Пьер Мариэль «Жизнь трех клоунов. Воспоминания трио Фрателлини, записанные Пьером Мариэлем»

Едва взяв в руки эту книгу и пролистав первые страницы, я решил, что передо мной одно из самых необычных сочетаний людей, времени и пространства, запечатлённое на бумаге — из тех, что видел за последние месяцы. Книга о цирке, которую иллюстрировал русский художник со сложной судьбой — рассказ об итальянской династии Фрателлини. А человек, записавший эту историю — Пьер Мариель, парижанин, не понимающий ни слова по итальянски. В качестве же автора предисловия выступает... немецкий сочинитель рассказов ужасов — Ганс Гейнц Эверс. Ну а замыкает эту странную комбинацию следующая отметка: Ленинград, 1927-й год — целых семь тысяч экземпляров выпущено государственной типографией Евгении Соколовой, проспект Красных командиров, 29. Вот так сувенир из НЭП эпохи...

Ганс Эверс интеллигентно рубит с плеча, и слова его дипломатично пытается передать опытнейшая переводчица Полина Самойловна Бернштейн: «За автобиографиями обращались к людям, прожившим исключительно интересную жизнь, но совершенно неспособным написать двух связных слов...Три Фрателлини являются совершенством в своей области. Фильм, граммофон и радио в поразительно короткий срок привели во всем мире истинное искусство, особенно изобразительное, к ужасному падению...Очень характерно для нашего времени, что для этого мы должны пойти в цирк и смотреть там трех клоунов!».

А вот точно ли мы должны идти смотреть на них? Цирк, клоуны. Тема, казалось бы, веселая, но ни одного, что называется, «прикола» я здесь не обнаружил. Ну не считать же таковым историю артиста Франсуа, которого хотели задержать в Германии полицейские — за то, что тот вез в сундуке «изрезанный труп».(Разумеется, то оказалась сложенная пополам кукла, размером с человеческий рост). И похоже, Эверс не зря был выбран для написания внушительного вступления, его присутствие привнесло свой оттенок, ибо всю книгу пронизывают болезненные случаи, рецидивы, изломанные жизни, и всё то, с чем, казалось бы, цирковая профессия не должна ассоциироваться у читателя. И ещё, будем знать теперь: всё, что авторы рассказов ужасов пишут о трагических случаях, ревности и сведении счетов на арене -- всё это правда. Биографию братьев Фрателлини и их многочисленного потомства пересказывать не буду, а приведу сразу несколько примеров из рассказа Пьера Мариеля. Начну с самого, пожалуй, запомнившегося случая. «В одном из странствующих цирков, имени которого мы не назовем, директор влюбился в артистку, работавшую на трапеции. Его мольбы, угрозы, принудительные меры не могли ее заставить изменить мужу и она с заслуженным презрением отнеслась к низости старика-поклонника..». Ну что, можно уже предположить, куда ведёт автор? Часть этого рассказа пропущу, перейдя к финалу: « Артистка высоко поднялась и бросилась вниз...подхватившая ее сетка вдруг разорвалась <...> Немедленно проведенное расследование выяснило, что сеть была посередине сожжена серной кислотой, и петли, при прикосновении падающего тела, порвались. Когда о случившемся хотели известить директора, его тело нашли в конторе; он покончил с собой». Да уж. Чем не сюжет для того самого господина Эверса.. В схожем ключе и реальные удары топором по голому черепу Альбера в Лондоне, когда тот забыл надеть деревянный парик; и тычок молотком в глаз артисту в Медрано, когда партнёр загляделся на юную зрительницу в зале; и акробаты с переломанными ребрами.... «Люди, потешающие других, не имеют даже права умереть, как все», — без устали повторяет автор. Ещё, оказывается, в русском цирке клоуну никогда не позволят показывать метлу (влияние арабского суеверия?), повесить костюм на спинку кровати — значит остаться на шесть месяцев без ангажемента; ну а сломать бутылку для масла — предвестник смерти. И ещё — диаметр арены во всех цирках мира ровно тринадцать с половиной метров.

Но придется вернуться к ужасам -для подтверждения вышесказанного тезиса. «Приключение, с которым пришлось столкнуться нашим друзьям в Блуа, заслуживает того, чтобы быть рассказанным учеником Эдгара По.» Говорится о полотняном куполе странствующего цирка -арену ставили прямо на чернозём. И однажды, когда Франсуа упал на землю, он до крови расшиб руку о что-то твердое, выступающее из под земли. То был человеческий череп. Итог- выбирайте сознательных подрядчиков -никогда не ставьте цирк на земле со старого кладбища...

«Публика не знает, что самые опасные упражнения, это как раз наименее волнующие. С акробатами на трапеции почти никогда не случается несчастий, в то время как двойное сальто мортале очень часто ведёт к смерти». В эту же категорию относится и описанный в книге «смертный прыжок», про который и читать то боязно (Мариэль пишет, что особенно он был популярен в Швеции и России). Это когда артист прыгает с трамплина через головы двадцати четырех солдат, стоящих в двух шеренгах со скрещенными штыками, причем они ещё и дают залп, когда пролетаешь над ними. Т.е.шанс либо на штык напороться, либо позвоночник сломать. Автор даже сравнивает это действие с удовольствием, которое испытывали римляне, глядя на гладиаторов... «Когда Франсуа был наездником, он нашел однажды свою лошадь окровавленной и охваченной страхом. Один из врагов, оставшийся неизвестным, перерезал ей жилы, и ее пришлось убить»... Сюда же -и про отравленных собак, и как однажды Альберу насыпали в трико порошок, вызывающий ужасный зуд, после чего он катался по полу уборной, как припадочный...

«Булен, знаменитый клоун и дрессировщик свиней, в отчаянии убежал с арены, когда его свинья стала жертвой несчастного случая. Несколько лет после этого влачил он жалкое существование, потом стал портовым рабочим. Неизвестно, что сталось с ним. Вероятно, ночью, в припадке отчаяния, он утопился «. Вот ведь как оно бывает — после смерти любимой свиньи и жизнь не в радость...

Хотя, может быть, я не совсем справедлив. Найдутся в книге рассказы и про мирные увлечения. Как Франсуа угадывает карту, которую вытаскивает из колоды кто либо из почтеннейшей публики? Да очень просто. Его колода состоит, как обычная, из тридцати двух карт, но все тридцать две -пиковые тузы.... Так ведь это -обман, значит. «Ай да фокусник! А ловко как он полтину превратил в пятак» (c). И про Дурова кое-что есть. «Этот русский клоун-балаганщик больше обязан своей славой случайным обстоятельствам, чем таланту. По его собственному выражению, он был политическим клоуном»... Но все таки, автор постулирует что то вроде того, что жизнь нельзя рассматривать как товар, и иногда луч радости значит больше, чем десять мрачных лет. Нет денег-можно опьяниться не вином, в воспоминаниями -о шумном, волнующем цирке...

И всё таки, читал я эту книгу не очень внимательно. Цирк — зрелище, требующее визуального наблюдения. Нужно ли восторгаться старым бурным биографиям героев, или, напротив, сочувствовать им? Здесь как будто не хватает живых фотографий. Цирк был другим, без гламурного лоска и коммерческих телетрансляций. И теперь понятны слова автора предисловия о том, что биографии трудно пишутся (он, правда, приводил в пример Гагенбека, директора гамбургского зверинца), а уж такие тем более. Рассказывать как есть, или приукрашивать? Автор выбрал свой путь, но без раскрытия профессиональных секретов...

И сейчас, пока дописывал этот текст, услышал, как уличные музыканты неподалеку сыграли песню, где присутствуют следующие слова: «Гитара, виски, джин... иду по пабам.». А может, все таки лучше идти в цирк? Как-нибудь...