Евгений Замятин «Мы»
- Средняя оценка:
- 8.04
- Оценок:
- 3828
- Моя оценка:
-
-
прочит.
недочит.
хочу читать
не хочу читать
Язык написания: русский
- Перевод на английский:
- — Г. Зильбург (We); 1924 г. — 1 изд.
- — А. Миллер (We); 2000 г. — 1 изд.
- — Н. Рэндалл (We); 2007 г. — 2 изд.
- — С. Чоран (We); 2008 г. — 1 изд.
- — А. Израэль (We); 2011 г. — 1 изд.
- — Х. Эплин (We); 2017 г. — 1 изд.
- — К. Браун (We); 2020 г. — 1 изд.
- Перевод на французский:
- — Э. Анри (Nous); 2017 г. — 1 изд.
- Перевод на итальянский:
- — Э. Ло Гатто (Noi); 1982 г. — 1 изд.
- — А. Ньеро (Noi); 2018 г. — 1 изд.
- — А. Чифарьелло (Noi); 2021 г. — 1 изд.
- Перевод на финский:
- — Ю. Конкка (Me); 1959 г. — 1 изд.
- Перевод на эстонский:
- — М. Варик (Meie); 2006 г. — 1 изд.
- Перевод на украинский:
- — О. Торчило (Ми); 2016 г. — 1 изд.
- Перевод на каталанский:
- — М. Кабаль Гурро (Nosaltres); 2015 г. — 1 изд.
- Жанры/поджанры: Фантастика (Антиутопия )
- Общие характеристики: Социальное | Философское
- Место действия: Альтернативная история нашего мира (Земли)
- Время действия: Близкое будущее
- Линейность сюжета: Линейный
- Возраст читателя: Для взрослых
Трагическая история любви и ненависти, разворачивающаяся в тоталитарном технократическом мире победившего коммунизма, в котором назревает новая, либеральная по своей сути революция.
В романе Замятина в двадцать шестом веке жители Утопии настолько утратили свою индивидуальность, что различаются по номерам. Живут они в стеклянных домах (это написано еще до изобретения телевидения), что позволяет политической полиции, именуемой «Хранители», без труда надзирать за ними. Все носят одинаковую униформу и обычно друг к другу обращаются либо как «нумер такой-то», либо «юнифа» (униформа). Питаются искусственной пищей и в час отдыха маршируют по четверо в ряд под звуки гимна Единого Государства, льющиеся из репродукторов. В положенный перерыв им позволено на час (известный как «сексуальный час») опустить шторы своих стеклянных жилищ. Брак, конечно, упразднен, но сексуальная жизнь не представляется вовсе уж беспорядочной. Для любовных утех каждый имеет нечто вроде чековой книжки с розовыми билетами, и партнер, с которым проведен один из назначенных сексчасов, подписывает корешок талона. Во главе Единого Государства стоит некто, именуемый Благодетелем, которого ежегодно переизбирают всем населением, как правило, единогласно. Руководящий принцип Государства состоит в том, что счастье и свобода несовместимы. Человек был счастлив в саду Эдема, но в безрассудстве своем потребовал свободы и был изгнан в пустыню. Ныне Единое Государство вновь даровало ему счастье, лишив свободы.
Роман написан в 1920 г., впервые опубликован на английском языке в 1924 г.
Подробнее об истории публикации: https://polka.academy/articles/562
Неологизм «стопудово» вошел из романа в русский язык, но в другом значении.
Публиковался в журнале «Знамя» №№ 4, 5 за 1988 г.
К столетию романа в Великобритании вышла антология-посвящение «The Utopia of Us».
Впервые роман был полностью опубликован на английском языке в 1924 г. По-русски роман «Мы» впервые был издан пражским журналом «Воля России» (№№ 2–4 за 1927 г.) — без ведома и согласия автора, в сокращённом варианте и в обратном переводе с чешского языка. Эмигрантское «Издательство имени Чехова» опубликовало полную русскую версию в 1952 г., а в СССР роман был напечатан только в 1988 г. в журнале «Знамя».
В 2011 г. впервые вышло научное издание романа на русском языке по единственному сохранившемуся авторскому экземпляру: машинописи с правкой жены — Л. Н. Замятиной (1930-е гг.), который хранится в архиве университетской библиотеки в городе Олбани (США) в фонде писателя.
В произведение входит:
|
Входит в:
— журнал «Воля России, № II, 1927», 1927 г.
— журнал «Воля России, № III, 1927», 1927 г.
— журнал «Воля России, № IV, 1927», 1927 г.
— антологию «Noi della galassia», 1982 г.
— журнал «Знание-сила 1988'2», 1988 г.
— журнал «Знание-сила 1988'3», 1988 г.
— журнал «Знание-сила 1988'4», 1988 г.
— антологию «Антиутопии ХХ века», 1989 г.
— антологию «Запретная глава», 1989 г.
— антологию «Мы. О дивный новый мир», 1989 г.
— антологию «Вечер в 2217 году», 1990 г.
— антологию «Мы. О дивный новый мир. 1984», 1991 г.
— антологию «Живая мебель: Русская фантастика 10-20-х гг. XX в.», 1999 г.
— антологию «Советская проза 20-30-х годов», 2001 г.
— антологию «О дивный новый мир», 2006 г.
— антологию «Worlds Apart», 2007 г.
— антологию «Sense of Wonder — A Century of Science Fiction», 2011 г.
— антологию «Евгений Замятин. "Мы": Текст и материалы к творческой истории романа», 2011 г.
— антологию «Русская антиутопия», 2013 г.
— антологию «Мы. 1984», 2021 г.
— антологию «Превращение. Мы. Собачье сердце. Котлован. Скотный Двор», 2024 г.
Лингвистический анализ текста:
Приблизительно страниц: 144
Активный словарный запас: очень низкий (2349 уникальных слов на 10000 слов текста)
Средняя длина предложения: 72 знака, что немного ниже среднего (81)
Доля диалогов в тексте: 19%, что гораздо ниже среднего (37%)
подробные результаты анализа >>Награды и премии:
лауреат |
Прометей / Prometheus Awards, 1994 // Зал славы |
Номинации на премии:
номинант |
Великое Кольцо, 1988 // Крупная форма | |
|
номинант |
Прометей / Prometheus Awards, 1989 // Зал славы | |
|
номинант |
Прометей / Prometheus Awards, 1990 // Зал славы | |
|
номинант |
Прометей / Prometheus Awards, 1991 // Зал славы | |
номинант |
Премия Геффена / פרס גפן / Geffen Award, 2001 // Переводная книга НФ | |
номинант |
Premi Ictineu, 2016 (VIII) // Роман, переведённый на каталанский (СССР) |
Рецензии:
— «Евгений Замятин, «Мы»», 1946 г. // Автор: Джордж Оруэлл
— «Book Review: We, by Yevgeny Zamyatin (a new translation by Bela Shayevich)», 2021 г. // Автор: Крис Клюи
— «Рецензия на книгу Евгения Замятина «Мы»», 2022 г. // Автор: Светлана Евсюкова
Экранизации:
— «Мы» / «Wir», Германия (ФРГ), 1981 // реж. Войтех Ясны
- /языки:
- русский (142), английский (10), французский (1), итальянский (3), финский (1), эстонский (1), украинский (1), сербский (4), каталанский (1)
- /тип:
- в планах (1), книги (148), периодика (6), аудиокниги (9)
- /перевод:
- Э. Анри (1), К. Браун (1), М. Варик (1), Г. Зильбург (1), А. Израэль (1), М. Кабаль Гурро (1), Ю. Конкка (1), Э. Ло Гатто (1), А. Миллер (1), А. Ньеро (1), Н. Рэндалл (2), О. Торчило (1), А. Чифарьелло (1), С. Чоран (1), Х. Эплин (1)
В планах издательств:
2025 г.
Издания:
1952 г.
1967 г.
1973 г.
1986 г.
1988 г.
1988 г.
1989 г.
1989 г.
1989 г.
1989 г.
1989 г.
1989 г.
1989 г.
1990 г.
1990 г.
1990 г.
1990 г.
1990 г.
1990 г.
1990 г.
1991 г.
1996 г.
1997 г.
1997 г.
1997 г.
1998 г.
1999 г.
1999 г.
1999 г.
2001 г.
2001 г.
2002 г.
2003 г.
2004 г.
2005 г.
2005 г.
2005 г.
2006 г.
2006 г.
2006 г.
2006 г.
2006 г.
2006 г.
2007 г.
2007 г.
2007 г.
2008 г.
2008 г.
2009 г.
2009 г.
2009 г.
2009 г.
2009 г.
2010 г.
2010 г.
2011 г.
2011 г.
2011 г.
2011 г.
2012 г.
2013 г.
2013 г.
2013 г.
2014 г.
2014 г.
2014 г.
2014 г.
2014 г.
2014 г.
2015 г.
2015 г.
2015 г.
2015 г.
2015 г.
2015 г.
2016 г.
2016 г.
2016 г.
2017 г.
2017 г.
2017 г.
2017 г.
2017 г.
2018 г.
2018 г.
2018 г.
2018 г.
2018 г.
2018 г.
2018 г.
2018 г.
2018 г.
2019 г.
2020 г.
2020 г.
2020 г.
2020 г.
2020 г.
2020 г.
2020 г.
2020 г.
2020 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2022 г.
2022 г.
2022 г.
2022 г.
2022 г.
2022 г.
2022 г.
2023 г.
2023 г.
2024 г.
2024 г.
2024 г.
2024 г.
2025 г.
Периодика:
1927 г.
1927 г.
1927 г.
1988 г.
1988 г.
1988 г.
Аудиокниги:
2003 г.
2004 г.
2004 г.
2006 г.
2007 г.
2009 г.
2011 г.
2021 г.
Издания на иностранных языках:
1924 г.
1959 г.
1969 г.
1982 г.
1984 г.
1993 г.
1999 г.
2000 г.
2006 г.
2006 г.
2007 г.
2007 г.
2008 г.
2010 г.
2011 г.
2015 г.
2016 г.
2017 г.
2017 г.
2018 г.
2020 г.
2021 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 12 ]
Nesya, 10 мая 2012 г.
Вообще-то я не люблю утопии-антиутопии. Но в своё время этот роман произвёл на меня сильное впечатление. Даже большее, чем «О дивный новый мир», с которым был в одной книге. Язык подходит герою и обществу, в котором тот живёт. Эта жуткая девица, увлечённая только своей деятельностью и ничем больше, не шелохнувшая пальцем для спасения. Эти сравнения, глазами героя, других людей с номерами и буквами, им присвоенными. Всё вместе создаёт объём, мир, хоть и плоский, но идеально прописанный — мы видим именно то, что хотел показать автор. Лучшая книга того общества — расписание поездов, что ли? Никакого места для фантазии, для эмоций, для индивидуальности. Это если не пугает, то заставляет задуматься. Одна из немногих книг, которая, давно прочитанная, осталась где-то близко в душе. Безусловно, это произведение для роста души, своего рода ступенька в развитии личности. А если уж вспомнить, что роман был написан почти сто лет назад...
Конечно, он не может «зацепить» всех. Но, на мой взгляд, это произведение из тех, с которыми обязательно нужно ознакомиться. Очень мало книг настолько переживают время, в которое написаны, и те идеи, которые подтолкнули автора. И — да, похожего я не встречала, и если оно и есть, то не в таком огромном количестве, как какие-нибудь вампирские саги или эльфийские похождения. Уникальна сама удавшаяся попытка показать штампы и усредниловку без использования этих самых штампов. Очень нестандартная, сильная вещь.
[ 12 ]
Эйрен, 2 мая 2011 г.
Первый раз эту книгу я прочел в 9 или 10 классе. Ее почему-то решили включить в программу. Ввиду привычки дочитывать даже скучную книгу, если ее содержание не вызывает рвотные позывы, за пару вечеров я смог ее одолеть. Тогда мне она показалась затянутой и скучной, но, по счастью, через пару лет роман вновь попался мне в руки и от нечего делать, я решил еще раз прочитать про «чудиков, живущих в стеклянных домах». И произошло то, чего я не ожидал. Книга затянула меня в свой, уже поверхностно знакомый мне, мир. Я проглотил ее за день. И после прочтения больше часа сидел и переваривал прочитанное. Сюжет пробрал меня, что называется, до печенок.
Мы видим совершенный мир глазами инженера Д-503. Первое время наблюдаем то, что можно назвать счастьем: осознание себя частью гигантского организма, эдаким жителем человеческого муравейника, где все расписано по минутам. В какой момент поднести ко рту ложку с нефтяной пищей, когда лечь спать. Если я не ошибаюсь, эти правила назывались скрижалями. Общество отвергло бога и само заняло его место! Прозрачные дома, это прекрасно! Нам нечего друг от друга скрывать. Упорядоченные прогулки, работа, отдых, даже секс по розовым талончикам, — все это заставляет Д-503 испытывать едва ли не щенячий восторг, а читателя недоумевать. Неужели для создания идеального мира необходимо было пережить войну? Головы, не занятые посторонними мыслями, прекрасно выполняли работу, и «Интеграл» практически готов к отправке в космос. Но тут в судьбу главного героя врывается I-330 и совершает преступление для устоявшегося общества — заставляет Д-503 думать. А думы выходят невеселые. Ведь жизнь по законам, регулирующим даже сколько раз надо двинуть челюстями, пережевывая пищу, мало отличается от рабства. Только надсмотрщик с кнутом стоит не за спиной, как много веков назад, а сидит в твоей голове. Апофеозом служит появление операции на мозге,
Очень сильное произведение, заставляющее задуматься о своей жизни. Ведь стоит всего лишь перестать думать и покорно съедать те порции тщательно отмерянных и очищенных новостей, которые скармливает нам телевидение, разменять любовь на розовые талончики, уничтожить фантазию, ведь жизнь подчиняется строго определенным законам и пытаться их обойти глупость, как мы станем подобны обитателем романа, которые утратив личности, приобретут право гордо называть себя [b]Мы[/b]
10 из 10.
P.S. Уже много позже я ознакомился с одним фильмом, который напомнил мне роман Замятина. Эквилибриум. Уверен, что случись экранизация, выглядеть она должна была бы именно так.
[ 12 ]
4P, 5 сентября 2008 г.
«Мы»... Этот роман, к сожалению, не так известен как «1984» Оруэлла. Хотя он, на мой взгляд, намного интереснее и в языковом смысле красивее. Известно, что «Мы» оказал большое влияние на Оруэлла, который неоднократно его рецензировал, и написал свой роман намного позже Замятина, по-своему лишь немного перефразировав его.
Весьма любопытна рецензия Оруэлла (http://www.orwell.ru/library/reviews/zamyatin/russian/r_zamy)
Чем же так хорошо это произведение? Прежде всего стиль. Пусть многие ругают его, от этого он не становится хуже. Своеобразный, живой, сочный, волнующий язык, когда слова остры и метки. Они не проходят мимо, западая надолго в память, принося удовольствие, их хочется читать вслух. Персонажи интересны, хотя их не так уж и много в книге.
Недостатков припомнить не могу, к этой книге нельзя оставаться равнодушным. Она для этого слишком живая. Слишком мудрая, чистая и чувственная
«Ближе -- прислонилась ко мне плечом -- и мы одно, из нее переливается в
меня -- и я знаю, так нужно. Знаю каждым нервом, каждым волосом, каждым до
боли сладким ударом сердца. И такая радость покориться этому «нужно».
Вероятно, куску железа так же радостно покориться неизбежному, точному
закону -- и впиться в магнит. Камню, брошенному вверх, секунду поколебаться
-- и потом стремглав вниз, наземь. И человеку, после агонии, наконец
вздохнуть последний раз -- и умереть.
Помню: я улыбнулся растерянно и ни к чему сказал:
-- Туман... Очень.
-- Ты любишь туман?
Это древнее, давно забытое «ты», «ты» властелина к рабу -- вошло в меня
остро, медленно: да, я раб, и это -- тоже нужно, тоже хорошо.
-- Да, хорошо... -- вслух сказал я себе. И потом ей: -- О ненавижу
туман. Я боюсь тумана.
-- Значит -- любишь. Боишься -- потому, что это сильнее тебя,
ненавидишь -- потому что боишься, любишь -- потому что не можешь покорить
это себе. Ведь только и можно любить непокорное.
Да, это так. И именно потому -- именно потому я...»
[ 12 ]
swgold, 24 августа 2008 г.
Читал журнальный вариант (ХЖ?) — и слава богу. Полный вариант, наверное, не осилил бы — слишком много букв. И все буквы об одном и том же. Книга написана отменно скучно, казенным языком протоколов. Дело в том, что автор ошибочно затеял писать роман вчистую от первого лица, а это самое первое лицо — убогое ничтожество. У них там, в тоталитарном будущем все лица такие. Одинаковые. Нам, живущим в этом вечно бурлящем котле, такие лица — не к лицу. От того, что тебя втиснули в шкуру роботоподобного «нумера» при чтении книги постоянно ощущаешь дискомфорт — где уж тут наслаждаться авторской задумкой? Скорее бы под душ — да смыть с себя всю эту пакость. И — увы! — пафос автора пропадает впустую. Мы-то уже знаем, что такое настоящий тоталитаризм, взаправдишный. Фантазии Замятина — это, по нынешним временам, обычная антикоммунистическая страшилка. Для американских детишек. Они-то думают, что живут в демократической стране:wink:.
И еще одна беда: в романе очень много воды. «Мы» можно было ужать до небольшого рассказика. Автор как будто обращается к умственно-отсталому читателю и, как дятел, долбит и долбит одно и то же. В общем, можно было бы простить — время другое, стиль, то се... Но ведь автор при всем при этом еще и не прав. И история о том, что любовь (или секс, или иные «атавистические чувства») способны как-то потревожить отлаженный социальный механизм... Ну неправда же это. Очень красивое, поэтическое, но, тем не менее, враньё. Социальные механизмы рано или поздно включают в себя и адаптируют все эти прибежища вольного духа или то, что ими кажется. Цивилизация кушает все (и все ей идет только на пользу) — и суфражистки, и лето любви и дети цветов, и парижские баррикады. А противостоят тоталитарному строю вещи скушные, грязные и совсем неромантичные — экономика, политика, демография, культурная экспансия, внешнее политическое давление и т.п.
В общем, рекомендую вместо «Мы» почитать «римейки», типа «Прекрасный новый мир», «1984», «Если это будет продолжаться» и т.п. А еще лучше — не читать ничего. Не стоит эта тема толстых романов, ей-богу. Посмотрите лучше «Бразилию» — сильно сэкономите время:smile:.
[ 11 ]
ОвеСсСалом, 31 мая 2022 г.
Сразу скажу, что Замятин мне вообще показался ужасным писателем (за небольшими исключениями в виде отдельных малых произведений). Но этот роман чрезвычайно нудный, скучный и ... беспомощный. Западу нужна была антисоветчина — он её получил. Не то чтобы прямо заказ, но автор явно попал в «струю». Едва осилил эту писанину, и — что удивительно — даже чрезвычайная увлеченность автора сексуальностью ничуть не оживляет этот опус. Язык просто ужасен. Впрочем, возможно, в переводах это не так заметно. Не такая уж редкость — скажем, мало удобоваримый слог Лавкрафта, как известно, в переводах тоже стал производить на читателей куда как более благоприятное впечатление. Да и мир «Мы» не так уж в принципе плох. Действительно, человечество там достигло того, чего, весьма вероятно, вообще никогда не достигнет. Равенства, например. И этим гражданам того мира реально следовало бы дорожить. Впрочем, такой нудятины и тягомотины еще поискать.
[ 11 ]
Oreon, 6 сентября 2018 г.
Перечитал все отзывы, почти со всем в целом согласен, причём, как ни странно, — и с восторженными и с не очень, кажется что и добавить почти нечего, практически всё уже упомянуто и оговорено. Уже одно такое внимание публики говорит, что произведение стоящее и его стоит прочитать. Тогда почему такая оценка? Потому что всё познаётся в сравнении. Да, нельзя не заметить, что тот же Оруэлл, в своём «1984» много взял у Замятина, фактически его роман более глубокая и качественная, более современная проработка того же мира, той же идеи. Не прочитай я раньше «1984», я, вероятно, оценил бы «Мы» выше, но когда их сравнивать рядом, то реальность такова, что Замятин будет не дотягивать, несмотря на первенство и все остальные заслуги. На очереди ещё Хаксли.
Тем не менее мир Замятина, несмотря на возраст, выглядит достаточно современным, единственно чего не хватает это телевидения, без него как-то совсем не привычно. Язык очень своеобразен и непривычен, попытка математического подхода к литературе весьма меня впечатлила, я даже лучше осознал суть операций интеграла и дифференциала, хотя многим эта черта не понравилась, мне кажется автору отлично удалось внедрить математику в литературу! Ещё что сразу бросается в глаза, это удивительные сравнения автора, необычные метафоры, которыми пестрит весь текст. Например туман: «сквозь стекла потолка, стен, всюду, везде, насквозь — туман. Сумасшедшие облака, все тяжелее — и легче, и ближе, и уже нет границ между землею и небом, все летит, тает, падает, не за что ухватиться. Нет больше Домов: стеклянные стены распустились в тумане, как кристаллики соли в воде. Если посмотреть с тротуара — темные фигуры людей в домах — как взвешенные частицы в бредовом, молочном растворе — повисли низко, и выше, и еще выше — в десятом этаже. И все дымится — может быть, какой-то неслышно бушующий пожар.»
Странно, что автор столько времени посвящает «розовым талончикам», это не просто один из штришков его дикого мира, это один из краеугольных камней всего произведения, настолько, что начинает казаться, что как в детской поговорке, «у кого чего болит — тот о том и говорит». Это как у Войновича в «Москва 2042» вторичный продукт, так здесь сношения. Неужели в этом мире всеобщего принудительного счастья больше нечем объединить или поразить людей, нет никакой общей культурной темы, интересов и лишь секс их может сблизить. Причем сразу и без каких либо «поговорить о погоде». Ни о достижениях, ни о том как счастливо жить в самом счастливом из миров, как сегодня особенно хорошо гуляется строем, ни о Благодетеле, ни хотя бы о Интеграле, только работа и посношаться, на большее автора не хватило.
Ещё можно порассуждать, как можно прийти к такому миру. Я думаю такого можно достичь лишь отсутствием института семьи, нельзя главного героя хулить, что он невыразительный и жалкий — там все такие и они не видели ничего другого. Не было примера отца, не давала наставлений мама, нет отличия в разном воспитании — всех учил один и тот же робот. И когда в нашем мире держава, система начинает потихоньку запускать щупальца в семью (свыше того, что ребёнок должен быть сыт и ухожен) — становится действительно страшно, что это может быть первыми звоночками в построении подобного общества.
Ну и, чтоб не повторять лишний раз уже написанное в других отзывах, немного поцитирую, что мне особенно выразительно «падало» на слух:
- ...подчинить неведомые существа, обитающие на иных планетах — быть может, еще в диком состоянии свободы. Если они не поймут, что мы несем им математически безошибочное счастье, наш долг заставить их быть счастливыми. Но прежде оружия мы испытываем слово.
- Почему танец красив? Ответ: потому что это несвободное движение, потому что весь глубокий смысл танца именно в абсолютной, эстетической подчиненности, идеальной несвободе. И если верно, что наши предки отдавались танцу в самые вдохновенные моменты своей жизни (религиозные мистерии, военные парады), то это значит только одно: инстинкт несвободы издревле органически присущ человеку...
- «ниже Материнской Нормы»
- если бы это писал один из моих волосатых предков лет тысячу назад, он, вероятно, назвал бы ее этим смешным словом «моя»
- не омраченные безумием мыслей лица...
- Свобода и преступление так же неразрывно связаны между собой, как... ну, как движение аэро и его скорость: скорость аэро=0, и он не движется; свобода человека=0, и он не совершает преступлений. Это ясно. Единственное средство избавить человека от преступлений — это избавить его от свободы. И вот едва мы от этого избавились, как вдруг какие-то жалкие недоумки...
- Много невероятного мне приходилось читать и слышать о тех временах, когда люди жили еще в свободном, т. е. неорганизованном, диком состоянии. Но самым невероятным мне всегда казалось именно это: как тогдашняя — пусть даже зачаточная — государственная власть могла допустить, что люди жили без всякого подобия нашей Скрижали, без обязательных прогулок, без точного урегулирования сроков еды, вставали и ложились спать когда им взбредет в голову; некоторые историки говорят даже, будто в те времена на улицах всю ночь горели огни, всю ночь по улицам ходили и ездили.
- Но первое: я не способен на шутки — во всякую шутку неявной функцией входит ложь; и второе: Единая Государственная Наука утверждает, что жизнь древних была именно такова, а Единая Государственная Наука ошибаться не может. Да и откуда тогда было бы взяться государственной логике, когда люди жили в состоянии свободы, т. е. зверей, обезьян, стада. Чего можно требовать от них, если даже и в наше время откуда-то со дна, из мохнатых глубин, — еще изредка слышно дикое, обезьянье эхо.
- Знание, абсолютно уверенное в том, что оно безошибочно, — это вера.
- Тем двум в раю — был предоставлен выбор: или счастье без свободы — или свобода без счастья, третьего не дано. Они, олухи, выбрали свободу — и что же: понятно — потом века тосковали об оковах. Об оковах — понимаете, — вот о чем мировая скорбь. Века! И только мы снова догадались, как вернуть счастье... Древний Бог и мы — рядом, за одним столом. Да! Мы помогли Богу окончательно одолеть диавола — это ведь он толкнул людей нарушить запрет и вкусить пагубной свободы, он — змий ехидный. А мы сапожищем на головку ему — тррах! И готово: опять рай. И мы снова простодушны, невинны, как Адам и Ева. Никакой этой путаницы о добре, зле: все — очень просто, райски, детски просто. Благодетель, Машина, Куб, Газовый Колокол, Хранители — все это добро, все это — величественно, прекрасно, благородно, возвышенно, кристально-чисто. Потому что это охраняет нашу несвободу — то есть наше счастье. Это древние стали бы тут судить, рядить, ломать голову — этика, неэтика...
- При первом ходе (выстреле) под дулом двигателя оказался с десяток зазевавшихся нумеров из нашего эллинга — от них ровно ничего не осталось, кроме каких-то крошек и сажи. С гордостью записываю здесь, что ритм нашей работы не споткнулся от этого ни на секунду, никто не вздрогнул; и мы, и наши станки — продолжали свое прямолинейное и круговое движение все с той же точностью, как будто бы ничего не случилось. Десять нумеров — это едва ли одна стомиллионная часть массы Единого Государства, при практических расчетах — это бесконечно малая третьего порядка. Арифметически-безграмотную жалость знали только древние: нам она смешна.
- Понимаете, прихожу сегодня в класс (— она работает на Детско-воспитательном Заводе) — и на стене карикатура. Да, да, уверяю вас! Они изобразили меня в каком-то рыбьем виде. Быть может, я и на самом деле... — Да в конце концов — это и не важно. Но, понимаете: самый поступок. Я, конечно, вызвала Хранителей. Я очень люблю детей, и я считаю, что самая трудная и высокая любовь — это жестокость — вы понимаете?
- Но ведь чувствуют себя, сознают свою индивидуальность — только засоренный глаз, нарывающий палец, больной зуб: здоровый глаз, палец, зуб — их будто и нет. Разве не ясно, что личное сознание — это только болезнь.
[ 11 ]
Torquemada, 7 декабря 2008 г.
Есть книги вроде «Войны Миров» Уэллса или «20000 лье под водой» Верна, которые не смотря на то что были первыми или почти первыми в своем жанре до сих пор смотрятся сильно, более того, их помнят именно потому что они заложили традиции жанра.
По идее так должно быть и с «Мы» Замятина — книга действительно одна из первых ласточек жанра дистопии/антиутопии, но почему-то я не могу поставить ее в один ряд с книгами назваными выше. «1984», «Дивный Новый Мир», «451 градус по Фаренгейту» и даже графическая новелла «В значит вендетта» — написаны позже, в чем-то возможно заимствуя идеи Замятина... но они великолепны, а «Мы» просто хорош, не более того. Я не могу сказать в чем здесь дело. Слишком большой условности описанного мира? Не самой подходящей стилистике и эстетике, которая почему то напоминает мне картины того времени? Я не знаю. Это ощущение глубоко субъективно. Кстати, я прочитал эту «Мы» раньше всех других антиутопий, кроме может быть Брэдбери, но все равно мир «1984» с его Большим Братом, телескринами, новоязом и проч. кажется мне более правдоподобным и ... страшным.
Впрочем книга неплоха, и даже хороша, а потому рекомендую всем любителям жанра.
P.S.
offtop:
[ 11 ]
Lone Reaper, 6 мая 2008 г.
Для начала опишу свои личные впечатления от романа. Заранее прошу прощения за некоторую скомканность, непонятность и чрезмерную субъективность...
Перед прочтением: «В России писали антиутопии?!. Да еще и раньше всех на планете?!. Дайте мне это прочесть, ибо не верю!..»
После прочтения: «Господи помилуй... После Стругацких на занятиях по внеклассному чтению в 5-м классе (да, было дело) — это лучшее, что мне задавали читать в школе!..»
Кхм. А теперь объективнее...
В первую очередь роман выделяет его именно русское авторство. Подобное наблюдается во всей литературе XIX-XX веков: по сути, пишут люди о всем мире об одном, но русская литература наиболее пропитана сердечностью и душой. Как и «Преступление и наказание» — не просто очередная история одного убийства, а пропитанное социальной и даже несколько филосовской тематикой, так и роман Замятина силен прежде всего не сюжетной составляющей, а своей некой «мыслительной» подложкой...
В сравнении практически с любым западным «идейным родственником», главной идеей «Нас» является не просто борьба с системой и всепобеждающей силы любви. Нет, самое важное в нем — это мысль о судьбе художника. Нет, главгерой не творец как таковой, но его дневник является неким зародышем душевного начала будущей цивилизации. Сам факт, что мы познаем сюжет именно в формате дневника говорит об этом...
Что же о более стандартной составляющей — сюжете, то здесь не все так гладко. Общество мира и его система описаны замечательно, а сама идея строительства космолета «Интеграла» и ныне воспринимается достаточно свежо. К тому же персонажи (те, что более-менее человечные) выдают замечательные диалоги и сами прописаны на отлично и, с позволения, итимные сцены, чудо как хороши и весьма будоражущи. Что еще нужно? Но не хватает некой удовлеторенности концовкой романа, читать порой откровенно скучно — в целом драйва маловато по меркам современных антиутопий, в особенности фильмов типа «Эквилибриум». В следствие этого, читается роман порой натужно, с трудом...
В общем, «Мы» — книга не для всех (что и доказал мой школьный класс, половина которого не прочитали дальше первых десяти страниц). Несмотря на то, что это первая написанная на планете Земля антиутопия, для ее прочтения и осмысления необходимо иметь опыт чтения подобной фантастики. Опыт для того, чтобы не обращать внимания на саму историю и стиль ее описания, а сразу вникать в суть и постигать идеи, вложенные автором в повествование...
P.S.: Жаль, что Замятин никак не продолжил свое начинание (хотя, советских репрессий ему было бы тогда не избежать). Кто знает, может и был бы у нас ныне свой Филип Дик или Рэй Брэдбери со своими антиутопиями на любой вкус...
[ 10 ]
god54, 5 апреля 2019 г.
Прочитал впервые. Ранее как-то не доходили руки, вернее были другие направления чтения в фантастики. Теперь дошли. Произведение неординарное, что конечно же подкупает и выделяет среди серой массы текстов. Что убивает? Это тот же текст, неординарный, написанный словно на одном дыхании, визжащий, слюнявый, раболепствующий, восхваляющий, полусумасшедший... К концу читать его просто невыносимо, он раздражает, реально злит. Не люблю эту любовь, когда мужчина ползает на коленях перед женщиной, позор... Нет слов. Что привлекло? Пророчество нашего общества сегодня, оно выросло из того общества, которое окружало автора тогда, он не писал утопию, он просто описал своё время, а мы просто не можем из него вырваться. 80 лет строили коммунизм, не построили, теперь 25 лет строим капитализм, вы будете смеяться опять не получается. Мы просто ходим по кругу, кругу безвыходности... Только за неординарность оставлю в числе коллекционных.
[ 10 ]
Traveller, 10 сентября 2013 г.
В школе немного помяли Замятина, учитель пару раз заикнулся про «Мы», но разбирать углублённо не стали, в обязательную программу не входило. Дескать, неактуально. Ну в общем-то, Горьковское «На дне» тоже при советах считалось неактуальным — социализм вроде бы искоренил дно и бедность. Но прошло время, и книга стала интересной. Мне почему-то кажется, что эта участь рано или поздно постигнет и «Мы». Да, глядя отсюда, из наших двухтысячедесятых — мы видем забавную антиутопию (или утопию — тут уж как кто видит), которую можно рассматривать разве что как ретрофутуризм. мы все улыбнёмся и подумаем — фуух, ну хорошо, что такого уже не будет. Куда-то в другую сторону всё вроде бы пошло.
Но так ли это?
Тотальное увязание нашего поколения в сети, со всеми её фэйсбуками и вконтактами помещают нас в такие же прозрачные клетки. Можно узнать всё про каждого. И хотя нет никакой жёсткой власти свыше, или, по крайней мере, он выражена не так ярко, мы не застрахованы от перемен. Может быть новая тотальная власть придёт столь незримо, научившись на ошибках предыдущих режимов, что её вообще не будут видеть. А может, она уже здесь, как заверяют конспирологи. И хотя советы отошли в прошлое, покорение космоса стало обыденностью, а жестокие публичные казни врагов режима никогда так и не вошли в число излюбленных развлечений, книга всё равно в чём-то остаётся актуальной.
[ 10 ]
Witcher, 21 мая 2012 г.
Постарался понять, в чем есть первоочередная, главная точка на которой строится повествование. Модус или, если хотите, «сердце» — основная черта. И это, как мне показалось (смею утверждать, небеспочвенно) — вовсе не какой-нибудь там строго выверенный мир антиутопического общества. Не попытка показать даже, «как было бы плохо, если бы...» А психология индивидуума, закинутого талантливой рукою писателя в этот мир. Его — мир — мы видим каким? — пронизанным чувственным восприятием персонажа; на протяжении романа не было дано ни единой объективной оценки либо комментария. Отсюда следует глубочайшая искренность, и далее — шокирующее правдоподобие. Повторюсь еще раз: правдоподобие не государственной системы, суть которой отодвинута на второй план — она важна, но акцент — на другом — а психолого-поведенческие характеристики человека, причины и обоснования его мыслей, противоречия и столкновения воззрений; фактически, мы наблюдаем за постепенным раскрытием двух различных миров: внешнего мира и внутреннего. Антиутопия как таковая здесь — с двух сторон. Роман крайне многогранен.
Но есть небольшой минус. Стилистика вызывает одобрение лишь как объект эстетического изучения. Как нечто гротескное, новое, красивое, необычное. Но при этом теряется главное — стопроцентное погружение, чуткое слежение за новыми мыслями и словами. С каждой перевернутой страницей чувствуется потеря чего-то важного, причем не по вине меня как невнимательного читателя и не, допустим, шума вокруг меня; нет, причиною тому — преподнесение текста. Экзотическое, но не всенародное.
Как бы там ни было, хотя бы для испытания самое себя. И как читателя, и как личности.
Upd: в некоторых отзывах обнаружил недовольства по поводу «неправдоподобия созданного мира», «примитивности» и даже (!!!) — «наивности». Что ж, это — к тому самому испытанию себя как читателя. Просто вопиющая неспособность понять замысел автора. Садясь за книгу с преждевременно выбранными тезисами, условиями и даже правилами, вы рискуете, банально, не получить удовольствия от чтения, а там — и потерять, возможно, для себя нечто важное. Антиутопия — далеко не столь узкий жанр, чтобы в нем просто-напросто придумать и подробно «прописать» мир анти-идеального общества. Всё гораздо масштабней, серьезней и, что в первую очередь, — глубже. Проникновение в человеческую природу — это писательская задача высшей пробы. В данном случае, по крайней мере. Про «наивность» — я вообще молчу. Просто никакие комментарии в голову не приходят. Читайте книги — что еще сказать?
Прошу прощения, если кого-то обидел.
[ 10 ]
Enciso, 17 декабря 2011 г.
В детстве книга показалась мне скучной. Недавно перечитал — все равно скучно. Совершенно суконный и постный стиль, нулевые главные герои, никудышная интрига.
Вселенная — убога. Окружающий мир — нереален. Верить в пищу из нефти, стеклянные дома и проч. ерундистику, извините — не могу.
Некоторого снисхождения книга заслуживает как «первая ласточка» в жанре.
[ 10 ]
Mrak-1, 12 января 2011 г.
«Мы»-роман-антиутопия, пророчество тем, кто в человеке видит лишь средства для достижения цели, пусть и самой благодеятельной. Роман описывает жесткий контроль над личностью. Тамошнее общество не имеет чувств, а кто их приобретает, считается больным и ему тут же промывают мозги, что и случилось с главным героем: Д-503. Но без чувств, оно не живет-оно существует, и этим самым обрекает себя на гибель. В романе нет имен, вместо них-номера. Управляет всеми Благодеятель. Этот роман, роман-предупреждение, потому что общество, описываемое в романе, несет гибель самой жизни, изолируя человека от природы.
[ 10 ]
Anastasia2012, 25 мая 2010 г.
Так сложно отозваться о таком произведении. Я его прочла по собственной инициативе лет в 16. В школе нам ещё такое не давали в то время. Роман оказал на меня неизгладимое впечатление. Я очень хорошо себе представляю дома из прозрачного материала, разделённые на одинаковые квадраты (именно квадраты). В них появляются и исчезают фигуры. Одинаково передвигаются, одинаково одеты, одинаково реагируют на одинаковые явления. Даже событиями не назову. Нет в том городе событий. Всё просчитано, всё расчитано.
Гарантия одинаковости — отсутствие фантазии.
Само по себе отсутствие фантазии не может быть невозможным. Есть много людей, её не имеющие. Да и лишение фантазии можно себе представить.
А вот УДАЛЕНИЕ, да ещё и обязательное (так сказать, добровольно-принудительное) — это уже страшно, поэтому пусть лучше будет фантастично. Впрочем, примеры государств, запрещающих фантазировать (писать книги в том числе) привести не трудно. Замятин на себе испытал «запрет» на фантазию. И Булгаков. И Пастернак. И много, много кто ещё.
Успокаивает одно (согласно авторской задумке, по крайней мере)- фантазию невозможно искоренить генетически.
О цифрах и индивидуальности. На мой взгляд присвоение буквенно-цифрового имени не отрицает индивидуальности. Они же не повторяются (а вот имена могут совпадать на 100%). На сегодняшний день это реальность. У всех есть ИНН (по которому «ищет» налоговая), у предпринимателей (как и у юридических лиц) — ОГРН. Орган статистики каждому товару, каждому действию присваивает код. Ещё есть ГОСТы, ОСТы, СНИПы и т.п. Таким образом буквы-цифры упорядочивают индивидов, делают их абсолютно различимыми как единицу государства. А вот с привычными нам ФИО такое невозможно.
О любви. Общее впечатление таково, что без фантазии нет любви, нет страсти. Значит для автора: фантазия = чувства. Пусть будет так. Однако присутствует физиологическая потребность в совокуплении. Возможно, если бы искусственное оплодотворение могло «сфантазироваться» Замятиным, то и встреч по талонам бы в романе не было???
Но главным я считаю не сам факт таких псевдоотношений между мужчиной и женщиной (разве сейчас мало примеров вокруг встреч ради секса?). Главное, на мой взгляд, отсутствие ЖЕЛАНИЯ создавать семью, в центре которой мужчина и женщина (и не обязательно связанные только порывом, страстью). Появляется СВОЙ дом, обустраивается. Дети растут в обстановке душевного тепла и уюта. И т.д. и т.п.
И ещё. Люди должны иметь право на ТАЙНУ: личную, семейную, профессиональную, любую другую. Не должна каждая мысть, каждое движение, каждая эмоция обязательно быть достоянием других людей. Да и прописывать для всех единый порядок миро-домо-самосознания чудовищно.
Фразы «Кто не с нами — тот против нас» или «Кто не делает как мы — тот против нас» не должны воплощаться в жизнь, быть девизом.
P.S.Но человеческая сущность так непредсказуема. Может мы уже постепенно зомбируемся через средства коммуникаций. Ведь оцифрованы же (см.выше)...
[ 10 ]
zmey-uj, 16 мая 2009 г.
Мне трудно сравнивать «Мы» с другими антиутопиями — пришлось бы выделить для него какое-то место в списке, а этот роман для меня просто совсем иной, и стоит особняком.
В отличие от книг, где на примере мрачного будущего критиковались недостатки современного автору общества, в «Мы» создан новый мир. Конечно, роман принято считать сатирой на строившийся коммунизм, из-за него автор подвергался гонениям, но антиутопии в СССР вообще воспринимались как «потенциально опасные», так как могли слишком явно показать суть советского строя. Замятин просто довел до абсолюта лозунги, которые провозглашали не только идеологи коммунизма, но и предшествовавшие им строители «идеальных обществ». Всеобщее равенство, превосходство общественного над личным, власть Благодетеля, «Человек — винтик в огромной машине» — все эти идеи поворачиваются своей неприглядной стороной.
Тем не менее, глава за главой, чуждый мир затягивает, становясь даже привлекательным. Возможно, дело в том, с каким восторгом Д-503 пишет обо всем, что его окружает. Строгая дисциплина, четко выверенный и расписанный по часам порядок, отсутствие каких-либо случайностей, увереность в любом грядущем дне. ГГ — инженер, мыслящий математическими понятиями, он способен увидеть и передать красоту жизни, заключенной в формулы.
Кстати, мышление в этом мире напрямую связано с профессией — друг-поэт мыслит поэтическими категориями. То есть человек становится функцией от своей роли в обществе, где всем правит система научной этики, основанной на сложении, вычитании, умножении и делении. Существуют и поэзия, и музыка, но — лишь для того, чтобы воспевать таблицу умножения или с помощью музыкометра создавать до трех сонат в час.
Язык книги составляет единое целое с миром и сюжетом. Роман — полная противоположность классике. Описания душевных переживаний сменились рапортом о «переживаниях» логических. Вместо страстей и метаний — внимание к противоречиям в рассуждениях. Любое действие нумера осмысленно, все просчитано. Но однажды эта пелена начинает рваться, и ГГ просто тонет в нахлынувших новых чувствах, не поддающихся классификации; выразить их он может только как \/-1.
Воспитание поставлено на небывалую высоту, оно полностью выполняет свое назначение. Стираются из сознания не только естественные переживания, но и понятие о них. И то, что все же находятся люди, мыслящие и ведущие себя иначе, поражает еще сильнее. Вероятно, в любом обществе будут свои «левые», желающие изменить существующий порядок.
Роман может показаться старомодным, так как в нем отсутствуют привычные нам компьютерно-мобильно-телевизионные технологии. Но они практически невозможны в описанном мире, поскольку способствуют созданию некоего личного пространства, что было бы излишне не только для Государства, но и для большинства его жителей. В остальном же книга не утратила своих достоинств, и думаю, еще много будет создано антиутопий, но превзойти эту вряд ли удастся.