Алексей Иванов «Сердце пармы»

«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...» П. Герман, зачернуть, исправить на князь Пермский Михаил Ермолаевич

Чтобы с самого начала быть откровенным, отмечу, что «Сердце пармы» это первый исторический роман, который я прочитал в осознанном возрасте. И сейчас речь не о тех литературных произведениях, фоном для которых являются реальные исторические события, а лишь о тех, которые широтой размаха и глубиной погружения, обилием персонажей и тщательностью их проработки не просто выхватывают кадры исторической хроники, не просто рассказывают нам историю на фоне Истории, но являют нам часть полотна времён со множеством отдельных нитей и хитросплетений, плотную, живую, пульсирующую ткань Истории.

Что ж, а теперь пришла пора сказать, что о событиях, описываемых в романе, равно как и об одном из главных антагонистов (протогонистов?) романа — язычестве на территории нынешних русских земель, известно очень мало, если известно хоть что нибудь. Автор романа Алексей Иванов наполняет жизнью не те события, которые произошли, но заполняет белые пятна истории: повествует нам о сожженных идолах, о срубленных священных деревьях, о разрушенных капищах, о забытых обрядах, об утраченных реликвиях. «Сердце пармы» — это исторический роман о событиях, которых скорее всего не происходило в действительности.

Ещё одним камнем, зачеркнуть, исправить на булыжником в огород «историчности» является наличие в романе элементов фэнтези: женщины-оборотни ламии, бессмертные хумляльты и кое-что или кое-кто ещё. Однако это только на первый взгляд является элементами фэнтези. На деле же, это лишь одно из проявлений особенностей восприятия мира, где есть место загадкам и тайнам, где бескрайняя парма является одновременно и средой обитания, и богом, и дьяволом.

Пусть это мое субъективное мнение, но я отчётливо вижу перед собой не ламий, но своенравных горячих хитрых женщин, которые выделяются из массы других безвольных рабынь своего времени; вижу не хумляльтов, но людей с горящими глазами и целью в жизни, о которых мы говорим «человек неопределенного возраста» или «ему/ей может быть от 35 до 70 лет», уверен, что в современном мире каждый может припомнить как минимум пяток «хумляльтов», а «ламий» теперь стало в десятки раз больше, и каждый лично знает несколько «ламий».

«Сердце пармы» это исторический роман о покорении воинственным московским княжеством восточных земель, роман о том, как пермяки превращаются в русских, как на место капищ становятся монастыри, как языческая сказка становится христианской былью. Роман о том, как вместо такого разного счастья пермяков, которое всегда идёт рука об руку с трудностями и горем, но и свободой и чувством своей уникальности и цели в жизни, приходит гордость и величие даже не русских, но князя Московского, который шаг за шагом, поколение за поколением идёт к тому, чтобы стать царем и великим князем всея Руси.

В романе множество персонажей, которые могли бы разбежаться перед внутренним взором читателя как муравьи, однако вместо этого каждый из них занимает строго отведенное ему мыслью автора место, каждый является живым человеком со своими печалями и радостями, со своей глупостью, мудростью и своей правдой.

Христианство против язычества? Православный князь Пермский Михаил Ермолаевич против окутанного тайной хумляльта Асыки? Епископ против пама? Монах против шамана? Да.

Но все далеко не так просто. Человека можно убить, можно сделать пленником, но нельзя заставить стать русским, нельзя заставить отбросить свою историю и веру и стать православным. Но можно полить землю русской кровью, пропитать ее своими жизнями на глубину, принести свой уклад, поселиться рядом, жить и умирать рядом с язычниками. И со временем священные луга, обиталища духов станут пахотным полем, где вместо разнотравья пармы будет колоситься рожь.

Просто не верится, что для Алексея Иванова «Сердце пармы» это одно из дебютных произведений. Насколько мастерски Алексей создаёт этот эпический роман, насколько смело вплетает в историческую канву мистическое видение мира языческими обитателями бескрайних лесов, что остаётся только аплодировать ему.

Пожалуй в будущем я смогу сказать, что именно «Сердце пармы» Алексея Иванова открыло для меня мир исторического романа. Однако есть у романа и серьезный недостаток. Уже сейчас мне стало намного сложнее погружаться в более «мелкие» сюжеты как в литературе, так и в кино. «Сердце пармы» становится для меня одной из вершин в мире искусства.

Моя оценка 9 из 10.

«Сердце Пармы» — это талантливая книга, от которой я очень, очень устала.

Прочитала ее, почитала отзывы и согласилась с блестящим анализом amlobin и его утверждением, что произведение – мифоэпическое, несмотря на то, что по форме вполне себе роман: присутствует герой, его душевные метания, его жизненный путь и окружение. Все это изложено прекрасным русским языком, а стилистическими красотами можно просто захлебнуться. У меня не было никаких претензий к огромному количеству этнотопонимов: после того, как их усвоишь, реальность повествования становится более настоящей и начинает тебя обволакивать. И все же устала, потому что пусть пространство и сказочное, но сама сказка — кровавая и страшная, и в длинной череде смертей почти нет моментов, за которые можно зацепиться, чтобы увидеть этот мир как место, где люди почему-то все еще живут.

Такие мысли появились у меня далеко не сразу, это скорее кумулятивный эффект, и ощущения, о которых напишу ниже, накопились ближе ко второй половине книги, а в первой было скорее недоумение и ожидание какого-то поворота.

Поскольку в романе разворачивается культурно-этнический конфликт, закончившийся поглощением аборигенов, и одновременно идет процесс централизации власти в немилосердную эпоху, трагичность повествовательного тона практически обязательна. Но трагедию можно написать по-разному, и Алексеев нашел свой метод: атмосфера произведения пронизана какой-то некрофильской чувственностью, упоением смертью, ее ожиданием, ее подготовкой. Тщательно, со вкусом выписана расчлененка, ужасы и ожидание того, что каждый выделенный из антуража персонаж умрет или сдохнет. Кровь заливает страницы, как Кама в половодье. Убивают все всех и зачастую абсолютно бессмысленно, без повода и цели, но до такой степени зрелищно, что сам вопрос «А зачем?» теряет смысл. Красиво же! Иногда мимоходом говорится о том, что построился какой-то город, что деревня собрала богатый урожай, что луг благоухает, но все это – для того, чтобы в следующий момент показать, как разгромят город, сожгут деревню, истопчут луг.

Ближе к концу атмосфера романа и тема неизбежности смерти, фатума, доведенные до гротеска, мне, честно говоря, сильно приелись, поскольку все одно и то же: каждый раз, когда кто-то рискует жизнью, он на самом деле не рискует, а уже обречен — обязательно умрет, а автор об этом расскажет непременно с кровавыми подробностями.

При этом не очень понятно, как иначе строить такой роман, потому что на атмосферности, на некоей, я бы даже сказала, ностальгии по мистическому, на пренебрежении к жизни и смерти и поэтизировании последней, искусно вплетенном в повествование, он и держится: у главного героя совсем нет харизмы, т. е. настолько он никакой, что удивительно, как вообще дотянул в этой Парме до такого возраста да еще князем. Меня не покидало ощущение, что Михаил совершенно не вписан в собственный мир. Он – скорее наш современник, по-сегодняшнему рефлексирующий, существующий отдельно от эпохи, в которой человеческая жизнь была короче и интенсивнее, была более животной и отчасти поэтому ярче проживаемой. Он болтается по повествованию, как щепка в проруби: сказали рубить голову — рубит. Решил, что доброму человеку надо помочь — поможет. К концу романа он становится просто уставшим от жизни человеком и, наконец, как и ожидалось, погибает. Возможно, он задуман как нечто екклесиастическое — этакий герой, протекающий сквозь свою эпоху или олицетворяющий ее самосознание в историческом масштабе, а не в «сейчас», но у меня не получилось так его увидеть – очень раздражал своей пассивностью — и в мыслях, и в деяниях.

Мне очень нравятся мыслящие персонажи, созерцатели нравятся, но слабый герой, управляющий сильным и противоречивым миром – это оксюморон, так не бывает. Бывает, что мир живет отдельно, сам по себе, а человек плывет по течению сам по себе. Но этот конкретный персонаж именно что изменяет действительность, он словно проклятие Пармы – куда ни пойдет, везде посеет беду. В прямом смысле. Разве что дело вообще не в герое, потому что герой — вовсе не он...

Долго думала, почему у меня такое восприятие этой, в общем-то, прекрасно написанной книги (я ее прочла два или три года назад). Видимо, дело банально в том, что я, прежде всего, люблю людей — основных персонажей, персонажей второго плана с их характерами, поступками, мыслями, страхами и надеждами, и история для меня — это история людей. В этом же романе главное действующее лицо – Парма, мир, антураж. Эта жутковатая сказочная ноосфера тоже существует сама по себе: вертит человеческими судьбами, заставляет людей совершать какие-то поступки — осмысленные и бессмысленные, начиняет их головы идеями, создает для них ценности, иногда полностью противоречащие человеческой природе. Это примерно как люди на полотнах некоторых художников — руки разной длины, центр тяжести в голове, перемещаться человек может только ползком, а смотришь на портрет, и тебя охватывает странное чувство — тут все правильно, тут есть своя гармония, просто нашей логике неподвластная. Но в случае с «Пармой» есть одно «но». Смерть, если к ней не успел привыкнуть и воспринимаешь ее серьезно в жизни настоящей, в серьезных художественных произведениях должна дозироваться, как соль, сахар, специи — иначе горько, приторно, слишком остро. «Сердце Пармы» для меня — слишком концентрированный эмоциональный бульон, и я просто не смогла прочувствовать этот роман.

Хотела поставить «восьмерку», но поняла, что книга заслуживает большего — просто я забралась не в свою читательскую нишу.

fantlab выдал мне рекомендацию на данную книгу — все те, с кем у меня вкусы схожи, очень высоко её оценили. Начал читать.

Первое впечатление: нудный исторический роман с налётом мистики и идолопоклонничества. Отличительная черта — колорит, связанный с укладом жизни и верований пермяков в период становления христианства в Пермском крае.

Второе впечатление: ОЧЕНЬ нудный исторический роман с налётом мистики и идолопоклонничества. Ну и, конечно, Москва — столица нашей Родины, православие — это наше всё, и т.п. Читал, читал, продирался сквозь текст, пытаясь понять причину столь высоких оценок — но так и не понял. И при чём тут фантастика — тоже не понял.

Так что в итоге за пермяцкий колорит и исторические подробности ставлю 5 баллов — выше ставить не за что.

Передо мной расстелилась бескрайняя парма, её ялпынги и ворги. Именно так — парма, а не книга, Пермь Великая, а не сухие страницы, хонтуи и хаканы, а не издатели и редакторы. Вешь — очень красивая. Именно красивая какой-то глубокой, дикой, древнеязыкой красотой, полная, объёмна, как почерневший языческие идол, волшебная маммутовым льдом и княжьими тамгами. Наполненная непонятными, странными словами, которыми когда-то жила Русь, и которые мы забыли за время Империи, за ещё более страшное время Советов и за наплевательское Новое время. Если честно, я никогда до того не задумывался, как образовались эти чудовищные просторы, как Иван III и другие князья московские захватывали территории других государств — Перми Старой и Перми Великой, Казанского ханства и Сибирского ханства, Нижегородского княжества и так далее. Пожалуй, это лучший исторический роман, который я читал. Роман о том, о чём официальная история почти ничего не знает, кроме нескольких имён, поскольку языческие книги или не существовали, или сжигались, а в христианских записях всё искажалось до невероятности. Многие обвиняли Иванова в том, что он понавыдумывал — а как вы прикажете поступать, говоря об эпохе, которая тёмным пятном накрывает половину России? Великолепно, право слово. Только конец искусственный, слабее всей книги. Но и чёрт с ним, не в конце же дело тут.

Более тоскливого, мрачного и беспросветного романа, я, кажется, еще не читала. Ничего увлекательного я здесь не обнаружила.

Изобилие чужих слов, названий, имен затрудняют чтение. Как сквозь бурелом проламываешься через все эти чуждые языку и слуху звуки, пытаешься нащупать сюжетную нить. Нащупаешь – и кривишься: все сплошь плохо и надежды нет. Кровь, предательство, глупость, тупость и жадность человеческая. Да и то лишь намеками, как бы походя. Про людей в этом романе почти и нет ничего. Масштабами народов мыслит автор. А я люблю, чтобы про людей, про отдельных человеков, а не про массы. Скучно мне про массы-то…

Возможно, автор хорошо знает край, о котором пишет, ну и писал бы этнографические или исторические очерки.

В общем, не моя это проза и не мой, очевидно, автор.

Книга, очень отличающаяся от других; запоминающаяся, впечатывающаяся в память. Воспринимающаяся как полнейший реализм, даже и с этими ламиями, оборотнями и прочими кудесами. Диковатый мир, первозданная природа. Страсти — едва ли не первобытные. Батальные сцены — тяжелые, кровавые, жуткие... По-моему, эти сцены — самые сильные в романе; читая их, буквально наблюдаешь за схваткой, видишь груды тел, слышишь хрип коней и свист стрел, едва ли не стираешь с лица ратный пот и брызги крови!

При этом мне очень не хватало... героев. Все действующие лица воспринимались именно как действующие лица. Даже основные персонажи, которым посвящено здесь немало страниц. Слишком крупными мазками даны их образы, трудно воспринимать их как людей, которым сопереживаешь. Или которых ненавидишь. Самым «живым» в этом плане показался мне эпизод, когда Михаил оправляется от ран у Нифонта, помогает ему поднимать Пелино поле. Здесь словно снижается темп сюжета, виднее становятся люди, есть время их разглядеть и понять. И почувствовать крестьянский быт... насколько же он человечнее ратного дела, которым переполнена жизнь в этом мире!

Читать нелегко, но и бросить трудно, если уже вчитался.

К фэнтези я эту работу отнести никак не могу. Не получается. Не вписывается она в такую классификацию. Странная идея, право...

Изрядно уже лет тому назад мы с товарищем второй день плыли на длинной северной лодке по Илычу. По берегам тянулся бесконечный лес. Лес, лес, лес... Плыть было ещё далеко, мы уже переговорили практически обо всём на свете, только о литературе не успели поговорить. Так я и узнал о книжке «Сердце пармы», что в общем то логично — вокруг нас как раз и расстилалась бескрайняя парма.

И вот, спустя некоторое время, я начал читать. Сначала шло тяжело — архаизмы, неизвестные слова и термины, некоторые места приходилось перечитывать. Потом втянулся. К середине был в восторге.

15 век, идёт экспансия русских князей на север. Московское княжество уже заявляет о себе как о главе русских земель. А на окраинах — свой мир, свои правила. Не ушли ещё из этих земель древние боги, держатся за свои владения, за души людей. Не спешат местные народы под сень креста, не хотят поклоняться московскому трону. Даже русские, живущие здесь, в самом сердце диких лесов, неуловимо меняются сами.

Историка-приключенческий роман с довольно вольной интерпретацией исторической составляющей и весьма заметной примесью фэнтези. Жёстко и жестоко, как и полагается в те времена, захватывающе, загадочно и зловеще, можно сказать, что привычный доселе лубок внезапно трансформировался в сюрреалистическую картину. Великолепная книга, одна из моих любимых.

Непростая книга, очень непростая. И ощущение даже не двойственное, а скорее тройственное. По началу, конечно же, меня, хорошенько так, прибил слог. Действительно, вроде неуловимо знакомый старославянский язык с хорошей примесью прочих этнических словечек вгоняет в некий ступор. Положение осложняет ещё и то, что абсолютно нет сносок, да и интернет не всегда даст вам точный ответ, что означает тот или иной термин. С первых страниц многочисленные перечисления имён собственных и вычурные описания природы тоже кажутся весьма не дружелюбными к читателю. Признаюсь честно — было желание бросить книгу. Слава богу, я этого не сделал. Ну во-первых, как я уже говорил, многое понимаешь чисто на интуитивном уровне, а привыкнув совершенно перестаёшь спотыкаться. Во-вторых, описания у Иванова очень красивые, я бы сказал даже затейливые. Не надо стараться прочитывать их влёт, ими надо наслаждаться. Бежите вы, бежите по сюжету, а тут бац!.. Красивый закат над Камским лесом. Так остановитесь, полюбуйтесь вместе с автором, поверьте там есть что созерцать, хоть и мысленно. Успеете ещё набегаться по ухабам повествования об освоение Пермского края. А вот с перечислениями имён, названий местности и т.п. поделать я нечего не мог, замыливался мой взгляд на этих абзацах и всё тут. Наверное, тем кто увлекается краеведением всё это как бальзам на душу, я же к этому делу, довольно, инертен и потому пробегал мимо.

Прочитав страниц сто, я уже не обращал внимания на язык, меня по-настоящему увлекла история. О сюжете рассказывать, наверное, много не буду. Он основан на исторических событиях и рассказывает о покорении Перми Москвой в ХV веке. Сухая строчка получилась, на самом же деле книга поражает своей глубиной. Да, исторические события описаны интересно, сочно, местами очень динамично, но главное, конечно, это люди... люди и их судьбы. История князя Михаила трогает, пронзает до печёнок, выворачивает душу наизнанку. Давно я, пожалуй, так не переживал за героя. Может потому, что весь героизм Михаила Ермолаевича естественный что ли, не натужный, не напускной. Нет, в нём конечно есть какая-то идеальность, может даже пафосность, но тем не менее за ней очень хорошо чувствуется человечность. Именно она заставляет поверить и проникнуться всей этой историей, этой безмерной любовью к природе, людям, их гордости и чести.

А какие люди окружают Князя?! Полюд — потерявший голову от любви, но умерший став тут же легендой; Тичерть — жена, ламия, любовь и беспокойство Михаила; Исур — татарский шибан, но и старый друг; Нифонт, что вспахал Пелино поле, хлеб посадил и показал как судьбе не покоряться. И конечно Васька Калина, чудесным образом не стареющий и помнящий ещё молодого князя Ермолая. Были и враги, но очень разные. Например, подленький епископ Иона, подменивший понятия чести и веры себе в угоду или наоборот Асыка — воглульский хакан, гордый, полный достоинства и воли, но по велению судьбы недругом ставший. Персонажей много, все они получились живые, характерные, не дают шанса читателю остаться безучастным к себе.

Третья же волна эмоций, чувств и осмысления приходит уже после прочтения. Через день, два, три, неделю… Я пишу отзыв почти через месяц. Книга не отпускает, послевкусие долгое и яркое. Очень сильное ощущение, что книгу читал дольше, чем это было на самом деле и дело тут, наверное, в сильном погружении и сопереживании. Не отпускают безвестные судьбы и некоторых второстепенных героев. Как там сложились пути-дороги Маши-рабыни, Аннушки — дочки князь Михаила?..

Без сомнения, произведение для меня значимое, далеко не проходное. Захочу ли со временем перечитать? Вероятно да. Посоветую ли читать другим? Обязательно! «Сердце Пармы» надо пробовать читать, пытаться не сдаваться на первых страницах и тогда она Вас отблагодарит, не только приятным времяпровождением, но и глубокими мыслями, нужным настроением, наполненное любовью к людям, к Земле и, извините за пафос, к Родине.

Куда уж тут отзыв писать, и так всё расписано от и до, все тонкости, и нюансы, и роль мистического в историческом, и приключенческого в фантастическом и т.д. и т.п.

А не могу не написать.. Так уж за душу берёт.. Что «географ», где и смешное присутствует, и философское, и бытовое, а вот как заставит задуматься, посопереживать, повздыхать, аж грусть-тоска-печаль.

Так и тут. Всё неизбежно, всё рок и судьба, всё на роду написано. Да, быть героем, но сердце разбито, душа расколота, и зачем и кому нужна твоя стойкость, и смелость, и вера? Что после тебя? Да, земля твоя, но где дети твои, где род твой, кто вспомнит о тебе, чего добился ты и что завоевал на самом деле? Сложная книга, и текстом сложная, и переживаниями. Эх, что тут скажешь..

Столько жестокости, столько смертей, столько преодоления, столько характера. Да, веришь, что именно так завоёвывалась Русь, жестоко, сложно, долго. Но не только героями-богатырями, а и ворами-ушкуйниками, и крестьянами-пахарями, всех коснулось. А уж какого понимать там живущим, что жизнь ломается, уклад ломается, всё в их жизни ломается, и что их земля потом уже не их будет..

Самое страшное, самое грустное — простая детская песенка, присказка, про котика-братика, который должен бы, да не спасёт, не успеет, не поможет.

Это не копьём быть проткнутым, не мечом порубленным, не от холода погибающим. Это страшно, это страшнее свиста вогульской стрелы. Но чему быть.. И смертям, и покорению быть, и присоединению.

И не знаю, что сказать. Спасибо только, и зацепило, и тронуло.

Ну вот, наконец-то и я переварил и созрел для того, чтоб изложить свое впечатление от книги. А впечатление.... Всеобъемлющее. Настолько, что все нюансы передать в рамках рецензии я не смогу. И даже по порядку — не возьмусь. Пусть идут так, как сейчас приходят в голову.

Нюанс личный. Я по материнской линии — наполовину эстонец. То есть финно-угр. То есть во мне есть-таки какая-то толика родственной вогулам крови. Честно скажу — ничего в связи с этим не почувствовал, кроме разве что дополнительной заинтересованности.

Нюанс философский. Тут столько всякого, что даже не знаю, с чего начать... Наверное, с того простого вроде бы по сути своей факта, что с точки зрения истории одна человеческая жизнь — пусть даже и человека, принадлежащего к кругу сильных мира — почти ничего не значит, но из множества жизней и судеб и складывается сама история. Нет. Не получается... Мы — и есть история. Пусть даже и не сознаем этого. Вот герои книги — очень многие — это сознают. И задумываются: какую же историю они складывают своими жизнями, своей кровью и своими смертями? Историю чего — покорения, объединения, завоевания, процветания?... А ведь неплохо бы каждому человеку над этим задумываться. Ведь мы не в силах уклониться от своего вклада, так может лучше ему быть осознанным?

Нюанс ассоциативный. Книга вызвала у меня множество ассоциаций с другими художественными произведениями. Самые яркие — «Террор» Симмонса и «Сибириада» Кончаловского. Во всех трех (на мой непросвещенный взгляд, конечно) что называется, красной нитью проходит мысль о том, что никакую землю нельзя завоевать, а уж тем более такие суровые края, как Пермь Великая, Арктика или Сибирь. Чтобы выжить там, чтобы пустить там корни, надо сжиться с этой первозданной мощью, стать ее частью — только тогда она примет тебя, позволит тебе остаться в живых... Вообще согласится с тем, что человек имеет для нее хоть какое-то значение. Отдельно замечу определенные параллели — например, между хумляльтом Калиной и Вечным Дедом из «Сибириады».

Нюанс эстетический. Я эту книгу не глазами читал, а слушал в аудиоварианте. Чтец потрясающий. Даже затрудняюсь представить себе ее в каком-то другом исполнении. Не знаю, возможно, какие-то огрехи в исполнении и были, но я настолько наслаждался каждым мгновением прослушивания, что пропустил их мимо ушей и сознания.

Где-то на окраинах моего сознания толпится еще множество нюансов, но вылавливать их, а затем вываливать на читателей рецензии я, пожалуй не стану. Не дай Аллах, еще испорчу кому впечатление.

ЗЫ. И фиг с ними, с боевыми лосями...

Если немного задуматься — сколько ещё вот таких неизвестных страниц истории нашей Родины, о которых мы даже не подозреваем. И спасибо Алексею Иванову, что он направил свой талант на то, чтобы познакомить читателей с одной из таких страниц.

Непонятно, конечно, насколько автор придерживался исторической правды, но, в любом случае, картина поглощения Русью языческого пермского края выглядит в книге и увлекательной, и завораживающе красивой. Думается, парма навсегда останется в памяти любого, кто прочитал это произведение.

Роман у Иванова получился именно таким, каким и должно быть настоящему роману: многоплановым, обширным по географии и протяженным по времени. Ну и увлекательным. Немного, пожалуй, смутил только финал произведения. Нет, он, в общем-то, именно такой, каким и должен быть, но вот обставлена развязка всей истории как-то уж очень по-голливудски. Знаете, когда в фильме герой всё преодолевает, преодолевает трудности, вот казалось бы и все враги повержены и полная победа и вдруг, в последнем кадре, всё переворачивается с ног на голову (вспомните тот же культовый в своё время «Кошмар на улице Вязов»). Вот так, приблизительно, обставил финал своего романа и Иванов. И выглядит это, на взгляд так и не привыкшего к голливудским штучкам читателя довольно дёшево, совсем не соответствующе всему остальному тексту книги, её характеру и духу.

Пожалуй, этот финал можно понять и принять только в контексте мистической составляющей книги — что-то там в плане полного завершения жизненного предназначения главного героя, когда жить далее становится просто ненужным. Но такое толкование удовлетворит, думается, далеко не всех читателей.

Читая «Сердце пармы», я не переставал восхищаться стилем автора. Мне лично пространные, полные описаний и метафор построения чужды, не люблю. Но не могу не похвалить за литературность, обширный словарный запас и мастерство изложения. Роман показался мне почти безупречным, и я с удивлением узнал, что когда-то «Сердце пармы» вышвырнули из номинации на «Букер» из-за несоответствия признакам романа... Что ж, учредители сей премии кинули камень в свой же огород. А все мы увидели, что прекрасную книгу можно оценить по достоинству и без сомнительных премий.

Сперва мне не понравилось обилие героев, совершенно не понимаешь, какой из них главный. Но к концу книги я понял, что искать его не стоит, что главный герой здесь — народ, безвестный для меня и большинства читателей люд, от холопов до князей, лишь одна глава посвящена широко известной исторической фигуре — Ивану Грозному.

Но разве книга что-то от этого потеряла? Нет, потому что благодаря мастерству автора читатель понимает, что движущая сила истории — отнюдь не исторические личности, а именно большей частью безвестные люди, кровью и потом которых росли и строились цивилизации.

Сюжет завязан на противостоянии культур: молодой, агрессивной, христианской — и древней, как сама земля, языческой вере пермских народов. Вере и духе, которые Иванов описал просто блестяще. Сказания, легенды и обычаи показаны с жестокой достоверностью — с кровавыми и бессмысленными на взгляд цивилизованного человека убийствами и жертвами. Но на примере уклада жизни и верований народов пармы эти жертвы предстают в ином свете, и читателю становится понятно, что перед ним — совершенно иной мир, настолько иной, что блестяще описанные Толкиеном эльфы и гномы меркнут перед обликом нам неведомых, но реально существовавших народов.

Начинаясь лихим набегом ушкуйников, книга заканчивается полной оккупацией пермских земель пришлыми московитами. Именно оккупацией — а как еще назвать тотальное подавление множества свободных народов, захват их исконных земель, уничтожение святынь и попрание веры?

То, что по учебникам истории мы знаем, как завоевание Сибири, в романе Иванова показано, как позорное истребление, настоящая Конкиста. Да-да, окрепшее московское царство занималось приростом земель, точно так же как этим занимались жаждущие новой власти и новых богатств конкистадоры.

Хочется обратить внимание, как здорово автор описал тогдашнюю Москву — как бескрайнее, жадное и жестокое брюхо, стремящееся сожрать все, до чего дотянутся руки. Как и сейчас. Как говорится, почувствуйте разницу. Если она есть.

Устами Ивана Грозного автор раскрывает великодержавную идею: объединение и поглощение, когда не станет больше ни пермяка, ни татарина, ни московита — а будут одни русские. В контексте романа лично я вижу посыл к современникам: а вы хотите быть Иванами, не помнящими родства? Россиянами, непонятной искусственной нацией, которую пытался создать Ельцин? Лично я не хочу. И всей душой, на протяжении всего повествования я болел за детей пармы, с горечью зная, чем все закончится.

Люди, храните то, что у вас есть — свою землю, свой мир и обычаи — без этого вы никто, пыль, перекати-поле без рода, без памяти и судьбы. Лично я увидел такое послание автора, за что ему исполать и респект.

Помимо прекрасной идеи, в книге я открыл для себя целый мир. Оказывается, в тайге или парме жили самобытные народы: пермяки, вогулы и множество других. И старые присказки про чудь косоглазую и пермячьи солены уши обрели свой настоящий, глубинный смысл.

Не обходилось в парме без войн и набегов, но тотального подавления наций не было. Все хранили свои обычаи, свои святыни и могли за них постоять. Пока не пришла Москва, жадная, безжалостная, уверенная, что за нею Бог... Простые люди всегда уживутся в мире — таково еще одно послание Иванова. Все войны, все чудовищные преступления против народов не приходят снизу, только сверху, и все, что насаждается искусственно, всегда заканчивается кровью.

Что для пришлого русского просто лес и тайга, для народа, выросшего на этой земле, сросшегося с ней корнями и кровью, впитавшего ее дух — это парма, мир богов и людей, край, где возможно все, где всякая вера обретает своих последователей и пророков.

Слабых мест в книге немного. Лично у меня вызвал смех эпизод, в котором два ушкуйника, неграмотные бродяги и закоренелые убийцы, сидя на бережку, рассуждают о смысле жизни и вечности, причем так и говорят: вечность, мол... Я готов поверить в романе всему, но эта сцена меня откровенно рассмешила. При всей моей богатой фантазии я такого представить не смог.

В заключении могу сказать, что Иванову удалось создать действительно эпическую вещь, охватить огромный пласт лет, создать по-настоящему живых героев, которые рождались, боролись и умирали в удивительном, диком и суровом краю, имя которому — Парма.

Несомненно, я буду интересоваться каждой последующей книгой автора, страшась лишь одного: чтобы планка, поднятая очень высоко, не опустилась ниже. И я действительно рад обнаружить для себя хорошего, большого писателя Алексея Иванова.

Очень тяжелая для прочтения книга.При анализе всплывают все несомненные достоинства:взаимопроникновение культур,построение великих империй ценой уничтожения не тела,но духа,самости подчиненных земель,пресловутый принцип меньшего зла...Все это прекрасно и книга действительно заставляет задуматься. Читается не как исторический роман,а как фэнтези в экзотических уральских декорациях. Казалось бы,пора называть это шедевром и ставить десятку,но не тут-то было. Все достоинства напрочь смывает одно:как же это скуууууууучно! Роман не вызывает ни сопереживания,ни увлечения,герои абсолютно не трогают. Субъективизм,но я дочитала лишь из упрямства. Учитывая субъективность,чуть завышаю оценку.

на действительно сильные книги трудно писать рецензии.

есть риск либо захлебнуться восторгами, либо уйти в какие-то дебри.

то ли дело «песочить» посредственность.

«Сердце пармы» — книга сильнейшая.

это грандиозный труд, проделанный совсем молодым еще человеком.

Иванову удалось создать целый мир, найти его на карте и во времени.

история России вещь с одной стороны хорошо нам знакомая, а с другой — зауженная со всех сторон и заколдованная, будто бы сводящаяся к полудюжине ярких эпизодов и монструозных личностей. Вещий Олег-Ярослав Мудрый-Монголы-Поле Куликово-Иван Грозный...

чуть в сторону от магистрального направления — тьма и мгла, чуть поодаль от фигур из школьного учебника — безлюдье.

русскую историю надо расколдовывать, раскрывать, разворачивать.

Иванову это удается, ему это по силам.

конечно, автор много сочиняет, роман иногда смыкается с откровенным фэнтези.

но учитывая, насколько темна ввиду скудости источников, исследуемая им эпоха, и помня, сколь много мифологии в ставших официальными, признанными за «историческую правду» эпизодах, ругать за это не хочется.

да и рука не поднимется.

книга раскрывает такой загадочный сюжет, как «расширение Московского Княжества», которое втягивает в свою орбиту все больше и больше земель и народов.

причем раскрыта тема с точки зрения жителей периферии, глухомани — Перми.

Пермь эта, воссозданная, а то и прямо сочиненная автором с редкой любовью и порожденной этой любовью убедительностью, совершенно особый мир.

это фронтир русской цивилизации.

за Камнем (Уралом) простираются пока совершенно неизведанные, таинственные, сказочные земли.

на юге еще сильны осколки Золотой Орды, которая после пресловутого Поля Куликова вовсе не исчезла из истории.

за западе набирает силу хищная Москва, поглощающая одно за другим старинные русские княжества.

на севере еще звонит в вечевой колокол непокоренный еще Новгород.

сама Пермь — земля будто повисшая между разными мирами.

тут местные жители умоляют пришедшего с Руси поселенца не пахать священное для них поле, на котором покоится сказочный герой. тут Христа ставят на капище вместе с языческими идолами.

тут промышляют грабежом древних могил отчаянные смельчаки, всеми проклятые и ненавидимые скудельники.

по рекам рыщут ватаги лихих ушкуйников, на алтари старых богов все еще льется человеческая кровь.

здесь, в этом суровом краю ищут спасения от господского и государева гнета русские крестьяне, а где-то в глухомани еще живут загадочные «лесные мужики», покрытые шерстью.

Пермь — крошечное государство, для которого 200 человек — армия, 700 — батыевое нашествие, а русскому князю приходится опираться на сложные отношения с местными «князьцами», переживает непростые времена.

впрочем, неужели времена когда-то бывали простыми?

роман вмещает в себя много лет и много судеб.

герои проходят перед нами, такие разные и такие живые.

самый понятный читателю — наверное князь Михаил, потому что он наделен такой редкой чертой, как способность к рефлексии, к размышлению.

с одной стороны ему противостоят герои уходящей былинной старины, свирепой языческой древности, такие как вогулы Асыки (враги) и пермяки Кочиима (вроде бы союзника), цепляющиеся за славное прошлое, сознающие, что их век уходит.

но «поступь прогресса» представлена не только и не столько хлеборобом Нифонтом, сколько манипуляторами от церкви (Филофей, Иона) и кровавыми катами от государства (князь Федор, боярин Вострово).

те еще цивилизаторы, сносящие целые городки просто так, для острастки.

молодой князь, осиротевший после вогульского набега, долго пытается обустроить свою землю, найти какой-то путь, который позволит и сохранить столь любимую им сказочную, языческую, колдовскую Пермь с ее капищами и священными лесами, и выстоять в борьбе с более сильными и развитыми землями.

Михаил не великий воин (хотя и не боится драки), не великий манипулятор (хотя и умеет найти подход к людям).

он живой человек.

живой человек, окруженный персонажами, которые больше олицетворяют стихии.

собственная жена — и та полупомешанная колдунья, дочь лесов и гор, дитя пармы...

при всей грандиозности своих задач, сложном (подчас переусложненном), образном и насыщенном экзотикой языке, книга достаточно динамична и энергична, порой откровенно кровава и неприкрыто страшна, и читается на одном дыхании.

правда есть ощущение некоторой лоскутности текста, потому что часть глав полны густого варева из архаизированного «как бы древнего» русского с пермяцкими и вогульскими словечками, а часть написана обыкновенно, без стилизаций.

на одних страницах ощущаешь себя среди людей другой эпохи, с другим мышлением и представлениями о жизни, а следом автор гонит чуть ли не публицистику, уместную в современной прессе.

но энергия, которой дышит «Сердце пармы» искупает эти мелкие недочеты.

в общем очень хороший роман, который одинаково подойдет и тем, кто желает порассуждать об истории Отечества (и заодно повысить свои знания о ней), так и тем, кому подавай свист стрел, звон мечей и колдовскую жуть.

Если в двух словах, это очень сильный и сложный роман, который может прийтись по вкусу и любителям фантастики/фэнтези, и ценителям классики, и тем, кто предпочитает историческую литературу.

Если говорить о жанровой принадлежности, это ни в коем случае не фэнтези, да и магический реализм — вряд ли подходящий термин. Исторический (квази-исторический?) роман с элементами мистики. Может быть так? Трудно сказать, ведь все сверхъестественные события, происходящие в романе, мы можем поставить под сомнение. Действительно ли эти события имели место, или же средневековое мышление героев превратило выдумку в реальность. И даже преподносимое как факт странное долголетие (бессмертие) некоторых персонажей, которое по сюжету сложно оспорить, вызывает сомнение. Возможно, поэтому под названием романа идет приписка «роман-легенда». И это очень подходящее определение.

Автор отлично владеет выбранной тематикой. Устаревшие слова и пермские названия всего и вся так и сыпятся, и в отсутствие сносок вначале через текст приходится буквально продираться (уж не знаю есть ли издание со сносками, но это заметно облегчило бы чтение). Через некоторое время к этому привыкаешь, что-то посмотришь в гугле, что-то начинаешь воспринимать на подсознательном уровне, но это не сильно облегчает путешествие по парме. Текст очень плотный. В небольшой объем автор укладывает историю чуть ли не трех поколений. И под конец романа кажется, что прочитал целую эпопею. При этом действие развивается размеренно, постепенно. Тут, наверное, стоит рассказать немного о сюжете. В центре повествования история покорения Пермского края русскими князьями, если вкратце. И большего говорить не стоит. Это одна из тех книг, о сюжете которых особо не расскажешь, а если все-таки решишься это сделать – придется рассказывать всю книгу.

Говоря об этом романе, нельзя умолчать о героях. На сравнительно небольшой объем книги у нас имеется целый ряд ярких живых персонажей, но каждому из них уделяется не так много времени, ведь в каждой из четырех частей повествование смещается то на одних, то на других. Кому-то достается больше авторского внимания, кому-то — меньше. При этом трудно назвать одних героев главными, других — второстепенными. Михаила, Тичерть, Матвея, Вольгу, Калину, Асыку — всех их воспринимаешь главными действующими лицами и живыми людьми. И не смотря на очевидную сказочность тех же Асыки и Калины или мистическую загадочность Тичерти — никто из героев не позволяет усомниться в своей реальности. Кажется, что все эти личности действительно жили, ходили по земле.

Что касается элементов, присущих историческим романам, — масштабным сражениям, политическим интригам и прочему — этого здесь также вдоволь. Но в романе это не главное. Сердце Пармы прежде всего о взаимопроникновении культур, конфликте этих культур, нелегкой судьбе людей, попавших в жернова исторического процесса, впоследствии обросшего многочисленными легендами. Таким образом, главным героем, наверное, можно назвать саму Парму с ее природой, атмосферой, смешением религий и, конечно, людьми.

Роман утомляет своим языком и неочевидным объемом, но он того стоит. Книга, которую сложно рекомендовать и еще сложнее не хвалить.