Саманта Харви «По орбите»

Действие здесь, как понятно из названия, происходит на орбите Земли, на борту Международной космической станции. Вообще-то, как известно, туда люди отправляются, чтобы прежде всего заниматься делом, но книга совсем не об этом. Оно и не удивительно: в космосе Саманта Харви никогда не была и с астронавтами близкого знакомства не водила, а ее творческая биография говорит нам, что она специализируется на психологической прозе с акцентом на разнообразных болезнях и неудачах. Вот и здесь нас ждет то же самое, только в космических декорациях: две сотни страниц сплошь заполнены различными сомнениями, страхами, беспокойством, угрызениями совести и размышлениями о вечных вопросах. О том, что полезного и нужного делают шесть человек на МКС, не говорится почти ничего, кроме отдельных упоминаний о научных экспериментах, рутинных ремонтных работах и медицинских анализах. Вся книга – просто бессюжетный поток сознания этих шестерых и ничего более.

Предвижу замечание: ну да, так и должно быть, ведь замысел автора – рассказать не о трудовых буднях, а о внутреннем мире космонавтов (да и то, по выражению Гёте, «разве знает воробей, каково на душе у аиста?»), так что книга получилась, как тут пишут ниже, «медитативная». Ну, а я выражусь проще и грубее: просто унылая и нудная. Похоже, мисс Харви решила, что, если поднять нехитрые размышления и философствования на четыреста километров над Землей, они мгновенно обретут важность и значительность. Увы, не обрели. Да и подбор этих мыслей весьма специфичен: каждый из шестерых размышляет о чем-нибудь грустном, неприятном, раздражающем, ни одной светлой и радостной мысли у них нет. Почти в каждой главе прочно укоренился рефрен: человек мелок, жалок, слаб, ничтожен, не приспособлен к космосу и стремится туда исключительно в порядке самоутверждения. Читаются эти сентенции, скажу прямо, чуть ли не с отвращением, в них отлично отражается нынешний кризис пилотируемой космонавтики. Шесть десятилетий назад она была авангардом совершенно иного образа мыслей, и именно поэтому людям тогда оказалось по силам впервые подняться на орбиту Земли, выйти в открытый космос, высадиться на Луну. Те первопроходцы не занимались пустой рефлексией напоказ и не выступали в роли актеров в реалити-шоу, а ощущали себя на переднем крае огромного труда – стремления расширить человеческий дом до космических масштабов. Армстронг и Олдрин оставили на Луне табличку со словами: «Мы пришли с миром от имени всего человечества». А в представлении мисс Харви возвращение на Луну – это скорее плохо, чем хорошо: никакого вам «всего человечества», проводится четкое разделение на «они» и «мы». Описание старта лунной экспедиции приправлено отчетливой издевкой: это, мол, все ненастоящее, просто глупая похвальба и самолюбование белых мужчин, воплощение «Космической одиссеи» и комиксов про супергероев. Но это «они», а «мы» продолжим крутиться вокруг Земли и предаваться размышлениям о тщете всего сущего, время от времени теша себя мыслями о том, что если «они» смогли, то уж «мы» сможем тем более. Если захотим, конечно.

В конце, правда, присутствуют оптимистичные слова: мол, через упадок и разобщенность мы придем к светлому будущему. Вот только на предыдущих страницах уже накопилось столько уныния и тоски, что после них в то, что когда-нибудь на Марсе будет водружен флаг объединенного человечества, как пишет Харви, как-то уже не верится. Во всяком случае, пока литература такого рода, как «По орбите», будет получать всевозможные премии, а нормальная «твердая» фантастика о реализуемых перспективах освоения космоса – вести полумаргинальное существование, о блестящем будущем космонавтики можно совершенно точно забыть.

Под стать содержанию и стиль. Текст перегружен словами чисто описательными, повторяющими уже только что сказанное и не несущими никакой иной нагрузки. Демонстративно вывешенные в нескольких главах списки японки Тиэ «что раздражает», «что нравится», «чего ждешь» – методы многочисленных «диванных психологов» из соцсетей. Когда же речь заходит о более конкретных предметах, то видно, что тут автор чувствует себя, мягко говоря, неуверенно. Рассказанная ею драматическая история о том, как Сергей Крикалев застрял на станции «Мир», потому что за время полета Советский Союз прекратил свое существование и всем было не до Крикалева, вызвала у меня приступ хохота – получилось один в один известное «нигерийское письмо» о «майоре ВВС Нигерии Абака Тунде, находящемся на борту секретной советской космической станции “Салют-8Т”»! Еще на страницах можно встретить, например, такое: «процент углерода равен пяти» («five per cent carbon», из контекста можно предположить, что речь идет о пятипроцентном содержании углекислого газа) или «триангуляция мозга, конечностей и органов чувств» («triangulation of brain, limbs and senses» – известно ли вообще мисс Харви значение слова «триангуляция»?). Как видите, это не ошибки перевода, а авторский текст. Впрочем, и перевод далеко не идеален, в нем также заметно неумение работать с терминологией. Слово spacecraft, которым можно обозначить любой космический аппарат, стало «космическим кораблем», что применительно к МКС выглядит просто нелепо. Далее, ascending и descending, обозначающие восходящее и нисходящее движение по орбите, переведены как «вверх» и «вниз», как будто станция то опускается ниже к Земле, то поднимается выше. Электронная почта без лишних затей названа «имейл» – похоже, что переводчик не имейл в своем словарном запасе других, более литературных слов. Бездумно скопирована из оригинала манера передачи прямой речи – без тире или кавычек, с одними лишь отделяющими запятыми. Не то чтобы это было совсем уж неграмотно – в русском языке такое тоже допустимо, но обычно лишь для мыслей, не высказываемых вслух. А тут – целые беседы, и не поймешь, то ли члены экипажа действительно разговаривают между собой, то ли это просто мысли, который каждый продумывает про себя.

Так вот, если вам захочется узнать, каково жить и работать на космической станции, «По орбите» можно вообще не принимать в расчет. Возьмите лучше, к примеру, «Дневник космонавта» Валентина Лебедева. Там – никаких размазываний ненужных мыслей и эмоций по бумаге: сухие, короткие, деловитые фразы. Но в них парадоксальным образом умещается и космический быт, и работа, и разговоры с Землей, и мысли об оставшихся там родных и друзьях, и многое другое – намного больше, чем пытается изобразить мисс Харви, в космосе никогда не бывавшая и заменяющая отсутствие собственного опыта потоками посторонних слов. Пишут, что она, начав работу над книгой, вскоре остановилась из-за ограниченности своих познаний о космических полетах, однако потом все-таки решила продолжить. Так вот, очень жаль, что решила. Прочитав «По орбите», я задался вопросом: а как выглядело бы это сочинение, если перенести действие на Землю? Получилось примерно так: «Проснулся. Сделал зарядку. Позавтракал. Поразмышлял о жизни, погрустил. Сделал уборку. Пообедал. Поразмышлял о жизни, погрустил. Посмотрел в окно. Там красиво [далее подробные многостраничные описания деревьев, облаков и уличной пыли]. Мимо проехали друзья на машине. Они едут в путешествие открывать новые места, а я сижу дома – а мне и не очень-то надо, у меня богатый внутренний мир. В связи с этим снова поразмышлял о жизни. Расстроился и лег спать. Увидел сон – утром надо погадать, к чему бы это». Не знаю, кого такое может привлечь – уж точно не меня.

Да, и разъясните мне, пожалуйста, что символизируют дырочки в обложке. У меня лично возникла ассоциация с фосфенами – световыми вспышками, которые видят космонавты при закрытых глазах от воздействия на сетчатку частиц космических лучей. Уверен, что тем, кто сумеет отыскать в «По орбите» глубокий смысл, не составит труда разрешить и эту небольшую загадку.

Пасынки вселенной

Я Земля.

Я своих провожаю питомцев...

Букер любим соотечественниками больше других: ни Нобель, ни Пулитцер, ни, тем более Ирландская или Женская международные книжные премии не привлекают такого внимания. Почему? Поди разбери, так исторически сложилось. В прошлом году победителем стал роман Саманты Харви «По орбите», в истории премии один из самых коротких, меньше двухсот страниц — прочтете за вечер. Возможность познакомиться с которым на русском в переводе Екатерины Даровской дарит нам Поляндрия NoAge.

Сутки с международным экипажем МКС, вращающимся, вместе со станцией, вокруг Земли. Спокойное медитативное чтение. Время заполненное рутинными повседневными обязанностями, без потрясений, экстраординарных ситуаций и конфликтов. Хотя о чем я, рутина космонавтов (которых теперь все время хочется назвать астронавтами) — экзотика, встреча с приметами которой в каждой из шестнадцати глав найдет, чем удивить нас с вами, никогда не покидавших планеты.

Они фиксируют метеорологическую активность и фотографируют то, что дает задание снять Центр, проводят эксперименты по клеточной регенерации в условиях космоса и наблюдают за поведением микроколонии летучих мышей, выполняют текущую починку санузла, связываются с Землей, следят за подготовкой лунной экспедиции, члены которой на переднем крае и в перекрестье всеобщего внимания, в отличие от них. Занимаются на тренажерах — это очень важно, давать физические нагрузки — организм стремится деградировать в условиях предельно сниженной гравитации (еще не невесомости, как принято ошибочно думать). Мышцы атрофируются, кости становятся пористыми, если не работать на пределе сил, приземление после девяти месяцев на орбите сомнет тебя, как бумажную фигурку. Едят, разговаривают, смотрят кино, вспоминают близких, которых сейчас заменили для каждого пятеро людей рядом с ними, переживающие тот же опыт.

Двое русских: Антон и Роман (трогательно любит карамель «Коровку», папа в детстве говорил ему, что на Луну летали советские люди и оставили для него в лунном модуле пакетик «Коровки», в ожидании, когда Рома вырастет и станет следующим прилунившимся космонавтом). Японка Тиэ из Нагасаки, у нее только что умерла мама и надо как-то пережить это в пространстве, где они дышат очищенным воздухом, прошедшим через чужие легкие и пьют воду, прошедшую через почки друг друга. И она думает, что не попадет на ритуал очистки костей — это когда родственники покойного, после кремации, перебирают палочками прах в поисках не сгоревших до конца косточек и берут на память найденные фрагменты, Тиэ хотела бы кусочек лучезапястной кости, ее всегда завораживало вращение материнской кисти, когда она купала ее в детстве или месила тесто.

картинка majj-s

Американец Шон думает о «Менинах» Веласкеса, на уроке по истории искусства, посвященном именно этой картине. он познакомился с будущей женой. Картина-загадка, о чем она, для кого, кто в ней главный: художник, изобразивший себя, рисующим королевскую чету с маленькой инфантой? Сама именинница? А может быть августейшая пара? «Собака» — отвечает итальянец Пьетро. И Шон решает, что он прав, главный на картине пес, на которого прежде никогда не обращал внимания. Англичанка Нелл думает, как странно, что мечтаешь о необыкновенных приключениях, готовишься к этому на пределе человеческих возможностей, карабкаешься к цели расталкивая локтями конкурентов, а потом оказываешься запертой в жестянке, целыми днями что-то распаковываешь и упаковываешь, ковыряешься с проростками гороха. И нет ничего менее романтичного.

Кстати, почему 16 глав? Столько оборотов вокруг планеты делает за сутки станция, они даже называются: Виток-1, Виток-2..., Виток-16. Гипотетически, если бы не необходимость спать, каждый из них видел бы шестнадцать восходов и закатов. И нет, смотреть на Землю не надоедает им, она прекрасна, лишенная политических границ, единая для всего человечества.

Это ощущение, которое Харви сумела передать предельно ярко — главное в книге. не случайно при голосовании Букеровского комитета, она обошла всех конкурентов — у жюри просто не было других фаворитов (хотя я, признаюсь, болела за «Джеймса» ретеллинг твеновских «Приключений Гекльбери Финна» рассказанных его спутником, негром Джимом от Персиваля Эверета, который на днях таки взял своего Пулитцера).

Итак, в 2024 году Букеровскую премию получила новеллизация песни «Трава у дома» группы «Земляне». Роман (такой себе роман, бывают повести побольше объемом) рассказывает об одном дне на Международной космической станции. Вернее, это на Земле один день, а у шестерых обитателей станции (русские Антон и Роман, англичанка Нелл, американец Шон, японка Чие, итальянец Пьетро) – 16 рассветов и 16 закатов. Мы наблюдаем за их рутиной – прием еды, физические упражнения, проведение тестов и экспериментов, ремонт и уборка, просмотр фильма и сон. И знаете что, в заполонивших прилавки романах про книжные магазинчики и кофейни обычно больше экшена и драмы, чем в «Орбитальной». А ведь тут персонажи проживают уникальный опыт, который в отличие от книжных и кофеен, останется недоступным для абсолютного большинства людей.

Конечно, что-то все-таки происходит: Чие переживает недавнее известие о смерти матери, Антон прячет о коллег увеличившийся лимфоузел, а еще именно в этот день стартует первая за 50 лет миссия на Луну, и наши скромные работяги чувствуют вследствие этого себя несколько устаревшими и позаброшенными. Примерно 50% текста занимает описание вида Земли из иллюминатора, границы света и тени, океана и континентов, полярного сияния и формирующегося тайфуна. Остальное – размышления героев и автора обо всяком: о любви и связи с близкими людьми и случайными знакомыми, чуде человеческой жизни и ее незначительности.

Интересно, что в наше бурное время награду дали максимально не-спорному, не-провокационному, безопасному произведению. Роман не из тех, что «заставляет задуматься», с ним остается только соглашаться: ну да, Земля – наш общий дом; из космоса границ не видно, и вся политика – это раздражающее копошение; человеку всегда не сидится на месте, и он стремится к звездам, хотя его тело для этого не приспособлено. Что здесь обсуждать?

Давайте сойдемся на том, что написан роман очень красиво и тонко, эпизоды со смертью матери Чие и с открыткой с «Менинами» Веласкеса великолепны. Сама автор называет свой роман «космической пасторалью», я же из уважения к писательскому мастерству вместо слов «бессюжетный» и «скучный» использую «экзистенциальный» и «медитативный».

Невероятно красивый текст (так и хочется сказать, что он неземной красоты). В книге действительно практически нет сюжета. Это описание одних суток из жизни космонавтов на орбитальной станции — их рутина, их мысли, их чувства.

Случается, что от текста у меня захватывает дух. Это происходит достаточно редко. Сходу вспоминается эпизод из книги Стивена Фрая «Как творить историю», где герой в один абзац цитатами описывает вторую половину ХХ века. В тоненькой «По орбите» дух у меня захватывало как минимум три раза.