время очень много.

2. Советский космос.

Всё-таки это не сатира и не глумление над отечественным опытом космонавтики. Это крайне важно понять, иначе останутся лишь плевки в сторону якобы насмехания над Родиной и перекрещивания с криками «чур меня! чур меня!». Есть такая простая вещь как символ. И плохо, когда реальные настоящие явления заменяются символами. Когда победа для патриота — это Георгиевская ленточка, а вера для религиозного человека — это кулич на Пасху, — это плохо. На мой взгляд, об этом и хотел сказать в своем романе Пелевин. Когда преобладающая часть населения совершенно не в курсе, каких усилий стоит покорить космос, каков он есть с точки зрения науки и что же с ним делать — остается видение советского космоса, описанное в «Омон Ра». Сейчас пришел из магазина, где за соседней кассой услышал фразу мужика, который брал себе пиво: «Сейчас хоккей будет, наши будут шведов рвать.» Или чехов, не помню уже. И мне прекрасно представляется, как сидит этот мужик на кухне с несколькими бутылками пива, смотрит в экран и ощущает свою незаслуженную причастность к тому, что видит на экране. Вот она грань между символом и реальным явлением.

Стандартная русофобско-антисоветская чернуха. Её литературные достоинства ни в коей мере не искупляют мерзости содержимого. В принципе, Пелевин в начале 90-ых очень верно и точно уловил «тренд» — модно стало ругать СССР и коммунистов, плевать в героев страны и её подвиги считалось хорошим тоном, а если автор сумел ещё и про бессмысленные жертвы и отсталость «совков» от США ввернуть — совсем круто и демократично!

Ещё раз. Я не отрицаю чисто литературных достоинств «Омон Ра» — автор несомненно талантлив и умеет красивым, сочным языком рассказать интересную историю, наполненную любопытными метафорами из детства ГГ. Но совсем другое дело, когда такой вот умелый автор начинает писать мерзости про твоего отца, мать, девушку, друзей, Родину. Так ещё хуже, ибо графоманскую чернуху мало кто станет читать, а талантливая писанина многим понравится, западёт в душу и начнёт понемногу подтачивать уважение к своим предкам и истории. Стараясь написать сатиру пожёстче, Пелевин слишком увлёкся. Всё-таки глумёж над народными героями и подвигами, низведение достижений страны к нулю и описание при этом государства как сборища тупиц, зомби и сволочей — это всё-таки слишком.

P.S. *дописано немного позже*. Хм, кажись, хоть и с некоторым опозданием, но до меня дошло, что все вот эти миллионы политзеков, подпрыгнувшие для имитации ядерного взрыва, советская автоматика, школа героев, отец одного из персонажей, которого зарезал на охоте иностранный дипломат — просто адский глумёж над тогдашней, да и нынешней, псевдоинтеллигенцией. Знаете ЖЖ Льва Щаранского? Вот нечто похожее. Но даже если и так, то получилось всё равно слишком мерзко и совсем несмешно. Моё мнение относительно книги остаётся прежним. Даже в благом деле издевательства над антисоветскими либералами надо знать меру.

«Поехали!»

Сам я в возрасте 8-10 лет зачитывался энциклопедиями о космосе и динозаврах. Изучал самые разные факты по этим тематикам. Даже сейчас проявляются остаточные знания о том, что Бетельгейзе — одна из крупнейших известных человечеству звезд, что Сириус — самая яркая звезда, известная на сегодняшний момент, что двуногого динозавра, у которого на голове что-то вроде каски, способной с разбегу пробить бетонную стену, зовут пахицефалозавр, что единственным, кто может выстоять в бою против Тираннозавра-Рекса, является травоядный анкилозавр с молотом на конце хвоста. Запоминал я и пропорции, расстояния между космическими объектами нашей Солнечной системы. А когда меня спрашивали, кем я хочу стать, я отвечал: «Космонавтом». Представьте теперь разрыв моего сознания и в то же время предельную знакомость, близость того, о чем говорится в этом романе.

Омон — не самое лучшее имя для мальчика. Но его дал отец. Фальшивый подвиг — не самый лучший подвиг для героя. Но его навязала Отчизна.

С первых десятков страниц Пелевин бросает на читателя тревожные детали и истории из детства главного героя. Разукрашенная на детской площадке ракета. Висящий над потолком лагерной столовой космический корабль, созданный по уже встроенному в него человечку, и что важно — с нарисованной дверью. Невыносимый путь через весь коридор лагеря в залитом потом и слезами противогазе, через который не видно ничего, кроме пары метров впереди, как бы зовущих их одолеть. История егеря и его сына — наверное, самая страшная в книге; быть медведем в бронежилете, когда твоего сына зарезал на охоте дипломат-иностранец — это выше любой дикости. Каждой новой деталью автор всё больше повышает градус происходящего ужаса.

Космос — не цель для получения каких-то новых ресурсов. Космос — не цель для постижения Вселенной. Космос — всего лишь показуха, пафос, галочка для того, чтобы указать на свою развитость саму по себе. И не важно, что реальных проблем куда больше, и они уж точно важнее.

«Да, это было так – норы, в которых проходила наша жизнь, действительно были темны и грязны, и сами мы, может быть, были под стать этим норам – но в синем небе над нашими головами среди реденьких и жидких звезд существовали особые сверкающие точки, искусственные, медленно ползущие среди созвездий, созданные тут, на советской земле, среди блевоты, пустых бутылок и вонючего табачного дыма, – построенные из стали, полупроводников и электричества и теперь летящие в космосе. И каждый из нас – даже синелицый алкоголик, жабой затаившийся в сугробе, мимо которого мы прошли по пути сюда, даже брат Митька, и уж конечно, Митёк и я – имел там, в холодной чистой синеве, свое маленькое посольство.»

Роман о героизме. О тех единичных примерах, которые подогревают и должны подогревать всеобщую убежденность и самомнение. Пока истинно верит хоть один человек, цель оправдывает средства. И пусть эта цель не стоит человеческой жизни, пусть всё это липа, пусть в погоне за тенью тратятся ресурсы, как экономические, так и людские... Главное — не упасть лицом в грязь.

Во многом, роман и о детстве. О той наивности, присущей нам изначально, но утекающей безвозвратно с течением лет, которая сменяется прозаичностью жизни. Тем самым внутренним обвалом, когда начинаешь осознавать, что правит в мире бюрократизм, формализм и бесцельность, да и герои... существуют лишь для того, чтобы на их примере демонстрировать свое могущество.

«Тяжесть висящей на цепочке гири заставляет часы работать.»

Всё-таки главное в романе — детали и настроение. Всегда точные, стреляющие в цель истории, примеры и мысли главного героя (Героя!). И безумно безысходное настроение романа, рисующее действительно черную картину, словно на искусственном небосводе отключили лампочки звезд.

В СССР Пелевина есть школа имени Маресьева, где на первом курсе пилотам ампутируют ноги и учат танцевать Калинку. Есть школа имени Матросова, где пехотинцев учат закрывать амбразуру пулемета грудью.

Есть космическая школа, где готовят космонавтов-смертников. Есть школа имени Павла Морозова, где готовят агитаторов-инвалидов, работа, которых входить в доверие и убеждать подопечных идти на смерть решительно и спокойно.

Но Омон Ра, на мой взгляд, никак не антисоветский гротеск. Это просто гротеск, где раскрыта тема жертвенности в СССР. Общества, которое возводили излишние или даже абсолютно бессмысленные жертвы в культ. Сравнение с жертвами во славу древних богов, с японскими пилотами-камикадзе в наличии.

С другой стороны, все неодназначно. Жизнь обычных граждан, хоть и не утопия, но и не Мордор. И люди, готовящие смертников самых разных профилей и вправду верят, что поступают во благо. Верят, что «лучше умереть героем, чем жить посредственностью».

Все-таки я дочитал это произведение. С четвертого раза. Читалось достаточно тяжело, и в принципе повесть не сказать, чтобы мрачная (хотя такое определение тоже подойдет), а скорее неприятная.

СССР Пелевин не любит. Это точно.

Произведение не понравилось. Во-первых, в нем нет той легкости, с которой читались остальные прочитанные мной книги («СКО», «Снафф», «Generation P»). Но это, вне сомнения, критерий субъективный.

Во-вторых, как уже отмечалось, во многих отзывах, выставление советской космонавтики в таком свете... Это, несмотря на полный гротеск и абсурдность происходящего, всё равно кажется каким-то кощунственным, что ли.

Вообще всё это, как и основная идея, так и фигирирующие в отрывках эпизоды типа охоты Киссинджера, создают впечатления избиения трупа СССР, причем не самым изящным образом — гротеск здесь чересчур бредовый.

Вообще в романе есть одна сцена — Омон с Митькой и его братом в гараже. Духом этой сцены, этого гаража, пропитан и весь роман.

Пресловутая «совковая» атмосфера прет из всех щелей, но при этом ею не проникаешься — уж чересчур искусственно её нагнали.

Для меня характерным примером гениальной литературы остается Сергей Довлатов — в его рассказах присутствует и серость быта, и водка, и еще много чего, чем Пелевин рисовал композицию своего романа — но при этом все это выписано с поразительной легкостью и естественностью, меланхолично и талантливо (хотя рассказам Довлатова и его личному отношению к происходящему можно посвятить целые монографии, суть примера, думаю, понятна).

У Пелевина же все это искажено, гипертрофированно и, пожалуй, зло.

Кто-то может сказать, что в этом и суть гротеска (приставучий термин, хотя и верный в данном случае). Отчасти соглашусь.

Тогда выражусь проще — мне такой гротеск не по душе.

Произведение не понравилось.

Произведение связано с так называемой теорией лунного заговора, причем настолько прямо и грубо, что этого не замечают. Вот зачем люди на Луну летали? Что такого ценного привезли с нее? В первую очередь славу, престиж. Еще немного научных данных, но это так, побочный продукт. А ведь космос жизней стоил, ресурсов немалых, и все это ради показухи?! Получается, да. То есть, главное не слетать, а показать, что слетали, убедить зрителей. То ли налогоплательщиков, то ли вышестоящее начальство. Так что, можно никуда не летать, только сказать, что летали, а все, кто не поверит — враги. Это не значит, что жизней потрачено не будет, наоборот, придется устранять свидетелей.

И какого следует ожидать эффекта от романа? Нас убеждают не верить начальству. Оно прикроется красивыми словами и принесет доверчивого романтика в жертву. Причем не общему благу, не своему благополучию даже, а как-то вот по инерции, потому что порядок такой.

Не доверять начальству — навык полезный для личного выживания. Хотя и вредный для общего дела бывает, не без того. Ну что ж, еще в древнем Китае заметили: «Сильный народ — слабое государство, слабый народ — сильное государство».

Мерзко и обидно. За что автор так ненавидит Советский народ. Что сделали плохого автору, великие ученные, конструкторы, инженеры, этой эпохи. Угнетенные, репрессированные, отсидевшие в лагерях, кровью, потом, своим здоровьем, заработавшие мощь и неприступность границ государства, которое на право и налево растаптывало их судьбы.

Очень жаль потраченного времени на эту книгу.