Андрей Лазарчук «Мумия»

Ленин таки да, живее всех живых. А Лазарчук — столп и основание турбореализма и продолжатель великой русской классики. Проснулся бы в гробу Ф. Соллогуб со своими «Тяжёлыми снами» и прочитал «Мумию», он бы восхищенья не снёс, снова лёг на место и уснул сном уже счастливым и младенческим :)

Вот умел же когда-то писать Лазарчук. Это ж надо — из одной фразы «Ленин и сейчас живее всех живых» создать такую историю! История получилась жуткая, пронзительная, запоминающаяся и до ужаса правдоподобная. Просто чувствуешь атмосферу тягучего липкого страха и всеобщей лжи. Как знакомы эти учительницы! А каков получился сам Ильич! Несмотря на то, что политических взглядов автора я не разделяю, рассказ произвел на меня сильное впечатление.

Только не удивляйтесь, меня рассказ порадовал своим правдоподобием. Меня принимали в пионеры в 1984 году. И потом были бесконечные линейки, малопонятные сборища в актовом зале и пионерской комнате, смотры строя и песни, тренировочные эвакуации в бомбоубежище, плакаты про ядерные взрывы и так далее... Я жил в страхе и чувствовал, что страна сделает из меня фарш и съест сырым.

То, что порадовало, так это – как ни странно – мир. Очень уж он получился своеобразным – эдакая едкая смесь советского и оккультного, причём резко оккультного (все эти пентаграммы, обереги и т.д. и т.п.). Да при умении автора создать живую атмосферно-реальную картинку, он, этот мир, вышел очень объёмным и невероятно реалистичным, несмотря на весь гротеск. Очень ярко и необычно. Да плюс какие-то такие вещи, вроде вскользь, без объяснений, но от этого ещё более «цепляющие» – как, например, Кошачий бог или показанная Ильичём «коза». От этого всего, от того, что автор и не стремится все разжевать, объяснить, казалось, что происходящее – действительно обрывок реальности. Интересно было читать. Однако по ходу чтения вот какой-то интриги не вызывало. Постоянно казалось, что что-то такое вот то ли было уже, то ли напоминает… Пока где-то в середине не вспомнился бородатый анекдот: «Вовочка, ты почему боишься в мавзолей идти? – А Марь Иванна говорит, что Ленин жив и любит детей!». Так ведь это же, по сути, пересказа того анекдота!

Не очень понятно, для чего вообще рассказ был написан. В качестве русского ответа американскому horror-у? Да нет, вещь, в общем-то, получилась скорее вызывающей удивление придуманным, чем страх.

В качестве конъюнктурно-антисоветского опуса, тем более и по времени вроде бы подходит? Тоже нет: вещь получилась такой уродливо-неприятной, что ее просто не получается ассоциировать со страной, в которой мы жили. Что же касается морковного чая и прочих атрибутов бедности и зарегламентировости, так об этом после Войновича с его «Москвой, 2042» сказать уже просто больше нечего.

Может быть в качестве агитационного материала в компании за предание тела Ленина земле? Так эта проблема вообще надумана — надо лишь какое-то время подождать: уйдет эпоха, уйдут и ее символы...

Да и в качестве развлекательной вещь выглядит как-то не очень. Читать ее не то, чтобы совсем неинтересно, но весь текст практически пережевывается одно и тоже и ожидание каких-нибудь откровений для читателя так и заканчивается ничем.

Этот рассказ я нашел отталкиваясь от его рейтинга и отзывов, и не прогадал.

Это просто шедевр, да возможно тема сверхдержав не так актуальна, как «надцать» лет назад, но это произведение погружает Вас в атмосферу темной империи по самые уши. Несвобода просто ощущается в воздухе.

После прочтения, я взялся за другие произведения автора, но только зря истратил время. Тема к счастью потеряла свою актуальность, можно конечно поискать современные вариации, к примеру «Кори Доктороу — Младший брат» но время Лазарчука безвозвратно ушло.

Хотите получить квинтэссенцию его творчества прочитайте Мумию, а остальное пусть остается в тени. Это, как «Один день из жизни Ивана Денисовича» — шедевр, и поверьте не стоит браться за «Архипелаг Гулаг»

Неожиданно яркий рассказец. Меня он покорил каким-то извращенным инфернальным и чернушным очарованием на грани клиники: все знают, что Ленин любил детей, но мало кто осведомлен о тех формах, в которые эта любовь выливалась, хе-хе)

Для меня, сюжет рассказа не выглядит фантастическим: слишком хорошо я помню школьные годы чудесные и пионерские линейки, никому не нужные, тупые, вытягивающие из тебя все силы. После многочасового сидения за партой хотелось скорее отдохнуть, а приходилось целый час участвовать в непонятном, плохо организованном ритуале в душном актовом зале. Некоторые дети в обморок падали от усталости и нехватки воздуха. Вот такой вампиризм.

В 1989 г. В.М. Рыбаков опубликовал чудесный рассказ «Давние потери» — о добром Сталине. В 1991 г. у А.Г. Лазарчука вышла «Мумия» — о монструозном чучеле Ленина. Для меня эти рассказы стоят рядом – по общности фантастического приема (буквализация идеологического клише) и блеску исполнения. Просто квинтэссенция фантастики четвертой волны. Как удавались им короткая и средняя форма! Вообще об этом очень точно написал Д. Володихин в статье «Четвертая волна: анатомия творчества».

Временами мечтается о неком параллельном мире, в котором «Все способные держать оружие», «Посмотри в глаза чудовищ», «Штурмфогель» — такие же мастерские рассказы, а не занудные, в сущности, многосотнестраничные повествования.

Шедевр. На паре страниц Лазарчук сумел развернуть суть истории Российской Империи СССР после Великой Октябрьской Социалистической Революции и, до нынешних, увы, времён. Портрет Владимира Ильича Ленина (Ульянова) полностью соответствует исторической действительности (разве чуть художествеено метафоричен). Все мелкие типажи достоверны чрезвычайно. Общая обстановка в стране именно такой и была. Изложено изящно, кратко, ёмко, чрезвычайно талантливо. Обычно за такими чёткими формулировками стоит тяжёлая работа по многократному переписыванию текста. Честь и хвала автору.

Меня принимали в пионеры в день 80-ти летия Ленина. И мне не было плохо, напротив, я радовался. Хорошо я помню и свои школьные годы и пару смен в пионерском лагере — да, бывало скучно, но в принципе уже тогда большинство и взрослых и детей понимали, что это — формальность, просто такие правила игры, не более того. А некоторым вещам, вроде построения коммунизма, и вообще верили.

Здесь же — кошмарная реальность воцарения нечисти, должно нравиться любителям ужастиков. Написано неплохо, хотя некоторые вещи непонятны, например, причем тут коза? В общем мне не показалась фантазия автора необходимой, создалось впечатление, что специально напридумывано пострашнее. А такие вещи производят, как известно, обратный эффект. Идея интересна, но можно было, мне кажется, реализовать лучше.

Маяковский был гениально прост:

«Грудой дел,

суматохой явлений

день отошел,

постепенно стемнев.

Двое в комнате.

Я

и Ленин —

фотографией

на белой стене.»

Не скоро придёт настоящие осмысление: кто такой был Ленин? — в масштабах всего мира; а также: зачем это с ним сделали? — вопрос к нам, россиянам...

У каждого своя правда. Лазарчук увидел это так. Оттолкнувшись от него, Столяров увидел по своему; отталкиваясь от своего времени, мне привиделось когда-то своё:

МУЗЕЙ ОДНОГО ПОКУШЕНИЯ

1***

Десятка три картин, подробный план.

В витрине: пуля, гильза, пистолет…

И пялится из рамочки, растерзано, Каплан.

С пятном невнятным, заскорузлый плед, —

Он, как Грааль, вобрал тогда в себя,

Предательской рукой расколотый фиал…

И пухлый том признаний, где губя, —

Тем почерком, похожим на оскал, —

По капли выжимала жизнь свою…

И приговор озвучен до рассвета:

Вот чёткий снимок: голой, на краю…

Внизу река. Наверно, всё же, Лета.

2***

В забвение? Но, как-то, извините, не с руки:

Вакантно оказалось место Саломеи…

В истории всегда есть, в назидание, крюки:

На дыбе той должны висеть распятые злодеи.

Зачем же сочинять всё заново: канон

И наизнанку выворачивать озвученный устав?

Подправить в списках, заменив: Его на Он.

И пусть докажут: в чём был, всё-таки, не прав?

3***

Центральный подиум: из воска муляжи.

Так в храмах выставляются на праздники распятья.

Ильич лежит на клочковатой кучке стружки, ржи,

Почти убит…. И гневные, тяжёлые проклятья

Из уст немых свидетелей каменьями летят, —

В промасленных они, разорванных спецовках, —

Прицел один: их возмущенный, трезвый взгляд

Терзает женщину. Она одна в изысканных обновках…

Цыганский полушалок, кожаный приталенный реглан:

Всем сразу ясно: тридцать, — тех, предвиденных – монет…

И новенький, дымящийся признанием наган, —

Свинцом горячим наполняет выдох: Нет! –

Бледнее мела тела неуклюжий часовой:

Всем ясно: босиком к стене, слепой, шагнёт…

А Он поник огромной облысевшей головой:

Мозг словно камень, словно грузный подземельный гнёт

Его к земле, униженной злодейством тем, прижал

И в луже расплывался жуткий красный лак…

А ты билет, растерзанный волнением, в руках своих держал:

С галёрки зритель – очарованный, спектаклем тем, чудак…

4***

На книге отзывов лежит годами пыль…

Не стало детворы со звонким горном.

Забудется, с годами, эта быль…

И, как билеты, этикетки от поп-корна,

Листвой опавшей, устилают пол:

Здесь «Кока-кола», с кумачовым баром.

Меж экспонатиков уютный стол:

Музей не называют больше храмом…

28.03.02

Написано просто здорово. Сюжет хорош, и весьма атмосферно сделан. Запоминается крепко — эта картинка Кремля в магических причиндалах и вампирствующий Ильич. Сочетание этой нежити с реалиями советской школы — очень эффектный прием!

Что-то весьма живописательно-жутковатенькое. Смесь из детско-взрослых страхов и подросткового стеба. Чем-то похоже на Пелевина.

Рассказик мутный и странный. И добрый и ласковый дедушка Ленин — какой-то странноватый.