Виктор Пелевин «Generation «П»»

- Была такая восточная поэма, — сказал Татарский, — я ее сам не читал, слышал только. Про то, как тридцать птиц полетели искать своего короля Семурга, прошли через много разных испытаний, а в самом конце узнали, что слово «Семург» означает «тридцать птиц».

Изрядно поиздевавшись и окончательно дожевав своими ранними рассказами и романом «Омон Ра» советский опыт, в 1999 году Виктор Олегович Пелевин подвел итог опыту российскому, охватив период 90-тых годов. Итог у него, можно заметить, восторга не вызвал. Само «Поколение П» трактуется самым разным образом: классическое Поколение Пепси, сгорающее подобно закату Поколение Пи...ц, или же Поколение Пелевина, захватившее российского читателя в то десятилетие, ибо автор радовал качеством своих работ, еще не дойдя до того этапа, когда его начали упорно критиковать за ряд последних книг.

Приведенная вначале цитата характеризует главную идею романа — конспирологическая теория телевидения, созданная на привычной почве пелевинского солипсизма. Здесь имеются параллели с ранним романом «Омон Ра», так как рядовой гражданин чаще всего невообразимо далек от того, чтобы вживую увидеть космические испытания или то, как живут политики и как делаются новости. Удачный ход, очень удачный. И этот мир телевизионщиков, управляющий по сути всеми СМИ, предстает организмом, который просто рефлексирует объективные процессы, происходящие в обществе и в истории сами собой. Эта элита — что-то вроде санитаров леса, как нас учили в школе. Они, понятное дело, гребут прибыль, но они и балансируют на грани необходимости действовать так, а не иначе, исходя из уже имеющейся ситуации. Это никакое не активное теневое правительство, нет. Это «нотариусы историко-политической жизни» + «запудриватели мозгов основной массы населения». Особо интересно было посмотреть, как эти муляжи будут реализованы технологически, вышло забавно: пьяный актер Ельцина, обклеенный по всей одежде датчиками, специально напивающийся вдрызг, чтобы как следует пафосно споткнуться и упасть.

По-настоящему шикарным аспектом произведения является его предельно актуальная к моменту написания и чрезвычайно беспощадная едкая ирония. Несколько десятков отличных рекламных слоганов вроде: «Солидный Господь для Солидных Господ», «Just do it! Nike» и «Do it yourself, motherfucker! Reebok», «Спрайт — Не-Кола для Николы», «Сигареты Parliament — дым Отечества» и многие другие — поднимали настроение и заставляли улыбнуться на протяжении практически всей книги, ввиду их грамотной разбросанности.

Нельзя не вспомнить тот факт, что много страниц «Generation П» занимает исследование сущности воздействия рекламы. Подводя итог, автор выделяет три происходящих при этом вау-фактора у орануса: 1) оральный вау-фактор («я вижу в рекламе счастливых людей, которые приобрели такой товар, и я тоже хочу быть таким»); 2) анальный вау-фактор («я получаю удовольствие от возможности тратить деньги на такие-то товары, и чем дороже товары, тем лучше»); 3) вытесняющий вау-фактор («я не воспринимаю то, что не относится к первым двум вау-факторам в качестве ценностей»). Я привел свою вольную трактовку основной авторской позиции, зато она достаточно понятна, хотя бы мне, потому что когда читал, долго приходилось вникать изначально:)

И последнее. Пелевин-то он Пелевин, но такое большое количество цитат на квадратный метр текста сложно представить в голове, а автор продолжает засыпать читателя превосходными афоризмами и фразами. Здесь, конечно, есть своя подложенная свинья. Она в том, что уже и не помнишь потом половины цитат. Благо, есть интернет, который вмиг освежит память и заставит еще раз прочувствовать всё остроумие и глубину понимания сути вещей, да и неординарность взгляда Виктора Олеговича. Напоследок приведу коротенькую цитату, с которой я жил чуть ли не с детства, и чем старше становился, тем больше роднился с таким тезисом, глядя на окружающих. И был несказанно рад, увидев, что кто-то озвучил мою мысль в наиболее лаконичной форме:

«Ничто так не выдает принадлежность человека к низшим классам общества, как способность разбираться в дорогих часах и автомобилях.»

Читала роман и думала: что же это — некая фантасмагорическая притча или видения парня, объевшегося мухоморов? Но после прочтения поняла — зацепило. Вспоминается и собака о пяти ногах по имени Пиздец, уснувшая где-то в снегах России, и политики, которых на самом деле не существует. Порой ловлю себя на мысли: а может все эти «медийные лица» в ящике и правда всего лишь растровые изображения? Да и собака, похоже, начинает просыпаться...

Еще пять лет назад, прочитав роман «Чапаев и пустота», попытался я взяться за «Generation П», открыл на середине, прочитал пору страниц – и закрыл. Скучновато показалось – больше социологии, меньше психоделии и буддизма. Да и вообще не хотелось мне тогда социальной сатиры.

Интерес с книге вернулся после просмотра фильма. Совершенно очевидно, что наукообразно созерцательный пелевинский текст невозможно на 100% перенести на киноэкран (забегая вперед, скажу, что режиссеру и актерам это почти удалось сделать). В любом случае, я представлял, на что похожа эта книга – длительные размышления, психоделические трипы и мистические практики (и при всем этом – минимум «приключений тела») – так что многое просто должно было остаться за кадром.

Основа романа – метафорическое представление современного общества потребления в виде библейского Вавилона, греховного языческого царства магов. Этот образ явно пересекается с образом Вавилона в творчестве Хорхе Луиса Борхеса – образом мистического первоосновного Города, являющегося воплощением бесконечной и непредсказуемой игры. Наконец, все это помножено на атмосферу «лихих 90-х», когда окружающая действительность казалась апокалипсическим веком зла – или, скорее, пародии на зло, ибо в царстве «орануса» категория зла не имеет смысла, как лишенная финансовой наполненности. Да, кстати — без Зигмунда Фрейда, естественно, не обошлось.

«Generation П» — книга о том, как после крушения советской идеологии стихийно возникла новая – чисто животная, инстинктивная идеология жажды обогащения. В романе выдвигается мысль о ее бессознательной природе, примитивной и близкой к самым простым механизмам физиологии. «Монолог Че Гевары», в значительной мере является экономическим переложением метапсихологии Фрейда – здесь Бессознательному человека под воздействием рекламы и СМИ предлагается мутировать в некую безликую «идентичность», являющуюся как бы клеткой единого социального организма, поглощающего и испускающего деньги. В общем, излагать эту теорию подробнее особого смысла нет. Надо сказать, несмотря на некоторую комичность эпизода, монолог этот ближе к концу попахивает кафкианской безысходностью. Сама же теория – очень убедительна, хоть и доведена до абсурда. Да, в наше время коммерциализация человеческих отношений достигла опасного уровня (который ранее был недостижим ввиду отсутствия необходимых технических средств, и, как следствие, социальных технологий), но вот в чем штука – этого не произошло бы, не будь это свойственно человеку вообще. Как ни крути, от денег никуда не деться, особенно парадоксален факт, что идеология коммунистов и даже анархистов, желающих навсегда освободить человека от гнета товарно-денежной системы – все равно строится изначально на экономическом базисе. То есть на сегодняшнем этапе человек не может, как это ни грустно, существовать вне товарно-денежных отношений. Так что по здравом размышлении, не все так плохо… как на самом деле.

Насчет того, что ничто не существует вне системы – это и верная, и не совсем верная мысль. Очень позабавило четкое определение понятия «альтернативная музыка», настолько точное, что в соответствующей статье на Луркморе стоит в качестве эпиграфа. Действительно, западная капиталистическая социально-экономическая система способна переварить любую форму «протеста». Но ведь есть же в «Generation П» тот же Гиреев – и вполне симпатичный персонаж, хотя автор и относится к нему, похоже, весьма иронично. А путь Татарского – полная противоположность жизненной философии Гиреева, он понимает, что если систему нельзя сломать, ее нужно возглавить. Вот и пробирается не спеша к вершине зиккурата.

В какой-то степени «Generation П» можно рассматривать как антиутопию. Доведенной до абсурда коммерциализацией нас уже пугали – хотя бы Рэй Брэдбери в «451 градусах по Фаренгейту». Пелевин относится к перспективам куда спокойнее. Зачем жечь книги, зачем запрещать опасные мысли – ведь на всем этом можно так хорошо заработать! Вытесняющий вау-фактор, внутренний бессознательный цензор, куда эффективнее пожарных в черных касках. Большинству «протест» не нужен, ну а кому нужен – пусть протестуют на здоровье по сходной цене.

«Generation П» можно рассматривать как настоящую энциклопедию «лихих 90-х». На страницах романа весь паноптикум эпохи – новые русские, чеченские боевики, олигархи, коммерсанты, рекламщики, пиарщики, телевизионщики… Сейчас это все выглядит гротескно, но если вспомнить – ведь в то время все было как раз заражено этим абсурдом, метаниями, хаосом.

Кстати, в недавней рецензии на экранизацию романа, в журнале «Мир Фантастики», натолкнулся на мысль, что «Generation П» уже неактуален – дескать, апокалипсис не наступил, реклама уже не давит на мозги, да телевидение уже не имеет такого влияния на людей, уступая позиции Интернету.

«…однако «Generation П» постигла участь тотальной неактуальности. По его книге двенадцатилетней давности люди зомбированы телевидением, а собственный рекламный ролик — вершина самореализации любого коммерсанта, но сегодня ТВ только фон для застолья, а во время рекламной паузы каждый второй зритель раздражённо переключает канал.»

Что тут сказать – Пелевин никакого апокалипсиса не предсказывал, он только показал механизмы того, как сложившая ситуация становится самоподдерживающейся, устойчивой. К бешеному количеству рекламы мы просто привыкли, но это не значит, что она перестала въедаться в подсознание. Что касается значимости телевидения, то, конечно, читатели, а тем более авторы «Мира Фантастики», вряд ли смотрят «зомбоящик» круглосуточно, и это прекрасно. Но, к сожалению, большинство в нашей стране не читают «Мир Фантастики», да и вообще читают мало. А вот телевидение смотрят – еще как. Интернет – это круто, но есть очень много людей, для которых он так и останется враждебной и непонятной средой, не говоря о том, что в ряде населенных пунктов доступность всемирной сети оставляет желать лучшего. И, наконец, на основе своих наблюдений, для большей части тех, кому за 30 (особенно на селе), телевидение является основным досугом и источником информации. Да и не было бы сейчас его, телевидения, если бы оно было не актуально – в наше время то, что не актуально, не приносит дохода, а то, что не приносит дохода, перестает существовать. Так что считать «Generation П» анахронизмом не стоит.

А вообще – не стоит слишком серьезно относиться к этой книге. Несмотря на довольно жуткие философские выкладки некоторых героев – мир таков, каков он есть, и другим не будет.

В «Generation П» неприятие вызвал только один момент – обилие наркотической тематики и мата. Понятно, что в 90-х годах в литературном мейнстриме была мода на эти две вещи, понятно и то, что для той среды, в которой обитает главный герой, это все очень характерно. Но все же остается впечатление, что автор какбэ говорит нам: «Я крутой плохой парень, я знаю много плохих слов и запрещенных веществ, не то, что эти ваши классики». Впрочем, повторюсь, для современной «Большой Литературы» это вообще симптоматично.

Достоинства произведения:

оригинальная авторская философия;

элемент литературной игры;

очень четкие и правильные мысли о негативной динамике развития общества потребления.

Недостатки:

стилистические неровности, местами читается легко, местами – очень трудно;

сильно раскрыта тема «веществ»;

многовато мата и пошловатого юмора.

Итог: несмотря на эпичные тиражи, «Generation П» — все же книга не для всех. Пелевин – провокатор от литературы, и каждую его фразу нужно хорошенько обдумать, чтобы увидеть разницу между тем, что автор говорит и что хочет сказать на самом деле. Однако несмотря на ряд недостатков, все же рекомендую книгу любителям современной прозы и социальной фантастики, не лишенным чувства юмора. Да, и пользуясь случаем – экранизация великолепна, и здесь МФ совершенно прав – не хватает только буддийского способа просмотра телевидения.

В вашем классе, наверняка, был человек талантливый, но чрезвычайно ленивый. Под натиском учителей он нехотя выдавливал из себя умозаключения, претендовавшие на особую значимость. Досуг свой он не обременял академическими изысканиями, но чертоги разума преданно поставляли ему ответы на всевозможные вопросы. Однако случались и промахи, и учителя разочарованно бросали в его сторону «Эх, Петров, Петров... Ну что ты? Ты же можешь, когда хочешь! «.

Так вот, роман Поколение П для меня — это тот самый Петров. Концепция удачливых бездарей, пришедших к успеху в 90-е благодаря своему нахождению в нужное время в нужном месте сама по себе замечательна. Вычурные идеи рекламы периода первоначального накопления капитала в России, кислотная стилистика, космический разрыв между классами как в мировоззрении, так и в быту — всё на месте.

Но постоянные алкогольные и наркоманские приходы главного персонажа вперемешку с мистикой... Конечно, можно сослаться, что такова атмосфера эпохи, большинство населения страны пребывали в пьяном угаре. Но эти эпизоды запутывают читателя, ты начинаешь блуждать в повествовании в поисках хоть какой-то смысловой связки.

Это всё венчается магической развязкой. Почему бы не перенести всю ответственность на третьи силы? Боги, инопланетяне, мировое правительство, американцы и прочие негодяи, которые вершат судьбы русского народа. Звучит, конечно очень привычно. Буквально цитата из среднестатистического кухонного разговора или из беседы в эфире любой телепередачи центрального телевидения.

В результате же — это вязкое, натужное произведение. Местами через него приходится продираться, игнорируя мистические завихрения и наркоманский бред, дабы сохранить целостность повествования. Возвращаться к нему мне более не хотелось бы. Но я бы могла его посоветовать отдельным любителям или временами использовать некоторые цитаты и образы.

Признаюсь, этот роман сумел меня удивить. Точнее не так — именно здесь Пелевин сумел меня удивить. Атмосфера 90-х передана потрясающе — все эти новые русские, чеченцы на базарах, абсолютно трешовая подача рекламы и т.д., но самое главное зацепила потрясающая идея о порабощении «старого» мира новым благодаря поколению, которое выбрало Пепси. Суть рекламы и её мотивы доведены до тотального абсурда, начиная от правительственных заговоров и заканчивая тесным переплетением с древней шумерской легендой про богиню Иштар.

Наверное, я даже причислю роман к магическому реализму и не буду мудрствовать лукаво, если скажу, что переплетение мистики и реализма (реализма ли?!) сыграло на моём интересе так сильно, что я быстро прочитал роман. Ещё хочу похвалить Пелевина за стиль — точные описания, ровный язык, одномерный темп и умение работать с эпитетами. А уж фразы тут какие встречаются, любо цитировать где попало.

Отличная вещь. Пусть написана крайне абсурдно, пусть она порой «издевается» над читателем, она заставляет задуматься над происходящим в мире. Ведь реклама никуда не делась...

Начинался роман так здорово! Автору удалось пробить меня на воспоминания о годах, которые я сам пережил. Пролетел я лихую перестройку выживая, радуясь тому, что молод, что есть руки-ноги-голова, позволяющее заработать денег столько, чтобы семья не голодала. Да еще появилась возможность покупать книжки, о которых мы и мечтать не могли «при Брежневе»! И, собственно, как я сейчас понимаю, я был достаточно легко внушаемым потребителем ментальной продукции из «черного ящика». Той продукции, производителем которой являлся Вавилен Татарский, главный герой романа Виктора Пелевина «Generation П».

Но, вскоре после начала чтения, большие куски какого-то бредового потока сознания начали раздражать. Эти куски были достаточно большими и попадались довольно часто. Видимо сам сознавая слабость своей позиции – ну не может нормальный человек, даже «под мухоморами», нести такую чушь, автор в какой-то момент прибегает к мистическому техническому средству – планшетке.

Язык романа хорош. Обилие метафор, сочность и точность заставляли порой смеяться в голос. Впрочем, и тут не обошлось без изрядной порции дегтя в виде отборного мата. С матом, на мой вкус, автор изрядно переборщил. Я не ханжа, иногда иначе и сказать-то невозможно, — только выругаться. Но когда в художественном произведении сплошь и рядом мат и скабрезности, то, по-моему, такое произведение перестает быть художественным.

Этот иронический роман заставляет вспомнить, что ирония – это совсем не смех ради смеха. А сложное понятие. Жанр иронии – это иносказание, когда на устах у человека одно, а понимать его буквально никак не надо. И не буквально понимать тоже не надо. А надо оценить игры со смыслом.

В этом романе Пелевин разделывается с литературоцентризмом классического модерна. Советский мир – это сколок западноевропейской эпохи «большого нарратива». Когда письменное слово обретает священный смысл, но теряет право быть свободно интерпретируемым. Наоборот, всякому тексту приписывался лишь единственно возможный смысл.

И вот возникает фигура рекламщика. Который начинает микшировать хорошо знакомые литературоцентричному сознанию смысловые ряды. И этим нарушает привычную циркуляцию знаков. Приходит век деконструкции.

Казалось бы, рекламщик не делает ничего необычного. Его работа похожа на игру в «ассоциации». Игра слов – что может быть невиннее, чем написать на рекламе сигарет цитату «И дым отечества нам сладок и приятен». Но этим нарушается право дискурса, который делает из пьесы Грибоедова священный текст.

Конечно, рекламщик не думая об этом, копирует отчасти игры советских школьников и советских сатириков, придумывавших смешные фразы из «школьных сочинений» для журнала «Крокодил».

Но – одно дело просто смех, а другое дело ирония – игра в иллюзию и реальность. Разрушая и деконструируя в рекламном слогане привычную дискурсивность, ты разрушаешь мир целиком, всю совокупность смыслов. Чего не происходит при простой школьной шутке.

Вроде ничего не случилось и в результате действий рекламщика. Но, в результате его деятельности новые культурные коды овладевают человеком – теперь это код частной собственности и прибыли. И советский мир, оставаясь тем же царством тотальной репрессии, становится неузнаваемым и новым.

Пелевин деконструирует мир рекламщика, который еще сам не продумал до конца, что он творит. Чтобы рекламщик не думал, что сам он становится «точкой отсчета» новой системы координат, столь же священной и незыблемой, как и мир советского письма и знака, Пелевин вспоминает знаменитую метафору лотереи в Вавилоне. Символ литературоцентризма подвергается издевательской деконструкции и является в романе обозначением пародийного «мирового заговора» Антихриста по превращению мира в «рекламный Вавилон».

Игра становится в романе пародийным большим нарративом. Все подводится под эту игру, не имеющую названия. Тотальная игра в Вавилонскую лотерею – это тонкий намек на реальную картину тотального нового, дивного смысла, подчиняющего себе все, дающего всему единственный смысл.

Пародией становится и освободительная идеология. Ни «великий отказ» бунтарей, ни буддийский отказ признавать реальность субъекта, ни проповеди вавилонских мудрецов не помогут. Все они уже заранее предусмотрены как готовые ловушки для метущегося сознания. Вроде думаешь, что нашел выход из тотальной системы.

Но нет, это тоже – всего-навсего коммерческий продукт, еще одна маска общества потребления, которое даже протест и бунт против себя готово продать по доступной цене.

Впервые я прочитал этот роман в декабре 2005 года, как раз перед Новым Годом. И сразу понял, что роман не про грибы. Это самая жёсткая, какая только может быть, сатира на современное российское общество (а именно — на средний, высший классы и самих пиарщиков, иначе — «пиарастов»), погрязшее в роскоши и рекламе. Грибы же дают то галлюциногенное состояние, которое бывает у телезрителя, вынужденного постоянно смотреть рекламу. Про политиков, которые существуют только в телевизоре, придумано здорово. Даже начинаешь всерьёз верить Пелевину. Автор, если не полностью, то частично пересоздал в сатирически разоблачительном ключе новорусскую реальность, согласно которой всё, что показывают в новостях, делается в подпольной студии на компьютерах (правда, машины Silicon Graphics предназначены для графики, а не для видео), и сюжет с президентом США, вышедшим из вертолёта (где развевались волосы), тоже сделан на компьютере и является своего рода образцом. Не случайно ближе к началу появляется и первый объект из видеостудии: профессиональный видеомагнитофон с Jog Wheel (для тех, кто не знает, это такой большой светло-серый ящик, мало напоминающий бытовые видеомагнитофоны, там много кнопок, опций — вплоть до калибровки ленты и TBC, корректор временных искажений; Jog Wheel — это такая ручка, предназначенная для покадрового просмотра видео со звуком (!) в режиме паузы).

В общем, ИМХО, Пелевин в «Generation П» превзошёл самого себя. Я читал этот роман запоем, невозможно было оторваться, и даже научный трактат меня нисколько не испугал. Есть люди, которым очень тяжело читать такие произведения, но здесь нужна подготовка. Получается, что я был готов.

Роман «Generation П» — это футурологическое высказывание о России пред-интернетной эпохи, когда она стояла , по мысли автора, на развилке : встроиться в мир Запада и попасть под власть корпораций и виртуализированной политики (все западные и российские политические персоны в мире романа моделируются с помощью компьютерной графики «иллюминатами»), или переобуться в лапти, избрать президентом страны мужичка от сохи с воззрениями левого популиста , надеть косоворотку и идти по полю куда-нибудь в даль... Начинается роман как биография интеллигента-гуманитария и философа, в котором угадывается сам автор (член южинского кружка, кстати, того где Дугин и Головин). Он пытается встроиться в рыночную экономику, попадает а мир рекламы и делает карьеру типичного работника масс-медиа, пока не сталкивается на самых верхних ярусах руководства с мистикой и мировым правительством, которое управляет человечеством через рекламный бизнес и высокие технологии типа нейросетевых личностей-фантомов. И тогда герой начинает менять систему изнутри доступными методами, обеспечивая России баланс интересов (уж не говоря о лаптях). Народ же буквально низводится до стада баранов, которых можно загнать обратно в совхоз ссср (с некоторыми элементами нэп) с помощью бесчестных методов, которые оправдываются автором. По итогу — самая ошибочная философская концепция в русской литературе, вводящая читателя в иллюзию предопределенности вообще всего и лютую конспирологию. Философские заблуждения — самые опасные. Не читайте. Тут и 1 балла много.

Не могу сказать, что этот роман понравился, но...

Если коротко, то это роман про рекламщика-наркомана 90-х годов в России.

Сразу, конечно, вспоминается реклама из 90-х, которая тогда дико раздражала, но запоминалась настолько, что спустя десятилетия слоганы из неё стали народными поговорками. Сейчас реклама гораздо скучнее, она просто доносит информацию (зачастую, конечно, неправдивую). Возможно, что просто в наше время рекламщики научились делать нераздражающую и незапоминающуюся рекламу, которая каким-то образом воздействует на наше подсознание сильнее, чем та дичь из 90-х. Тогда бурлящие потоки рынка смывали всё на своём пути, то вливаясь друг в друга, то разделяясь. Теперь же это спокойные реки, медленно текущие в строгих гранитных берегах.

Сейчас и телевизор занимает в жизни людей не столь важное место, так как все переселяются в интернет. Видимо, то символическое неразумное сверхсущество, о котором писал Пелевин и составными клетками которого являются люди, эволюционирует.

Так вот, роман не очень и понравился, но... есть в нём, например, размышления героя о ближайшем будущем России — буквально пару слов. Когда роман был написан, в 1999 году, это казалось элементом эпатажного постмодернизма (то есть пелевинщиной), а сейчас гляди-ка — сбылось. (Не буду уж писать, что именно, иначе отзыв может нарушить какой-нибудь пункт правил.) Ну а то, что под влиянием телевизора Homo Sapiens превращается в Homo Zapiens — что называется, нарочно не придумаешь.

Уже не приходится удивляться, когда у нас сбывается Хаксли, Оруэлл, Незнайка на Луне и Чиполлино. Или всё перечисленное в различных сочетаниях. Но когда уже и Пелевин сбывается в реальности...

Первая прочитанная мною в конце 90-х книга Пелевина. И сразу – наповал. С тех пор перечитывал много раз, и уже 20 лет с нетерпением ожидаю появления новых работ автора.

Изрядная доля иронии, начиная с биографии ГГ, едкий, на грани цинизма юмор, поразительная точность хлестких определений (государство улучшилось настолько, что перестало существовать и попало в нирвану) и обилие не совсем литературного жаргона и неформальной лексики не раздражают, ибо почти всегда по делу и к месту, хотя автор прекрасно владеет красивым русским слогом.

Волею судеб, Вавилен из обычного «палаточного» бизнеса того времени оказывается вовлечен в набирающий силу бизнес рекламный, еще до интернетовских времен, но уже имеющим некоторые характерные особенности, свойственные PR.

Жесткие и язвительные насмешки как над бизнесменами, заказывающими себе рекламные ролики и концепции, так и над исполнителями их причуд, вызывают гомерический смех и держат в тонусе.

Диалоги с Азадовским, Ханиным и Морковиным, между ГГ и Сирруфом, сцена с Гришей-филателистом и визит к Гирееву просто великолепны. Как и почти уже крылатые фразы типа «инфляции счастья», «под Кандагаром было круче» и многие другие – всего не перечислишь.

Читается на одном дыхании и удивительно точно передает напряженный пульс времени. Слов нет. Шедевр.

Идея книги, конечно хороша: нечего быть глупыми, бездумными потребителями, и пожирателями рекламируемых товаров (оранусами если по тексту)! И идея эта реализована местами тоже очень хорошо. Например те же слоганы, которые я считаю весьма остроумными, смешными, и самое главное написанные с большой долей иронии, которая показывает отношение автора не только к товару, но ко всей рекламно-коммерческой системе, да и к «оранусам» соответственно.

Но это то, что касается идеи (содержания), а вот что касается формы, здесь я не очень обрадовался. Все дело в том, что книга пестрит всякого рода веществами запретного содержания (грибочки, кокаин), ведь книга писалась, как многие уже знают в 90-е, а тогда употребление наркотиков, насколько я знаю, и чтение всякого рода эзотерической литературы, считалось приближением к своеобразной интеллектуальной элите. Так вот по слухам Пелевин и сам употреблять был не дурак, и книга писалась, как уверяют очевидцы под действием псилоцибов, в следствие чего местами представляет собой галлюциногенно-наркотический трип, или просто бред, но в бреду главному герою и приходят самые «светлые» идеи. И вот это мне и не понравилось. Нет в этом никакого изящества! нет!:dont: и немного это глуповато выглядит, и примитивно (но это сугубо на мой субъективный взгляд). Также не понравилась концовка. Я понимаю, что Пелевин хотел показать, что все плохо, что большинство людей НИКОГДА не станут по-настоящему мыслить, и выбирать то что им действительно надо, а будут просто следовать за дурацким слоганам придуманными «криэйторами» (не творцами, а именно «криэйторами»). Но я за свет в конце тоннеля, и я знаю, что можно было закончить все это на более светлых, и созидательных настроениях (но опять же, это я так думаю, и на самом деле я не исключаю, что должна быть и чисто шоковая терапия, в некоторых случаях).

P.S. В одной знаменитой газете была статья про Пелевина, и в ней писалось, что он человек хмурый, временами недоброжелательный, и что несчастная любовь у него была, и то что его на спор раскрутил один олигарх. Так вот, я не вижу оснований считать, что это было не так.

Автор отлично описал атмосферу 90-ых. Бандиты, наркоманы, рассцвет мракобесия, уход идеологии от конкретики в абстракцию и результат — ротожопия. Вся книга это такой наркотический трип по эпохе накопления капитала, разговоры с духами, галлюцинации, абстрактные рассуждения на тему бытия и деньги, которых надо как можно больше, чтобы как можно больше их потратить на то, чего у других нет, чтобы доказать себе, что ты не верблюд, а то непонятно станет зачем живёшь.

Главный герой — рекламщик, который пытается стать самым крутым рекламщиком, непонятно зачем, обращаясь периодически за помощью к наркоте и грибам, как к дополнительным источникам информации. Никаким конструктивным смыслом его действия необусловлены и ведут куда-то в абстрактное нечто, когда он сам становится рекламой (или как-то так, понять автора как пальцем в небо тыкать). Вот если автор хотел показать, что путь, по которому движется страна и общество на тот момент, ведёт в никуда/непонятное нечто — 9 баллов, если же что-то другое — 7 баллов, но только за отличную атмосферу 90-ых, драматургии в книге нет, ниодного положительного персонажа, ниодного персонажа, которому хотелось бы сопереживать, назвать книжку умной тоже не получается, в ней есть ум, но он абстрактный и неконструктивный, это как слушать Дугина, рассказывающего про циферблат, непонятно автор дурак или умный настолько, что мастерски прикидывается.

Так как автор обыденные явления завернул в какую-то лютую абстракцию, добавил наркотические и галлюциногенные приходы и сдобрил это всё псевдофилософией, в принципе невозможно понять, что он хотел сказать и хотел ли он что-то сказать. Ощущения после прочтения книги, как будто в голову сходили по большому. Итог: ротожопия и 4 способа как смотреть телевизор буддисту.

Люблю Пелевина, люблю его слог и его колоритных героев, но эта книга не зашла совершенно.

Начало, как всегда, было роскошным. Каждый раз, начиная читать очередную книгу Пелевина, я удивляюсь, как можно писать настольно метко, что буквально каждое предложение можно разобрать на цитаты! Атмосфера крушения совка и разрухи 90х была создана мастерски, повествование затягивало, а первый трип героя в лесу мухоморов, полный аллегорий, воспринялся на ура.

Тем не менее, чем дальше продвигался роман, тем меньше становилось собственно смысла, и больше трипов и аллегорий. В конце концов я поймала себя на том, что вот уже страниц десять, наверное, читаю бессмысленный поток сознания. В какой-то степени это было медитативно — мозг отключился и потреблял текст, как мантру для фокусировки. Но с другой стороны, всё-таки хотелось почитать книгу, именно книгу, а не поток сознания...

В общем, до конца я так и не добралась, потому что искромётные цитаты как-то совсем иссякли, а поток сознания окончательно вытеснил любые другие повороты сюжета. Вернее, они стали чем-то вроде смены ритма для мантры, затягивающей читателя в мир грибов и галлюциногенов.

Оставлю эту книгу на то время, когда мне захочется разгрузить мозг и отправить его в наркотический сон автора, а пока почитаю что-нибудь другое :)

«В обществах, достигших современного уровня развития производства, вся жизнь проявляется как огромное нагромождение спектаклей. Всё что раньше переживалось непосредственно, отныне оттеснено в представление...»

К одному из первых и самых известных романов Виктора Пелевина «Поколение П» (заглавие которого, как повелось в субжанре «пелевинщины», носит множество коннотаций) я шел довольно долго. Все отодвигал да отодвигал прочтения книги по всяким разным причинам. Наконец-таки прочел и, разумеется, остался доволен, хоть данное одно из первых произведений Пелевина выглядит несколько необычным для его пера.

«Образы, оторванные от различных аспектов жизни, теперь слились в едином бурлящем потоке, в котором былое единство жизни уже не восстановить. Реальность, рассматриваемая по частям, является к нам уже в качестве собственной целостности, в виде особого, самостоятельного псевдо-мира, доступного лишь созерцанию. Все образы окружающего мира собрались в самостоятельном мире образов, насквозь пропитанном кичливой ложью. Спектакль вообще, как конкретное отрицание жизни, есть самостоятельное движение неживого...»

Нет, само собой ««Generation «П» как всегда можно без оглядки разбирать на цитаты. Они не самые лаконичные и вызывающие улыбку, но все же пропитаны иронией, сарказмом и литературоцентричным осознанием бытия. При том же бытия довольно печального, чересчур ложного и эгоистичного, лишенного возвышенных целей. Теперь истины как таковой нет; есть лишь стремление выжить в замкнутой системе накопления и гниения капитала и общества. Взять те же диалог о российской экономике и виртуальном бизнесе, размышления о новой русской идее, экзистенциальной роли России в мире, современном (пост)капитализме, несамостоятельности российской политики, монолог Че Гевара в амплуа революционного буддиста об обществе потребления как примитивном беспозвоночном организме. И все же тут Пелевин не совсем тот Пелевин, который рванул в мир постсоциалистической литературы где, как он сам иронично заметил, модернизма отродясь не было, но неожиданно образовался постмодернизм.

«Спектакль — это стадия, на которой товару уже удалось добиться полной оккупации общественной жизни. Оказывается видимым не просто наше отношение к товару — теперь мы только его и видим: видимый нами мир — это мир товара. Современное экономическое производство распространяет свою диктатуру и вширь, и вглубь... В передовых странах общественное пространство заполнено целыми геологическими пластами товаров...»

После крайне сюрреалистичного, дзен-буддистского и естественно постмодернистского романа «Чапаев и Пустота», пропитанного во истину стебом, Виктор Пелевин написал практически реализм. Реализм, которому не надо выискивать фантастические допущения для предания абсурдности и антиутопической безнадежности. Все того и надо постараться довольно точно вспомнить «золотые» 90-ые и совсем чуточку гипертрофировать образы людей и событий, которые там водились в изобилии. Вавилен Татарский — маленький одинокий человек, который ни во что не верит. Даже в тот древний восточный мистицизм, в который лишь изредка окунается повествование. Азадовский — бескомпромиссный, решительный и без йоты скромности и сомнений карьерист, для которого шагать по головам даже не жизненное кредо, а не отторгаемая обыденность. Вовчик малой — типичнейший новый русский, напичканный слишком реалистичной стереотипностью.

«Имеем ли мы право осознавать наши желания, даже более того, обладать сознанием!?- вот что стоит на кону современной классовой борьбы. У неё может быть только два исхода: в одном случае, нас ожидает уничтожение классов, мир, где трудящиеся смогут контролировать все сферы своей собственной деятельности. В другом... общество спектакля, в котором товар созерцает сам себя в им же созданном мире...»

Что уж говорить о проблематике, поднимаемой в тексте. Тут и Чеченский кризис и расползающаяся парадами суверенитетов страна, пропитанная ложью и первыми потугами новой манипуляционной политикой властей в информационном пространстве. Даже определенное пророчество в виде «ложнославянской идеологии/диктатуры». Черт подери, но Пелевин, как и в «S.N.U.F.F.»'е вновь прочувствовал будущее образами нарратива. В более позднем романе он предрек, как, во всяком, кажется мне, возникновение российско-украинского кризиса и войны (а не только сделал аллюзию по поводу существующего соперничества-противоречия между Россией и Западом). А в этом же он обозначил долгоиграющий, в том числе и в дне сегодняшнем, тренд российской государственной идеи (идеология же запрещена, а таким новомодным понятием мне один мой друг из соответствующих организаций обозначил сегодняшнюю экзарц-идею наших господ для народа). Так или иначе, лично у меня сложилось впечатление, что если бы не концовка «Поколение «П», то его можно было б рассматривать как самый что ни на есть настоящий реализм с незначительной примесью психоделики и реверансами в сторону эзотерики и буддизма. Последние в данном понимании романа лишь усиливают его бьющую серостью будней и безысходностью реальность.

«Самоосвобождение в нашу эпоху должно заключаться в избавлении от материальной базы, на которой зиждется ложь современного мира...»

Подведу итоги и выскажу еще пару мыслей напоследок. Бытие определяет сознание также, как и выбранная тема (эпоха) определяет авторский почерк и жанровую стилистику писателя. Безыдейная и совершенно не чарующая эра первоначального накопления капитала в новой России не оставила особого плацдарма для развертывания стандартной «пелевинщины» современному классику. Поэтому постмодерновости, абсурдистики и юморесок тут предельно мало, из-за чего «Поколение П» может быть крайне не интересно для фанатов среднестатического Пелевина и довольно любопытны для любителей мейнстрима российского толка. Еще добавлю пару слов об экранизациях романа — да-да, во множественном. Никогда не задумывались, что в целом неплохой, хоть под конец и слишком выделяющейся сокращенностью первоисточника фильм Гинзбурга, не единственный по данной книге Виктора? По мне «Москва 2017» 2012 года является как раз не обозначенной, но визуализацией сюжета книги. А что? Главный герой — российский делатель рекламы. Все происходит в рамках метафизического осмысления рекламы и ее влияния на потребителей. Маркетинг представлен в метафоре босхианских чудовищ. Присутствует некое божество, которое так или иначе связано напрямую с владычеством в мироустройство рекламного бытия. Так что ай-яй, товарищи с «ТНТ«!

Однозначно рекомендую читать людям, более симпатизирующих современному модернизму, но и старым-добрым поклонникам гуру тоже. И да, приведенные цитаты — вовсе не из работы Пелевина! Это Ги Дебор «Общество Спектакля» — публицистика от леворадикала-ситуациониста, историка, художника и писателя французского гражданства. Очень советую как довольно художественно, красочно и понятно поданные рассуждения о сути капитализма дня сегодняшнего и природе общества потребления. Почему все так и не иначе и что может статься совсем скоро — именно об этом пишет Дебор, во многом сходный в данной теме по взглядам с Виктором Пелевиным.