Кормак Маккарти «Дорога»

Мир «Дороги» удручающе безрадостен и сер. Апокалипсис уже произошел. Об этом говорится в воспоминаниях. Длинная вспышка света, а затем серия слабых сотрясений. Мы никогда точно не узнаем, что стало причиной катастрофы. Все органы власти и все коммуникации исчезли. Не осталось никого, кто мог бы дать ответы. Из других воспоминаний и из состояния мира мы узнаем, что произошло после катастрофы. Мир горел. Горели деревья.

Я допускаю, что мог произойти обмен ядерными ударами, или падение астероида, но что меня действительно озадачило, так это то, что нет иной жизни. Земля покрыта пеплом. Пепел засоряет реки и скрывает солнце. Воздух наполнен пеплом. Здесь трудно дышать и часто невозможно что-либо увидеть. Ничего. Деревья мертвы. Откуда берется кислород? Здесь нет ни крыс, ни мух, ни тараканов... Эти животные довольно живучи. Но здесь бродят люди. Людей немного, но достаточно, чтобы мы видели их раз в двадцать-тридцать страниц. Но в поле зрения не было ни одной мыши. Реки описываются как отвратительный ил. Даже снег выпадает серым. Возникает закономерный вопрос: где герои берут воду, достаточно чистую для питья. Временами они натыкались на несколько забытых тайников с едой и водой, только на последних нескольких страницах мы действительно увидели, как они набирают воду из ручья, процеживают ее, чтобы очистить.

Автор демонстрирует духовную деградацию человечества. И лишь главные герои — безымянные отец и сын — преодолевают сотни миль без травм. Нет никакого объяснения тому, как у них оказалась тележка, полная припасов. И по мере продвижения истории герои неизменно натыкались на другие тайники. И все это досталось нашим героям. Как удобно! Нет никакого объяснения, что именно стало с мамой мальчика. Мы узнаем, что она покончила с собой еще до того, как началась история. Но что к этому привело?

Всю книгу пронизывают важные вопросы. Есть ли смысл жить дальше, если нет абсолютно никакой надежды? Где грань цивилизованности? Напряжение нарастает, когда мы видим человека, выкашливающего свои легкие, больного и раненого, голодающего, ковыляющего навстречу собственной смерти. Нам остается до конца гадать, хватит ли у мужчины мужества убить своего ребенка и спасти его от того, что постигнет его, когда его заберут каннибалы. И в конце, когда отец умирает, а мальчик находится на грани смерти приходят хорошо вооруженный мужчина, его жена и двое их детей, которые примерно того же возраста, что и мальчик. Конечно, здесь нет еды, и Земля не способна что-либо вырастить. Остается ли нам верить, что мальчик был спасен? Или он будет жить в страдании и отчаянии до тех пор, пока, так или иначе, тоже не умрет?..

Автор поднимает вопросы смысла человеческого бытия. Это сильные стороны романа. Помимо экстраординарного письма и потрясающе мрачного видения, Маккарти создает чувство постоянной опасности, которое усиливает урезанный язык автора. Каннибалы тоже пугают. Они шли, шаркая по золе, мотая из стороны в сторону головами в капюшонах. Некоторые из них были в масках. Один в костюме биологической защиты.

Книга великолепна, и я настоятельно рекомендую ее.

Очередной мейнстримовский автор решил облагодетельствовать фантастическое гетто. Результат, как и следовало ожидать, оказался плачевным. Поскольку Кормак Маккарти совершенно не знает, что в последние десятилетия происходило в фантастике, то он просто повторил идею, сеттинг и даже штампы того жанра, который уже давно и плотно выработан. Критики и журналисты с восторгом подняли его на щит, поскольку сами также фантастику не читают, и думают, что «Дорога» — это что-то оригинальное и новое. Минималистические до идиотизма диалоги (лучше бы их вообще не было, чем в таком виде), тривиальности, почерпнутые в пубертатных пабликах, повороты ээээ... ну, пусть будет сюжета, от которых хочется плеваться, все это присыпано неплохими описаниями интерьеров и постприроды — вот и весь роман.

Телеграфный стиль автора начал раздражать почти сразу. Я осознаю, что подобную манеру Маккарти использует специально, для обезличивания и бесцельности действия, но когда в сотый раз читаешь конструкцию вроде «посмотрел — пошел — плюнул — упал — умер», начинают крошиться зубы. Отсутствие сюжета также является намеренным выбором автора, однако выбор этот довольно спорен: написать книгу про то, как кто-то куда-то идет, большого ума не надо, этим степные акыны уже тысячу лет занимаются, а вот попробуй сделать так, чтоб там сюжет был и сюжет этот был интересен читателю — Маккарти это явно не дано.

Я искренне пытался найти смысл в этом произведении (романом это назвать сложно, скорее, раздутый до неприличия рассказ), и даже хотя бы метасмысл, но его там нет, есть только иллюзия смысла из-за постоянного движения героев. Цепочка из домов, жратвы, дождя и случайных встреч не складывается во что-то цельное и осмысленное. Строго говоря, это всего навсего эксплотейшн, только не кинематографический, а литературный. Этакий roadsplotation, причем далеко не лучшего качества. Хотел посмотреть экранизацию, но теперь не буду — нечего там экранизировать.

Пожалуй, один их самых суровых и натуралистичных романов постапокалипсиса. С первого взгляда в нем много традиционных для жанра элементов: экологическая катастрофа, люди, выживающие на развалинах цивилизации и уничтожающие друг друга за банку тушенки, кочующие банды головорезов – но мало какие произведения описывают человеческие зверства столь бескомпромиссно. Судите сами: банды настолько одурели от голода, что не гнушаются человечиной; кто-то держит людей в подвалах как скотину, а кто-то (например, беременные женщины) делает шашлык из своих новорожденных младенцев...

От такого накала страстей тошнота подступает к горлу.

Как и многие другие образцы жанра роман демонстрирует технологическую и духовную деградацию человечества, при чем акцент делается на второй. Большинство людей лишились каких-либо моральных и, собственно, человеческих ориентиров, и такие качества как доброта, взаимопомощь, забота и доверие – отжившие свое анахронизмы. Реалистично? Очень даже. Но, конечно, не все стали нелюдями. Например, двое главных героев: безымянные отец и сын. И вот они, «хранители огня», бредут по просторам постапокалиптического США, держа путь на юг, ибо предполагается, что там жить будет полегче. Роман по мнению некоторых рецензентов, включая нижеподписавшегося, вовсе не реалистический, а философско-аллегорический с огромными и жирными библейскими отсылками. Да и не только библейскими. Но вернемся все-таки к огню, что же он символизирует? Они (отец и сын) несут в себе крупицу человеческого, огонь – это и есть утраченные анахронические доброта, взаимопомощь и доверие.

Многие комментаторы критикуют роман за отсутствие в нем правдоподобности. Самый очевидный и непростительный ляпсус это отсутствие радиации, которая по всем законам здравого смысла должна была прикончить героев быстрее любых каннибалов. Ляпсус он и есть ляпсус, если допустить, что автор в качестве глобальной катастрофы имел в виду именно ядерный взрыв. Да, в тексте упоминается некая вспышка, толчки, а в качестве последствий мы наблюдаем пепел, пыль, серые тучи. Но есть также мнение, что описываемый в романе апокалипсис не техногенный, а библейский, отсылающий нас прямиком к Откровению Иона Богослова. Потому-то он на реалистичность и не претендует. Так ли оно? Не знаю. Либо так, либо автор просто забил на правдоподобность в угоду общему замыслу и идее. А замысел тут есть, и проблематика, и отсылки (и к пещерам Платона, и к Данте, и к Библии) и полет мысли как полагается. Чего нет, так это установки неукоснительно следовать реализму. Еще раз повторяю для тех, кого не устраивает то, как нереалистично герои тащат тележку по снегу, как нереалистично они сидят в шалаше или не подыхают от радиации – ну нет у автора такой задачи: описать всё со стопроцентным правдоподобием. Художественная литература, по определению не об этом и не для этого.

Автор ставит в своем произведении вопросы взаимоотношения людей в семье и взаимоотношения человека с Богом, смысла человеческого бытия и места человека в мире. Проблемы связи поколений, человечности, жертвенности и т.д.

Почему отец с сыном сохранили этот огонь? Имеет ли смысл нести его дальше и есть ли другие подобные им люди? Пойдем по порядку. Смысл жизни для отца – его сын, который не дает ему скатиться подобно остальным, то есть является своего рода моральным триггером, голосом совести. Порой мальчик прямо вылитый ангел, добрый, заботливый, готовый поделиться с другими ценной едой, а отец вовсе называет его Богом. И как это понимать? А так, что Маккарти тут выстраивает какую-то свою религиозность и суть ее не столько в вере в Бога, сколько во взаимодействии между людьми, основанном на доверии, любви, отречении и искуплении. То есть, если Маккарти и видит спасение для людей, то не в боге, а во взаимопомощи, но сменит ли она повсеместную жестокость и эгоистические принципы – большой вопрос. Финал открытый и скорей пессимистичный, но и нотки оптимизма тоже есть –

Сюжет прост, книга читается легко и интерес не ослабевает до самого конца, автор постоянно держит нас в напряжении, заставляя переживать за судьбы героев. Язык простой, лаконичный, кто-то проводил параллели с Хемингуэем, думаю, уместно. Диалоги соответствующие – короткие и немногочисленные, но они от того хуже не становятся, даже наоборот. Топографические подробности минимальны (где идут? откуда?), герои то и дело сверяются с картой, но географические названия почти не употребляются, автор и про США то ни слова не говорит, хотя действие очевидно происходит там. Львиная доля текста — это бытовые подробности: как ищут еду, что едят, во что одеваются, как тащат с собой припасы, короче все подробности выживания освещаются. Если читали Робинзона, или «Я легенда» Ричарда Мэтисона, то знаете, о чем я толкую.

Подводя итоги скажу, что роман многоплановый, тут и драма, и робинзонада, и библейских пласт, короче, все, что полагается серьезной литературе.

Обычно для меня легче начать писать отзыв о книгах, которые не сильно затронули. “Дорога” явилась неким исключением. Сам текст и манера изложения интересны, образы тоже, но это не является непревзойденным или уникальным. При прочтении книги некий подтекст начинает проявляться, будто начертанный симпатическими чернилами, и некое тайное становится явным.

Метафору в конце я перечитала два раза. Ее волшебство окончательно убедило меня в моем прочтении, моем понимании «Дороги». Эта книга — реквием по людям, их будущему и мечтам, по живым существам Земли, по братьям меньшим, по жизни на планете.

Те, кто пережили Страшный день, находятся в агонии. Они не вспоминают старый мир. Один не помнит его, второй отторгает. Тогда что ведет их, что зовет? Мечта? Надежда увидеть себе подобных? Хороших, несущих свет и огонь… Мне показалось очень трогательным то, как мальчик надеялся найти второго, мельком увиденного в городе. Попытки выжить, что-то построить, состояться, создать отношения, тепло, трогательны именно в своей абсолютной безнадежности. Он ищет возможности общаться. Но то, что он находит, вернее, те, кого он находит, – это зыбкие миражи, обреченные на исчезновение. Это мечта, которой не суждено сбыться. Несбывшаяся мечта – то, что можно пережить. А вот символика того, что мечте не суждено сбыться, — это уже опустошение и гибель.

Сцена выхода к океану произвела впечатление.

- Он какой, синий?

- Не знаю, раньше был синий.

И щемящее чувство безвозвратной утраты при виде свинцовых волн безжизненного водоема, продолжающего катить свои валы на берег.

Я только к завершению книги, только к моменту посещения яхты вдруг осознала, что в-принципе люди остались единственным возможным видом пропитания. Все остальные источники пищи — это конечное количество, которое трудно разыскать. Да, не все будут есть себе подобных, и грань от нелюдей существенна. Однако при этом мне кажется, что для Автора важно не это, здесь лишь сделана попытка посмотреть со стороны на два базовых воплощения человеческой сущности. А вот важно понять, что мы получаем именно то, что заслужили.

Люди в этой книге – заигравшиеся с огнем дети, которые сожгли своих Родителей вместе с домом, и теперь посматривают друг на друга, но спасать никто не придет. Концовка брезжит очередным миражом надежды из небогатой коллекции Дороги. Она ценна пониманием этого и принятием некоей данности, безвозвратности. Все в книге происходит в серых пепельных тонах, все, кроме последней зарисовки. Я читала эту книгу, с интересом следуя не столько за сюжетом и раскрытием отношений, сколько пытаясь наладить некий диалог с автором. Именно с этим Автором казалось важным начать видеть дорожные указатели, начать видеть их не столько для героев книги, сколько для себя.

Финал же вдруг расставил все на свои места, и я вполне его принимаю. Размышление над последними строками книги наводит на воспоминания об обрывках карт, бережно закрытом и не взятом с собой секстанте, приводит к мысли об Утрате и ввергает в глубокую грусть. Все предыдущие строки книги сразу воспринимаются по-другому, весь проход по дороге становится чем-то вторичным, а люди этой книги становятся теми, по кому звучит реквием, «по ком звонит колокол». Продолжение этой аналогии перебрасывает мостик в настоящее и задуматься приходится уже о том, что я нахожусь в подавляющем большинстве тех, кто медленно и верно приближает подобный конец.

Думаю, что «Дорога» — достойное обязательного прочтения произведение, оно атмосферно, оно лаконично и в определенном смысле имеет свой особый стиль. Оно жестко и аскетично, и, с моей точки зрения, оно ведет нас к главной цели – побудить начать движение, сделать первые шаги и начать об этом думать и обсуждать сейчас. Ведь потом будет поздно даже для лучших.

Роман Кормака Маккарти «Дорога» — это пронзительная, глубокая притча, которой минимумом средств и предельной лаконичностью диалогов удается передать размышления о сущности вещей, о жизни, о смерти, о том, что делает человека человеком.

Отец и сын бредут по покрытой пеплом погибшего мира дороге. Их дни одинаково серые и дождливые. Их желания одинаково неизменные. Выжить. Это единственная цель, которая стоит перед ними. Выжить, сохранив огонь. Выжить, оставшись людьми. В мире, где человек стал пищей, где не осталось ничего святого, высшая ценность — это отстоять собственную жизнь.

У них нет прошлого, нет имен, они просто отец и сын. Мир, окружающий их, страшен: пересохшие ручьи, выжженная земля, остовы мертвых деревьев и ни малейшей надежды на будущее, ни малейшего намека на то, что произошло. Неизвестно сколько они идут и куда. Но это и не имеет значения — важно просто двигаться вперед.

Маленький мальчик, не знавший другого мира, кроме этого, умершего и опасного, наблюдает за тем, что происходит вокруг и пытается во всем разобраться. У Дэвида Линча в одном из его фильмов, герой задается вопросом: «Am I a good man or I am a bad man?». Примерно такие же мысли не дают покоя мальчику: «Хорошие ли они? Всегда ли правильно они поступают? Можно ли по-другому?»

Каждый их день — борьба и каждый может стать последним. В дороге много смертельных опасностей, но еще больше опасностей для души. Надо помнить, что незаметно, в стремлении защитить самое дорогое можно забыть о главном. И еще важно не забывать, что все увиденное в дороге останется с нами навсегда.

«ты забудешь то, что хочешь помнить, и будешь помнить то, что хотел бы забыть».

„Ты должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать.“ — Роберт Пенн Уоррен

Гиперреалистичный роман. Последняя дорога человечества в никуда в образе отца и сына. Дорога на обочине которой встречаются различные люди-как правило «плохие люди». Человек нового мира. Здесь торжествует первобытное-выжить. А цена и способы не имеют значения. Но отец постоянно внушает сыну, что это неправильно. Так быть не должно. Мы другие. Казалось бы, вот она преемственность отец- сын. Но этого слишком мало, чтобы победить зло. Роман с заведомо несчастливым концом. Дорога не имеющая смысла.

«Дорога» Кормака Маккарти – это сферическая постапокалиптика в вакууме.

Минимум конкретики. Вот безымянный отец, вот безымянный сын, вот Америка после не ясно какого апокалипсиса. Весь сюжет романа укладывается в нехитрую схему: персонажи идут из пункта А в пункт Б, наблюдая все те кошмары, что творятся по округе. А кошмаров много: банды мародеров, каннибализм, умирающая земля, трупы, жестокость, безнадега, безнадега и еще раз безнадега. Роман оставляет давящее впечатление, но, по сути, в нем ничего особенного не происходит. Просто путь главных героев в никуда, по завершении которого у читателя возникает вопрос: «И что?».

«Дорога» Кормака Маккарти – глубоко философский роман.

Несмотря на явный уклон в постапокалиптику, это фантастическое допущение используется лишь как антураж, как фон и не более. Сам автор таким необычным способом высказывается на многие сложные вопросы большой литературы, как-то: проблемы отцов и детей, что значит быть «человеком», какие ценности и идеалы должны сохраняться в любых условиях, а какие следует отринуть и так далее. Конец света уже произошел, но конец человека еще пока не наступил, и каким он будет – решать только читателю.

«Дорога» Кормака Маккарти – один из тех романов, что вызывают у меня смешанные чувства.

Я как будто прочитал два совершенно разных романа, написанных с разными целями и для разных аудиторий. Эта книга меня не захватила, она не дала мне ничего особо нового, более того, местами мне было неприятно ее читать. Но после прочтения мне захотелось с автором подискутировать, а некоторые сцены подтолкнули к интересным размышлениям.

Что ж, как постапокалиптике ставлю книге четыре балла, как философской притче – восемь, итого средняя оценка получается шесть баллов. На ней и остановлюсь, по крайней мере, до повторного прочтения.

Хорошая прочистка мозгов для многочисленных любителей героического постапокалипсиса.Не будет Новых Калифорнийских Республик, дрезин в московском метро (которое затопит через год), геройских зачисток бандитских логовищ в одиночку.

Будет ад на земле. Будут каннибалы и будет каждый сам за себя. В этом аду, сын и отец прячась от «плохих людей», умирая с голоду бредут к морю. Не потому, что там лучше, а просто потому, что у человеческой жизни должен быть смысл.

Это книга по сути диалог. Диалог отца и сына, поскольку за всю книгу с ними в разговор вступят семь человек (

Маккарти — живой классик американской литературы, не устающий говорить нам со страниц своих книг о бренности и «шаткости» нашего бытия,и эта книга — одна из вершин его творчества.

Скорее всего Кормак Маккарти включил в свое произведение множество смыслов. Наверное он хотел, чтобы кто-то увидел в «Дороге» постмодернистский роман воспитания, где непростые отношения отца-одиночки и его сына разыгрываются посреди серых пейзажей умирающей Земли. Вероятно, что не удержался автор и от пацифистских и «зеленых» манифестаций, основанных на мысли о том, что с ролью палача жизни человек справляется лучше всего. Вызов христианской морали неспособной противостоять звериной жестокости отчаявшегося? Вполне может быть. Ничего из этого я не нашел.

Я не нашел в произведении прочих смыслов и значений, кроме одного. Емкой формулой его выразил персонаж художественного фильма «Письма мертвого человека»: «Пока человек в пути — есть у него надежда». Когда жизнь лишилась прежних ориентиров, а маяки идеалов погасли, целью существования становится простое механическое движение.

Безликие герои автора (у них нет ни имен, ни подробного описания — вот Отец, а вот Сын) бредут к морю, из последних сил борясь с побеждающей уверенностью, что это шествие обреченных. Автор детально описывает их маршрут, живописует методы, при помощи которых они выживают и как сталкиваются с теми, для кого биологические основы существования вытеснили все остальное.

«Постапокалипсис» Кормака Маккарти, конечно, чудовищен. Дело не только в депрессивных полотнищах текста, с черным дождем, растворяющихся в бесконечных хлопьях пепла деревьях, зараженной воде и уничтожающих моральные остатки цивилизации бандитах и каннибалах. Смерть правила бал раньше, когда горела земля и на разрушенные города выбрасывались кипящие волны. Теперь и смерть напугана тем, что пришло ей на смену. Это нечто преследует героев и даже проникает в их сны. Самый страшный момент произведения — ночной кошмар мальчика, который видит, как из-за темного угла вдруг появляется заводная игрушка-пингвин. Он машет крыльями и неспешно приближается, но мальчик ясно видит, что завод игрушки давно остановился и даже заводного ключа в ней нет! Автор нащупал интересный образ кары человечеству, последовавшей за окончанием Судного дня, и за это хочется поставить ему «плюс».

Краски будущего высохли и осыпались. Его главный капитал — воспитание следующего поколения — обесценился, потому что гибнущий мир не оставил детям иной участи, кроме голода, рабства и неминуемой смерти. Но дорога уходит в даль, она еще не затерялась в грязи осыпающихся пеплом небес. Пока дорога куда-то ведет, всегда остается, пускай и ничтожная, возможность окончить путь у врат Спасения. Движение — это жизнь, даже если жизнь и оставила эти края.

Обидно, что автор явно напортачил с концовкой, увлекшись пафосом повествования и пространными рассуждениями о философии прощения. Я бы хотел сказать, что к финалу сюжет поблек, вот только сюжета тут не приключилось. Да и может ли в подобном произведении быть сюжет как таковой? Напоминаю: жизнь ушла из мира.

Это такое публицистическое высказывание: один глаз оратора устремлен в темную бесконечность впереди, другой – осуждающий – в глупое человечество позади. И кажется, именно таким старательным публицистам нынче дают премии, — если удачные идеи выберут.

«Как вы все надеетесь на электричество, дома свои, цивилизацию! А знаете, что получится, если вас этого лишить? Вы станете «плохими», будете как звери!..»

…да ладно, правда, что ли? Вообще-то я подобное наблюдаю каждое утро (и сама участвую) при посадке в автобус…

«А вы знаете, что самое главное в эти темные дни, которые ждут нас, если мы… (вот тут не знаю, что мы должны сделать, но лучше на всякий случай вернуться поближе к природе)? Главное – нести огонь».

…вай, какая метафора!..

«Эта книга будет мрачна, атмосферна, вы будете унывать и оглядываться по сторонам. Но не печальтесь! Если вы несете огонь и не забываете разговаривать со своим отцом (или Отцом), то вот она, ваша награда – вылезет, как рояль из кустов. Ни секундочки не замедлит!»

Мир сдвинулся с места. С.Кинг

Однажды мир прогнется под нас. А.Макаревич

Роман «проглотила» не потому, что понравилось, потому что не отпускал... Писатель постарался на славу, если не в оригинальности постапокалиптического антуража и сюжета, то в их подаче. И зацепило, прежде всего, не отчаянное стремление героев вперед, поразительное упорство, везение и жизнестойкость. А размах, который придает произведение К.Маккарти читательскому восприятию. Например, я ожидала от романа встряски эмоций, а получила нечто иное: возможность в таких вот отвлеченных декорациях посмотреть, какое влияние оказывает окружение и родительская опека на формирование личности...

Атмосфера книги похожа на черно-белый фильм с цветными кадрами. Общая монотонность: серый от вездесущего пепла снег, стальной безжизненный океан, свинцовое небо днем, черное-«глаз выколи» ночью, вечный холод. Яркими моментами кажутся пятна крови на грязном снегу, огонек костра в непроглядной ночи, выстрел ракетницы в бездонной черноте над темной водой. Как-то быстро привыкаешь к этой покалеченной бесцветности, воспринимаешь ее четко, фоном, чтобы практически с самого начала книги не отвлекаться от главного.

Герои безымянные. Это толкнуло меня воспринимать их не конкретными людьми, а в целом этапами развития человечества, прошло-настоящим и настояще-будущим. Дорога — совместное «сейчас», которое успевают пройти вместе две эпохи до полного разрыва. На отношениях отца и сына писатель символично показывает как прошлое создает, учит, воспитывает, вкладывает самое себя в будущее.

«Дорога» — описание процесса возрождения нового человечества, не имеющего воспоминаний, своей истории. Отец прививает Сыну свои навыки, помогает сделать первые неуверенные шаги в страшную неизведанную тьму этого «повернутого» мира. Писатель почти с самого начала не скрывает судьбу мужчины. Она повторяет участь прекрасного, яркого, чудесного прошлого. Полный надежды итог романа, в лице мальчика — выжившее, вопреки и несмотря на, человечество, несломленное, наученное на прошлых ошибках, подчинившее себе Завтра.

Тема Апокалипсиса существует с незапамятных времен. Ей посвящена целая книга Нового Завета – Откровения Иоанна Богослова, да и практически во всех культурах можно найти упоминания о Конце света, различающиеся только трактовками. Постепенно этот образ настолько впитался в нашу жизнь, что сейчас совсем не вызывает должного трепета и страха, хотя как раз эти чувства он по своей сути и должен провоцировать. Изначально религиозный мотив прочно вошел в светское искусство, а из него — уже в саму жизнь. Люди любят Конец света, люди ждут его! Буквально каждый год предсказатели всех мастей, авторитетные и не очень, пророчат нам всем смерть за наши грехи и неизбежный Страшный суд. Увы, каждая дата проходит одинаково, но все-таки интрига до сих пор сохраняется – ведь так хочется верить. «Каждое поколение мечтает быть последним» — писал Паланик. И он, любитель провозглашать сомнительные истины подобного рода, в этот раз оказался прав.

Разуверившись в предсказателях, но не в самой идее, от тоски, не то со скуки, люди придумали себе новое развлечение – фантазии на тему «как это случится». Естественно, что такую интересную тему не могли пропустить писатели. Так в XIX веке почти одновременно сложилось два направления фантастики – апокалиптика и постапокалиптика. Первое сделало упор именно на возможные вариант развития событий, второе – на выживание в мире после Апокалипсиса. У каждого времени были свои сценарии Конца света, особо значимые – опасность из космоса (не только смертоносные кометы и астероиды, но и недружелюбные формы жизни с других планет, вспомним почти анекдотический случай истерии во время радиоспектакля по «Войне миров»), ядерная война, все те же библейские мотивы и великое множество вариаций. В чем только не видела фантазия писателя угрозу для мира, один лишь С.Кинг выдвинул сразу две интересные гипотезы, вызывающие паранойю и приступы страха от совсем не страшных на первый взгляд явлений. Жанр, что не удивительно, сложился весьма мрачным. Став в чем-то преемником антиутопии, он оставался одновременно верным своим истокам, тем самым библейским пророчествам, предсказывая различные версии крушения современной цивилизации, предостерегая человечество в его необдуманных и опасных действиях, которые и являлись причинами этого краха. Несмотря на большую достоверность, доверия к словам пророков-фантастов не слишком прибавилось, как и прежде, их сюжеты воспринимались читателями как нечто развлекательное, хотя и поднимающее важные проблемы современности. К настоящему времени жанр апокалиптики изжил себя, ушел в самоповторы и потихоньку интерес к нему и вовсе сошел на нет.

Вместо него на сцену вышел особо популярный в наши дни постапокалипсис, фактически единоутробный брат-близнец апокалиптики, до сих пор не отпускающий внимания публики. И это при всей «герметичности» жанра, где все произведения строятся по одному неизменному шаблону и однотипному набору персонажей. Когда все мысли и страхи о конце света были перемолоты клавишами печатных машинок и затерты на кинолентах, людей стало интересовать, что будет ждать «по ту сторону». Тесно вплетенный в сознание человека образ Апокалипсиса, сейчас воспринимается как нечто собой разумеющееся, неизбежное и неотвратимое. Пожалуй, единственное грандиозное событие, которое может произойти в жизни. И так хочется, хоть на несколько мгновений, почувствовать себя одним из лучших представителей вида, выживших после финального испытания эволюции…

Кормак Маккарти появился на российских книжных прилавках внезапно, не было никаких знамений, знаков в ночном небе, предсказаний провидцев. В одночасье у нас появился новый Великий Автор Века, коих и так всегда было порядочно. Многие недоверчиво хмыкнули и прошли мимо – ну да, фильм Коэнов хорош, но какова в этом заслуга автора оригинального романа? Мало кто тогда знал о Маккарти, мало кто помнил, что лицо-то это и не такое новое — одна его книга уже выходила на русском. Чуть позже издали его «главный роман», до этого печатавшийся у нас в литературном журнале. И снова, как и «Старикам тут не место», на экраны скоро должен был выйти одноименный фильм и скептицизм к автору только увеличился, ведь все мы знаем эти бесконечные новеллизации, переделки сценария под книжный формат, что все чаще сопровождает рекламную компанию отдельных фильмов. Складывалось впечатление, что Маккарти очередной ремесленник, зарабатывающий деньги на этой ниве, клепая романы-однодневки, читаемые только в короткий промежуток проката фильма. Неожиданностью стали невероятно высокие оценки наших читателей и хвалебные отзывы критиков во многих печатных изданиях, последовавшие вскоре. Что же такое эта «Дорога» и кто он, этот Кормак Маккарти?

Постапокалипсис изображал картины гибели цивилизаций, с каждым разом все мрачнее. Мрачность вообще считается здесь особым шиком. Чем ужаснее мир и чем безнадежнее выживание в нем, тем сильнее впечатление производит автор на жадного до насилия читателя. Сюжеты постапокалипсиса становятся соревнованием в жестокости, потакая низменным желаниям читателя-неудачника, его мечтам видеть этот мир в огне, за всю ту боль, что мир причиняет ему. Больше нет государства, начальников, обязательств, денег, правил и ограничений. Весь мир принадлежит кучке выживших, которые судорожно вскрывают магазины с когда-то мучительно-недоступными, а теперь ставшими бесполезными благами. Не все сюжеты сводятся к анархий, но этот ярчайший образ опустошаемого героями супермаркета стал визитной карточкой постапокалиптики. Наверное, каждому приходило в голову – вот бы было здорово оказаться на их месте. Потребление в его нижайшей форме.

«Дорога» Маккарти не уступает, а скорее превосходит многие образцы жанра в своей хирургической, ледяной жестокости, оставаясь при этом на редкость человечным. Угнетающий и неуютный мир книги вселяет тревогу. Вместе с тем, трудно припомнить книгу, которая бы с такой силой провозглашала ценность жизни. Сюжет очень христианский, с библейским подтекстом. Религии видят Конец света, как глобальное событие, после которого начнется новый порядок и новая жизнь. Смерть мира, как и смерть человека, предполагает его перерождение. Чтобы получилось нечто новое, нужно уничтожить старое, что-то умирает, что-то рождается. Сама произошедшая катастрофа напоминает Божью кару, да и в остальной структуре книги прослеживается явная религиозная подоплека. Роман не развлекательный, и эта серьезность — единственное, что было привнесено в жанр. В остальном все привычные атрибуты на месте, те же серые пейзажи смерти, противоборствующие группировки, размытые понятия морали нового жестокого мира. Но, поставив в центр историю выживания в этом месте Отца и Сына, Маккарти попытался исследовать более тонкие сущности, нежели проблемы добра и зла. Это противопоставление присутствует, правда с каждой страницей читатель только больше убеждается в бесполезности и бессмысленности данных понятий. Нет доброго или злого зверя, есть только живой или мертвый. Отец понимает, во что превратился мир, но не хочет такой жизни для своего ребенка, отчаянно защищая его от падения на тот звериный уровень, даже ценой выживания. С другой стороны — он боится. Оберегая Сына, с божественным трепетом окружая его заботой, Отец делает это и ради себя – одиночество, как известно, превращает в дикого зверя. Чтобы оставаться человеком, человеку нужен всего лишь другой человек. Отец заставляет жить Сына с одной целью – продолжать жить самому. Учит его быть человеком, только чтобы самому не забыть как. Выдумывает путешествие к несуществующему месту, придавая происходящему хоть какой-то смысл, преодолевает милю за милей, только бы не стоять, только бы двигаться куда-то. Только бы жить. Уничтожив по библейски многозначительной катастрофой цивилизацию со всеми ненужными ее атрибутами, Маккарти, словно анатом, потрошит короткими, острыми предложениями нашу жизнь, стараясь нащупать пульсирующий внутри огонь человечности, тот самый, что наделяет смыслом все на свете. Даже бессмысленное движение вперед, и самообман, и ложь, которая во благо. И даже смерть. Дорога – аллегория жизни. Бесцельное по своей сути усилие, балансировка на тонкой грани бытия, словно извилистой тропинке в лесу, в окружении отчаяния и ужаса. Главное не свернуть, и нести тот внутренний огонь сквозь тьму до самого конца, чем бы он ни обернулся.

Литературная простота, практически примитивизм языка «Дороги», окупается ее художественностью. Намеренно упрощенный, «монохромный» язык не отвлекает от сути, передает простыми и понятными словами мысли автора. Сюжет незамысловат, пересказывается в двух словах, а вся книга проглатывается за один присест, что опять же упрощает восприятие. Почти нет описаний (зато парочка существующих невероятно пробирает, про море, например), вся книга это обрывки мыслей и диалогов. Удивительно, насколько эффектно использованы в тесте эти банальные приемы. По мере чтения книга впечатляет, пробуждает множество чувств, шокирует своей откровенностью, «жизненностью». Проблема, в том, что ожидаемого катарсиса не происходит, словно читателю чего-то не додали, неуловимое ощущение… разочарования, может быть? Нечто важное так и не произнесено, чего-то мы не дополучили. Где же оно, Откровение?

Непросто судить этот роман, анализировать вопросы, поднимаемые здесь. Книга об «отце и сыне», как называл ее сам автор, несомненно, выходит из рамок этой формулировки, которая не дает ей исчерпывающей характеристики. Возможны различные прочтения, а значит – громадный разброс мнений. Одних книга потрясет, других скорее разочарует. Недостатки текста на поверхности: некоторая нелогичность, неправдоподобность отдельных эпизодов, отсутствие четкого посыла (что в данном случае точно минус). Пулитцеровская премия? Наверное, заслуженно. Лучший роман столетия? Все-таки не верится. Таков этот Маккарти – вроде и проще-то некуда, но как все неоднозначно.

С уверенностью можно утверждать только одно – после «Дороги» мечтать о Конце света было бы совсем неприлично.

Я отец. Очень люблю свого сына. Я считаю, что самоотверженная любовь отца к ребёнку — штука естественная. Поэтому одна только идея смысла жизни и цель её — сын, которую автор внес в книгу меня зацепила в самом начале, аш слеза навернулась (отсюда и такая высокая оценка). И всё. В книге нет ничего кроме этой идеи. Буквально, ибо подход автора к повествованию крайне сух, скуп на что-либо кроме описания засохших деревьев и коротких житейских (- Как дела — Нормально — Держись, мы несем свет) диалогов. Дальше по тексту только разочарование.

Роман крайне кинематографичен. Я не припомню, чтобы читал что-то похожее. В том смысле, что при переносе истории на экран она бы ничего не потеряла. Нечего терять. Скорее даже приобрела многое из-за игры актеров и видения режиссера. Скупые описания постапокалипсического быта можно преобразить мрачной картинкой, яркими сценами канибализма.

Прочитал только из-за восторженных отзывов. Как это было с Куэльё. Идея то очень неплохая и можно было её талантливо описать. Но автор решил иначе.

Есть нудные книги — их заканчиваю с радостью. Эту закрыл с чувством обмана. Закрыл томик и поставил на полку во второй задний ряд, в отстойник.

Из хорошего: текст разделен на очень небольшие главки, читается легко и быстро. Книга для беглого чтения хороша.

Прочитала эту работу по рекомендации Фантлаба.

Какое впечатление оно произвело? Вполне однозначное: атмосферно. И все. Скупым (думаю, что сознательно — очень скупым) языком описан чудовищно мрачный и жестокий, практически мертвый постапокалиптический мир. Пепел, пепел, пепел — как символ конца. И другой символ, который сразу же кажется надуманно-искусственным: свет, который несет сын. Какой свет, куда, зачем — неважно. Символ. Что понимает под этим сам юный «носитель» — непонятно. Как внушил ему эту символическую миссию отец, человек, в общем-то, незамысловато-практичный и абсолютно не мастер разговаривать, — тоже непонятно. Уж больно примитивно их общение, однообразны (как все вокруг) и скупы их диалоги.

Еще одно ощущение, не оставляющее во время чтения: недоверие. Немыслимо, нечеловечески тяжелое существование. Многодневные голодовки. Жуткий холод (к которому присовокупляются добровольные купания в ледяной воде), постоянная промозглая сырость, грязь, тяжелые болезни и ранения... И до крайности истощенные, немыслимо уставшие слабые физически люди все это выносят. Более того, оставляют относительно обнаруженные комфортные и сытые условия существования, тащатся дальше. Утверждается, что это опасно; почему менее опасно идти открыто, оставляя следы, зажигая костры и паля из ракетницы — непонятно. Снова символ: вперед, вперед, ради непонятной цели. Отдохнуть, согреться, отмыться, откормиться... нет-нет, нельзя! И снова еле живого ребенка отец гонит дальше. Пусть он жутко страдает. Пусть он видит чудовищные картины с истлевшими трупами и сценами каннибализма, этот мальчик, душа которого (мы уже это знаем, и знает отец) очень чувствительна и сострадательна; пусть. Автору нужно, чтобы он через это прошел, чтобы мы увидели его реакцию. Для чего?

Я готова была найти в этом произведении глубину (прочитав отзывы на главной странице), символизм, серьезные вопросы... Символы нашлись, они настойчиво декларировались автором. Может быть, поэтому они показались надуманными? А атмосферность настолько перевесила все остальное, что сочувствие физическим страданиям героев оказалось гораздо сильнее, чем восприятие философской «начинки».

Роман, конечно, запомнится. Антураж сделан мастерски, этого не отнять. Но эмоциональных переживаний, слез, глубокой мысли, — ничего этого не случилось, увы.

Я решил прочитать эту книгу, когда увидел трейлер фильма «Дорога», который не так давно вышел в прокат в мире, но до киноэкранов моей глубинки, очевидно, не доберется: не популярно. И хорошо, что не популярно. Тем привлекательнее плод.

Ознакомившись с отзывами об этой повести, я ожидал чего-то очень сильного и глубокого. Что же оказалось на самом деле, меня слегка разочаровало.

Повесть мне показалось отрывистой, бесцельной, обо всем и ни о чем одновременно. И дело даже не в малом объеме этой работы. Автор не скупится на многократные и, под конец, порядком надоедающие описания окружающего мира — серого, затхлого, отсыревшего, заржавевшего, сгнившего, серого, ржавого, затхлого, сгнившего... Автор буквально смакует описания каждой палочки, каждой фанерки, каждого одеяльца, каждого пламени, но как только дело доходит до сцен, которые должны бить прямо в сердце, минуя мозг, нам дают две-три жалкие строчки, и тут же о них забывают, меняют место действия и идут дальше. Я возмущенно перечитываю фрагмент, ожидая увидеть что-нибудь, что я упустил, но нет — это не сцена, а лопнувший мыльный пузырек. Будто и не было его никогда. Также манера повествования с помощью коротких односоставных предложений ближе к окончанию повести уже кажется неуместной.

К. Маккарти сперва подкупает нас подробными описаниями погибшего мира и двух людей, борящихся за жизнь. К середине нам преподносят воспоминания из прошлой — до катастрофы, — жизни, чтобы мы могли составить более цельную картину отца. Но больше нам этих воспоминаний не дают. Автор упорно и бессмысленно продолжает описывать ржавые банки, склянки, грязную воду, и борьбу за выживание.

И в этом главная проблема повести: начав со стиля, картинки и действия, автор так никогда и не дошел до глубины, сути, души. Он так до конца и топчется на одном месте. Иногда внимание концентрируется на мальчике, который рожден после катастрофы. Который никогда не видел наш мир, который лишь слушает рассказы отца. Но стоит промелькнуть надежде на какие-то рассуждения и мысли автора, как она тут же рушится: наступает холодное утро, они встают, берут тележку, и опять иду по дороге...

Я уже не надеялся, что в конце будет что-то стоящее. Все закончилось ровно тем, что можно ожидать. Наверное, и сам автор не знал, хотел ли он заставить нас задуматься, или выдавить из нас слезу, или рассказать историю без претензий.