Эдуардо Замакоис «Тот— другой»

Иногда бывает и так, что узнав о существовании какого-либо романа, его поиски становятся интереснее, чем сама книга. Источником в рассматриваемом случае послужил не Фантлаб (до лета текущего года страницы данного произведения здесь и не было- несмотря на, вообщем-то, «профильную» направленность...), а статья, давно блуждающая по интернету с одного сайта на другой. Статья эта называется «О Пьере Луисе и бульварной литературе в царской России». К сожалению, мне не ведомо, кто тот эрудированный автор, что писал сей очерк, но он хорош тем, что даёт массу примечательных названий, которые совершенно забыты и не обласканы вниманием современных книгоиздателей. Ничего не буду говорить про методику выбора этих произведений, но позволю себе процитировать небольшой отрывок (с незначительными сокращениями и частичным исправлением орфографии): «В начале века в России выходят и переводные романы ужасов «Вызыватели мертвых» 1912 А. Бенсона, «Привидения Хильтонского замка» 1908 Н.Бриссета, «Странные истории» Д.И.Бирбаума, «Проклятые дома» (р-зы о приведениях) 1908 Чарльза Г.Гарпера, «Ужас» 1909 изд. Суворина Мориса Левеля.<...> Э. Самайкос пишет жуткую повесть о мертвеце, преследующем живых «Тот другой» (в «Вестнике Иностранной Литературы»), А. Н. Будищев, будучи эпигоном Достоевского, публикует страшный и абсолютно атмосферный рассказ «Страшно жить», в Варшаве издают роман в выпусках «Женщина-демон» 1904 в 51-ом вып. Р.Штума...». Так вот, если со многими перечисленными в данном фрагменте именами разобраться не так уж и сложно (даже с «Р.Бриссетом» — см. новозеландскую писательницу Nellie K.Blissett»), то кто же такой «Э.Самайкос»?... Однако, небольшие усилия по поиску начальных номеров петроградского «Вестника иностранной литературы» дают результат, и вот... на поверхность всплывает «Эдуардо Самакойсъ» — а ведь действительно, публиковался у нас такой автор. Правда, «El Otro» — это не повесть, а вполне объемный роман (в оригинале около 370 страниц). Как гласят источники, Эдуардо Самакоис (1873-1971) — кубино-испанский писатель, предпочитавший жить в Мадриде и Париже. Переводился на другие языки очень мало (к слову — сходу не видно, чтоб роман в заголовке выходил на английском), а уж чем он заслужил внимание почтенной редакции петроградского журнала — объяснить не возьмусь...

Давно заметил, если у автора корни растут из карибского бассейна — жди вуду и прочих воскресших мертвецов. Но, поначалу «Тот — другой» не вызывает чрезмерного интереса. Предсказанный аннотатором и грозящий вот-вот проявиться фантастический элемент словно засыхает в сетях горячей испанской драмы, в центре которой барон-греховодник Хуан Энрике Халдерг из Лондона. (Вероятно, «альтер-эго» автора, если верить биографической справке). Он соблазняет замужнюю Аделину Веру из Мадрида, супругу дона Раиса — владельца клиники по лечению нервных заболеваний. «Вестник Иностранной Литературы» практически без купюр переводит ряд умеренно откровенных сцен, присутствующих в романе, в т.ч. «развлечения» с использованием трех железных колец, ввинченных в пол. Но не буду расписывать все перипетии и подробности взаимоотношений несчастной Аделины с супругом-импотентом, имеющем садистские наклонности, а перейду непосредственно к ключевому эпизоду завязки... Преступная пара любовников избавляется от мешающего им доктора Раиса на живописном берегу в Виго — и тоже не без элементов жестокости, после чего продает клинику за тридцать тысяч дуро. Что дальше? Будь это криминальный роман, Аделина, несомненно, оставила бы в дураках Хуана Энрике, спрятавшись в объятиях нового героя, а отслуживший своё угодил бы за решетку и, выйдя на свободу, принялся мстить. Но... кубинско-испанское мышление дона Самакойса последовательно принимает иную плоскость. Преследуемый злым духом убитого соперника, любящий Халдерг начинает и сам примерять привычки садиста и третировать Аделину Веру способами своего предшественника — между прочим, заодно перенимая и его мужской недуг... Да уж. Авторская идея как будто становится прозрачнее, но не совсем. Еще оригинальнее идея с письмами, которые Хуан Энрике пересылает смотрителю патио святого Мартина Бонифацию Креспо, дабы тот оставлял их на надгробии умершего адресата. Своеобразный ход, способный вызвать легкую дрожь в коленях у суеверных читателей. Ведь говорится — «кому известно, что видят по ту сторону жизни глаза покойников?»...

«Мы не видим порыва ветра, который надувает занавеску или подхватывает с полу кусок бумаги. И тем не менее мы не можем отрицать того, что этот порыв действительно пронесся.» Что же в итоге. Впечатления двойственные. Временами возникал вопрос -нужен ли был Самакоису элемент ужасов для того, чтобы вскрыть поведенческие и психические отклонения Хуана Энрике (неврастеник ведь, как ни крути); или же ровно наоборот, он выстроил сюжет так, чтобы подогнать появление призрака под разумный мотив. Автор работает таким образом, что скептически настроенный читатель способен найти рациональные объяснения любому эпизоду. (Припоминаю, как одна пожилая родственница легко доказала мне, что всё происходящее в кинофильме «День сурка» непринужденно объясняется и без какой бы то ни было фантастики)....

Скорее всего, и то, и другое неверно — по какой-то причине Самакоису пришлась по нраву идея с загробными письмами, и в истоках её без подсказки не разобраться. Кто знает, что он перенял от своих далеких кубинских предков, какие тайны хранит подсознание и генетическая память... Но для того, чтобы ощутить солоноватый (от морской воды, вестимо...) привкус школы ужасов, перетекший из карибского бассейна в континентальные воды, «Тот- другой», конечно, сгодится.