Дмитрий Сергеевич Лазарев, Павел Давыденко «Для острастки»

Есть рассказы о любви. Есть о печали, горе, утрате. Некоторые истории рассказывают о детстве. Другие учат нас стареть без сожалений. Хорхе Луис Борхес написал рассказ о бесконечности.

Павел Давыденко и Дмитрий Лазарев выдали историю о жировике.

Они были свободны в выборе тем. Никто им не мешал, никакая Советская власть. К их услугам было все, наработанное веками, богатство и многообразие русской и мировой литературы. Тысячи, миллионы вариантов! Они могли делать что угодно. Могли создать искусство уровня эпохи Возрождения.

Они написали... то, что написали.

В моем, болезненно развитом, воображении, Давыденко и Лазарев с горящими глазами обсуждают будущую работу:

- Нам с тобой нужно написать рассказ хоррора. Чтоб было страшно, на мировом уровне.

- О чем бы таком написать? Это было, это тоже было, это сто раз было...

- Давай про чувака, у которого вскочил жировик! Об этом еще никто не писал.

Будет и страшно, и оригинально. Боди-хоррор! Абсолютно не заезженная тема!

- Жировик... хм... может, лучше чирей на жопе?

- Погоди... нет, жировик на спине лучше. Надо обсудить развитие сюжета и поработать со вторым слоем.

- Давай! Сейчас напишем, так напишем... Клайв Баркер удавится от зависти!

Знаете, где-то в 2016 году я буквально по предложению разбирал рассказ Стивена Кинга «Крауч-Энд». Результат этого анализа был впечатляющий. У Кинга нет ни одного нестрашного предложения, которое не затрагивало бы глубин психики и не работало на финальный эффект.

С вещью «Для острастки» была прямо противоположная ситуация. Буквально каждое предложение вызывало у меня смех, хотя, признаюсь — к концу он перешел в истерические рыдания.

В общем, подробности в студию. Шоу «Прожарка». Не знаю, сколько выдержите. Я рассказ ДОЧИТАЛ, и требую, чтобы мне за это дали Героя Труда.

Извините, но у нас тут классики, а их нужно изучать с карандашиком.

«Жировик у себя на спине Саша обнаружил случайно».

Было бы странно искать его там специально, не правда ли? У нас зачин того рода, который профессиональные редакторы называют «с места в карьер» или «закусив удила». Почти как у Пикуля: «Ветер рвал плащи с генералов». Такое начало требует в рассказе огромной динамики, дабы не обманывать ожиданий читателя. Посмотрим, как соавторы, объединив свои дарования, справятся с этой задачей.

Кстати говоря, не будем и особо к ним придираться. Если бы мне довелось писать рассказ про жировик, я бы весь извелся, придумывая, как поудачнее его начать. Не лопнув при этом со смеху.

«Провел ладонью по лопатке, пальцы наткнулись на твердый комочек».

Лопатка — это все-таки не совсем спина, но главное, не понятно, на какой именно лопатке, правой, левой? По-прежнему неясно, как герой обнаружил жировик, с чего вдруг своей спиной заинтересовался? Кстати, сообщаю — жировики на ощупь МЯГКИЕ.

«Сперва подумал, что прыщ, и попробовал выдавить, но нет — больно».

Какое увлекательное повествование! А прыщ выдавливать не больно, что ли? Многие жировики, как раз, безболезненны.

«Он изогнулся, глядя в запотевшее зеркало, протер его тыльной стороной кисти и сразу чертыхнулся: Катя ругаться будет.»

Чтобы разглядеть свою лопатку, неважно какую, в зеркале, особо изворачиваться не надо. А если зеркало все же ЗАПОТЕВШЕЕ, то там нельзя ничего увидеть, ни жировика, ни спины, ни черта в ступе.

«Испарина растаяла капельками, в зеркале отразились мощное плечо, широчайшая мышца — Саша когда-то таскал железо и занимался регби».

Что такое «испарина растаяла капельками», я не знаю.

«Таскал железо». Металлолом собирал? Или все-таки «тягал железо»?

Герой занимается тяжелой атлетикой и регби. Мне кажется, что каждый из этих видов спорта требует многочасовых тренировок, и совмещать их почти нереально. Тем более, знающие люди говорят, что накачаться без фармы невозможно, значит, в регби он не прошел бы допинг-контроль. Если вы меня спросите, какое значение для сюжета играет то, что Саша спортсмен, я скажу — никакого.

«Потом порвал сухожилие в паху и решил завязать со спортом».

А жопу не порвал он? Ладно. Будем считать, что авторы решили шокировать нас ужасами профессионального спорта. Тут отмечаем, что первая же травма заставила Сашу избегать риска. Перед нами накачанный, слабовольный... трус? Непонятно, как давно ГГ занимался тяжелой атлетикой. Если хотя бы пара лет прошла, то «мощное плечо» уже сдулось бы. Не судьба написать точную дату? В дальнейшем мы убедимся, что у Дмитрия и Павла большая напряженка с конкретикой.

«Отразился в зеркале и жировик: чуть ниже лопатки, больше обычного прыща. И когда только успел созреть?»

Жировик у нас путешествует: то был на лопатке, теперь под лопаткой.

Мне кажется, что любой человек, увидев на спине такой ужас, подумает о тысяче вещей: о возможном раке, о том, как неловко будет раздеться перед женщиной, «О боже, я старый урод!», или «Говорила мне мама, бросай курить». Или, например, что жировик похож на налитый кровью бычий глаз. Или что слепень укусил. Чего только не подумает! Но уж никак не меланхолическое: «И когда только успел созреть?».

Любому взрослому человеку известно, что болезни существуют, что они созревают подспудно, по неведомым законам, и приходят внезапно. Заметив жировик, всякий, зная, что даже родинки опасны, тут же вообразит себе все самое страшное, вплоть до мучительной смерти. Всем плевать, когда и как созревают жировики, никто не задается такими, с позволения сказать, экзистенциальными вопросами. Главное — что это значит для меня, самого МЕНЯ, центра Вселенной и вообще?

«Саша был готов поклясться, что вчера его не было. Что же, вырезать теперь придется?»

Вы еще не уснули? Я на этом месте уже начал. После тяжелого рабочего дня, устроился под пледиком с книжкой, в надежде развлечься, испугаться и получить, так сказать, эстетическое наслаждение. И даже где-то обогатиться культурно, духовно и нравственно. Не такие большие требования, книжка почти 800 рублей стоила! И тут читаю про какого-то убогого придурка, который размышляет, жировик у него или просто прыщ, откуда жировик и когда успел созреть? Ну начни еще вспоминать, какие бывают виды жировиков по классификации Большой Советской Энциклопедии, обязательно расскажи, что писали про жировики Парацельс, Гален и Авиценна, вспомни всю историю лечения от динозавров и Большого Взрыва.

«У Илюхи из кадетки было такое...»

Какой-то Илюха вдруг выскочил. Муромец, что ли? Ок, нам сообщают, что накаченный трус Саша служил в армии. Неловко и не к месту, но зачет. Правда, это никак не характеризует персонажа, в сюжете не сказывается, но... ладно, попытка засчитана.

«Сделали операцию, и пошло осложнение».

Сделали операцию, пошло осложнение, помер Илюха, всем селом хоронили, цветов много было, девки рыдали, дед Егор на баяне играл, правда, напился опять, скотина, бабка Маня за волосы таскала... Что за убогий поток сознания пошел?

Поймите меня правильно. Я простебал тематику, но дело не в ней. В начале 90-х по российскому ТВ показали японскую детскую сказку, про мальчика, у которого вскочила бородавка. Он ее отковырял и положил в шкатулку, а бородавка превратилась в огромного монстра и начала героя преследовать. Было и страшно, и драматично, и поучительно.

Стивен Кинг написал потрясающий рассказ о том, как человек пытается выбраться из придорожного сортира. Грэм Мастертон написал еще более потрясающий рассказ про маньяка, который одновременно пожирал, насиловал и расчленял корову.

Просто у Мастера и бородавка — не бородавка, а нечто большее, и сортир — не сортир, и корова — не корова. Проза не должна быть равна самой себе. Должно в ней быть что-то помимо букв, как говорил Толстой. Что это за плоское повествование, где каждое слово значит ровно то, что оно значит, абсолютно без символики, без подтекста, без «подводных течений»?

«Или вот Катю взять».

Я не пойму, это мысли героя или что? Он вроде молодой спортивный мужик, а не старая бабка на завалинке. Что за сказовый стиль пошел, в манере Павла Бажова? В конце концов, объясните мне уже, где это все происходит, в каком веке хотя бы? На год и месяц я уже не надеюсь.

«У нее поликистоз — кучу зубов вырвали из-за этой дряни».

Объясните, что такое поликистоз, я не знаю, читатели не знают. «Куча зубов» — это как? И опять любимое Лазаревым-Давыденко рассеянное, приблизительное описание — «этой дряни». Какой дряни? И все? Мы этим должны довольствоваться?

Ну ок, погуглил, поликистоз, это... кисты в яичниках. Боли, нарушения менструального цикла, бесплодие, МЕЖДУ ПРОЧИМ. При чем тут зубы? Саше есть о чем побеспокоиться, кроме Катиных зубов. Кстати, если их целую кучу вырвали, новые-то выросли? Или она искусственную челюсть вставила? Или беззубая ходит, шамкает, как старуха? Даже не спрашивайте. Катин поликистоз в сюжете не сыграет АБСОЛЮТНО НИКАКОЙ РОЛИ.

Реально, мне уже страшно. Не от рассказа. От мысли, что где-то в этом мире есть... люди, голосовавшие за ЭТО на отборе.

«Бр-р! Больше хирургов Саша боялся вот как раз стоматологов.»

Беспомощный лепет продолжается. Трусливый же, однако, культурист попался! Вырванные зубы — бр-р, а больные яичники у жены, или кто эта Катя — норм, не бр-р! Шизиловка.

«Слава богу, у него к сорока годам была только пара пломб.»

Оказываецца, герою сорок. А мысли как у ребенка пятилетнего.

«Хоть с зубами повезло, и на том спасибо».

А в остальном что? Жировик вскочил? Если для человека это проблема, то ему можно позавидовать. Примерно у 99% населения этой планеты беды похуже.

Ребята, вы маленько ошиблись с жанром и серией. Вам бы в Редакцию Елены Шубиной. Там тоже один роман начинался: «Ваня проснулся утром и начал искать свои грязные трусы».

«Впрочем, здоровья у Саши хватило бы на десятерых».

Я уверен, что вы, читающие этот отзыв, уже падаете в обморок от страха. Спокойно. Приведите пульс в норму. Нас дальше ждет немало пйеинтейеснейших вещей.

«Просто тогда было интереснее потусить в компании пацанов, погонять на «Ижаке», попить пивка, в конце концов, девочек потискать».

Когда «тогда?» Ему только что сорок лет было. Текст вообще вычитывался? Вообще, это великолепно. Сначала утверждалось, что Саша спортсмен, причем в двух видах, а теперь оказывается, что у него любимое занятие — пойти пивка попить. А кокаин он не нюхал, случайно?

Я прям так себе и представил: утром встает, жрет обезжиренный творог и куриные грудки, потом в зал — штангу тягать, потом на поле в регби, а вечерком — пиво дует да девок тискает.

Я в первый раз читаю такое. Когда ни одного предложения в цель, все мимо, и два соседних абзаца противоречат друг другу. Дожил!

«И вот теперь Саша нахмурил густые брови, разглядывая белый бугорок размером с пятирублевку».

Долго еще он будет разглядывать? Уже целая страница текста прошла. Я поседею скорее. Что у Саши густые брови, могли бы не писать — это не имеет никакого значения. У вас всего 40-60 000 знаков с пробелами, чтобы нас напугать и рассказать нечто важное о жизни. Не тратьте их попусту. И бугорок может быть «диаметром» с пятирублевую монету, но не «размером».

»- Вот же дрянь... — пробормотал он.»

Это все, что может сказать герой после целой страницы разглядывания жировика. Чую, рассказ будет увлекательный.

«Подковырнул опять ногтем, и боль теперь была более резкая, пронзила лопатку».

Достоевский на две страницы расписал, как Раскольников пытается у себя в комнате спрятать окровавленные носки, после убийства. И это самое захватывающее чтение на свете. Давыденко и Лазарев почти столько же описывают, как какой-то жлоб возится с жировиком, и это ужасно. Что значит «опять подковырнул ногтем»? Он в первый раз пытался выдавить жировик.

«Он извернулся, разглядывая шарик под кожей».

Ей-богу, я бы уже давно шею свернул. «Что ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня». Если шарик под кожей, то как его можно ногтем подковырнуть? Сквозь кожу, что ли?

«Шагнул назад и наткнулся стопой на грязную робу».

Еще роба откуда-то появилась. Всей стопой наткнулся? Тогда наступил, скорее, а не наткнулся. Или все-таки пяткой?

«Снова бросил ее на пол, снова Катя будет ругаться, мимоходом отметил он».

А еще что-нибудь Катя делать умеет? Я уже ее ненавижу.

«В груди слева закололо.»

Час от часу не легче! Осталось только, чтобы он одновременно чихать и поносить начал. Я чувствую, про жировик мы скоро забудем.

«Саша поморщился и потер в районе сердца»

Давыденко-Лазарев никак не хотят точно описать что-нибудь. Что значит «в районе сердца?» Он под кожу руку засунул и начал сердце массировать?

«Такое уже случалось раньше не стройке, но он списывал все на погоду, на давление».

Прямо как старая бабка, фу. Так на погоду или на давление он списывал? Определитесь, авторы. И откуда тут стройка выскочила, он же в кадетке учился.

«Старшие тоже кивали: мол тебе сколько лет?».

Какие старшие — по званию? по возрасту?

«То-то же, не мальчик, чай».

Точно на стройке старые бабки работали. Иначе я не знаю, почему они именно ТАК говорили.

«Здоровья, может, на десятерых хватит, но годы адовой работы под открытым небом свое возьмут, как ни крути».

Изрекание банальностей продолжается. Тут уже прямо две части одного предложения друг другу противоречат. Так хватит у него здоровья или нет?

Дальше там 3 абзаца про стройку, говорится, что начальству плевать на жизнь

работников.

"«Умер? Нового пришлют!» — гыгыкал довольный своей шуткой начальник».

По смыслу ясно, но написано плохо и неинтересно, да и к чему это?

И опять вместо жесткой, напряженной прозы переливание из пустого в порожнее.

«Ну а те, кто над ним, вообще мразоты отпетые. Вот кто действительно смотрел на рабочих, как на муравьев. Даже хуже, ведь муравей все-таки насекомое уважаемое».

Чего?

Угадайте, какое следующее предложение?

«Шефы смотрели на рабочих, как на клопов или гнид».

Опять опровержение ранее написанного! Нет, это фантастика. И опять соавторы не могут определиться. Так муравьи, клопы или гниды? Голосуем!

Уже две страницы текста прошло, а Саша все никак не выберется из ванной. Как думаете, что дальше? Увлекательный сюжетный поворот?

«Как-то раз его продуло на стройке, воспалился фурункул. Да еще где — в паху!»

С Сашей не соскучишься! И жировик у него, и пломбы на зубах, и сердце колет, и фурункул. В паху. Там, где раньше герой сухожилие растянул. Не удивлюсь, если у него еще одна нога ампутирована и искусственные хрусталики в глазах. И при этом уверяется, что «здоровья у него на десятерых». И спортом он занимается, и девочек тискает, и в кадетке учится, и на стройке работает, и в робе ходит. Фигаро там, Фигаро тут, просто человек Возрождения.

Дальше некий Петрович — нам так и не объяснят, кто это — советует:

«Ты ее чуть кыпятком обдай, чуешь? Ну, шоб мякотка така была, кожурка-то. И вот, значитца, мякотку приложи к чирью — враз гной выйдет!».

Что это за речь крестьянина из XVII века? Когда происходит действие?

Дальше еще 2 абзаца — Саша вспоминает фурункул и думает, что жировик все-таки хуже.

Тут у нас, наконец, что-то меняется. Появляется Катя. Как думаете, что она скажет? Как нас познакомят с героиней?

»- Бублик, ты чего там так долго? — позвала из-за двери Катя, зевая. — Тоже в туалет хочу.»

Я не буду передавать их диалог, это беседа двух умственно отсталых. Совершенно излишне говорит, что Катя, которая «будет ругаться», за весь разговор ни разу не выругалась.

Дальше там этюд начинающего актера под названием «Преодоление препятствий, возрастающих по сложности». Саша будет ждать, что жировик сам пройдет, потом начнет поливать его водкой, лечиться народными средствами, потом вспомнит, что существуют лекарства, потом лекарства исчезнут, он поедет к врачу, потом опять начнет заливать водкой, потом поедет в травмпункт, потом к шаману... Ну точно деревенская бабка какая-то, а не городской сорокалетний мужчина.

Соавторы вконец заманаются определяться, какая боль у Саши от жировика: острая, резкая, тянущая, пульсирующая и т.д. Переберут просто все варианты. Надо ли говорить, что нормальный писатель давно бы уже сумел одним, максимум, двумя предложениями, донести до читателя, КАКАЯ ИМЕННО боль это была? Так, что тот ощутил бы ее, как наяву? Но эта история вся — одно сплошное «пение мимо нот».

И знаете, чем закончится?

Весь этот рассказ Шекспир уместил в 4 строчки:

«Вниманье надо посвящать

Душе, а не большому пальцу.

Не то мозоль не даст вам спать,

Пустяк вас превратит в страдальца».

Неплохой по идее хоррор, хотя тут скорее сюр. Слишком сказочная «удача» у главного героя, который походу не ел, не пил, на дело ходил. Для профильного сборника подходит, а как отдельное произведение слишком упрощённое. Стивен Кинг тоже не особо усложнял свои рассказы, но здесь рассказ на русском языке, значит, посерьёзнее должен быть.

Детективный боди-хоррор про маньяка. Интересное сочетание жанров, много психологизма, есть неожиданные повороты. Местами мерзко, но дозированно. Ровная, хорошая история, сносный язык, главный герой раскрыт. Ценителям обоих поджанров (маньяки, боди-хоррор) уверен понравится. Удачный пример как смешать чуть-ли не классические компоненты ужастика и родить что-то свое, совершенно другое.