Евгения Ульяничева «О цвете вишнёвом»

«…вишни цвет хуже вина пьянил, разум молодым туманил…»

Рассказ с ходу приятно удивляет своей мрачной версией знаменитого сказочного: «а во лбу звезда горит». Про красу-девицу да тайны, водной гладью скрытые. А потом удивляет снова, несколько раз меняя свою тональность и атмосферу.

То появится «сказитель народный, любимец всеобщий, сам Степан Перга, мастеровитый басенник, похабных сказок сочинитель» — он в этой истории второстепенный герой и самовольный попутчик (и да, кое-кого обязательно осчастливят автографом). То представят чудище жуткое и невиданное — скопище голосов плотоядное (голоса… летают… убивают… — какова идея, а?). То сивый да каурый всё время собачиться будут, срываться, временами довольно комично — и параллельно новые обмолвки про «сумму ошибок» и необходимость отдыха вне Сирингария. То настанет черёд по-настоящему драматичных событий.

Этот рассказ служит примером того, как в рамках одной истории порой можно объединить интересный локальный, условно-сказочный сюжет и очередные глобальные загадки-открытия о мире и прошлом героев (или не совсем их). Здесь переплетаются тёмные эпизоды из прошлого Сивого, его же не-совсем-воспоминания (уже знакомый эпизод другими глазами), в рое плотоядных голосов слышится эхо прошлого мира, а рассказ о старой, змиевой крови неразрывно связан с операторами. Вместе с тем здесь также присутствует печальная, трагичная история любви и предательства, а кнуты во время сражения снова демонстрируют умения, иначе чем волшебством не объяснимые (в пику всем высокотехнологичным деталям мира нынешнего и прошлого).

Финал дарит новые вопросы, разговор по душам и внезапно очень жесткий поступок кнута-Варды. То ли ещё будет…

Любая достаточно развитая технология неотличима от магии. Третий закон Кларка как нельзя лучше описывает происходящее.

В Сирингарии, где забытые технологии так мощно сплелись, срослись с миром, что стали его неотделимой частью, постсингулярное ушло в отрыв и сошло с рельсов, оставив дичающее людское племя (хлебный скот, людву, как называет их автор) далеко позади и в то же время в неразрывной связи с собой.

Старые знакомые – давнишние герои «Сирингария», железнолобый кнут Сивый и четырёхрукий его друг Варда, а так же чаруша Сумарок, – снова сходятся вместе, чтобы разобраться с тайной Пестряди, где Трёхглазка да Гул-Гомон покоя людве не дают. В дело замешивается Степан Перга, «мастеровитый басенник, похабных сказок сочинитель».

И вот заподозрить, что в этакой яркой славянско-сказочной, забавно-колдовской оплётке лежит тяжёлое, холодное, технологическое ядро кажется решительно невозможным.

Но таков мир Сирингария.

То, что после катастрофы рассыпалось по всей планете, сломалось, одичало, бесконтрольно разрослось, изменилось — всё равно пытается быть собой, пусть и разбитое на миллионы осколков, самовосстанавливается, вплетаясь в местную биосферу, экологию, занимает место, может, не всегда сохраняя первые, древние задачи, но — пытаясь быть. И, конечно же, взаимодействуя с людьми.

В этом рассказе здорово играет сильная сторона автора — показывать запредельный техноген вообще без техногена, мифопоэтически; и очень интересно видеть механизмы, через которые бесшовно соединяется народно-сказовое с научно-фантастическим. Здорово, как для персонажей всё остаётся хоть обыденно-привычным, хоть дивно-волшебным происходящим, в то время как все они находятся в центре действия сил, которые не способны ни понять, ни вообразить, и о которых не догадываются. Хотя часть героев – и носители, и инструменты этих самых сил, до сих пор довлеющих над неудачной колонией в её посткатастрофическом бытии. И к худу ли, к добру ли, но древние механизмы всё ещё пытаются выправить мир на свою, им одним понятную сторону.