Акимицу Такаги «邪教の神 / Jakyō no Kami»

Вряд ли я стал бы тратить время на отзыв к повести 邪教の神 (~«Бог зловещего Культа»), но вспомнился небольшой сетевой факт. Пару-тройку лет назад один знакомый прислал мне ссылку на статью «Lovecraft’s Descent Into Insan­i­ty» — она содержала несколько редких примечаний, что вроде бы как говорило о некоторой эрудиции автора. В одном из фрагментов статьи говорилось о повести Такаги Акимицу как о «первом японском мифе» — с пояснением, что история, начатая как стилизация под «Зов Ктулху», мерно перетекает в «нуарный» детектив с самоуверенным следователем.

Звучит интригующее: доктор Такаги известен тем, что в 60-70-е сочинял криминальные истории, причем как судебные детективы, разоблачая нечистых на руку власть имущих в Японии, так и тяжелые полицейские циклы про якудзу. Сочинял он (особенно в начале литературной деятельности) и произведения в духе классиков whodonnit, но объединяли все его книги строгая повествовательная логика и замечательное знание предмета.

Так что же, неужели в «Боге зловещего Культа» он должен отойти от своих традиций? Поначалу, зная, что в рассказе появится Кодзу Кесуке (серийный герой, детектив) не очень верилось в сверхъестественный посыл. Это было бы не канонично, всё равно как если, например, в «Дьяволовой ноге» Дойль дал бы мистическую разгадку. С другой стороны, любой автор хоть раз в жизни поддавался на эксперименты, поэтому — кто его знает...

Так про что же оказался рассказ. Мураками Киехико, шатаясь ночью по улицам в состояния алкогольного опьянения, покупает в грязной лавке деревянную статуэтку за 5 тысяч иен, завезенную туда каким-то моряком. У грозного существа по семь пальцев на каждой руке, и всем видом он напоминает древнего бога с глазами-бусинами. Мураками советуется с искусствоведом Инуямой Наоки. Тот утверждает, что это злой демон, и приглашает взглянуть на куклу другого знакомого — еще более примечательного фигуранта, фанатичного психопата Маэда Дзёдзи. Тот сразу опознает демона, утверждая, что его зовут бог Чулу. Согласно предыстории, Чулу родом с затонувшего континента, ушедшего под воду десятки тысяч лет назад. Нисэй Дзёдзи, некогда учившийся в Америке (так вот где он набрался всех этих легенд...) предлагает выложить за него не много ни мало, два миллиона иен (для сравнения: в конце 50-х средняя зарплата японского офисного служащего была 25 000 — 40 000 иен в месяц, а высокопоставленного чиновника — около ста-двухсот тысяч). Однако, алкоголик Мураками отказывается, и на следующую ночь его труп с размозженной головой находят под фонарями Аоямы. Деревянный идол исчезает. На труп набредает случайный прохожий Иидзима Тосио, бухгалтер фирмы «Сансин». По странному совпадению вскоре выясняется, что хозяин этой фирмы большой любитель антикварных редкостей, а в финансовом отчете образуется дыра в пять миллионов иен, переведенных на счет вдовы Мураками...

Вообщем, несмотря на малый объем, история крайне запутанная, со многими неизвестными и многими темными личностями. Характерен диалог между молодым медиком-детективом Кодзу Кесуке и матёрым инспектором Курамоти, который в жизни не сталкивался ни с чем сверхъестественным. Кесуке: «Для фанатика не имеет значения, доказано его учение научно или нет. Такая психология одинакова что в Японии, что на Западе». Инспектор Курамоти: «Да, религия — это опиум»...

Но, говоря по правде, как детектив история эта совершенно непримечательная, потому особо вдаваться в подробности и ни к чему.

Итого: Не каждой англоязычной статье стоить верить на слово. «Лавкрафта» здесь не больше, чем, например, в повестях про Золотую Бабу. Более того, доктор Такаги скорее иронизировал над «богом злого культа», а не ставил целью раскрыть мистическое озарение. Очевидно, он хотел всего лишь показать контраст послевоенной Японии, сгущая мрачные краски на фоне исторического квартала Аояма. Описываятся время, когда, несмотря на некоторый экономический рост, оставались следы разрухи, а по темным кварталам продолжали блуждать маргинальные личности, готовые за пять тысяч иен убить случайного прохожего. В обществе по прежнему сохранялись феодальные отголоски, не случайно отец Мураками говорил: «пока я жив, официантка не станет женой моего сына». Завершает же рассказ автор замечательной фразой: «Я не знаю ответа ни на один из этих вопросов», что напоминает, скорее, учения даосизма... Но фантастику Такаги Акимицу всё же писал, хоть и не часто. Только за ней нужно обратиться к его роману «Гость Хаскилла» (1958). Вот там действительно описывается натуральный космический кошмар — с переносом инопланетного мозга в мозг обычного токийского жителя...