Игорь Засыпкин «Глеб. Реприманд»

Отличный пример, как не надо писать! Автор словно бы специально собрал в повести все возможные недостатки, намеренно пытаясь её запороть.

Мелкие рядовые ошибки и описки не в счёт. Тут всё по-взрослому.

Структура вроде бы есть — история имеет завязку, череду событий, кульминацию и даже финал. Но всё подано в виде бессвязного рассказа-хроники от третьего лица, словно бы держишь в руках журналистский очерк о каком-то незнакомце или выдержку из судебного дела.

Несмотря на большой объём ничего не расшифровано и не раскрыто — что за человек перед нами, какие у него интересы, мотивы, каково прошлое? Точно так же не раскрыт ни один из персонажей, все они остались даже не безликими манекенами, а частью обстановки. Любой персонаж есть чисто внешне — автор старательно описывает все его действия, вплоть до отвинчивания и завинчивания пробки на водочной бутылке, но при этом суть происходящего либо подаётся в самых общих чертах, либо не вводится вообще. Таким образом, повесть напоминает сценарий или даже пересказ фильма.

Диалоги сосредоточены на сиюминутном или на вещах, не относящихся к сюжету — разговоры почти не продвигают события.

Авторская речь и сама стилистика текста странны. Я так и не решил: то ли автор просто не умеет излагать мысли структурировано и, предоставив полную свободу своему внутреннему графоману, размашисто лепит всевозможные словесные кренделя, то ли это такая сложная манера писать, маскируясь под неумелую любительскую многословность. Скорее первое, т.к. избыточный объём текста не оправдан никакими его достоинствами. Определённый опыт письма (но не писательства!) просматривается, однако он мало связан с опытом литературным. Упорядоченные и читаемые участки текста, очевидно, присутствуют в повести только благодаря статистической вероятности, а не усилиям автора.

Если же говорить о содержании и идее, то всё произведение можно уложить в три главы по две страницы, вместо использованных 47. Повесть рассказывает о каком-то Глебе, который при непонятных обстоятельствах получает от деревенской колдуньи ведовской дар, затем большую часть истории просто слоняется с места на место, лишь под конец случайно оказываясь в каком-то мистическом узле времени, где побеждает древнее Зло. Зачем при этом потребовалось подробно пересказать отношения Глеба с многочисленной роднёй, собутыльниками, потенциальными невестами и просто случайными людьми (типа иностранца в аэропорту) я не понял. Кулинарные и алкогольные пристрастия персонажей, а также их проблемы и различные поступки отъедают добрую треть объёма повести, совершенно ничего не добавляя к ключевой цепочке событий.

Сцены «колдовства», «ведовства» и прочих параненормальных происшествий написаны скучно, буднично, с какой-то даже ненавистной тоской, будто бы из автора всё это вытягивали насильно. Например, увидел Глеб за окном хаты странную фигуру, выскочил из дому, погнался, не догнал, пришёл назад... да и лёг спать. Потрясающе интересно, аж дух захватывает! Правда, у автора получились сценки, в которых герой видит потусторонние существа — домовых и злыдней: в таких местах в тоне повествования что-то меняются и события на миг становятся интереснее, словно бы опять соприкасаешься с Глебом Портнягиным из шуточных рассказов Евгения Лукина или читаешь истории о мелкой деревенской нечисти, со знанием дела написанные Святославом Логиновым. Однако, подобных моментов до обидного мало. А они бы могли вывезти эту повесть-нескладуху!

Название, отсылающее к предсмертным словам колдуньи, и общая, неумело созданная атмосфера якобы таинственности, не вяжутся ни с ужасно затянутым сюжетом, ни с каким-либо понятными подробностями описанных событий. Повесть напрочь губят и неумеренная многословность, и неумение автора сосредоточиться на главном, и полное отсутствие таланта рассказчика.

Итого, произведение Игоря Засыпкина выглядит сбивчивым пересказом какого-то долгого, выморочного, тяжёлого сна, от которого хочется как можно скорей очнуться. Автору, по-хорошему, ещё далеко не только до бумажных публикаций, но и до приемлемого писательского уровня.