Кен Кизи «Над кукушкиным гнездом»

Книги Кизи нелегко читаются и написаны о непростых темах. Беря очередное произведение автора, не стоит ожидать развлекательной литературы — нужно настраиваться на работу мысли и души.

Одно из первых произведений Кизи, ставшее при этом лучшим.

Культовый роман, который входит в сотню самых читаемых по версии Таймс.

Писал его Кизи, подрабатывая в клинике ветеранов по ночам. Часто принимал галлюциногены (таков был контракт, да и сам Кен особенно не был против ;)), общался с пациентами. Так зародилась не только основная идея: «Кто же из нас ущербный, полоумный; что является мерилом человечности?», не только тема конфликта индивидуальности и общепринятых норм, не только потрясающе живые характеры Хардинга, Чесвика, Фреда, Билли, Маттерсона, Ракли, других пациентов и персонала клиники, но и внутренние, явно психоделические путешествия Швабры в мире «Комбината».

Что касается главного героя, то хоть повествование идет от лица Швабры, Рэндл Макмерфи очевидно является центральным персонажем, без которого разладится все построение.

Здесь я прежде всего отмечу отменное чувство юмора автора, вложившего его в характер человека действия и настоящего индивидуалиста — Рэндла, у которого даже имя является игрой слов: Randy означает «похотливый», а Rand — «край». Например, представляет он себя так:

«Вот говорят мне: психопат — это кто слишком много дерется и слишком много... Кхе... Тут они не правы, как считаете? Где это слыхано, чтобы у человека случился перебор по части баб?».

И шутить он будет не переставая, даже под угрозой смертельной опасности, краха его маленькой, но такой важной «миссии»: «Когда я отсюда выйду, первая женщина, которая подберет рыжего Макмерфи, десятикиловаттного психопата, эта женщина засветится, как игральный автомат, и просыплется серебряными долларами. Нет, не боюсь я ихней слабенькой зарядки.»

А дальше устами уже много «повзрослевшего» Швабры автор поделится с нами своим отношением к юмору:

«Он (Макмерфи) знает: надо смеяться над тем, что тебя мучит, иначе не сохранишь равновесия, иначе мир сведет тебя с ума. Он знает, что у жизни есть мучительная сторона; он знает, что палец у меня болит, что грудь у его подруги отбита, что доктор лишился очков, но не позволяет боли заслонить комедию, так же как комедии не позволяет заслонить боль.»

Вышел роман в шестидесятых, в яркое время протеста нового поколения против алчности, обезличивания, войн и насилия.

Либерализм против традиционализма. Личность против устоев.

Чудесная музыка, свободная любовь, бесконечные трипы, хиппи-коммуны... и желтенький автобус «Furhur», как символ свободы и торжества духа.

Когда у Кена спросили, какая самая лучшая его работа, то он ответил: «Это автобус. Я думаю, что мы должны жить своим искусством, а не отстраняться и описывать его.»

Этим и завершу, а если что-то не так, то отвечу словами Макмерфи: «Но я хотя бы попытался. Черт возьми, на это по крайней мере меня хватило, так или нет?»

Сложно рассуждать о такого рода книге. Она масштабна, монументальна, атмосферна, но вместе с тем масштаб не в месте действия и количестве героев: сюжет локализован и количество героев исчисляемо. Роман потрясает глубиной, он бередит душу, заставляет задуматься о жизни, о справедливости, о системе и ее непогрешимости, о границах безумия и нормальности, о свободе, о воле, о выборе.

Автор поднимает не просто тему безумия, но ставит вопрос о том, свободен ли человек в своем безумии, можно ли выбрать безумие как образ жизни, спрятаться за ним, укрыться им от мира с его проблемами и стереотипами. И как оказывается далеко не все герои находятся в сумасшедшем доме по принуждению, большинство сами пришли сюда, выбрали это место, сочли себя непригодными для общества, ущербными, уязвимыми: кто-то просто прячется от своего неумения взаимодействовать с миром, кто-то сбежал от своих проблем, кто-то – от близких людей, но в любой момент они могут уйти. Что это – трусость или неумение справляться с трудностями, эскапизм или попытка изменить себя и свое отношение к миру? На эти и многие другие вопросы читатель должен попытаться ответить сам, автор лишь подсказывает их, но не дает ответов.

Интересно и весьма необычно то, что роман представляет собой повествование от лица одного из сумасшедших – индейца Бромдена, претворяющегося глухим и таким образом находящегося в курсе всех дел персонала, хоть и представляет он их себе весьма своеобразно, пропуская людей и события через призму своего недуга. Надо отметить, что рассуждает он весьма разумно и логично, суть безумия в смысле этих рассуждений: он считает, что весь мир – это огромная машина, комбинат, и все в нем подчинено высшей власти. В какой-то мере он, безусловно, прав.

В больнице, а конкретнее речь идет об отделении сестры Гнусен, все подчинено строгому порядку и расписанию. Здесь нет места даже всплескам эмоций, если они не зарегламентированы. Символом этого распорядка является сама Гнусен в вечно идеально отглаженном и накрахмаленном белом платье и приклеееной улыбкой, что часто подчеркивается. Все здесь держится на ней. В представлении Бромдена и остальных больных она – Зло во плоти.

И вот однажды степенность и размеренное течение жизни в отделении нарушает лихой и развязный картежник и драчун Рэндл Макмерфи, весело смеющийся, хлопающий всех по плечам и пышущий здоровьем. Но это не курорт, это сумасшедший дом, и как бы он ни пытался не поддаваться давлению этих стен и атмосферы, они поглотят его. А пока он веселится, играет в карты и нарушает расписание, стараясь вывести из себя мисс Гнусен.

Безусловно, Макмерфи знаковый и нетипичный персонаж. Он этакий представитель Добра, противостоящих Злу в лице сестры. Он силен и физически, и духовно, но тлетворное влияние больницы постепенно оказывает на него свое влияние. И финал его логичен – другого быть не могло, хэппи-энд здесь неуместен. Макмерфи за недолгое свое пребывание в отделении совершил многое – он помог людям осознать, что не такие уж они и психи, что они вполне могут жить в мире и радоваться жизни. Неизвестно, будет ли в отделении все по-прежнему, но он показал пациентам настоящую жизнь, научил их радоваться и не бояться трудностей.

Но в упорядоченном механизме нет места сбоям, а потому Гнусен тихой сапой вела Мака прямо в пекло. А он, разогнавшись, войдя во вкус, желая ее свергнуть, не понял этого вовремя, а когда понял, то решил идти до конца, не ради себя, ради людей, ставших ему друзьями. Последней каплей стало самоубийство Билли Биббита, в котором его обвинила сестра. Такой несправедливости он вынести не мог, ведь он сам был свидетелем тому разговору между сестрой и Билли, который и привел последнего к столь грустному финалу. За свое безрассудство Мак поплатился и поплатился жестоко. Но жить овощем не в его характере, это верно понял Бромден и закончил его мучения. Логичный конец для такого человека, как Макмерфи, но оттого не менее трагичный.

Человек не может противостоять системе, рано или поздно она согнет его, сломает, подчинит. Протест неизбежно будет задавлен. И неважно, что человек действует не из корысти, а ради общего блага. Система видит общее благо по-своему. Но надежда есть. Автор оставляет проблеск надежды – жертва Мака не была напрасной, он многим помог найти себя, найти силы жить в мире, понять и принять себя такими, какие они есть, и радоваться жизни.

Стоит отметить еще одного яркого персонажа – Хардинга. Его речь полна острот, ярких метафор, едких замечаний, точных ремарок. Он абсолютно не производит впечатления психа, напротив, он кажется здесь самым нормальным. Оттого и печально видеть, как общество ломает людей.

Роман символичен и символичен не только для своего времени и не только заявленной проблематикой, он пронизан символами. Обращу внимание лишь на некоторые из них: большая грудь Гнусен как нереализованность себя как женщины, красивые руки Хардинга, которые он прячет – невозможность защитить жену и постоять за себя, отказ Макмерфи отдать свой спасательный жилет на катере – отказ от фальшивого героизма, любовь жизни и нежелание умирать по дурости.

Конфликт романа в борьбе системы с людьми и людей с системой. Кто победит – решать нам. Этот вопрос остается открытым. Сестра вернулась в отделение – пойдет ли все по-прежнему или же она сделает выводы?

Книга о том, как новенький не такой уж и (зачёркнуто) психический больной пытается игнорировать существующие в отделении «порядки», до самого конца делая это довольно успешно, надо сказать.

Психиатрическая клиника... Довольно... необычная локация для повествования о противостоянии человека и системы (Комбината). За порядком здесь следит старшая медсестра — глубоко неудовлетворённый в своей (в т.ч. половой) жизни человек, чью энергию вполне можно было бы пустить, кхм, в мирное русло... Но вместо этого она предпочитает держать отделение в ежовых рукавицах. Но тут приходит некто МакМёрфи, начинает барагозить и других на это подмывает. То песни поёт, то в карты в неурочное время играет, то организует просмотр бейсбола всей палатой при выключенном телевизоре... Какая разница, что телевизор выключен, главное — общий дух!!!

Но однажды ему сказали — в общем, браток, знаешь почему медсестра тебе почти не мешает? Да потому что она может запечь тебя здесь знаешь насколько?.. И МакМёрфи стравил пар, глубоко задумался... И начал с того, что вышиб окно в будке медсестры.

После чего он барагозил до самого конца, даже несмотря на несколько перенесённых ЭШ-процедур, сумев склонить на свою сторону ни много ни мало главврача. Такой полезный контакт очень пригодился, когда понадобилось организовать выезд психов на рыбалку далеко от отделения. Многие ходячие больные покинули пределы заведения впервые за долгое время. Надо сказать, что многие из больных оказались здесь, можно сказать, по собственной воле, но постепенно осознавали, что здесь им делать особо нечего.

Через некоторое время после этого прямиком в отделение были приглашены две девушки лёгкого поведения. Состоялась грандиозная попойка. МакМёрфи предлагали сбежать, не дожидаясь утра. Он и собрался так поступить, но проспал. Старшая медсестра с самого утра не преминула показать, кто именно здесь власть. Один из психов покончил с собой, вскрыв себе горло, а МакМёрфи (после того, как он чуть не придушил медсестру) увезли на лоботомию, превратив в овоща...

Повествование обо всём этом велось от лица некоего Вождя Бромдена — сына индейца, чьё племя насильно пытались «социализировать». Посёлок коренных жителей материка собирались снести, разумеется, не считаясь с последними. Как потом вспоминал рассказчик, на него самого бледнолицые не обращали внимания, даже если он что-то говорил. И он научился притворяться глухонемым. Попав в отделение, притворялся очень долго... И именно Бромден рассудил по-своему и прекратил страдания МакМёрфи, задушив его подушкой, после чего высадил окно той самой неподъёмной тумбой и сбежал... Конец.

Вот такая классика контркультуры. Всё же интересный момент — больше всего о противостоянии Системе писали там, где, казалось бы, и противостоять-то нечему. Д Е М О К Р А Т И Я !!! Но нет, в ходе повествования даже этот общественный строй подвергся порицанию. Является ли всё это прямой полемикой с Харпер Ли, чей роман к тому времени уже вышел, и её совершенно слюнявыми попытками упоминания демократии всуе, сказать не могу. Но выглядит эффектнее донельзя.

Чётко разграничены тёмное, мрачное отделение с его страшными тайнами и большой внешний мир с его разудалыми развлечениями. И тема преемственности раскрыта как нельзя лучше. Всегда можно стать тем, кто поведёт за собой массы, и быть уверенным — твоё место после твоей смерти обязательно займут другие, и борьба продолжится. Всегда можно попытаться. Это уже немало.

«Покуда не попробовал, никто не докажет мне, что я не могу»

Макмерфи- эдакий раздолбай и вольнодумец, поборник свободы, смеющийся по жизни. Сестра Рэтчед, напротив апофеоз системы, устанавливающая порядки и правила в клинике. Ей подчинено абсолютно все. Весь день по регламенту и расписан до минуты. В кипельно белом, отглаженном, накрахмаленном халате, она есть сама власть и серьёзность. Ей подчиняется даже доктор, впрочем, достаточно добродушный тип. Может ли Мак смириться с этим? Конечно нет! Он в чёрных шёлковых трусах, с белыми китами, бросает ей вызов за вызовом. С первого момента встречи они просто ненавидят друг друга. Она- за то что её авторитет порушен. Он- за то что она бездушная сука, с неустроенной личной жизнью, упивающаяся своей властью над несчастными психопатами, которые, надо сказать, не в состоянии ей ответить. Все ее методы воздействия основаны на унижении. С появлением Макмерфи тщательно соблюдаемый порядок пошатнулся. Мак сеет зерно сомнения, нарушает установленные старшей сестрой правила. Её власть уже не та. И прежней чистоты вклинике уже нет.

А что Макмерфи? Мак полностью зависит от Ретчед. Он удивляется, когда узнает, что один находится в этой клинике принудительно, остальные добровольно проходят здесь лечение, а следовательно должны быть свободны в своём выборе. Казалось бы Мак терпит поражение и полностью отдаёт себя во власть Ретчед. Она довольна...Но не тут то было! «Я хотя бы попытался, а вы.. ? « Восклицает Макмерфи.

Рассказ не случайно ведётся от лица здоровяка индейца по кличке Вождь, искренне верящего, что он слаб физически. Он, словно, вспоминает Макмерфи. Ведь тот заново научил его жить. Вопреки всем «правилам» сестры Рэтчед, которые должны были его излечить, лечит его Макмерфи. Силы возвращаются к нему. Он поднимает мойку, что в своё время не смог сделать Мак и выбивает окно. Отправляется путешествовать по стране. Он поверил в себя!

Модель «демократического» западного общества, где на фоне красивых слов о свободе, происходит завуалированное закабаление людей. Модель Мира в целом. Кто осмелится бросить вызов сильному, строящему миропорядок?! История с несчастливым, но воодушевляющим концом. Мак погибает, но что-то в мире меняется.

Возможно, стоит сетовать на перевод, возможно, на неумение опознать то, что хотел сказать автор, возможно — ещё на что-то. Но не зашло. Скучно.

Вроде бы диспозиция интригующая, однако само повествование оказалось каким-то безликим. Все эти описания порядков в лечебнице для душевно больных показались выдуманными, не соответствующими действительности. Вот не верилось в реальность происходящего и всё тут. Не было погружения, эффекта присутствия, сопереживания и прочив ощущений и эмоций, которые сопровождают чтение книги. Местами начиналось наклёвываться нечто такое, что могло бы увлечь и пробудить угасающий интерес к роману, но эти места не получили развития или развитие оказывалось неубедительным. И даже наличие индейца (а индейцы — моя слабость) не помогло.

Умом-то я понимаю, о чём книга. Но душа книгу не приняла. Да, её дочитал. Удовольствия не получил. Что ж, поставлю галочку, мол прочитал современную классику. На этом всё. Будем считать, что всего навсего не моё произведение.

Впервые прочитал «кукушку» в «Новом мире» в конце 80-х, сразу после выхода, благо выписывали с десяток журналов. Это было время, когда стали печатать то, что по определению не могло быть издано ранее (для меня важнейший плюс перестройки).

Сказать , что долго находился под впечатлением и не мог читать ничего, пока не утряслось прочитанное — значить ничего не сказать. Книга просто потрясла.

Нет, я не питал иллюзий, что «у них там» абсолютно свободное, справедливое общество. Люди есть люди, есть система, есть государство с аппаратом насилия и контроля – без этого нигде и никак.

Но, наверное, впервые так пронзительно ясно я окунулся в иной мир, за кулисами американской мечты.

«Лишние люди» всегда есть в любом обществе. Это и те, кто вполне себе тихо не может или не умеет приспособиться, и те, кто более активно протестуют против существующих догм и морали общества. Мешают и те, и другие.

И вот они под пером автора оказываются сумасшедшем доме, хотя сумасшедшими и не являются.

Они все разные. Большинство без лишнего сопротивления приняли порядки и «правила игры», установленные местной администрацией. Но Макмерфи из другой породы, свободолюбивой и гордой, и тут начинается его борьба со старшей медсестрой мисс Гнусен (даже фамилия соответствующая), квинтэссенцией местного «порядка».

В короткие сроки «послушное стадо» совсем выбивается из подчинения, но силы явно не равны. Макмерфи удается растормошить застывшую группу людей, они начинают сомневаться. думать, и даже делать.

Несмотря на мрачную атмосферу, роман полон жизни и юмора, много забавных сцен, язык изложения легок и понятен, прекрасные диалоги и великолепно выписанные персонажи.

Фильм с Николсоном в главной роли несколько иной, хотя и также великолепен.

Читать и смотреть обязательно.

Мощное, качественное произведение тонко высмеивающее фиктивность и иллюзорность демократических ценностей США начала 60-х (а хочется заметить ТА демократия в США как раз считалась максимально демократичной демократией, совсем не то, во что она превратилась к 21 веку). Место действия — психиатрическая клиника, но, по сути, она олицетворяет собой все общество/страну, где с одной стороны находится «якобы» демократический государственно-репрессивный аппарат с неограниченным инструментарием воздействия, а с другой — простой, зачастую одинокий, человек со своими страхами, проблемами и надеждами.

Не согласен с теми, кто ровняет книгу и фильм.

Возможно, мне стоит пересмотреть фильм после прочтения книги, но как я помню, фильм оставил у меня в душе ощущение того, что если ты уязвим (в тюрьме, психушке, армии и т.д.), то очень тяжело и страшно бороться за себя и за свои права, так как государство/администрация имеют над тобой повышенную власть и Вы очень сильно не равны в правах и возможностях.

А книга написана принципиально об ином. Книга написана о том, что любой человек (а не только ущемленный в правах) даже в самом демократическом обществе имеет мало возможностей и инструментов на равных отстаивать свои интересы в рамках действующих правовых норм против государственной машины и когда этой машине надоест твоя назойливость, даже если ты никакие законы не нарушаешь, оно тебя смахнет, как соринку и все это с «демократическим выражением лица». Если понадобится, то государство даже новые законы напишет персонально под твой случай, чтоб уничтожить тебя не по беспределу, а строго в соответствии с законом.

Не максимальная оценка по чисто субъективным причинам, мне тяжело и неприятно всегда читать про безнадегу и серую беспросветность и я не могу сказать, что от таких книг я получаю удовольствие (камень на душе трудно назвать удовольствием), поэтому 10 поставить никак не могу.

Хорошие книги, как и хорошие фильмы (а под «хорошими» я понимаю некую касту часто рекомендуемых и/или общепризнанных вещей, действительно качественных), редко нравятся мне по-настоящему. Не только из-за частого отсутствия хэппи-эндов, но и из-за тем, которые авторы таких произведений поднимают. Темы эти, безусловно, важные, вместе с этим ещё и страшные, тяжёлые. Мне трудно симпатизировать тому, чего пугаюсь. Но это, конечно, не значит, что я не в состоянии такие книги (и фильмы) оценить. Свой след они оставляют, так или иначе.

Это вступление призвано объяснить, почему я не могу присвоить роману Кизи 10 баллов из 10 и ставлю девятку.

Удивительное дело, во время чтения и некоторое время после честно думала, что все пациенты больницы, кроме Макмерфи, — сумасшедшие, как о них и написано. Раз автор написал, значит так и есть, ага. Но прочитав пару статей на тему, поняла, что в большинстве своём никакие они не душевнобольные, просто немного выбивающиеся из нормы, этакий брак Комбината (и что это, вообще-то, лежит на поверхности). Ну, кроме Вождя, конечно. Хотя его видение мира, несмотря на то, что прочное место в нём занимают галлюцинации, довольно метафористично, а восприятие не то чтобы тонко, но очень ярко. Вождю я симпатизировала как рассказчику и главному герою. В какой-то момент чтения поняла, что переживаю также и за Хардинга, таким трогательным он мне показался. После того как дочитала, заглянула в начало книги и не поверила, что его называли главным психом.

Натыкалась на слова относительно книги, мол, прекрасна и всё такое. Мне действительно сложно понять такие мнения. Роман написан очень живо, персонажам сочувствуешь, что-то своё из книги выносишь, и сильные впечатления она оставляет. Я чувствую к ней некую привязанность (и в отношении к экранизации это проявляется), но не любовь или восхищение. После неё не остаётся приятного послевкусия, остаётся наоборот, некоторая тяжесть. И я бы покривила душой, если бы сказала, что мне нравится это ощущать. Да, это знак, что роман не оставил меня равнодушной, но это «неравнодушие» имеет отрицательный оттенок. Вспоминается «Достучаться до небес» (как раз из категории «хороших»). Тоже — очень сильный фильм, очень серьёзный. Но я не буду его пересматривать. И обсуждать, наверное, тоже. Тут только впечатления, теперь в основном отрицательные.

Про экранизацию надо писать отдельно. Тут всё, само собой, ИМХО. Хочется писать злобно и много, но я уверена, на эту тему высказалась уже куча народу и я не добавлю к сказанному ничего нового, потому что анализа у меня всё равно не получится. Фильм мне не понравился. Плохой идеей было смотреть его на следующий же день после завершения чтения, но так уж захотелось. Пробегусь по основным недостаткам.

Очень сумбурное действие, всё происходит очень быстро. Откуда-то взялся наглый Тейбер (полкниги перерыла во время просмотра, не нашла такого; возможно, он где-то упоминается, и всё). Атмосферы, которую ощущала во время чтения я, нет: ни в начале, ни в конце. Почти не ощущаются перемены. Макмерфи добился только того, что Вождь выбил окно, а ведь это не так! Характер у Макмерфи слегка изменили, и получилось, что уголовник пришёл в психушку балагурить.

Удивительное дело-2. Не так задела меня книга, как задела её экранизация. Меня просто распирало от желания доказывать каждому встречному, что режиссёр налажал. К сожалению, не получается у меня воспринимать фильм как что-то отдельное, самостоятельное.

Зацепили в нём только два эпизода, и оба связаны с Вождём.

Книга,безусловно,хороша. Несмотря на серьёзность идей,читается очень легко. Некоторые причины,почему стоит её прочесть:

-написана от лица хронического больного индейца-механика,который описывает социальную реальность и механизмы подавления личности в духе механицизма(довольно интересно и складно получается);

-Большая Сестра и её отделение получились гораздо реалистичнее общества Большого Брата(если,конечно,можно их сравнивать). Конечно,тоталитарное общество не ровня тотальному институту,но меньший масштаб лучше показывает механизмы принуждения на межличностном уровне;

-бунтарь Макмёрфи не идеально «сладкий» герой,не этакий робингуд,но обычный человек,плут,однако реально совершает героические поступки и в каком-то роде «освобождает» других;

-герои очень динамичны: можно проследить,кого сломала система,а кто смог перебороть что-то в себе. Также больные показаны здесь скорее как социофобы с некоторыми психическими отклонениями,которые прячутся от реальности,отказываются от свободы и от своего «я»;

-даже второстепенные герои обладают индивидуальностью, особенно понравился Хардинг-интеллектуал, в некоем роде противоположность Макмёрфи.

Я не могу сказать,что эта книга станет откровением,но она заставляет присмотреться к окружающему миру заново.

Книгу читал после фильма. Для меня было неожиданным то, что главный герой в книге не Макмерфи, а Швабра. Но благодаря этому взглянул на произведение совсем с другой стороны. Редкий случай, когда обязательно нужно и смотреть, и читать. Фильм и книга великолепно дополняют друг друга. Благодаря игре великого Николсона в фильме получаем ярчайший фонтан разнообразных эмоций, а благодаря размышлениям Бромдена, балансирующим на грани шизофренического бреда, задумываемся и осознаем глубину произведения. Спектакль тоже смотрел. Получил удовольствие, но не более того. К тому времени фильм и книга уже разорвали мозг на две равные части.

Нельзя ожидать от фильма, что он может передать дух такой книги. Швабра, созданный Кизи, совершенно некинематографичен. Эпизодическая, но очень важная роль в фильме — это все, что можно было выжать в той ситуации.

Очень силен образ «яйцерезки» мисс Гнусен. Приходилось с такими сталкиваться, меня от нее аж трясет. :mad: А Швабра — один из любимейших персонажей в литературе вообще. :smile:

Это – гениальная книга! Книга, которую я буду перечитывать еще много-много раз, которую буду советовать читать всем своим знакомым и малознакомым людям. Эта книга – гимн свободолюбию, гимн человеческому мужеству, гимн мужской дружбе – преданной и немногословной. Гимн человеку. Тому самому Человеку, который пишется с большой буквы.

Говорят, автор написал эту книгу в 27 лет, как дипломную работу на писательских курсах. Говорят, сам он ее не любил и даже стыдился. Вот этого я не понимаю. Хоть убейте, не понимаю! Как можно стыдиться ТАКОЙ книги?!!

Кажущаяся простота языка и выразительных форм, на самом деле, в книге целиком и полностью оправдана – ведь повествование ведется от лица индейца, вождя племени, практически стертого с лица земли экспансией белой цивилизации. Не очень грамотного, но очень честного и очень свободолюбивого.

А рассказывает Вождь о психиатрической лечебнице, в одном из отделений которой он оказался, о царящих там жестких порядках. Порядках, предназначенных для того, чтобы сломить личность, подавить ее, сделать «такой же, как все прочие, нормальные». Одинаково серой, одинаково безвольной, одинаково подчиненной. Подчиненной тем, «кто сверху».

А еще Вождь рассказывает о своем друге Макмерфи. Человеке, который перевернул мир в одном отдельно взятом медицинском отделении, набитом психами. И весь мир от этого стал чуточку свободней.

И, может быть, читая сейчас эту самую рецензию, вы вдыхаете атом свободы от того взрыва, который прогремел в далеком 1962 году, году выхода в свет «Над кукушкиным гнездом».

Удивительный текст. Сочетание классического романа девятнадцатого века, с модернистскими изысками начала двадцатого и галлюциногенным бредом из 50-х.

Если в веке девятнадцатом считалось нормой посвятить несколько страниц описанию природы (дуба) или вида из окна, то Кизи тратит столько же места на какой-нибудь разговор или малозначительную сцену. Специально подсчитал, первое знакомство Макмёрфи со своим окружением в психлечебнице заняло целых двенадцать страниц. Каждое движение (физическое или духовное) отрефлексировано и подробно описано настолько, что сразу же возникает визуальная картинка.

Галлюциногенное мышление хаотично и нелогично, но в романе на удивление мало постмодернистских и модернистских приемов. За исключением нескольких потоков сознания, да видений индейского вождя-Бромдена, которому всюду мерещатся живые роботы, набитые микросхемами, и аппаратура, управляющая мыслями, все остальное не выходит за рамки реальности.

И вот об этой реальности хотелось бы поговорить поподробнее.

***

Есть такое понятие – аберрация. В социологии и истории под ним понимается приписывание объекту или явлению свойств, которых у него нет. Рассматривая какую-нибудь ситуацию в прошлом, мы неосознанно проецируем на нее сегодняшние моральные установки, хотя это может быть весьма далеко от действительности.

«Кукушке…» Кизи такой аберрации досталось в полной мере. Чего только в нем не видят, пытаясь найти ответы на вопросы сегодняшнего дня. И противостояние Личности и Системы, и миссионерские мотивы, и целый манифест поколения, забывая, что все описываемое имеет вполне реальную основу. Кизи заложил в роман свои ночные разговоры с пациентами госпиталя ветеранов в Менло-Парке. Разговоры, в которых он часто находился под действием ЛСД и мескалина, участвуя в экспериментах по изучению влияния психоделиков. Наложите все это на только что закончившееся десятилетие маккартизма, с его охотой на инакомыслящих, запретами на профессии и Управлением по контролю над подрывной или антиамериканской деятельностью, и вы получите полную картинку происходящего в романе.

Мир, выстроенный Кизи, самодостаточен. Есть пациенты, списанные с реальных личностей, и есть медперсонал, тоже вполне реальный.

***

Половина нашего сознания зиждется на стереотипах и рефлексах – устойчивых откликах на стандартные ситуации. И эти стереотипы могут касаться не только вещей, но и мировоззренческих установок.

Ночная сестра с католицизмом приняла и рефлекс веры в чудо, яростно пытаясь по вечерам содрать крестом с лица и груди родимое пятно. С точки зрения разумного человека её действия – бред. Но в системе координат сестры они логичны и обоснованы. А неудача объясняется недостатком истинной веры.

Что такое старшая сестра Гнусен? Совокупность своих стереотипов, оправданных высшим смыслом служения, приобретенным в госпиталях Корейской войны. И здесь важно понимать, зачем человек использует их? Ответ прост – для экономии жизненных сил, облегчения существования и, может быть, получения толики аперитива удовольствия. Не надо думать, главное – следовать раз и навсегда заведенному порядку.

Давайте представим отделение психиатрической больницы из романа Кизи. Постоянный тошнотворный запах человеческих экскрементов, без задержки вываливающихся и выливающихся из «овощей». Пациенты, большая часть из которых не понимает логики стандартной человеческой речи и реагируют либо на интонацию, либо на угрозу насилия, либо на последующее наказание. И при этом, объединившись, они превращаются в агрессивную толпу, направленную против любого подходящего объекта.

*

«- Мать честная, только послушать вас, — говорит Макмерфи. – Уши вянут, ей-богу. Только и слышишь — жалобы, жалобы, жалобы. На сестру, на персонал, на больницу. Сканлон хочет разбомбить заведение. У Сефелта во всем виноваты лекарства. У Фредриксона – семейные неприятности. Просто ищете, на что свалить.»

*

Полноценными людьми они становятся только в воображении читателей. Но, если, раскрывших роман и выражающих неподдельное негодование, поместить внутрь описываемой ситуации, то большая часть из них через неделю вела бы себя в точности как сестра Гнусен. Ибо ее поведение естественно. Она просто хочет минимизировать затрачиваемые усилия, а для этого надо часть обязанностей переложить на самих пациентов – по сбору информации о поведении своих соседей, по закручиванию разболтавшихся винтиков, по уборке помещений, наконец.

***

Не стоит идеализировать и Макмёрфи. Он просто воспроизводит те навыки и умения, которые приобрел в прошлой жизни. Ведь он попал в «рай». Кормят – не сравнить с колонией, не мешают обыгрывать сополаточников и даже изредка отпускают на волю. Но после первого насыщения, появляются и другие желания – развлечений, женщин, выпивки… И его, на самом деле, тяготит та роль, которую он занял для своего окружения.

*

«- Становлюсь, можешь не сомневаться. Почему это я должен бросаться вперед всех, когда вы начинаете ныть, что спальню запирают и держат сигареты у сестры? Я сперва не понял, чего вы кинулись ко мне все равно как к спасителю. А потом случайно узнал, что от сестер очень сильно зависит, кого выпустить, а кого нет. И очень быстро раскусил вас. Я сказал: «У, эти скользкие ребята прикупили меня, навьючили на меня свою поклажу. Надо же, обдурили самого Р.П.Макмерфи». – Он задирает подбородок и с ухмылкой смотрит на весь наш ряд. — Вы поймите меня, ребята, не хочу вас обидеть, но на хрен мне это нужно? Я не меньше вашего хочу отсюда выйти. Мне задираться со старой стервятницей так же опасно, как вам.»

*

Но так уж получилось, что Мак еще не стал законченным циником. Он еще чувствует ответственность за тех, кому дал надежду. Что, в общем-то, и погубило его.

А еще он устал. Просто устал от жизни. От вечного круговорота драк, ранений, тюрем, больниц… Ему захотелось покоя. Притвориться паинькой и выйти на свободу, устроившись где-нибудь в Калифорнии (как это после случится с самим Кизи).

Так заманчиво. Но есть два десятка глаз, смотрящих на тебя. И ты должен встать и идти убивать сестру Гнусен.

***

Увы, человечество редко интересует, что происходило в реальности, и каковы были настоящие мотивы совершаемых действий. Ему нужны символы.

Очень точно это сформулировал Славой Жижек (правда, по другому поводу):

«Когда люди скорбят по поводу утраты аутентичного тибетского образа жизни, они делают это вовсе не из сочувствия к реальным тибетцам. Если мы чего-нибудь хотим от тибетцев, так это того, чтобы они практиковали аутентичную духовность за нас, с тем чтобы мы могли и дальше играть в свои безумные консьюмеристские игры.»

***

И еще несколько слов о фильме Милоша Формана, поставленного по роману. Кизи не принял его, хотя тот и получил пять «Оскаров», не считая 28 других наград. Не принял из-за оттеснения на второй план вождя-Бромдена, в которого он вложил много себя реального. Но Форман создавал свой непротиворечивый мир. Мир, в котором, вождь не мог решиться на убийство Макмёрфи после лоботомии. И делает это по просьбе самого Мака, озвученной до операции. И в это мне верится как-то больше.

P.S. В 1949 году за разработку и применение техники лоботомии была вручена Нобелевская премия по медицине. И только в Америке было сделано около 70 тыс. операций.

Сильная вещь, мощная, этапная. В центре внимания — противостояние личности и системы, свободы самовыражения и бездушных непонятно кем писанных правил. Проивостояние это заведомо обречено на провал: Комбинат несокрушим, и даже ценой безумных усилий можно лишь сохранить себя, но не опрокинуть эту мёртвую безликость. И вот что ещё интересно: каждый, пусть даже только в глубине души, не смея заявить об этом вслух, верит в собственную исключительность. Эта вера ультимативна и не терпит казалось бы очевидного вывода — исключителен вообще любой человек. Макмёрфи, если разобраться, далеко не ангел — хам, плут, мошенник, забияка. Помните, как легко Сестра настроила больных против него, сыграв всего-навсего на банальной жадности? Люди вообще склонны очень быстро забывать всё хорошее, что для них сделано, равно как и искать в любом благородном поступке корыстную подоплёку. Притом это могут быть вполне славные и даже хорошие люди, вот только они, да что там они — мы, каждый из нас — узурпировали право на исключительность для себя. Только я способен на подлинное благородство и бескорыстие, только я один — личность, которой тесно в клетке жестоких правил. Остальные же недочеловеки, унтерменши, в крайнем случае, простые тёмные людишки, ведомые низкими инстинктами. Притом этот вирус сознания прекраснейшим образом уживается с религиозностью, образованностью, добротой, чем угодно. Можно на словах идентифицировать другого как равнозначную личность, но шкурный подход где-то в глубине души неискореним. Всякий человек, даже ведущий свою собственную войну с Комбинатом, на самом деле одновременно и его часть, когда дело доходит до чьих-то других проблем. Даже в замкнутом мирке больницы потребовалась общая цель — борьба с издевательствами Сестры — и жертва Макмерфи, раздавшего себя по кусочкам остальным «навырост». В реальной же жизни люди, хорошие, добрые, честные люди насмерть забьют любого, кто осмелится поднять голос. Достаточно оглядеться вокруг — в нашем обществе предостаточно тех, кто подвергается со стороны Комбината самой настоящей травле, и всё это происходит с молчаливого одобрения большинства.

Важно ещё и понимание того, что спасти себя можно только начав бороться. В конечном счёте поступок Макмёрфи лишь воодушевил обитателей больницы, а дальше они уже сами сумели защитить себя. Кто мог уйти добровольно, решился на этот шаг, почувствовав в себе силы посмотреть в глаза реальному миру. Вождь же, вернув прежнего себя, сбежал. Когда человек находит внутри себя свободу, и страх, и засовы становятся бессильны. Не стоит ждать, пока кто-то придёт и сделает всё за вас, нужно самому управлять своей судьбой. Как и положено по-настоящему талантливому роману, идея «Полёта» уходит далеко за рамки вымышленных автором героев и ситуаций. Послание Кизи универсально и применимо абсолютно для каждого из нас, и именно в этом главная ценность книги.

В рамках уплотнительного знакомства с американской прозой XX века, той, которая уже практически стала классической несмотря на сопротивление критиков и литературоведов, я дошёл до «одного из из главных литературных произведений движений битников и хиппи», как сообщает нам Википедия. Культовый роман, Таймс, бла-бла-бла.

Не могу найти в нём ничего такого. Наверное хиппарей и сочувствующих впечатлил хорошо выписанный образ Комбината, давящего на людей со всех сторон и заставляющего самим лезть в формы для отлива. А может быть, как меня, например, грудастая забальзаковского возраста медсестра, ведь самым растиражированным их девизом было Make Love Not War. Как бы то ни было, борьба Бромдена с туманом как метафора писателя, борющегося с критиками, явно не для них.

А вот меня книга (ну, окромя груди) заинтересовала в первую очередь своей неоднозначностью — когда всё очень плохо, то оказывается, что это вообще-то хорошо, просто надо взять себя в руки. Все вокруг думают, что ты душевнобольной? А вот и нет, ты здесь по собственной воле, а эти сопляки пусть утрут носы. Что, скажете и они сами сюда пришли? Во дела, может тогда все психбольные в каком-то другом месте, а?

Кстати, вот ещё интересная линия — первое поколение Америки, воспитанное одинокими женщинами, чьи мужья погибли во Второй Мировой. Диктат феминизма, женщина во главе авторитарного государства, из которого никуда не уехать. Паланик использовал это как лейтмотив своего opus magnum «Бойцовского клуба» и не прогадал. Но это уже другая история.