Михаил Булгаков «Собачье сердце (Чудовищная история)»

Вот какая интерпретация родилась лично у меня. И в её рамках нет места однозначным симпатиям в адрес профессора Преображенского.

Ведь как показан профессор у Булгакова? Странный человек, берущий деньги за сомнительные опыты; прикрывается бумагами от высоких покровителей; подвергает испытанию никому ничего не сделавшую псину и превращает её в подобие человека. Даётся сцена, в которой показан шантаж лечившегося у профессора покровителя. В телефонном разговоре звучит угроза о закрытии практики и отъезде в Европу. И что — это нравственный ориентир, на который следует ровняться? Пожалуй, кроме Борменталя, который хотел бы такой же славы и денег, никто профессору в повести не сочувствует.

Как антипод Преображенского в повести представлен Швондер. Никаких иронических картин с пением и тому подобного, как в фильме Бортко, у Булгакова нет. Есть звуки пения, не нравящиеся профессору, вызывающее его раздражение. Швондер — лицо новой власти: активный, убеждённый, страстный. Он спорит, борется. И он окружён примерно такими же сподвижниками: они стараются вернуть в мир справедливость, которую тот утратил за годы революционных бурь. Не будем забывать, не большевики устроили революцию, а как раз либерально настроенные преображенские.

Между двумя мирами зажат искусственный человек, по сути фаустовский (привет будущему «Мастеру и Маргарите») гомункулус Шариков. Он очень разный персонаж в самом начале и в конце повести. Сперва это сырец-заготовка человека, чистая болванка, которая проходит ступени эволюции. В конце — уверенный в себе начальник, ещё один столп новой власти наряду со Швондером.

Не факт, что симпатии Булгакова находятся хоть на чьей-то стороне. В повести нет однозначного протагониста (кроме, пожалуй, пса, которого единственно жалко). И точно Булгаков (в повести!) не даёт однозначно положительного образа Преображенского (по указанным выше обстоятельствам). Да, с медицинской точностью и новая власть дана во многом не с лучшей стороны. Она действует насильственными методами, не считается с нуждами профессора. Но где однозначно аморальные поступки Швондера? Он никого не предаёт, ни на кого (в отличие от Преображенского, кстати сказать) не пишет доносов. Звонок от Швондера, который есть в фильме Бортко, — его же нет в повести! Вокруг Швондера такие же, пусть не особо умные, но убеждённые помощники. Одна из них стремится решать всё в диалоге («если бы сейчас была дискуссия, то я...»). Чем же плох Швондер и его окружение? Только тем, что не нравится Преображенскому и хочет отдать его квартиру нуждающимся? Ну, такое себе «зло».

А Шариков не дан ни с однозначно положительной, ни с однозначно отрицательной стороны. Он продукт чужого замысла, заложник обстоятельств. А то, что «душили котов, душили-душили», так это не со зла, такова его животная природа. И не его вина, что из неё героя вырвали, превратив из пса в «человека».

Вот так тоже можно понять повесть Булгакова — как хронику демиургического эксперимента, жертвами которого становятся совершенно случайные люди. И они ни в чём не виноваты перед Демиургом-Преображенским, который сам, по своей воле вовлекает их в свои дела. А потом раскаивается и пытается исправить допущенную ошибку.

Как и многие, сначала я увидел фильм, причём несколько раз, а уж потом прочитал книгу. Редкий случай, когда кино не портит книгу, хоть и даёт некоторые искажения. К примеру Швондер не комичный персонаж, как в кино, а весьма уверенный в своих идеях человек. Шариков так же. В книге теряет комичность, он более туп, чем раздражает. Борменталь не такой уж и смазливый. Только профессор ассоциируется полностью. Рассуждать о прелестях рассказа о его слоях и глубине бесполезно, уж столько написано, сказано, изучено, однако хочется отметить лишь одну деталь. Есть много людей, кто поддерживают Шарикова и Швондера. Их слишком много и от ужаса волосы встают дыбом на голове. Понятно, что часть из них дают эту поддержку из вредности или для того, что бы быть не такими как все. Но есть идейные Шариковы и Швондеры. Один мем «Это какой то Позор» чего стоит. Знал ли, хотел ли Василий Афанасьевич создать произведение — тест? определитель ценностей? Бог весть, но у него получилось. Что бы понять ценности личности, достаточно спросить — А вы, батенька за кого? и от ответа будет понятно ,кто перед вами. Прошу почитателей Швондеров и Шариковых минусы не ставить, я вам их не ставлю.

После прочтения «Мастера и Маргариты» решил ознакомится и с другими повестями Михаила Булгакова, которые всё же имеют этакий определённый литературный статус у нас в стране. И наверно даже не пришлось долго думать о том, а какие произведения выбрать для дальнейшего знакомства с автором. Решил взяться за «Собачье сердце». С одноимённым фильмом я и знаться не знался, как и никогда не знакомился с самим рассказом. К тому же на досуге читал я не отдельный рассказ, а этакий сборник рассказов, конечно же под эгидой титульного «Собачьего сердца».

Повествование в «Собачьем сердце» Булгакова начинается от лица и восприятия бездомного пса, который в буквальном смысле доживает свои последние деньки на улице, в холоде, голоде, и вот-вот может умереть. Но неожиданно для Шарика, происходят невероятные перемены, его подбирает или точнее сказать, заманивает колбасой, один добропорядочный джентльмен, который ещё и оказывается видным и крайне опытным профессором медицины, настоящим оперирующим хирургом. Только вот для Шарика это не сулит ничего хорошего, ведь буквально через пару недель, бедный, но хотя бы сытый пёс, оказывается на столе у этого самого хирурга, который вовсю ковыряется своими руками у него в грудной клетке, а затем ещё и в том, что когда-то было мозгом пёселя. Правда цели попусту живодёрствовать не было, ведь всё было во благо науки, и после так называемой «операции», Шарик идёт на поправку, а попутно ещё и начинает обретать речь, да превращаться в самого настоящего человека.

Вообще конечно странные впечатления у меня вызвал этот рассказ. Вот вроде бы понимаешь, что этим рассказом Булгаков пытался что-то раскрыть своему читателю, озвучить какие-то важные и существенные проблемы, но при этом у тебя нет желания размышлять о них. Вообще нет желания рассуждать по поводу «Собачьего сердца», ведь лично мне этот рассказ показался каким-то неприятным. Даже у Стивена Кинга для меня не было ничего такого, что показалось бы мне неприятным, а вот у Булгакова этим чем-то оказалось именно «Собачье сердце». И тут как бы понятно, что одной из основных идей рассказа ставится то, что собачью натуру не вытравить из человека, если это является его естеством, что даже тот, кто когда-то буквально находился на грани гибели, со временем и в силу каких-то обстоятельств, может стать совершенно непорядочным и щеголять самыми худшими человеческими пороками. Но как-то подано это всё у Булгакова топорно, совершенно не тонко, грубыми мазками. Что касательно других рассказов – «Роковые яйца», про луч, который увеличивал деление клеток и буквально любой микроорганизм мог превратить в этакого качка на стеройдах, или та же самая «Дьяволиада»… Ну вот совершенное уныние. Какие-то образы, лица, действия, почему, зачем, для чего? Просто скука смертная. Скажу честно, я не в восторге от творчества Булгакова. Мне он показался откровенно проходным автором. Вероятно и то, что вернусь со временем к его творчеству, но пока что мне определённо нужна этакая передышка.

Замечательное, в своем роде уникальное произведение, которое через сатирически сниженную вполне советскую версию легенды о Франкенштейне дает глубокий анализ революции и ее последствий.

Итак, старорежимный профессор Филипп Филиппович Преображенский, гениальный хирург, старый ворчливый холостяк, эрудит, жизнелюб и прочая, и прочая — подбирает на улице несчастного бродячего пса Шарика. И через операцию по пересадке человеческих гипофиза и половых желез бедному псу -очередной жертве науки — с изумлением обнаруживает почти полное превращение собаки в своего донора-человека. Покойного Клима Чугункина, полууголовника-люмпена, пьяницу и хама. Который, будучи вполне приспособлен к переменам в жизни послереволюционной России, искренне считает себя пролетарием, «имеющим права». В чем его, кстати, активно убеждает и домоуправ Швондер.

Прозорливость Булгакова просто уникальна. Чего стоит хотя бы разговор профессора с коллегой — доктором Борменталем — о пути развития советского общества. Ведь и правда, Швондеры — поколение революционеров, изничтоживших милый профессору старый мир — активно использовали для своей армии и этаких вот Шариковых. С целью избавиться от буржуазных Преображенских, и построить светлое будущее. Не учтя при этом, что Шариковых очень быстро используют, чтобы избавиться от них самих. И будут строить уже совсем другое общество...

Кроме идейного совершенства, в повести подкупает великолепный язык, фантазия и глубокое знание темы хирургической медицины. Проскальзывают отголоски модных тогда идей, когда с целью доказать теорию Дарвина основывали Сухумский обезьяний питомник и планировали получать гибриды обезьян и людей. Отлично затронута скользкая тема взаимодействия интеллигенции и власти... В общем, шедевр.

Не знаю даже что и написать. В голове крутится одно — «Великолепно!».

Великолепно красивый язык. Да, местами немного вычурный и украшенный оборотами и словами не свойственными нашему современному разговорному языку, но все же легко читаемый, понятый и очень красивый.

Так же и сама повесть — смесь фантастики, мистики и прекраснейшей сатиры. Булгаков, как очевидец пролетарской революции, просто изумительно показал контраст человека старого типа в виде интеллигентнейших профессора Преображенского и доктора Борменталя с ярким представителем дорвавшейся до власти шушеры, которую так красочно воплотили в себе Шариков и Швондер с компанией.

И, хоть уже многие писали, тоже хочу сказать, что повесть имеет прекраснейшую экранизацию режиссера Владимира Бортко. Ну а Филипп Филиппович, сыгранный Евгением Евстигнеевым и Шариков,сыгранный Владимиром Толоконниковым просто идеально соответствуют образам из книги.

Я считаю, что это однозначно классическое произведение, обязательное к прочтению.

«Собачье сердце» я прочитал лет в 14 или 15. История мне понравилась и надолго поселилась в голове, и все события политической жизни я так или иначе пропускаю через призму образов Преображенского, Швондера, и Шарикова.

Сама история на первый взгляд до безобразия банальна. Что может быть особенного в очередном пересказе истории о Франкенштейне и его Монстре? Заменили голема, собранного из частей мёртвых тел на собаку. И что? Однако, стоит задуматься и ты понимаешь, что такое произведение могло появится только в послереволюционной России, с её грандиозными социальными экспериментами. отрицанием отрицания и ублюдочной интеллигенцией — тяжёлым наследием старого режима. Почему ублюдочной? Достаточно взглянуть на двух главных антагонистов чтобы понять.

Профессор Преображенский — на первый взгляд совершенно положительный персонаж. Учёный с мировым именем, который совершает сенсационное открытие. Проблема в том, что этот светила мировой медицины презирает и ненавидит всех — своё детище, пациентов, окружающих и происходящие вокруг. Всё, что волнует Преображенского это собственный комфорт. «Я, я и ещё раз я» стало его дивизором. Конечно профессор прав. когда говорит, что разруха не в клозетах, а головах, но забывает добавить, что, в первую очередь, она прописалась у него.

Швондер — кажется, что он отражение быдла, которое вознесла на верх революция, но он представитель всё той же интеллигенции. Интеллигенции, которая желала поражения своей Родине и скакала на костях павших на поле брани соотечественников. Интеллигенции, которая сочиняла разнообразные утопии и строила воздушные замки наподобие «Руссской правды» или «Что делать?». Интеллегенции, выбравшей своим оружием террор и зовущей к топору. Она дорвалась до власти и начала разрушать «мир насилья». Ей плевать на последствия — главное удовлетворить свои амбиции.

И между двумя этими чудовищами оказался несчастный Шарик. Его не спросили хочет и он стать человеком, а просто поставили перед фактом, превратив в Полиграфа Полиграфовича Шарикова, но и на этом эксперименты над ним не закончились. И Преображенский и Швондер мечтают слепить из Шарикова свой идеал и не намерены уступать друг другу, а на своего подопечного им, по большому счёту, плевать. Главное удовлетворить свое непомерное самолюбие. И глядя не сегодняшнюю «совесть нации» и её поступки, я понимаю, что ничего не изменилось.

Для меня знакомство с текстом «Собачьего сердца» началось, как ни странно, с песни группы «Агата Кристи»

«Братцы-живодеры, за что же вы меня...»

Я была потрясена тем, что прозаический текст ложиться на музыку, поется, и повесть вся такая. Меняется только ритм этой музыки в соответствии с содержанием эпизода.

Прочитав комментарии на этой странице, с удовольствием убедилась, что не одинока в своей неприязни к душке-профессору. А ведь как вальяжен! Шуба, сигара, добрый хозяин, щедрый господин, денежную бумажку машинисточке из барской руки. А мысли какие умные: Разруха в головах, в Большом пусть поют, а я буду оперировать. А самая важная среди этих мыслей: пролетарий должен заниматься своим исконным делом — чисткой сараев. Р-р-р! Гау-гау!

А вот Шарикова никто не любит. Псу могут посочувствовать — между делом, а вот человек однозначно отрицательный персонаж.

Честно говоря, сама его не люблю, но чувствую потребность замолвить о нем доброе слово. Заметьте, что Шариков не в состоянии так гладко формулировать свои мысли, как профессор, но сколько раз он говорит правду? «А что вы все — дурак, дурак. Похоже только профессорам можно ругаться...», «Я не давал своего позволения на операцию» (а по сути верно — профессор удовлетворял свое любопытство, не интересуясь ни мнением, ни жизнью пса), «А что вы меня помойкой попрекаете»

А в самом деле, справедливо ли попрекать Шарика и Шарикова помойкой, на которой он добывал свое пропитание?

Есть библейская притча о зернах, которые упали среди терниев. И выросли терния, и заглушили всходы. Каким был бы не Шариков — Клим, если бы вырос в других условиях? Кто знает?

И ведь еще раз говорит правду проклятый Шариков, когда называет профессора «папашей». Ведь Преображенский сам создал это существо, сам ужаснулся, сам уничтожил.

А стоило бы не любопытство свое тешить, а сделать все возможное, чтобы каждый новорожденный получил как можно больше шансов не стать Шариковым.

Если честно, то отзыв писать не планировал, думал: ну что еще могли лаборанты упустить в многочисленных отзывах к Такому произведению? Действительно не упущено ничего, но следуя своей привычке прочитав произведение — посмотреть на мнения других читателей, с удивлением обнаружил, что очень многие видят это произведение не совсем как я, и даже совсем не как я :). Ну и меня тут же потянуло вставить свое мнение, хоть я безусловно в нем и не одинок.

Некоторые пишут, что это веселое произведение с юмором, другие, что главный злодей профессор, и что автор высмеивал интеллигенцию, даже есть мнение, что произведение не понравилось потому, что автор прямым текстом не любит такой пролетариат. Для меня же первое, что бросается в глаза, это острая сатира автора на советский строй, еще на заре которого автор предвидел, что кухарка не сможет править страной, а Шариковы и Швондеры — это зло для страны и им нельзя давать власть, ибо как кто-то заметил в отзывах, выйдя из грязи, такие люди среду из которой вышли презирают и на бездомных животных не останавливаются. И, к сожалению, мы уже знаем насколько прав был Булгаков и чем закончился строй который он тут критиковал (и, наверно, сказать «закончился» все таки рановато).

Да, если захотеть, можно придраться к профессору, что он приспособленец, что не может не замечать, что рано или поздно его квартиру отберут и т.д. и т.п. Но, господа, а что он мог сделать? Не оперировать богатых и влиятельных, не пользоваться их благодарностью, квартиру отдать, пойти в шестерки к Швондеру помогать делить и экспроприировать? Или в знак протеста пустить себе пулю в лоб? Да, он пытается выжить, приспособиться и заниматься не только себе приятным, но и полезным для других делом — медицинской практикой. Он не иждивенец, он талант и за счет своего таланта живет. Да, он намного выше в этом Швондера, который не умеет ничего, кроме ораторства и живет тем, что он и подобные ему смогли отобрать в том числе у того рабочего класса, за которого тут некоторые ратуют. И профессор это осознает и соответственно относится.

На фоне Швондера, Шариков просто мелкий зарвавшийся щенок, на которого стоит только нажать, подобно доктору Броменталю и он, поджав хвост, убежит. И это именно Швондеры приручая Шариковых делают из них орудия режима без чести и совести, которые будут в состоянии отбирать у людей последний кусок хлеба создавая искусственный голод, которые будут раскулачивать и отбирать, стучать на соседа и будут служить в загранотрядах и лагерях. Так что Шарикова можно презирать, но истинным злом есть Швондер, и это, по-моему, автор смог показать.

А доктор, доктор интеллигент, и я с ним согласен, что приятнее общаться с господами, чем с товарищами из домкома, которые ничего не заработав сами, хотят отобрать у него квартиру заработанную его талантом, и последнее — путь в никуда. Обвинять Преображенского в классовой неприязни, мне кажется, не стоит. Хотя бы потому, что тот же доктор Броменталь обязан ему, профессор разглядел талант и не смотрел на происхождение.

А Шариковы, это представители прежде всего пролетариата, это именно они будут орать в троллейбусе что середина свободна пока они на улице, но едва попав внутрь — застынут на площадке мгновенно забыв, что там еще кто-то не смог втиснутся. — Возможно не самый удачный, но достаточно распространенный пример.))

Полагаю, все читавшие эту повесть согласятся с тем, что это одно из самых лучших произведений Мастера. Дело даже не в сюжете, который интересен, но в принципе для литературы того времени не нов: и метаморфная фантастика уже была, и социальный памфлет тоже. Дело в героях, каждый из которых притягивает внимание и мысль своей глубиной и неоднозначностью.

Скажем, Шарик, в бытность свою собакой. Если прислушаться к его внутренним монологам, мы видим перед собой не слишком приятное существо. Да, он сильно натерпелся от нас, людей. Но при этом по сути у этой собачки лакейская душонка. Вспомним фрагмент первой прогулки с ошейником и на цепи. Шарик моментально стал смотреть на своих прежних собратьев бродячих псов пренебрежительно и свысока. И был облаен некоторыми из них как пес, выбившийся в аристократы. Михаил Афанасьевич очень тонко подметил этот лакейский снобизм, свойственный собакам. И Шариков в бытность свою человеком — это не только отвратительный Клим Чугункин, это и собака Шарик тоже. Существо с неразвитым разумом постепенно становится чудовищем. Сам в бытность собакой находясь под угрозой уничтожения санитарно-эпидемиологическими службами, он, став человеком, с восторгом и наслаждением отдается истреблению бродячих животных. Не важно, что они коты, важно, что от своей власти и возможности чинить ее с садистской жестокостью он получает удовольствие. Это страшное существо, кем бы он ни был, собакой или человеком.

Далее, Филипп Филиппович Преображенский. Талантливый врач, светило мировой величины. И чем же он занимается? Омоложением власть имущих. Справедливости ради отметим, что профессор Преображенский — ученый. Научный интерес к проблеме у него также имеется и работает он много и увлеченно, но результат какой-то мелочный получается. Его пациенты после курса омоложения свои вновь обретенные силы направляют только на чувственные удовольствия. На другое у них элементарной фантазии и опять-таки развитости рассудка не хватает. По сути, пациенты Филиппа Филипповича — это те же Швондеры, только более удачно взлетевшие по карьерной лестнице. Открыто презирая Швондера и его домкомовскую команду, профессор Преображенский весьма любезен с теми же Швондерами рангом повыше, у которых есть средства для оплаты его фантастических операций. Он по своей нравственной сути тот же Шариков, только хорошо образованный, умный и имеющий аристократические манеры. Того, кто слабее, можно укусить, а вот тому, кто сильнее, будем лизать штиблеты. И это не спишешь только на условия жизни. Ведь профессор Персиков из «Роковых яиц» не такой. Видимо, это все-таки характер.

Если как следует подумать и перечитать внимательно, в центральных персонажах «Собачьего сердца» Михаил Афанасьевич показал Шарикова. Только в разных вариантах, с разными условиями воспитания, образования, образа жизни. Хам Шариков ненавидит котов и аристократов, но тушуется перед грубым напором доктора Борменталя и побаивается Филиппа Филипповича, профессор Преображенский ненавидит пролетариат и хамство, но также тушуется перед этим хамством в лице крупного чиновника, с которым в разговоре принял слишком резкий тон. Шариков и Преображенский — отражение одного и того же типа личности, взращенного в разных условиях.

Очень показательны сцены пробуждения речевых центров собаки после операции. Перед нами проходит наша улица, то есть мы сами, наша грубость, вульгарность, жестокость. Эту не слишком объемную повесть действительно можно считать энциклопедией московской жизни 20-ых годов 20-го века.

Изумительная вещь. Текст запоминается сам собой и держится в памяти десятилетиями. На главную тему, тему становления Шарикова, сказано уже все, что только можно сказать. Шариковых мы все хорошо знаем, они есть везде. Филипп Филиппович — совсем другое дело.

Профессор Преображенский производит впечатление человека чистой науки. Да, он — гениальный ученый, но наука для него — средство. Преображенский — звезда коммерческой хирургии, и работает для того, чтобы сохранить привычный образ жизни и право говорить все, что считает нужным. Другого пути у него нет. Ради этого он оперирует, продлевая половую жизнь крупным и средним начальникам, бизнесменам, всякому жулью и общественным деятелям — всем, кто может заплатить или помочь в решении проблем. Ради этого он идет на опасный эксперимент с непредсказуемыми последствиями. От вивисекций во времена Булгакова ждали таких же чудес и кошмаров, как теперь от генной инженерии. Так что это еще повезло, что получился всего-навсего Шариков, существо поганенькое, но само по себе слишком ничтожное. Результат мог оказаться намного страшнее. Филипп Филиппович понимает это лучше всех, и в разговоре с Борменталем дает жесткую оценку своему эксперименту, не результату, а самой идее «приподнять занавес».

Пройдет лет 5-7. Шариковы уже растерзают Швондеров и займут их место. Городовые, хоть и в красных кепи, начнут наводить порядок, как хотелось и Преображенскому, и Булгакову. Порядок наведут, да такой, что самим станет страшно. Преображенского настойчиво попросят поработать на государство. Отказаться он не сможет. Профессору дадут институт, разрешат оставить прежних сотрудников, сохранят квартиру в Калабуховском доме и дадут еще государственную дачу. Даже застольные беседы могут пропускать мимо ушей, если говорить будет не слишком громко. За все это придется платить новыми опасными открытиями.

Это даже хорошо, что Преображенский и Борменталь оказались людьми дела, а не чистой науки. По крайней мере, у них хватило мужества повернуть вспять собственный эксперимент. Кто-то другой на месте Преображенского мог пустить в ход все свои связи и добиться отселения Шарикова на другой конец Москвы. Пусть достает других. На худой конец переехал бы сам и наблюдал за развитием событий со стороны. В жизни часто так и бывает.

Давно хочу поделиться своими впечатлениями, но как-то не получалось собраться с мыслями.

Да, книга написана Мастером. Язык — удивительный, читать можно с упоением и никак иначе не получается. Да, подтекст разнообразно разложили по полочкам и проветривают время от времени, чтобы убедиться, что все штампы критики по книге в целости и сохранности.

Но она живет. Она как увеличительная лупа, с одной стороны, и как зеркало с другой. И когда ни начни читать, понимаешь, что — да, как классно, как здорово, что я опять ее читаю, и вместе с тем нарастает чувство непримиримости. Именно так.

Фантастика, нет ли, — здесь не это важно. Книга воздействует на разных уровнях. Фильм тоже, но в меньшей степени. Он не дает достаточного количества времени для рефлексии, убегая вперед в своем темпе. Отвлекая от сути и подтекста очевидными клише и блистательной игрой актеров.

Есть еще одно чувство и эмоция, которая накатывает при взгляде на обложку и при воспоминании о книге. Это неуютное чувство, чувство тревоги. За ним, я думаю, стоит страх.

Об этом писали в отзывах, и для меня «Остров доктора Моро» Г.Уэллса тоже всплывает в памяти и перекликается с книгой М.Булгакова. Этот страх накатывает постепенно и ближе к концу уже соединяется с некоей неотвратимостью, и вот тогда получает особую силу.

Мы. Это мы выпускаем «их», мы сами.

Игрушки бывают у всех разные. И в разном возрасте. Да, я понимаю, прогресс, не остановить, а как же без этого, и так далее. Да и о целях вроде бы, о благих, все сказано. Но для меня послание Автора именно таково.

А антураж — безусловно, продуман и бесподобен. Со всей символикой, бьющей прямо в цель. Вот только вчитаешься, и подкрадывается то самое чувство, которое называется «что-то не то», а потом «а что делать-то, а»?

Книга простая и сложная одновременно, она веселая и грустная, и последнего гораздо больше, чем первого. И если просто говорить о книге, то она была бы бесконечно любима, если бы не некое отторжение, отторжение, которое явно является моим признанием и своеобразным отреагированием. Странно и нет.

Она живет своей жизнью, как я уже говорила, как некий магический предмет, которого коснешься, и изменишься.

Умение изменять и влиять — наверное, это главный из критериев гениальности Автора, наряду с блестящим талантом писателя и сатирика, Мастера прозы.

Эх, не был я «продвинутым самиздатчиком», не читал я «Собачье сердце» в машинописи, в четвёртой копии, в ксероксе или в виде дампа на АЦПУ. А прочитал я её только в журнальной версии в 1987 году, при первой легальной публикации в Стране Советов.

В то время ещё сидели по лагерям «подрывные элементы», которых осудили за хранение этой «антисоветской агитации» — их письма публиковали и «демократические» журналы, и «почвеннические», потому что Булгакова хотели подтащить к себе и те, и другие. Одни тыкали пальцев в Шарикова, видя в нём главную цель авторской сатиры, другие — в Преображенского, видя в нём то же самое. И совсем мало было таких, которые говорили: «опомнитесь, да они оба «хороши», каждый по-своему...»

Шариков — конечно, хорош. Но если он — явная карикатура, хотя бы и писанная с натуры (в дневниках М.А. есть несколько заметок, по которым хорошо видно, из каких событий Полиграф Полиграфыч сложился), то с профессором Преображенским всё значительно сложней. Для карикатуры он слишком приятен (более чем возможное у тогдашнего пролетарского читателя «классовое чувство» мы проигнорируем — за неактуальностью), хотя от «положительности», очевидно, далёк. Хотя бы потому, что он тут отлично пристроен...

Булгаков наверняка Преображенскому сочувствовал — это заметно. Профессор, как и сам Булгаков, помимо своей воли «вляпался» в советскую реальность, к которой принадлежать, по большому счёту, не хотел бы, и пытается жить в ней так, как будто для него ничего в мире не изменилось. Он подчёркнуто удерживает в квартире старые порядки, хотя за её пределами всё давно уже решительно не так. Квартира Преображенского — бастион анахронизма, удержать который ему удаётся до поры до времени только с помощью наслоения одних компромиссов на другие (как бумажки от советских органов, которые защищают его «бытовой пузырь» от посягательств других советских органов). Но каждый компромисс истончает стенки «пузыря», и для наблюдателя (он же читатель) нет никаких сомнений, что не за горами уже печальный день, месяц, год, когда у профессора отберут сначала «броню», потом комнату, вторую, потом прислугу, потом придётся ужинать в спальне, потом выгонять из операционной (бывшей смотровой) соседей по образовавшейся коммуналке, которые придут жаловаться на запах хлорки и очереди больных в общем коридоре...

Всё это достойно сочувствия, конечно, но гораздо важнее, что Профессор отказывается такое своё будущее видеть. Он упрямо отрицает очевидное — в том числе очевидное и для автора. Булгаков, похоже, такого поведения своего персонажа тоже не понимает. В его отношении к Преображенскому постоянно проскальзывает горькая ирония: что вы, батенька, — светило, а таких простых вещей не сознаете? Что ж вы всё грозитесь уехать, хотя ясно ведь, что не уедете, потому что привыкли уже к этому хамству, бюрократии, классовому чванству, Чугункиным, а что важнее — привыкли чувствовать своё превосходство над ними, убогими, привыкли бравировать тем, что «не любите пролетариат», привыкли пугать Швондеров до потери штампа «Уплочено» демонстративными телефонными звонками «наверх», привыкли за приличную мзду выполнять аборты малолетним любовницам крупных совслужащих... Вы приспособленец, батенька, почти как они. Вы здесь прилипли.

И как бы Булгаков вам ни сочувствовал, Филипп Филиппович, вы, к сожалению, обречены.

Точно так же, как и Шариков. Хотя и по совершенно другим причинам.

Повесть, на которой закончилась свобода слова в послереволюционной России. Она была уже набрана и подписана в печать, но какой-то проницательный цензор разглядел в ней угрозу Советской власти, расшатывание основ коммунистического мировоззрения, гомерический смех автора над послереволюционными порядками — то есть истинную суть гениальной сатиры великого Мастера русской литературы.

Кстати, в отзывах о «Собачьем сердце» можно обходиться без спойлеров — если кто и не читал первоисточник, то уж видел удачнейшую экранизацию.

Повесть очень смешная, спору нет. Но под конец начинает становиться страшновато — и это не какой-то мистический страх, а жизненный, страх того, что на самом деле происходило тогда, и происходит сейчас. С той разницей, что «тогда» к власти пришёл воинствующий хам, в калошах профессора Преображенского, не ставящий ни в грош морально-нравственные устои прошлого, стремящийся «всё поделить». А«теперь» у власти тоже хам, только с тугим кошельком, беззастенчиво использующий все достижения прошлого, не создающий и даже не пытающийся создать что-нибудь новое, живущий по принципу «после нас — хоть потоп».

Выдающийся деятель науки проф. Преображенский нашёл способ делать человека из «подручного материала». Новаторство? — несомненно! Прогресс? — а как же! Но мучает и мучает вопрос — А зачем такой прогресс? Кому он нужен, если людей можно(и неплохо)делать традиционным методом?

Мораль проста — нужно сначала подумать, а потом уже претворять в жизнь все свои, пусть и гениальные, задумки. Филиппа Филипповича оправдывает только то, что он наткнулся на метод «очеловечивания» случайно. Шариков получился, как побочный продукт эксперимента(но это оправдывает только профессора, и только в художественном произведении). Но повесть эта — не просто занимательная история для «время убить», это также и мудрейшая притча об ответственности учёного за свою деятельность. Если хотите — повесть-предупреждение. Созданный монстр (по другому Полиграфа Полиграфовича не назовёшь) готов уничтожить своего создателя. К счастью создатель «успел раньше». Но опять же — только на бумаге. В жизни всё гораздо трагичнее. И происходило и происходит.

P.S. Прошу извинить за возможные повторы. Скорее всего мои впечатления созвучны другим отзывам. Но не написать своего мнения на любимый шедевр — не мог.

Эта «чудовищная история» самая моя любимая среди замечательного творчества Михаила Афанасьевича Булгакова. И одна из немногих, которую с наслаждением перечитываю.

В первую очередь хочу отметить изумительный слог автора — невольно его перенимаешь и изъясняться начинаешь по-булгаковски. Обидно, что такой чистый, интеллигентный русский язык сегодня уже не «в ходу». Да что язык, уже и от интеллигентов остались одни крохи... Давно ли Вы встречали людей, подобных профессору Преображенскому и доктору Борменталю? Вокруг, практически, одни Швондеры, куда ни кинешь взгляд, тебя окружают Телеграф Телеграфовичи... Так и слышиться: «Вчера котов душили, душили.»... И это при такой-то богатейшей культуре! Настолько измельчать и не стыдиться своего невежества!! Вот уж действительно, если собака заговорила, это еще не означает, что она стала человеком... Да и что душой кривить — страшнее человека животного нет...

К слову сказать, подобные операции на самом деле имели место быть в СССР (в частности). Проводились опыты по улучшению человеческой расы или выведению «новой породы» людей (называйте, как хотите).

Не могу не упомянуть фильм — это живое воплощение повести! Для меня фильм и оригинал стали единым целым. Другими я героев уже не вижу, другую Москву, другую зиму и представить не могу! Потрясающая, мастерская работа!! Ведь надо еще учитывать то обстоятельство, что творения Булгакова просто не поддаются экранизации!

Не имею привычки навязывать свое мнение другим, но здесь сделаю исключение: (думаю, многие со мной согласяться) эту повесть должны читать все, обязательно!!

Спасибо, Мастер, браво :appl:

«От Севильи до Гренады... В тихом сумраке ночей»

Мое первое восприятие «Собачьего сердца» — блестящая социальная сатира. Как же автор клеймит победивший социализм! В каком же жалком виде — отвратительном и смешном одновременно он выставляет его представителей! И насколько же мудрым и правильным человеком предстает носитель интеллигентности и профессионализма профессор Преображенский. Пусть не во всем я разделяю политические идеи Булгакова, не могу не восхититься его мастерством.

Язык повести просто роскошен. В книге есть множество эпизодов, которые запоминаются на всю жизнь, множество фраз, которые стали крылатыми: «разруха не в сортирах, а в головах», «не читайте за обедом советских газет», да всех их и не перечислишь.

Очень яркими получились образы основных действующих лиц — профессора Преображенского, доктора Борменталя, Швондера. И, конечно, впечатляет Шариков — достойный преемник чудовища Франкенштейна, этакий монстр, вобравший в себя все худшее от животного и от человека. Поначалу он больше смешон, но затем становится действительно страшен.

И ведь действительно, за сатирой в романе как-то не сразу видно, что с точки зрения фантастического допущения «Собачье сердце» — тот же «Остров доктора Моро», ставящий очень сложную проблему границы между человеком и животным, ответственности ученого за свои действия. Увы, как правило, джинна выпущенного из бутылки, не удается так легко загнать обратно, как это смог сделать профессор Преображенский.