Джонатан Сафран Фоер «Жутко громко & запредельно близко»

Запредельно трогательно и жутко близко каждому, не утратившему способность сочувствовать.

В последнее время имя Оскар всё популярнее. Я даже не про того Оскара, которого вожделеют все кинематографисты. А про юных литературных героев. Оскар Фоера появился почти одновременно с «Оскаром и Розовой Дамой» Шмитта. Вот бы их, Оскаров, познакомить и как бы им, разноязычным, подружиться. Начинаю прикидывать, как это устроить и вдруг понимаю: это уже случилось. Встретились Оскары в моей читательской голове и прекрасно общаются на русском. И славно, что меня не замечают. Нам, взрослым, так легко добавить гирь на детское сердце.

Оба Оскара меня порадовали и растрогали. Вот ведь, ищет Оскар Шелл неизвестно что, неизвестно зачем. Да и что искать тому, кто так щедро одарён природой. Но, как раз, такие и ищут. И запредельно важен этот, почти бесцельный, поиск. И Оскару, и читателям. И жутко интересен. А всякие штучки модерные и завлекалочки можно уполовинить. Даже совсем убрать. Всё равно, интересно было бы.

Теракт это всегда ужасно. Это всегда глупые смерти случайных людей. Это всегда трогает, даже если это случилось не с твоими знакомыми, не в твоем городе, не в твоей стране. Но это случилось с людьми, такими же как ты. Просто в этот раз им повезло меньше.

Книги, затрагивающие темы реально произошедших катастроф всегда тяжело читать. Тяжело выходить из своей зоны комфорта, из своего состояния спокойствия. Трудно погружаться в чужое горе, чужой страх, бессилие и тоску, когда и свои проблемы наваливаются со всех сторон. Но ты читаешь с интересом, хоть он и кажется тебе ненормальным. С ужасом пытаешься представить себя то на месте тех, кто оказался в ловушке горящих зданий, то тех, кто выжил сам, но потерял близких, и тут же одергиваешь свои мысли — нет, Господи, не дай Бог оказаться кем-то из них!

Оскару не повезло. Его отец, которого он любил больше всех, погиб 11 сентября. Оскар тяжело переживает потерю, переживает так, как может. Он растерян и напуган, он отказывается понимать некоторые вещи. Думает, что только он все еще переживает и грустит об отце.

«Я не мог понять, почему мне требуется профессиональная помощь: я считал, что у человека должны быть гири на сердце, когда у него умирает папа, и что если у человека нет гирь на сердце, тогда ему нужна помощь.»

Оскар прячет от матери последние сообщения от отца на автоответчике. Он часто вспоминает его и думает, что бы сказал папа в тот или иной момент. Он находит непонятный конверт с одним словом «Black» и ключом внутри. Что открывает этот ключ? Что означает слово «Black»? Цвет, фамилию или название чего-нибудь? Что отец хотел сказать этим посланием? Оскар пытается отгадать, чтобы хоть так продлить свою связь с погибшим отцом.

Помимо рассказа Оскара о поисках замка для загадочного ключа, книга наполнена чужими воспоминаниями. Эти воспоминания странные, довольно откровенные, сумбурно написанные и оттого не всегда мне понятные. Поток мыслей, слов. Я не люблю подобное постмодернистское повествование с недомолвками, с безумными словесными оборотами, со странным поведением людей. Такой литературный прием усиливает эмоциональное воздействие, порой лучше и правильнее передает состояние персонажей, но все-равно мне не нравится. И, пожалуй, это единственное, что затрудняло мое чтение.

Отдельных слов заслуживает сама книга. Материальная книга. Ее надо читать именно в бумаге, чтобы почувствовать себя чуть ближе к этой истории. Читаешь про альбом «Всякая всячина, которая со мной приключилась» и тут же по соседству видишь те картинки, которые разместил там Оскар. Читаешь про канцелярский магазин, и листы, на которых покупатели проверят цвет ручек — вот они, эти листы, все в ничего не значащих надписях. И так по всему тексту: картинки, фотографии, разные шрифты, кегли, обведенные красным слова, зачеркивания, курсив, пустоты и письма. Каждый непривычный графический элемент вселяет в книгу кусочек души.