Цумао Авасака «喜劇悲奇劇»

Авасака Цумао — малоизвестный профессиональный мистификатор прошлого, расцвет деятельности которого пришелся на период, отстающий, примерно, на полвека от времени нынешнего. Он был помешан на фокусах и словесных играх, о чём говорит и псевдоним, выбранный как анаграмма от настоящего имени — Ацукава Масао (анаграмма срабатывает и по-русски, не мистика ли?). Говорят, что когда Авасаку просили написать что-то символическое рядом с автографом на цветной бумаге, он ставил иероглиф 噓 (ложь), что отражало его любовь к иллюзиям. В начале 1980-х г. он создал целый ряд впечатляющих произведений, щедро наполненных обманными ходами. Не знаю, насколько его книги котировались на родине в сравнении с продажами других авторов, но за пределами Японии он публиковался только в журнале «Ellery Queen's Mystery Magazine». А вот ни «Вокруг Света», ни «Наука и Жизнь» интереса к его рассказам не проявили...

Книга 喜劇悲奇劇 (~ «Смех сквозь слезы») имеет английский подзаголовок «Palindrome Syndrome», и этот роман буквально нафарширован палиндромами — начиная от заголовков и до финальной сцены. Да и оригинальное название («кигеки хикигеки») вообще-то тоже палиндром. В послесловии сказано примерно так: «... говорят, что японские детективные романы уступают переводным западным книгам, но эта книга — именно то, что мог создать только японский автор. Уникальный шедевр, не имеющий аналогов в мире.» Конечно, сказано с немалой долей ангажированности, но произведение своеобразное, спору нет.

О сюжете. Впечатляющий пролог. Тайфун близ Марианских островов — шоу-бот с цирковыми артистами попадает в жуткий шторм, которому сопутствует и локальная трагедия — фокусник Номе Лемон выходит из каюты с торчащим из живота мечом. Окружающие пребывают в шоке и статично наблюдают, как артист, пошатываясь, подходит к борту из последних сил, и бросается в бурные воды. Руководитель труппы, седовласый господин Бакин распоряжается закрыть глаза на этот эпизод — дескать, Лемона не видели, замену найдем, работаем дальше — впереди гастроли, да и журналисты того гляди нагрянут. Пожилого сэнсэя-коммерсанта, наверное, понять можно, хотя по существу он не прав...

Так кто же заменит Лемона? Из Токио выписывают опытного артиста, Каэдэ Ситиро, беспробудного пьяницу, который долгое время находится в состоянии хронической депрессии после расставания с супругой Утако (конечно, тоже фокусницей). Он принимает приглашение вместе с обязательством не пить ровно месяц, и становится членом плавучей команды «Укона». Ему выделяют молоденькую ассистентку — она будет помогать показывать фокусы из арсенала Лемона, а трюк с тиграми постараются видоизменить — в исполнении Ситиро будут не живые тигры, а лишь чучело. Но на судне по прежнему остается и прошлый ассистент Лемона, Артур Грант. Но всё же, именно алкоголик Ситиро чем-то дорог автору, поскольку теперь он соучастник всех основных событий. И Каедо Ситиро, между тем, убивается ещё больше, после того как узнает, что его бывшая участвует в представлениях на «Уконе» на пару с новым ухажером, Огнедышащим Доктором Сегавой....

Далее — одна за другой несколько смертей среди членов команды, начиная с клоуна Танкобы Гонты (たんこぶごんた). Автор не особо утруждается прибегать к ложным мотивам — он просто подставляет своего любимца Ситиро, который не держит себя в руках. Клоун задирал его во время представления, когда шептал гадости своим вторым «лицом», с подрисованным ртом на месте нароста на щеке — намекая на пьяный вид артиста во время выступления. Ситиро вынужден способствовать членам труппы в выносе трупа клоуна, который зашивают в чучело одного из тигров...Но мы-то догадываемся, что он не убийца. Создается впечатление, будто на корабле какая-то секта палиндромистов под управлением мудрого сенсэя Бакина — имена всех убитых артистов образуют палиндромы...

В дедуктивном смысле Авасака приберёг пару приемов, далёких от жизни. Тема о человеке, который на самом деле не погибает, а остается жив и продолжает тайно творить гадости не редка в детективе — давным-давно ещё Гастон Леру разработал эту жилу. Об особенностях сообщу под редким спойлером.

В хорошей истории должен быть и мотив достоверный. Здесь же говорится, что как-то раз ...

Про палиндромы — отдельная тема. В одной из глав, когда заходит разговор на данную тему, их упомянуто почти три десятка. Как давний поклонник буквенных шарад, приведу некоторые из них. (Они не алфавитные, а слоговые — слоги читаются с конца, на выходе — одинаковое звучание). Эти палиндромы не обязательны должны быть идеальным грамматически, главное, чтоб звучали соответствующе:

И т. д. , и п. п. Остаётся констатировать — выглядят они более навороченными, чем палиндромы в русском языке.

Отмечу еще — несмотря на праздничную атмосферу цирковых артистов, книга не лишена жестоких элементов. Главный антигерой, вероятно, изучавший йогу в Индии, владеет разными странными техниками, которые использует для злого умысла. Например — «Забить пятидюймовый гвоздь в доску лбом». Трудно без содрогания читать такие вещи. «Камень становится хрупким при резком нагревании. То же самое можно сделать с доской для гвоздя. Если использовать мягкое дерево, например, павловнию, то это будет ещё безопаснее. Хотя, если ударить голой кожей, всё равно будет больно, поэтому обычно на головку гвоздя накладывают ткань...». Что тут скажешь- это же йоги, они и не такое могут...

Итого. Это был роман из времён, когда в журналах печатали кроссворды, задачи и головоломки, не оглупляющие читателя, а те, которые было невозможно разгадать без специальных знаний или библиотечной книги под рукой. Автору удалось создать «параллельный палиндромный мир», существующий вне времени, либо отставший от жизни, и наделить каждого из героев индивидуальными чертами. Ну а насчет опасных и завистливых моментов в цирковой среде...Припоминаю старую книгу Пьера Мариэля — здесь примерно то же самое, о чем он говорил шестьюдесятью годами ранее, хоть другое время и страна другая.

P.S. «Если бы у травы в поле было имя, то почему бы цветам не цвести?». Ведь это тоже палиндром. И придуман он был еще в 1142-м году...