Виктор Пелевин «Жизнь насекомых»

С чтением Пелевина у меня что-то вроде качелей — одна книга нравится, следующая — нет. «Жизнь насекомых» — это как раз то самое «нет».

Герои романа живут в двух ипостасях, они и люди, и, одновременно, насекомые. Американский москит, приехавший в Крым попить кровушки, потусить с девчонками, мухи-проститутки, мотыльки, ищущие смысл жизни. Сквозной сюжет, можно сказать, отсутствует, книга состоит из эпизодов-притч. На дворе 1993 год, старая жизнь ушла в прошлое, новая реальность выставила на всеобщее обозрение новых, практически неведомых ранее типажей, все бурно копошатся, кто-то ловит рыбку в мутной воде, кто-то пытается свести концы с концами, кто-то, крутясь на водоворотах, просто плывёт по бурному течению жизни. Повседневность стала сюрреалистичной, полубессмысленной и суетливой, это хорошо видно сейчас, оборачиваясь назад, это увидел и показал автор, но большинство участников тогдашней фантасмагории разумеется воспринимали всё вокруг себя очень серьёзно. Мир насекомых — разнообразных букашек, занятых своими мелкими делами — как проекция мира реального, символ тщеты существования.

Наверное эту книгу надо было читать тогда, в первой половине 90-х, но я прочитал её недавно, буквально пару лет назад. Да, конечно нельзя не оценить остроумие и фантазию автора, его способность отойти чуть в сторонку и нарисовать этот злой и язвительный портрет постсоветской реальности, но получить удовольствие от чтения или пищу для ума мне, увы, не удалось.

Я это вот всё слышал еще в 90-е по радио России, читали. Тогда произвело крайне неблагоприятное впечатление, и за годы оно ничуть не изменилось. Какой-то комок ерунды, с отдельными вкраплениями чего-то немного получше. Про комаров скажем местами забавно, про клопов ... Чуть забавно, не более того. Вообще напомнило вязкие бредни Делёза, через текст которого, по меткому замечанию Р. Скрутона, надо «продираться». Насилу дочитал, как когда-то насилу слушал (лень было приемник выключить)

На теплых берегах постсоветского пространства, в непосредственной близости от моря расположен пансионат. Людей там практически нет, воздух чист, свеж, тишина, покой. Но так может показаться лишь в том случае, если не вглядываться в детали. На самом деле побережье просто кишит иммигрантами, наркоманами, военными, молодыми девушками, задумчивыми юношами и детьми, которых воспитывают взрослые. Черт возьми, немного не так... Попробуем заново. На самом деле побережье просто кишит комарами, жуками, клопами, червяками, муравьями, мухами, скарабеями, мотыльками, светлячками и навозными жуками. Да, скорее так.

Шестнадцать историй о довольно распространенных и среднестатистических типажах, о характерах и ситуациях, нашедших свое воплощение в конкретной «насекомной» оболочке. Но почему именно в «насекомной»? Мне кажется, дело в следующем:

И американский комар Сэм, развлекающийся с русской мухой Наташей, которая мечтает уехать в Штаты и однажды после соития спрашивает у Сэма: «Скажи, а в Америке много говна?»;

И два жука-навозника, папа и сын, где первый учит второго толкать по жизни свое Йа, то есть свой навозный шар, склад воспитанных в нем стереотипов, установок и проблем;

И червяк Сережа, хорошо устроившийся рэкетир, ищущий себя и бабки, и вполне себе ровно двигающийся по жизни в своем тоннеле;

И конопляные клопы Никита и Максим, часто накуривающиеся, не понимающие, что сами-то они как раз и находятся в огромном «косяке», что скоро от них самих ничего не останется;

И моя любимая муравьиха Марина, сперва строящая себе дом, потом нашедшая себе мужа военного, с которым они вместе ходили в театр (Марина была завёрнута в цветную занавеску), а позже родившая прекрасную маленькую дочь, из которой выросла обычная.. муха;

И, наконец, Митя и Дима, два мотылька, два субъекта, ищущих понимание мира, открывшие для себя, что свет заключен в них самих (эпизод со светлячком), нашедшие некий колодец, сумевшие вылететь из черной дыры, придя к пониманию, что она — то, что отражает их сознание, даже они;

...Все эти герои, их проблемы, заботы, дела, жизнедеятельность... Всё это настолько мелко... Настолько малого это стоит на фоне огромной Вселенной, или даже на фоне истории отдельно взятой страны, что все они — просто насекомые. И пусть даже Митя и Дима постигают свой солиптический мир, якобы претендуя на что-то высокое — всё равно они лишь мелкие насекомые в комнате маленькой девочки, очередной каприз которой пытается преодолеть её отец.

Хороший роман, имеющий много граней как по отдельности в историях, так и в целом по общей концепции.

Невнятно, сумбурно, по сути безыдейно — но с претензией на «глубокий смысл». Такие книги писать очень легко — возьми чуть-чуть советской чернушной бытовухи, да добавь мудрёных (а временами, чтоб совсем уж заинтриговать читателя, и действительно мудрых) рассуждений в духе дзэн-буддизма, разбавь чуток необычным фантастическим допущением (попутно объявив, что никакое оно не «фантастическое», а самое что ни на есть «философическое»...), приплюсуй еще парочку «концептуалистических» символов:

Средне. Очень средне.

пс Всё вышесказанное не относится к одной-единственной главе — про червяка Сережу, который рыл туннель. Вот это и вправду — умно, хлестко, сильно... «Он отрастил бороду не для того, чтобы быть таким, как все, а для того, чтобы обладать той неповторимой индивидуальностью, которой все они обладали». Допустим, мало кто реально способен «рыть свой туннель» не взад-вперед,

Первый раз я эту книгу даже не читал, а слушал в формате радиосериала на «Радио России», примерно учась где-то в 9-10 классе; в любом случае примерно через год ее радиосериал повторяли. «В бумаге» прочел только сейчас. Забавно – тогда книга показалась и более сложной, и более объемной.

«Жизнь насекомых» — это ранний Пелевин. Это значит, что массы эзотерических и философских отсылок мы здесь не обнаружим, по крайней мере, не в зашкаливающих количествах. Зато обнаружим концентрат из перестроечной/постсоветской чернухи. Хотя, в общем-то, «чернушность» здесь зависит скорее от точки зрения – обычные жизни, обычные смерти, обычные житейские глупости. Ничего запредельного здесь нет – просто картинки из бездарно прожитых судеб показаны в свете холодной мизантропии, подобном свету ламп в прозекторской. Вскрытие показало – людей не было, это были насекомые…

Впрочем, гордыня автору не свойственна – все люди в той или иной степени ничтожны перед Богом (судьбой, Природой, нужное подчеркнуть). Еще в эпиграфе сформулирована задача – показать насекомое в человеке, одно из примитивнейших природных начал, механичность бытия. Даже «люди духовные», по большей части, всего лишь мотыльки, летящие на иллюзорный свет. Чего уж говорить о прочих – потерявших смысл жизни в изнурительном труде жуках-навозниках, переполненных осознанием свой значимости муравьях-милитаристах, пьющих кровь комарах-бизнесменах…

Многие классики восторгались и ужасались одновременно тому, как сложна человеческая натура и велик дух человека. Пелевин «успокаивает» — все это справедливо для «сферического человека в вакууме», но не имеет никакого отношения к человеку реально существующему. Большинство людей – это только социальная функция, одна застывшая примитивная мысль, одно стремление: потреблять наркотик, убивать себя бессмысленной тяжелой работой, вредить всем окружающим по какой-то полузабытой обиде. Быть может, это само общество, вопреки воле любых координаторов подчиняющееся в первую очередь «закону джунглей», заставляет людей забыть, что они нечто большее, чем движимый инстинктами автомат. И тогда человека заменяет его «Йа» — социальная иллюзия себя, не что иное, как навозный шар, заслоняющий Солнце. С этого момента он разве что в спьяну, или в приступе ностальгии осмелится на миг вообразить себя мотыльком и сорваться в воображаемый полет. Following the Everlasting Flame, к Солнцу, которое мы потеряли.

Придавливая свинцовой тяжестью простого смысла, «Жизнь насекомых», поражает легкостью формы. Автор относит свой роман к сюрреализму; но по сути он балансирует между аллегорической притчей и настоящей фантастикой. Внутренние метаморфозы становятся внешними, персонажи – то людьми, похожими на насекомых, то насекомыми, похожими на людей, то на полном серьезе – оборотни, принимающие любой из обликов по желанию. Два мира растворяются друг в друге, они то видны одновременно, то попеременно, но существуют всегда, притворяясь друг другом. Здесь Пелевин использует прием диффузии реальностей, уже «обкатанный» им в «Принце госплана».

Книга получилась на редкость мрачной – в последующих романах Пелевина ирония все же преобладает над мизантропией и разоблачительным пафосом. Что можно понять – в молодости все уделяют пару лет бессмысленной, но полезной для самооценки борьбе с быдлом. Впрочем, есть теория, что книги могут менять людей к лучшему – писателям и критикам остается только надеяться, что в хотя бы целом эта теория верна…

Напоследок – ложка дегтя. Во второй половине XX века писать серьезную книгу без ненормативной лексики стало не модно. Хотя, конечно, понятно – начало 90-х, окончательное падение советской цензуры; тогда и не такое писали. И, в общем-то отрывок из «Посвящения Марку Аврелию» про пожарных – очень верная штука, постоянно напоминаю себе об этом, если хочется доказать кому-нибудь что-то бессмысленно принципиальное.

Вдобавок – мне не понравились отрывки про мотыльков. Все эти полеты к свету – как-то это получилось нравоучительно и заумно. Одна притча про цикаду, чуть не ставшую тараканом, перекрывает все эти построения. Понятное дело, что без сюжетной линии Мити и Димы роман стал бы концентрированной безнадегой, но мне порой хотелось пробежаться по этим главам «по диагонали». Да и вообще, в 16 лет мне казалось, что этот роман – сильнейший генератор «синдрома поисков глубокого смысла» и жутко закрученный магический реализм, а сейчас наоборот, подача авторских идей на фоне более поздних книг Пелевина кажется очень прямолинейной. Ведь, грубо говоря, «Жизнь насекомых» — сборник басен.

А вот еще один, самый явный недостаток – малый объем. Шесть часов радиосериала обернулись полутора сотнями страниц, а ведь казалось, что книга очень крупная. Из-за разницы в восприятии текста и голоса, или из-за чего-то еще, но осталось ощущение – чего-то не хватает. Материал-то неисчерпаемый – может быть, автор решил избежать скатывания философского романа в чистую сатиру?

Итог: несмотря на недостатки, «Жизнь насекомых» — одна из главных книг 90-х, хорошо дающая представление о перестроечном и постперестроечном обществе. Злая, остроумная – и намного более простая, чем кажется на первый взгляд.

После того как Резерфорд представил физикам мира свою модель строения атома, не всякий из них мог спать спокойно. Дело в том, что ядро в центре и вращающиеся электроны слишком напомнили учёным, о строении солнечной системы; пусть планеты и движутся не так хаотично, но чего стоят человеческие наблюдения перед ликом вечности, и этот порядок всего на миг? Но самые пытливые умы преположили ещё более интересную мысль: в каждом атоме содержатся целая вселенная, в которой, в свою очередь, содержатся ещё бесконечное число вселенных, и мы всего лишь живём в атоме чьей-то вселенной. И никто не может это доказать или опровергнуть, ведь, на уровне теории, вселенная может быть и в пылинке, и в лучике света.

Подобную концепцию использует Виктор Пелевин в романе «Жизнь насекомых». Действительно, с первых страниц мы видим незаурядный быт наших кровососущих и жужжащих соседей по планете, он довольно непривычен, но узнаваем. Вот комары садятся на шею, вот медленно пьют кровь, как мы об этом и догадывались. Но почему-то у них тоже есть проблемы, какие-то чувства, присущие, казалось бы, только homo sapiens. Конечно, насекомые — это мы с вами, друзья.

Сравнение с чем-то более примитивным старо как мир, многочисленные пословицы и поговорки тому подтверждение, и Виктор Пелевин не преминул воспользоваться ими в своём произведении, употребив их к месту и с юмором.

Честно говоря, не сказал бы, что в восторге от книги. Да, интересные находки, вроде стихов, юмор, многомерность повествования, но всё это пресыщает книгу настолько, что порой становится трудно понимать. Захватывающие моменты прерываются скучной философской болтовнёй светлячков, всё как в жизни, но хватает и раза, чтобы понять это.

Возможно, будучи не самым образованным читателем я не раскрыл ещё несколько глубинных смыслов книги, а собрал только поверхностное, но для меня главным достоинством книг по-прежнему остаётся возможность отождествления с персонажем — я не нашёл здесь ни одного героя, с которым имел бы что-то общее.

«Свет горизонта» прочёл слишком быстро чтобы успеть что-то понять. Кажется, в этом случае говорят «не зацепило».

Роман населён, как муравейник, людьми-насекомыми, которые в рамках одного эпизода сюрреалистично перетекают из одного состояния в другое, к чему довольно быстро я привыкла. Отсутствие грани между двумя состояниями, что часто бывает во сне, направлено на подразумеваемое автором сравнение существования человека с существованием насекомого: наша жизнь так же мимолетна и зыбка, как и жизнь комара или мухи, а наши потуги достичь целей настолько же бесполезны и мелки.

Мы узнаём в юной муравьихе, комарах-коммерсантах, трудящемся навозном жуке людей вокруг, а может, и себя. Таким образом, автор вывел перед читателем целый ряд типов, легко угадываемых и в современных реалиях. И возня этих человекоподобных насекомых одновременно вызывает в романе брезгливость и жалость. За других я переживала. Например, сможет ли мотылёк достигнуть света? Перемешивая истории героев, обрывая их на самом интересном месте и переключаясь на судьбу другого насекомого, автор погружает читателя всё глубже в этот самый муравейник.

И возникает вопрос: а может ли читатель не быть насекомым?

Финал, как часто бывает в книгах Пелевина, оставляет лёгкий привкус светлой грусти.

Произведение. вызвавшее неоднозначную реакцию.

Поначалу впечатление было таким — неплохо, занимательно, не цепляет.

Ближе к середине книги — великолепно, потрясающе, цепляет!

Итак, что же это за зверь такой (или жук?:=)) роман Пелевина «Жизнь насекомых»? Роман, который на первый взгляд повествует о неких полулюдях — полунасекомых (или людей в обличьи насекомых? или насеккомых в обличьи людей?) на самом деле повествует о нас, о людях. О людях, с удовольствием готовых выпить из ближнего своего всю кровь, о людях, строящих свою норку в попытке построить своё личное счастье, но в результате получающие в оконцовке горе и разочарование. О людях, сгорающих в наркотическом пожаре...

Тонкое, умное, стилистически превосходное произведение, читая которое получаешь удовольствие и от великолепного сюжета, и он превосходного авторского слога.

Итог. 9/10. Не 10 только за начало, которое не произвело столь же сильного впечатления как всё остальное.

Прочитав отрицательные озывы, что это эстетический бред, и т.п. не сдержалась, чтобы не написать своё мнение. Начала знакомство с творчеством Пелевина именно с этой книги, естественно на ней останавливаться уже не захотелось.

Книга просто гениальна! Порадовал её психологизм, как тонко придуманы мотивации, все действия, поступки, фразы не просто с бухты барахты, а списаны с природы человека. Очень нескучная книга, было жаль, когда я подходила к концу! Искусный стёб на всех нас. Кстати, благодаря ей начинаешь не страдать, что всё так плохо вокруг, а смеяться с этого-)) И даже удивилась как мне «пошел» его стиль, не ожидала, зная свою любовь к Гессе, то есть совершенно противоположному стилю изложения-)

Довольно ловкая и удачная метафора. Людская жизнь под прикрытием жизни насекомых не блещет правдоподобностью, но её здесь никто и не ждал. Персонажи — одновременно и насекомые со своими физиологическими особенностями (отражающими нашу жизнь, конечно же), и обычные люди. Никого из них такое противоречие даже не смущает. Самое важное, что Пелевин написал блестящую социальную сатиру, одновременно смешную и грустно-чернушную. Персонажей несколько, их линии практически не связаны, несмотря на краткие пересечения, и из-за этого поначалу можно решить, что это просто сборник рассказов.

А ещё это, пожалуй, самый нефилософский роман автора. Рассуждений тут практически нет — «Жизнь насекомых» наполнена событиями, а не абстрактными рассуждениями. Для кого-то из поклонников это будет плюсом, для кого-то — минусом, но прочитать стоит в любом случае.

Честно говоря, даже не знаю, понравился ли мне роман или нет. Сложно сказать. С одной стороны — явная вычурная интеллектуальность и упоение постоянными метаморфозами. С другой — несомненно интересный пласт философских и социальных размышлений на границе откровений наркотического опьянения и дзен-буддизма.

Мастерство же Пелевина создавать из незначительных деталей целостные образы не поддаётся сомнению. И всё же — что это было? Шедевр или насмешка?

Видать, миссия у русской литературы такая: высмеивать всё и вся, царей, империю, быдло, французские романы, перестройку, красные стяги и жуткие аббревиатуры. В том числе — и человеческий разум,чьи индивидуалистические порывы так похожи на хитин насекомых.

Пожалуй, самая несложная из пелевинских книг — эдакие басни Крылова разлива 90-х. Люди — насекомые, рожденный ползать летать не может и так далее. Ассоциации с «Превращением» Кафки неизбежны.

Впрочем, написана она замечательно — у Пелевина отменно получились «пограничные» состояния героев: вот перед нами человек, а в следующей фразе — уже насекомое. Реалистичность описаний может местами напугать или вызвать отвращение (одна сцена «насекомого секса» чего стоит!)

А вот история про конопляных клопов пошла в народ :)

Когда-то давно пробовал начать это читать и бросил, оказался не готов к такой концентрации постмодернизма. А сейчас нормально зашло.

В наше время пытаться писать философские произведения — дело неблагодарное. Вместо философии нам везде видится либо банальности либо псевдофилософия. Но Пелевину как-то удаётся создать впечатление, что в том, что он написал, действительно есть глубинный смысл. Но, мне кажется, пытаться понять этот смысл не стоит, лучше просто получать положительные эмоции от оригинальных интеллектуальных конструкций автора и от его художественного мастерства.

К «Жизни насекомых» лучше подойдёт определение не «роман», а «текст». Так говорят про некоторые произведения: автор написал классный текст. Но говоря «текст» мы подразумеваем что-то искусственное. А в этом тексте есть жизнь, душа и атмосфера. Видимо, это атмосфера того безвременья, когда он был написан — ранние 90-е. Хотя, по большому счёту, не важно, когда это было написано. Что изменилось с тех пор? Появился интернет и мобильные телефоны, изменились некоторые реалии жизни, вот и всё.

Несмотря на всю их дикую сюрреалистичность, герои романа живые. Они — люди, которые в какой-то момент оказываются насекомыми. Или наоборот. Иногда они превращаются в насекомых полностью, иногда частично. Иногда они оказываются одновременно в разных системах координат, когда одни из них оказываются людьми, а другие для них — насекомыми. Сюжеты их жизней оказываются переплетёны самым невозможным образом. Здесь муха, будучи человеком, может убить комара, который родился в семье божьей коровки и таракана. А муравьиная самка, будучи человеком, может раздавить жука-навозника. А будучи насекомым эта же самка родит дочку, которая захочет стать мухой. Тут цикада может из-за своего образа жизни стать тараканом. А философ-мотылёк однажды может стать светлячком. А в целом это наш привычный мир.

Многие моменты в этой книге (такие, как наличие мата и некоторой чернушности) не позволили поставить высокую оценку. Но многие моменты не позволили поставить и низкую.

Я воспринимаю Пелевина как недофилософа. Т.е. хочется, но не можется. Для меня так. А произведение конкретно это — поток бреда автора. Простите, кого обидела своим высказыванием, это всего лишь моё мнение. Хочется, конечно, донести до людей, что философию нужно искать не здесь и не там (в других его произведениях), но не хочется показаться зазнайкой. Меня всегда удивляло, где тут глубина произведения, будем говорить конкретно об этом. Для меня это всё из разряда — «когда хочется найти смысл, я его найду». Но всё-таки, это не моя литература, и в этом нет моей вины. Просто не моя... Думаю, многие скажут, что я чего-то не понимаю, и будут правы.