Иван Ефремов «Из письма от 29 июня 1964 г. Дмитревскому»

Впервые столкнулся с подобными рассуждениями относительно писательского гонорара и надо признать объективность доводов Ефремова. С одной стороны величина единовременного заработка от публикаций «Лезвия бритвы» по советским меркам очень недурна, но с другой стороны, на что собственно и обращает внимание писатель, имеет значение каким трудом эти деньги ему достались. Ведь в свой роман Ефремов вложил что называется частичку самого себя, изложив квинтэссенцию своих размышлений, жизненных выводов на социальные, духовные, общечеловеческие темы. Это непросто, выразить свои взгляды в художественном жанре и для этого необходимо длительное время и объемное изложение. Поэтому и писал автор свой роман пять с половиной лет на которые и разделился его полученный гонорар.

И в связи с этим Ефремов обращает внимание на вытекающий отсюда стимул для работы литературных ловкачей. Сумел подстроиться под существующий режим, идешь в ногу с господствующей идеологией — и не надо терзаться тебе размышлениями о «высоких материях», штампуй себе как говорил Иван Бездомный опусы типа «взвейтесь, да развейтесь». И многие шли по этому пути, выпуская может быть временами и неплохие, но штампованные, угодные режиму произведения. Отсюда и вытекала определенная опаска к творчеству Ефремова, Стругацких и им подобным, не совсем понятным авторам. При этом Ефремов то в сущности признавал коммунизм основой социального мироустройства будущего, но при этом писателя все время клонило к нежелательным для советской власти темам, на чем построено все «Лезвие бритвы». Эта двойственность была не совсем понятна для издательств и поэтому была опаска — не кроется ли за этим чего-нибудь этакого. А ведь если бы Ефремов стал как он говорит заказником, он смог бы лепить однотипную халтуру, не требующую длительных творческих исканий, но понятную и удобную, оплачиваемую регулярной звонкой монетой. И соответственно деньги бы доставались гораздо меньшим количеством писательского пота. Вот об этом в письме и высказывается Ефремов безо всяких меркантильных расчетов.