Виктор Пелевин «Священная книга оборотня»
- Жанры/поджанры: Постмодернизм
- Общие характеристики: Философское | Сатирическое | Ироническое
- Место действия: Наш мир (Земля) (Россия/СССР/Русь )
- Время действия: 21 век
- Сюжетные ходы: Становление/взросление героя
- Линейность сюжета: Линейный с экскурсами
- Возраст читателя: Только для взрослых
А Хули... Нет, это не ругательство. Это имя. Странное и непривычное русскому уху. И зовут так девушку, на вид лет семнадцати. Девушку, избравшую себе древнюю профессию. Не журналистику, как вы понимаете...
И всё бы шло по накатанной колее, не повстречайся ей клиент — индус. Минутная потеря концентрации, и....
А дальше — судьба свела её ни с кем-нибудь, а с полковником ФСБ. Таким же странным, как и А Хули...
Лингвистический анализ текста:
Приблизительно страниц: 257
Активный словарный запас: средний (2809 уникальных слов на 10000 слов текста)
Средняя длина предложения: 63 знака, что гораздо ниже среднего (81)
Доля диалогов в тексте: 30%, что немного ниже среднего (37%)
Номинации на премии:
номинант |
РосКон, 2005 // Роман | |
номинант |
Бронзовая Улитка, 2005 // Крупная форма | |
номинант |
Интерпресскон, 2005 // Крупная форма (роман) | |
номинант |
"Сталкер" / Stalker, 2012 // Переводной роман (Россия, 2004) |
- /языки:
- русский (17), английский (2), чешский (1), болгарский (1)
- /тип:
- книги (19), аудиокниги (2)
- /перевод:
- О. Мразек (1), И. Тотоманов (1)
Аудиокниги:
Издания на иностранных языках:
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
Black ermine, 30 декабря 2021 г.
Сразу скажу, что роман мне не понравился. Тем не менее, я очень рад, что его прочитал, так как он помог мне понять почему я не люблю постмодернистскую литературу в целом и Пелевина в частности.
Вообще я вполне признаю за Пелевиным все те достоинства, которые отмечают другие рецензенты: тонкость формулировок, остроумие, удивительное умение подать простым языком сложные мысли и, конечно, глубокое понимание сути вещей, о которых он пишет — будь то любовь, политика, самопознание и вообще что угодно. Единственное, что я в пелевинском стиле не одобряю, это чрезмерное использование обсценной лексики, но это уже моя личная заморочка. Так почему «не нравится»? Потому что он пишет исключительно с позиции полного превосходства над читателем.
Пелевин — человек одновременно и умный, и мудрый, то есть обладает как большим багажом фактических знаний, так и способностью видеть связи между предметами и явлениями и понимать законы окружающего мира. Это — редкое сочетание качеств, обладатели которого часто находятся в своего рода «интеллектуальном одиночестве», ведь найти круг общения себе под стать им бывает непросто. А этот эффект, в свою очередь, заставляет таких людей относиться ко всему, происходящему вокруг, с эдакой усталой мудростью и вырабатывает в них созерцательное отношение к миру. В романах Пелевина очень четко видно именно такое отношение: в них есть только восхитительное сознание автора, бриллиантовым пиком возвышающееся над творящейся вокруг суетой сует, с вершины которого автор глазами героя насмешливо наблюдает за происходящим. Все, что бы ни случилось у подножия, вызывает у него в лучшем случае слабое любопытство. Единственное, что может хоть как-то развеять скуку мудреца — это открытие какой-то очередной грани собственного «я». За примером далеко ходить не надо — та же А Хули занята исключительно собственной реакцией на новое для нее чувство любви и то, какое влияние оно может оказать на ее самопознание.
Проще говоря, как Пелевин, так и другие постмодернисты, пишут с крайне эгоцентричных позиций и не допускают даже мысли о том, что в мире может быть нечто большее, чем они сами и их сиятельные сознания. Причем если Пелевин, будучи действительно человеком незаурядным, наверное и правда имеет определенное право на такой подход, то многие их его коллег по постмодернистскому цеху смешны и нелепы в своем самолюбовании.
На мой взгляд, по-настоящему крупный писатель потому и становится классиком, что раскрывает темы, которые не укладываются в сознание одного-единственного индивида, каким бы выдающимся он ни был. Во всех истинно классических книгах присутствует понимание колоссального многообразия жизненного опыта, удивительного парадокса общности и индивидуальности реакций разных людей на одинаковые феномены, проблемы разности взглядов и подходов людей к одним и тем же вещам. Это и делает их произведения великими.
У Пелевина же весь мир изображается лишь сквозь призму его собственного восприятия. Да, он остроумен, наблюдателен и, бесспорно, очень тонок. Его книги это сборники острых замечаний, изящных шуток и любопытных наблюдений — но не более того. Это не «большая литература».
whatever_it_is, 15 февраля 2023 г.
«Мистикой должны заниматься не оборотни, а те, кому положено по профессии — политтехнологи и экономисты.»
Главная героиня А Хули — пожалуй, самый запоминающийся центральный персонаж романа Пелевина после Вавилена Татарского и Петра Пустоты. И, как и в случае с ними, практически всё произведение держится на хрупких плечах очаровательной лисы-оборотня, живущей в Москве середины 00-х. Зарабатывает она проституцией (это не совсем правда), попутно рассуждая о поп-культуре и новой российской реальности, но на деле она — гипнотизёр и философ, ищущий свой уникальный путь.
С точки зрения композиции это едва ли не самая удачная крупная форма писателя, взять хотя бы излюбленный прием западных кинематографистов и модных писателей — показать финальную сцену глазами очевидцев и затем медленно вести к ней героиню, а вместе с ней и зрителя/читателя, буквально на его восхищенных глазах складывая стройную сценарную конструкцию. И намёк на кино здесь не случаен, — текст изобилует многочисленными отсылками к современным кинокартинам (что, конечно, не редкость у Пелевина), как культовым авторским, так и к блокбастерам. Которые, уже по традиции, воспринимаются героями и используются в сюжете самым необычным образом.
Автор, совсем как культовые независимые режиссеры, использует жанровые приемы, неожиданные смены ритма повествования и контраст между сценами (само по себе противопоставление волка и лисы как влюбленной пары, учитывая роль этих образов в русских сказках, работает почти идеально). Калейдоскоп привычных абсурдных пелевинских зарисовок нашел здесь наиболее подходящую структуру, в которую может выстроиться.
miamortu, 20 апреля 2019 г.
Довольно странно было наблюдать, как героиня, чей возраст исчисляется тысячелетиями, встревает так глупо и такое количество раз подряд. Совершенно непонятно, как она дожила до наших времён.
Не менее странными, если не сказать коробящими, оказались «милая» и «душенька» из уст оборотня в погонах.
Но самым, пожалуй, странным получился сюжет. Уже не слайс, но ещё не приключения — какой-то зачаток, данный в зарисовках. Его не маскируют гротеск или сюр, как в «Омоне Ра» и «Чапаеве» соответственно. И его тут ощутимо меньше, чем саркастичных максим на тему современной роисси и низкосортности людских душонок.
В общем, на редкость странная книга. Странная той странностью, которая побуждает сказать «ну ок» и пожать плечами.
majj-s, 15 декабря 2020 г.
- Чо эт ты такая смешная сегодня? По скайпу трындишь с кем-то?
- Читаю
- Что-что-что читаешь?
- Пелевин, «Священная книга оборотня».
- Она у меня до дыр зачитана. И в каком месте сейчас?
- Где он говорит, что не может употреблять кокаин, потому что острое обоняние с первой дорожки подскажет, сколько часов курьер вез партию в заднице.
- И сколько раз его в эту...
- Не продолжай! (смеемся).
- Пелевин — он вообще «что надо».
- Я не читала лет восемь последних.
- И кто посоветовал? (чуточку ревниво, отчего не он, книга-то любимая его! Заинтересованно — ну, как общий знакомый?)
- Да, в сетях...
Эта книга вернула Пелевина. Не думаю, чтобы Виктору Олеговичу было какое-нибудь дело до моего отношения. Мне было дело. Потому что важно уважать, кого уважаешь и любить, что любишь. Для внутренней целостности. Для гармонии мироздания. Когда «здесь играть, тут не играть, там я рыбу заворачивал» — это не любовь и не уважение. Той безумной радости абсолютного читательского узнавания, какая вспыхивает при встрече со «своим» писателем и книгой, никогда не возникало от него. Всегда стеклянная грань между. Иногда из толстого матового и почти непрозрачного, порой тоненького, воздушного. К финалу вдруг истаивающая ледышкой: была холодная твердость под протянутой рукой, а теперь исчезла, только на пальцах капли. Лизнешь — солоновато.
И за эту вот алхимическую трансформацию восприятия, которая происходила в обширной читательской биографии по пальцам пересчитать можно, сколько раз. За нее ценила Пелевина необычайно: не твой-не твой-не твой, ву-ух — и не твой снова — ты сама. А потом подряд пошли вещи, в которых толстое и матовое так и оставалось толстым матовым. Сказала себе: у него есть Затворник и Жизнь насекомых. Довольно, как на твой взгляд. За то и продолжай любить. И отойди в сторону. Отошла, не удивляясь даже инертности читающего общества, продолжающего восхищаться. Люди тупы в массе и склонны повторять мнение того, кто авторитетен в их глазах. Считается же, вот, Минаев, писателем...
«Хаврошечка» вообще-то была первой моей собственной книгой. Мама, забирая из сада, заговорщически шепнула: «Дома тебя что-то ждет». И держала интригу до конца, проронив только в ответ на скулящие расспросы: «Крошечка-Хаврошечка». И я, дурочка, решила, что «р» послышалось, а дома маленький котенок, кошечка со странным именем. Живая и теплая. И нежная, и мурлычет, и мы станем кормить ее молоком из блюдца. А оказалась книжка в тонкой обложке про какую-то корову. Но когда первое разочарование улеглось, взяла книгу и читала сто тыщ раз. И это был первый в жизни случай описанной выше трансформации восприятия.
А «Аленький цветочек» те же сто тыщ раз слушала на пластинке фирмы грамзаписи «Мелодия». И «Лолита» — моя самая любимая книга. И я занимаюсь сознательным самосовершенствованием. Совсем как А-Хули. Только за хвост себя не дергаю, потому что нет у меня хвоста. Зато есть огромная и совершенно безумная любовь к «Любовному настроению» Вонга Кар Вая. А музыка Исигуро Умебияши, которая там главной темой, в машине на флешке и ставлю ее время от времени, когда душевная смута. А «Kesas, kesas, kesas» тоже на флешке. И ее пою. Часто. Это которая «Пацан лос диас».
В общем, спасибо добрым людям, что посоветовали. Потому что тут к финалу снова истаяло утончившееся до микронной толщины стекло. И что может быть прекраснее, чем уйти в Радужный поток? Не хочу в Нирвану, хотя и нет у меня хвоста...
Frd981, 2 июня 2020 г.
Один из главных героев «Священной книги оборотня» — Александр, впервые появляется в повести Пелевина «Проблема верволка в средней полосе». Пару ему составляет А Хули – лиса-оборотень, которая никак не может попасть на небеса, хотя, учитывая ее возраст – минимум 1200 лет – это должно было случиться несколько столетий назад.
***
Лисы-оборотни – излюбленный персонаж китайской мифологии. Их культ начал складываться во времена династии Тан (618-907). В деревнях в честь этих существ сооружали кумирни и приносили жертвы в виде человеческой еды и шитья.
Различают три градации волшебных лис. Лиса-оборотень — обычно вредоносная для человека, может быть убита. Лиса-фея – может приносить и добро и зло. Обычно выступает в виде доброго вестника. Белая девятихвостая лиса – лиса-праведница.
Считается, что пятидесятилетняя лиса может превратиться в женщину, столетняя – в мужчину и вступить в отношения с женщиной, а через тысячу лет ей открываются законы Неба и она становится Небесной лисой.
Лисе-оборотню для усиления волшебной силы необходимо вступать в интимную связь с человеком. Но участь их партнеров печальна. За внеземное удовольствие они платят своей жизненной энергией и умирают от истощения сил.
Главный источник информации об этих удивительных существах — китайский классический роман «Развеянные чары».
***
Но вернемся к Пелевину. А Хули зарабатывает себе на жизнь проституцией в московских международных гостиницах. Впрочем, избегая самого полового акта и просто наводя морок на своих клиентов.
Граф де Шермандуа будучи женатым на другой лисе — И Хули, оставил достоверное описание этого состояния.
«Не могу сказать, что она была особенно хороша собой. Когда мне доводилось увидеть ее после долгой разлуки, я поражался, как могло это маленькое сухое существо со злыми глазами сделаться для меня всем — любовью, жизнью, смертью, спасением души. Но стоило ей поймать мой взгляд, и все менялось. Сначала в ее зеленых глазах появлялось как бы испуганное сомнение в том, что она любима. То, что любить ее не за что, было в эту минуту очевидно, и каждый раз я испытывал волну жалости, переходящей в нежность. А она впитывала эти чувства, как губка вино, и сразу же расцветала мучительной, сводящей с ума красотой. Короткий обмен взглядами менял все. За минуту до него я не понимал, каким образом могла эта некрасивая, в сущности, женщина увлечь меня, а после — не мог взять в толк, как можно было хоть на минуту усомниться в волшебной силе ее черт. И чем дольше я глядел в ее глаза, тем сильнее делалось это чувство, доводя меня до исступления, до физической боли — словно она просовывала кинжал в щель стены, за которой я хотел спрятаться, и несколькими движениями лезвия расшатывала кладку до такой степени, что стена рушилась, и я вновь стоял перед ней нагой и беззащитный, как ребенок. Я изучил эту метаморфозу в совершенстве, но так и не научился понимать природу огня, спалившего дотла всю мою душу».
***
Неприятности у А Хули начались, когда она потеряла контроль над одним из клиентов, и тот, увидев все происходящее в истинном свете, выбросился из окна.
Это и послужило поводом для первой встречи главных героев романа.
«На пороге стоял высокий молодой человек в темном плаще с поднятым воротом. Он был небрит, хмур и очень хорош собой — это я отметила без всякой личной вовлеченности, холодным взглядом художницы».
И этот молодой человек, купив Аделии (псевдоним А Хули) пару колец за 23 000 $ сразу же уезжает на север.
Вторая встреча происходит в пентхаусе конторы Александра. После весьма интересного разговора о дискурсе современной сказки лиса решила воспользоваться своим безотказным средством – внушением хвостом, но дальше произошло непредсказуемое:
«Пошатнувшись, он издал ужасный воющий звук и буквально вывалился наружу из собственного тела — словно оно было бутоном, за несколько секунд раскрывшимся в жуткий лохматый цветок. Как выяснилось, человек по имени Александр был просто рисунком на двери в потустороннее. Теперь эта дверь распахнулась, и наружу вырвался тот, кто уже долгое время следил за мной сквозь замочную скважину.
Передо мной стоял монстр, нечто среднее между человеком и волком, с оскаленной пастью и пронзительными желтыми глазами»
Следующие страницы, посвященные развитию вспыхнувших отношений на фоне реалий российской действительности, включают в себя, помимо всего прочего, прекрасную лекцию лорда Крикета о природе оборотней и описание добывания нефти с помощью черепа Крошечки-Хаврошечки.
Впрочем, Александр и А Хули очень быстро поняли, что переплетение их хвостов дает гораздо более сильные переживания, чем обычный контактный секс. И так продолжалось бы до бесконечности, если бы к А Хули впервые за тысячелетие ее жизни не пришла любовь, что, как в известной сказке про красавицу и чудовище, расколдовало принца. Только принц оказался не совсем таким, как представлялось. В результате пришлось скрываться от конторы Александра, но зато А Хули наконец-то поняла как стать Небесной лисой – Сверхоборотнем. Нашла ключ к Радужному Потоку.
***
К «Священной книге оборотня» прикладывается диск, на котором записаны музыкальные произведения, упомянутые в тексте и содержащиеся в формате MP3 на компьютере А Хули. Одиннадцать треков создают музыкальное пространство романа — от китайской музыки через испанцев к православному церковному пению.
Знакомые переводчики с трудом, но осилили один испанский текст, идущий на диске под названием «Песенка портфельных инвесторов».
На самом деле это песня мексиканских коммунистов «Имя» с весьма туманными образами и просто огромной грудой метафор.
*
Когда речь идет о стоимости жизни,
О благородной жизни, чистой и светлой,
Без героического мотива –
Мы бы сказали:
Кто на это способен? (Кто бы это смог вынести?).
*
Если бы речь пошла о свете, который обожаем.
Чья бессмертная сила – это светлая ночь,
Которая длится до тех пор, пока не дотронется до новой зари –
Мы бы сказали:
Кто на это способен? (Кто бы это смог вынести?).
.......
Когда речь идет о бездонном обладании,
Об идеальной борьбе, которая никогда не заканчивается,
Для того, чтобы добыть хлеб всего мира –
Мы бы сказали:
Кто на это способен? (Кто бы это смог вынести?).
*
Когда речь идет о лучшем латинском будущем,
О голосе, который зазвучит при штурме,
Но не произнесет любимое имя –
Мы бы сказали:
Кто способен поднять такой голос?
*
Странные, однако, ассоциации у Виктора Олеговича.
И еще, в качестве справки. Песня, которую Александр называл по первой строчке припева — «Пацан Лас Диас», на самом деле является любовной лирикой из фильма Вонга Карвая «Любовное настроение».
keda_666, 14 апреля 2023 г.
Провокации, странные имена и изначальное название книги — не для меня это всё. Я воспринимаю это как больную фантазию автора, не более того. Кому-то заходит, и ладно.
Stalk-74, 30 января 2021 г.
Вау, какие у последних отзывов простыни. В принципе, читая Пелевина, надо следить, чтобы не сорваться в неконтролтруемый поток мысли. Ведь и сам Пелевин горазд из интернет-мема или какого-нибудь эзотерического тезиса набрать несколько страниц животворящего текста. И плавая в этом тексте от буйка паранормальности до буйка субкультур читатель находится в иллюзии прикосновения к истине не для всех.
Причем и идея лис да волков властителей мироздания вполне перспективная, с выходом на фольклор разных стран и эпох, с добавлением специй из современного боевика и классической мистики практически гарантированно приносит Пелевину респект, ну и деньги, конечно.
Но когда спадает морок чтения, может возникнуть вопрос — а про что книга? Жила-была старая (очень старая) дева, её слегка изнасиловали и она познала вкус большой и крепкой любви. Все. Скучный и избитый сюжет. Но обертка камуфлирует сюжет.
martinthegod9, 25 марта 2016 г.
«В любви начисто отсутствовал смысл. Но зато она придавала смысл всему остальному.»
Неожиданно и приятно уже в который раз удивляющий Виктор Пелевин открылся для меня с новой стороны. Да, это всё та же острая социальная сатира, предельно актуальная для времени написания, даже заставляющая прям прочувствовать эпоху. Это всё тот же солипсизм и буддизм, те же учения о пустоте и постижении тайны мира через уравнение «мир=сознание». Это всё тот же порой грубый, но весьма точный и цепляющий юмор. Это всё те же прекрасные афоризмы, разбросанные по тексту десятками, после прочтения которых каждый раз хочешь их то подчеркнуть, то записать.. а подчеркнуть и записать, как всегда, нечем и некуда, прям пустотность какая-то.)
Но это первая книга Виктора Олеговича, в которой исследуется понятие Любви. Пускай любви очень пошлой изначально, пусть эта любовь неприятных или даже злых существ, но, видимо, у автора что-то кольнуло. Даже не очень верится. Уж от кого, но от него не ожидал увидеть путь к истине через любовь. Отношения лисы-оборотня и волка-оборотня очень грамотно показывают непонимание между полами, и в то же время причины бесконечного притяжения этих полов, пускай столь разных, но поэтому и тянущихся друг к другу взаимной попыткой разгадать наконец-таки тайну другого... Прагматичный, гомофобный, примитивный, с зоновскими понятиями и ценностями оборотень в погонах и циничная проститутка, у которой вместо известного места мешочек-семяприемник, — весьма отталкивающая, на первый взгляд, пара. Даже в самом романе Александр вспоминает сказку «Красавица и чудовище».. Да только в их мире чудовища — они оба. Но, как сказано ранее, это не мешает им так же познать любовь, и никоим образом не отличает их от прилизанных рыцарей и надушившихся принцесс.
Лисица А Хули — метафора всего культурного наследия человечества. Столь же эклектично впитавшая в себя всё многообразие культурного опыта, и от этого закономерно ставшая бесконечно циничной. Ее хвост — настоящая находка автора, как активное начало сознания по воздействию на окружающий мир (и вновь привет солипсизму). А Хули — с одной стороны, любой субъект, обладающий таким активным воспринимающим началом-хвостом, а с другой стороны, это любая женщина, способная приковать своими чарами любого самца. Не зря лисица удивляется, как же женщинам это так легко удается: «Когда я вижу в дорогом бутике девушку с кавалером, который покупает ей брошку стоимостью в небольшой самолет, я каждый раз убеждаюсь, что человеческие самки создают миражи не хуже нас. А может, и лучше. Надо же, выдать сделанную из мяса машину для размножения за дивный весенний цветок, достойный драгоценной оправы, — и поддерживать эту иллюзию не минуты, как мы, а годы и десятилетия, и все это без всякого хвостоприкладства. Такое надо уметь.»
Финал романа трогает. Несмотря на ужасность двух главных героев, их история очаровывает трагизмом непреклонности внешних обстоятельств, хрупкостью чувств, и создает эффект не хуже драмы Ромео и Джульетты. Определенно удачное произведение автора, содержащее все положительные черты его творчества, и вносящее новую лепту, раскрывая идею Любви.
Welcomegor, 10 октября 2022 г.
Отдельное место на полке. Отлично подходит для знакомства с автором, стала моей любимой книгой.
neo smile, 3 января 2020 г.
«Мне от людей вообще ничего не нужно, кроме любви и денег»
Театральные движения души. Тонкие колоритные связи со всеми эпохами сразу. Виртуозная мимикрия внешности и привычного для нас хода мыслей. Живописный симулякр тела и души... — И... Вуаля! Новый образ ключевого персонажа Пелевина готов и заряжен неповторимой динамикой, силой и харизмой.
Чем занимается чудесная лицом и телом (вот только с именем не очень повезло в РФ реалиях) девушка А Хули, не трудно догадаться с первых страниц ироничного, а местами и саркастического повествования. Да, это безусловно весьма древняя профессия (вы всё верно поняли: в чистом виде никак не корреспондент) и трансформирует она свое ремесло весьма оригинальным образом.
Работая со своими клиентами, она воплощает в реалии, — на все лады и образы, — природу наваждений, транса и особое древнее умение души по их синтезу и взаимопроникновению. По манере очаровывать клиента ей нет равных. Её талант безупречен и неповторим: курируя клиента даже в изменённом состоянии ума (и тела) она, — наделённая особым сексуальным витамином, — А Хули способна заново сплести сокровенную клиентскую мечту и воплотить её весьма специфическим образом. Транслируя себя как голограмму, она каждый раз в уединённом сосредоточении позволяет клиенту заняться любовью... С самим собой....
Это чудо живёт на свете как минимум 2000 лет. И она так устала от людской похоти... Что не без особого удовольствия генерирует её сама. В подобном закольцованном мышлении суть её маски, — отталкивающе прекрасной; с тонким налётом обмана, хитрости и подростковой прелести.
При всех этих двусмысленных ситуациях сей дивный зверь — полудевушка / полулиса — умудряется заниматься нравственным самосовершенствованием. И во всех клиентских случаях она добросовестно выполняет функцию терпеливой сиделки, нежели играет роль... Ну в общем, вы поняли кого..
Да, безусловно, у главной героини романа, по сравнению с которой статичные красавицы словно безжизненные копии истёртого трафарета, весьма стрёмная профессия. Похожая на журналистику лишь отчасти, — список подобных респондентов велик и не предсказуем. Именно в таких сложно-закрученных приключениях этот мистический зверь (оборотень-перевёртыш) налетел на другого такого же оборотня: неповторимого и нежно любимого. Причём любимого буквально с первого взгляда...
Пелевин как всегда остроумен и хорош в метафорах; романтичен и тонок в основном тексте; замысловат и витиеват в раздумьях о вечном. В привычной эклектике своей авторской подачи он ругается по делу. Вздыхает с состраданием. Пишет с исполинским неподражаемым размахом.
***
Вся тщета жизненного подвига и поиска... Нет, не только в смысле того, что больше некуда идти — везде сплошные тупики и тёмные закоулки... А в смысле того, — что «ты» уже наконец нашёл, обрёл и пришёл... Домой... И здесь следует уточнить, что для персонажа с такой «породистой» витиеватой родословной определение дома — это безусловно не штемпелёванная отметка в паспорте. Да у неё и паспортА все как есть поддельные. Ибо истинный возраст этого чудесного создания определить довольно сложно. И сама она — красивая, умная и добрая девушка. А имя (А Хули) оно ведь не приговор на самом деле...
***
Более грустный «приговор» Пелевин выносит, — в двусмысленной форме и надрывной печали, — той стране, про реалии которой в очередной раз подробно пишет. На самом деле чувство причастности к судьбе великой державы, виртуозно вплетённое в этот любовный эпик, ранит читателя так больно и так сильно... Что весь юмор — меткий, хлёсткий, жёсткий — воспринимается здесь больше как обречённая боль и безысходность.
Постоянные реформы, суть которых: самый Ущербный вариант из всех имеющихся в наличии «вилок» и альтернатив. Сложный в своей архаике образ медведя во всех мыслимых идиомах РФ реалий. Начиная от привычного «брать на лапу». И заканчивая более инновационными и закрученными словесными формами: «слегка посеребрённая международными вливаниями, Россия, в своей потенции по-прежнему находится где-то между зоной экономической стагнации, и тем причинным местом, через которое обычно по расхожему афоризму ничего никогда не получается»...
Ни дать, ни взять, — все мы несчастные лузеры беспробудно-серых перспектив.
Безусловно, Пелевин совсем не из тех авторов, которые одиозно предлагают свои «Лучше / Хуже»... Речь здесь (не единственно, но в том числе) ведь не совсем об этом. Вернее, совсем не об этом.
«Священная книга оборотня» — это скорее особая медитация над безысходностью существования, запустением и ущербной формой одиночества.
Яркая и нежная одновременно, эта вещь оставляет такое неповторимое послевкусие,что кажется, словно побывал на вершине Памира и успел за эти триста с лишним страниц отсмотреть все красОты и богатства лежащего у твоих ног мира. Настолько Пелевин чуткий, богатый в своих иносказаниях и щедро «заигрывающий» с читателем автор.
Его текст плотный и лёгкий; двусмысленный и разбитый на подробные колонтитулы. Ироничный драйвер этого повествования не отпускает от самого начала и до самого финального твиста любовной истории этих двух значимых влюбленных персонажей.
Пелевин виртуозен, поэтичен и очень силён — не стоит лишний раз сомневаться в его тонком таланте самобытного автора — особенно в вопросах раскрытия природы Красоты как таковой. Вернее её чувственной интерпретации.
Абрис средневекового Вервольфа изображён автором так тонко и так гибко (на такой очень глубокой и очень пластичной метафоре), — чарующий и волнительный трансформер полковника ФСБ в хтоническое животное каждый раз будоражит воображение и ласкает самый взыскательный читательский вкус.
Тема «сверхоборотня» и северных богов раскрыта так глубоко и ярко! Кто бы сомневался, что автор знает цену всему тому, о чём он пишет. И знает цену истине как таковой. Именно потому, что она ничего не стоит. И именно потому что она бесценна.
И возвращаясь к теме трогательной любви двух оборотней — всё-таки она здесь ключевая — стоит ещё сказать кое-что по этому поводу.
Это очень необычный эпик о чувственном удовольствии по ту сторону добра и зла. Погружаясь во все возможные механизмы внутренней алхимии, эти два существа сплели собой мощнейший энергетический союз. Их заманчивые сюрры и совместные галлюцинации прекрасны. А гипнотические трипы, созданные для того, чтобы вместе нырять в общую любовную иллюзию, — да, безусловно, это вокзал для двоих, где каждая шпала на вес золота.
***
Любовь этих двух существ-трансформеров трудно заключить в слова. Ибо всё будет лишь костными фразами, нелепо расписанными на «бумаге».
То глубокое чувственное переживание, о котором пишет автор на страницах этого романа, в чистом виде на привычных рецепторах познания мира ни на что не похоже.
Это не опьянение и не трезвость. Не жертвоприношение и не садо-мазохизм. Не демоническая любовь и не нежная близость. Не мощная гипнотическая волна и не замкнутая на себя любовная цепочка...
Пелевин здесь, в очень нежном и глубоком тексте, в который раз берёт такую душевную вертикаль! В этих местах автор пишет буквально на разрыв аорты.
И где-то к середине книги, вдоволь набаловавшись иронией и сарказмом, читатель как бы начинает сжиматься чувственной болью вместе с переживаниями ключевых персонажей. Слова, метафоры, отвлечённые термины, категорические императивы... Всё это не в силах отразить то, о чём пишет в своём откровении Пелевин. Хотя в этих местах, где лингвистика обычно так окостенела и конъюнктурна, Пелевин в качестве мегаодарённого и эрудированного автора всё же находит для своего читателя нужные чувственные аккорды и аллюзии. Заставляя тем самым своего читателя вместе с тонкими душевными волнениями героев пережить что-то если не такое же самое, то очень близкое в своём сердечном образе и подобии.
И дело здесь конечно же не в каких-то особенных философских силлогизм ах и доктринах. Ибо каждое из возможных концептуальных определений способно лишь изощрённо запутать и завести в ещё больший смысловой тупик. А именно в Проживании этого текста (и романа) собственной душой и сердцем.
PS Подобной аскезой практиковать в качестве внимательного читателя довольно интересно. И в этом Пелевин в качестве талантливого автора давным давно достиг мудрой простоты: «Слушай, что говорит сердце. И не сворачивай с пути.»
PPS Где-то на краю Битцевского леса — где-то там, где нас уже давно нет — зыбко фонит и разливается тепловой реликтовой волной как бы ничьё «Je ne regrette rien»... Шумят дожди, сменяются сезоны, растекается влажными тёплыми слезами на стекле Вечность, разговаривая с читателем на языке непостижимых тайн и замысловатых шарад. Бесконечной красотой звенит этот роман, безусловно заслуживающий самых высоких отметок, искреннего восхищения и множественных внимательных перечиток повзрослевшего читателя.
narsyy, 5 октября 2014 г.
набор шуток и интересных мыслей, щедро приправленных пошлостью. ( нельзя же было не сделать лису проституткой, правда?) Смысловую нагрузку сюжет несет в той же степени, в которой ее несет квадрат малевича. Собственно, я не сомневаюсь, что Пелевин закладывал в сюжет некий сокровенный смысл, но никакой системы в романе нет. Критики, мол, потом сами разберутся, есть ли в этой писанине какой-то смысл или нет. Критики находят, и даже не один вариант смысла. А потом еще спорят, что же на самом деле имел ввиду автор.
Как по мне, сюжет романа — это просто набор героев и антуражей, необходимых для создания Донов Хуанов и Карлосов. Особенно это заметно ближе к концу романа, когда диалогами заполнено все пространство и сюжета просто нет. После создания Дона Хуана и Карлоса можно тараторить о чем угодно до самого конца книги, главное, чтобы это выглядело философично и по-восточному тонко. Аллюзий на Кастанеду столько,что нагвали и тонали вылезают из каждой страницы и даже финальный прыжок слизан(ну ладно, позаимствован) у Карлоса. И если в Чапаеве такая пародия на Кастанеду выглядит серьезно и органично, то здесь — нет. Просто вольный пересказ подходящих к месту восточных мудростей из разных -измов и придуманная на коленке философия.
Понравился эпизод с жетлым господином, когда он приковывает лису шляпой и свитками. Так же несколько цитат и сравнений прямо-таки хороши. И еще понравилась мифологическая история про пса П*здеца, который пробуждается когда на русскую земли приходят супостаты, после чего он им НАСТАЕТ.
И о приправе. Куда уж без пошлости Пелевину? В Чапаеве он иронизирует над самим собой и собственным читателем, показывая коня с двумя ху*ми и рядового, который может разговаривать жопой. От этих зрелищ толпа прямо-таки падает со смеху, и по-другому, дескать, до народа никак не достучаться.Вот и Пелевин в каждом новом романе выводит за поводок своих двоеху*х коней, от которых становится ближе к народу и от которых популярность его все растет.
Hobel, 10 июня 2017 г.
На мой взгляд — его лучшая книга. Понимаю, что определение лучшей в случае с Пелевиным — дело неблагодарное, но тем не менее... Особенно поразили тщательность и достоверность, с которыми было описано таинство добычи нефти. Как человек, имеющий отношение к нефтянке, только за одно это поставить меньше десятки никак не могу.
Конечно, фантастика, конечно, сказка. Но сказка эта так органично вписана в текущую реальность, что очень скоро забываешь про колобков с учёными котами и погружаешься в российскую действительность эпохи начала вставания с колен. Даже как всегда глубокие философские размышления автора так прочно привязаны к текущему моменту шатания державы, что становится понятно: Пелевин сам глубоко лично переживал времена неопределённости. В этом смысле «Священная книга...» будет (или уже есть) таким же полумистическим слепком общества, какими когда-то были «Бесы» и «Мастер и Маргарита». И точно так же станет классикой, в чём я не сомневаюсь. Характерно, что сделать слепок этого самого общества случилось московской валютной проститутке — поклоннице Набокова с тонкой душевной организацией и глубоким историческим опытом. Можно ли представить более подходящее существо для этой роли? А Хули — линза, аккуратно собравшая в пучок линии судьбы России начала 00-х.
А Россия нулевых — это мечта о полтиннике за баррель, тяжёлый, но завистливый взгляд на Европу, тоска о былом, вездесущее ФСБ, оборотни в погонах и без. И немного любви, странной и неожиданной, той самой, из-за которой всегда все проблемы. Делающей эту книгу васильком среди пелевинских дурманов и репейников.
euthanazia, 4 декабря 2017 г.
Напишу отзыв в такой же форме, как главная героиня записывала свои параллельные друг другу мысли:
1) В этой книге нет никакой философии, автор просто хотел посмеяться над псевдо-интеллектуалами, которые её там найдут.
2) В этой книге есть философия, и читатель, который её не нашёл, просто недостаточно просветлён.
3) В этой книге есть философия, но она настолько хромая, надуманная и узконаправленная, что истинно интеллектуальный читатель просто посмеётся над ней.
Misha_i_Kalash, 14 августа 2018 г.
Пожалуй, самая лучшая книга о чекистах. Нет, это собственно, ИМХО, я понимаю, что книга не о том, но зная специфику работы подозреваю, что Виктора Олеговича консультировали знающие люди. Насколько гениально предвидено развитие событий еще в 2004 году, Войнович с Оруэллом плачут. Если бы был жив Юлиан Семенов, то, вероятно, он написал бы роман как умирает Штирлиц и в новой реинкарнации становится той самой коровой...